Слезы Исиды

Мы с Калифой играли во дворе, и в тот момент казалось, что весь мир — это только мы вдвоём. Мне было восемь , ей пять, и ничто не могло нас разлучить. Хепер, наш старший брат, уже помогал отцу, но иногда находил время, чтобы подойти и посмеяться над нами.

— Эй, вы что тут бездельничаете ? — Хепер подошёл и усмехнулся. — Вам пора повзрослеть.

— Мы же играем, — возразила Калифа, вытаскивая из песка маленькую фигурку.

Хепер нахмурился, и в его глазах я заметила что-то холодное. Он стал совсем другим. Вместо того чтобы подшутить, как раньше, он просто бросил взгляд и ушёл, не говоря ни слова.

Мать, сидящая на крыльце, заметила это и, как всегда, сделала замечание.

— Хепер, что с тобой? Ты ведь раньше любил играть с сестрёнками. Почему сейчас такой серьёзный?

— Мама, мне уже не до этого, — он бросил взгляд на нас и продолжил, не оборачиваясь. — У меня есть другие дела.

Я почувствовала, как что-то изменилось в атмосфере. Раньше Хепер всегда был рядом, помогал нам строить замки, смеялся, был с нами. А теперь, он стал чем-то вроде чужого.

— Хепер! — позвала его мама. — Ты должен быть рядом с семьёй, а не уходить так быстро.

Он остановился, но не обернулся. Он лишь сказал:

— Это не ваше дело. Не мешайте мне.

После этих слов Хепер ушёл в сторону дома. Мы с Калифой стояли в недоумении. Я заметила, как мать грустно посмотрела в его сторону.

— Он всё больше уходит от нас, — сказала Калифа, когда брат исчез из виду.

— Да, и это меня пугает, — ответила я, пытаясь скрыть растущее беспокойство.

Мы продолжили играть, но я не могла избавиться от чувства, что Хепер становится всё более отчуждённым. Время шло, а он всё больше дистанцировался от нас.

Мама всё пыталась объяснить, что с ним происходит, но я чувствовала, что что-то в нашем доме менялось. И это не было только связано с Хепером.

С каждым годом Хепер становился всё более жестоким. Если раньше он был просто старшим братом, который заботился о нас и иногда угощал конфетами, то теперь он всё чаще обращался с нами с холодным презрением. Он мог толкнуть меня или Калифу, когда мы играли на улице, или грубо оттолкнуть, если мы случайно оказались у него на пути. Всё чаще в его взгляде появлялась неприязнь.

— Не стой здесь! — однажды он толкнул Калифу, когда она сидела в песочнице, пытаясь сделать очередную фигурку.

Она упала, и, несмотря на её слёзы, Хепер даже не заметил их. Он лишь махнул рукой и ушёл, не обернувшись.

Я подошла к ней, помогая подняться.

— Он стал совсем другим, Калифа. Почему он так поступает?

— Я не знаю, — тихо ответила она, вытирая слёзы. — Он был нашим братом, а теперь...

Мать заметила это и пыталась поговорить с Хепером, часто обращаясь к отцу, чтобы тот вмешался. Она жаловалась, что он стал слишком жестоким, что не обращает на нас внимания.

— Он больше не заботится о сёстрах, — говорила она с горечью. — Он ведь наш сын! Почему он стал таким ?

Но отец лишь отмахивался от её слов, не придавая значения её переживаниям.

— Он мужчина, ему видней, — отвечал отец, как всегда, холодно и без эмоций. — Он должен учиться быть сильным, а ты с ним слишком мягка.

Мать не соглашалась, но всё же не могла ничего сделать. Когда она пыталась вмешаться, Хепер становился только более агрессивным. В одном из случаев он даже ударил меня. Я пыталась уйти от его яростного взгляда, но он схватил меня за руку и толкнул в сторону. Я упала, а он только стоял, смотря на меня с презрением.

— Ты что, ещё не научилась быть осторожной? — сказал он, не замечая того, как больно мне.

Калифа сразу подбежала ко мне, но он и на неё не сдержался. Она попыталась вмешаться, но он оттолкнул её так, что она оказалась на земле.

— Хепер! — мама закричала, подбегая к нам. — Как ты мог?! Это же твои сестры!

Но он не отреагировал. Он просто посмотрел на неё с холодным, пустым взглядом, как будто всё это было неважно.

— Это просто слабость, — отрезал он. — Вы обе слишком чувствительны. Если хотите выжить, вам надо быть жёстче.

Мать была в отчаянии, и её глаза наполнились слезами. Она снова обратилась к отцу:

— Ты же видишь, что с ним происходит. Почему ты ничего не делаешь?

