19. Лесли
Я проснулась от того, что в комнате пахло парфюмом — сладким, тяжёлым, с ноткой ванили и чего-то слишком приторного, чтобы понравиться мне.
Открыла глаза и увидела, как Адриана крутится перед зеркалом, закидывая волосы вверх и оценивающе щурясь на своё отражение. На ней была короткая шелковая пижама цвета шампанского, и выглядела она так, будто только что сошла с глянцевой обложки.
Именно так она жила — будто всё вокруг было вечным кастингом за право быть в её жизни. Но спасибо, что мне приглашение не нужно.
Я медленно села на кровати, натянула на себя одеяло до подбородка и молча наблюдала.
Что-то в ней сегодня было странное. Тревожное. Как будто она сама не знала, куда деть себя.
Она ловила каждый свой жест в отражении — поправляла ремешок пижамы, наклоняла голову, улыбалась уголками губ — и всё это было таким отрепетированным, таким пустым, что меня пробрала лёгкая дрожь.
Адриана заметила мой взгляд и, на секунду замерев, улыбнулась своей привычной, холодной, идеальной улыбкой. Смотрела с ожиданием.
— Привет, — сонным голосом пробормотала я, встая. — Твой день рождения только завтра, а ты уже при параде.
— Просто слежу за собой, — проворчала Адриана, закатывая глаза так, будто это я испортила ей утро одним фактом своего существования. — В отличие от некоторых.
Я натянула худи через голову, не спеша, будто её слова прошли мимо. Ее слова вызывали во мне лишь усмешку.
— Ничего страшного, — спокойно ответила я, бросая взгляд на её отражение в зеркале. — Зато я выгляжу, хотя бы, живой.
На долю секунды её глаза сузились, но она тут же снова накрасила улыбку, словно я не задела её вовсе.
— Забавно слышать это от тебя, Лесли, — протянула она сладким голосом, вырисовывая идеальную стрелку на веке. — Особенно учитывая, что ты всё ещё здесь. Со мной.
Я подошла ближе к тумбочке, взяла свой телефон, стараясь не смотреть на неё слишком долго — знала, что этого она и ждёт: реакции, вспышки, злости.
— Нужно разбавлять твою самооценку, — тихо бросила я, перелистывая экран.
Адриана засмеялась. Настояще-искренне-зло.
Как будто я действительно рассмешила её до глубины души.
— Не забывай, почему ты здесь. — Она встала, поправляя шелковую пижаму, грациозно вытягивая каждое движение. — Ты нужна как фон, понимаешь?
Я подняла на неё взгляд. Долго молчала.
И только потом, очень спокойно, почти лениво сказала:
— Да, правда. Но ведь главный объект не всегда интереснее фона, — я улыбнулась, прочистив горло. — По крайней мере, для некоторых.
Улыбка на ее лице дрогнула, но она быстро спрятала это под очередной маской.
Наклонилась к зеркалу, втирая бальзам в губы.
— Тебе нужно меньше быть серьезной, Лес. — Бросила она так, будто ставила диагноз. — Серьёзные люди быстро стареют. Особенно рядом со мной.
Я усмехнулась, едва склонив голову на бок.
— Ну, тогда следующая вечеринка — твои похороны?
Не дожидаясь ответа, я отвернулась и взялась за ручку двери. Пусть думает, что выиграла.
Я быстро шагнула вперёд — и врезалась прямо в кого-то лицом.
— Ой...
Я подняла глаза — и дыхание на секунду застряло в горле.
Мэтт. рассеянно потирал плечо, в одной из своих худи и с каким-то листком в руках. Пах он чем-то тёплым и чистым.
Я моргнула, заставляя себя не пялиться.
Сердце внезапно забилось так быстро, что мне показалось — оно точно выдаст меня с потрохами.
— Доброе утро... — Мэтт на секунду тоже замялся, а потом кивнул в сторону Адрианы, которая тут же взлетела с туалетного столика. — Я... эм, к Адри. Надо было кое-что обсудить про завтра. Там... тайминг, приглашённые, вся эта фигня.
