1. Звезды упадут
1856 год
КАЖДЫЙ ГОД 22 НОЯБРЯ проходило празднование.
История того, как это произошло, была долгой и скучной, но в то же время повторялась в жизни каждого человека, по крайней мере, последние несколько десятилетий. Это происходило в лучших штатах Америки, каждый год по-разному, и в этом году (1856) это случилось в Вашингтоне. Все были одеты в свои лучшие платья, лунный свет освещал шелка фиолетового цвета и бархат изумрудного цвета.
Огонь танцевал в факелах, очерчивая каждую мощеную улицу. Женщины смеялись над кислыми шутками мужчин, которые волочились за ними, как за собаками на выставках, их волосы были уложены в красивые локоны и украшены прекрасными драгоценными цветами.
Эстелла стояла прямо у большого навеса, где десятки и десятки пар танцевали с идеальной элегантностью, каждая в такт не только музыке, но и друг другу. Руки элегантно лежали по бокам, словно аккуратно разложенные ветви деревьев, тянущиеся к кому-то, чтобы их кто-то обнял; ослепительная и тонкая рука переплеталась, и великолепные платья снова развевались цветами, привлекая взгляды.
Однако, несмотря на танцующий огонь, кружащиеся платья и великолепный набор музыки, звучащей из светящегося балдахина, взгляд Эстеллы оставался твердо устремленным в небо над ней. Не то чтобы она не видела красоты в оборках и смехе. Привлекательность лилась почти из каждого уголка ночных празднеств, и хотя она на самом деле не хотела сюда приходить, она тем не менее наслаждалась атмосферой этого.
Так что не обязательно, что она видела все это как бессмысленное или слишком претенциозное, просто небо было таким ясным в ту ночь, и никто другой этого не заметил. Мягкие индиговые ткани мира аккуратно свернулись с лавандовыми облаками, которые были бы достаточно живописны сами по себе, но это не то, что привлекло внимание Эстеллы.
Вместо этого она вытянула шею в неудобном положении, чтобы смотреть на звезды. Так много в ослепительном множестве друг к другу. Они стояли отдельно от неба, но не могли быть ближе. У каждого была своя история, но в переплетенных галактиках их было слишком много, чтобы услышать, слишком много, чтобы знать, и, конечно, слишком много, чтобы рассказать.
Эстелла всегда была одержима звездами с самого детства.
Ее мать пела ей перед сном, укутывая ее в славную песню о растянувшихся на мили и мили звездах. Каждая история погружала ее в транс, размышляя о том, каково это — спать на Луне или танцевать на Юпитере. Звезды тянулись по ее жизни, оставляя следы на ее следах. Было так прекрасно знать, что звезды — это одно из немногих, чего человек не может коснуться.
Ее мать умерла, когда ей было тринадцать, восемь лет назад. И все же ее рассказы о звездах все еще заставляли Эстеллу прерывисто спать большинство ночей. Эстелла предполагала, что находит в них утешение, но больше ее привлекала красота. Несмотря на то, как сильно у нее начала болеть шея, когда она неустанно смотрела в небо, она не отводила взгляд. Эстелла задавалась вопросом, сможет ли она это сделать, даже если захочет.
Она ни на минуту не чувствовала себя незащищенной, не осознающей своего окружения.
С мягким светом огня, согревающим ее лицо, и водоворотом всего хорошего вокруг нее она чувствовала себя довольной. Эстелла была здесь только для видимости, ее отец был очень важен, даже если она никогда не видела его больше двух минут за раз. Люди знали ее имя чаще, чем нет, и ей приходилось продолжать то, что когда-то делала для нее ее мать.
Эстелла почти сливалась с ночью, платье из черного бархата обтягивало ее. Так что, возможно, она уже терпела неудачу в своей работе, чтобы ее замечали.
Ее кудри спадали на плечи, но она позволяла переливающемуся лунному свету украшать ее ключицы. На ее шее не было дорогих драгоценностей не потому, что она не могла себе их позволить, а потому, что она чувствовала себя фальшиво, выставляя напоказ весь престиж других женщин. Она была одной из них только из-за титула.
Часто женщины выходили замуж за богатых или рождались в богатстве, не было другого выхода. Эстелла знала по натужному смеху женщин, что многие выставляли напоказ такую элегантность только из-за того, с кем они сплетали свои руки. У нее не было с этим проблем, но она также не желала этого себе.
Эстелле было легко это сказать, учитывая, что ей повезло родиться в больших бальных залах и бесконечных садах. Однако Эстелла всегда лелеяла пламенную мечту выйти замуж по любви, а не по договору .
