Перед взрывом
для меня важно
чтобы вы оставляли
звезды и комментарии,
этим вы помогаете продвигать
историю, и мне от этого
безумно приятно, спасибо❤️
____________________________________
Сырой воздух подвала ударил в лёгкие, будто
осколки стекла. Было тихо. Слишком. Только глухой скрип металлической двери за спиной и мои собственные шаги. Тяжёлые. Уверенные. Я вытер руки о грубую чёрную ткань, закинул куртку на плечо и поднялся по бетонным ступеням наверх.
Каждый шаг — как вбитый гвоздь в землю.
Наверху меня никто не ждал. Я сам решил — теперь никаких кортежей, охраны и суеты. Только я. Только действие.
Двор был серым. Под ногами грязь, мокрый асфальт, мерзкий ветер. Но внутри меня было ровно. Я сжал зубы и посмотрел в небо. Там не было солнца. И не нужно. Я сам — буря.
У стены стояла «Волга». Старая, надёжная. Именно на ней я должен ехать. Не на блестящем джипе. Не с охраной сзади. Один. Я открыл дверь, сел, повернул ключ. Мотор взревел. Низко, глухо — будто выдох зверя, вернувшегося из спячки.
Открыл пепельницу, достал сигарету. Зажёг. Оперся на руль. Вдох. Выдох. Ровно. Спокойно.
Пора.
Я вытащил «Моторолу» из внутреннего кармана и набрал его. Гудки. Один. Второй. Третий.
— Да? — глухо ответил Вахит.
— Слушай внимательно, — сказал я, не повышая голоса. — Через пятнадцать минут я буду у тебя. Собирай вещи. Мы едем.
— Куда?
— В Москву.
— Валера...
— Без «но». Ты сам сказал, что они сунулись. И я им отвечу. Всё. Пятнадцать минут.
Я повесил трубку.
Дорога до дома Вахита была короткой. За окнами мелькали серые панельки, пустые улицы, продавленные остановки. Казань просыпалась. Но мне было плевать. Мой город — Москва. Моя земля. Мой трон.
Я остановился у подъезда . Сигнал. Через секунду — шум открывающейся дверей.
Вахит вышел быстро. Куртка, сумка на плече. Вид уставший, но глаза живые.
Он сел на переднее. Смотрел на меня несколько секунд, потом тяжело выдохнул.
— Ну что, шеф. Начинаем?
Я кивнул.— Начинаем.
Он достал ещё одну сигарету, закурил. Мы молчали, пока я выворачивал на трассу.
— Ты знаешь, к чему мы идём? — наконец спросил он. — Не просто к разборке. Не просто к мести.
— Знаю, — ответил я. — Мы идём за троном. Идём за Москвой. — Я взглянул на него сбоку. — Хочешь сойти — сейчас. Дальше — дороги нет.
Он усмехнулся.— Ты даже спрашивать не должен был.
Я нажал на газ. Машина пошла вперёд, прожигая асфальт старым мотором. Трасса уходила вдаль — длинная, серая, пустая.
За плечами — кровь, амнезия, одиночество.
Впереди — столица, огонь, пыль, и моя корона.
— Готовь всех, — сказал я тихо. — Нам нужно три дня. И одна ночь.
Он кивнул.— Москва не готова.
— И слава Богу, — отозвался я. — Тогда больнее ударит.
И машина унеслась в сторону Москвы.
Голос хриплый, но с долей уважения. — Проснулся, да?
— Я не спал, Вахит. — Я снова нажал на газ. — Рассказывай. Всё, что знаешь.
Он достал пачку сигарет, протянул мне одну. Я взял. Закурили оба. Машина шла по трассе ровно, мягко, мотор гудел, будто слушая наш разговор.
— Ореховские уже открыто рвутся на территорию. По мелочи — бизнес, поставки, люди. Два месяца назад они начали подминать под себя моих знакомых на юге Москвы. Неделю назад — стрельба у склада. Вчера — двое наших парней пропали. И не просто так. Их не похитили. Их показательно забрали.
— Для устрашения? — Я не смотрел на него. Взгляд был на дороге, но уши — острые.
