32
— Дженн, мы обо всем договорились. Твой папа сейчас под действием лекарств, скорее всего, проспит до вечера, но это даже к лучшему. Так ему проще будет перенести дорогу, — вкрадчиво объяснил Чонгук, оставаясь невозмутимым под пристальным взглядом моей матери.
— Да, мы все решили и можем ехать уже сейчас, — вмешался Ке Гван .
— Я подумал, что Пак Чеён следует поехать с ним, — Чон перевел взгляд на маму, и та кивнула.
— Я тоже поеду, — тут же возразила я.
— Мне кажется, будет лучше, если ты заедешь домой к родителям и соберешь их вещи. Операция только послезавтра, так что пока поживете в Сеуле.
— Да, дочка. Я даже ничего не взяла. Собери, пожалуйста, что-нибудь из одежды, зубную щетку, полотенце. И папины вещи тоже, — поддержала мама.
— Сейчас мы отправим твоих родителей в Сеул, и я отвезу тебя домой, — предложил Чонгук.
— Ты отдохни немного, — ласково сказала мама, поглаживая меня по голове, даря такую необходимую теплоту, — я подремала, а ты всю ночь не спала.
— Твоя мама права. Тем более, на моей машине мы доедем быстро, — подхватил босс.
— Чонгук, — я напряглась, не зная, что мама выкинет на этот раз, но тут она удивила: — хотела извиниться перед вами за свое поведение. Мы благодарны вам за помощь и принимаем ее, но надеюсь, вы понимаете, что мою дочь это ни к чему не обязывает?
— Мама! — шикнула я.
— Конечно, понимаю. И еще раз повторю, что делаю это не из корыстных побуждений. У меня ничего не может быть с вашей дочерью. Ни отношений, ни легкой интрижки.
— Замечательно.
— Пак Чеён, мы можем ехать, — к маме подошел Ке Гван и указал ей на подъехавшую карету скорой помощи.
— Конечно, — улыбнулась ему мама, но тут же стала серьезной, как поймала на себе взгляд Чонгука, — до свидания, Чонгук.
— Хорошей дороги. Если что, звоните.
— Да, — кинула она и тут же с улыбкой повернулась ко мне, заключая в объятья, — до скорого, дочка. Буду ждать тебя.
— Пока. Следи за папой.
Как только машина, увозящая моих родителей в столицу, отъехала, мы с Чонгуком направились в его БМВ. Юнги уже прогрел салон, поэтому мы сразу тронулись в путь. Всю дорогу начальник рассказывал о том, что ждет моего папу, стараясь успокоить меня, но я мыслями была далеко. В голове все крутилась брошенная им фраза: «У меня ничего не может быть с вашей дочерью. Ни отношений, ни легкой интрижки». Неужели он правда так думает, или сказал только чтобы успокоить маму? Почему-то даже разговаривать с ним не хотелось. Я отвернулась к окну и прикрыла глаза. Глупо, но я не сдержалась и начала плакать.
— Дженн, ну что случилось? — ласково поинтересовался он, видя мое состояние.
— Все нормально. Просто усталость и переживания, — соврала я, когда так хотелось во всем сознаться.
— Говорю же, все будет хорошо. В Ульсане лучшие врачи. Твоего отца вылечат. Он встанет на ноги, даже не переживай. Ты же мне веришь?
— Верю. Каждому слову верю, — он не понял, что именно я имела в виду и просто мне улыбнулся.
В мою квартиру мы пошли вдвоем. Юнги Чон отправил домой, поручив тому собрать его вещи и взять какие-то документы, которые понадобятся боссу в ближайшие дни. Я чувствовала какое-то необъяснимое волнение, приглашая к себе Чонгука. С одной стороны, я стеснялась показывать ему свою скромную квартиру после его дворца, с другой, это было чем-то невероятно личным, будто я впускала босса не просто в дом детства, а в свой внутренний мир.
— У тебя очень уютно. Чувствуется женская рука.
— Мама — домохозяйка. Она всегда относилась к домашним делам, как к своему долгу.
