Не кради у ведьм

Две недели спустя

Время в особняке за городом летит незаметно. Тем более, когда работы выше крыши, и с каждым днем ее становится все больше.

Я чувствую себя полноправной горничной. За этот статус мне пришлось побороться, и теперь наконец он мой. Я проделала столько грязной работы, чуть не надорвала спину, стерла руки, надраила все полы в особняке только чтобы доказать самой себе, что достойна считаться кем-то кроме воровки.

По жизни мне не часто приходилось жаловаться. Не потому, что меня все устраивало, а потому, что выслушать было некому. И теперь история повторялась. Я быстро привыкла к новому темпу жизни.

Каждый день вставала в шесть утра, выполняла поручения мадам Кавелье до позднего вечера, а потом ложилась спать. Я не жаловалась ни на ранний подъем, ни на количество работы. Для меня это стало новой привычкой.

В последнее время работы стало еще больше. Весь дом готовился к предстоящей свадьбе. Поэтому домоправительница не щадила своих горничных, выжимая из них все соки.

— Бруно! Иди сюда!

— Бруно, бери тряпки в зубы и бегом в гостевую!

— Бруно, ты почему еще не закончила стирку?

«Бруно-Бруно-Бруно», — последние несколько дней я только и слышу свою фамилию из уст Кавелье, и это уже начинает раздражать.

Я как ужаленная ежедневно ношусь по особняку, разношу вещи, протираю мебель, и делаю все, чтобы к назначенному сроку дом Фарнезе блистал.

Но есть в этом и свои плюсы. В свадебных хлопотах вся чета Фарнезе словно позабыла о своих странностях. Трех старух-близняшек за эти две недели я не видела вовсе, Маркиз проходил мимо с привычным надменным видом, а Стефано словно смотрел сквозь меня каждый раз, когда я с ним здоровалась.

Но самое главное — Жаклин от меня отстала. Девушка в нетерпении металась по особняку каждый день, приставая то к будущему мужу, то к персоналу. Она контролировала подготовления так дотошно, как даже мадам Кавелье была не в силах. И я чувствовала, что домоправительницу такое внимание тоже раздражает.

Но пусть лучше Жаклин пристает к Кавелье со свадебными вопросами, нежели ко мне с требованиями на кого-то донести. Тем более, что за эти две недели я не услышала ровным счетом ничего.

Мне было не по себе, что в прошлый раз я донесла на Кристиана. Но у меня не было другого выбора. Мужчина оказал мне услугу, помог остаться в особняке. А что я? В благодарность рассказала о его неприязни к Фарнезе.

С того момента мы с Кристианом не разговаривали. Каждый раз встречая мужчину и здороваясь с ним, я где-то глубоко в душе ожидала очередного приглашения выйти на задний двор или хотя бы вопроса о том, как мои дела. Но после фразы «Добрый день» наши разговоры и обрывались.

Я в мучительном неведении заламывала пальцы. Почему-то мне было не все равно. Кристиан был единственным человеком в своей семье, который не желал мне смерти или не хотел использовать меня. Он единственный проявил доброту. А теперь и этого я лишилась.

Неужели Жаклин что-то сделала? Могла ли она как-то воспользоваться той, информацией, которую я ей дала? И если да, то узнал ли об этом Кристиан? Поэтому он отдалился от меня, или это я слишком много надумала себе?

Ведь действительно, с чего мы с младшим Фарнезе должны были стать друзьями? Он пару раз поговорил со мной, один раз оказал услугу. На этом наше общение было кончено. Так почему я так переживала? Из чувства благодарности?

В любом случае, мне нужно решить проблему со своими чувствами. Неважно, какие они. Их быть не должно. Потому что эмоции только мешают сосредоточиться на том, что действительно необходимо. А все, что мне нужно, — это выжить.

Единственное, на что я не могла закрыть глаза, — это поведение моей соседки, Мими. С каждым днем девочка становилась все слабее и слабее. Свое состояние она списывала на болезнь. Но из-за ее больничных страдала и я, ведь работы на меня свалилось в два раза больше.

Почти всю прошедшую неделю Мими провела в постели. Я кое-как научилась справляться сама, но не упускала ни единой возможности напомнить напарнице, что ее помощь мне не помешает.

Где-то глубоко в душе мне было жаль девочку. Ее болезнь не была похожа на обычную простуду. Не было температуры или кашля, озноба или лихорадки. Мими тихо пролеживала дни в кровати, почти не разговаривая и отказываясь от еды.

И без того худая, девочка сбросила еще несколько килограмм. Пухлые юношеские щечки впали, озорной блеск в глазах погас. Мими была не похожа на ту девчонку, которую я встретила в первый день своего пребывания в особняке. И, признаюсь, мне было скучно без ее вечных разговоров и глупых шуток. В особняке сразу стало как-то одиноко.