— Да. И ещё. — Вахит сунул руку в куртку, достал карту. Развернул на панели. — Смотри. Вот здесь — район Царицыно. Это их. Теперь официально. Завод, клуб, два общежития и маленький "мясной цех". А вот тут...
Он ткнул в левый верхний угол карты.
— Это склад. Наш. Был. Отжали две недели назад. Без боя, потому что ты лежал без памяти, и никто не знал, отдавать ли приказ.
Я молчал. Пепел с сигареты упал на брюки — я не смахнул.— Дальше.
— Они скупают ментов. Вчера я получил инфу: на юго-западном посту с ними уже "работают". Это значит, что если мы попытаемся двинуться впрямую — нас примут.
— Значит, не пойдём впрямую. — Я посмотрел на карту, прищурился. — Их штаб?
— Юго-восток. За промкой. Там склад и клуб. На верхнем этаже — их офис. А ещё... — Вахит замолчал.
— Говори.
— Там сидит один из наших. Шрам.
Я медленно выдохнул.— Жив?
— Пока да. Нам прислали сигнал. Он ещё держится.
— Хорошо.
Я убрал сигарету в пепельницу, заглушил мотор. Мы уже были на выезде из города. Впереди — Москва. Мой город. Моя земля. Моя тень.
— Вахит.
— Да?
— С этого дня ты не просто правая рука. Ты мой голос. Пока я строю — ты держишь остальное.
Он медленно кивнул. И голос у него стал низким, почти рычащим:— Это Монолит, брат. Мы не падаем. Мы рушим тех, кто мешает.
Я кивнул.— Сегодня — подготовка. Завтра — встреча с главными. А потом — война.
Он медленно, чуть ли не с уважением, повернулся ко мне:— Ты собрался захватить Москву?
— Нет. — Я посмотрел вперёд, в просыпающуюся столицу. — Я собираюсь вернуть то, что моё.
_____
Я припарковал «Волгу» в полуразрушенном дворе на окраине Москвы. Только звонки с трассы, тусклый свет фар, холод раннего утра. Всё будто ждало — начало штурма, первую волну. Я зажёг сигарету и медленно выдохнул. Связка в кармане вибрировала: Вахит уже был в пути, остался только один шаг — собрать всех.
Первая метка в списке — Химки. Старый склад, где хранится знакомство: бухгалтерия, каски, отчёты. Мы уже договорились, что это наш информационный центр. Я достал листок и крестикнул первую строку. "Химки — готово". Улыбнулся. Сигарета догорела.
Я натянул куртку, сунул руки в карманы. На асфальте — капли росы, звук шёл по карманам. Без спешки, с ходу, я зашёл в ангар — там уже стояли Пепел и Кремень, первые двое верных. Никто лишний. Только настоящие. Они кивнули без слов. Я закрыл дверь на код.
— Всё готово, — кратко произнёс Пепел.
— Вахит едет? — спросил я.
— В процессе, — ответил Кремень. — Заверши со мной связь — и все будут на линии.
Я достал старый радиоприёмник, настроил канал. Вскоре один за другим цвета сигнала расцвечивали ангар: Сокол (КЗ-102), Зверь, Буря, Клык... Я слышал каждое имя как удар сердца.
— Монолит в сборе, — тихо сказал я, держа кнопку связи.
Голос каждого — песня войны.
⸻
Пока Пепел заносил данные, я подошёл к откидному столу. Там — планшет, карты, фотографии: Ореховские до последней стрелы. Их лица были чётче, чем память — этой ночью я разобью их мир.
Я включил свет — лампа заискрила. Пальцы провели по картам — кладбища, контрольные точки, склады. Я отметил ещё парочку. Расписал цвета зон. Взяв маркер, обвёл несколько. Напомнил себе: «не просто умирать — исчезнуть». Пора закладывать фундамент.
— Огонь, — тихо бросил я. — Ищем след. Бьем по слабым.
Пепел тихо хмыкнул.— Как всегда.
Кремень посмотрел строго.— И каждый должен знать: один неверный тик — и я прикажу прекратить.
Я кивнул.— С такой дисциплиной мы возьмём всю Москву, — сказал я. — Если кто-то хочет уйти — сейчас. Чтобы завтра не отвлекал.
А за мной стояли 15 пар глаз. Старые братья. Новые люди. Все — такие, кого невозможно купить.— Никто не уходит.