Но отец снова отмахнулся.

— Ты слишком много переживаешь, — сказал он. — Это нормально для мужчины, он должен быть таким.

Мать больше не спорила. Она молча ушла, оставив нас с этим страхом, что наш брат, с которым мы когда-то играли, теперь стал чужим, жестоким человеком.

С каждым днём Хепер всё больше напоминал не нашего брата, а кого-то, кого я уже не могла понять.

В один из дней отец ушел на работу.Прошло три дня, а затем неделя, но отец так и не вернулся. Все было как-то слишком тихо.

Мать, которая обычно старалась не показывать тревогу, теперь не могла скрыть беспокойства. Она стояла у окна, глядя в пустыню, как будто пыталась увидеть его вдалеке, но там не было ни единой души. Хепер тоже стал молчаливым, его взгляд стал более холодным, а плечи напряженными.

— Где он? — спросила мама, повернувшись к Хеперу. Но тот лишь пожал плечами, ничего не ответив.

Через неделю Хепер больше не мог скрывать перемены, которые происходили в семье. Он уже не был тем младшим братом, который играл с нами. Он стал старше и сильнее. Когда мы все собрались за ужином, он поднялся, посмотрел на нас и сказал:

— Мне уже шестнадцать. Теперь я буду главой семьи, мама. Папа не вернется, и я должен обеспечивать нас.

Он стоял прямо, уверенно, его взгляд был таким, каким я его никогда раньше не видела. В его глазах было не просто отчаяние, а целеустремленность, которой не было раньше.

— Хепер, ты же... ты еще слишком молод, — мама попыталась возразить, но он перебил её.

— Я уже достаточно взрослый, чтобы понять, что надо делать, — сказал он. — Я буду работать, чтобы поддержать семью. У меня есть свои пути.

Хепер нашел свою роль в этом мире. Он  стал частью отряда, охраняющего караваны,который следил за безопасностью в пустыне и на границе.

Хепер плотно затянул пояс, спрятал нож за спину и бросил последний взгляд на дом. Глиняные стены, закопчённый потолок, запах дешёвого масла и женских голосов — всё это вызывало в нём отвращение. Сёстры мельтешили по дому, как мухи, надоедливо жужжащие. Особенно Амонет — с её дерзкими взглядами и острым языком. Он не раз поднимал на неё руку, чтобы сбить спесь и напомнить, кто в доме главный после отца.

Он ушёл до рассвета, не попрощавшись. Ноги несли его прочь — прочь от вечного гнёта бедности, от нытья женщин, от безысходности. Работа охранника караванов не сулила спокойствия, но давала свободу. Он мог быть среди мужчин, держать меч в руках, чувствовать вкус власти и опасности. Там, в пустыне, он чувствовал себя живым.

Первое время его принимали за молчаливого новичка с тяжёлым взглядом. Он не лез в разговоры, не смеялся у костра. Но когда случилась первая стычка с разбойниками, Хепер показал себя. Дрался яростно, без жалости. Его удары были быстрыми и точными, будто он с детства готовился к этому.

— У него внутри змея, — как-то сказал один из старших охранников, глядя на Хепера. — Не улыбается, не дрожит. Убьёт — и глазом не моргнёт.

Так он начал патрулировать границу. Он знал, где лучше устроить засаду, где могут скрываться враги. Но самое главное — он не боялся. Его не останавливали ни кровь, ни крики.

Иногда он вспоминал дом. Не с тоской, а с раздражением.

Он ушёл не ради них. Он ушёл ради себя. И пустыня, полная песка, стали и страха, была ему куда ближе, чем родная кровь.

Мама же начала учить меня травам. Я помню, как она, бережно касаясь моих рук, говорила мне:

— Ты знаешь, как травы могут исцелять, Амонет. Я хочу, чтобы ты пошла по моим стопам. Лекарь — это тот, кто помогает другим, и ты способна на это.

Я смотрела на неё с уважением, но в то же время с растерянностью. Мне было тяжело понять, как я смогу стать такой же, как она. Но мама не отступала. Она показывала мне, как собирать растения, как готовить отвары, мази и масла.

Я учила её уроки с усердием, но в сердце было нечто другое — вопрос, что произойдет с нами теперь, когда наш отец ушел, а брат изменился.

Прошло несколько лет, и мы с Калифой стали старше. Мама продолжала обучать меня травам, и я постепенно становилась всё более уверенной в своих силах. Но в один из дней, когда солнце ещё не взошло, мама выглядела усталой. Она не могла подняться с постели, её лицо было бледным, а руки дрожали. В глазах не было той искрящейся энергии, которая всегда была присуща ей.

