31
— Папа?! Что с ним?
Несколько секунд до того, как мама ответила, казались мне вечностью. Руки похолодели от страха, а телефон вдруг резко показался тяжелым.
— У него случился сердечный приступ. Чана увезли на скорой. Дженни, ты должна приехать, потому что… Тебе нужно успеть.
— Я выезжаю.
— Хорошо, дочка, — мама разъединилась.
Я все еще стояла, крепко сжимая телефон, как вдруг на мои плечи опустились руки Чонгука. Конечно, он все слышал. Хотя это даже к лучшему, он в курсе, что мне надо уехать. Я повернулась к нему, чтобы отпроситься на несколько дней, но тут же оказалась в его объятьях. Это было неожиданно, но так необходимо. Я крепко обхватила его талию и уткнулась носом в широкую грудь любимого мужчины.
— Сейчас прикажу Юнги, и поедем в Пусан. Иди, собирайся.
— Спасибо, — я отстранилась от босса, неприлично вытирая шмыгающий нос рукавом кофты, а потом поспешила наверх.
Мне не потребовалось много времени на сборы — только переодеться и закинуть в сумку все самое необходимое. В гостиной уже ждали Соён, Наён и Юнги. Женщины сунули мне в руки контейнер с едой, ведь поужинать я так и не успела. Соён крепко обняла и уверила, что с папой все будет в порядке, а Наён перекрестила меня и обещала молиться за наше здравие. Было обидно, что Чонгук не вышел попрощаться, но сейчас было главное не это.
— Юнги, идем! Нужно еще машину прогреть.
— Босс уже выкатил ее из гаража.
— Вот как?
Выйдя на улицу, мы увидели Чонгука, прислонившегося к заведенному БМВ, кажется, тому самому, из которого он выходил с автоматом в день, когда я увидела его впервые.
— Прыгай, — Чон открыл мне заднюю дверь и кивком указал внутрь салона.
— Спасибо, Чонгук. Мне очень приятно…
— Не время для бесед, няня Дженни, — одернул меня мужчина, — пора ехать.
Было обидно, что Чонгук так и не дал мне договорить. Но ведь он прав, лишнего времени у меня нет. Я повернулась, чтобы попрощаться с начальником, но в этот момент он сам уселся рядом.
— Вы что? Тоже едете? — недоверчиво уточнила я.
— Конечно. Дело серьезное. Может понадобиться моя помощь.
— Спасибо вам…
— Кончай меня благодарить. Ты тоже немало сделала для меня в эти месяцы.
До Пусана мы ехали молча. Я была погружена в собственные неутешительные мысли, снедаемая страхом за отца; Чонгук не решался меня тревожить; Юнги сосредоточено вел автомобиль. Только подъезжая к больнице, адрес которой скинула через СМС мама, босс вдруг нарушил молчание:
— Сейчас мы узнаем, как твой отец и можно ли его транспортировать, — серьезно сказал он и в первый раз за всю дорогу посмотрел в мою сторону.
— Транспортировать? Куда? — удивилась я.
— У меня есть хороший знакомый врач, он работает в кардиологическом центре Ульсана. Слышала о таком?
— Конечно, это же крупнейший центр страны.
— Там ему помогут, но главное, чтобы состояние было стабильным, — он взял меня за руку и переплел наши пальцы. Я чувствовала его поддержку, в тот момент это было жизненно необходимо.
Наш внедорожник остановился у главного входа Пусанской больницы, казавшейся пустой в такое позднее время. Не дожидаясь босса, я выпрыгнула из машины и поспешила внутрь, но двери оказались заперты. Не соображая, что делаю, я стала с силой их трясти.
— Дженни, закрыто, — подошел ко мне Чонгук и за руку оттащил от входа, — в это время, скорее всего, открыт только задний вход. Ты знаешь, где он?
— Да откуда?
— Ладно. Сейчас решим.
Чон попросил Юнги разузнать, как нам попасть в больницу, а сам остался со мной на крыльце. Запыхавшийся водитель вернулся довольно быстро. Ему удалось найти второй вход, через который впускали в ночное время, и даже разузнать, в какой палате отец. На нужный этаж пришлось подниматься по лестнице, но ни меня, ни Чона это не смутило. Мы вбежали в длинный коридор, и хотя шуметь было нельзя, я со всех ног помчалась к маме, одиноко застывшей посреди коридора.