Они ответили хором.
⸻
Я вызвал Шипа, чтобы доуточнить связь с каждым отрядом, чтобы линии были чисты. Шёл 1992 год — у нас не было спутников и интернета. Только рации, контракты и люди.— Три группы.
Я указывал на карту:— Первая — зачистка южного склада. 22 человека, Сокол у руля.
— Вторая — блокировка транспорта. 10 человек, Винт с "паровозом" на выезде с ЮВ, поставки оттуда.
— Третья — спецоперация. 8 человек, Клык и Буря, забрать Шрама, включая разведку, вход с юго-запада.
— Каждая — без шума. Если начнётся бой — я хочу знать первым. Координаты, точка захода, выходной.
— Получено. — Отозвались они.
Я выкрикнул координаты: я буду в штабе, когда женщины — ждите расчёта. На карте появились метки, зелёным — точки своих, красным — Ореховских. Я добавил стрелки.
Мой палец остановился на линии, соединяющей два бока: юг и центр города.— А затем — переходим к следующему этапу.
В зале наступила тишина.
— Что на третий день? — спросил Зверь. Он знает, что такое логистика войны.
Я улыбнулся. — Четвёртый — «ночной рейд» по центру. Магазины, склады, точки бренда — удар по деньгам, по крыше, по их роже.
Нам нужно два дня, чтобы собрать всё, включить людей, отвлечь ментуру.— Мы закроем все входы и выходы, завалим службы, проконтролируем третий блок. Москва рухнет — и останется только Монолит.
Пепел и Кремень переглянулись.
— Ты точно говоришь о войне?
— Без этого — смерть Монолиту.
Они кивнули.
⸻
Я подошёл к карте на стене и нарисовал большое кольцо: три этапа. Первый — склад. Второй — транспорта. Третий — освобождение. Четвёртый — центр. Пятый — счеты.— Пятый этап — это личный. Я иду ворваться в штаб Ореховских. Это будет решающий шаг, тридцать человек со мной. Остальное — на страже.
Карта флуоресцировала на стене, отражая план, чёткий, без лишних слов.
— У меня есть логистика? — спросил я.
— По югу — да. По центру — ещё собираем. — Докладывал Шип. — К утру всё будет.
Мне этого хватило.
⸻
Я выключил свет.— Собрались.
Мы вышли на улицу. Серое мокрое утро. Тени уходили. Без слов. Боль. Решимость. Война начиналась не криком, а вызовом.
Я развернулся:— В час X — в ангаре на Химках. Первые отряды выезжают ночью. Всё должно быть идеально.
Они хором кивнули.
Я закурил сигарету и сделал длинный вдох.
— Мы — Монолит.
— Мы — война.
— Москва — будет нашей.
Я развернулся и ушёл прочь. Каждый шаг — отказ от слабости.
Пыль в воздухе стояла между нами и миром, где до этого имен не замечали. А теперь увидят.
* * *
Ночь окутала пустые улицы Москвы чёрным плащом. Не было ни шумного движения, ни уличных фонарей — лишь далёкий свет, прорывающийся сквозь редкие панели ларьков и чужих окон. Город спал, но спал на краю пропасти.
Я стоял за тенью старого склада в Царицыно, рядом с Соколом, Валетом, Шипом и Пеплом. В руках — рация, в карманах — запасные магазины и снаряжение. Внутри — напряжение и готовность. Каждое дыхание было шагом к началу.
00:15
Сокол — командир первой группы. Его глаза в прицеле фонаря — спокойны и холодны. Он кивнул мне.
— Сейчас.
— По плану: шумо-выход через боковую дверь. Без вала, без паники.
— Принято. — Сокол бросил гранату-оглушитель, и дверь лопнула звуком взрывателя. Внутри — гулкость склада, пустые ящики, металлические стеллажи. Мы вошли тремя командами, тенью, обтекая темноту.
00:18
Сокол увернулся от свежеустановленной камеры, кивнул:— Ореховских охранников — трое, на входе у "короба". Первый — лёг тах, второй — автомат вырубил, третий — ранен.
Он вытянул левую руку. Я нажал на рацию, голос звучал чётко:
«Первая группа — зачистка завершена. Вышли. База начата».