Закончив работу, я зашла на кухню, чтобы взять еды для Мими. Большое светлое помещение было самым сердцем особняка. Здесь рождались кулинарные шедевры и готовились напитки для семьи Фарнезе и их слуг.

Управляли кухней четыре повара. Двое из них сейчас крутились и суетились у плит, перебегали с места на место, успевая при этом перемешивать содержимое кастрюль и нарезать овощи.

На кухне было до невозможного жарко. Мой лоб тут же покрылся испариной, стоило шагнуть внутрь. Ароматы еды вскружили голову. За три недели, проведенных в Фарнезе, я так и не привыкла к местному рациону. Каждый прием пищи становился для меня праздником. Я радовалась тому, чему семья Фарнезе даже не придавала значения.

Низенькая полная кухарка в испачканном фартуке вдруг заметила меня и оторвалась от кастрюль.

— Ты за едой для горничной?

— Да, — киваю уверенно.

За прошедшую неделю повара уже привыкли, что я прихожу за едой для Мими три раза в день. И что три раза в день возвращаю нетронутые тарелки.

— Знаешь, мне уже надоело переводить продукты на эту девчонку, — возмутилась кухарка. — Передай ей, что если сегодня не съест все до последней капли, то ее диета не закончится никогда.

— Передам, — согласилась я, подавляя в себе жгучее желание высказаться.

Кухарка с недовольным полным лицом наложила еду в тарелки и позволила мне выкатить металлическую тележку из кухни. Я стерла проступивший пот с лица и закатила глаза. Неужели эта ведьма никогда не болела? Кажется, в особняке Фарнезе никто не знает, что такое сострадание.

Мало того, что я каждый день выслушиваю жалобы домоправительницы, так теперь и остальной персонал считает своим долгом вывалить на меня свое возмущение. Но почему я должна расплачиваться за Мими? Да еще и прислуживать ей? С каких пор я чья-то личная сиделка?

С этими мыслями я покатила тележку по длинному техническому коридору. Но, стоило мне открыть дверь служебной лестницы, как в проходе я столкнулась с Кристианом Фарнезе.

От неожиданности я на мгновение забыла, как разговаривать. Глупо захлопала глазами, пока Кристиан стоял напротив.

— Добрый день, синьор, — выдавила из себя наконец.

— Добрый день, — Кристиан улыбнулся уголком губ.

Мужчина был одет в белоснежную рубашку и черные узкие штаны. Длинные сапоги на его ногах были испачканы в грязи. Кажется, младший сын Фарнезе только что занимался верховой ездой.

Его темные волосы были растрепаны от быстрой езды. Стальные глаза блестели серебром.

«Что он забыл на служебной лестнице?» — задумалась я на мгновение. — «Вот уж теперь нигде от них не спрятаться».

— Розалинда, — Кристиан отвлек меня от размышлений.

Услышав свое имя из его уст, я невольно вздрогнула всем телом и посмотрела на мужчину с сомнением.

— Да?

— Я слышал, одна из горничных серьезно заболела.

— Это правда. Мими Занетти.

— Чем она больна?

— Мы не знаем. Врач задерживается почти на неделю.

— Я разберусь с этим, — Кристиан нахмурился. — Может, ей что-то нужно?

Я удивленно вскинула брови. Вот уж не ожидала такого снисхождения от кого-то из семьи Фарнезе.

— Вообще-то, — мне в голову вдруг пришла безумная мысль. — Мими была бы рада с вами просто поговорить.

— Со мной? — изумился Кристиан.

Мужчина явно не ожидал такой просьбы. Его растерянность на мгновение меня позабавила.

— Да. Вы... Симпатизируете Мими.

— Ладно, — чуть помедлив, Кристиан собрался с мыслями, обошел тележку и вдруг взял ее за ручки. — Показывайте, где ваша комната.

Если честно, я совсем не ожидала, что младший сын Фарнезе согласится на такое. Он мог бы откупиться, пообещать прислать кого-то другого или просто отчитать меня за панибратство.

Но вместо этого Кристиан действительно последовал за мной в комнату, чтобы навестить больную горничную, которую он и не знал вовсе. Чудеса...

Стоило двери в комнату отвориться, и мне пройти внутрь, как послышался острый голосок Инес.

— А вот и личная прислуга нашей принцессы, — девушка сидела напротив туалетного столика, не отрывая глаз от своего отражения. — По-моему, ей надо поменять пеленки. Займешься этим?

Я промолчала, прикусив губу. Не знаю, что сейчас почувствовала сильнее: стыд за соседку или злорадство. За мной в комнату вошел Кристиан. Он надменно взглянул на Инес.

— Что, сегодня решила помолчать? — сказав это, Инес обернулась в мою сторону, и тут же заткнулась.

