Глава 6
С тех пор как мы пришли на новое место, многое изменилось. Джунгли здесь были другими — тише, осторожнее. Ветви не свисали так низко, как прежде, трава не была такой густой, и воздух казался свежим, но всё же чужим. Я всё ещё чувствовал запах тревоги, что тянулся за нами с того утра, когда мы ушли из сердца джунглей.
Новая пещера была небольшой, но уютной. Тень от деревьев накрывала её почти весь день, и только к рассвету первые лучи солнца пробивались сквозь листву и касались холодных камней. Отсюда был виден дальний склон горы — покатый, усыпанный каменными уступами, с высокими зарослями травы, где можно было спрятаться и не быть замеченным даже зорким соколом.
Бахрад ушёл рано. Я проснулся от звука его тяжёлых шагов — он осторожно ступал по камням, не оборачиваясь. Его тень на мгновение проскользнула вдоль стены, и я снова остался рядом с матерью и Лайрой, прижавшись к её тёплому боку.
— Куда он пошёл? — сонно спросила Лайра, уткнувшись носом в лапу.
Мать чуть шевельнулась.
— Проверить тропы. Нужно знать, кто ещё здесь.
Я приоткрыл глаза. В лесу всегда кто-то был. Волки, пантеры, змеи. Но сейчас я знал — нас интересовали не они.
Когда солнце склонилось к горизонту, в пещере снова раздался знакомый хруст — шаги отца. Он появился, тяжело дыша, но с рыбой в зубах и запахом свежей крови на шерсти. На этот раз — не своей. Он бросил добычу к склону и вытер лапой морду. Шайна поднялась и молча подошла к нему. Их носы соприкоснулись, словно в молчаливом приветствии.
— Спокойно? — спросила она.
Бахрад кивнул.
— Пока да. Но запахи уже другие. Некоторые тропы чужие. Придётся быть настороже.
После еды, когда солнце почти исчезло за кроной деревьев, отец подозвал меня. Он стоял чуть в стороне от логова, где начиналась узкая тропка, ведущая вдоль склона.
— Идём.
Я встал и подошёл. В груди кольнуло — не страх, но напряжение. Мы сели рядом, и он посмотрел вперёд, туда, где густая трава раскачивалась под лёгким ветром.
— Ты стал старше, Сархан, — начал он. Его голос был ровным, почти мягким. — А с возрастом приходит не только сила. Приходит ответственность. За тех, кто рядом. За то, что ты знаешь.
Я молчал, чувствуя, как тёплый воздух скользит по шерсти.
— Ты вышел один. Без спроса. — Его глаза были спокойны, но твёрды. — Это могло стоить тебе жизни.
Я кивнул.
— Я просто хотел понять... кто они. Люди.
Он на мгновение отвёл взгляд.
— И понял?
— Они не такие, как мы. Они чужие. И страшные.
— Страшные, потому что убивают не от голода. — Бахрад слегка сжал когти на лапе. — Хотя, кто знает, на что способны эти существа. Но больше потому, что хотят показать другим, что могут. Убить ради головы. Ради шкуры. Ради забавы и истории, которую они потом расскажут у себя в своих бетонных пещерах.
Мы замолчали. Лес вокруг начинал успокаиваться. Где-то вдалеке ухнул филин.
— Слушай, сын. — Голос отца стал тише. — Наступит день, когда ты поймёшь, что не каждый бой нужно начинать с рычания. Иногда нужно выждать. Иногда — промолчать. А иногда — рыкнуть так, чтобы услышали даже за деревьями. Но каждое своë действие нужно обдумывать и понимать, чего оно будет стоить.
Я запоминал каждое слово.
Когда мы вернулись в пещеру, ночь уже начала опускаться на склоны. Мать лежала, вытянувшись на боку, а Лайра спала, прижавшись к её животу. Я лёг рядом. Бахрад опустился с другой стороны, обвив нас хвостом.
— Папа, — вдруг прошептала Лайра, не поднимая головы. — А почему гора называется как ты?
Я услышал, как мать тихо выдохнула. Бахрад промолчал, а потом сказал:
— Потому что однажды она стала местом, где началась битва.
Лайра подняла голову. Я тоже вслушивался.
— Много сезонов назад, когда я был чуть старше тебя, — начал он, — люди пришли в Каханаар. С огнём, с железом, с ловушками. Они хотели уничтожить джунгли. Ради забавы. Ради власти. Тогда было много зверей. Много таких, как мы. И волки. И пантеры. И даже те, кого ты боишься — крокодилы, змеи. Мы объединились. Потому что поняли: если не встанем вместе, нас и нашего дома просто не станет.
Он говорил негромко, но каждое слово будто врезалось в скалы.
— Эта гора стала местом, где мы дали отпор. Сражались не только зубами и когтями. Сражались сердцем. Плечом к плечу. Буйволы сметали палатки людей, слоны топтали их хижины, птицы предупреждали нас, где они идут. Старый ворон Кайан... Он был со мной тогда. Высоко, над деревьями, он видел всё и передавал вести.
Мать тихо прикрыла глаза.
— Мы потеряли многих. Но мы выстояли. И тогда, когда всё закончилось, другие назвали эту гору моим именем. Не потому что я герой. А потому что я первый встал. Я первый, кто объеденил всех животных в этом лесу.
Я смотрел на него и чувствовал, как в груди пульсирует что-то новое. Как будто старая кровь джунглей впервые шепчет мне.
— Ты расскажешь больше потом? — спросил я.
— Расскажу. Когда придёт время.
Ночь накрыла нас тёплым покрывалом. За пределами пещеры всё стихло, только ветер колыхал высокую траву у подножья горы. Я прижался к матери, чувствуя биение её сердца. Лайра дышала рядом, тихо, спокойно.
Я вновь долго не мог уснуть. В голове всё звучал голос отца. Словно гора и правда жила, и её дыхание было частью этой истории.