Неженка наша!|Слово пацана

---

22 марта

Утро началось с резкого, настойчивого трезвона, ворвавшегося в сладкую пустоту сна. Я едва пробилась сквозь слои дремоты, нащупала на прикроватной тумбочке холодный корпус телефона и, не открывая глаз, поднесла его к уху.

— Слушаю, — мой голос прозвучал хрипло и сонно.

— Бес! Это Дрож. Тут такое дело...

— Дрож, давай без проблем, я устала, — прервала я его, с трудом переводя дух. Каждая клеточка тела протестовала против раннего пробуждения.

— Да у нас стычка была. Тут соседний район, скорлупы, узнали, что ты в отъезде, вот и накинулись на нас. Но уже всё порешали. Как обычно, выиграли.

Сон как рукой сняло. Адреналин ударил в виски. Я резко приподнялась на локтях, простыня сползла с плеч.

— Они вообще охуели?! — прошипела я, сжимая телефон так, что треснул корпус. — Кто там за старшего?!

— Старший вроде сам нормальный мужик, только вот не знаю, как он такое допустил.

— Блять, вот уехала я, и сразу проблемы, сукины дети! — Голос сорвался на крик. — Передай старшему, что приеду, и мы поговорим. Серьёзно так поговорим.

— Сделаю. А ты надолго ещё там?

— Дрож, я только позавчера приехала! Что ты без меня вообще не справляешься?! — в голосе прозвучала усталая раздражённость.

— Да всё, всё, отдыхай.

Я с силой швырнула телефон на одеяло и снова плюхнулась на подушку, закрыв глаза. В висках стучало. Сзади послышалось шуршание, и ко мне прижалось теплое, сонное тело. Вадим обвил меня рукой, притянул ближе. Его губы коснулись моего плеча.

— Проблемы? — прошептал он, и его голос, тихий и ласковый, был разительным контрастом с той грубостью, что звучала в нём вчера.

— Есть такое, — выдохнула я, поворачиваясь к нему лицом. Его глаза были закрыты, длинные ресницы отбрасывали тени на скулы. Спящим он казался таким милым, беззащитным, совсем не тем жёстким и циничным «Жёлтым», каким был наяву. Меня пронзила нежность. Я улыбнулась и обняла его за шею, прижимая к себе, вдыхая знакомый запах его кожи, смешанный с ароматом дорогого постельного белья.

— Помощь нужна? — он произнёс это, не открывая глаз, и на его губах дрогнула улыбка.

— Сама справлюсь, — пробормотала я, уткнувшись носом в его вьющиеся волосы, и погрузилась обратно в объятия Морфея, стараясь отогнать тревожные мысли о московских делах.

---

Когда я проснулась во второй раз, место рядом было пусто и уже остыло. «Ушёл уже?» — промелькнуло в голове, пока я сонно протирала глаза. Взгляд упал на электронные часы на тумбочке: 14:20. «До обеда... Давно я так не отсыпалась». Обычно мой день начинался в восемь, как по команде.

Поток обжигающей воды в душе смыл остатки сна и немного успокоил нервы. Завернувшись в мягкий махровый халат, я вышла на кухню и замерла на пороге. Запах жареного лука и мяса. У плиты стоял Вадим. Он, сосредоточенно помешивая что-то в сковороде, был одет в простые спортивные штаны и футболку, и эта домашняя картина выглядела столь же притягательно, сколь и нереально.

— Ты не ушёл? — удивилась я.

Он обернулся, и его лицо озарила улыбка, от которой на мгновение перехватило дыхание.
—Ещё нет. Надо же принцессу с проблемами накормить, — рассмеялся он.

Я молча села за стол, чувствуя странную смесь благодарности и раздражения. Он ловко разложил по тарелкам рис с тушёнкой и подливой, поставил передо мной одну из них и сел напротив.

— Точно помощь не нужна? — спросил он, не поднимая глаз от еды.