Я сделала шаг в сторону, чтобы пропустить его.
— Прости, проходи, — коротко ответила я, чуть хрипло.
Мэтт заметил это, наверное. Его взгляд стал чуть мягче, но он ничего не сказал. Просто кивнул снова, чуть неуклюже, и прошёл мимо меня.
Я смотрела ему вслед, чувствуя, как живот скручивает странная тяжесть.
Будто я снова была той самой девчонкой из школы, которая знала — её никогда не выберут первой.
Глупо. Прекрати. У него свои дела. Пусть занимается.
Я сжала пальцы в кулак и отвернулась, заставляя себя идти дальше по коридору.
Сегодня длинный день. И мне нужно было быть начеку.
Первый делом я надумала идти к Нику, так как было уже поздно для завтрака. Ну я и не хотела. Мне безумно хотелось с кем-то поговорить. А он был слишком близок мне.
Я нашла его в номере — он лежал на кровати, глядя в окно, из которого также открывался вид на пляж, и даже не удивился, когда я постучала и вошла.
— Наконец-то — сказал он, не поднимая глаз. — Знал, что ты придёшь.
— Почему? — Я плюхнулась рядом с ним, перевернувшись на спину и смотрела в идеально белый потолок.
— Хорошо тебя знаю? — Ник повернулся, положив голову на свои согнутые руки.
— Ладно, Ник... — Я глубоко вздохнула.
— Мгм?
— Ты когда-нибудь… — я замялась. — Ты когда-нибудь чувствовал, что… ну типа, человек рядом, и он важный. Очень. Но ты долго этого не понимал. Или понимал, но гнал от себя.
Он зусил глаза.
— Ну да. Особенно когда человек с этим носом и вот таким тоном. — Он ткнул в мою сторону.
Я фыркнула.
— Я серьёзно.
— Я тоже.
Мы немного помолчали. Я продолжала смотреть в потолок, Ник — на меня.
— Это про Мэтта, да? — наконец сказал он.
Я кивнула, не глядя.
— Ммм. Так, значит, ты всё-таки решила это признать. Только год спустя.
— Замолчи.
— Ладно, пять лет, хорошо. Всё равно — до тебя наконец дошло.
Я сжала пальцы в кулаки.
— Я не знаю, зачем тебе это говорю. Просто… ты его брат. Мой друг...
— А ещё я не тупой. И не глухой. — Он вздохнул. — Лес, ты должна поговорить с ним.
— Сейчас?
— Можешь подождать ещё лет двадцать. Да, бля, сейчас. Как можно быстрее.
— Он с Адрианой.
— Тем более.
— Я идиотка, да?
Ник усмехнулся, закатив глаза.
— Ты носишься с этим как с бомбой. Которая совсем скоро может взорваться, но ничем хорошим это не кончится, знаешь?
Я посмотрела на него.
— Я боюсь.
— Лесли, — продолжил Ник, — иногда, чтобы построить что-то заново, нужно сначала все разрушить.
— Думаешь?
— Мы все боимся. Просто кто-то берёт и делает, а кто-то сидит и ноет. А потом вспоминает это и жалеет, что не предпринял что-то вовремя.
— Спасибо, психолог Николас. — Я привстала на локти, наблюдая за океаном из окна.
— Всегда рад. Но серьёзно, иди. Поговори. Скажи ему хотя бы часть. Или я это сделаю.
Я прищурилась.
— Ты не посмеешь.
— Хочешь проверить?
Он уже потянулся за телефоном. Я резко вскочила.
— Окей, всё, поняла! Не трогай ничего. Я… я подумаю.
— Я очень надеюсь, что у тебя получится это сделать до нашего отъезда, иначе шансов больше не будет.
Я уставилась на него.
— Спасибо за давление. Очень вдохновляет.
— Обращайся, — Ник пожал плечами и вновь отвернулся к телефону, давая понять: разговор окончен.
Я вышла из комнаты и на секунду остановилась. Дышать стало как-то шумно. Не потому что тяжело — просто шумно, как будто всё внутри вибрировало.
