Глава 10
- Ты сошла с ума!
Длинные волосы Иги падали ей на лицо, а глаза светились лукавством.
- Я и не такие вещи проделывала в твои годы, знаешь ли.
Обстановка здесь была простой, без красот и излишеств, как и подобает барам для работяг. Зато её строгость с лихвой восполнял вид на вечерний Даркенкогр, гордость Раваны. Ветер врывался в незастекленное окно, дневную духоту города сменяла прохлада.
- Какие твои годы, скажешь тоже!
- Не спорь, за моими плечами на добрую сотню больше Переходов. Поверь мне, иногда расслабиться перед работой только на пользу.
Она достала откуда-то небольшую упаковку и вынула из неё несколько круглых черных пластин. На каждой из них был аккуратно выгравирован человеческий череп.
- Постой, что это? Неужели амрит?
- Достала на Киллуме, ещё до Запрета.
Женщина с суровым, неприветливыми лицом подошла к их столику, поставила перед каждой по стакану водки, и удалилась, неодобрительно фыркнув. Они с Игой обменялись понимающими взглядами: сам не живи, и не дай жить другим, вот истинная философия Раваны. Ига протянула ей одну из пластин, наощупь гладкую и упругую как каучук. Сильный горько-сладкий вкус моментально разлился во рту, а обжигающий напиток только усилил ощущение.
Ига тоже положила амрит на язык и залпом опрокинула стакан.
- Что мы будем делать, когда нас совсем закроют?
- Выбор у нас небольшой, так ведь...?
...Когда Ильс проснулся, то все ещё ощущал во рту горько-сладкий вкус амрита.
Сон для него всегда был спасением и надёжным пристанищем, возможностью забыть о тревогах и на время стереть себя. Сейчас, когда в его сны стали врываться её воспоминания, сон перестал приносить отдых и утешение, и стал беспокойным и рваным. Ильс не знал, всегда ли так происходило при близком общении Лоцманов, и, к его досаде, ему было некого спросить.
Над Каменным Садом собиралась гроза: пасмурный день соответствовал настроению. В обычные дни его ждали в ЦЕ. Рабочая рутина отвлекала от лишних размышлений, но в выходные было сложнее их избегать.
Заметив сигнал комма, он прослушал сообщение Магнуса: "Завтра, на рассвете, я отправляюсь прямо в пасть дракона!" Вот как. Морриган проглотил досаду. Магнус там, где мог быть он сам, и делает то, чему и его обучали. Он открыто делится деталями миссии, как они и договаривались. Сам же Морриган понятия не имел, как сможет рассказать ему все, что узнал, не открывая своего обмана и самозванства.
Ильс вспомнил саркастическую ремарку Янга. "Забавно, что он не переносит лжи, по сути являясь её результатом". Эти слова задели его больше, чем он сам готов был признать. Мог ли он тогда, в свои неполные шестнадцать, раскрыть обман и сказать правду? Он был слишком разбит и ошеломлен гибелью родителей и братьев, но потом? Вполне бы мог, но на тот момент его новая жизнь уже слишком его устраивала: Лицей, блестящие перспективы, покровительство Джулианы... Все это в одночасье успело провалиться ко всем чертям. Теперь и дружба имела все шансы отправиться туда же.
Решив отвлечься, он занялся тем, что всегда гарантированно занимало его мысли - попытками сложить осмысленную картину из разрозненных крупиц информации. Но сообщения в инфо-сетях Урда уже давно потеряли всякие признаки достоверности. Неизвестные источники сообщали о пророческих видениях, фантастической флоре и фауне, чудесных исцелениях, чудовищных созданиях, и путешествиях во времени в районе Аномалии...Не хватало только зеленых человечков из далеких галактик, но Ильс мог бы поспорить на что угодно, что и за ними дело не станет.
Вся эта чушь имела один общий знаменатель - она была невероятна. Настолько, что в ней становилось легко спрятать крупицу правды. А значило это одно - в районе Аномалии в самом деле происходит то, что Внутреннее Ведомство не готово было разглашать. Вот только где именно в плотном потоке небылиц таилось то самое зерно правды? Мрачнея, Морриган думал о том, что количество лжи и путаницы в его жизни становится неуправляемым.
Сизые тучи, наконец, пролились дождем. По мере того, как прояснялось небо, подавленность Ильса сменяла тревога, точнее нервное оживление не похожее ни на что из того, что он когда-либо испытывал. Кто-то прикасался к его сознанию и настойчиво приглашал прийти в 39-й Причал.
Наконец, он сдался. Пусть ему все показалось, что ж, тогда останется только в этом убедиться. Все равно выставить себя ещё большим идиотом перед Лоцманами у него вряд-ли получится, думал он, закрывая за собой тяжёлые замки виллы Рокк.