— Как он? — только и смогла я произнести, схватив маму за плечи, слишком сильно, так что она чуть поморщилась.
— Плохо, милая. Все произошло так внезапно. С ним врачи, а мне ничего не говорят, — всхлипнула мама, а потом перевела взгляд мне за спину и нахмурилась.
— Добрый вечер! — поздоровался Чон.
— Мама, это Чонгук — мой начальник. Он привез меня сюда, — представила я мужчину, — а это моя мама Пак Чеён.
— Вы лично привезли мою дочь? — вскинула брови мама, и ее тон мне совсем не понравился, — я думала, у вас есть водитель.
— Есть, он нас и привез, а я решил сопроводить Дженни, — ответил босс, явно не ожидавший такой холодности с ее стороны.
— Вы всех своих работников так сопровождаете? — недовольно спросила она.
— Мама!
Мне было жутко стыдно перед Чонгуком за собственную мать, которая даже в такой момент находила, к чему придраться. К счастью, мой начальник решил проигнорировать выпад и удалился под предлогом того, что ему нужно уладить что-то в регистратуре. Стоило Чонгуку нас оставить, как мама тут же накинулась на меня с упреками. Стало очевидно, что я совершила огромную ошибку, согласившись на компанию босса. Моей матери мужчина совершенно не понравился.
Причины сердечного приступа могут быть разными. К сожалению, не всегда его можно предугадать. Здоровый с виду человек в один момент может стать жертвой инфаркта. Так случилось и с моим отцом. Он никогда не отличался отменным здоровьем, но и на сердце не жаловался.
Как рассказала мама, в тот день папа задержался на работе. Что-то не ладилось с проектом, да еще повздорил с начальником. Вернувшись, он сразу прошел на кухню и налил себе рюмку брусничной настойки, но выпить ее так и не успел. Мама прибежала на звон бьющегося стекла и увидела, как папа, держась за сердце и ловя ртом воздух, с трудом стоит на ногах. Она вызвала скорую, и отца забрали в больницу.
До шести утра нам с мамой ничего не могли сказать. В больнице были только дежурные врачи, а они не разменивались на общение с родными пациентов. Нам только сообщили, что состояние папы в норме, но визиты к нему запрещены до позднего утра. Так мы и остались вдвоем в пустом больничном коридоре. Чонгук уехал почти сразу, как мы оказались в больнице. Он оставил нас с матерью, понимая, что его присутствие в данный момент только тяготит, и я была признательна ему за это.
Мама, измученная тревожным ожиданием, дремала у меня на плече, поэтому я первая услышала шаркающие шаги в другом конце коридора. Это был пожилой мужчина в белом халате и с небольшим чемоданчиком в руках — самый настоящий доктор Айболит. Поравнявшись с нами, он вежливо кивнул и присел рядом.
— Вы Дженни, как я понимаю? — негромко поинтересовался он.
— Да.
— Меня зовут Ке Гван, я кардиолог. Меня привез Чонгук, чтобы я помог вашему отцу. Сейчас его перевозить нельзя, поэтому я тут. Как только его состояние стабилизируется, мы отправим его в центр Ульсана.
— Спасибо вам, — лишь смогла промямлить я. Теперь мне стало ясно, почему Чон так сразу уехал из больницы.
— Я зайду в палату и проверю Бан Чана, — мягко улыбнулся доктор.
Когда мужчина ушел, я разбудила маму и все ей рассказала. Сначала она обрадовалась такому положению дел, но потом вдруг посуровела.
— Скажи-ка мне, милая, с чего твой начальник так к тебе добр?
— Мама! — процедила я, — ты даже его не знаешь, а считаешь, что у него есть какие-то намерения?
— Я не вчера родилась, Дженни! Подобную помощь мужчины просто так не оказывают. Ты с ним спишь?
— Что?! Нет! У меня ничего нет с Чонгуком…
— Вот именно, с Чонгуком! Ты даже зовешь его по имени!
— У нас так принято. Не только я зову его Чонгуком, но и Соён, Юнги, Наён. А то, что он мне помогает — благодарность за то, что я делала для него. Мама, он не просто мой начальник, но и друг. У него сложные отношения с дочерью и бывшей женой, на фоне этих проблем мы и сошлись.
— Кому ты врешь?! — недовольно покачала головой мама и демонстративно отвернулась, — благодарность. Ха! Это так теперь называется? И вообще, с какой стати ты лезешь к своему начальнику помогать с проблемами?