К сожалению, этого никогда не произойдет. Ей уже был двадцать один год, а это означало, что она уже должна была выйти замуж, часто об этом широко говорили под пристальным вниманием других важных семей. Люди выстраивались в очередь, что к следующему году ее увезут с одним из ужасных, безжизненных мужчин, хотела она того или нет. Она не знала их имен и не хотела их узнавать. Эстелла глубоко вздохнула, почти желая быть просто звездой, далекой и неприкасаемой.
«Красивые, не правда ли ?» — раздался слева от нее голос, холодный и элегантный.
Эстелла предположила, что он говорит о празднике, платьях и величии. Она могла сказать по его голосу, что его место под навесом, где она должна быть сейчас, выпивая и говоря о новых изобретениях своего отца.
"Думаю, да... немного чересчур на мой вкус", - ответила она, ее глаза скользнули по новому созвездию.
"Я имел в виду звезды"
Эстелла не думала отрывать взгляд от небес, но в следующий момент она обнаружила, что ее взгляд прикован к мужчине, стоящему рядом с ней. Его взгляд был обращен вверх, как и ее собственный. Эстелла не знала, что думать, когда она смотрела на него, он был несомненно захватывающим. Его волосы были слегка золотистого оттенка, его кожа была как жемчуг. Его глаза были темными и бесчувственными. Он, казалось, отражал лунный свет.
В нем было что-то совсем другое, что Эстелла не могла определить. Она встречала много мужчин, мужчин с таким же статусом.
Однако она никогда не заботилась ни об одном, они были пресными и зеркальными в своем воспитании и своем высокомерии. Этот человек произнес всего лишь ряд слов, но Эстелла была удалена от веры в то, что он мог быть чем-то вроде напыщенных клонов, с которыми она разговаривала. Не имело смысла, чтобы мнения кружились в ее голове, когда она ничего о нем не знала. Это не имело смысла, но Эстелла не хотела подвергать это сомнению.
Внезапно мужчина отвернулся от неба и повернулся, чтобы посмотреть прямо на нее. Его глаза на мгновение вспыхнули янтарем, Эстелла подумала, что это, должно быть, огонь. Она знала, что пялилась, но ей не нравилась идея быть пойманной за этим занятием.
«Да, они... прекрасны», — пробормотала Эстелла, пытаясь снова устремить взгляд на созвездия. Каким-то образом она не могла вернуться в тот легкий транс, в котором пребывала раньше. Теперь все, что она могла чувствовать, — это обостренное осознание присутствия рядом с ней. Он стоял на приличном расстоянии, не так близко, чтобы ее мысли запутались, но она чувствовала, что вообразила его.
Время от времени она поглядывала влево, убеждаясь, что он все еще там. Он всегда был неподвижен.
Его взгляд был устремлен в небо. Эстелла задавалась вопросом, не был ли он, как и она, так поглощен звездами, как притворяется, но если он был, как и она, закручен мыслями о незнакомце в десяти футах от него, он никогда этого не показывал.
Должно быть, это был ее третий взгляд в сторону, может быть, четвертый, когда он снова встретился с ее глазами. Они не разговаривали большую часть времени, проведенного в обществе друг друга, но по какой-то причине она почувствовала чувство знания, когда его темные, предположительно черные, глаза остановились на ее глазах.
«Ты танцуешь?» — спросил он.
Эстелла приписала его голос идее шелка. Он был мягким и невероятно успокаивающим, но в тоне было что-то холодное. Его глаза, несмотря на отсутствие цвета, излучали то, что он был счастлив разговаривать с ней.
«Я умею танцевать», — ответила Эстелла.
Он на мгновение смягчился, получив эту информацию, и впервые за все время, пока они стояли, он обратил свое внимание на балдахин и танцующих под ним людей. Некоторое время они играли одни и те же меланхоличные, медленные песни без реального смысла, но когда незнакомцы повернулись друг к другу, музыка, казалось, стала более бодрой. Эстелла внезапно задумалась, правильно ли она сделала выбор, сказав, что умеет танцевать.
«Потанцуй со мной»
Это была не просьба и не приказ. На самом деле Эстелла не была уверена, что это было. Это повисло в воздухе между ними, когда незнакомец поднял одну руку в перчатке в воздух перед ней. Он был ближе, чем она думала, Эстелла не могла вспомнить, чтобы он двигался, но она решила не задавать вопросов. Ее сердце колотилось от предвкушения, пока она пыталась остановить множество перекрывающихся голосов, качающихся в ее голове.
