Глава 6: Ночная смена.
Перед началом прочтения советуется включить песню: Гудки (slowed & reverb) - ooes
(Слушать на повторе до конца главы)
После того ужасного дня, когда Соня придавила Аделину, мир, казалось, начал растворяться в тумане. Евсеева не появилась в школе, и это отсутствие кольнуло Григорьеву. Каждый день, проведённый в классе, напоминал о её пустом месте - тени, которой не хватает, чтобы заполнить пробелы в ее жизни. Непередаваемое беспокойство терзало Соню. «Неужели я причинила ей такую боль, что она решила исчезнуть?» - вновь и вновь звучал этот вопрос в её голове, обречённый оставаться без ответа.
Григорьева пыталась выяснить, что происходит, и однажды подошла к Алисе с ожиданием, полным надежды. Но Якутова лишь холодно ответила, будто забота Сони была ей чужда. Взгляд девушки только усилил тоску, неужели всё так запутано, и все разрушено из-за одной девчонки?
А с Мафтуной всё тоже шло наперекосяк: их ссоры стали частыми, почти привычными. Мелкие недоразумения, обиды и непонимание, словно клубок ниток, который однажды развязался, запутывая всё вокруг. Но через несколько дней странные чувства начали бурлить внутри Григорьевой. Ненависть уступала место заботе, а тревога все крепче вжималась в сердце.
Не зная, как справиться с нарастающим беспокойством, Соня прибегла к старому знакомому - алкоголю. Вечерами она не считала ни времени, ни выпитого. Каждая рюмка становилась способом заглушить внутренние терзания, о чем-то забыть.
Словно она стиснула в руках не чашу счастья, а острое бревно, пробивающее её собственное сердце.
Сейчас, погруженная в пьяный безмолвный мир, Григорьева держала телефон в дрожащих руках. Все смешивалось: её мысли путались. Да и искать Аделину - как-то жутко, словно она собиралась переступить границу, запечатанную страхом. «Почему так сложно просто написать?» - думала Соня, закусывая губу, отчаянно пытаясь перебороть себя.
Рано повзрослеть ей пришлось после ужасной ситуации с мамой. Тогда, когда жизнь бросила их на дно, Григорьевой пришлось взять на себя ответственность. Работая, она пыталась делают хоть что-то, чтобы помочь матери. Проживали в бедности, лишая себя малейшего комфорта - лишь бы хватило на хлеб. И ужасы этих дней остались в памяти, как незаживающие раны. Но, как оно бывает, с лучами надежды тучи отступили: мама справилась, и Соня, собрав все силы, купила себе автомобиль, сама сдав на права. Она встала на ноги и, казалось, мир наконец улыбнулся ей.
Теперь же эта горечь, что сжимала сердце, вновь расколола душу на мелкие осколки. Как же тяжело быть пленницей собственных эмоций. Словно замок, защищённый непроницаемыми стенами, гордость стояла между Григорьевой и её желаниями, отталкивая, пугая и одновременно маня. Она снова и снова смотрела на экран телефона, как на зеркало, отражающее надежды и страхи.
— Неужели же так сложно сделать этот шаг? — шептала она, обводя бархатной ладонью экран, наполненный невыраженными словами.
В голове раздавались голоски: «А что если она сразу же пошлет меня? Страшно...»
Глядя на этот крошечный экран, он показался ей непреодолимой пропастью, за которой не хватит смелости.
— Гребаная гордость! — шипела Соня, сжимая в руках телефон, как будто могла взять в плен свои чувства. — Ну давай... пожалуйста.
Она сидела так уже двадцать мучительных минут, будто время замерло в ожидании решения. Каждое сообщение, как проблеск света в бездне, оказывалось мимо цели, не запечатлив её состояние. Гордость снова и снова упрямо оказывалась на пути.
Слезы стремительно катились по её щекам, обжигая кожу, от злости хотелось разрушить всё вокруг. Но как в детском сне, в который вмешивается реальность, Григорьева вспомнила, что на дворе три часа ночи, и соседи не одобрят её гнева.
Тяжело, ой как тяжело. Она ненавидела себя за эту эмоциональную парализованность, словно душа её была в цепях стыда.
Всё же именно благодаря этой ненависти, словно ярость к противнику, её пальцы сами принялись печатать. Буквально через пару мгновений сообщение Евсеевой уже покинуло экран, разрывая эту неловкую тишину.
Вы | 03:15
Привет, Аделина. Извини за то, что пишу так поздно. Почему тебя так долго нет в школе? Всё в порядке? И ещё, прости, я не хотела тебя так сильно бить...