— Это просто человечность. К тому же, я привязалась к девочке, а она переживает из-за родителей.
— Посмотрите на нее! К девочке она привязалась! Дженни! — мама вновь повернулась ко мне, и от ее взгляда захотелось куда-нибудь спрятаться, — тебе впору самой детей рожать, а не с чужими таскаться! И вообще, что это за работа такая? Нянька! И это с твоей-то специальностью. Ты историк. Могла бы заниматься научной деятельностью, преподавать в университете, ездить по странам, изучая культуры.
— Я занимаюсь тем, что мне нравится!
— Подтираешь чужие сопли?
— Перестань и не говори так о Миён. Она чудесный ребенок, я всем сердцем ее полюбила, и она привязалась ко мне.
— Но эта Миён тебе никто!
— Я не желаю с тобой обсуждать свою работу. Папа болен, как ты можешь сейчас думать о чем-то постороннем?
— Просто я твоя мать и в любой ситуации думаю о тебе.
На мое счастье, в этот момент из палаты вышел доктор. Ке Гван подошел к нам, представился моей матери и сообщил, что мы можем ненадолго зайти к отцу. Его состояние он оценил как стабильное, а значит, можно заниматься переводом в центр Ульсана. Доктор чуть замялся, не решаясь продолжить, но потом все же сказал, что в Сеуле папе предстоит операция по шунтированию. Конечно же, Ке Гван просил нас не волноваться, уверяя, что в его центре лучшие врачи, но это не могло успокоить. Мама слушала его с непроницаемым лицом и молчала.
В палате стоял полумрак. За окном еще было темно, и только слабый ночничок освещал бледное папино лицо. Он был в сознании и, как только нас увидел, попросил подойти поближе. Мы с мамой придвинули стульчики и сели у его койки. От папиной беспомощности щемило сердце, он протянул руку, и я крепко сжала его ладонь.
— Дженни, ну как ты? — по-доброму улыбаясь, поинтересовался он.
— Все хорошо, папа, только ты вот напугал.
— Я и сам испугался.
— Ничего, скоро поправишься. Сегодня тебе перевезут в центр Ульсана, там сделают операцию и все будет хорошо. Сердце заработает, как надо.
— А ты, Чеён, что молчишь? И тебя я напугал? — обратился он к маме, и та не сдержала слез.
— Конечно, напугал! Ты же беречь себя должен, а не гробить. А твоя работа…
— Мама, — одернула я ее, — не сейчас. Со всем разберемся позже. Сейчас главное — папочка!
Я пересела на край койки и опустилась рядом с папой. В детстве вот так мы смотрели мультики, только вместо больничной койки был диван в гостиной. Папа растягивался на нем, а я устраивалась рядом полулежа. Отец прикрыл глаза и стал засыпать, а я просто была рядом и чувствовала его тепло. Так и задремала.
— Вам пора, — разбудил меня Ке Гван, и мы с мамой вышли из палаты, кинув последний взгляд на папу, который уже крепко спал.
В коридоре также было пусто. Обессиленные, мы опустились на лавочку. После встречи с отцом мама выглядела еще более подавленной. Как бы ни старалась держаться, сейчас у нее кончились силы. Мама крепко обняла меня, и я почувствовала ее тревогу, переживания, боль. Видимо, только общее несчастье смогло нас сблизить, пусть и ненадолго.
Мы уже собирались спускаться к регистратуре, как в дальнем конце коридора я увидела знакомую фигуру. Чонгук своим размашистым шагом шел к нам. Я почувствовала, как напряглась мама, и про себя испугалась, как бы она не нагрубила моему начальнику.
— Доброе утро. Вы совсем не спали? — учтиво поинтересовался Чонгук, переводя взгляд с мамы на меня, — вы устали.
— Мама немного подремала, а я не смогла уснуть, — грустно улыбнулась я в ответ.
На самом деле Чонгук выглядел не лучше: еще бледнее, чем обычно, с темными кругами под глазами и заметной щетиной. Он, конечно, тоже не спал.
— Давайте отвезу вас домой, — предложил начальник, — что касается Ке Гвана, то я обо всем договорился: его перевезут в Сеул после обеда.
— Спасибо, Чонгук.
Не было слов, которыми бы я могла передать всю благодарность к этому человеку. От нахлынувших чувств на глаза навернулись слезы. Когда одна соскочила на щеку, босс по неосторожности стер ее ладонью. Этот жест, не значащий ничего, кроме дружеской заботы, моя мать, конечно, истолковала совсем иначе.
