Слезы Исиды

Утро выдалось бледным и прохладным, солнечный свет едва пробивался сквозь ткань занавеса. Я медленно открыла глаза и тут же почувствовала тупую боль в ноге — всё ещё ныла после вчерашнего падения. Аккуратно, сжав зубы, я села, стараясь не опереться на травмированную сторону, и через несколько мгновений поднялась.

Мне нужно было приготовить отвар для Амена. Он приходил ко мне в голову первым, как только я проснулась. Я с трудом доковыляла до стола, опираясь на край мебели, и потянулась за травами. Но, не рассчитав силы, вдруг почувствовала, как земля начинает ускользать из-под ног.

И прежде чем я успела вскрикнуть или упасть — чьи-то сильные руки обхватили меня. Они были тёплые, надёжные... знакомые. Я подняла взгляд — Амен.

Я не успела даже осознать, когда он вошёл.

— Откуда ты тут?.. — выдохнула я, всё ещё в его руках.

Он не ответил сразу. Вместо этого наклонился и легко поцеловал меня в висок, едва ощутимо, как дыхание.

— Лекарь, — прошептал он с лёгкой усмешкой, — я решил лично прийти за отваром. Ты же вчера повредила ногу — как бы снова не свалилась.

Я открыла рот, чтобы что-то ответить, но он уже аккуратно усадил меня обратно на кровать, сам опустился рядом, на край. Некоторое время он молчал, будто собирался с мыслями. Затем произнёс:

— Есть одна новость.

Я насторожилась, всматриваясь в его лицо.

Он медленно повернул голову ко мне, и в его голосе звучала сдержанная серьёзность:

— Нашли твоего брата. Его доставили в поселение сегодня ночью.

Мир замер на мгновение. Воздух стал гуще, и сердце пропустило удар.

— Хепер... — выдохнула я почти беззвучно, словно само имя жгло изнутри.

Мир вдруг стал расплывчатым, как будто всё вокруг потеряло чёткость. Я дрожащими руками прикрыла лицо, сдерживая всё, что поднималось изнутри — боль, страх, ярость, воспоминания. Всё разом.

И тут я почувствовала, как Амен обнял меня — крепко, но осторожно. Его руки были как щит, как укрытие от всего, что обрушилось на меня одним ударом.

— Ты хочешь его увидеть? — тихо спросил он, его голос был мягким, почти заботливым.

Я кивнула, не открывая лица. Мне казалось, если я заговорю — голос предаст меня.

Амен вздохнул и произнёс:

— Сехмет... Он в пыточной. Но я... ещё ничего с ним не сделал. Сначала — поговорите.

Я подняла на него взгляд — в нём не было ни давления, ни холодной ярости. Только понимание.

И я впервые за много лет почувствовала, что не одна перед этой тенью из прошлого.

Амен настоял. Я говорила, что смогу сама, но он был непреклонен — просто взял меня под руку, не давая возражать. Его шаги были уверенными, мои — осторожными, но с ним рядом даже собственная боль казалась не такой острой.

Мы спустились по каменной лестнице, где с каждым шагом становилось всё холоднее. Воздух был сырой и плотный, пахло металлом, пылью и застарелой кровью. Пламя факелов дрожало на стенах, отбрасывая живые тени.

В глубине помещения, под самым сводом арки, на каменном стуле сидел он.

Хепер.

Руки и ноги были надёжно связаны, губы разбиты, над бровью запеклась кровь. Но, несмотря на всё это, когда он поднял на меня взгляд и узнал — его лицо исказила злобная, извращённая усмешка.

— Ну-ну... Сестрица, — прохрипел он, — как же ты похорошела...

Я остановилась в нескольких шагах, сердце колотилось так, что гул шёл в ушах. Амен остался позади, на шаг, но его присутствие ощущалось, как натянутая тетива — сдержанная угроза, готовая сорваться в любой момент.

Я сделала вдох, подошла ближе и, глядя прямо в глаза брату, сказала:

— Ты не изменился. Даже в цепях. Всё такой же... гниющий изнутри.

