Не кради у ведьм

Наступил день предсвадебного приема. С самого утра весь персонал Фарнезе стоял на ушах, носился по коридорам, вычищал комнаты и накрывал столы, чтобы ровно в полдень двери особняка приглашающе отворились.

К назначенному сроку я уже валилась с ног, с чувством безысходности осознавая, что впереди еще пол дня усердной работы.

Без двадцати минут до официального открытия я стояла в своей комнате и всматривалась в отражение. На мне было длинное платье темно-алого цвета. Без лишних узоров и рюшек, оно выглядело по-скромному роскошно. Так, как подобает служанке такой семьи, как Фарнезе.

Я заплела на волосах две косички, которые плавно переходили в распущенные волны. В обычные дни служанкам запрещалось ходить с неубранными волосами, но сегодня мадам Кавелье над нами смиловалась. Хотя, скорее всего она сделала это не по доброй воле, а чтобы приглашенные гости восхищались всем, что увидят в стенах особняка. Даже горничными.

Когда дверь в комнату отворилась и в нее чинно вошла Инес, я невольно сморщилась. С соседкой мы почти не разговаривали, лишь уже привычно обменивались парой-тройкой колкостей в день. После сцены с Кристианом девушка ни капли не изменилась. Лишь стала чаще оборачиваться перед тем, как сморозить какую-нибудь очередную глупость.

Вот и сейчас Инес, заломив тонкую черную бровь, высокомерно проговорила:

— Что платье, что мешок из-под картошки — на тебе все одинаково плохо смотрится.

Я недовольно фыркнула. Слишком много спеси было в той, что ежедневно намывала полы и драила чужие туалеты. Инес Маркетти, явно не познавшая всех прелестей жизни, почему-то думала, что стала частью семьи Фарнезе, а не ее прислугой.

Стоило мне открыть рот, чтобы ответить колкостью на колкость, как дверь ванной комнаты отворилась, и из нее вышла Мими.

Одетая в точно такое же платье, она почти что сияла от переполнявшего ее возбуждения. Девчонку было не узнать: еще вчера вечером она лежала в кровати, словно мумия. Но, стоило наступить столь важному для всего особняка дню, как она подскочила с постели и как ни в чем не бывало вернулась к привычной жизни.

Я уж стала подозревать, что Мими все это время лишь притворялась больной, чтобы подольше отдохнуть от наскучивших обязанностей, но седая прядь в ее темных волосах избавляла от всех сомнений.

— Хоть один день ты можешь побыть чуточку добрее? — спросила девочка, улыбаясь мне. — Роззи, это платье тебе так идет! Да мы все выглядим, как хозяйки этого дома!

— Спасибо, Мими, — я улыбаюсь, но тревога не покидает мои мысли. — Ты уверена, что тебе можно вставать? Может, стоит пропустить этот день?

— Пропустить такое событие! Ни за что в жизни! Да и мне уже лучше, ты же видишь.

В подтверждение своих слов девчонка с заливистым смехом прокрутилась на месте, как волчок, раскинув руки в стороны и задрав голову кверху. Я лишь неодобрительно качнула головой. Но глупо было отрицать, что я не почувствовала долгожданного облегчения. И не только потому, что теперь не придется работать одной.

Через десять минут весь штат горничных выстроился по обе стороны от деревянной входной двери, распахнутой настежь. В глубине дома слышались затейливые ноты фортепьяно, по полу пробегал теплый летний сквозняк, поддевая одинаковые подолы алых платьев.

Впереди стояла мадам Кавелье в строгом черном платье. Она не изменила себе и своему деловому стилю даже в такой день. Женщина, чинно вскинув подбородок, осматривала ровные ряды горничных с явным удовлетворением, хотя в ее глазах привычно плескалось недовольство. Она явно уже нашла, к чему придраться, но не могла этого сделать, потому что по широкой пыльной дороге к дому уже приближались первые повозки.

Прямо у самой двери с белоснежной счастливой улыбкой стояла Жаклин. Ее светлые волосы аккуратными прядками, словно водопады, переливались от каждого дуновения ветра. Нежное белоснежное платье делало ее почти похожей на ангела, а умиротворенное, совершенно безмятежное выражение лица довершало образ примерной невесты и будущей жены Стефано Фарнезе, которого здесь, кстати, не было.

Жаклин была единственной представительницей своей семьи, появившейся у входа. Я могла лишь догадываться, где сейчас был ее жених или будущая свекровь. Но больше всего меня интересовал вопрос, увижу ли я сегодня Кристиана.