— Мы не нуждаемся в вашей заботе, молодой человек, — со злостью заявила она, протискиваясь между нами, — мы сами в состоянии позаботиться о здоровье нашего отца.
— Что такое ты говоришь, мама?!
— Это у тебя я должна спрашивать, что ты творишь? Как не стыдно, Дженни! Не этому я тебя учила! Где твоя гордость? Готова принимать подачки от богатого начальника?
— Мама, речь идет о жизни папы! Твоего мужа! Не собираюсь обсуждать это сейчас, но мы не откажемся от помощи Чонгука.
— Пак Чеён, не знаю, что именно вас смутило в моем предложении. Уверяю вас, что действую без задней мысли. Дженни не просто замечательный сотрудник, она чуткая и понимающая женщина. Она много сделала для моей дочери, и это лишь малость, которой я могу отплатить, — голос Чонгука был таким спокойным, словно его совсем не задели слова моей матери.
— Послушайте меня, я не вчера родилась и прекрасно понимаю, что ничего не происходит просто так. А в эту мифическую благодарность я не верю. Моя дочь сказала, что не спит с вами, но я уверена, что это дело времени и вы не оставите своих попыток…
— Мама! — не выдержав, я перешла на крик, но иначе ее было не заткнуть.
Сгорая со стыда, я бросилась по коридору к выходу. Как мне теперь посмотреть в глаза Чона? Что он подумает? На мать же я была безумно зла. Как она может отказываться от помощи, когда жизнь папы висит на волоске?
Я выбежала из больницы на морозную улицу. Недалеко стояла машина Чонгука. Юнги просигналил, но я была не в состоянии разговаривать с ним и поспешила скрыться в другой стороне. Мне просто требовалось спрятаться, укрыться, на время перестать существовать…
Светало. Я пробиралась через сугробы к дальнему выходу с территории больницы. Как оказалась здесь, уже не помнила. Несколько раз мне звонила мама, но я отключила мобильный. Ее голос слышать не могла. Сапоги напрочь промокли, руки заледенели, а горло сковало от морозного воздуха. Еще немного, и я бы оказалась за оградой, но чьи-то сильные руки схватили меня за талию. Я не слышала, как он приближался, не видела его лица, но точно знала, что это был Чон. Он тащил меня обратно к зданию больницы, словно мешок с картошкой. На широкой асфальтированной дороге уже стоял БМВ, готовый принять нас в свой теплый салон. Юнги открыл дверь, а Чонгук довольно грубо впихнул меня внутрь.
— Понимаю, почему ты так взбесилась. И состояние твое понимаю, — заговорил босс спокойно, будто рассказывал мне о том, как прошел его день.
— Мне стыдно за то, что наговорила мама. Она все неправильно трактует.
— Да, это так, но сейчас речь не об этом. Бан Чану требуется шунтирование, его прекрасно сделают в центре Ульсана, но для перевода требуется согласие родных. Твоя мать отказалась подписать бумаги на перевод.
— Как?!
— Не волнуйся, перевод состоится, но нужно твое согласие.
— Я согласна, конечно, я согласна! — вцепившись в запястье Чона так, будто он сейчас может передумать, срываясь на крик, затараторила я.
— Тогда подпиши бумаги, — он ловко вырвал руку из моей хватки, взял у Юнги какие-то распечатки и протянул мне. Бегло прочтя документы, я их подписала и вернула Чону, — Юнги, отнеси документы Хосоку, пусть всем займутся, а мы поедем позавтракаем.
— Хорошо, босс, — кивнул Юнги и вышел из машины.
— Перебирайся вперед, поедем позавтракаем. Впереди долгий день.
Чон отвез меня в Макдоналдс. Откровенно говоря, я была удивлена таким выбором босса, но ничего не сказала. Со вчерашнего дня я ничего не ела, контейнер с ужином, который передали мне кухарки, так и остался нетронутым. Сейчас я чувствовала жуткий голод. А когда мы вошли в кафе и я увидела глаза Чона, поняла, что и он готов съесть целого быка…
— Сто лет не ел эту дрянь, — пробормотал Чонгук, пережевывая огромный макмаффин.
— Не думала, что вы вообще можете тут питаться.
— Только в редких случаях, но я не знал других мест в Пусане, где можно поесть без вреда для здоровья.