А сама Соня погрузилась в бурю переживаний опять, и, терзаемая вопросами, начала покусывать кожу на руке, как будто наказывая себя за решительность.
Ответ не заставил себя долго ждать. Удивительно, что при такой поздней поре Евсеева не спит. Странно это было...
Аделина | 03:17
Привет. Даже не буду интересоваться, откуда у тебя мои контакты. В школе меня нет, потому что плохо себя чувствую. Не извиняйся, это не имеет смысла - такая ситуация все равно снова повторится)
Григорьева снова ощутила этот холодный прилив страха, окончательно заблудившись в своих мыслях. Она вновь погрузилась в черную яму собственных сомнений, из которой не знала как выбраться. Ненависть к себе управляла её действиями.
Вы | 03:17
Не хочешь встретиться? Можем прогуляться, поговорить о чем угодно - просто пообщаемся.
Аделина | 03:20
Извини, у меня не выйдет.
Снова Григорьева выдохнула, и в этот момент осознала, как сильно тянет её к этой Аделине.
***
На утро Соня проснулась с бьющейся, как будто от ударов молота, болью в голове. Мгновения, как вихрь, закружили её, и, не дожидаясь ни умывания, ни стакана воды, девушка потянулась к столу. Взяв бутылку, она глубоко вдохнула и открыла её. Её губы ощутили холодное стекло, а от вен поднялось тепло, как будто по венам пробегал огонь. Она не сдерживалась, отпивая крепкое. Жажда гнала, и каждый глоток давал небольшое облегчение, пока разум не затмилось, а мир вокруг не стал более мягким и понятным.
После этого Григорьева еле-еле поднялась с кровати и направилась в ванную. В отражении зеркало показало ей нечто ужасное: опухшие глаза, словно побитые, и цвет лица, как будто недавно её окатили холодной водой.
— Что творит Аделина с людьми? — усмехнулась она, вспомнив о том, как эта черноглазая красавица не покидала её голову.
Часы на стене говорили о четырёх часах дня, но Соня была не готова к тому, что заметила на экране своего телефона. Около десяти пропущенных звонков от Мафтуны, Влады и Ангелины... Она приподняла брови в удивлении.
— Интересно. — хрипло произнесла Соня, сама поражаясь своему голосу.
С Ангелиной они не пересекались часто - та, как тень, ускользала от уроков, но чтобы она позвонила ей, это было странно. Может, что-то произошло?
Недолго думая, Соня набрала номер Абдиевой. Она ожидала, что это будет просто, но после нескольких гудков по ту сторону раздался грубоватый голос подруги.
— Вы че, гоните что ли, кто позвонил? — усмехнулась Мафтуна.
— Я только проснулась. — ответила Соня, всё ещё ощущая себя не в своей тарелке.
— Ты чего сиплая такая? — удивилась Мафтуна.
— Бухала. — искренне призналась Соня.
— Что за повод?
— Без повода. — ответила Соня и вдруг рассмеялась сама от своих мыслей.
Но повод всё же был, и звали его Аделина. Эта девчонка незримо окутала её мысли.
— Ты с утра всегда такая заторможенная? — послышался голос Мафтуны, и Соня поняла, что отвечала что-то, но сама не помнила, что именно.
— С бодуна - да. — хихикнула она.
— Мы сегодня с девками в бар собираемся, ты с нами? — спросила Мафтуна.
— Она еще спрашивает. — подумала Соня, не в силах избавиться от улыбки.
— В школу завтра значит не идем. — усмехнулась Мафтуна.
— Не поняла, почему? — переспросила Соня, чувствуя, как закипает интерес.
— Мы с одиннадцати и до самого закрытия хотим там быть.
— Нихуя, вы чё придумали. — засмеялась Соня. — Но я в любом случае с вами.
— Давай тогда, до встречи. — закончила разговор Мафтуна, и Соня удовлетворенно мычала на это в трубку.
День обещал быть хорошим. Возможно, ей удастся забыть об этой Аделине, хоть на минуту... хоть на секунду.
***
Соня, потирая глаза от сладкого бреда, вышла на улицу. Ночь окутала город мягким плащом, разрываемым лишь звуками веселья, доносившимися из бара. Девушки уже собрались у входа, их лица сияли от алкоголя и ожидания. Влада недовольно поджала губы:
— Что так долго?
— Уснула. — пожала плечами Григорьева, укрываясь от хмурых взглядов подруг.