***
Ноам Ларкин ждал его у дальнего столика в глубине бара. Завидев Морригана, он одобрительно кивнул, и указал ему на место напротив.
- Ты хорошо слышишь. Тебя не пришлось долго звать, - сказал он на диплэнге.
Ильс решил, что безопаснее будет промолчать, но красноречиво озирнулся.
- Не бойся, действие глушителей распространяется и сюда. Твой комм тоже не работает, кстати. Прости за неудобства. Закажешь себе что-нибудь?
- Спасибо, обойдусь.
С минуту Ларкин разглядывал его, постукивая ногтем по чашке.
- Я изучил спецификации деталей взрывного устройства, которые ты мне передал. Занятно, очень занятно. Ты знаешь, что такое Трещина, я полагаю?
- То же, что и Червоточина?
- Не совсем. Пути похожи на многополосные шоссе, а Червоточины - на проселочные дороги. Трещины же - тупики, расщелины в тверди, ведущие в никуда. Пути известны всем и достаточно редки, Червоточины встречаются чаще, но тоже немногочисленны. Трещин - множество, и они бесполезны. Как правило. Равана умела временно расширять их и использовать для бомбардировок нашего пространства. Это давало им неоспоримое преимущество - непредсказуемость. К тому же, они могли вести войну на нашей территории, оставаясь неприкосновенными.
Ильс молча кивнул. Последствия этих бомбардировок он слишком хорошо себе представлял.
- Устройство, спецификацию которого ты мне передал, было первой частью нашего отечественного проекта, пытавшегося воспроизвести эту технологию. Однако, проект "Стрела" потерпел неудачу - как первая его часть, так и вторая.
- А была и вторая часть?
- Второй его частью был я, - Ларкин улыбнулся одними губами, - Из меня пытались сделать некое подобие живой "Стрелы", способной расширять Трещины исключительно усилием воли и желания. Меня специально обучали...и подвергли, в том числе, древней процедуре трансплантации знаний. За короткий промежуток времени я получил знания лучших Лоцманов саорианской Гильдии на тот момент.
- В чем же тогда заключалась неудача?
- Я оказался совершенно не способен их применять, - голос Ларкина дрогнул всего на долю секунды, но потом вновь зазвучал спокойно, - Я потерял способность работать, и больше не сопровождаю транспорты. Мне повезло, моя сенситивность со мной осталась, я все ещё чувствителен к тонкой структуре мироздания, и могу обучать Сенсоров. Со временем, мне досталась и уникальная в своем роде роль Архивариуса Гильдии, но это все.
Несколько секунд Ильс молчал, пораженный.
- Зачем вы мне это рассказываете? - наконец, произнес он.
- Я хочу, чтобы ты знал: процедура трансплантации знаний опасна, хотя может быть и удачной.
- Я совсем не имел в виду...
- Именно! Ты совершенно не представлял себе, о чем ты просил, когда вызывался помочь нам.
- В чем же тогда основная опасность? - спросил Ильс, - В том, чтобы потерпеть такую же неудачу?
- Не только, - покачал головой Архивариус, - Во время трансплантации ты получаешь слишком много. Не одни лишь знания, но и чувства и воспоминания всех, чей опыт ты перенимаешь. Опасность в том, чтобы перестать быть собой, а стать просто живым калейдоскопом из фрагментов других личностей. И жизней.
Ильс вспомнил свой давешний сон и то, что уже происходило раньше, когда они работали вместе с Льенной. Какая-то часть его сознания совсем не находила этот опыт пугающим, а даже жаждала его. Исключая, разумеется, бессонницу, от неё он с лёгкостью бы мог отказаться.
- Я тоже так думаю, - усмехнулся Ларкин, - Что в этом страшного? Отчего все так носятся со своим Я, даже толком не представляя, что это? Я просто хотел удостовериться, что ты понимаешь, на что идешь. Ты рискуешь выйти из этого опыта совсем другим... - Ильс ждал, когда он скажет "человеком", но Архивариус просто замолчал.
- Так значит вы обучите меня, чтобы я мог разблокировать транспорт и пострадавший участок Пути? - спросил Морриган.
- Нам удалось убедить Теора Шерреля в том, что эт хороший план. Разумеется, на полноценное обучение у нас нет времени. Мы решили подойти к передаче знаний в несколько этапов, но их нужно будет закреплять практикой. После сеансов трансплантации заниматься с тобой практически будет Льенна Тарн, - Ильс вздрогнул, но Ларкин как будто не заметил его реакции, - Так будет легче всего. К тому же вы и так пересекаетесь.
- Да, - коротко кивнул Морриган, - Так будет проще всего.