"До отъезда."
Как будто если я не решусь — всё. Конец фильма, титры, а за ними тишина.
А может, так и будет.
После Лос-Анджелеса я вернусь в Нью-Йорк, а он останется здесь... или вернётся в Бостон. Но там точно не будет меня.
Я не знала, чего боюсь больше: что он всё ещё любит Адриану — или что любит не её, но и не меня. Что посмотрит на меня так, как будто я опоздала.
А может, он уже и сам устал. Может, закрыл эту дверь так же сильно, как я пыталась не открывать её всё это время.
Думала, я прячу чувства, а на самом деле просто дурачила себя.
И вот сижу теперь — тридцать две эмоции в одной голове, и ни одна не знает, куда идти.
Как сказать хоть что-то, если каждый раз, когда я думаю об этом, во мне будто что-то ломается?
Я глубоко выдохнула и оттолкнулась от двери.
Не знаю, скажу ли ему сегодня. Не знаю, хватит ли у меня духу.
Я прошла по коридору вниз, даже не обращая внимания, кто где сидит и с кем говорит. Хотелось воздуха. И воды.
И тишины.
Я вспомнила, что в нижнем корпусе отеля был открытый бассейн. Не самый людный, особенно в такую пору, когда жара ещё не взялась за своё. Под открытым небом, с лежаками и чуть потрескавшейся плиткой по краям. Но мне сейчас хватило бы и просто воды — лишь бы не стены.
Забежала в номер, переодевшись в купальник и захватив книгу, которую я взяла с собой и спустилась прямо к бассейну, где заняла один из лежаков под солнцем. Нужно же пользоваться жарой ЛА, чтобы хоть раз за год на моем теле появился загар.
Я растянулась на лежаке, подставив лицо солнцу. Тепло приятно прогревало кожу, а свет, даже сквозь прикрытые веки, пробивался золотыми всполохами. Сначала я просто лежала, молча, не двигаясь — как будто если не шевелиться, мысли тоже на миг замирают.
Книга так и осталась лежать рядом, нетронутая. Глаза её не хотели, мозг — тем более. Я думала. Не специально, не напряжённо, но упрямо возвращаясь к одному и тому же.
Что сказать? С чего начать?
Сказать «привет, помнишь, как я всё чувствовала к тебе, когда уехала и молчала?»
Слишком тупо. Слишком поздно.
Я тяжело выдохнула, перевернулась на живот, положив подбородок на руки. Далеко кто-то прыгнул в воду — всплеск прокатился эхо, но тут же стих. Место было почти пустым. Идеальным для меня.
Минут через двадцать жара заставила меня всё-таки подняться и окунуться — я нырнула быстро, не давая телу раздумывать, и вода окутала меня прохладой, сразу выключив всё внутри. Несколько кругов, ленивое плавание на спине, пара погружений с головой — и я снова выбралась наружу, капая с волос и ощущая, как капли собираются в ложбинках на ключицах.
Вернулась на тот же лежак, раскинулась на горячем полотенце. Кожа уже начала слегка сушиться на солнце, волосы тяжело прилипали к плечам. Я надела солнцезащитные очки, откинулась назад, прикрыв глаза — на этот раз по-настоящему.
Мне казалось, я почти уснула, когда вдруг...
Лёгкий удар холода обрушился на меня, как грёбаный цунами. Я вскрикнула и резко села, сбрасывая с лица очки и сбитую влажную прядь. Вода стекала по груди, по плечам, по полотенцу, которое теперь было мокрым насквозь.
— Ты придурок? — Вырвалось резко и громко.
Передо мной стоял Мэтт. В шортах, с растрёпанными ветром волосами и солнцезащитными очками, которые не скрывали улыбку на его лице. Он держал пустой пластиковый стакан в руке и откровенно смеялся.
— Ну ты так красиво лежала… Я подумал, что отлично будет тебя освежить.