Мафтуна фыркнула:
— Хрена ты спать.
— Но домой ты нас точно развозишь! — вставила Влада чтобы надавить на совесть.
— Ладно, если не сильно накидаюсь. — лишь натянуто усмехнулась Соня.
Ангелина, неожиданно рядом, с ухмылкой прервала:
— Ну тут дохлый номер...
— Ну что начинаете? Пошлите уже, а то я вижу, что вы уже успели закинуть пару шотов без меня.
— Есть момент. — усмехнулась Влада.
Девушки, смеясь, ввалились в зал, попав в царство захмелевшей радости. Бар был наполнен кальяном, воздух сплошной дымкой образовывал невидимый градиент. Где-то на танцполе пульсировала музыка, заставляя тела ритмично двигаться. Брутальные танцы мужчин с противными взглядами перемешивались с девичьими смехами у барной стойки.
Григорьева с девушками устремились в уголок, где грудой скапливались диванчики, покрытые мягким бархатным текстилем. Девушки опустились на один из них.
— Вы кальян заказывали? — поинтересовалась Соня, вчитываясь в лица своих подруг.
— Нет, — потянула Влада. — У меня кое-что интересней собой просто.
— Как всегда. — вздохнула Григорьева.
— А надо? — вмешалась Мафтуна.
— Конечно надо. Как же без кальяна? — сокрушенно вскинула руки Соня. — Обстановка такая себе, даже девок симпатичных нет.
— Я за кальяном. — бросила Ангелина, уверенно направляясь к бару.
— Как нет? Присмотрись! — усмехнулась Мафтуна, подталкивая Соню в бок. — На любой вкус и цвет, цепляй кого хочешь!
— Они все обдолбанные давно, да и хрен знает, что с ними было! — недовольно произнесла Григорьева, словно читала каждого тут.
— А тебе что, скромняжку какую-то надо? — захихикала Влада.
— Ну, типа того... — Соня отстранилась, словно только что поняла, что заказа в этот вечер у нее нет.
— Ну опиши, какую тебе, искать будем. — поддразнивало Мафтуна.
Григорьева замялась:
— Ну, не знаю. Кареглазую, наверное.
— Тут свет дерьмовый, нам идти каждой в глаза заглядывать? — с недовольством посмотрела на окружающих Влада.
— Вы сами предложили свою помощь с поисками. — подметила Соня.
— Худощавую, наверное, блять не знаю... Брюнетку, наверное. — заключила она.
— Вот у нас Маф брюнетка кареглазая, бери кайфуй. — заливалась смехом Влада.
— Я не дрищугá, как она хочет! — подхватила Мафтуна.
— Да вы дуры! — вскрикнула Соня, пробуждаясь от собственных мечт.
— Да всё, не обижайся только. — похлопала по плечу Мафтуна.
— Тупые. — продолжала бурчать Соня, пытаясь избавиться от нарастающего чувства неуютности.
— Так, девки, лады... — начала Влада, крутя головой, как будто ловя нужные слова.
— Я уже знаю, что ты хочешь, — иронично отозвалась Григорьева.
— Ну вот и отлично! Я до туалета и обратно. — бросила Влада и исчезла в толпе.
Время шло, а Влада все никак не могла избавиться от своей зависимости. Она следовала за своими демонами, не в силах вырваться из их объятий. Соня и остальные девушки беспокоились за неё. Вроде бы, Григорьева не так давно училась в их школе, но Влада приросла к ней, словно старая привычка. Вспомнив тот момент, когда Влада словила передоз, страх обволакивал девушек: это была жуть, настоящее состояние тревоги.
— Она и правда не может бросить? — вопрос Сони звучал практически в воздухе, а её глаза застыли у двери, за которой скрылась Влада.
— Нет, сколько ни пыталась, не получается у неё. — тяжело вздохнула Мафтуна.
— Потеряем её. — я Григорьева обернулась к Абдиевой, и эти слова были как приговор.
— Не говори об этом лучше. — ответила Мафтуна с лёгкой хмуростью.
— Я говорю как есть. Ни к чему хорошему это не приведет, ты сама знаешь. — с решительностью произнесла Соня.
— Давай не сегодня об этом. Ты отдыхать собралась. — хмурилась Мафтуна.
— Ладно. — ответила Соня коротко, переводя взгляд на суетящуюся толпу вокруг.
— Минут пятнадцать, и кальян у нас. — сообщил Ангелина, садясь на место, словно её слова были манной небесной. — А где Влада? — спросила она, осматривая группу.