⸻
В пяти минутах езды на пригородной просёлочной, Валет выстроил три "УАЗа" и один "Газель" вперёд. Гармония холодного огня.
00:22:— Поставлен барьер. Автобус Один — отключён. Нет сигналов.
Он включил фонарик:— Первый кладовщик труб — задержан. Отработал спокойно. Нет выстрелов.
«Вторая группа — блокировка выполнена. Покой на уровне».
⸻
В тоннеле за старым клубом Клык и Буря спустились вниз — по темной трубе, вытянули АКСУ и пистолет...
00:27:— Камеры не ложатся. Тоннель чист. Сегодня спим.
Они сели на бетон, усмехнулись друг другу:— Ты слышишь?
— Слышу.
⸻
Я шагнул в центр бывшей улицы, обтекаемую абсолютной пустотой, и точно в таком безмолвии пролетело эхо взрыва. Я держал связь со всеми группами, в глазах — огонь.
Каждый шаг был аккуратен:— Машины на месте?
— Да. Без живого звука.
— Идём дальше?
Да, — ответил каждый.
⸻
00:45:
— Заводы подчистили.
— Заправки очищены от камер.
— Магазины фиксированы.
Я включил «гробовую тишину» и прокрутил марафон всех команд:
Серым дымом стекла — мертвые глаза.
Синим светом — под границами ходовой зоны.
Красным — в глазах врага.
Мы отскочили обратно, в базу.
Без потерь. Без паники.
⸻
06:30. Лёгкий солнечный заноз под ногой. Я вышел к машине. Вихрь ветра. Вахит молча сел рядом.
Я забыл сказать, но сказал:— Мы сделали первый шаг.
Он выдохнул:— Столица услышала.
06:37.
Я свернул с улицы. Мы ехали молча. Каждый метр дороги напоминал мне о том, что пора. Не завтра. Не после завтраков и сигарет. А сейчас. Я был слишком долго в тени. Москва давно осталась без того, кто держал её на поводке. И она начала срываться.
Теперь я возвращаюсь за ней.
— Сколько нам до базы? — спросил я.
— Минут пятнадцать. Все уже там.
— Все?
— Все, кто остался в живых.
Я сжал руль.— Остальные подтянутся.
06:49.
Гаражные боксы на окраине. Под железными воротами скрипучий пыльный воздух. Три фары мигают условным сигналом — они знают, кто приехал.
Железная дверь распахивается внутрь. Вахит вышел первым. Я — за ним. Внутри пахло железом, маслом и потом. Как дома. Как раньше.
Прямо по центру — стол. По краям — ряды Теней. Некоторые сидели, кто-то курил, кто-то стоял, прислонившись к стене.
— Подходим, — сказал я и откинул капюшон. Все замерли. Кто-то встал, кто-то выронил бычок.
— Валера... — пробормотал кто-то сзади.
— Живой, — подтвердил Вахит. — И помнит.
Тишина. Затем медленный звук, как будто рвётся воздух. Один из Теней, высокий, с длинным шрамом через щеку, подошёл ближе и встал на колено.
— Король вернулся.
И остальная стая — за ним.
Я смотрел на них.— Вставать.
Они поднялись.
Я подошёл к столу. Развернул карту Москвы. Отмеченные точки. Сектора. Блоки влияния. Я перевёл взгляд на ближайшего:— Где Шип?
— Он с людьми на Юго-Западе. Проверяет дома, где, возможно, прячутся "орехи".
— Сколько у нас в городе?
— Примерно сто восемьдесят . Ещё человек двадцать на подходе. Остальные — пока в дороге. Мы только вчера отправили сигналы. Некоторые — на севере, в Подмосковье.
Я кивнул.
— Значит, сегодня днём мы начинаем сбор ядра. Только те, кто служит без вопросов. Кто дрогнет — отсекается. Я не собираю толпу. Я собираю Монолит.
— Понято, — отозвался один из Теней. Прозвище у него было Гриф. Вечный молчун. Надёжный как бетон.
— Сегодня к вечеру хочу список всего арсенала. От каждого склада. Где, что, сколько. Отмечаете, что может пригодиться сразу, что можно продать, и что — просто ржавое говно.
— Сделаем.