Я быстро поняла, что что-то не так. Я принялась за лечение, использовала все свои знания, приготовила отвары, пыталась облегчить её боль, но ничего не помогало. Мы звали других лекари, привозили травы и лекарства, но ничто не приносило облегчения. Мама не могла дышать, её дыхание стало тяжелым, а взгляд — пустым.

Хепер, который всё чаще стал заходить к нам в комнату, с каждым днём становился всё более напряжённым. Он пытался что-то сделать, но его усилия тоже не помогли. Его взгляд был наполнен гневом и безысходностью.

— Мама не может умереть, — он шептал, пытаясь утешить себя. — Мы сделаем всё, чтобы она выжила.

Но я знала, что нам не удастся её спасти. Я видела, как её жизнь ускользала, как каждый день становился всё более мучительным. И вот, когда наступила ночь, мама умерла. В тот момент мне показалось, что мир замер. Мы с Калифой сидели рядом с её постелью, а Хепер стоял в дверях, не зная, что делать.

После её смерти что-то в Хепере сломалось. Он стал другим, намного жестче. Он больше не был тем братом, с которым мы играли в детстве. Его взгляд стал холодным, а слова — резкими.

— Это ваша вина! — он выкрикнул как-то раз, когда мы пытались поговорить с ним. — Если бы вы лучше ухаживали за ней... она бы осталась живой!

Он стал всё чаще толкать нас, грубо отталкивая нас, когда мы не соглашались с ним. Он кричал, поднимал руку, и я начала бояться его.Теперь он был слишком поглощён своим гневом и болью от потери.

Он стал излишне требовательным и жестоким. Каждый день для нас с Калифой был испытанием. Мы больше не могли спокойно смотреть друг на друга, не видели того света, что был раньше. Мы потеряли не только нашу мать и отца , но и брата.

В один из вечеров, когда Хепер вернулся домой, он был особенно раздражённым. Мы с Калифой как обычно готовили ужин. Она подавала тарелки, но в тот раз её рука дрогнула, и одна тарелка упала на пол, разбившись на куски. Звук разбитой посуды эхом разнесся по дому. Калифа замерла на месте, испуганно глядя на меня, но я молча подошла к ней, чтобы помочь.

— Ты не можешь даже тарелки подать, — раздался голос Хепера, наполненный гневом. Он стоял у двери, наблюдая за нами. — Тебе что, не хватает ума?

Я быстро встала между ним и Калифой, пытаясь защитить её. Но этот поступок только раззлил его ещё больше.

— Что ты защищаешь её? — он прошипел, сжимая кулаки. — Она опять всё испортила, а ты ещё вмешиваешься?

Я почувствовала, как его рука резким движением врезалась мне в живот. Боль была резкой, и я едва удержалась на ногах. Он снова ударил, на этот раз по лицу, и я почувствовала, как кровь закапала на подбородок.

— Ты не имеешь права заступаться за неё! — Хепер кричал, словно теряя себя. — Ты ничем не лучше!

Калифа начала всхлипывать, её голос дрожал, она пыталась подойти ко мне, но Хепер схватил её за руку, толкнув в сторону.

— Калифа, не подходи! — я кричала, стараясь подняться, несмотря на слабость. — Уйди, это не твоя вина!

Калифа стояла, скрестив руки на груди, её лицо было искажено ужасом. Она не могла произнести ни слова. Когда я снова попыталась встать, он подошёл ближе и снова ударил меня, на этот раз кулаком в живот. Я едва успела закрыться руками, чувствуя, как силы покидают меня.

— Прекрати, Хепер, прошу тебя! — кричала Калифа, её голос был полон отчаяния. — Прекрати, не мучай её!

Но он только ухмыльнулся и, не обращая внимания на её слова, продолжил. В глазах его был такой холод и жестокость, как будто он уже не знал, что значит любить.

Я продолжала учиться лекарскому делу, несмотря на то, что Хепер становился всё более жестоким и неприязненным. Мама оставила мне знания, которые я впитывала с каждым днем. Я изучала травы, настои, мази, училась лечить раны и болезни, и порой, сидя с растерзанными растениями и книгами, я ощущала, как знания наполняют меня. Но Хепер не оставлял нас в покое.

Он часто приводил своих друзей домой, показывал меня как "достойную ученицу", хотя это звучало от него как язвительная насмешка. Он хвалил меня сквозь зубы, ни разу не сказав настоящего комплимента, а только делая акцент на том, что "по крайней мере, она полезна".