— Дженн, ты устала, твоя мама права. Отдохни. Прими душ, поспи.
— Хорошо, но и вам нужен отдых. Извините, конечно, но выглядите неважно.
— Знаю. Разрешишь остаться у тебя? — как-то слишком тихо поинтересовался Чонгук, вызвав у меня россыпь мурашек по телу.
— Сама хотела вам предложить.
— Отлично.
— Я постелю вам в родительской спальне.
— Спасибо.
В комнате родителей был беспорядок, напоминавший, в какой спешке они покинули дом. Сердце сжалось от мысли о моем папе и том, что ему предстоит. Я верила врачу, которого нашел Чонгук, но все равно боялась за отца. Сейчас нужно быть сильной, ведь я нужна не только ему, но и маме, а значит, нужно взять себя в руки и начать собираться. Пока Чон пил чай в гостиной, я уложила вещи родителей, немного прибралась в их спальне и заменила постельное белье.
Время близилось к обеду, и я решила накормить Чонгука чем-нибудь домашним. Пока мой начальник выяснял какие-то вопросы по телефону, порой срываясь на крик и покрывая собеседника благим матом, я прошла на кухню. В холодильнике был мамин борщ, мое любимое блюдо с детства. Я достала кастрюлю, разлила борщ по тарелкам и поставила разогреваться в микроволновке. Было так необычно приятно накрывать обед, пока Чон здесь, за стенкой. Раньше я так делала для Кая. Пусть все это иллюзия, пусть жестокие обстоятельства к этому привели, но я наслаждалась моментом. Писк микроволновой печи напомнил, что всему приходит конец, и мои фантазии разбились вдребезги, возвращая меня к реальности.
— Чонгук, пойдемте, покормлю вас, а потом в душ и спать, — с порога гостиной протараторила я, замечая, как встрепенулся босс от моего голоса.
— Спасибо, Дженн, я как раз проголодался, — улыбнулся он и, как мне показалось, немного смутился.
— Сейчас попробуете мамин борщ. Могу поспорить, такой вы не ели.
Усадив мужчину за стол, я поставила перед ним дымящуюся тарелку ароматного борща, положила в него две ложки сметаны, а сверху посыпала кусочками свежего огурца.
— На второе макароны с котлетами, пойдет?
— Конечно, ты же знаешь, я неприхотлив в еде. Кстати, никогда не ел борщ с огурцом, — проговорил Чонгук, отправляя в рот первую ложку, — ммм… интересно, мне нравится.
— Так всегда делала мама. Мне тоже нравится, — довольно сказала я, усаживаясь рядом с ним и принимаясь за еду.
После обеда я предложила Чонгуку пойти в душ, но он учтиво уступил очередь мне. Возможно, я бы что-то возразила, если бы не была настолько уставшей. Лишь слабо улыбнувшись в ответ, я взяла со стула заранее приготовленные вещи и пошла в ванную комнату. Бессонная ночь давала о себе знать: забравшись под душ, я почувствовала легкое головокружение, поэтому решила поскорее закончить с водными процедурами и лечь спать.
Стоя под горячим душем, я думала о своей жизни. Как раз год назад мой тихий и спокойный мирок начал рушиться. Появились проблемы с Каем, а у него любовница в виде моей лучшей подруги, потом развод, мое увольнение из школы, новая работа, новые друзья, Миён, Чонгук… За последние месяцы было столько событий, что впору писать обо мне книгу. Все, во что я верила, в чем была убеждена, вдруг потеряло свою значимость. Я прониклась симпатией к преступнику, оправдывая его поступки с точки зрения морали, придуманной им самим. А главное, если год назад я могла предположить, что ждет меня в будущем, то сейчас оно было совершенно непредсказуемым. Раньше я не думала обо всем этом, возможно, просто не было времени в круговороте событий, а сейчас родные стены напомнили о том, какой я была в прошлом.