— Вторая задача, — я повернулся к другому, молодой, но с глазами, как у бойца. Его кличка была Пепел. — Поднимаешь все связи по Сочи, Ростову и Берлину. Говоришь только одно:
"Король вернулся. Монолит дышит."
Пепел кивнул резко, как будто вдохнул новую жизнь.
— И последнее. Все маршруты Ореховских, что у нас есть — перерисовать. Проверить. Любая точка, любой человек, кто может быть связан — заново. Никаких старых схем. Мы не делаем вид, что работаем. Мы работаем.
⸻
07:24.
Карта лежала исписанная. Вахит подошёл ко мне и тихо сказал:— Это будет долгая игра. Они не глупые. У них связи, они уже в мэрии. Могут быть и в ментовке.
Я повернулся к нему:— Значит, вытащим их прямо оттуда.
Он улыбнулся. Шрам на губе растянулся.
— Как ты?
Я не сразу ответил. Потом тихо:— Я в бешенстве.
— Это хорошо, — сказал Вахит. — Но контролируй его.
Я подошёл к окну. Посмотрел на Москву — далёкую, огромную, разбитую. Но всё ещё мою.
— Сегодня — сбор. Завтра — на колени.
И пошёл собирать ад.
07:36.
Я вышел из бокса, застёгивая ремень пальто. Воздух был прохладный, но плотный. Я не дрожал — огонь под кожей уже грел сильнее любого солнца.
Рядом шёл Вахит. Не говорил ничего. Он чувствовал, как я киплю. Внутри меня стоял ровный, сконцентрированный гул — не ярость, нет. Это было состояние боевой тишины, когда ты знаешь, что будешь резать, но еще не поднял нож.
На парковке стояли три машины. Чёрные. Ни одной лишней детали. Ни одной пылинки. Я прошёл мимо, сел за руль центральной. Кожа на сидении была тёплая от утреннего солнца.
Вахит сел рядом. Без слов.
— Едем за Гвоздём и Камнем, — сказал я.
— Уже выехали, — отозвался он. — Три минуты назад.
Я кивнул. Прокрутил шею, положил ладонь на руль, и медленно, плавно вывел машину с места.
Как будто бы ехал на обычную встречу.
Как будто бы не собирался начинать войну за столицу.
07:52.
Мы приехали к старому цеху. Здание было перекрыто стальными воротами и бетонными плитами.
Камера на углу мигнула. Дверь открыли изнутри.
Я вышел первый. Хлопок двери отозвался эхом. В нос ударил запах машинного масла, мокрого бетона и металла.
Два силуэта уже шли навстречу. Высокий — с плотными плечами, чёрная куртка, цепочка крестом. Это был Камень. Его прозвище появилось, когда на него скинули полтонны железа, а он выжил и на следующий день приехал на разбор.
Второй — худой, остролицый, но с холодным, убийственным взглядом. Это был Гвоздь. Невозмутимый, как покойник. Последний раз он улыбался, когда поджигал дом тем, кто пытался предать Монолит.
Они подошли ко мне. Без слов.
Я взглянул на них. Веки тяжёлые, плечи прямые. Настоящие Тени. Я знал одно — эти двое никогда не сдадут меня. Даже под пытками. Даже если останутся последними.
— Живой, — первым нарушил молчание Камень.
— Мы ждали, — добавил Гвоздь. — Слишком долго ждали.
— Всё, — сказал я тихо, — ждать не будем.
Я провёл пальцами по запотевшему металлу стены.
— У нас тридцать шесть часов. За это время я хочу:
1. Полный список людей. Сортировка — по верности, по силе, по опыту.
2. Все связи. Кто у нас в мэрии, кто остался на рынках, кто держит склады и улицы.
3. Все бывшие Ореховские, кто ушёл от них и шатается в серой зоне. Эти — первые на вынос. Не предатели, но щели.
Я закурил. Пепел упал на ботинок.— Тогда начнём.
Камень расправил плечи.
— Это будет заявление, — сказал он. — Они поймут, что ты не просто встал. Ты уже вошёл в их дом.
Я посмотрел на него.— Именно. Они слишком долго думали, что монстр спит.
08:10.