Я смотрела на него долго. Молчала. В груди нарастала горечь, тяжелая и вязкая, как грязь после наводнения.

— Где Калифа, Хепер? — тихо, почти ровно спросила я, но голос дрогнул в самом конце.

Он не ответил сразу — лишь закатил глаза и неожиданно расхохотался. Смех его был хриплый, болезненный, как будто и он сам чувствовал, насколько гнил этот звук.

— До сих пор не могут найти? — выдохнул он, ухмыляясь. — Как трогательно.

Во мне что-то сорвалось. Всё, что копилось годами, вырвалось в одном коротком порыве — я резко ударила его по щеке, звонко, яростно. Его голова дернулась вбок, кровь потекла из разбитой губы.

Он зашипел, попытался вырваться, дёрнул запястья — цепи звякнули, но не поддались.

И тогда Амен двинулся. Молча. Его шаг был медленным, но в нём была такая тишина, от которой по коже пробежал холод. Он встал рядом со мной, как стена, как смерть, и Хепер, заметив движение, поднял на него взгляд.

Миг — и в его лице мелькнуло нечто похожее на страх. Но он быстро сменился прежней злостью. Он снова перевёл глаза на меня и оскалился.

— Сестра... неужто нашла себе мужчину? — протянул ядовито. — А что, он знает, кто ты на самом деле?.. Что ты из такой же грязи, как и я?..

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Его слова не задевали меня — не теперь, не после всего, что он сделал. Но кровь кипела в венах. Я подняла на него холодный взгляд, от которого, казалось, даже воздух вокруг стал плотнее.

— Где Калифа, Хепер? — повторила я, медленно, отчётливо, почти шепотом, но в голосе звенела сталь.

Теперь не было ни дрожи, ни сомнений. Только ярость и решимость.

Хепер сплюнул кровь на каменный пол, его глаза сверкнули безумием, а губы растянулись в кривой усмешке.

— Милая сестра... — процедил он с издевкой. — Ты всегда казалась мне умнее, чем эта жалкая Калифа. К тебе у меня... всегда были особые чувства. Братские, конечно же... сильнее, чем следовало бы.

Он хрипло рассмеялся, и этот смех противно отдался в стенах.

Я даже не дрогнула. Лишь шагнула ближе, взглядом вонзаясь в его.

— В какой дом любви ты её продал, Хепер? — спросила я, жёстко, почти сквозь зубы. — Название!

Он склонил голову, будто задумался, затем с ленивой усмешкой покачал ею.

— Твоему... женишку придётся хорошенько постараться, чтобы это узнать, — прошептал он с довольным видом.

Я уже хотела что-то сказать, когда вдруг почувствовала движение за спиной. Повернувшись, я увидела на лице Амена ухмылку — холодную, хищную, но в ней светилась уверенность. Он шагнул ближе, не отводя взгляда от Хепера, и спокойно произнёс:

— Поверь... я умею быть очень... убедительным.

Слова Хепера, его голос, этот мерзкий смех — всё это вдруг обрушилось на меня тяжестью, которую я больше не могла удерживать. Грудь сжалась, дыхание перехватило, и слёзы сами покатились по щекам, горячие, горькие. Я не могла остановиться — плакала молча, беззвучно, как будто в этих слезах выливалось всё: боль, страх за Калифу, ненависть к брату, бессилие.

Амен подошёл ко мне быстро, но спокойно. Он ничего не сказал — просто оказался рядом. Его ладонь коснулась моего лица, мягко, но уверенно стерла слёзы. Его пальцы были тёплыми, как будто он хотел согреть меня через прикосновение. А затем — резко, с силой, он развернулся и ударил Хепера. Сухой хлёсткий звук разнёсся по подземелью, и голова брата откинулась вбок.

— Мерет... — тихо, но твёрдо сказал Амен, снова повернувшись ко мне. — Уходи. Я всё узнаю.