Замотавшись полотенцем, я вышла из душа и, протерев ладонью запотевшее зеркало, взглянула на себя. За год я повзрослела, из девушки превратилась в молодую женщину. Под глазами появились небольшие морщинки — результат всех переживаний, овал лица стал более четким, даже волосы лежали по-другому. Мой старый халат смешно смотрелся на мне: слишком короткий, с детскими рисунками. Он практически ничего не прикрывал, да еще я немного поправилась с момента, когда надевала его в последний раз.
Когда я вышла из ванны, Чонгук все так же сидел в гостиной и читал книгу из папиной библиотеки. Кажется, это был «Обломов», хотя я могла ошибиться. Невольно я залюбовалась своим начальником: он был непозволительно красив. Какое-то время я просто стояла, прислонившись к дверному косяку, наблюдая, как он не спеша перелистывает страницы книги. Чон словно почувствовал мое присутствие и резко обернулся.
— С легким паром, Дженн, — бесстыдно рассматривая меня в детском халатике, с улыбкой произнес он.
— Вы можете идти в душ, — смутившись и одновременно чувствуя себя польщенной от столь явного интереса мужчины, сказала я и поспешила скрыться в своей комнате.
— Спасибо. Душ действительно то, о чем я мечтаю, — он поднялся с кресла и пошел в ванную комнату; поравнявшись со мной, ненадолго остановился, будто хотел сказать что-то, но передумал и ушел.
Я зашла в свою старую комнату и, переодевшись в пижаму, бережно хранимую родителями для моего приезда, забралась под одеяло. Прежде чем попытаться уснуть, я позвонила маме, чтобы узнать, как у них дела:
— Мам, как вы? — боясь услышать ответ, спросила я.
— Милая, мы скоро будем в Сеуле. Твой папа под капельницей, сейчас спит, чуть раньше просыпался. Мы поговорили, — устало проговорила женщина.
— Как он себя чувствует?
— Говорит, что хорошо. Но он такой бледный. Я боюсь, Дженн. Очень боюсь. Что же со мной будет без него? — снова всхлипы, и мое сердце опять сжалось. Для каждого ребенка, независимо от возраста, тяжело слышать, как плачет мама.
— Не говори так, мамочка. Его будут лечить лучшие врачи. Он поправится, — уверяла не только ее, но и себя я, чтобы хоть как-то унять страх за отца.
— А ты как? — стараясь сделать вид, что успокоилась, поинтересовалась мама.
— Хорошо. Немного поспим и поедем к вам.
— Ты дома?
— Да.
— А твой начальник?
— Он тоже тут.
— И вы вместе собираетесь спать? — вновь к маме вернулась ее раздражительность, голос стал резким, а значит, опять поссоримся.
— Я уложу Чонгука в вашей комнате. Ему тоже нужен отдых, ты об этом не думала?
— Дженни!
— Или ты предлагаешь выгнать его спать в машине после всего, что он сделал для нас?
— Ты права, Дженни. Конечно, мы не можем оставить твоего начальника спать на улице, но все же мне не нравится, что он с тобой в пустой квартире.
— Мамочка, я прошу тебя! Сейчас не время заниматься такими глупостями. Мы просто хотим отдохнуть и ничего больше. А ты лучше думай о папе, он должен чувствовать твою поддержку.
— Я все время о нем думаю, — она снова шмыгнула носом, и я поняла, что погорячилась.
— Конечно, прости меня.
— Ничего. Кстати, я поговорила с Йеджи, мы можем остановиться в вашей с Каем квартире.
— Мама, как ты это себе представляешь? — взъелась я. Одно упоминание бывшего мужа безумно злило, а зная свою мать, я не хотела повторения истории, что случилась в новый год.
— Кай съехал. Квартира пустует.
— Нет. И я не стану это обсуждать! Ке Гван же сказал, что тебе выделят гостевую палату. Будешь все время с папой.
— А ты? Тебе можно было бы жить в своем доме.
— Мама, это не мой дом. Это квартира бывшего мужа, которая будет напоминать мне о нем, о его измене, о моей боли. Как ты не поймешь?!
— Хорошо, а где ночевать будешь ты? Вдвоем нам нельзя.
