Не кради у ведьм

— Кажется, это была самая интересная часть приема, — насмешливо проговорил Кристиан, проходя в глубь комнаты и останавливаясь рядом с туалетным столиком, который стоял напротив кровати.

— Если вы пришли меня отчитать, то можете избавить себя от этой обязанности. Скоро мадам Кавелье сделает это за вас, — отвечаю лениво и на удивление развязно.

У меня уже нет сил держать маску на лице и сохранять уважение в голосе. Кристиан пришел очень не вовремя, и боюсь, что могу себя подставить этим разговором, если вовремя не прикушу язык.

— Это меня не интересует.

— А что вас интересует?

— Например, как у тебя дела.

Я недоверчиво смотрю на Кристиана, который привалился к столику и скрестил руки на груди. На нем уже нет синего камзола, осталась лишь белоснежная рубашка. Волосы, что еще в зале были уложены, сейчас в легком беспорядке. Словом, тот Кристиан, которого я встречала раньше, сейчас вновь стоял передо мной.

— Я устала, — признаюсь честно, хотя говорю далеко не о физическом изнеможении.

— Могу дать тебе выходной, — отвечает Кристиан, и только сейчас я замечаю, что он перешел на «ты». — Но кажется, это не то, что тебе нужно.

— Я сама не знаю, что мне нужно.

— Позволишь помочь? — вдруг тихо произносит мужчина.

— Если придумаете как, буду только рада, — за унылым сарказмом прячу неожиданно прилившее к груди волнение.

Кристиан вдруг отстранился от туалетного столика и подошел ближе, опустившись рядом на кровать. Некоторое время мы молчали. Я — потому что не знаю, что сказать. В голове вертится так много вопросов, но ни один из них я не решаюсь задать, хотя мой страх безоснователен. Кажется, словно своим голосом я нарушу всю интимность момента. Разрушу магию, что воцарилась между нами.

— Тебе здесь все еще нравится? — вдруг спрашивает мужчина.

— Мне не с чем сравнить, — кисло улыбаюсь, не глядя на собеседника. — Точнее, есть одно место, но в сравнении с ним даже тюрьма — пансионат.

— Как дела у Мими? Я видел ее сегодня.

— Я хотела вам сказать. Она, кажется, выздоровела. Хотя доктор говорил о еще нескольких неделях лечения. Ваши приемы творят чудеса.

Кристиан не ответил и даже не улыбнулся. Я всем телом почувствовала исходившее от него напряжение.

— Почему вы здесь? — неловкий вопрос все-таки вырвался из меня.

— Я здесь живу, — ответил мужчина, хотя явно понял, о чем я.

— Нет, здесь, со мной, — говорю нехотя. — Вам не все равно, вы совершенно не похожи на своего брата или на свою семью.

— Правда? — Кристиан искренне изумляется, словно и не подозревал об этом.

Наши лица так близко, что я могу рассмотреть черные вкрапления в серебристых глазах. Кристиан хмурится и рассматривает мое лицо, отчего уши начинают пылать. Но я отвечаю мужчине тем же.

В какой-то момент тишина становится оглушительной, глаза опускаются ниже, на губы, а лица становятся все ближе. Я всем телом ощущаю галоп, в который пустилось собственное сердце, но не могу остановиться. Мне хочется очутиться еще ближе.

Еще мгновение, и случилось бы что-то совершенно сумасшедшее. Но перед глазами вдруг мелькает образ родителей, краем глаза я замечаю силуэт матери, и тело пронзает осознание, что мои ледяные стены тают от палящего солнца Кристиана Фарнезе. А вместе с ним в мое защищенное царство проникает и слабость.

Мы отворачиваемся почти синхронно, словно нас обоих поразило осознание чего-то страшного. Время вокруг, что до этого замерло в предвкушении, вновь потекло, унося нас за собой.

— Я не могу, — произношу стыдливо.

— Это правильно, — Кристиан в такой же растерянности.

Мы больше не смотрим друг на друга, когда я встаю с кровати и неловко поправляю складки на платье, когда двигаюсь к выходу из комнаты и произношу почти шепотом:

— Мне лучше уйти.

Кристиан ничего не отвечает, оставаясь сидеть на кровати, а я выхожу из комнаты, лишь в последний момент осознавая, что мне придется сюда вернуться. Ведь гостевые комнаты еще не готовы.

***

Остаток дня прошел в круговороте работы, сбивчивых мыслей и бесконечных попыток осознать, что произошло парой часов ранее.