Он наклонился ко мне, поцеловал в лоб — бережно, будто ставил знак защиты, — а потом мягко подтолкнул  к выходу. Его руки были твердые, но нежные, и в этом коротком жесте была сила, обещание и нежность, которой я не ожидала в этом холодном месте.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова, и медленно пошла прочь, оставляя за собой брата... и в первый раз — не боль, а того, кто её остановит.

Я вышла... но не ушла. Сердце билось слишком громко, ноги не слушались. Что-то внутри меня отказывалось покидать это место. Я остановилась за углом, прислонилась к прохладной стене, дыхание затаилось, и я украдкой заглянула в приоткрытую дверь.

Тени в помещении казались ещё мрачнее. Амен стоял перед Хепером — высокий, спокойный, но в его позе чувствовалась неумолимая сила. Он уже не был просто воином. В этом мраке он стал судом.

— Назови дом, — тихо сказал он, подойдя ближе. — Или будешь говорить без пальцев.

Хепер усмехнулся, хрипло, и это был его первый и последний вызов.

Амен не кричал. Он не терял самообладания. Его движения были точными и методичными. Стук железа, глухие удары, рывки... Я не видела всего — только силуэт, только тяжёлые звуки, и хриплое дыхание Хепера, ставшее болезненным, сбивчивым.

— Ты продал свою сестру, — прозвучал голос Амёна. — И теперь тебе придётся заплатить за каждую слезу, за каждую боль, что Амонет пережила из-за тебя.

Раздался ещё один удар — глухой, с хрустом. Я сжала ладони, вцепившись в стену. Брат стонал, а Амен продолжал говорить, не повышая голоса:

— Назови имя. Или я сломаю то, что у тебя ещё цело.

Молчание, снова удар. И затем — короткий вскрик боли.

Я отвернулась. Не потому что испугалась. А потому что знала — он делает то, что должен. За меня. За Калифу. За всё то, что мы пережили.

Амен подошел ближе, его шаги не издавали ни звука, как если бы он был частью этой темной тени, окружавшей Хепера. Он медленно поднял руку, в которой был зажат металлический инструмент — острые щипцы, предназначенные для того, чтобы вырывать ногти.

— Ты тронул Амонет , мою Амонет ,— сказал Амен тихим, но твердим голосом. Он сжал щипцы, они слегка поскрипывали в его руке, как предвестие того, что будет дальше. — Ты за это ответишь.

Амен подошел к нему, оглядывая его безжизненно, как предмет. Затем, не сказав ни слова, он наклонился и аккуратно поддел один из ногтей на пальце Хепера . Хепер не мог даже вздохнуть без боли, его тело было неподвижно, но в его глазах все же была искра мужества. Он сжал челюсти, пытаясь скрыть стон.

— Ты не умрешь быстро , — сказал Амен, вырывая ноготь с невероятной жестокостью. Хепер едва не потерял сознание от боли, его тело напряглось, но он не закричал. — Название дома любви, я жду .

Амен тяжело выдохнул.

— Ты будешь страдать, долго и тяжело. Я не спешу. Мы можем провести много времени в этой игре.

Амен снова повернулся к Хеперу и снова прикоснулся к его руке, оценивая его реакцию, будто испытывая на прочность его дух.

Амен перешел ко второму пальцу, и снова, безжалостно, вырвал ноготь. На лице Хепера уже проступили слезы, но он все еще сдерживал крик. Амен нахмурился, его взгляд становился все более жестким. Он начал вырывать ногти один за другим, с каждым разом держа щипцы все крепче, вырывая их с такой силой, что Хепер издает приглушенный стон, но на его лице все равно не было ни слова. Ногти летели по каменному полу, а вместе с ними уходило все больше и больше боли.

Когда последний ноготь был вырван, Амен опустил щипцы и, обтерев руки, подошел к лицу Хепера.

Амен молча подошёл ближе, и в этой тишине даже дыхание Хепера казалось шумом. Он сжал челюсть брата крепко, заставив того поднять лицо, залитое потом и кровью. Его пальцы вцепились в подбородок Хепера, удерживая, как палач удерживает голову перед последним вопросом.