— Я знаю неплохую гостиницу. Сниму номер в ней.
— И потратишь деньги зря! Сейчас нам, между прочим, каждая копеечка дорога.
— Если так, то я лучше буду спать под мостом или на вокзале, но не в квартире Кая! Тебе вообще не следовало звонить Йеджи.
— Но она моя подруга, и, между прочим, все еще любит тебя и считает своей невесткой.
— Я разберусь, где мне жить, но об Кае и его семье я слышать не хочу. Пожалуйста, давай не будем ссориться.
— Ладно, — мама вздохнула, и мы попрощались.
Сбросив вызов и убрав телефон, я забралась под одеяло, надеясь сразу уснуть. Но тревожные мысли никак не хотели меня оставить. Как бы я ни успокаивала маму, сама прекрасно понимала, что в ситуации с отцом не все зависит от мастерства врачей. Вдруг приступ неожиданно повторится? Что, если на этот раз папе не помогут? Нет! Нет! Нужно гнать эти мысли! Верить в лучшее. Но так страшно… От усталости и переживаний нервы сдали, и я позволила себе расплакаться, уткнувшись в подушку.
Я слышала, как Чонгук вышел из ванны, его шаги до родительской спальни, скрип кровати, а позже тишину. Он уснул, а значит, я могла больше не сдерживать всхлипы и выплакаться, чтобы хоть немного стало легче. Не помогло…
Тихо скрипнула дверь в комнату. Я знала, что это Чонгук, но у меня уже не было сил, чтобы к нему повернуться. Говорить не хотелось, поэтому я просто уткнулась лицом в подушку и постаралась не всхлипывать, чтобы он не догадался, что я плачу. Какое-то время ничего не происходило, и я подумала, что он ушел, но в этот момент почувствовала, как рядом со мной прогнулся матрац. Теплая ладонь начальника легла на мою талию, а потом он резко притянул меня к себе. Я охнула от неожиданности.
— Тш… Это всего лишь я, — прошептал Чонгук, лежа сзади, прижимая меня спиной к своей груди, — не беспокойся, я не позволю себе лишнего. Просто не хочу оставлять тебя одну.
Я молча кивнула и свернулась калачиком в его руках, хватаясь за Чонгукову ладонь, как за спасительную соломинку. Мужчина крепче обнял меня и нежно, чуть касаясь, поцеловал за ушком. Я хотела развернуться и посмотреть ему в глаза, но Чонгук не дал, прижимая меня к себе. Я сдалась, прикрывая глаза. На душе вдруг стало очень спокойно и тихо.
— Засыпай, Дженн, я завел будильник, через четыре часа выезжаем в Сеул, — сказал он и провел носом от моего подбородка к уху, шумно вдыхая, даря непередаваемое ощущение тепла и уюта. В следующее мгновение я уже спала.
Тепло, безопасность, умиротворение — все это так легко найти в объятьях любимого человека. Эти несколько часов в родительском доме, несмотря на все свалившиеся на меня несчастья и передряги, были самыми спокойными в моей жизни. Более того, никогда раньше мне не было так хорошо, как рядом с Чонгуком.
Я проснулась незадолго до того, как зазвенел будильник. У меня было всего несколько минут, чтобы просто смотреть на спящего мужчину, который стал для меня таким важным. Объятья ослабли, и я ловко развернулась в его руках. Теперь наши лица оказались друг напротив друга, и я могла рассмотреть Чона так близко, как не получалось раньше. Длинные черные ресницы, густые брови, нос с небольшой горбинкой, пухлые губы и грубая щетина, в которой иногда просматривались седые волоски; на лбу и под глазами уже появились морщинки. Чон был по-мужски красив, все изъяны лишь подчеркивали эту красоту и словно являлись необходимой ее частью. Но вот раздалась мелодия будильника, и я тут же закрыла глаза, чтобы не быть уличенной в своем преступлении.
— Дженн, пора вставать, — ласково прошептал он, поглаживая мою щеку теплой ладонью.
— Привет, — притворно сонным голосом поздоровалась я, не сразу понимая, что перешла на «ты», — простите, то есть, добрый вечер.