Когда я вернулась на второй этаж и вошла в гостевую комнату с металлической тележкой, Кристиана уже не было. Незаправленная кровать все также одиноко пустела, как тогда, когда я зашла в нее первый раз. В комнате не было ни намека на то, что в ней что-то произошло. Я вздохнула с облегчением, хотя не могла отделаться от непонятного огорчения.

Я едва не совершила ошибку, но смогла вовремя остановиться. Не позволила себе переступить грань, сделать то, о чем потом пожалею. Тогда почему чувствую себя проигравшей?

Я помню свое единственное и нерушимое правило — не привязываться к людям. Не подпускать близко, не позволять им узнать меня или мне узнавать их. И сейчас едва не оступилась. Цитадель привила мне главный закон жизни: будь готова поплатиться за слабость.

Но еще меня гложил вопрос о том, почему Кристиан тоже отвернулся. Сомнения и страх были не только в моих глазах, но и в его. О чем подумал мужчина? Что понял он?

Казалось, мы оба хотели одного, а потом, словно по чьему-то великодушному решению, осознали, что не должны глупить. Но что делать дальше? Теперь, когда воспоминания будут мелькать перед глазами каждую нашу встречу, а смущение повелевать над словами?

Когда я заканчивала прибирать четвертую гостевую комнату, в открытую дверь вдруг влетела Мими. Она осмотрела все вокруг, провела рукой по туалетному столику в поисках пыли и удовлетворённо кивнула.

— Спасибо, Роззи! — довольно протянула девочка. — Я так рада, что мы поменялись местами. В зале так интересно!

Я уныло улыбнулась энтузиазму соседки, выкладывая на металлическую тележку грязные тряпки. Хоть кто-то был рад разносить напитки и ублажать толстосумов своей покорностью.

— Знаешь, первый танец был самым интересным, — вновь заговорила девчонка, усаживаясь на только что застеленную кровать. — Стефано и Жаклин — идеальная пара. Они прекрасно смотрятся вместе. Но, если честно, я не могла оторвать глаз от младшего брата...

Я всем телом вздрогнула, стоило Мими заговорить о Кристиане. Этот разговор был лишь вопросом времени, учитывая чувства девочки к младшему брату Фарнезе. Но я надеялась, что хотя бы сегодня мы не будем говорить о том, о чем я даже вспоминать не хочу.

Чувство вины тут же въелось в грудь. Пользуясь тем, что стою спиной к горничной, я закусила губу и сморщилась так, словно меня ударили под дых.

— Ты видела, как он танцевал вальс? Конечно, с какой-то незнакомкой, но не думаю, что у них все серьезно, — убеждала сама себя девушка.

«Еще как...» — думаю уныло.

— Потом было еще два танца. Но Кристиан на них не появлялся... А я так надеялась, что кто-нибудь пригласит меня танцевать, и он это увидит. Он бы точно в меня влюбился! — захихикала Мими.

Я с трудом проглотила ком, вставший в горле, и обернулась к соседке. Мими посмотрела на меня в ответ, и ее детское личико растянулось в изумлении.

— Роззи, что с тобой? На тебе лица нет.

— Мими, — я понимала, что не должна этого говорить. Тем более Мими. Но мне так отчаянно требовалось произнести это в слух. — Мы с Кристианом чуть не поцеловались.

— Что? — спросила девочка и заливисто рассмеялась.

Мими явно решила, что я шучу. Ее так позабавила эта фраза, словно я произнесла что-то невероятное, что никогда и ни при каких обстоятельствах случиться не может. Но, стоило ей понять, что в моем голосе ни капли веселья, девушка замолчала и растерянно замерла.

— Ты шутишь?

— Нет.

Это слово прозвучало приговором. Словно оно острым кинжалом прорезало лощину между нами. Лицо Мими исказилось. Пухлые губы приоткрылись, от щечек отлила кровь.

— Ты этого хотела? — прошептала она спустя некоторое время.

Это слишком взрослый вопрос для шестнадцатилетней девушки, но он невероятно правильный. Мими попала в самую цель.

— Не знаю, — отвечаю сначала, но потом поправляюсь. — Точнее, да, но... Я не сделала этого.

Мими отрывисто выдохнула и отвернулась, но я успела заметить влажный блеск в ее больших карих глазах.

— Мими... — стыд во мне вспыхнул обжигающим костром. Мне стало настолько жаль девчонку, что я сама едва поборола подступившие к глазам слезы.

