2. Зачарованная
ЭСТЕЛЛА НЕ СПАЛА ТОЙ НОЧЬЮ.
Она лежала без сна, наблюдая за невидимым представлением над головой. Представлением, конечно же, был танец, две фигуры, сплетающиеся без темы в грациозных объятиях и кружащемся гламуре. Эстелла боялась, что если она уснет, то может проснуться и понять, что все это было сном. В конце концов, Карлайл был таким сновидным. Он не вписывался в остальное великолепие не потому, что не казался дорогим или устоявшимся, а потому, что в нем было нечто неземное.
Его кожа сияла, его волосы были золотистыми, а его глаза были несомненно другими. Эстелла клялась, что видела, как они меняли цвет, и она начинала думать, что это было не только из-за света огня, который они отражали. Это был также его голос, тот шелковистый голос, который мог бы успокоить ее даже в самый страшный ураган.
Она не знала его, Эстелла ничего о нем не знала. Тогда почему было невозможно оторвать от него ее разум?
Следующий день был просто обратным отсчетом. Она занималась своими легкомысленными делами, ни одно из них, конечно, не имело для нее значения. Все, что имело значение, это мысль выскользнуть из окна, когда солнечный свет тускнел и отбрасывал акварельные краски оранжевого и розового на горизонт. Она могла видеть это своим мысленным взором, всю красоту мира и его, отражающего все это в своей идеальной коже.
Эстелла ждала, пока в доме не стало тихо. Кроме нее самой, она жила с отцом и служанками, дворецкими и поварами. Конечно, все они находились в совершенно разных частях дома. Эстелла знала, что ее не услышат, когда она осторожно закрыла за собой дверь и поспешила вниз по спиральным каменным ступеням в мир.
Может быть, именно осознание наивности удерживало ее в этот ясный момент. Эстелла знала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Никогда в жизни ей не посчастливилось испытать что-то подобное. Она только читала об этом, тайная любовь, лежащая в темных чернильных словах, нацарапанных на бумаге. Это не имело смысла, чтобы так хорошо сцепляться.
Он тоже не имел смысла, Карлайл. Эстелла не хотела спрашивать, что отличало его от других, из страха, что ей не понравится ответ. Знания о том, что он не отсюда, было достаточно, чтобы поразить ее сердце тихой тревогой, когда она проследила почти пустые улицы к месту, где только накануне вечером проходила вечеринка.
Это выглядело еще прекраснее без факелов огня и оживленного навеса. Отсутствие смеющихся голосов и кружащихся платьев просто привлекало внимание к зову природы вокруг них. Деревья, которые тянулись к небесам, и великолепное озеро, отражающее топазовое небо над ними. Сначала она подумала, что он не пришел, но это задело ее сильнее, чем она ожидала, в основном из-за переполняющего ее волнения, к которому она уже привыкла.
Однако, когда она повернула взгляд налево, она увидела его.
Он сидел на скамейке под большим деревом, его глаза были устремлены на небо, как и прошлой ночью. Каким-то образом, хотя он не отводил взгляд от картины неба, Эстелла знала, что он осознает ее присутствие и что он знал о ней с того момента, как она вышла из-за деревьев.
Она подошла так медленно, как только могла, что (учитывая бешеный ритм ее сердца) было не очень медленно.
Эстелла села на скамейку на разумном расстоянии от него и проследила за его взглядом в небо. Это было не так легко сделать, как она надеялась. Внутри нее было непрерывное, жгучее желание смотреть прямо на него. Она хотела впитать детали его лица и смотреть на каждый изгиб, каждую линию, пока они не будут идеально запечатлены в ее сознании.
"Прогуляешся со мной?" - спросил он.
Эстелла тут же кивнула, вставая в такт и следуя его грациозным шагам, когда он начал обводить узор озера. Конечно, она заметила прошлой ночью, что в его движениях есть некая плавность, которую невозможно было не заметить, когда они так идеально танцевали вместе. Однако она не осознавала, что это отражалось даже на его походке. Эстелла никогда не видела, чтобы кто-то двигался так легко, как будто земля под его ногами была просто стеклом.