— Отлично? — Я схватила полотенце с лежака и ударила его по ногам, но во второй раз он смог увернуться
— Ай! Насилие! — усмехнулся он, поднимая руки в притворной защите. — Ты чего такая недовольная, я между прочим спас тебя от солнечного удара.
Я покачала головой, глядя на него сквозь всё ещё капающие волосы.
— Зато у тебя будет смертельный удар. И сделает это не солнце.
— Ой, — пожал он плечами. — Но если ты хочешь отомстить — бассейн рядом.
— Смотри, чтоб я не воспользовалась. Утонешь — вытаскивать не буду.
Мэтт снова рассмеялся, а я впервые за весь день улыбнулась по-настоящему. Дурак.
— Уйди и не мешай мне отдыхать.
Он вместо того чтобы уйти — сел на край моего лежака, накапав мне ещё воды с волос, и сощурился:
— Подвинься, — буркнул он, толкнув меня локтем в бок.
— Ты прикалываешься? — я вскинулась, глядя на него через очки. — Почти все лежаки свободные. Вали на любой, хоть на два сразу.
— А я, может, с тобой хочу полежать. В обнимку. Представь.
— Нет, ты мокрый, не хочу представлять, — скривилась я. — Уйди, пока я тебе не приложила этой книжкой по голове.
— Ну и характер у тебя, — Мэтт провёл рукой по волосам, снова щедро стряхивая воду на моё полотенце. — Знал бы раньше, на лежак бы не садился. А на тебя.
— Попробуй, — я резко поднялась на локтях и посмотрела ему в глаза. — Проверим, как ты плаваешь в глубокой части.
— Ха-ха, очень смешно, правда. — Он закатил глаза и наконец поднялся.
— Давай, иди.
— Пошли в бассейн, — сказал он, когда я уже подумала, что он наконец оставит меня в покое. — Ну серьёзно, ты ж всё равно вся вспотела, тут жарко.
— Спасибо, я в курсе, — ответила я, не снимая очков. — Я только что плавала. Отстань.
— Кто вообще приходит к бассейну и не купается?
— Я, — сладко улыбнулась я. — Видишь, как всё сходится?
Он надолго задумался, стоя надо мной, будто решал, скинуть ли меня в воду прямо сейчас, но потом шумно выдохнул и отступил на шаг.
— Ну окей, водяная дама. Тогда, может, съездишь со мной, чтобы забрать что-то для Адри?
Я приподняла очки и глянула на него с подозрением.
— Что именно?
— Что-то... — он замялся, — Связанное с ее образом на завтра.
— Далеко?
— Не сильно. Никто со мной ехать не хочет, поэтому предлагаю тебе.
Я сделала вид, что задумалась, хотя внутри всё уже давно крутилось. Быть вдвоем. Но слишком легко соглашаться — это не по мне.
— Я подумаю, — лениво сказала я, опускаясь обратно на лежак. — Не обещаю.
— Ага, конечно, — усмехнулся он, уже отходя. — Перевожу: «да, но заставь меня».
— Прости, у меня не такие фетиши.
— А какие? — Мэтт повернулся, в ожидании глядя на меня.
— Давай вали уже.
Мэтт, всё ещё усмехаясь, покачал головой и наконец развернулся, неторопливо направляясь в сторону выхода с бассейна. Я проводила его взглядом — просто чтобы убедиться, что точно уходит. Когда он скрылся за углом, я глубоко выдохнула и снова опустилась на полотенце.
Солнце приятно припекало кожу, ветер едва колыхал влажные пряди волос, а очки защищали от ослепительного света. Я даже прикрыла глаза, позволяя себе ничего не думать. Просто быть. Просто лежать.
Прошёл почти час, прежде чем я нехотя поднялась. Тело лениво тянуло после отдыха, и, подбирая с лежака книгу и полотенце, я отправилась в номер. В зеркале ванной меня ждало маленькое предательство: нос покраснел, как у снеговика.
— Супер, — пробормотала я, разглядывая себя. — Просто шик. Спасибо, Лос-Анджелес, ты знаешь, как испортить настроение.