— Нет, — девушка вскочила с места и взглянула на меня, едва сдерживая злость. — Как ты могла, Роззи? Ты же знала, что он мне нравится!

— Прости меня, Мими, — говорю искренне. — Я правда остановилась. И он тоже.

— Это неважно! — соседка подскочила к двери, а когда я сделала шаг вперед, вытянула руку, останавливая. — Не хочу тебя видеть! Не думала, что ты поступишь так со мной. Кто угодно, но не ты!

Когда Мими выскочила из комнаты, я устало выдохнула, привалившись к стене. Легче от того, что призналась, не стало. Наоборот, я словно испортила все еще больше.

Где-то глубоко в душе я понимала, что в девчонке играют подростковые гормоны, что ее обида быстро пройдет, а сказанные слова забудутся. Но мое собственное разочарование в себе никуда не денется.

***

Когда бесконечный день подошел к концу, а солнце потухло за горизонтом, я уже не думала о своих проблемах. Я устала настолько, что едва могла вспомнить собственное имя, и сейчас лениво довезла последнюю тележку с грязной посудой до кухни.

Большинство гостей разъехалось. Жаклин провожала всех около часа, вновь обмениваясь любезностями и поздравлениями. Мадам Кавелье не стала собирать всех горничных в холле, глядя на обилие работы, что нам предстояло выполнить, поэтому мне не пришлось снова стоять статуей с натянутой до ушей улыбкой и покорными опущенными глазами. А еще не пришлось сталкиваться с Мими.

Я не знаю, как прошла остальная часть приема и какие еще развлечения были уготованы гостям. Однако после торжественного открытия я видела, как посетители разбрелись по бильярдной и курительной, слышала, как с азартом делаются ставки и мешаются карты и как кто-то восторгается прекрасным задним двором особняка.

Несколько раз в коридорах я сталкивалась с Маркизом Фарнезе в компании шумно смеющихся мужчин, что проходили мимо, даже не заметив моего присутствия. Жену старшего Фарнезе я не видела ни разу, но решила, что женщина слишком болезненно выглядит для таких приемов. Благо, хоть с Жаклин и ее женихом я больше не встречалась.

Четыре гостевые комнаты, подготовленные мной, были заняты самыми близкими друзьями семьи. Еще какое-то время до полуночи дом стоял на ушах, но потом голоса утихли, смех прекратился, а свет в коридорах погас. Особняк Фарнезе, от души повеселившийся, наконец уснул.

Я вернулась в свою комнату ближе к часу ночи. В потемках попыталась разобрать хоть что-то, но едва различила собственную кровать и наощупь отогнула одеяло.

Скинув надоевшее алое платье, я осталась в одной полупрозрачной сорочке и с облегчением легла в кровать. Ноги протестующе заныли, предупреждая, что им нужен отдых, а голову словно налили медью.

Прислушавшись к тишине, я вдруг заметила, что сверху подозрительно тихо. Дыхания Мими не было слышно.

«Наверное, еще не вернулась», — решила я и почти сразу погрузилась в сон.

Этот день стал для меня настоящим испытанием. Он не только физически истощил мое тело, но и подготовил множество неприятных сюрпризов. Под конец приема я чувствовала себя опустевшим сосудом, откуда испили все, кто только может. И мне срочно требовалось хотя бы несколько часов сна, когда я забуду обо всем и окунусь в сладкую негу бессознательного.

На следующий день после торжественного приема мадам Кавелье не стала давать горничным выходной или хотя бы откладывать начало их рабочего дня. Поэтому уже в пол восьмого утра мы стояли в холле первого этажа, выслушивая речь старшего господина Фарнезе.

— Вы все молодцы, — подытожил мужчина, опираясь на резную трость. — Не считая редких исключений, прием был проведен на высшем уровне.

Мужчина в темно-оранжевом костюме и кожаных коричневых ботинках стоял напротив нас, внимательно оглядывая свою прислугу. Его седые волосы как всегда были прибраны, а лицо выглядело так же моложаво, как и раньше.

Я едва сморщилась после слов Маркиза. Он явно говорил обо мне и моем «редком исключении».

— Гости остались довольны. Моя невестка, Жаклин, — тоже. Теперь мы будем готовиться к предстоящей свадьбе. До нее осталось чуть больше месяца.

Я сглотнула ком, вставший в горле. Очередное крупное событие, тем более такое, как свадьба, предвещало еще более серьезные приготовления и часы, проведенные в вечной беготне.

— Я надеюсь, вы и дальше будете держать планку, — холодно подытожил Маркиз и, едва заметно кивнув Кавелье, ушел в сторону бильярдной.