— Могли бы спросить у меня, а что до вреда здоровью, то тут его больше.
— Не придирайся к словам, лучше уминай свой омлет.
— Чонгук… — серьезно обратилась я, наконец решившись заговорить с ним о том, что мучило.
— Что?
— О том, что сказала мама… Она все неправильно трактовала. Из-за этого и ее отказ от вашей помощи.
— Дженни, ты — замечательный человек, но твоя мама… Она женщина своеобразная, у нее сложный характер, свои взгляды на жизнь. Пак Чеён принимает только свое мнение, считая его правильным. Ради этого готова на многое, как тогда с выдуманной беременностью. Но это все она, ты же не твоя мать. Я ценю именно тебя, — он старательно подбирал слова, чтобы меня не обидеть, но суть была ясна и без того.
— Спасибо.
— Мне кажется, что за эти два дня ты меня столько раз благодарила, сколько этого не делал никто за всю жизнь, — рассмеялся он.
Чонгук пусть и немного, но взбодрил меня. Мы решили сменить тему и говорили о Миён, Наён и Ким Намджуне, Соён, Феликсе, а потом речь зашла о Чимине.
— Ты хорошо с ним подружилась. Это здорово, — довольно сказал босс, приступая ко второй порции завтрака.
Чонгук не заметил, как порозовели мои щеки, как я опустила взгляд в бумажный стаканчик, делая вид, что рассматриваю остатки латте. Его слова как-то странно отозвались во мне, напоминая о чувстве стыда, что я в себе глушила. Перед глазами встала картина той ночи, вновь я слышала сказанные нами слова:
Его нежный шепот: «Пока, Дженн… Теперь я с тобой попрощался».
Мое искреннее волнение: «Береги себя, ладно»?
Он обрадовался моему вопросу, довольно смотрел мне в глаза, а я мечтала спрятаться от его взгляда. Как дурочка, разглядывала пуговицы на его рубашке. Он не понял моих чувств, игриво уточняя, буду ли я за него волноваться. А что я могла ответить на это? Я сказала правду: «Конечно, я бы не хотела, чтобы с тобой что-нибудь случилось». Вот только не добавила, что он дорог мне, как друг. Не больше.
— Приятно, что мой друг хорошо общается с тобой. Вас обоих я по-особому ценю, — продолжил Чон, не видя, как мне нехорошо от подобного разговора.
— Да. Мы поладили. Он проводил много времени с Миён, поэтому мы стали общаться, — сказала я, стараясь все так же спрятать от босса глаза, боясь, что в них он прочитает слишком много.
— Чимин любит принцессу. Было время, когда он не подпускал к себе никого, кроме меня, а малышка смогла его приободрить.
— У него что-то случилось?
— У него была любимая, они даже собирались пожениться. Планировали все за год. Шикарное должно было быть торжество… — Чонгук нахмурился и замолчал, не решаясь продолжить, но все же взял себя в руки, — за неделю до свадьбы его невеста разбилась на машине. Юци была отличной девчонкой и Чимина любила. В тот вечер она ехала домой от сестры, а навстречу несся внедорожник, за рулем которого был богатый пьяненький урод. Выродок местных олигархов. Он вылетел на встречку.
— Какой ужас… — я прикрыла рот ладонью, мое живое воображение быстро нарисовало перед глазами картину произошедшего.
— Юци погибла еще до приезда скорой, а этот гад отделался парой царапин. Уже после того, как все произошло, мы узнали, что она ждала ребенка.
— Его посадили?
— Получил три года условно.
— И все?! — лишний раз я убедилась в том, что наше правосудие далеко от идеала. Деньги и власть решают все, оставляя виновных безнаказанными.
— Нет, — сухо сказал Чон, — он понес наказание. То, которое выбрали мы.
И как я не поняла сразу, что подобного Чон не оставит. Все очевидно. Я даже думать не хотела, что стало с тем человеком. Однако страшнее всего было другое: я не почувствовала к этому парню жалости! Всю жизнь твердила себе, что нужно уметь прощать, не мстить, не переходить черту. А тут мне прямо сообщили об убийстве, но я осталась равнодушной. Даже не так! Внутри меня все кричало, что этот тип получил по заслугам. Стыдно за себя, но ничего не могла поделать. Я отвернулась к окну, пытаясь усмирить ураган в душе.
— Осуждаешь? — строго спросил он.
— Нет, — зло ответила я и решилась посмотреть ему в глаза, — не осуждаю. Более того, считаю, что это справедливо.