Мы втроём подошли к карте, прибитой к стене. Я чертил пальцем вдоль маршрутов.— Мы встанем здесь. Вот отсюда — зайдёт Гриф с Пеплом. Я беру главные ворота. Гвоздь — крышу. Камень — тыл. Работаете в полтишке, без шума.
— А если поднимется тревога?
— Тогда работаем в открытую. Там будет кровь. Но они поймут, что я не шучу.
08:33.
Телефон у Вахита завибрировал. Он отчитался коротко:— Шип пересылает схему охраны. Дежурка — трое. Внутри от силы семеро. Ночью смена — только трое.
— Значит, работаем ночью, — сказал я. — Сегодня.
Камень хрустнул шеей.— Пора.
Я посмотрел на них.
— Мы не просто возвращаем территорию. Мы возвращаем город.
— Да.
— А если кто-то встанет между нами и этой землёй — то пусть знает:
Монолит — это не ОПГ.
Это система.
Это машина.
Это вера.
Они кивнули.
И я почувствовал это впервые с той самой аварии.
Монолит проснулся.
И он снова дышит.
_____
09:18.
Мы вышли из ангара. Утро пахло морозом и металлом. Солнце лезло сквозь серые окна, разрезая пыльные лучи в воздухе. Я стоял, курил, и смотрел, как на парковку медленно заезжают машины.
Одна за одной.
Сначала чёрная "бмв". Потом синяя с черным капотом. Дальше тёмно-красная, облезлая, как будто из прошлого, но с тонировкой в круг. Все они были нашими.
— Пошёл сбор, — бросил Вахит, выходя за мной. — Слово пошло вниз. Тени идут.
Я кивнул. Бросил окурок под ботинок.— Пусть поднимаются. Я буду встречать.
09:24.
Первым зашёл Темис. Без слов. Только посмотрел на меня — в глазах всё было ясно. Он не ждал ничего — он знал, если я позову, он пойдёт.
Следом — Гриф. Он кивнул резко, будто в строю.
— Ты с Пеплом будешь за тылом, — сказал я сразу. — Не вздумай подставиться.
— Мы привидения, — отрезал он. — Нас никто не видит, пока не поздно.
Дальше — Сокол и Амур. Сокол был молчалив, только кивнул. Амур подошёл ближе, взглянул, тихо:— Скажи, что это снова ты. Не копия. Не
призрак.
Я посмотрел ему прямо в глаза.— Это я.
Он разжал пальцы и слегка ударил кулаком по моей груди, как брат.— Тогда Москва теперь точно не выживет.
09:38.
Шли и шли. Тени. Кто с войны, кто с бизнесов, кто с чёрных рынков. Некоторых я не видел год. Некоторые думали, что я умер. Другие — что меня сломали.
Но сейчас, когда я стоял перед ними, в чёрном пальто, с ровной осанкой, с лёгкой ухмылкой на губах, они узнали — Монолит жив.
И Валера — в нём.
10:12.
Мы поднялись на этаж выше. Там, в бетонном зале, без окон, без стульев, без стола — мы собирались всегда. Именно в этом зале рождались наши планы. Именно отсюда мы когда-то захватили Юго-Запад Москвы за три дня.
Я вышел в центр круга. Оглядел каждого. Молча. Медленно. Я не собирался говорить красиво. Я не политик. Я — оружие.
— Завтра ночью мы пойдём на их склад.— Я сделал паузу.— У них наш человек. И они держат часть того, что наше.
В зале было тихо. Только скрип курток, дыхание.
Я говорил чётко:— Это не финал. Это пролог. Мы сделаем шаг. Один. Но за ним — сотни.
Я шагнул ближе.
— И если хоть один из вас не готов умереть за это имя...— я провёл пальцем по стене, где когда-то было выбито:
"МОНOLIT"
— ...тогда уходи сейчас.
Никто не двинулся. Тишина.
— Хорошо. Тогда слушайте. Я в деле. Значит, мы возвращаем город.
10:50.
Потом я пошёл по каждому отдельно.
— Феникс, подберёшь машины. Без номеров. Все сменки — через наши.
— Амур, твой район. Сколько осталось людей?
— Десятки, — ответил. — Но они верные.
— Вахит, тебя назначаю старшим по внутренним связям.
— У тебя голова не для железа. Работай с головами.
11:32.