— Если я сейчас не услышу название дома, — произнёс Амен холодно, с пугающим спокойствием, — я отрежу тебе язык... и зашью тебе рот. Навсегда.

Глаза Хепера дрогнули. То ли страх, то ли истощение, то ли наконец осознание, что этот человек не угрожает — он говорит правду. Он сделает.

Тишина сгустилась, будто весь воздух застыл. И тогда, еле дыша, с рваными вдохами и хрипом, Хепер наконец прошептал:

— П... Пер-Кхемет.

Амен навис над ним, лицо затенено, глаза холодные и пустые. Он схватил Хепера за челюсть, крепко, так что пальцы врезались в кожу. Хрустнула кость, когда он рывком заставил того раскрыть рот.

— Молодец, — прошептал Амен, и в его голосе не было ни ярости, ни жалости — лишь обречённость.

Секунда — и в руке блеснул короткий изогнутый нож. Остриё скользнуло внутрь, задело зубы, скребануло по дёснам. Амен действовал точно, без суеты, будто резал мясо на кухне. Хепер дёрнулся, глаза расширились от ужаса, но крик захлебнулся в собственных булькающих стонах.

С клинка потекла кровь. Язык дернулся, извиваясь, и Амен отсёк его одним резким, жестоким движением. Мясо с хрустом отделилось, тёплая кровь брызнула на грудь Хепера, стекла по руке Амена.

Он уронил окровавленный кусок плоти на пол, как ненужный мусор.

Хепер захрипел, захлебываясь, глаза закатились, тело вздрогнуло в судорогах — и обмякло. Сознание оставило его.

Сегодня ночью всё закончится. Он знал это.

Он отпустил подбородок, выпрямился и, на мгновение взглянув на Хепера сверху вниз, медленно отвернулся.

А потом вышел из камеры — и, увидев меня у входа, встретился со мной взглядом.

— Амонет... что ты тут делаешь?

Я не сразу ответила. В груди что-то сжалось, как будто я была поймана на чём-то запретном, и всё же я не могла оторваться от его взгляда. Пальцы сами сжались в ткани платья. Я тихо опустила взгляд и едва слышно произнесла:

— Я... просто хотела знать правду. Услышать это сама.

Мои слова были почти шёпотом, но в них звучала боль, усталость — и что-то ещё. Что-то, что он уловил без слов.

Амен провёл рукой по лицу, как будто пытаясь прогнать тяжесть этого момента. Его взгляд был мягким, но в нём читалась тревога.

— Амонет, душа моя, тебе нельзя на такое смотреть, — сказал он, его голос был тёплым, но твёрдым, как камень, который оберегает.

Я не ответила, просто кивнула, ощущая, как его слова проникают в меня, будто бы смывая тяжесть. С ним я чувствовала, что всё будет в порядке, даже если я не могла это выразить словами.

Он взял меня за руку, и мы вышли на улицу. Тёплый воздух обрушился на нас, но вдруг в груди что-то сжалось, и я почувствовала, как меня внезапно вырвало. Всё, что я пыталась сдержать, вырвалось наружу, и я чуть не потеряла равновесие.

Амен тут же подхватил меня, придержал мои волосы, его ладонь была тёплой и надёжной, как якорь в шторме.

— Вот именно поэтому нельзя, — сказал он, его голос был низким, с оттенком тревоги, но с такой заботой, что мне стало немного легче.

Он быстро принес мне воду и бережно убрал пряди с лица, взгляд его был полон беспокойства и, возможно, в какой-то мере, вины.

— Тебе нужно поспать, — сказал он, и его слова звучали как приказ, но без принуждения, как забота. — Я отправлю людей в Пер-Кхемет за твоей сестрой, но тебе нужно отдохнуть.

Я не могла ответить. Мы оба знали, что в этот момент мне нужно восстановиться. Но всё это было частью того, что предстояло.

Он посмотрел на меня, и в его глазах была невыразимая решимость.