«Я знал, что должен был снова увидеть тебя», — начал он своим медленным и успокаивающим голосом, «даже если это противоречит моим лучшим суждениям».
«Твоим лучшим суждениям?» — спросила Эстелла, нахмурившись.
Карлайл посмотрел на нее, возможно, впервые за эту ночь, и уж точно впервые она это заметила. В его глазах было что-то, чего она не могла понять. Это было там на мгновение, прежде чем он слегка улыбнулся, его глаза впитывали темноту.
«Я предполагаю, что у кого-то такого прекрасного, как ты, есть несколько структурированная жизнь», — осторожно ответил он.
Не та структура, которой я бы согласилась следовать», — размышляла Эстелла, «Откуда ты?»
«Откуда?» — спросил Карлайл с легким смехом,
«Мы же в Вашингтоне, не так ли?»
«Я разговаривала с женщинами вчера вечером на празднике. Они сказали, что ты не отсюда, они бы знали, если бы ты был из Вашингтона»
«Они бы знали?» Карлайл снова рассмеялся.
«Да, я уверена в этом, я знаю, что не смогла бы забыть кого-то вроде тебя, и женщины на празднике определенно не забыли бы такое лицо, как твое... неудивительно, что они все остановились, чтобы посмотреть»
Эстелла немного пожалела о своих словах, когда на лице Карлайла появилась легкая ухмылка.
«Я думаю, они наблюдали за нами из-за того, как хорошо мы двигались вместе», — заявил Карлайл, «Хотя мне интересно, что заставило тебя думать иначе»
«Ты права», — улыбнулся Карлайл, все еще искоса глядя на нее, «Я не местный, но вопрос немного сложнее, чем ты его сформулировала»
«Как так?»
«Я много где был», — продолжил он. Эстелла верила, что могла бы слушать его вечно. Его голос был невероятно успокаивающим, таким же красивым, как и он сам.
«Где ты родился?»
«В Лондоне», — быстро ответил он.
«В Лондоне!?», — ахнула Эстелла, прежде чем смогла остановить себя, «Это так далеко... ты не говориш так, будто ты британец »
«Я прожил в Европе большую часть своей жизни, недолго во Франции, а потом долго в Италии»
Эстелла была ошеломлена. Это было в основном потому, что она никогда не выезжала за пределы Америки. На самом деле, она даже никогда не выезжала за пределы Вашингтона. Это было не то, о чем она думала слишком часто, пока Карлайл говорил о Европе, она чувствовала, что упускает больше, чем могла понять.
«Я слышала, что Италия прекрасна»
«О, она прекрасна, ужасно прекрасна», — Карлайл улыбнулся воспоминаниям, «Но я не мог там остаться»
«Почему нет?»
«Люди, которых я знал в Италии, думали совсем иначе, чем я, по многим вопросам, какое-то время я не позволял этому беспокоить себя, но в конце концов у меня не осталось другого выбора»
«Итак, ты приехал в Америку?» — с нетерпением спросила Эстелла.
«Со временем, да»
«Со временем?» Она усмехнулась.
«Ты не можешь быть намного старше меня... если вообще старше», — нахмурилась она, впитывая молодость его черт.
«Я нигде не оставался слишком долго», — просто ответил он, почти избегая вопроса.
«Держу пари, что Италия была интереснее, чем Америка», - размышляла Эстелла, «Я имею в виду, что в Италия невероятно красивая ».
«Я думаю, в Америке , гораздо больше красивого , чем я ожидал»
Эстелла на мгновение запнулась, пытаясь что-то сказать, Карлайл это заметил, и она не была полностью разочарована, увидев возвращение его ухмылки.
«Ты, должно быть, уже некоторое время живешь в Америке, я бы не подумала, что ты не родился здесь... у тебя нет акцента»
«Правда?» Карлайл задумался: «Полагаю, я уже некоторое время здесь живу... но не в Вашингтоне»
«Что привело тебя в Вашингтон?»