Приняв прохладный душ, я переоделась в футболку, джинсовую юбку и конверсы. Волосы оставила распущенными, слегка влажными, чтобы хоть немного остудить кожу. Нос, к слову, я спасла тонким слоем крема с алое — не потому что сильно помогало, просто ощущение было приятным.
Часы показывали, что до вечера оставалось не так уж много времени. Я полежала ещё немного, уставившись в потолок, пытаясь не анализировать каждую деталь предстоящей встречи, и ровно за двадцать минут до назначенного времени вышла к парковке.
Асфальт ещё держал на себе жару дня, и воздух вокруг гудел от вечернего движения. Его машина стояла у дальнего ряда, привычно черная, блестящая на закате. Он уже ждал — прислонившись к дверце, в светлой футболке, джинсовых шортах и телефоном в руках.
Он поднял взгляд, когда я подошла, и сразу усмехнулся — будто его вообще не удивило, что я всё-таки пришла. Ни слов, ни жестов, просто открыл дверь со своей стороны, молча, как будто между нами был негласный договор: говорить об этом не надо.
Я села, захлопнула дверь и, не глядя на него, пробормотала:
— Все же пришла, — отозвался он просто, заводя машину.
— Ну куда я денусь.
Колёса мягко тронулись с места, и мы выехали с парковки, сразу окунувшись в поток теплого, вечернего города. Улицы ещё были живыми, но уже не суетливыми. Солнце медленно падало ниже горизонта, окрашивая всё вокруг в мягкие оранжево-розовые оттенки. Город казался чуть-чуть нереальным, как в фильмах: неоновый свет, силуэты пальм, окна машин, отражающие закат.
Музыка играла негромко — что-то ненавязчивое, почти фоновое, и я позволила себе просто смотреть в окно. Люди, здания, вывески. Всё это проносилось мимо, пока мы не свернули в сторону более спокойного района.
— Заедем на секунду, — сказал Мэтт, чуть сбавляя скорость. — Адри попросила забрать заранее, не знаю, что это.
— Мне все равно, правда.
Мы остановились у небольшого частного дома, и Мэтт вышел, не спеша. Я осталась в машине, следя, как он спокойно поднимается по ступенькам, и через пару минут возвращается с какой-то коробкой, перекинутой под мышку.
— Готово, — сказал он, усаживаясь обратно за руль. — Теперь я полностью свободен.
— Ну, отлично, — пробормотала я, снова устраиваясь поудобнее.
Он выехал обратно на дорогу, постепенно набирая скорость. Мы возвращались по той же дороге обратно.
— Ты хочешь обратно в отель? — вдруг спросил он после пары минут тишины, почти обыденно, глядя на дорогу.
Я качнула головой:
— Нет.
Он не ответил, но мгновенно — настолько быстро, что я даже слегка дернулась — свернул с главной дороги, резко повернув в другую сторону.
— Ты что…
— Просто катаемся, — сказал он, едва заметно улыбаясь. — Ты редко здесь бываешь, и даже не видишь, насколько здесь красиво.
Мы катались. Просто так — без цели, без направления. Машина мягко скользила по вечерним улицам Лос-Анджелеса, впитывая в себя запахи ночного города, музыку и лёгкую эйфорию того, что всё можно, если захотеть. Окна были опущены, ветер трепал мне волосы, пахнущие алое и солнцем, а Мэтт держал руль одной рукой, подпевая вполголоса песне, что звучала из динамиков.
— Слишком громко? — спросил он, когда одна из песен влетела в салон особенно бодро.
— Слишком хорошо, — я улыбнулась, высунув руку из окна и позволив воздуху проскальзывать между пальцами.
Каждый трек он ставил сам — щёлкая что-то в телефоне, скидывая одну песню за другой. Были и те, что я знала, и те, что были ему ближе, чем мне. Но всё подходило — к этому вечеру, к нашему настроению, к городу, который будто бы решил дать нам шанс снова почувствовать вкус чего-то живого.
Как когда-то.