— Спасибо, но нет. Раньше справлялась, и сейчас справлюсь, — отрезала я, но после паузы добавила: — Придётся только пораньше уехать. Беспредельничают у меня там.

— В твоём садике? — он поднял брови. — Неужели конкуренты появились?

Я фыркнула, чуть не поперхнувшись чаем.
—С чего ты взял, что у меня садик?

— Ну, ты же в садике работала. Вот я и подумал, что свой открыла. Бизнес же, а какой — не говоришь.

Мне стало смешно. Какая уж там песочница и цветочки... Если бы он знал, что его «принцесса» — старшая в одной из самых дерзких группировок Москвы, и под «бизнесом» подразумеваются совсем иные, жёсткие схемы. Я покачала головой, оставляя его в неведении.

— Во сколько разборки? — перевела я тему
—В десять. А что? Решила всё-таки пойти?
—Конечно. Куда ж вы без меня-то? — Я подмигнула.
—Сначала Видак заберём, а потом к ним, разбираться.
—Поняла.
—Ты только будь осторожна. Кощей сейчас наверняка очень злой. Увидел тебя, а ты даже не поздоровалась, — сказал он, и в его глазах заплясали озорные огоньки.
—Мне твои советы как мёртвому минеты. Сама знаю, как разбираться.

---

К семнадцати тридцати я была готова. Подбирая образ, я остановилась на белом костюме-тройке, остром и безупречном, как лезвие. Дополнила его массивными серебряными аксессуарами — браслетом, кольцами и цепью, холодный металл оттенял белизну ткани. Волосы были стянуты в тугой, идеальный хвост, подчёркивая строгость черт. Надев туфли на каблуке, я взяла сумку и вышла в гостиную.

Вадим, уже одетый в свой привычный чёрный приталенный пиджак, разговаривал по телефону. Увидев меня, он быстрым движением положил трубку, и его взгляд, медленный и оценивающий, скользнул по мне с ног до головы.

— Ну, красавица, — протянул он с одобрением в голосе. — Как обычно, впрочем.
—Умеешь ты делать комплименты, — с лёгкой ухмылкой накинула я белое пальто. — Поехали?
—Да.

В машине царило напряжённое молчание, которое он наконец прервал:
—Только там ещё Айгуль сидит.
—В смысле?! — я резко повернулась к нему, забыв о дороге. — Зачем вам Айгуль?!
—Стой, стой, смотри на дорогу! — он инстинктивно схватился за ручку над дверью. — Сам не знаю. Приедем — спросим.
—Ладно, — сквозь зубы пробормотала я, вжимаясь в кресло.

---

Кафе «Снежинка» встретило нас приглушённым светом и запахом кофе. Первым вошёл Вадим, обменявшись с своими парнями кивками и крепкими рукопожатиями. Его взгляд сразу же нашёл Айгуль. Она сидела, сгорбившись, на стуле, её плечи тряслись от беззвучных рыданий. В её руках, прижатый к груди, был тот самый видак — старинный, из-за которого и начался весь сыр-бор. Она вцепилась в него так, будто это была её последняя надежда.

Я вошла следом. Воздух в кафе сгустился. Я поздоровалась за руку со всеми, кроме Колика — его я обняла по-дружески.

— Надь, а ты чего тут? — удивился он.

Айгуль услышала и резко обернулась. Её глаза, полные слёз, расширились от ужаса.
—Надя! Надь! Отпустите её! Я отдам видак! Отпустите её! — она закричала, думая, что и меня взяли в заложницы.

Сердце сжалось. Я медленно подошла к ней и присела на корточки, положив руку ей на колено.
—Айгуль, родная моя, — заговорила я тихо, успокаивающе. — Всё хорошо. Я не в заложниках.
—А что ты тут делаешь?! Ты же уехала! — в её голосе звенела паника и недоумение.
—Я приехала к вам. Повидаться... А теперь отдай видак, пожалуйста. Он ведь домбытовский, — мягко, но настойчиво попросила я.