— Что тогда? Почему такая реакция?
Он видел, он все понял, от него ничего не скроешь. Черт.
— А вы не понимаете? Для вас нормально вершить правосудие своими руками, а для меня нет!
— Дело в том, Дженни, что мир далек от розовых грез. Здесь есть смерть, жестокость, лицемерие, продажность, проституция, наркомания, педофилия, терроризм. Хорошо рассуждать о морали, принципах, сочувствии, когда сидишь в своем теплом доме, а не где-нибудь под мостом; ешь то, что купила в магазине на честно заработанные деньги, а не вырываешь кусок хлеба из глотки такого же голодного, как ты. Такова жизнь, моя милая. Кем бы ты ни была, везде рядом с тобой будет это дерьмо, только ты можешь его не видеть, а можешь взять лопату и начать разгребать.
— Я не живу в мире розовых грез! — разозлилась я, — просто не хочу ожесточаться. Слишком много зла вокруг. Если все начнут вершить правосудие, то что будет? Человечество и так погрязло в жестокости.
— Поверь, я тоже не хочу, чтобы ты ожесточилась, — уже более мягко проговорил босс и криво улыбнулся, — ты мне напоминаешь цветок из оранжереи, который нужно оберегать от сурового внешнего мира. Ты слишком добрая, открытая… Хм. Но именно это делает тебя уязвимой. Всего хорошо в меру.
— Что вы хотите этим сказать? — вся злость мигом прошла, и я растаяла, слушая тягучий, словно рассказывающий сказку, голос Чонгука.
— Тебе нужно уметь быть жесткой, когда это требуется. Не всегда следует прощать. Порой стоит брать правосудие в свои руки. Если бы мы с Чимином не наказали этого ублюдка, он бы разрушил еще не одну жизнь.
— Не представляю, как Чимин перенес это, — я решила увести тему в другое русло, желая прекратить спор с Чонгуком, чувствуя отчего-то себя такой уязвимой в этот момент.
— Ему было чертовски тяжело. Во многом ,поэтому он решил заняться тем, что делает сейчас.
— Так до гибели Юци он на вас не работал?
— Работал, но… Скажем так, выполнял несколько иные обязанности. Здесь, в Сеуле. Когда это случилось, Чимин несколько недель никого не хотел видеть. Потом постепенно стал подпускать меня. Принцесса тогда была совсем крохой. Не знаю, что меня дернуло принести ему ребенка, но в тот момент его как подменили. Он очень привязался к Миён, Джой даже ссорилась со мной из-за этого, считала ненормальной такую привязанность к нашему ребенку.
— Я видела, как Чимин общается с Миён. Там нет ничего ненормального, — вступилась я за мужчину, которому до глубины души сострадала.
— Знаю. Думаю, тот факт, что он мог стать отцом, так сильно повлиял на него. Все нерастраченные отцовские чувства он отдал моей дочери.
— Теперь понятно, почему он так ее любит. И она его.
— Да, он бывает в Сеуле короткими наездами, но принцесса всегда запоминает его визиты.
— Значит, эту работу с разъездами Чимин выбрал, чтобы забыть о своем горе?
— Да, так он отключается, — Чон собрал со стола посуду от завтрака и составил на поднос, который тут же сам отнес к урне, — пойдем. Нужно в больницу.
— Конечно.
Мы вышли на улицу моего родного города. Уже рассвело, и было не так холодно, как ранним утром. Небо было по-весеннему ясным, и только сейчас я вспомнила, что уже март. Вдохнув полной грудью, я последовала за начальником в его машину. Чон сосредоточился на дороге, а я все никак не могла отойти от разговора о Чимине.
— Теперь я понимаю, почему Чимин мало с кем общался. Соён говорила, что он нелюдим.
— Да. Он боится привязанности, — вздохнул Чон, — особенно осторожен в общении с женщинами, к тому же, все еще любит Юци. За четыре года мой друг ни разу не встречался с женщиной. Не думаю, что чувства к Юци когда-нибудь пройдут. Правда, он и по-дружески не общался с женщинами, поэтому когда я увидел, что Чимин так тепло относится к тебе, то даже не поверил. Скажу честно, я этому очень рад. Думаю, он так отнесся к тебе из-за Миён, когда узнал, как ты заботишься о принцессе. К тому же, я ему хвалил тебя.
— Наверно, — проговорила я и отвернулась к окну.