— Отгадай с одного раза. — отрезала Соня, недовольно хмуря брови.
— Поняла. — мрачно кивнула Ангелина, понимая, о чем речь.
— Как там у вас с Женей? — вдруг обратилась Мафтуна к Ангелине.
— Всё хорошо, — улыбка вспыхнула на лице Ангелины, когда заговорили о возлюбленной.
— Вы встречаетесь? — удивилась Соня, не веря своим ушам.
— Она что, не знает? — посмотрела Ангелина на Мафтуну, словно искала защиты.
— Ой, — тянет Мафтуна, — я забыла рассказать.
— Ну вы и твари конечно. — закатила глаза Соня, словно говорила не о людях, а о жуках под ногами.
— Ну извини, сама виновата, ты всё время своей Евсеевой была занята. — ухмыльнулась Мафтуна.
— Она не моя! — возмутилась Соня, тянувшись к стакану с виски, забывая о том, что это не её напиток. Как будто на языке потекла карамельная сладость с легкой горечью, которая расцвела в глотке и вновь погрузила в атмосферу вечеринки.
— Куда? — усмехнулась Мафтуна, глядя на Соню. — Это мое.
— Ты голяком пьёшь? — жмурилась Соня, прижимая ко рту руку.
— Не люблю мешать. — ответила Мафтуна.
— Ясно. — кивнула Соня, понимая, что их молодежные радости обременены чем-то более тяжелым.
— Там, кстати, на барной стойке Алиса наша. — усмехнулась Ангелина, указывая в сторону бара.
— И Аделина. — добавила Мафтуна.
— Что!? — удивилась Соня, устремляя взгляд к барной стойке.
И правда, там стояла Евсеева, недовольная и, казалось, любое движение причиняло ей боль. В памяти Григорьевой всплыл момент из туалета, когда она избила Аделину, и стыд ныл, словно старая рана. Но рядом с Аделиной находилась Алиса, её рука дотрагивалась до плеча Евсеевой - та сразу же отступила, шипя от боли.
Якутова посмотрела на девушек и что-то шепнула Аделине. Взгляд Аделины молниеносно метнулся в сторону Сони, но тут же был отведён.
— Ну ты что, зависла? — сказала Соне Мафтуна.
— Внатуре, на Евсееву что ли запала? — добавила пришедшая Влада, сразу же усевшись между ними.
— Да вы что несете? — скривилась Соня.
— А смотришь ты на неё-то как! — ухмыльнулась Мафтуна, щёлкая пальцами.
Ангелина лишь тянула «у», будто забавлялась над происходящими событиями.
— Так вот о какой кареглазой брюнетке ты говорила, да? — продолжала давить Мафтуна, намекая на что-то существенное.
— Да закройте рты, я уеду сейчас вообще! — воскликнула Соня, истекая раздражением и зная, что её стержень волнения теряется.
— Эй, куда собралась? Ты нас отвезти должна, не забывай! — бросила Влада.
— Ну хуйни не несите тогда. — ответила Соня, чувствуя, что мир вокруг неё начинает ужасно кружиться.
И вновь в воздухе звучали смех и разговоры девушек, пахло коктейлями и искрилось веселье. Григорьева, однако, была погружена в собственные мысли, восхищённо наблюдая за Евсеевой, которая за барной стойкой творила настоящие чудеса. Аделина, ловко ловя бокал, первой вывела в пространство яркие смеси, переливающиеся огнями как фейерверк. Шейки бутылок хлестали о её руки, создавая звуки, похожие на музыку. Она с лёгкостью метала в шейкер льдистые кубики, медленно вливая разноцветные сиропы. Её движения были столь уверенными и грациозными, что даже на лицах клиентов расплывались улыбки.
Соня, не в силах держать в себе желание урегулировать нарастающий дискомфорт, незаметно проглотила ещё пару глотков своих коктейлей, собирая смелость. Внутри терзала непрекращающаяся ненависть к самой себе за то, что довела их отношения до такой степени.
— Я сейчас приду. — бросила она девчонкам, направляясь к бару, не зная, станет ли это её спасением или окончательным крахом.
Проходя мимо ряда бутылок, из которых игриво струился алкоголь, она как будто бы сама себя коктейлем закладывала, но сейчас Григорьевой нужно было не это. Ей нужна была Евсеева и откровенный разговор с ней.
— Адель, можем поговорить? — произносит она, стараясь сохранить уверенность в голосе.
— Я на рабочем месте, не могу. — безразлично отвечает Аделина, продолжая наполнять бокалы.