На её лице появилось выражение горького разочарования.
—Ты за них да? Ты теперь с ними?!
—Нет, Айгуль. Я сама за себя. Но это правда их видак. Отдай, ради твоей же безопасности.

Она смотрела на меня несколько секунд, будто ища в моих глазах подтверждение своим страхам. Потом её пальцы разжались, и она молча сунула мне в ладонь холодный металл. Я передала его Вадиму, что разговаривал по телефону. Тот кивнул и отошёл.

Я села рядом с Айгуль на диван и обняла её, чувствуя, как её худенькое тело вздрагивает.
—Тебя никто не тронет, я рядом, — шептала я, поглаживая её по волосам. — Я рядом.
—Мы все скучали, Надь... До сих пор вспоминаем моменты с тобой, — всхлипнула она.

От этих слов в горле встал ком. Они не забыли. Несмотря ни на что.
—И я по вам скучала, мои же вы любимые, — прошептала я, целуя её в висок.

Меня позвал Вадим.
—С нами едешь? Или с Айгуль останешься?
—С вами. Но Айгуль поедет со мной, — заявила я твёрдо.
—Нельзя на такое вам смотреть. Уверена? — в его голосе сквозило сомнение.
—Блять, говорю же, да! Поехали! — рявкнула я, вставая.

Я подала руку Айгуль, помогла ей подняться, накинула на её дрожащие плечи свой белый пиджак, и мы направились к выходу. Наша маленькая процессия рассаживалась по машинам. Я подвела Айгуль к своему автомобилю.

— Надь... Твоя что ли? — с изумлением спросила она.
—Моя, конечно, — я улыбнулась, открывая ей дверь.

На переднее пассажирское сел Вадим.
—А ты чего не на своей? — удивилась я.
—Решили с тобой поехать, — бросил он небрежно, и я не успела спросить, что значит «решили», как на заднее сиденье, кроме Айгуль, втиснулись ещё Цыган и Колик.

Я бросила на Вадима испепеляющий взгляд. Айгуль явко сжалась от такого соседства. Он лишь развёл руками и беззастенчиво улыбнулся.

Я с силой повернула ключ зажигания, включила громкую, агрессивную музыку, и мы поехали.

---

Место встречи было выбрано на заброшенной промзоне, среди ржавых каркасов цехов и разбитого асфальта, поросшего бурьяном. Я решила пока не показываться и осталась в машине с Айгуль. Мы притушили свет и смотрели в окно.

Первыми вышли Вадим, Цыган и Колик. Им навстречу двинулись трое: Вова, Кощей и... Зима. «Нахуй Зимушку-то взяли, блять?» — пронеслось у меня в голове. Зима был самым мирным из нашей старой компании, больше парился над переменчиками, чем над разборками.

Мы не слышали слов, лишь наблюдали за пантомимой. Жесты были резкие, напряжённые. Вова, вёл переговоры. Вадим стоял с вызывающей, почти ленивой ухмылкой. Кощей нервно затягивался сигаретой, его лицо было искажено гримасой злости.

— Выйдем? — тихо спросила я у Айгуль.

Она кивнула, её глаза были полны страха, но и любопытства тоже. Мы вышли и притулились в тени развалин, чтобы нас не сразу заметили, но теперь были слышны обрывки фраз.

— ...девку отдай, живая ведь, не вещь! — это нервно выкрикивал Кощей.
—Извиняйтесь. Допустили конкретно, не по-пацански, — парировал Вадим.
—Не ахуел ли ты?! — внезапно рявкнул Кощей и с размаху ударил Вадима в лицо.

Тот отшатнулся, провёл рукой по губе, смотря на окровавленные пальцы.
—Ну, вы зря это, мужики, — произнёс он с ледяным спокойствием, и в его голосе зазвенела сталь.

И тогда из-за углов, из-под арок, из темноты появились они. Десять, пятнадцать, двадцать человек. Домбытовцы. Драка вспыхнула мгновенно, как пожар в сухой траве. Это был не бой, а избиение. Айгуль вскрикнула и закрыла рот ладонью, по её щекам текли слёзы. Я же стояла недвижимо, с холодной, почти хищной улыбкой. «Долбаёбы»

Вскоре всё кончилось. Вова и Кощей, избитые, сидели на коленях. А над Зимой, которого двое держали за руки, стоял парень с ножом.