После, как показалось, слишком долгой паузы, она подняла свою руку и положила ее на его. Эстелла старалась не смотреть прямо ему в глаза, опасаясь, что она может выдать часть своего суетливого беспокойства, но краем глаза она могла видеть, что он улыбается... и это была прекрасная улыбка.
Никто не обернулся, когда они вошли в балдахин, даже если бы они и обернулись, никто бы не заметил, как только они повернулись друг к другу, остальная часть празднования, фактически остальной мир, казалось, угас.
Приблизившись, Эстелла начала понимать, насколько он на самом деле красив. Она думала, что никогда раньше не видела кого-то столь привлекательного. Его черты были идеальными, его лицо структурировано, а его глаза... в его глазах было что-то.
Сначала, до того, как музыка действительно зазвучала, они только покачивались. Две руки переплелись справа от нее, его другая рука осторожно легла ей на спину, пока она положила свою на его руку. Между ними росло напряжение, не ужасное нежелательное напряжение, а что-то, что, как она чувствовала, могло вызвать обилие фейерверков в любой момент. Она ждала, что что-то произойдет, Эстелла не была уверена, что именно, но с удушающим ожиданием она знала, что это должно было быть что-то.
Музыка становилась быстрее. Эстелла умела танцевать, от каждой женщины высшего класса в то время ожидалось, что она будет уметь танцевать. Но она не могла вспомнить время, когда она когда-либо хотела танцевать. По крайней мере, до этого момента.
Они следовали шаблонным шагам других пар, которые отошли на второй план, поднимаясь и опускаясь с каждым идеально рассчитанным шагом. Они вращались, делая это, никогда не теряя ритм или координацию, в которую они попадали.
Эстелла никогда не была особенно хороша в поддержании зрительного контакта, это было то, за что ее всегда подзывал отец, но по какой-то причине она не испытывала проблем с ее непрерывным взглядом, когда она смотрела прямо в глаза мужчины.
Музыка изменилась, и это больше не была знакомая мелодия вальса.
Эстелла боялась, что это может положить конец их танцу, но когда она вопросительно посмотрела на мужчину, выражение его лица не изменилось. Они, очевидно, были на пике ночи, иначе они бы не играли эту песню. Это была песня праздника, и танцы часто были намного веселее и интереснее для просмотра. Все зависело от координации, которая была у двух танцоров.
Пары, которые танцевали некоторое время, часто осваивали искусство точно знать, что собирается сделать другой. Поскольку новые, более счастливые танцы в основном полагались на быструю импровизацию, было удобно иметь перед собой кого-то, кто был предсказуем.
Может быть, поэтому Эстелла предполагала, что незнакомец сейчас отведет ее в сторону. Но вместо этого они, казалось, тянулись к центру комнаты. У Эстеллы не было достаточно времени, чтобы паниковать по поводу того, что она будет делать. У нее вообще не было времени думать.
Панели было легко следовать, очень похожие на вальс, и как будто мужчина мог почувствовать ее беспокойство, он крепче сжал ее. Они кружились вместе с остальной группой, и впервые с тех пор, как она взяла мужчину за руку, Эстелла начала замечать людей вокруг себя. Несмотря на шквал разных движений, всем удалось довольно хорошо связать себя.
Пока Эстелла мысленно записывала, что делают все остальные, она почувствовала, как мужчина отпустил ее руку. На мгновение она запаниковала, прежде чем почувствовала его руки на своей талии.
Поняв, что он делает, она коснулась его плеч и позволила ему грациозно поднять себя в воздух. Так легко, что она могла бы быть перышком.
Он снова привлек все внимание к себе, она заметила расчетливую ухмылку, лежащую на его бледной коже, когда они быстро нашли свое прежнее положение.
Танец начал идти как по маслу. Он развернул ее так, что ее угольно-черное платье создавало тени на цвете. На мгновение он отпустил ее, прежде чем схватить ее за протянутую руку и потянуть обратно к себе, так близко, что она могла чувствовать его дыхание на своем лице.
На мгновение она была ошеломлена, прежде чем она ответила на его постоянную ухмылку и нырнула прямо под его руку, увлекая его за собой, так что он быстро развернулся и почти упал на нее. Он засмеялся, и Эстелла поклялась, что это мог быть смех ангела.
После этого все стало довольно ритмичным. Они двигались, как переплетающиеся ленты. Эстелла чувствовала, что понимает, как люди могут двигаться так легко с другим человеком, не беспокоясь, что они могут сделать что-то неправильно. Каждый раз, когда они отдалялись друг от друга на мгновение, она чувствовала, как кто-то тянет ее за руку, и снова находила его глаза перед собой.