— Все в порядке, — улыбнулся Чонгук, а мое сердце замерло от того, с какой нежностью он посмотрел на меня, — думаю, что после всего, что между нами произошло, «выкать» уже неуместно. Ты стала мне другом, и я хотел бы отплатить тебе тем же.
— Уже отплатили. Вы так много сделали для моей семьи.
— В таком случае, предлагаю перейти на «ты», точнее, я уже давно это сделал, а вот ты…
— Это как-то неудобно, — смутилась я, понимая, как это будет выглядеть в глазах Чонгуковых служащих.
— Почему?
— Что скажут ваши работники? Соён, Наён, Феликс такого не позволяют.
— Но никто из них не делал того, что ты. Никто так далеко не заходил, не кричал на меня, не обзывал мерзавцем… Да, я все это помню.
— Черт, как стыдно…
— Послушай, я не это имел в виду. Просто у нас с тобой так все сложилось, что наши отношения получились более неформальными. Я доверяю тебе, ты многое обо мне знаешь. Не вижу ничего дурного, если мы перейдем на «ты».
— Все же это нехорошо. Нас могут не понять.
— Тебя волнует именно это?
— И это в том числе.
— Тогда предлагаю так: когда мы наедине, обращайся на «ты», когда при других, то исключительно как к боссу.
— Хорошо, Чонгук.
— К тому же, все это мы обсуждаем, обнимаясь, лежа в постели, — ехидно проговорил босс, не собираясь выпускать меня из объятий. Тут же я осознала пикантность ситуации и постаралась отодвинуться от Чона, но он не дал, — да ладно тебе, я же пошутил. Ничего такого. Не больше, чем друзья.
— Нам нужно вставать, — серьезно сказала я, стараясь делать вид, что вся эта ситуация нисколько не задела.
— Ты права.
Мы выехали из Пусана ранним вечером и прибыть в Сеул планировали как раз к окончанию времени посещений в больнице. Чонгук договорился с Ке Гваном, что меня пропустят к отцу и маме. Доктор рассказал, что моему папе лучше, он чувствует себя сносно, хотя и переживает по поводу операции. Маму разместили в гостевой палате, и она даже немного поспала. После этого телефонного разговора я немного успокоилась, хотя тревога за папу не прошла окончательно.
— Чонгук, вы потом вернетесь домой?
— Нет, Дженни. Я останусь с тобой в Сеуле. Вам с мамой может что-нибудь понадобиться, к тому же, у меня самого сейчас дела в столице.
— Спасибо, что вы так заботитесь…
— Опять ты начинаешь? Во-первых, здесь никого нет и можно обращаться по-простому. Во-вторых, прекращай благодарить меня. Ты сделала не меньше для меня и моей дочери. Лучше скажи, ты думала, где остановишься?
— Да, на Профсоюзной есть мини-отель, я там жила перед новым годом.
— Хорошо, что ты уже об этом подумала, но тебе не придется жить в гостинице. У меня в Сеуле квартира, так что…
— Нет, — перебила я Чонгука, понимая, что все слишком хорошо. Теперь и я начинала думать, как моя мать, что после всего этого буду чем-то обязана боссу. И пусть мне была приятна его забота, пусть я сама хотела большего, нежели просто деловые отношения, во всем этом было что-то неправильное. Возможно, потому что у Чона не было ко мне романтических чувств?
— Да не пугайся так, — рассмеялся начальник, — там две спальни и гостиная. У тебя будет своя комната. Я действительно не понимаю, зачем снимать номер в гостинице, когда есть, где остановиться.
— Все это как-то слишком… Чересчур. Понимаете?
— Понимаешь. Мы же друзья, — поправил он.
— Чонгук, мне бы не хотелось злоупотреблять вашей, то есть твоей благосклонностью. Мне неловко от этого.