«Я посещаю празднование каждый год, в этом году это был Вашингтон», — улыбнулся он, глядя в озеро.
«Это удивительный вечер, я всегда нахожу людей очень гостеприимными. Я начал приходить только потому, что случайно наткнулся на празднества, и теперь я всегда там»
«Так ты не живешь в Вашингтоне?» — спросила Эстелла, не сумев скрыть разочарование в голосе.
«Нет, не живу », — грустно улыбнулся он, — «Я пока живу в Монтане».
«Ты много переезжаешь?» — спросила Эстелла, пытаясь казаться небрежной.
Она ожидала быстрого ответа. Карлайл, казалось, точно знал, что сказать в каждый момент, что нисколько ее не удивило.
Он был как раз тем человеком, который идеален во всем. По какой-то причине этот вопрос задержал его, Карлайл замедлил шаг и очень намеренно смотрел прямо в карие глаза Эстеллы.
«Да, я много переезжаю», — наконец сказал он, — «Я не склонен задерживаться на одном месте, если только на то нет веской причины, конечно».
Эстелла не могла не заметить намеков, которые прозвучали в словах. Это было намеренно, все, что делал Карлайл, кричало о намерении.
«Я никогда не покидала Вашингтон», — призналась Эстелла
«Никогда?» — удивленно спросил Карлайл, «Как ты никогда не покидала Вашингтон?»
«Не знаю», — рассмеялась Эстелла, — «У меня никогда не было возможности, никогда не было места, куда мне действительно нужно было бы поехать»
«Ну, часто дело не в потребности, а в желании», — быстро сказал Карлайл, — «Мне не нужно было ехать во Францию или Италию... но я хотел»
«У тебя все по-другому, ты же мужчина»
Часто, когда Эстелла указывала мужчинам на такие различия, они становились очень высокомерными, возмущались, что им не было легче. Сам вопрос был бы смешным, когда мужчины делали «так много». Они никогда не принимали во внимание, что Эстелла сделала бы то же самое, если бы могла.
Однако Карлайл просто кивнул на ее слова, приняв их за факт. Эстелла прекрасно понимала, что установленная ею планка была чрезвычайно низкой, однако она отодвинула эту мысль на задворки своего сознания, позволив себе вспыхнуть большим удовлетворением, чем она ожидала.
«Если бы ты могла поехать куда угодно, куда бы ты поехала?» Карлайл спросил.
"Вероятно, Париж, я слышал, что там очень красиво"
"Это так", - подтвердил Карлайл. Конечно, он был там.
«Расскажи мне об этом», — заинтересованно спросила Эстелла.
Карлайл задумался на мгновение, прежде чем начать говорить. Эстелла не лгала, когда сказала, что может слушать его вечно. У него был волнующий и ангельский тон голоса. Она слушала, как он говорит, ловя каждое слово. Не только потому, что он рисовал такую прекрасную картину Парижа, но и потому, что он сам не был бы чужаком в мире искусства.
Каждый раз, когда он замедлялся, Эстелла задавала ему больше вопросов. Карлайл, конечно, не возражал. Она задавалась вопросом, насколько он мог так свободно разговаривать с людьми. Эстелла не была уверена, откуда взялось это предположение, может быть, дело в том, насколько отдохнувшем он казался, рассказывая свои истории, но наряду с фактами, что он редко задерживался где-либо, она предсказывала, что у него не так уж много знакомых людей. Это казалось разумным.
В конце концов, у него закончились слова, о местах, где он побывал . Эстелла не понимала, как он мог побывать во многих городах, когда ему было не больше двадцати пяти. Его манера говорить была пронизана опытом, который она узнала от человека, с которым была знакома впервые в своей жизни.
Это было не с теми же резкими тонами и дискомфортом, на самом деле наоборот. Это были слова, которые он говорил, а не то, как он их говорил. Как будто он был совершенно чужим в этом времени.
«Почему мы здесь?» — спросила Эстелла, когда наступила тишина. Они уже почти обошли озеро, и Карлайл смотрел на звезды, словно ища что-то.