— Вечером я казню Хепера, — сказал Амен, не спуская с меня взгляда, словно пытаясь понять, как я восприму эти слова. — Он заплатит за всё, что сделал.

Я не ответила, но ощущала, как его слова обвивают меня, как обещание, которое он не отступит.

Амен отвёл меня в мои покои, его присутствие оставляло ощущение безопасности, но в воздухе всё равно витала тень того, что предстояло. Он бережно усадил меня на кровать, посмотрел в глаза и, не сказав ни слова, вышел, оставив меня наедине с мыслями.

Я осталась лежать, прислушиваясь к тишине. Внутри было тяжело и темно. Вспомнила детство — время, когда Хепер ещё был нашим братом, когда он любил нас, когда смех был в доме, а не удары и боль. Он был другим, добрым, полным надежд. Но с годами что-то в нём сломалось. Я помнила, как он защищал нас, как заботился, а потом... как он стал тем, кого мы боялись.

Больно было думать о том, как он когда-то нас бил, как его взгляд стал жёстким, а слова — жестокими. Но в глубине души я понимала, что его любовь была искренней когда-то, а потом она уступила место злости и ярости. Я не могла забыть тех лет.

И вот теперь, когда Амен готовился сделать с ним то, что, возможно, я даже не в силах была понять, я поняла, что, независимо от того, что Амен решит, я соглашалась. Я бы не остановила его, потому что Хепер уже давно не был тем, кого я когда-то любила. Он стал тем, кто заслуживал наказания.

Вдруг я услышала стук в дверь. Это был Дарин. Я подняла голову, и когда он вошёл, его взгляд был озабоченным, но с надеждой. Он увидел меня и сразу же подошёл, его лицо выразило обеспокоенность.

— Амонет, ты в порядке? — его голос был мягким, но в нём звучала тревога.

Я кивнула, сдерживая эмоции. Его присутствие, как и всегда, приносило некое облегчение. Но внутри я всё ещё оставалась в раздумьях.

Дарин сел на край кровати, его движения были осторожными, как будто он боялся нарушить этот момент тишины. Его взгляд был серьёзным, а в голосе звучала искренняя печаль.

— Я слышал про брата, Амонет, — сказал он тихо, словно не зная, как продолжить. — Мне жаль, что всё так получилось.

Я кивнула, чувствуя, как тяжело ему говорить эти слова, и как его голос дрожал от сочувствия. Он опустил взгляд, как будто пытаясь скрыть свою внутреннюю борьбу.

— Прости за тот поцелуй, — добавил он, его слова были мягкими, но в них была искренняя боль. — Я не должен был.

Я почувствовала, как его извинения коснулись меня, но одновременно в груди поднялось чувство замешательства. Я не знала, как реагировать. Всё происходило слишком быстро, и мой внутренний мир был в полном беспорядке.

— Дарин, — произнесла я, пытаясь вырвать слова из себя, — ты не должен извиняться. Всё это... всё это сложно.

Он поднял взгляд, его глаза встречались с моими, полные чувства вины, но и понимания.

— Всё хорошо, — добавил он, немного вздохнув. — Я просто не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко из-за меня. Мы всё переживём, Амонет, вместе.

Мне было трудно не смотреть в его глаза, но я знала, что в этот момент я не могла дать ни одному из нас простого ответа. Всё было сложнее, чем просто слова.

Вечер был тихим и холодным, когда я вышла на улицу. Луна едва освещала путь, и в воздухе витала странная тишина. Я искала Амена. Он был где-то неподалёку, и вот, наконец, я его нашла. Он стоял, внимательно осматривая окрестности, и заметил меня лишь спустя несколько секунд.

— Сехмет, иди спать, — сказал он, его голос был спокойным, но я чувствовала, что в нём скрыта сила и решимость. — Я приду ночью.

Я не могла оторвать взгляда от него, внутренне чувствуя, что мне нужно быть рядом. Я не могла просто оставить его одного в этот момент. Вдруг я перехватила его руку, удержав её, и спросила с тревогой в голосе:

— Когда это случится?

