Глава 16
Тени от листвы скользили по каменным стенам пещеры, прячась от мягкого света, просачивающегося сквозь густую крону деревьев. День уже клонился к вечеру. Тепло солнца всё ещё чувствовалось на камнях, но воздух стал тяжелее, напоённый тишиной, в которой будто пряталась тревога.
Лайра лежала, свернувшись клубочком, её дыхание было прерывистым, словно ветер, застрявший в трещинах скал. Шерсть слегка вздыбилась, усы вялые. Я сидел рядом, почти не двигаясь, лишь изредка моргал. Я не понимал, что с ней, но чувствовал: что-то не так. Очень не так.
Ноэми подошла с травами, что принесла из самой глубины леса. Она разложила зелёные пучки у входа, промурлыкала Шайне тихое приветствие и склонилась над Лайрой. Её глаза были серьёзными, но мягкими. Мать Ниру всегда была спокойная, даже когда вокруг бушевал ветер или скрипели деревья в бурю.
— Она не ранена, — тихо сказала Ноэми. — Но её тело ослабло. Это может быть болотная хворь. Иногда она приходит с влагой, с испарениями Шамаха… особенно если слишком долго играть возле воды.
Шайна кивнула и прижалась к дочери. Я тоже чуть подвинулся ближе, чувствуя, как тревога заполняет грудь.
— Я принесла листья калираи. Их нужно будет жевать и глотать понемногу, не сразу. Они горькие, но сильные. Если болезнь не ушла вглубь — поможет.
Ноэми передала матери зелёный пучок с тонкими краями. Лайра попыталась поднять голову, но её лапы задрожали, и она осталась лежать. Мама помогла ей разжевать часть листьев. Я смотрел, как глаза сестры наполняются слезами — не от боли, а от вкуса. Горечь наверняка была сильная, даже я скривился от запаха.
Ниру сидел рядом со мной, тихий, будто не хотел нарушить воздух. Обычно он всё комментировал, смеялся или подначивал меня. Но сейчас молчал.
— Она поправится? — спросил я у Ноэми.
Она посмотрела на меня — долго и прямо.
— Должна. У неё сильное сердце.
Мы кивнули друг другу. А потом всё немного стихло. Внутри пещеры, несмотря на вечер, стало как-то прохладно. Ветер снаружи шуршал листьями, как будто джунгли говорили между собой — шептались о чём-то.
Позже, когда солнце совсем ушло, Бахрад и Шайна начали собираться идти на охоту. Отец подошёл ко мне и посмотрел строго, но с доверием.
— Ты остаёшься за старшего. Мы не уйдём далеко. Если что-то покажется странным — разбуди Ноэми. Понял?
Я кивнул, расправил плечи. Мне хотелось показать, что я не просто какой-то котёнок. Что я могу. Я справлюсь.
Они ушли, растворившись в темноте, как тени.
Я устроился у входа в пещеру, где ветер тёк чуть слабее. Лайра уже спала, хотя её дыхание всё ещё оставалось прерывистым. Ниру заснул первым — свернувшись неподалёку, носом к хвосту, как обычно. Ноэми лежала глубже в пещере, погрузившись в дрему, с одним ухом настороженно приподнятым.
Я пытался не спать. Вначале всё казалось простым. Слушай — и всё. Смотри — и всё.
Но со временем ночной воздух стал гуще. Звуки стали липкими. Где-то далеко ухнула сова, и лес ответил ей тишиной.
А потом… я услышал.
Сначала — треск ветки. Потом — тихое шуршание. Нерешительные шаги, но не хищные. Они были другие. Мерные, с весом, с хриплыми дыханиями. Потом — голос. Хриплый, короткий, на человеческом языке. Я не знал слов, но понимал: это были они.
Сердце забилось. Я обернулся. Все спали. Всё было как и должно быть.
Я шагнул вперёд, выскользнул за пределы пещеры и осторожно двинулся в сторону звуков. Они были где-то недалеко. Я чувствовал запах. Сначала еле заметный — горький, как ржавый металл. Потом резче: дым, пот, странные запахи, которых не было в природе.
Я сделал ещё шаг. Ещё. И тогда услышал другой звук — за спиной.
Обернулся. В зарослях мелькнул силуэт. Мягкая походка, лёгкая тень — Лайра.
— Ты что здесь делаешь?! — прошипел я.
— Я проснулась. Ты ушёл, — её голос был сдавленный. — Я испугалась. Решила пойти за тобой.
— Возвращайся! Быстро! Это люди.
— Нет. Я с тобой.
Я не успел ничего сказать. Впереди мелькнул свет — факел. Потом два силуэта с ружьями. И один с ножом.
Мы прижались к земле. Сердце грохотало так, что казалось — они услышат.
Один из людей остановился. Указал на нас.
Они увидели нас.
— Тигрята, — раздалось.
Один человек встал на колено и достал что-то. Мясо. Кусок мяса.
Он протянул руку и зашептал:
— Иди сюда… давай… хорошая кошечка… иди…
— Не подходи, Лайра, — прошептал я. — Это ловушка.
— Но он просто… — начала она, сделала шаг вперёд.
— ЛАЙРА!
Я прыгнул вперёд, но было поздно.
Рывок. Сеть. Вскрик.
Лайра исчезла под резким движением рук. Один из людей схватил её и прижал, двое других поспешили помочь. Она заорала, закричала, издав звук, который навсегда врежется в мой разум.
Я метнулся вперёд, но другой человек поднял ружьё. Не стрелял, но целился.
Я отпрянул. Страх и ярость разрывали грудь.
Я повернулся — побежать за родителями.
Но… потом остановился.
Нет. Нельзя.
Я развернулся, бросился обратно в темноту.
Но они уже уходили.
Лайра кричала. Потом — тишина. Я мчался сквозь заросли, когтями разрывая листву, пока не начал падать, спотыкаться. Я звал её. Я ревел.
Но уже было поздно.
Они исчезли.
Я остался один. Среди деревьев, среди теней, среди мира, который рухнул в одно мгновение.
Я упал на землю, ударился о корни. И лежал.
Тело дрожало. Грудь сжималась. Я пытался кричать, но звук застревал в горле.
Мир будто стал пустым.
Ветер шептал — но я не слышал.
Свет луны бил по глазам — но я не видел.
Я лежал. И в первый раз по-настоящему почувствовал — что значит потерять.
И это было только началом боли.