— Всего пару минут, Алиса ведь может тебя заменить на это время. — умоляет Григорьева, и её глазки полны искренности, она - как маленький щенок, просящий о кармашке для лакомств.
Евсеева, тяжело поджав губы, сдается:
— Ладно, сейчас. — и уходит к Алисе, оставляя за собой волны недовольного взгляда от Якутовой.
Вот она, выходит из-за барной стойки и, бросив мимолётный взгляд на Соню, направляется к выходу.
— На улицу пошли. — говорит Аделина, а Соня торопится следовать за ней.
На улице морозный воздух пронзает их, вызывая мурашки по коже, но это лишь усиливает остроту момента.
— Я не знала, что ты тут работаешь. — начинает Григорьева, с интересом рассматривая мерцающую вывеску бара.
— Приходится. — вздыхает Евсеева, внезапно ставшая уязвимой.
— Не высыпаешься? — спрашивает Соня, искренне проявляя заботу.
— Ну, сама подумай, работая ночью о нормальном сне речи и не может идти. — прервано отвечает Аделина, и в её голосе сквозит горечь.
— И давно ты так? — продолжает Соня, выпытывая детали.
— Года два, как отца не стало, сразу начала искать работу. От матери толка никакого, она и мои деньги пропивала, когда я ей их давала, а потом я вовсе перестала давать. — сказала Евсеева, пожимая плечами, как будто оправдывая себя.
— Не думала, что всё настолько плохо. — шепчет Григорьева, и голос наполняется сочувствием.
— Ну, в тот раз ты смеялась с моих проблем. — хмыкает Аделина, и в её голосе звучит горький сарказм.
— Извини. — тихо произносит Соня, а сердце сжимается от сожаления.
— Смысла нет держать на тебя обиду. — отвечает Аделина, как бы отстраняясь.
— Я видела, как ты шугнулась, когда Алиса тронула тебя за плечо. Болит? — осторожно спрашивает Григорьева, легонько касаясь плеча Евсеевой. Аделина на это словно от пощёчины, ведёт плечом, уклоняясь от прикосновения.
— Ну, ты хорошо постаралась, это всё, что я могу сказать. Спасибо, что хоть по лицу не особо попала. — ухмыляется Евсеева с горькой лёгкостью.
— Блять... — шипит Григорьева. — правда, Аделин, прости, пальцем больше тебя не трону.
Неожиданно у Аделины теплится искорка - надежда, как тихий огонёк среди темноты.
— Хочется верить тебе. — отвечает Евсеева, но внутри, как будто, таится маленькое чудо.
— Обещаю, — вздыхает Соня. — когда у тебя смена заканчивается?
— В три. — отвечает Аделина, и в её голосе звучит уже другая интонация.
— Мы как раз до самого закрытия тут, я могу отвезти тебя потом. — улыбается Григорьева, словно обещая сделать что-то важное.
— Не стоит, к тому же ты пьяная. — смеётся Аделина, но в глазах блеск, словно лучик света, который пробивается сквозь облака.
— Не впервой мне под градусом ездить, нормально всё будет. — отвечает Соня, полная уверенности.
— Ну, посмотрим. — многозначительно произносит Евсеева, и теперь в её улыбке видится нечто большее. — Ладно, мне пора, а то всекут за то, что не на рабочем месте. — она расправляет плечи, как бы напоминая себе о своём долге.
Соня кивает, и девушки вновь заходят в помещение, но теперь словно заколдованные, двигаются в разные стороны: Аделина уверенно подходит к барной стойке, а Соня с легким трепетом направляется к своим подругам. Но на этом все не заканчивается. Как будто невидимые нити притяжения связывают их, и каждое мгновение время останавливается, когда они обмениваются взглядами, полными светлого волнения.
Григорьева улыбается - эта улыбка одевает ее в невидимый плащ какой-то надежды и тревоги. Каждое притяжение взгляда ощущается как в космосе их эмоционального танца: она понимает, что у нее уже поселилась искра влюбленности. Она осознает это, но не спешит делиться своими чувствами, словно хранит тайну, сокрытую в побрякушке на самом дне. Она чувствует круговорот эмоций, волнение, в которое не готова впустить окружающих.
Это ее личный мир, и пытаться распахнуть эту дверь - значит обнажить душу.
А вот Аделине все сложнее. Внутри бушует ураган смешанных чувств: где-то глубоко спит обида. Но заботливые слова Сони, таинственным образом вплетенные в их прошлое, словно шепот из далекого сна, пробуждают в ней нежные чувства.