Я собрал Камня, Гвоздя, Грифа и Сокола.
— Это будет наша первая группа. "Ядро". Мы идём впереди. Проверяем пульс. Если пульс слабый — ломаем рёбра.
Они только усмехнулись. Без вопросов. Без понтов.
12:10.
Я вышел на улицу. Там уже стояли двадцать две машины. Все с людьми. Все с глазами, которые горели в огне прошлого. Они думали, что я умер.
Я — вернулся.
Я зашёл в первую машину. Вахит рядом.
— Готовы?
— Всегда были.
Я посмотрел на него.— Тогда...начинаем.
18:14
Металлический лязг, стальные ящики, запах оружейного масла. Я прошёл вдоль стенки, где вдоль поддонов ровными рядами лежали ящики с грузом: автоматы, пистолеты, коробки с патронами, пачки долларов, радиостанции. На полу — плоские кейсы, в них лежало то, что не показывали даже своим.
— Всё, как ты просил, — сказал Камень.— Без опознавательных знаков, только наше.— Он вытащил из кейса две "Беретты" и протянул мне одну.— Она ждала тебя.
Я взвесил пистолет на ладони, проверил затвор — как будто он и не покидал моих рук все эти три года.— Выхолощена?
— Чистая, как слеза.
Я кивнул.— Поставь метки. Только на стволах "ядра".
— Сделаю.
18:26
Вахит вернулся с радиостанцией в руках.
— Три наши группы готовы. Связь будет через частоты "М4" и "М7", не более трёх минут в эфире. Если спалимся — вырубаемся и на землю.
— Координаты отгрузки подтвердились?
— Подтвердились. Ореховские вывели несколько фур в сторону Химок. Это как раз наш шанс.
Я мотнул головой.
— Мы возьмём их на возврате. У них охрана будет расслаблена, не ждут.
18:48
Все Тени уже были внутри ангара. Шум стоял тяжёлый — не от слов, а от напряжения.
Многие из них не видели меня долго. Но даже в молчании они понимали — я снова веду их в бой.
Я медленно прошёлся вдоль.— Первый шаг будет сегодня ночью. Мы не идём за приказами — мы идём за своим. У нас есть имя. Есть знамя. И есть долг.
Я не повышал голос. Я говорил ровно.
Но в каждом слове была сталь.
— Если кто из вас не готов убивать, не готов умирать — выходите. Потому что, когда мы войдём в Москву, дороги назад уже не будет. Это больше, чем месть. Это возвращение Монолита.
Тишина. Никто не вышел.
Я шагнул ближе:— Тогда все — по местам. Первый выезд — через 2 часа. Работают группы Камня, Сокола, Грифа, Пепла. Первая цель — склад Ореховских в Лобне.
19:03
Я ушёл в отдельное помещение. Там, в тишине, были только карты. Красные булавки — вражеские точки. Чёрные — наши.
Я встал над столом, в руке держал "Беретту".
— Я не спал трое суток. И не усну, пока не поставлю последний чёрный флажок на центр Москвы.
19:10
Дверь открылась. Вошёл Шрам. Он стоял молча, как будто чего-то ждал. Потом подошёл:— Ты действительно думаешь... что это получится?
— Думаю, что иначе быть не может.
— Даже если это война?
— Нет "если", Шрам. Это уже война.
Мы переглянулись. Он понял.
19:23
Снова вернулся Вахит. Он посмотрел на меня.— Чего-то не хватает.
— Что?
— Ты не позвонил ей.
Я поднял голову.— Саше?
Он кивнул.— Ты ведь живой, Валера. Не забывай об этом.
Я молча вытащил сигарету. Закурил.— Если мы не вернёмся...
— Вернёмся, — отрезал он. — Потому что ты снова здесь. А значит — вся Москва дрожит.
⸻
20:00
Первая группа вышла на задание. Никаких выстрелов. Никаких вспышек. Только тени в сером городе. Вахит был у меня в ухе. Камень и Гриф уже у ворот. Пепел устроил дезинформацию через подставной фургон. Шрам ждал команды на перехват колонны на трассе.
Я стоял в тени. На холоде. И впервые за время чувствовал — я вернулся.
__________
ТГК: Пишу и читаю🖤
оставляйте звезды и комментарии ⭐️