Удовлетворенно хмыкнув, Ларкин придвинул к нему чашку с горячим густым варевом, из которой так и не отпил ни разу на протяжении всего разговора.
- Тогда пей, юнга. Допей это до дна, и начнем первый урок. Когда ты выйдешь отсюда, ты будешь знать все, что о тонкой структуре Мироздания знает Ноам Ларкин.
***
Зелье Ларкина оказывало необычное воздействие на чувства. Все они не только обострились, но и, внезапно, обрели взаимосвязь. У напитка был темно-зеленый вкус. Расположение столов и стульев в баре было гладким, а мелодию, звучавшую из динамиков, Ильс смог бы с легкостью нарисовать. Кроме того, ничего не значившие доселе предметы вдруг наполнились смыслом и историей. Ильс теперь знал, что изображенный здесь повсюду символ Гильдии, две сомкнутые ладони, в древности рисовали как колыбель. Ему вдруг стало очевидным, что на диплэнге "лоцман" означает нечто среднее между "хранитель" и "оберег".
Страшные, пустые глаза Ларкина вдруг перестали казаться таковыми - этот взгляд, похожий на взгляд новорожденного, вынырнувшего из запредельного, теперь вызывал в нем уважение и интерес. В эти глаза смотрелась Бездна; она, на самом деле, хочет быть увиденной, только разглядеть ее дано далеко не всем. Расположение Бара 39-й Причал тоже оказалось не случайным: отсюда расходились в разные стороны и исчезали за завесой миров сразу несколько Червоточин - Ильс мог безошибочно различить их по характерному вибрирующему звучанию разных высот и тональностей.
- Это теперь навсегда? - спросил он, пораженно оглядываясь вокруг, понимая, что говорит на диплэнге.
- Более-менее, - сказал Ларкин, - Когда ты привыкнешь, это перестанет казаться таким уж ошеломляющим.
- Вы тоже проходили через это?
- Не совсем. Но и я поначалу испытывал некоторое замешательство.
К "некоторому замешательству" Морригана примешивалось ещё и чувство ужасающей несправедливости. Как он мог провести свою жизнь не видя и не зная стольких вещей о существующей вселенной?
- Ты знаешь свое первое задание, я полагаю?
С удивлением, Ильс обнаружил, что, и правда, знал его - как и всю программу обучения Сенсоров, успевшую за много лет впечататься в память Ларкина.
- Изучить и классифицировать окружающее меня пространство.
- Это ты вполне способен сделать самостоятельно. Не спеши, тут понадобится время, - Ларкин встал из-за стола и с улыбкой растворился в глубине бара.
С минуту Морриган оставался за столом, набираясь смелости. Потом вышел на террасы Нияра исследовать мир в своем новом качестве. Низкий настойчивый гул пронизывал пространство вокруг и нарастал по мере приближения к Вратам; раньше Морриган и не подозревал, что Первые Врата создают столько шума, не слышного обычному восприятию. Этот гул состоял из переплетений разных голосов, но как будто подчинялся одному тону и ритму. Каждые Врата звучат по-своему, вынырнуло из его новой памяти.
Подумав, он решил пока не подходить вплотную к порталу. Свернув во дворы, он отправился на длинную пешую прогулку к Каменному Cаду, следуя за своими ощущениями и любопытством, и привыкая к новой сложности и глубине окружающего мира. Редкие Червоточины давали о себе знать высокой вибрацией. Он Трещин, встречавшихся гораздо чаще, холодело в груди. Ильс понял отчего террасы рядом с Вратами изобиловали злачными местами: должно быть, люди стремились любыми способами заглушить чувство подспудной тоски, веявшее из многочисленных Трещин.
Немного привыкнув к новым ощущениям, Ильс заглянул в себя: он совершенно не чувствовал, что стал каким-то новым человеком. Или, если уж на то пошло, нелюдем. Память Ларкина, и других Лоцманов заключенная в ней, находилась где-то на задворках его сознания, доступная, но готовая отступить и дать ему место. Возможно, с надеждой подумал Морриган, трансплантация знаний вовсе не так уж и страшна, как его предостерегали.
Трещины мельчали по мере приближения к Каменному Саду, и, в конце-концов, совсем исчезли. Лишь подходя к вилле Рокк, Морриган безошибочно распознал уже знакомый ему холод.
Спустившись на цокольный этаж, он остановился у старой печи, когда-то обогревавшей дом его прадеда. Трещина, проходившая здесь, была глубокой и просторной, и пронизывала виллу насквозь от самого основания.
- Что же, спасибо, - вслух сказал Ильс, обращаясь к портрету Рокка Морригана.
Он с готовностью принял и это наследие своего раванского предка, хотя вовсе не был уверен, что ему стоит быть за него благодарным.