Возможно, Чонгук в чем-то прав и такая дружелюбность ко мне Чимина была вызвана моими отношениями с Миён. Вот только сейчас его симпатия этим не ограничивалась. Если раньше я могла допустить мысль, что тот поцелуй был всего лишь игрой, то теперь стало ясно, что для Чимина все куда серьезнее. Неужели он начал оттаивать? И что теперь? Ведь он вернется! Обязательно вернется! Надеюсь, что вернется…
Отношения с матерью в жизни каждой девочки играют особую роль. Мама — самый близкий и дорогой человек, кому, как не ей, можно доверить свои тайны, поделиться радостью и переживаниями. Жаль, что не всем везет на такие отношения. Я любила свою маму и знала, что являюсь главным человеком в ее жизни, но мы никогда не были близки. У нас не получалось дружить, как это было у других девочек. И это очень обидно.
После утренней ссоры мне помог успокоиться Чонгук. Он отвлек меня разговором о Чимине. Когда я узнала историю этого мужчины, обида на маму показалась вовсе мелочью. Только на подъезде к больнице я вспомнила, что отключила телефон. Конечно, я была уверена, что, случись что-нибудь с папой, Чонгуку бы сообщили, но вот вестей от мамы я не могла получить. Я судорожно отыскала в сумке мобильник и, как только его включила, посыпались десятки сообщений о пропущенных вызовах от мамы, а после несколько СМС:
МАМА: «Дженни! Куда ты убежала? Где ты?»
МАМА: «Дочка, где ты? Я у палаты отца. Возвращайся. Давай не будем ссориться»
МАМА: «Милая, почему не отвечаешь? Я волнуюсь!»
МАМА: «Дженни, все в порядке? Пожалуйста, позвони!»
МАМА: «Я не могу бросить отца одного и побежать тебя искать. Я переживаю. Где ты, дочка?»
Стало безумно стыдно. Пусть мы обе погорячились, но было слишком жестоко с моей стороны заставлять маму волноваться за меня в то время, когда отец лежит в больнице. Ехать оставалось недолго, и я решила не перезванивать, а объясниться при встрече. Чонгук молча нажал на газ, когда я попросила его прибавить скорости.
Мама, как и прежде, сидела под палатой отца. При виде ее мне стало так стыдно за то, что оставила мамочку совсем одну. Пусть она была неправа и необоснованно нагрубила Чонгуку, все же нельзя было ее бросать. Едва меня заметив, она тяжело поднялась с лавочки и медленно пошла навстречу. Как ни крути, а у детей и родителей есть некая сакральная связь, позволяющая общаться без слов. Так и мы с мамой поняли, что нужно делать и, не сговариваясь, крепко обнялись.
— Милая, я так волновалась, — поглаживая теплой ладонью мою щеку, сказала моя суровая родительница.
— Прости, что так пропала. Я не хотела тебя пугать, просто отключила телефон и совсем забыла об этом.
— Мне сообщили о переводе отца, и что ты подписала документы, — уже серьезно заговорила она, а у меня в душе снова что-то надорвалось от понимания, что вновь наш хрупкий мир вот-вот рухнет.
— Так будет лучше. Папе нужна операция…
— Я знаю-знаю. Согласна, я тоже согласна.
— Правда?
— Я люблю Чана. Сейчас речь о его жизни.
— Рада, что ты понимаешь это.
— Дженн, только из-за всей серьезности ситуации мы принимаем эту помощь. Я не хочу, чтобы впредь твой начальник «так дорого» о тебе заботился, — нравоучительно проговорила женщина.
— Я же объяснила тебе, это не более, чем помощь, — устало выдохнула я и опустилась на скамейку.
— Давай не будем сейчас это обсуждать. Хватит ссор.
— Согласна. Сейчас, как никогда, мы должны быть вместе и поддерживать друг друга.
— Где твой начальник?
— Он остался у регистратуры. Занимается организацией машины для отца. Пойдем вниз, нужно быть в курсе дел.
— Хорошо, — мама обняла меня, и так, прижавшись друг к другу, мы направились вниз.
Стоило нам оказаться на первом этаже, как я сразу же заметила Чона. Начальник стоял с Ке Гваном и тремя другими врачами, возвышаясь над ними почти на голову. Они что-то оживленно обсуждали, пока не заметили нас. Чонгук махнул рукой, чтобы мы поторопились, и мама сама потянула меня в их сторону.