Мне хотелось с ним поговорить. Хотя бы обсудить выздоровление Мими. Я уверена, что он должен знать о ее волшебном исцелении за одну ночь. Думаю, мужчина искренне обрадуется.

Первые гости отвлекли меня от ненужных мыслей. Я невольно вздрогнула, когда внутрь вошли безупречно одетые мужчины и женщины, с громкими возгласами поздравляя невесту и вручая ей шикарные букеты.

— Грацие! Грацие! — то и дело повторяла Жаклин, искренне смеясь и улыбаясь.

Если бы я не знала девушку лично, то умилилась бы ее поведению вместе со всеми гостями. Жаклин либо очень убедительно играла роль любезной невестки, либо действительно была такой, когда дело не касалось семейных интриг и тайн.

Гости один за другим проходили в овальный зал для приемов. Они смеялись и здоровались, обнимались и обменивались последними новостями, совершенно не замечая два ряда одинаковых улыбающихся горничных. Зато мы подмечали каждого, кто проходил мимо.

Я никогда раньше не видела столько богачей, собравшихся в одном месте. Толстые и худые, высокие и низкие мужчины с щетиной, бородами и лысинами проходили мимо, источая ароматы дорогих парфюмов и сигар. Они были совершенно не похожи друг на друга, но кое-что их объединяло — это сквозившая в поведении и голосе надменность, осознание своего положения в обществе, желание лишний раз продемонстрировать себя и свою власть.

Их женщины пестрили разнообразием причесок и макияжей. Высокие хвосты, косы и странные конструкции в волосах, яркие помады, густые подводки и длинные ресницы. Их платья, явно долго подбиравшиеся, изумляли своим великолепием. Наши скромные одежды горничных на их фоне действительно превращались в мешки из-под картошки.

Приглашенные дамы, в отличие от своих спутников, замечали нас. Они проходили мимо, дружелюбно улыбаясь, но при этом оценивающе пробегаясь глазами по нашим лицам и фигурам, словно мы — экспонаты на выставке, а не живые люди.

Я почувствовала приступ тошноты от высокой концентрации аристократов в одном месте. Это не новость, что они меня раздражают одним своим существованием. Семья Фарнезе, может, и намного значимее для государства, но она точно такая же, как и все те, что сейчас входят внутрь их дома.

Я оглянулась на Мими, которая не сводила восторженный взгляд с гостей. Она так искренне улыбалась проходящим мимо людям, что мне невольно стало не по себе. Может, нужно делать так же?

Инес, стоящая напротив, улыбалась сдержанно и не опускала высоко поднятого носа. Девушка словно чувствовала себя наравне с приезжей аристократией. И, конечно, именно на ней взгляды гостей останавливались чаще всего.

Когда почти все гости приехали, а в особняке поднялся шум разговоров и смеха, мы разошлись по этажам выполнять рабочие обязанности. Я зашла на кухню, на которой царил настоящий хаос. Все четыре повара, что до этого плавно порхали меж плит и столов, чувствуя себя хозяевами положения, сейчас суетились и метались из стороны в сторону, не успевая уследить за убегающим молоком или нарезать овощи.

Повара, напряженные до предела, злобно прикрикивали друг на друга и недовольно ворчали. Готовые блюда заполоняли стол, и горничные не успевали их уносить, за что тоже получали от кулинаров.

Я взяла со стола серебряный поднос с причудливой окантовкой, заставленный тонкими бокалами с шампанским. Несколько из них угрожающе вздрогнули, стоило мне сделать шаг вперед, и я опасливо остановилась.

Меньше всего я хотела сейчас лавировать между плотными рядами самодовольных богачей и предлагать им выпить, при этом стараясь не разлить все на чей-нибудь дорогущий костюм, на который мне работать здесь еще лет сто. Но мадам Кавелье мои желания не интересовали, поэтому препираться с женщиной было бессмысленно.

Первая часть приема состояла из банкета в овальном зале. Я вышла из кухни и двинулась по техническому коридору в овальный зал на первом этаже, где сейчас собрались все гости.

Стоило мне зайти в просторное светлое помещение с высокими окнами и кремовыми портьерами, как какофония чужих голосов, смеха и громкой фортепьянной музыки ударила в уши. Я сжала поднос в руках посильнее и двинулась вглубь зала.