Стоя спиной к Кристиану, я не удержалась от самодовольной улыбки. Растерянность на резком хищном лице горничной была лучше всего, что я видела за последние несколько недель.

Тут же лицо Инес разгладилось. От холодного высокомерия не осталось и следа. Темные острые глаза опустились в покорности.

— Добрый день, синьор, — осипшим голосом проговорила девушка.

— Вам не нужно работать? — голос Кристиана так и сквозил холодом.

— Да, — Инес проскользила мимо нас, опустив голову. — Прошу прощения.

Стоило двери за нашей спиной захлопнуться, как я подошла к постели. Нам с Мими пришлось поменяться местами, потому что девушка порой не могла даже дойти до ванной комнаты, что уж говорить о подъеме на двухъярусную кровать.

— Мими, — я присела на край постели. — Тебе нужно поесть.

Густые ресницы задрожали. Мими медленно отворила глаза, всматриваясь в мое лицо.

— Я не хочу, — прохрипела она.

— Надо, — терпеливо ответила я. — Тебе нужны силы, чтобы бороться с болезнью.

— Не хочу, — упрямо повторила Мими.

Я нервно сжала губы. Еще мне этого не хватало! Уговоры кого-то поесть не входят в мои обязанности. Почему-то все вокруг словно забыли, что я нанималась в горничные, а не в сиделки.

— Мими, — за спиной послышался вкрадчивый голос Кристиана.

Стоило мужчине заговорить, как девчонка резко раскрыла глаза. Она взглянула за мою спину, не веря собственным ушам.

— Роззи, у меня бред... — прошептала она. В ее огромных глазах-блюдцах плескался страх.

— Это не бред, — я мягко улыбнулась.

— Господин Фарнезе, — Мими приподнялась на кровати.

Тут же ее руки потянулись к волосам, пытаясь пригладить колтуны. Я неодобрительно покачала головой и уступила место Кристиану. Мужчина сел на изножье кровати и тихо заговорил.

— Можно просто Кристиан. Как вы себя чувствуете?

— Я-я, — Мими медленно перевела взгляд на меня. Я ободряюще кивнула. — Хорошо, спасибо.

— Не нужно храбриться. Мне жаль, что вам до сих пор не помогли. Я решу проблему с врачом. Но и вам нужно приложить силы к выздоровлению.

— Я поем, — Мими закивала. — Поем, но чуть позже. А почему вы пришли?

— Розалинда сказала, что вы были бы этому рады, — Кристиан улыбнулся. — Мне не все равно.

Пока Мими и Кристиан тихо переговаривались, я села на кровать Инес и задумалась. Не знаю, что меня поражало больше: что младший сын Фарнезе проявил такую участливость или что Мими, увидев его, словно ожила.

Но главное, что соседке пошла на пользу такая встреча. Возможно, влюбленность Мими в Кристиана и поставит девчонку на ноги. А меня спасет от очередной недели работы в одиночку.

Глядя на Кристиана, я невольно задумывалась о том, почему он другой. Не такой, как вся остальная семья Фарнезе. Трудно представить, что бы Маркиз знал всю прислугу по именам или что бы Стефано зашел проведать больную горничную.

Им всем было плевать. Для семьи Фарнезе обслуга была всего-навсего ожившей мебелью, инструментом в чужих руках. Так почему же Кристиан не такой?

Кажется, это еще одна загадка в его закрытой книге.

Вскоре младший сын Фарнезе ушел. Стоило двери за ним закрыться, как Мими в изнеможении упала обратно на кровать. Она прохрипела:

— Роззи... Что это было?!

Я подошла к девочке и опустилась на место, где только что сидел Кристиан.

— Ты не рада? Вон как засияла.

— Роззи! Я ужасно выгляжу, — Мими прикрыла глаза и устало выдохнула. — Я не мылась неделю, от меня ужасно пахнет, и выгляжу я не лучше. Зачем ты его привела?

— Мими, ты хорошо выглядишь, — я потрепала девочку по голове. — Для больного человека просто отлично.

— Для больного! — Мими простонала.

Я отняла руку от волос соседки и вдруг ошарашенно ахнула.

— Мими! У тебя седина.

Не заметить проступившую проседь в густых темных волосах было невозможно. Целая прядь, еще утром ничем не выделявшаяся, сейчас белела во взбитом гнезде волос.

Я встревоженно взглянула на лицо Мими. Впалые щеки, болезненная худоба, потрескавшиеся губы, проступившая седина... Девочка увядала на глазах.

Беспричинное чувство дежавю вспыхнуло внутри меня. Я глядела на засыпающую соседку, не зная, о чем и думать. Никогда раньше не встречала такой болезни. Что это может быть?

Оставалось лишь надеяться, что Кристиан действительно решит проблему с врачом. Иначе я не знаю, сколько Мими еще продержится.