Он посмотрел на меня, и в его глазах я прочитала что-то такое, что заставило меня замереть. Он провел пальцами по моей щеке, касаясь её с такой нежностью, что мне стало трудно дышать.

— Ты не должна это видеть, — его голос был мягким, но решительным. — Утром уже всё закончится. Ты проснешься, и больше не будет того человека, который издевался над вами.

Я почувствовала, как его слова проникают в моё сердце. Я знала, что он прав, что должен сделать то, что он собирался, но мысли о том, что я могла бы быть рядом, тревожили меня. Однако я знала, что в этот момент я не могла ему возразить. Внутри меня возникло чувство облегчения и боли одновременно. Амен делал то, что должен был сделать.

Амен.Казнь.

Глубокая ночь поглотила поселение, лишь слабый свет от костров и тусклые огоньки в домах нарушали тьму. Воины крепко держали Хепера, его руки были скованы, и с каждым шагом он чувствовал, как усиливается давление на его тело. Их шаги эхом отражались в пустых улицах, пока они не подошли к самому краю поселения, к старому ангару. Внутри стояла холодная тишина, словно зловещий предвестник того, что должно было случиться.

Хепер был привязан за руки, его тело вытянули вверх, растягивая по угрожающему углу ангара. Он знал, что смерть близка, но не мог понять, почему сейчас . Внезапно в помещение вошел Амен, его шаги были спокойными, хладнокровными, как всегда, и его глаза не выдали ни малейших эмоций.

Подойдя к Хеперу, Амен взял в руки кинжал — холодный и блестящий. Он остановился позади, касаясь его шеи, и прошептал на ухо:

— Молись богам, чтобы ты умер быстро.

С этими словами он медленно и уверенно провел ножом по горлу Хепера. Кровь начала медленно вытекать, и Хепер, в ужасе, почувствовал, как силы покидают его тело. Но Амен не спешил, нож продолжал разрезать, кровь лилась по телу, и с каждым мгновением страдания становились все сильнее.

Хепер, борясь с конвульсиями, пытался выдохнуть, но боль и отчаяние сковывали его. Он не мог больше думать, не мог кричать, лишь ощущал, как жизнь уходит, оставляя его в страданиях.

Когда все закончилось, и тело Хепера успокоилось, Амен вытер нож об его одежду, не проявив никакого сожаления. Махнув рукой, он спокойно сказал:

— Бросить в пустыне. Далеко отсюда. Пусть его съедят шакалы.

Воины послушно взяли его тело и, не произнеся ни слова, вынесли его из ангара, оставляя в ночной тишине лишь холодный запах крови.

Амен вымыл руки и лицо в реке, холодная вода смывала с его кожи следы крови и напряжения. Он стоял на коленях у берега, погружая ладони в прозрачную воду, ощущая её ледяное прикосновение, которое, казалось, помогало ему очиститься не только физически, но и мысленно. Ветер трепал его волосы, и он на мгновение закрыл глаза, погружаясь в тишину ночи.

Когда он поднялся, его взгляд был решительным, но холодным, как всегда. Он ступил по земле, уверенными шагами направился к моим покоям. В комнате было темно, только слабый свет от свечей создавал мягкие тени на стенах.

Амен стоял на пороге, не спеша, внимательно наблюдая за тем, как я, неподвижно сплю , лежа на кровати. Он не двигался, лишь смотрел на моё лицо, на ту безмятежность, которая царила в моих чертах. Его взгляд был долгим, изучающим, как будто пытался понять, что скрывается за моим спокойствием.

Затем он тихо подошел, и, не произнеся ни слова, лег рядом с мной . Его тело было теплым и сильным, он обнял меня одной рукой, прижимая к себе.

Я почувствовала его близость, его дыхание рядом, и, не проснувшись, инстинктивно прижалась к нему. В этот момент вся усталость и напряжение дня исчезли, и я погрузилась в глубокий, спокойный сон. Его присутствие было тем поддерживающим якорем, который позволил мне уснуть ещё крепче, чувствуя себя в безопасности и покое.