На одной из светофорных остановок я потянулась к сумке, что валялась у моих ног, и вытащила камеру. Мэтт сразу заметил движение:
— О, начинается, — сказал он. — Только не говори, что ты прячешь камеру даже в обуви.
— Я везде её прячу. Вдруг пригодится, — сказала я, настраивая объектив.
И сразу же — щелчок. Один. Потом ещё.
— Ты меня фотографируешь?
— Ты красивый на закате, — невинно повторила я. — Не упускаю момент.
Он вздохнул, но не отвернулся — наоборот, слегка приподнял подбородок, будто в ожидании очередного кадра.
Я снимала всё: его профиль в отражении стекла, его руку на руле, нашу дорогу в зеркале заднего вида. Потом — себя, наощупь, вслепую, с задранной к виску камерой. Улицы — размытые, будто мечта, с золотыми пятнами фонарей, вывесками, лицами прохожих, проносящихся мимо в потоках света.
Мы смеялись. Иногда от слов, иногда от песен, иногда просто от того, что были рядом, в этот странный, свободный, почти киношный момент. Казалось, город шепчет: не думайте, не анализируйте — просто живите.
— Эта ночь будто не про завтра, — вырвалось у меня, когда мы остановились у смотровой, где город растекался внизу огнями.
— Потому что завтра всегда портит магию, — ответил Мэтт. — А мы — сегодня. Пока.
— Но завтра всегда может быть лучше, чем сегодня. — Я повернула голову к парню, заметив, как сжимается каждая мышца на его лице.
А себя я ощущала дурой, ведь так и не начинала тот самый разговор.
— Хочешь есть? — его голос разрезал тишину, аккуратно и не в тему, как спасательный круг в воду.
Я моргнула, отвлекаясь от своих же мыслей, и кивнула:
— Ага. Безумно.
Через пятнадцать минут мы уже сидели в машине с бумажными пакетами, пахнущими солью, жиром и всем тем, что не желательно есть ночью. Мэтт держал руль одной рукой, в другой — свой бургер, периодически бросая взгляды то на дорогу, то на меня.
Мы мчались по трассе у самого океана. Слева — чёрная гладь воды, которую лишь изредка прорезал отблеск луны. Везде миллионы звёзд.
Я залезла в пакет и достала картошку. Хрустящая, горячая, настоящая радость. Левой рукой держала коробку, правой — периодически закидывала себе по паре штук.
— Хочешь? — спросила я, повернувшись к нему с картошкой.
Он бросил на меня взгляд, приподняв бровь:
— Как видишь, мне не совсем удобно.
Я закатила глаза, но уже тянулась к нему с одной из палочек:
— Открой рот, ребенок.
— Приказы раздаем уже, — рассмеялся он, но подчинился.
Я целилась аккуратно, но в последний момент он специально подался вперёд, схватив зубами пальцы. Не больно — скорее дразняще.
— Эй! — я отдёрнула руку, вытирая её об свою юбку. — Сам теперь есть будешь, хоть ногой доставай.
— Прости, прости, — он смеялся без остановки. — Ты просто такая серьезная была, не смог удержаться.
Мэтт широко улыбался, и в свете фонарей его лицо выглядело почти мальчишеским.
— Будешь шутить — я кетчуп тебе в глотку залью.
— Какая же милота все таки.
Мы снова ехали молча — не потому, что не было что сказать, а потому, что в царапающемся по небу свете луны й теплого воздуха, слова были просто лишними.
И тут заиграла она.
Я выпрямилась, будто кто-то щёлкнул выключателем внутри. Первые ноты Heroes от Дэвида Боуи ворвались в салон машины, и я, не колеблясь ни секунды, крутанула кнопку громкости вверх.
Мэтт бросил на меня взгляд, но промолчал — только чуть усмехнулся уголками губ. Я поймала его взгляд, прищурилась.
— Открой люк, — крикнула я почти во весь голос, чтобы он меня услышал.
— Ты серьёзно? — рассмеялся он, но его рука уже потянулась к панели.