— Мне было неловко от того, как я поступил тем вечером. Если бы не Чимин, не знаю, чем бы все кончилось, — серьезно заговорил Чонгук, не отрывая при этом взгляда от дороги, — ты тогда меня простила. Более того, постаралась понять и поддержать. Хочешь знать правду? Я чувствую свою вину за случившееся и только так могу немного облегчить ее. Помоги мне…
— Помочь?
— Да, не отвергай то, что я для тебя делаю. Дай возможность искупить вину.
— Хорошо.
Теперь мне стали понятны мотивы Чонгука. Его забота обо мне и моем папе — искупление греха. И пусть он делал все это не только для меня, но и для себя, я все равно не могла считать это эгоизмом.
Как и планировали, мы приехали в центр Ульсана поздним вечером. Мне удалось переговорить с Ке Гваном, справиться о состоянии отца и даже зайти к нему ненадолго. Папа выглядел несколько лучше, чем утром в больнице, но был все так же слаб. Первым делом он спросил меня про Чонгука. Конечно, мама рассказала ему о том, почему операцию будет делать лучший кардиолог центра Ульсана. Как и мама, отец настороженно воспринял помощь моего начальника, но немного успокоился, когда я объяснила, что никакие личные отношения, кроме взаимоуважения, нас с начальником не связывают, и он поверил. Пообещав навестить папу на следующий день, я оставила его отдыхать.
Гостевая палата, в которую разместили маму, скорее напоминала гостиничный номер. Небольшая койка, благодаря яркому белью, совсем не выглядела, как больничная. Мягкий диван, два кресла и столик с чайными принадлежностями создавали что-то вроде небольшой гостиной. Мама уже спала, и я решила ее не будить. Чтобы она не волновалась, я оставила записку, где внаглую соврала, что остановилась в гостинице.
Все то время, что я была с родителями, мой дорогой начальник ждал меня в холле первого этажа, правда, не один. Компанию Чонгуку составляли двое крепких мужчин в черном. Как только я увидела всю эту компанию, по коже пробежал мороз. Чонгук заметил меня и сказал что-то своим бугаям, и те сразу ушли, бросив на меня какой-то странный взгляд.
— Все в порядке у родителей? — поинтересовался Чонгук, будто не замечая моего хмурого вида.
— Да, мы можем ехать.
— Насчет этого… У меня дела, так что поедешь без меня. Не беспокойся, тебя отвезут ребята, — он кивнул в сторону тех парней, и у меня сердце ушло в пятки от ужаса.
— Не стоит. Я… я могу добраться сама, — чуть ли не заикаясь, проговорила я.
— Уже поздно, а до метро идти прилично, так что не спорь, — настаивал Чонгук, подавая мне пальто.
— Спасибо, но я лучше прогуляюсь. Погода сейчас нормальная, на улице не темно, кругом фонари, — просовывая руки в рукава, тараторила я, стараясь убедить босса пустить меня одну.
— Дженни, мои ребята на первый взгляд не очень приятная компания, но они совершенно нестрашные. Тем более, тебя не тронут. У них приказ охранять тебя, как зеницу ока.
И я сдалась. Я уже поняла, что убедить в чем-то Чона практически невозможно. После всего, что было, и того, что произошло между нами, у меня не было оснований ему не доверять. Босс усадил меня в машину к незнакомцам, лишь кивнув на прощание.
До места мы добрались достаточно быстро. Один из мужчин вызвался проводить до квартиры. Он провел меня в подъезд, представил консьержке и вручил ключи от входной двери. Жилище Чонгука располагалось на пятнадцатом этаже новостройки одного из спальных районов столицы. Как ни странно, это не был элитный дом, и сам район не относился к числу дорогих. Квартира босса оказалась достаточно просторной. Две спальни и кухня-гостиная. Выбрав комнату поменьше, я закинула туда свои вещи и направилась на кухню. Судя по единственному заплесневелому кусочку колбасы, в этой квартире давно никто не жил. Чонгук не предупредил, когда вернется, но я решила встретить его горячим ужином.