По двум противоположным стенам тянулись ровные ряды накрытых столов. На них другие горничные выставляли подносы, блюда и тарелки с едой. Девушки едва успевали уносить опустевшую посуду и заменять ее новой. В дальней стене с огромными окнами в пол были открыты стеклянные двери, выходящие на задний дворик, залитый солнечным светом.

В центре зала постепенно собирались пары. Я, внимательно оглядываясь по сторонам, лавировала между гостями с подносом, думая лишь об одном — как бы его не уронить.

Поднос стремительно пустел, с обилием напитков в руках меня замечали куда охотнее, нежели у входа в поместье. Я вежливо улыбалась каждому, кто забирал бокал с шампанским, потому что мечтала, чтобы эта пытка кончилась как можно скорее.

Но, когда на серебряном подносе осталось чуть меньше половины бокалов, все внимание гостей привлекла неожиданно сменившаяся музыка. Доселе нежные ноты фортепиано сменились на более громкие, резкие и живые мотивы, их мелодию разбавили вскрики скрипки.

Я остановилась на месте вместе с гостями, которые разошлись ближе к стенам, и с удивлением отметила, что в центре зала начался танец.

Плавно вперед потянулись девушки, следуя друг за другом попятам. Они ступали вперед в такт музыке и грациозно кивали головой. Их руки расслабленно, но при этом очень элегантно лежали вдоль тела.

Когда ряд девушек разделился надвое и пошел в противоположные стороны, вперед двинулась пара. Я чуть не присвистнула, стоило мне узнать в них Жаклин и Стефано Фарнезе.

Пара двигалась так, словно плыла по залу. Они вышли вперед и опустились в легком реверансе. Жаклин с гордостью улыбалась, оглядывая гостей. Стефано в черном строгом костюме и в белых перчатках держался более отстранённо, словно не замечал никого вокруг.

Я невольно задержала взгляд на мужчине. Старшего сына Фарнезе я и так вижу не часто, а сейчас он не только появился передо мной, но еще и танцует. Это настолько удивительно, что я не могу оторвать от него глаз.

Черные волосы Стефано зачесаны назад, открывая строгое лицо с острым прямым носом и темными глазами. Его смуглая кожа и черный костюм резко контрастируют со светлой невинностью невесты. Но вместе они смотрятся так, словно дополняют друг друга.

Когда Жаклин с женихом соединили руки вместе и двинулись по залу, некоторое время все завороженно наблюдали за тем, как они плывут по кругу, изящно, но при этом ловко двигаясь. В руках Стефано Жаклин словно летала, легко кружилась и приземлялась обратно, словно безоговорочно доверяла своему жениху.

Стефано Фарнезе меня пугал с самой нашей первой встречи. Тогда он унизил меня и оставил вкус пепла во рту еще на долгие дни. Я не только боялась мужчину, но и презирала. Видела в нем все самые худшие качества аристократии. Но сейчас даже я не могла не признать, насколько грациозно и величественно он двигается, насколько мужчина уверен в себе, как великолепно выполняет заученные движения.

Стефано Фарнезе был не только мерзким аристократишкой, он еще и скрывал в себе ее лучшие качества. Те, что так ценятся в высшем свете. А Жаклин его идеально дополняла. Поэтому все собравшиеся гости не могли оторвать восторженных глаз от их пары.

Через несколько мгновений, когда музыка с громких торжественных аккордов перешла на более спокойную и озорную, в центр зала начали выходить и другие пары. Все они закружились в веселом танце, позабыв обо всем на свете.

Я уж было собралась двинуться дальше со своим подносом, как заметила в неровных рядах кружащихся пар Кристиана. Мужчина, мягко улыбаясь, поддерживал за талию какую-то молодую светло-русую девушку. Они двигались плавно, никуда не торопясь, но не сбиваясь с причудливого темпа танца.

Я вновь невольно остановилась, чувствуя, как грудь отчего-то сдавило. В общей толпе танцующих было трудно уследить за мужчиной, но я из раза в раз замечала его темно-синий приталенный костюм и непослушные темные волосы.

Почему-то я совсем не думала, что могу его здесь увидеть. Мне казалось, что Кристиан даже не явится на прием старшего брата, предпочитая уединение где-нибудь в отдаленном безлюдном месте. Но, мало того, что мужчина пришел сюда, так он еще и танцевал с какой-то девушкой в через чур пышном зеленом платье.

На секунду я даже почувствовала обиду. Словно действия мужчины шли в разрез с его словами мне. Сначала он говорит, что мечтает убраться из особняка Фарнезе, а потом веселится на его приемах так, словно только их и ждет.