Это волшебное сочетание ненависти и любви, печали и радости - такая противоречивая симфония, которую не просто разглядеть.
Ей хочется быть рядом, чувствовать тепло Сони, которое постепенно растапливает лед, укреплявшийся в душе. Но страх непонимания и неуверенность останавливают ее.
Одну за другой, эти непростые эмоции тянутся сквозь пространство между ними, возникая как легкие периоды между нотами. В каждом мимолетном взгляде, каждой улыбке скрывается возможность недосказанного, желание сблизиться, но и страх быть отвергнутой.
Они сочетают в себе и нежность, и жесткость, и желают взлететь выше, чем когда-либо.
Обе девушки знают, что их теперь связывает нечто большее, чем просто мимолетная поддержка, это тянущая их взаимная симпатия, в которой находит свое отражение нечто великое и непостижимое.
Время закрытия бара медленно подкрадывалось, как тень, завуалированная дымкой долгих бесед и разбитых стеклянных бокалов. Народ активно покидал заведение, оставляя за собой беспорядок: где-то под столами недоеденные закуски, а где-то стекло. Мрак окутывал пространство, и лишь мутный свет ламп боролся с ней, словно хотел задержать хотя бы каплю веселья.
— Ну и нам пора. — произнесла Мафтуна, оглядывая жалкие остатки праздника. Она явно не была в восторге от всего этого хаоса.
— Выходите, я щас тоже подтянусь. — бросила Соня, вставая со своего места и направляясь к барной стойке. Но на этот раз ей было не по себе: она чувствовала, как взгляды подруг пронизывают её спину.
— Аделька! — тянула Григорьева, стуча по барной стойке, чуть ли не в ритме какого-то забытого рока.
— Щас позову. — кинула Алиса и исчезла в мраке.
Соня снова начала бездумно оглядываться на стенды с алкоголем, в мыслях потерялась. Всё вокруг выглядело так же грязно, как и хаотичные рваные воспоминания о прошедшей буре в баре.
— Мне ещё убраться надо. — скользнула в её уши тихая мелодия голоса Аделины, появлявшейся перед ней. Она выглядела усталой.
— Тут же срач полнейший... — вздохнула Григорьева, чувствуя нарастающее раздражение. — Надолго?
— Ну как всегда, ближе к четырем только закончу. — отозвалась Евсеева, как будто все ее силы были уже в клетке усталости.
— Жесть, — шипнула Соня, и её губы изогнулись в недовольной гримасе. — Давай я тогда своих по домам развезу и за тобой приеду?
— Тебе решать, но если что, я могу и сама добраться. — ответила Аделина, словно не желая быть обузой.
— Да ладно тебе. Минут через двадцать приеду, — улыбнулась Соня.
— Хорошо. — ответила Аделина, на мгновение забыв о вечном беспорядке.
— Сонь, ну ты где там? — раздался голос за спиной. Обернувшись, Соня встретилась с взглядом Абдиевой, полным любопытства и удивления. Она осознала, что её ждут вопросы, отпеваемые в хоре, как «какого хрена?»
— Беги давай. — рассмеялась Аделина, попутно проскользнув своим милым наблюдением о том, что девушка оказалась в совсем не простом положении.
— Это мой конец. — скривила Соня, жестом описывая как собирается отрубить себе голову.
Тепло и холод одновременно обняли её, когда она покидала заведение. Ей придавала сил лишь рука Мафтуны, коснувшаяся её плеча.
— А я говорила. — подтвердила Мафтуна с игривой притяжкой, как будто это было прописано в её опыте.
— Остальным не говори, я потом тебе всё расскажу. — бубнит недовольно Соня.
— Так уж и быть, — отозвалась Мафтуна, смеясь. — Запала на неё?
— Походу. — бросила Соня, и это звучало не как признание, а скорее как лёгкий штрих к удивительной картине её жизни.
Сев в машину, они обе ощутили, как воздух вокруг них наполняется тревогой и ожиданием. Мафтуна, как и обещала, не произнесла ни слова о том, что увидела, и, казалось, каким-то чудесным образом сохранила их тайны.
***
Евсеева, склонившись над полом, с единственным желанием - завершить эту неослабевающую уборку, попутно обдумывая несостыковки в отношениях с Григорьевой, ощутила, как в душе зазвучало что-то недоразгаданное. «Почему все так резко изменилось?» - прокрадывалось в её мысли вновь и вновь.