— Извиняйся, — Вадим присел перед Кощеем на корточки.
—Иди нахуй, — хрипло выплюнул тот и плюнул ему в лицо.

Я не сдержала короткого, резкого смеха. Старый, упрямый Кощей. Ни капли не изменился.

— Так значит... — Вадим медленно поднялся и принялся методично, жестоко избивать Кощея. Потом его взгляд упал на Зиму. Он кивнул. Парень с ножом приставил лезвие к его уху.

— Надь! Сделай что-нибудь! — закричала Айгуль в истерике.

Время будто замедлилось. Я сделала шаг из тени.
—Стоп! — мой голос, резкий и властный, прорезал воздух.

Все замерли. Нож отодвинули от уха Зимы, на котором уже проступила алая полоска.

— Надь... Неженка... Ты ли это? — прошептал Вова, с трудом поднимая опухшее лицо. В его глазах читался шок и неверие.
—Признал, да? — я усмехнулась.
—Надь, что за цирк?! Почему ты с ним?! — закричал Кощей, пытаясь подняться.
—Отпустите их, — приказала я, глядя на Вадима.

Тот с неохотой кивнул своим людям. Хватка ослабла.

Я подошла к Кощею. Он смотрел на меня с такой болью и горечью, что у меня сжалось сердце. Я опустилась на колени и обняла его. Плотно, по-настоящему, как в те времена, когда мы были своей бандой, своей семьёй. Он сначала напрягся, а потом его тело обмякло, и он уткнулся лицом в моё плечо. Мы сидели так несколько минут, и в этих объятиях было больше слов, чем можно было высказать. Я чувствовала, как бьётся его сердце, слышала его прерывистое дыхание.

Меня позвал Вадим. Я попыталась встать, но Кощей на мгновение сжал руку, не желая отпускать. Взглянув ему в глаза, я медленно высвободилась. На Вову я лишь бросила холодный, ничего не выражающий взгляд — обнимать его не было ни малейшего желания.

Я повернулась к Вадиму и похлопала его по плечу.
—Уезжаем.
—Надь, дело-то не решили, — возразил он.
—Уже всё решили. Уезжаем, я сказала! — в моём голосе не осталось места для пререканий.

Он тяжко вздохнул, закатил глаза, но отдал приказ своей братве.

— Вы, — обвела я взглядом Кощея, Вову, Айгуль и Зиму, — за мной в машину!
—А я? — спросил Вадим.
—А ты на своей. В своё кафе. Я позже подъеду.

---

В салоне моей машины пахло дорогой кожей, дорогой парфюмерией и теперь ещё — кровью и пылью с боёвки. Я молча вела автомобиль. На переднем сиденье, отвернувшись к окну, сидел Кощей. Сзади уместились остальные.

— Почему ты убежала на дискотеке? — его голос прозвучал приглушённо, будто из другого измерения.
—Позлить тебя, — ответила я с лёгкой улыбкой, глядя на дорогу.
—Ты смеёшь... — начал он, но его перебил Зима.
—Ты приехала и даже не рассказала! Вот падла! Ещё и на дискотеке была! — возмущённо кричал он, прижимая к порезанному уху окровавленный, небрежно намотанный бинт.
—А что за девочка-то? Красивая такая, — попыталась я перевести тему.
—Да подруга моя. Мы не встречаемся, — буркнул Зима, обиженно цокнув.
—Ты теперь с ДомБытом? — вклинился Вова.
—Нет. Я ни с кем, — сухо отрезала я, чувствуя, как напрягается атмосфера в салоне.
—А чего рядом с ними стояла? — не отступал Кощей, поворачиваясь ко мне. Его взгляд был тяжёлым, испытующим.
—Потому что они мои друзья, — просто ответила я.