«Ты имеешь в виду, почему я пригласила тебя сюда или почему ты решила согласиться?»
«Во-первых, я уже знаю ответ на второй вопрос »
«Я пригласила тебя сюда, потому что не думаю, что когда-либо встречала кого-то похожего на тебя. Я танцевала с несколькими людьми, но... как будто мы понимали друг друга, не говоря ни слова... ты также невероятно красива, и я знал тогда, что пожалею, если больше никогда тебя не увижу»
Эстелла не знала, что на это сказать. Она верила в любовь с первого взгляда только в сказках и романтических историях. Это не казалось правдоподобным в реальном мире, особенно в мире, полном высокомерных мужчин. Каким-то образом она знала, что Карлайл не такой, как они, еще до того, как он что-то ей сказал. Она понимала все, что он ей говорил. Они не были связаны, но чувствовалось, что они были. Эстелла не могла не думать, что если бы он не попросил ее снова встретиться с ним, они бы в любом случае нашли друг друга.
"Почему ты согласилась прийти?" - спросил Карлайл, когда они снова оказались на скамейке, с которой начали встречу.
«Помимо очевидного», — рассмеялась она, — «я полагаю, что на самом деле что-то похожее, с женщинами , с которыми я разговаривала после танцев, думали, что мы, должно быть, знаем друг друга много лет, судя по тому, как мы танцевали. Никакие два человека не должны быть способны двигаться с таким идеальным пониманием, даже не зная имен друг друга». Карлайл не стал садиться на скамейку, поэтому Эстелла осталась стоять. Она внимательно наблюдала, как он впитывал ее слова. Он мягко улыбнулся, устремив взгляд на звезды.
«Как ты думаешь, что это значит?» — спросила Эстелла, когда он не ответил.
«Помимо очевидного», — повторил ее слова Карлайл, — «я думаю, это значит, что ты особенная»
«Особенная», — повторила Эстелла, — «потому что я умею танцевать?»
«Тебе нравятся звезды?» Карлайл довольно быстро сменил тему, Эстелла не была уверена, что думать об этом.
«Да, я люблю их», — улыбнулась Эстелла, — «моя мама рассказывала мне истории о звездах, когда я была маленькой »
«Мне нравится думать, что звезды — это тайная судьба, написанная начертанием, которую могут прочесть лишь немногие из нас», — тихо пробормотал Карлайл.
«Ты можешь их прочесть?» — спросила Эстелла, проследив за его взглядом к чистому, теперь уже индигово-синему небу.
«Я могу притвориться, что умею», — задумался он.
«Тогда продолжай»
«Я думаю, звезды говорят нам, что мы должны были встретиться на празднике вчера вечером, и что единственная причина, по которой мы могли так идеально танцевать, заключалась в том, что нам было суждено это сделать»
«Мне нравится эта идея», — тихо вздохнула Эстелла.
«Уже поздно», — внезапно сказал Карлайл, словно отряхиваясь ото сна, «Это была чудесная ночь, я чувствую, что должен проводить тебя домой»
Эстелла хотела сказать нет, она хотела снова пройтись вокруг озера и задать больше вопросов о его жизни. Или, может быть, он мог бы спросить ее, хотя становилось все более очевидным, что он был гораздо интереснее. Эстелле не нравилось, как быстро Карлайл отошел от звезд, она хотела продолжить разговор дальше, она хотела узнать, что означает эта возможная связь.
Конечно, ее беспокойство обо всем этом должно было быть связано с идеей привести незнакомца прямо туда, где она жила. Эстелла едва позволила этому прийти ей в голову. Карлайл больше не чувствовал себя для нее незнакомцем.
«Ты, наверное, права», — улыбнулась Эстелла, надеясь, что ей удастся скрыть свое разочарование. Она не хотела, чтобы эта ночь закончилась.
Некоторое время они шли молча, Эстелла шла впереди. Ей не нравилась внезапная перемена, произошедшая с Карлайлом, словно он что-то вспомнил, словно он пожалел о чем-то, что сказал. Эстелла надеялась, что нет, все, что сказал Карлайл, имело для нее смысл.