— Ненавижу! — проскользнула сквозь знакомую клубную суматоху фраза Алисы, словно порыв ледяного ветра.
— Что там? — обернулась Аделина, смотря на подругу с задумчивостью.
— Стеклышко, ещё и порезалась. — бурчала Якутова, вытаскивая из мусорного ведра разбитую рюмку.
— Такого бардака у нас еще ни разу, кажется, не было. — Аделина вздохнула, чувствуя нарастающее напряжение из-за самой мысли о Соне.
— Да, именно до прихода Сони и остальных дур. — прорычала Алиса, переворачивая очередную грязную чашку.
— Но они же просто сидели. — отозвалась Евсеева, чуть опуская голову в попытке укрыться от ностальгии.
— Ты их защищаешь? — с недоумением прошипела Якутова, приподняв бровь.
— Не знаю. — пожала плечами Аделина, чувствую, как внутри всплывают образы прошлой Сонечки.
— О чем с Григорьевой говорила? — недовольно спросила Алиса, как будто не сомневаясь, что у Аделины теперь есть свои тайны.
— Она извинилась и предложила довезти до дома. — нехотя раскрыла Аделина.
— Чего нахуй? — недоуменно округлила глаза Алиса. — Соня и извинится - две несовместимые вещи!
— Что-то бывает в первый раз. — усмехнулась Евсеева, подавляя улыбку, тянущуюся к воспоминаниям о Григорьевой.
— Ты что лыбишься? — с подозрением осведомилась Алиса.
— Ничего. — вытянула Аделина.
— Стоп, — Наступила пауза. Якутова, как часто бывало, вырезала истину, в то время как Аделина с каждой секунды всё больше соприкасалась с её собственными чувствами. — Ты что, влюбилась?
— Да блин, — вздохнула Аделина, закатывая глаза к потолку, почти как к небесам, где растворялись её опасения. — Она милая...
— Дель, ты дура? — укорила Алиса. — Она тебя в этом туалете чуть не убила, а ты говоришь, что она милая. Ты в своем уме вообще?
— Ну хватит, может, она изменилась. — попыталась оправдаться Евсеева, чувствуя нарастающее волнение внутри.
— Знаешь, что люди не меняются? — встала на своем Якутова.
— Знаю, — коротко обронила Аделина, её голос на мгновение ослабел от нарастающего чувства ностальгии. — Давай уже закончим, умоляю!
— Ладно! — хлопнула по ногам Алиса. — Но помни, как прибежишь ко мне с синяками после «отношений» с ней, я тебя своими собственными руками придушу!
— Верю. — усмехнулась Аделина, подмигнув. Время летит к четырем часам, а Сони все ещё нет. Сердце замирало, ей вдруг стало не по себе. «А если с ней что-то случилось?» - прокралась ужасная мысль.
— Дура пьяная. — пробормотала она, стиснув зубы, зная, что злится на Соню, но в то же время беспокойство и тревога поглотили её.
Неожиданно раздался стук, резко прервав цепь её размышлений. Якутова вздрогнула, и с легким трепетом спросила:
— Кто там?
— Не знаю, возможно, Соня. — развела руками Аделина.
Алиса закатила глаза, но, не теряя времени, подошла к двери и открыла. И, в самом деле, за ней стояла Соня, излучая ту стеснительную улыбку.
— Ты скоро? — спросила Григорьева с лёгкой ноткой волнения.
— Да, сейчас бар протру, и все. — выдохнула Аделина, чувствуя, как замирает сердце.
— Едь, сама справлюсь. — перебила Алиса, подталкивая Евсееву в спину.
— Больно! — пискнула та, отстраняясь.
— Прости, забыла, — выдохнула Якутова, ощущая напряжение. — Едь короче домой, я всё сама.
— А как ты потом доберешься? — удивилась Аделина.
— Всегда как-то добиралась. И тут доберусь. — подмигнула Алиса, пытаясь отпустить напряжение.
— Ладно, напиши только как дома будешь. — перевела дыхание Аделина, и вместе с Соней вышла наружу, где ночь уже полностью окутала город своим покрывалом.
На улице зима развернула свои холодные объятия, обступив город белоснежной вуалью. Холод был таким, что словно окутывал девушек ледяными щупальцами, поэтому они мгновенно запрыгнули в машину. Внутри царила тёплая атмосфера, которая обнимала их, будто уютное одеяло в морозный вечер. Соня, повернувшись, нажала на кнопку, и печка наполнила салон теплою волной.