В салоне повисло неодобрительное молчание.

— Не цокайте, — предупредила я. — Я вас спасла, считай. Так бы вас там избили до полусмерти.
—Спасибо, Неженка. Как всегда, выручаешь, — тихо сказал Кощей. Потом он взял мою правую руку с руля, поднёс к губам и поцеловал тыльную сторону ладони. Его губы были шершавыми и тёплыми. По спине пробежала дрожь.

Остаток пути мы ехали в молчании.

---

Родная качалка встретила нас знакомым, густым коктейлем запахов — пота, железа, табака и мужского духа. Я на мгновение задержалась у входа, готовясь к осуждению, к агрессии. Но случилось обратное.

— Надь! Неженка! Наденька приехала! — кричали голоса, и вот меня уже обступают, хлопают по плечам, жмут руки, обнимают. Десятки лиц, знакомых до боли, улыбки, смех. На душе стало тепло и светло. Здесь я была не Бес, грозная старшая из московской группировки, а просто Надя. Их Надя.

Я увидела Марата, Андрея и Турбо, пробилась к ним сквозь толпу и крепко обняла всех разом, прижимая к себе.
—Родные мои... Вы как?
—Неважно мы как. Ты как, Наженка? — спросил Турбо, похлопывая меня по спине.
Я рассмеялась,поцеловав каждого в лоб.
—Всё хорошо, — ответила я, и это была правда. Прямо сейчас — чистая правда.

— Собрание! Собрались в круг! — прокричал Кощей, взобравшись на скамью для жима.

Я отступила к старому потертому дивану и устроилась на нём, с наслаждением погружаясь в знакомую атмосферу.

— Кощей! Что было-то на разборках? Надька откуда взялась?! — посыпались вопросы.
—И вправду, ты откуда взялась? — севший рядом Марат смотрел на меня с нескрываемым любопытством.
—Тишину спойляли! — рявкнул Кощей, нервно закуривая. — Значит так! С Домбытом проблем теперь нет! Видак мы отдали, а Айгуль забрали! Так что с Домбытом теперь не цапаемся!
—А что случилось? Почему такие избитые приехали? — не унимался Турбо.
—А тебя ебать не должно, Туркин! Тебя там не было, вот и не узнаешь! — огрызнулся Кощей.
—Да извиняться их заставили, — спокойно, выпуская дым колечком, бросила я.

В зале воцарилась гробовая тишина. Все смотрели на меня с шоком. Я поняла, что перегнула палку. Гордость Кощея была его уязвимым местом.

— Да успокойтесь вы! — махнула я рукой. — Всё обошлось, никто не извинялся. Кощей ваш всё решил. Молодец.

Все разом выдохнули. Кощей бросил на меня взгляд, полный немой благодарности, и все снова заголосили: «Кощей! Кощей!» Я подмигнула ему и улыбнулась.

К дивану подсел Зима. Я заметила, что его ухо перевязано кое-как, и кровь продолжает сочиться.
—Принесите аптечку, — попросила я, и через мгновение кто-то сунул мне в руки знакомый металлический ящик.

Я встала на колени перед Зимой, аккуратно размотала окровавленный бинт и поморщилась. Рана была глубокой, до мяса, но, к счастью, хрящ не был задет. Я обработала порез перекисью, присыпала антибиотиком и наложила новую, аккуратную повязку. Зима сидел смирно, стиснув зубы, лишь мышцы на его скулах играли от боли. Закончив, я встала, отряхнула белые брюки, на которых теперь красовались алые разводы, и, вздохнув, поцеловала Зиму в лоб.
—Неделю, две, три — и заживёт.
Он молча кивнул и обнял меня за талию,прижавшись щекой к моей груди.

— Следующий! — объявила я. — Тоже так уж и быть обработаю.