Когда вверх отъехал стеклянный овал, открывая звёздное небо, я почти не задумываясь встала на сиденье, опершись на край люка руками. Ветер сразу ударил в лицо, в волосы, в грудь — как волна.
— Лесли, ты с ума сошла, — услышала я снизу его голос, чуть испуганный, но смеющийся.
— Тихо! — я расставила руки в стороны, словно летела, и запрокинула голову, позволяя ветру вытащить из меня весь день, всю тревогу, всю усталость.
“I, I will be king
And you, you will be queen”
Машина неслась вдоль побережья, а я стояла, вынырнув в небо, как будто могла раствориться в нём. Воздух тянул за собой всё — волосы, смех, какие-то детские мечты, про которые я уже давно забыла.
Музыка звучала громко, захлёстывала, будто саундтрек к фильму, в котором я наконец чувствовала себе живой.
“Though nothing will drive them away / We can beat them, just for one day…”
Я скосила глаза вниз, и в этот момент увидела, как Мэтт смотрит на меня — не на дорогу, не на небо. На меня. Неожиданно серьёзно, даже слишком. Его взгляд будто прожигал кожу — не от желания, нет. От признания.
Я едва не сглотнула, слишком резко стало тихо внутри. И в голове.
Словно почувствовав, что я готова вернуться, я начала медленно опускаться обратно в салон, убирая руки с краёв люка. Но стоило ноге коснуться сиденья, как нога чуть скользнула — по ткани, по воздуху, по мгновению.
— Ай! — вырвалось у меня, и в следующую секунду сильная ладонь Мэтта схватила меня за запястье, резко, но точно.
— Осторожно, балерина, — пробормотал он, не отпуская.
Я рассмеялась, села наконец на место и посмотрела на него, всё ещё держась за его руку.
— Не хочу возвращаться, — я повернула голову к парню, пока тот слегка прикрутил песню.
— Ты знаешь, что нам придется.
— Знаю.
Когда мы вернулись на парковку отеля, мотор заглох, но ни один из нас не пошевелился. Пространство между нами было напряжённым — не от неловкости, а от невозможности остаться в этом вечере хоть чуть дольше.
— Нам надо зайти по отдельности, — первой нарушила я тишину, выдыхая. — Мало ли кто где.
Мэтт кивнул, но глаза не отвёл. Мы ещё пару секунд просто смотрели друг на друга — с лёгким вызовом, с теплом, с чем-то, что невозможно было назвать, но очень хотелось сохранить.
Я открыла дверь и уже одной ногой была снаружи, как вдруг:
— Стой, — его голос прорезал ночь, будто что-то обрушилось внутри.
Я обернулась, и он уже стоял рядом, захлопнув дверь машины за собой. В глазах — решимость и что-то почти безрассудное. Подошёл ближе, неуверенно, будто не знал, что именно собирается сделать.
— Я не знаю, когда мы сможем вот так… просто… ещё раз. — Он тихо усмехнулся и чуть склонил голову. — Хочу, чтобы ты это знала.
— Знаю, — прошептала я. Мы оба приблизились на долю сантиметра. Его рука едва коснулась моей талии, а пальцы другой — щёку. Воздух между нами был горячий, как перед грозой.
И в этот самый момент:
— Ну привет.
Как из воздуха, прямо за плечом Мэтта, возникла Адри. В руках — телефон, на лице — лёгкая, безучастная ухмылка.
Она стояла там, будто всегда знала, что появится именно в эту секунду.
Мэтт резко опустил руки. А я — быстро сделала шаг назад. Сердце колотилось, но лицо я держала спокойным.
— Ну… — я выдохнула и на секунду посмотрела ему в глаза. — До завтра, наверное.
— До завтра, — кивнул он, хотя я видела то, как ещё горели его глаза.
Я помахала им рукой. Нет, именно ему.
Развернулась и направилась в сторону входа в отель. Я направилась к входу, чувствуя, как шаги слегка подкашиваются, будто внутри всё ещё вибрирует от напряжения. От того, что почти случилось — и от того, что снова не случилось.