Они шли ближе друг к другу, Эстелла боролась с желанием прислониться к нему. Внезапно тыльные стороны их рук соприкоснулись. Эстелла не собиралась прыгать, но она сделала это, в основном потому, что ей показалось, будто она задела рукой снег, а не чью-то кожу. Конечно, на танцах он был в перчатках, теперь она размышляла, как вообще кто-то может быть таким холодным.
«Извини», — инстинктивно сказал Карлайл, когда они остановились.
«Ты замерзаешь!», — ахнула Эстелла.
«Зима... Мне не холодно». Он улыбнулся почти убедительно.
Не задумываясь, Эстелла потянулась вперед и схватила его за руку. К ее удивлению, Карлайл просто позволил ей. Он не подпрыгнул и не отдернул руку, он просто с любопытством наблюдал за ней.
Его рука была как лед. Это должно было бы нервировать ее, но не нервировало. Эстелла уставилась на его бледную кожу и перевернутую ладонь, почти забыв, почему она вообще ее схватила. Как и все остальное в нем, у Карлайла были идеальные руки. Они лежали очень неподвижно, тонкие пальцы излучали жемчужное сияние.
«Как ты так замерзаешь?» — спросила Эстелла.
«Наверное, мне всегда холодно», — Карлайл слегка улыбнулся,
«Но мне никогда не холодно».
«Очень загадочно», — рассмеялась Эстелла.
Она собиралась отпустить его руку, когда он повернул ладонь и переплел свои пальцы с ее. Эстелла была ошеломлена, и она знала, не поднимая глаз, что Карлайл снова ухмыльнется. Он, должно быть, восстановил то, что потерял у озера, это чувство знания, и поразительную уверенность.
«Ты не против, да?» — спросил он, продолжая идти, «не слишком холодно?»
Эстелла обнаружила, что, несмотря на холодное прикосновение Карлайла, она чувствовала себя странно теплой.
«Не слишком холодно», — ответила она.
После этого идти в тишине оказалось не так уж и плохо. Их руки соприкасались, когда они шли. Подбородок Эстеллы был прямо напротив его плеча, что вызвало у нее сильное желание положить туда голову. Может быть, это была просачивающаяся запоздалая усталость. Реально она знала, что совсем не устала.
Эстелла немного расстроилась, когда ее дом показался в поле зрения. Она указала на него и увидела разочарование, отразившееся в глазах Карлайла.
«Я увижу тебя снова?» — неуверенно спросила Эстелла.
«Я знаю, что ты путешествуешь».
«Ну, полагаю, у меня есть причина остаться», — задумчиво пробормотал он. «Ты увидишь меня снова».
Он отпустил ее руку, которая теперь безвольно лежала рядом с ней. Эстелла уставилась на него, находя в его темных глазах детали, которые она раньше не замечала. Он улыбнулся еще одной полуулыбкой, прежде чем отступить. На мгновение он отвернулся, но, словно кто-то его окликнул, остановился. Эстелла стояла неподвижно, внимательно наблюдая за ним.
"Я не думаю, что смогу уйти, не сделав этого", - пробормотал Карлайл, и прежде чем она успела спросить (хотя она уже знала), Карлайл снова шагнул к ней. Положив одну холодную руку на ее лицо, он очень нежно поцеловал ее. Так же, как и его рука, его губы были холодными.
Однако это не было неприятно . Эстелла почти растаяла по отношению к нему, более чем счастливая, что на закрученные в ее голове вопросы были даны ответы.
Он отошел со своей идеальной ухмылкой.
"До следующего раза... Могу ли я называть тебя Стеллой?"
"Ты можешь называть меня как хочешь", - рассмеялась она с улыбкой.
«До следующего раза, Стелла», — снова ухмыльнулся он.
Ее имя на его губах было более совершенным, чем она могла надеяться, но она замолчала, наблюдая, как он повернулся и ушел в ночь. Он оставил ее почти бездыханной, и когда она обнаружила себя свернувшись в своей постели той ночью, она мечтала только о нем.