В одном конкретном случае, когда она позволила своей вытянутой руке вернуть себя к нему, она поняла, что он все еще был незнакомцем. Несмотря на их идеальную координацию, их прекрасный поток и смесь интриги и тревоги внутри нее, Эстелла даже не знала, кто он.
Поделиться
"Как тебя зовут?" - спросила Эстелла, нахмурившись, когда они снова закружились по танцполу.
"Карлайл", - ответил он, "Карлайл Каллен, а твое?"
"Эстелла Кингсли"
Он ответил простым кивком, и они продолжили танцевать. Эстелла задалась вопросом, узнал ли он это имя. Многие знали фамилию Кингсли, конечно, из-за ее отца.
Музыка нарастала, предупреждая обоих танцоров о том, что песня скоро закончится. Они продолжали тщательно отрабатывать элегантные движения, прежде чем наступил драматический расцвет. Эстелла обнаружила, что смотрит прямо на него, когда музыка закончилась, ближе, чем ей, вероятно, следовало бы быть.
Раздались легкие аплодисменты. Эстелла оглянулась на других танцоров на танцполе и поняла, что они были единственными, кто стоял в центре зала. Все остальные остановились, чтобы посмотреть. Эстелле не нравилось ощущение, что все глаза обращены на нее, даже если большинство выглядело впечатленными.
Карлайл, казалось, не возражал. Он вежливо кивнул толпе, прежде чем тонко отвернуть Эстеллу от них.
"Мне нужно идти", - сказал он так же тихо, как и всегда. Эстелла попыталась скрыть разочарование, которое быстро росло внутри нее,
"Встретимся здесь... завтра вечером?"
Она запнулась на секунду, беспокоясь обо всем том, чего она не знала.
Однако, когда Эстелла снова встретилась с его глазами, она почувствовала, что большая часть этой тревоги улетучилась. Она не могла сказать, что была безупречным знатоком людей, но в его взгляде было что-то несомненно заслуживающее доверия.
"Да", - кивнула она, затаив дыхание, понимая, что молчала слишком долго.
"Увидимся тогда"
Он улыбнулся, на этот раз не расчетливой улыбкой, а чистой, неотфильтрованной эмоцией. Он кивнул еще раз, прежде чем повернуться и уйти в ночь. Глаза Эстеллы следовали за ним, пока он не завернул за угол и не был поглощен темнотой.
«Вы двое очень красиво танцуете»
Она обернулась и увидела женщину, которую узнала только по пафосным вечеринкам своего отца. Эстелла думала, что ее зовут мадам Розуорт, но она не была уверена.
«Спасибо», — любезно улыбнулась Эстелла.
«Кто он? Не думаю, что я видела его на таких мероприятиях раньше»
Сердце Эстеллы слегка упало. Она надеялась, что его узнают в этой атмосфере. Если бы он был из известной семьи, он мог бы стать потенциальным женихом, и, несмотря на то, что они были знакомы всего час, он казался намного приятнее, чем любой другой мужчина, с которым она могла бы быть в паре.
«Я встретила его только сегодня вечером, его зовут Карлайл Каллен»
«Сегодня вечером?» — ахнула Розуорт. «Но вы двигались с такой координацией, я предсказывала, что вы знакомы уже некоторое время... или, по крайней мере, танцевали раньше»
«Нет, не знали», — Эстелла улыбнулась почти задумчиво.
«Ну, я не узнаю имени Карлайл Каллен, так что он, должно быть, не местный. Я всех знаю в эти дни»
«Он не сказал, откуда он», — нахмурилась Эстелла.
«Ну, люди, которые не местные, обычно никогда не говорят, часто это плохие новости. Береги себя, Эстелла»
«Спасибо», — тихо сказала Эстелла, когда Розуорт повернулась и почти ускользнула. Она пожалела, что услышала слова мадам, потому что сейчас она стояла, глядя в тени, и размышляла, окажется ли она здесь снова ночью. Может, это была глупая и наивная идея.
В конце концов, она обменялась несколькими словами с этим мужчиной, и кроме его имени она практически ничего о нем не знала. Розуорт был права, если он не местный, то, вероятно, плохие новости. И все же в нем было что-то утешительное, чего Эстелла не могла объяснить.
Даже сейчас, когда она стояла и размышляла обо всех ужасных вещах, которые могут с ней произойти, она знала, что вернется следующим вечером, чтобы снова увидеть его.