Следующим был Кощей. Я смочила ватку в спирте и принялась осторожно обрабатывать ссадины на его лице. Он сидел с закрытыми глазами, и я, как в старые времена, дула ему на ранки, чтобы не так щипало. Когда я закончила, он открыл глаза и уставился на меня. Его взгляд был тёплым, глубоким, полным невысказанных слов. По телу снова пробежала знакомая дрожь. Год прошёл, а всё осталось по-прежнему.

Потом подошёл Вова. Я обрабатывала его молча, так же аккуратно, но без той нежности, что была с другими. Он сверлил меня взглядом, и под этим взглядом мне становилось не по себе.

Закончив, я стала прощаться. Мне нужно было ехать к Вадиму. Когда я пожала руку Кощею, он не отпустил её.
—Поговорим? — тихо спросил он.

Я кивнула и направилась к выходу.

---

Мы стояли на прохладном ночном воздухе. Я закурила, Кощей последовал моему примеру. Мы молча смотрели на усыпанное звёздами небо, каждый погружённый в свои воспоминания.

— Надолго ты? — первым нарушил тишину он.
—Нет. На дней пять.
—Почему так рано?
—Жизнь у меня в Москве, а не здесь. И так уже проблемы без меня. Не справляются.
—Знаешь, Неженка... — он сделал глубокую затяжку. — Любим мы тебя. Всегда будем ждать и ценить. Родная ведь ты наша.

Эти простые слова сломали всю мою защиту. Я бросила сигарету и бросилась к нему в объятия. Слёзы, которые я сдерживала весь день, хлынули ручьём. Я плакала, как ребёнок, а он крепко держал меня, гладил по спине и шептал что-то успокаивающее. В его объятиях не было страсти, лишь бесконечная,  нежность и понимание.

Потом к нам присоединились другие: Турбо, Зима, Марат, Андрей и даже Вова. Мы стояли, обнявшись, тесной, тёплой кучей — наша старая, нерушимая банда. В этом кругу не было начальников и подчинённых, не было обид и претензий. Была только любовь. Та самая, ради которой стоит жить.

Когда мы наконец разошлись, я вытирала слёзы пальцами и смотрела на их весёлые, уставшие, родные лица.

— Приходи завтра, — сказал Зима. — Повеселимся, как в старые добрые.
—Да только оденься... не так богато, — добавил Турбо, и все дружно рассмеялись.

Я улыбнулась и кивнула.

— Кстати, ты что, богачка? — приподнял бровь Кощей. — Откуда машина такая и костюмы твои?
—Да нет, — отмахнулась я. — Как и обычно, только чуть-чуть при деньгах.

Я не хотела, чтобы они знали правду. Пусть для них я навсегда останусь просто Надей.

— Надь, а давай мы с тобой в Москву поедем? На недельку? Покажешь нам всё! — оживился Марат.
—Да-да! Мы там давно не были! — подхватил Андрей.
—Без проблем, — рассмеялась я. — Поедем все в Москву. Покажу вам, что да как.

На душе было так светло и тепло, как не было уже целый год. Москва требовала быть холодной и безжалостной. А здесь, с ними, я снова могла быть просто собой.

Мы снова попрощались, обнялись, и я села в машину. По дороге домой я поняла, что в кафе к Вадиму не поеду. День выдался слишком эмоциональным.

Дома я скинула с себя окровавленную одежду, отправила её в стирку и встала под горячий душ, смывая с себя грязь, кровь и остатки переживаний. Завернувшись в халат, я взяла телефон и набрала номер Дрожа.

— Дрож, слушает.
—Как дела? Всё спокойно?
—Да, всё нормально. Мы поговорили со старшим.
—И что говорит?
—Якобы не знал об этом. Хотя глаза его бегали, и курил он нервно.
—Ясно. Через дней пять приеду.
—Понял. Будем ждать. Без тебя тут трудно.

Я лишь цокнула языком и положила трубку. Лёжа в постели, я смотрела в потолок и думала о том, что у меня две жизни. Одна — жёсткая, холодная, в Москве. Другая — тёплая, полная любви, здесь, в Казани. И как бы ни была тяжела первая, вторая всегда будет давать силы жить дальше.