— Смотрите, она умеет делать настои, — говорил он, скрещивая руки на груди. — Но она по-прежнему не может достойно управляться с настоящими травами. Все это — лишь жалкие попытки.

Затем, когда Калифа случайно вошла в комнату, он резко тыкал на неё пальцем, демонстрируя свою ненависть.

— Она сгодится только в дом любви! — громко заявил он. — Безрукая, тупая девка. Она даже с ножом работать не может, что уж говорить о настоящих делах.

Калифа стояла, склонив голову, пытаясь не обратить на себя внимания. Мне было больно смотреть, как он унижает её, ведь она совсем не виновата. Но я знала, что не могу ничего сделать, что это был его способ "воспитания". Я старалась скрывать свои чувства, продолжая делать то, что могла, но его слова прокололи меня, как нож.

Хепер знал, как унижать нас, и делал это с удовольствием. Каждое его слово оставляло след в моей душе. Но, несмотря на это, я продолжала свой путь. Я не могла позволить, чтобы его жестокость и пренебрежение остановили меня.

Однажды, когда Хепер был на тренировке, я оставалась дома и занималась своими делами. Я только что закончила обрабатывать рану одному из его сослуживцев, когда в комнату вошла Калифа, несущая ужин. Она выглядела так, как всегда — хрупкая, с едва заметным страхом в глазах. Хепер не было дома, и я надеялась, что день пройдет спокойно, но этого не случилось.

Друг Хепера, с которым он тренировался, сидел в углу и пил вино. Он был старше нас, мужественнее, но имел неприятную привычку — смотреть на Калифу так, как будто она была чем-то, чем можно было бы распоряжаться.

Калифа поставила поднос на стол и сделала шаг назад, но этот мужчина уже встал с места, быстрым движением схватил её за руку и притянул к себе.

— А ну-ка, не убегай, — прошептал он, наклоняясь к её уху. — Ты же знаешь, как я тебя хочу. Хепер не будет дома, так что можешь отдохнуть с настоящим мужчиной.

Я застыла, сразу понимая, что нужно действовать, пока не стало поздно.

— Отпусти её! — сдержанно, но решительно сказала я, шагнув вперед. — Калифа не для таких, как ты.

Он лишь усмехнулся, не отпуская её.

— О, так вот кто ты, лекарь, — сказал он, презрительно осматривая меня. — Ты думаешь, что можешь командовать, да? Ты ничего не можешь. Ты для этого не создана.

Я не могла позволить ему продолжать. Я оттолкнула его, сильнее, чем ожидала, и он отшатнулся от меня. В тот момент, когда я пыталась схватить Калифу и отвезти её в безопасное место, в дверь вошел Хепер. Он мгновенно понял, что происходит.

— Что тут происходит? — спросил он с угрозой в голосе, увидев, как я стояла перед его сослуживцем, а Калифа, дрожа, стояла сзади.

— Твои сестры позволяют себе лишнее ! — резко сказал друг, вставая на ноги.

Хепер не ответил на его слова, но взгляд его был холодным и смертоносным. Он подошел ко мне, и в следующее мгновение я почувствовала, как его рука с силой ударила меня по лицу.

— Как ты посмела так вести себя с моим сослуживцем? Ты даже не понимаешь, кто он для нас, а ты оскорбляешь его!

Мои губы задрожали от боли, но я не могла ответить. Всё, что я могла, это молчать и терпеть его удары, потому что, как всегда, я была беспомощной в его присутствии.

— Ты унизила меня, унизила его, унизила нас всех, — продолжал Хепер. — Ты не достойна быть членом этой семьи.

Калифа, не в силах больше смотреть, как он издевался надо мной, пыталась подойти ко мне, но Хепер оттолкнул её.

— Ты только в доме любви и будешь, — сказал он, насмехаясь, — так что не вздумай вмешиваться.

Я лишь молчала, стиснув зубы, ощущая, как его слова, а особенно удары, разрывают меня изнутри.

Я часто мечтала о том, как однажды увезу Калифу, как спасу её от этого ада. Я представляла, как мы покидаем дом, как будто на наших плечах не было бы тяжелых оков, как мы уйдем далеко-далеко, в место, где никто не сможет нас найти, где мы будем свободны.

Мечты были такими яркими и живыми, что порой я ловила себя на мысли, будто мы уже находимся в этом месте, вдали от всего, что нас мучило. Я думала, что мы сможем скрыться от Хепера, от его жестокости, от всего, что пыталось нас сломать. Я надеялась, что у меня получится, что я смогу сделать это для нас обеих.

Но я ошибалась.