Евсеева, оглядывая обстановку, заметила, как всё вокруг сияло чистотой. Салон...Идеальная симметрия, никакого беспорядка - лишь лоск и свежесть, что приятно удивляло. Запах был ни с чем не сравнимым - он не напоминал те жуткие ароматы, от которых начинало тошнить, здесь витала нота свежего воздуха и легкая сладость, как в моменты, когда зима только начинала своё царствование.
Как только Григорьева повернула ключ зажигания, двигатель взревел. Машина еле тряснулась и с грацией начала покидать стоянку.
— Я думала, ты на заднее сядешь. — усмехнулась Соня, на мгновение встретившись взглядом с Аделиной.
— А надо было? — ответила та, с неподдельным удивлением.
— Нет, на переднее тебя в любом случае бы посадила. — засмеялась Григорьева, и к её смеху тут же присоединилась Евсеева.
— А какая разница, сидела бы я на заднем или на переднем? — вплетая в слова легкую нотку иронии, заметила Аделина.
— Мне так хочется. — кокетливо ответила Соня.
— Вы посмотрите на неё, — залилась смехом Аделина. – Она так захотела!
— Да что ты начинаешь. — укоризненно произнесла Соня, но смех всё равно играл в её глазах.
Вдруг, Аделина посматривала на руль и её глаза округлились.
— Подожди, мне не кажется? — она поддвинулась ближе, а Соня слегка опустила руки. — Серьезно, бэха? — не веря своим глазам, спросила Аделина.
— Ну да. — ухмыльнулась Соня.
— Откуда такие деньги? — с недоумением отпрянула Евсеева.
— Заработала. — коротко ответила Григорьева.
— Вау... — произнесла Аделина с улыбкой на губах. — Это круто, ты молодец!
— Спасибо. — с лёгкой нотой гордости отозвалась Соня.
Диалог будто растворился, и Евсеева, вздохнув, отвернулась к окну. За стеклом ночной город медленно раскрывал свои тайны, раскинувшись фонарями и отражениями снега. Хлопья падали, словно звёзды, с неба, обрамляя вечерний пейзаж величественной красотой. Это было магическое зрелище - белизна завораживающая, как в детских мечтах.
Дорога заняла совсем немного времени, и вот уже машина Григорьевой плавно остановилась у дома Аделины. Но девушки не спешили прощаться - оба сердца замирали, наблюдая, как снежинки танцевали в воздухе.
— Красиво. — шептала Аделина, полная нежности.
— Есть такое. — улыбнулась Соня в ответ.
— Знаешь, снег всегда ассоциируется у меня с чистотой и обновлением. — задумчиво произнесла Евсеева.
— Никогда об этом не задумывалась. — призналась Соня.
— Ну вот теперь подумай. — с весёлым щелчком сказала Аделина. — Люблю зиму, особенно наблюдать за ней.
— У вас с зимой есть что-то общее. — добавила Григорьева, щурясь.
— Всмысле? — недоумённо раскрыл глаза Аделина, обостряя ощущение любопытства.
— Ты такая же холодная, что ли - отстранённая даже скорее. Не любишь шум, предпочитаешь бывать с собой. — в голосе Сони прозвучала щепотка шутки.
— Думаю, что ты даже права в чем-то, — слегка смущённо отозвалась Евсеева. — Никогда не думала об этом.
— Вот теперь подумай. — повторила Григорьева прошлые слова Аделины.
— Повторюша, — закатила глаза Евсеева и на мгновение замялась, будто останавливая время. — Ладно, пора мне...
— Давай, — слегка улыбнулась Соня. — Нас с девками завтра в школе не будет.
— А чего так? — удивилась Аделина.
— Ну, время видела сколько? Мы отсыпаться будем. — с деликатной ухмылкой ответила Соня.
— Поняла. — тихо ответила Аделина. — Ну все, пошла я. Спасибо, Соняша.
Девушки были готовы разойтись, но ещё на мгновение остались вместе, любуясь танцующими снежинками. Как нежно прощалась зима с осенью, заливая город белизной.
Соня, смотря, как Аделина выходит из машины, размышляла о том, как ей понравилось это «Соняша» - какое-то особенное тепло и нежность плавали в этом слове.
А Аделина, покидая тепло машины, хотела ударить себя по лбу за это неуклюжее коверканье, так странно повело себя её сердце.
Но у обеих остались лишь самые светлые воспоминания о коротком путешествии, и одна лишь мысль пронзала их - что хочется больше, больше таких моментов, наполненных звёздным снегом и тёплыми разговорами.
тгк: unffrdbl