Казалось, речь старшего Фарнезе была наполнена поздравлениями и похвалой, однако его стальной голос и темные непроницаемые глаза без капли эмоций так резко контрастировали со сказанным, что казалось, будто он отчитывает нас, но никак не хвалит.

— Все всё слышали? — строго спросила домоправительница и мотнула головой. — Теперь можете приступать к работе.

После слов женщины горничные разошлись кто куда. Я огляделась по сторонам в поисках Мими и вдруг заметила, что ее здесь нет.

— Патриция, — я окликнула рыжеволосую соседку, которая уже собиралась уходить.

— Да, Розалинда? — девушка обернулась в мою сторону и мягко улыбнулась, отчего на ее пухлых щеках пролегли ямочки.

— Ты видела Мими?

— Вообще-то, не видела ее со вчерашнего дня, — тихо ответила девушка. — Кажется, она не возвращалась в комнату.

Я устало выдохнула. Неужели девчонка обиделась на меня так сильно, что предпочла даже не приходить в комнату? Но тогда где она провела эту ночь?

Лезвие вины вновь кольнуло сердце. Я кивнула соседке и двинулась в сторону домоправительницы. Если мне предстоит работать одной, то хотя бы предупрежу об этом Кавелье. И да, отчасти мне хотелось насолить Мими. Неужели она думает, что просто так может спрятаться и заставить меня в очередной раз вымывать особняк в одиночку?

Сейчас Мими поступает точно как ребенок. И несмотря на то, что я ужасно жалею о случившемся, я не могу игнорировать раздражение, которое бурлит во мне от мысли о своеволии соседки.

— Мадам Кавелье, — окликнула я женщину.

— Слушаю, Бруно, — деловито произнесла домоправительница, не отрывая глаз от толстой тетради.

Женщина была одета в темно-синее платье с серебряной тесьмой. Оно было в меру скромным, но при этом идеально подходило для домоправительницы особняка Фарнезе. Русые волосы с проседью были забраны в высокий аккуратный пучок, а на шее у женщины золотел знакомый медальон.

— Кажется, я сегодня опять работаю одна. Мими куда-то исчезла.

Кавелье заломила тонкую светлую бровь после моих слов и наконец подняла на меня свои зеленые строгие глаза.

— Я в курсе, — проговорила она недовольно.

— Что?

— Мими Занетти вчера ночью собрала свои вещи и уехала отсюда.

— Что? — глупо повторила я, отчего домоправительница сморщилась.

— От вас одни проблемы. Где мне теперь найти подходящую горничную?

— Но Мими обожала это место...

— Бруно, иди работай, — отмахнулась от меня Кавелье. — Твоя напарница уволилась, и теперь ты работаешь одна. Понятно?

Женщина не стала дожидаться моего ответа и исчезла в техническом коридоре, оставляя меня в полной растерянности. Я ошарашенно замерла. Неужели это моя вина? Могла ли Мими уволиться из-за моего поступка? Неужели этот несостоявшийся поцелуй стал для девчонки таким предательством, что перевесил ее любовь к особняку Фарнезе?..

Несколько мгновений я не могла собраться с мыслями. Стыд граничил со злобой, раздражение — с жалостью. Я не могла осознать, что стала причиной чужого увольнения, но от этих мыслей одновременно кровь бурлила в жилах. Святые, с чего она взяла, что может так меня подставить?

Мне потребовалось время, чтобы прийти в себя и наконец побороть ураган мыслей, сбивающих столку.

«Это только ее проблемы», — подумала, встряхнув головой. — «Я знала ее месяц, и мало ли, какие тараканы могут быть в голове этой девчонки».

От этих мыслей стало чуть легче. Мими было всего шестнадцать, она была взбалмошной и непостоянной, легко могла развеселиться и так же легко расстроиться. В таком возрасте девочки ищут лишь любовь и приключения, поэтому неудивительно, что разбитое сердце стало идеальной причиной для того, чтобы бросить все.

Зато теперь мне будет намного легче. Мими принесла в мою жизнь множество проблем и могла стать огромной угрозой. Одной мне будет куда легче жить в особняке Фарнезе и при этом не выделяться.

***

Первая часть работы завершена! Впереди нас ожидают еще две, наполненные загадками, семейными тайнами и исканиями главной героини. Какие секреты хранит в себе особняк Фарнезе, что скрывается за его вековыми фасадами и прячется в тени коридоров? Это мы узнаем в следующих частях!