«Но он не обязан перед тобой отчитываться. Он — член семьи Фарнезе, так почему не может посещать такие приемы?» — напоминаю я себе.

В какой-то момент Кристиан словно чувствует мой пристальный взгляд и оборачивается. Он пробегает по стоящим поредевшим рядам гостей и сталкивается с моими глазами. Несколько мгновений мужчина оглядывает меня с ног до головы отсутствующим взглядом, так, словно и не узнал вовсе, а когда его губы трогает легкая полуулыбка, музыка останавливается.

Пары замирают на местах и начинают расходиться. Место музыки занимают чужие голоса. Я неловко улыбаюсь Кристиану в ответ, хотя он почти теряется в толпе, как вдруг в спину меня кто-то толкает.

Поднос с хрустальными бокалами опрокидывается и с металлическим лязгом бьет по деревянному полу. Бокалы разлетаются на мелкие осколки, и, кажется, в это мгновение в мою сторону обернулись все.

Я резко оборачиваюсь, но безликая толпа встречает меня безразличным осуждением. Тот, кто меня толкнул, уже явно затерялся в глубине зала.

Я разворачиваюсь обратно и чувствую, как лицо начинает жечь. Вдруг вокруг стало очень душно. Как назло, именно сейчас музыка прекратилась, и голоса вокруг почти утихли, сменившись на удивленный шепот.

Несколько секунд показались мне вечностью. Я подняла застыженный взгляд на Кристиана, который устремился ко мне, и почувствовала неимоверное желание просто сбежать. Но тут справа послышался уже знакомый женский голос:

— Уберите это отсюда, — скомандовала Жаклин, недовольно наморщив носик.

Я так и не поняла, про что конкретно она говорила. Ее жених, смерив меня отсутствующим взглядом, отвернулся и вынудил невесту сделать то же самое. Постепенно гостям наскучило наблюдать за нерадивой горничной, и они последовали примеру хозяев. Вновь заиграла тихая музыка.

— Роззи, — от спутанных стыдливых мыслей меня отвлекла Мими.

Девушка взяла меня под руку и увела в сторону, подальше от гостей.

— Лучше иди в гостевые комнаты и подготовь их, я здесь приберусь.

— Ладно.

Я не стала спорить или возмущаться, хотя и ненавидела, когда мне делали одолжения. Мими хоть и старалась придать голосу как можно более равнодушный тон, я видела в ее глазах отблески жалости, и это выбило меня из колеи еще больше.

Я стремительно вышла из зала в пустующий коридор и двинулась в сторону холла. Воцарившуюся тишину разрезал отголосок чужих разговоров и стук моих каблуков. Казалось бы, ничего страшного не произошло. Самая обычная ситуация, которая могла случиться с каждым. Но так гадко от чужих взглядов, полных надменности и жалости одновременно, мне не было еще никогда.

Я поднялась по лестнице в полном одиночестве и свернула в хозяйское крыло. Здесь было четыре гостевые комнаты, поэтому я открыла дверь в одну из них и зашла внутрь.

В окна, выходящие на задний двор, било полуденное солнце. Рядом с ними стояли два низеньких кресла в цветочной расцветке и столик с парой старых газет. У смежной стены оказалась не заправленная кровать с раскиданными большими подушками. По обе стороны от нее — тумбочки со свечами. Над кроватью растянулись несколько небольших картин.

Я скинула туфли и устало упала на кровать, игнорируя любую опасность быть обнаруженной. С шести утра я носилась по особняку как ужаленная, выполнила столько работы, сколько и за несколько дней порой не совершала. Я и так валилась с ног, а теперь еще и эти бокалы... Они словно стали последней каплей, разрушившей плотину.

Я прикрыла глаза и выудила из косички серебряную заколку. Несколько секунд вертела ее в руках, задумавшись о чем-то бессмысленном. Через несколько мгновений я едва не провалилась в сон, если бы входная дверь не отворилась.

Она открылась тихо, едва заметно, но в полной тишине щелчок замка был оглушительно четким. Я резко подскочила на кровати, выпрямившись, и недоверчиво уставилась на вошедшего Кристиана Фарнезе.

Я удивленно замерла на кровати, даже не вставая. На секунду подумала, что у меня галлюцинации. Но, увидев меня, мужчина шагнул внутрь и захлопнул за собой дверь, отрезая нас от остального особняка.