Еще подъезжая к дому, я заметила круглосуточный «Седьмой континент». Не мой любимый магазин, но там точно можно было найти что-нибудь на ужин. Отлично выучив вкусы босса, я купила именно те продукты, которые он предпочитал. Еда готовилась до поздней ночи, и только к часу все было на столе. Чонгука все еще не было. Не хотелось идти спать, не дождавшись его. С кружкой горячего чая я переместилась в гостиную, но вскоре сон все же взял верх.
Меня разбудил звук поворачивающегося ключа в двери. Сперва я не поняла, где нахожусь, а когда сообразила, в гостиную ввалился Чонгук. Он не заметил меня и прошел прямиком к бару, по пути сбрасывая с себя обувь. Выпив залпом стакан воды, он повернулся ко мне и дернулся, испугавшись.
— Черт, Дженни! Ты что тут делаешь?
— Я хотела дождаться вас. То есть тебя…
— Не стоило, — раздраженно процедил он, стягивая с шеи галстук. Только сейчас я заметила, что Чонгук одет иначе, чем утром. На нем был строгий черный костюм и белоснежная рубашка, волосы зачесаны назад, а лицо гладко выбрито.
— На кухне ужин, я подумала, что ты голоден. Я запекла утку.
— Я уже поужинал, — холодно произнес он, — ты здесь не в качестве прислуги, так что не стоит мне готовить.
— У меня даже мыслей таких не было, я просто…
— И ты мне не жена и даже не любовница, чтобы дожидаться, когда вернусь. Я предложил тебе здесь жить, но это все. Нас обоих это ни к чему не обязывает.
— Конечно, — пытаясь не разрыдаться от невыносимой боли, отчеканила я.
— В таком случае, я в душ и спать. Ты тоже ложись. Уже поздно.
Чонгук прошел мимо меня в ванную, и я уловила запах алкоголя, сигарет и приторный аромат женских духов. Конечно, как я не поняла сразу? Он был с женщиной. А я, глупая, размечталась…
Утро наступило раньше, чем я бы хотела. После вчерашнего мне безумно не хотелось встречаться с боссом. Я не понимала его. Откуда такие перемены в настроении? Сейчас он ласковый, обходительный, а в следующий момент ни во что меня не ставит. Обидно и больно. К сожалению, отсиживаться в комнате я не могла, пришлось выйти.
Гостиная пустовала, а в комнату Чона дверь была закрыта. Судя по всему, мужчина еще не выходил. Я наспех приняла душ и прошла на кухню готовить завтрак. После вечерней «беседы» мне совершенно не хотелось ухаживать за Чонгуком, но все же я решила не оставлять его без еды. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила на кухонном столе наполовину съеденную утку и грязную посуду в мойке.
— Я дико устал, поэтому не убрал вчера, — с порога заявил босс, который, судя по его виду, только что проснулся.
— Ясно, — отрезала я и повернулась к плите, будто Чонгука не было рядом.
— Утка получилась на славу.
— Ага, — раздражало, что Чон вел себя так, будто ничего не произошло. Разговаривать с ним совершенно не хотелось, вот только босса это не останавливало.
— Что у нас на завтрак?
— На завтрак? — я окончательно разозлилась его наглости, — у меня будет яичница с ветчиной и овощной салат, а у вас… то есть, у тебя, то, что сам приготовишь. Я же не прислуга, не жена и даже не любовница!
— Обиделась?
— Чонгук, ты — мой начальник, я — твоя подчиненная, с чего мне обижаться?
— Я был груб вчера. Непозволительно груб, — виновато проговорил мужчина, усаживаясь за стол, — извини меня. Просто я никак не ожидал, что ты встретишь меня таким образом. Понимаешь? Я был не готов. Это напоминало… В общем, ты не обязана была готовить мне.
— И поэтому ты решил меня обидеть?
— Я разозлился, хотя не должен был. Черт… Простишь меня?
Чонгук выглядел таким виноватым, что мне стало его жаль. Остатки гордости твердили, что нельзя так просто прощать его поведение, нужно оставаться неприступной. В сердце болью отдавалось осознание того, что вчера после того, как обнимал меня, он был с другой женщиной. Но я не могла противостоять его дьявольскому очарованию.