Сделала два шага по мраморным плитам перед отелем, как вдруг справа мелькнула тень, и уже через секунду чья-то рука резко схватила меня за локоть, рывком разворачивая на себя.
— Ну привет, Лесли, — голос был низкий, холодный, с отголоском почти хищной усмешки.
Я резко выдернулась, но пальцы уже вцепились в ткань моей футболки, не давая отойти. Я знала этот голос. Узнала бы его среди сотни. Хоть бы и не хотела.
— Что, не рада меня видеть?
— Ни капли, — прохрипела я, будто воздух стал гуще.
Он стоял в тени, но я видела его лицо. Всё то же, но другое. Скула жёстче, глаза холоднее. Волчьи. Ни капли тепла. В нём не осталось ни следа того парня, с которым когда-то можно было пошутить. Сейчас передо мной был хищник.
— Лос-Анджелес тебе явно пошёл на пользу, — процедил он, осматривая меня сверху вниз. — Только вот вопрос. Где ты была всё это время, Лесли?
— Не твоё дело.
— Ох нет, детка, это моё дело. Особенно, когда ты снова шастаешь по ночам с Мэттом, — он шагнул ближе, и я вынуждена была отступить. — Что, решила повторить старую сказку? Только напомни, чем она тогда закончилась?
— Не тебе говорить, чем и как мне жить.
Он засмеялся. Без радости, почти скрежещаще.
— Ты правда думаешь, что можешь вернуться и всё будет как раньше? — Он снова схватил меня, крепче. — Думаешь, он не повторит ту же ошибку? Или ты?
Я выдохнула сквозь зубы:
— Отпусти меня, Питер.
— А если не хочу?
Я резко вывернула руку, шагнув в сторону — не сильно, но с достаточной злостью.
— Тогда будет хуже. Поверь, я больше не та, что молчит, когда её трогают.
Он усмехнулся, наблюдая за мной, будто изучая.
— Погляди, — бросил он. — У котенка вылезли клыки.
Он шагнул ближе, и между нами стало тяжело дышать — не от страха, а от той жестокой энергии, которая исходила от него, как ядовитое облако.
— Послушай внимательно, — голос Питера стал ледяным, как осколок стекла. Ни эмоции, ни злости — только хищная ровность, от которой по спине пробежал холод. — Мне надоело наблюдать, как ты трахаешь ему мозги своей "особенностью". Думаешь, ты для него что-то значишь? Завтра он проснётся — и даже не вспомнит, как смотрел на тебя сегодня.
— Если он услышит хоть одно слово из твоего гребанного рта. — выдохнула я, но голос предательски дрогнул. — Ты не будешь так уверен.
Он усмехнулся, не сводя с меня взгляда:
— А ты всё такая же глупая. Ты не принцесса из сказки, за которой все будут гоняться, слышала? Не заслужила.
Он сделал шаг, так что наши носы почти соприкоснулись, и прошептал:
— Ты не его. Ты моя ошибка. И я её исправлю. Один раз — жёстко. Так, что ты потом сама будешь бояться дышать в его сторону.
Я резко дёрнулась, вырывая запястье из его хватки. Боль пронзила руку, но я не сдалась:
— Попробуй. Но если ты ещё раз прикоснёшься ко мне, я сделаю так, что это тебе будет нечем дышать.
— Тогда подышим вместе, идиотка, — хищно улыбнулся он и, не моргнув, отошёл в темноту. — Всё равно сдохнем на одной земле.
Я смотрела ему вслед, дыхание сбивалось от адреналина, от боли в запястье и от гнева, который вскипал внутри, как вулкан.
— Он лучше тебя, — выкрикнула я в темноту, где исчезал его силуэт. — Он не играет людьми, не угрожает им, не ведёт себя, как больной. И ты его никогда не сломаешь, даже если попытаешься.
Он замер на шаг, будто раздумывал, обернётся ли. Но не обернулся. Только бросил через плечо, холодно, лениво:
— Да? А у меня в рукаве — козырь. Ты.
--------------------------------------------------------------
момент с песней - сцена из фильма «хорошо быть тихоней»