23
Заперевшись в спальне на замок, я решила не раскладывать свои вещи. Кто знает, что ждет меня дальше? Вдруг мне придется впопыхах бежать из этого дома? Слова Сокджина о том, что Чон отдал приказ защищать меня, никак не успокоили.
Был поздний вечер, а Чонгука все не было. Постепенно мое беспокойство по поводу неприятных соседей сменилось другим. Как ни парадоксально, я переживала за своего босса. В голове вертелись его слова: «либо я, либо меня». Только сейчас я осознала, что безумно боюсь потерять этого монстра. А может быть, он не такое уж чудовище? Чонгук мог быть любящим отцом, заботливым сыном и прекрасным начальником. Никто из его окружения ни разу не отзывался о нем плохо. Я сама не просто приняла его с той темной стороной его личности, но и смогла им увлечься. Где же он сейчас? Что с ним?
Стрелки часов медленно плыли по циферблату. Гостиная, которая совсем недавно была наполнена смехом моих соседей и их нецензурной бранью, опустела. Все отправились спать, только я не могла сомкнуть глаз, чувствуя, как беспокойство за Чонгука перерастает в страх за его жизнь. Заварив себе гнусный пакетированный чай, я уселась на диване в гостиной. Вскоре из мужской спальни донесся раскатистый храп. Больше ничто не нарушало тишину ночи. Лишь в пятом часу утра я услышала шум подъезжающей машины и, недолго думая, рванула на улицу.
Я узнала автомобиль Чона. Черный гелендваген подъехал к дому, дверь со стороны водителя открылась, и мой босс вышел на улицу. Он сразу заметил меня. Не сводя глаз, мы стояли друг напротив друга. Мужчина выглядел уставшим, его бровь была рассечена, а на губе виднелась запекшаяся кровь.
— Все нормально? — тихо спросила я, подходя к Чонгуку.
— Жив, — только и ответил он.
Легко, кончиками пальцев я провела по его брови, Чонгук внимательно наблюдал за моими действиями. Его взгляд был изучающим и немного удивленным. Казалось, он видел меня впервые. Мои пальчики только коснулись его разбитой губы, как мужчина перехватил мою руку.
— Нужно обработать раны, — с трудом произнесла я.
— Царапины. Заживет. Сейчас есть более важные дела, — он отстранился и опустил руку, — где парни?
— Спят.
— Иди в дом и разбуди их.
Послушно кивнув, я пошла будить соседей. Не хотелось этого делать, но рядом с Чонгуком я их не боялась. Вновь я противоречила самой себе. Еще несколько часов назад считала, что он хочет меня убить, а сейчас чувствовала себя в безопасности с ним рядом.
Мужчины проснулись сразу же, как только я вошла к ним. Это было так удивительно — крепкий сон, и вдруг такое легкое пробуждение. Я подумала, что это — годы тренировок. Вот только странно, что звук подъезжающей машины они упустили.
В полумраке гостиной на диване расположился Ёнхи. Он, не стесняясь, затягивался сигаретой. Над ним возвышался Чонгук, который держал в руках какой-то большой тюк.
— Включи свет, — прохрипел Ёнхо и кивнул мне на выключатель.
Я молча прошла вдоль комнаты и щелкнула выключателем. Как только в помещении зажегся яркий свет, раздался громкий детский плач. Я резко повернулась к Чону и только сейчас поняла, что у него в руках ребенок.
— Это и есть твоя работа, — босс подошел ко мне и протянул завернутого в одеяло младенца, — держи его.
— Кто это? — принимая ребенка из рук мужчины, взволнованно спросила я. Сердце часто забилось, когда я посмотрела в черные, как уголь, детские глазки.
— Пойдем к тебе, я все расскажу, — Чон опустил руку мне на талию и повел в спальню.
Первым делом я опустила малыша на кровать и развернула одеяло. Это был мальчик, совсем еще кроха, не больше пяти месяцев от роду. От его подгузника уже попахивало.
— Кто это? — не отрывая взгляда от ребенка, спросила я.
— Твоя задача — присмотреть за ним. Все необходимое подвезут утром, пока обходись тем, что есть, — Чонгук провел рукой по животику малыша.
— Но у меня ничего нет. Питание, подгузники, пеленки… — начала перечислять я, судорожно соображая, что нужно для ухода за ребенком.
— Он не принц, чтобы вокруг него прыгать, — грубо одернул меня босс, — просто следи, чтобы с ребенком все было хорошо.
— Где его родители?
— Не твое дело, — огрызнулся Чон и шумно выдохнул, — Дженни, позаботься о ребенке, но не смей к нему привязываться. Помни, он с тобой только на несколько дней, потом его заберут, и ты его больше не увидишь.
Множество вопросов сразу возникли в моей голове. Чей это ребенок? Как он попал к Чонгуку? Почему он раздет? Что будет с ним дальше? Но я знала, что босс не ответит. Спросила только, как зовут малыша.
— Его никак не зовут. Можешь дать ему любое имя, — Чонгук развернулся и вышел, оставляя меня наедине с чужим ребенком.
Нужно было сменить грязный подгузник и искупать мальчика. У меня никогда не было опыта общения с такими малышами, но я решила полагаться на сердце и материнское чутье. В доме было холодно, поэтому оставлять ребенка раздетым было нельзя. Найдя среди своих вещей теплую толстовку и вооружившись своим гелем для душа, я направилась в ванну.
Стоило мне появиться в гостиной, как мы с малышом тут же стали центром внимания расположившихся на диване и креслах мужчин. Сложно было не заметить, с каким отвращением они смотрели на ребенка. Оставаясь невозмутимой, я прошла в ванную. За мной кто-то пошел, я не сомневалась, что это был Чонгук.
— Что ты с ним собираешься делать?
— Его нужно искупать, переодеть и уложить спать. А еще думаю, что он голоден, — сухо ответила я, стараясь держать в себе гнев на босса и его приспешников. У меня не было сомнений, что малыша похитили, — я не знаю, чей это ребенок, но догадываюсь!
— Я запрещаю тебе об этом думать, — в тон мне ответил Чонгук.
— Вы же отец! У вас самого есть маленький ребенок! Подумайте о его родителях! Они же сходят с ума без своего сына!
— С тобой он в хороших руках, так что ему повезло, — усмехнулся босс, — что нужно? Одежда, питание, подгузники?
— Еще детская ванночка, не могу же купать его в этой отвратительной мойке, — я кивнула на глубокую медную раковину, которую наполняла водой, — полотенца, детские шампуни, присыпку, крем…
— Ты не поняла меня?! Никаких излишеств, я привезу только самое необходимое, — он развернулся, чтобы уйти, но остановился, — и вот еще, не свети ребенком при моих ребятах. Не раздражай их. И сама держись от них подальше.
— Если не хотите, чтобы я была с ними, то зачем они тут? Я справлюсь и сама.
— Мои приказы не обсуждаются, ясно?! — крик Чонгук напугал ребенка, и тот заплакал сильнее, — успокой его скорее. Так будет лучше для вас обоих!
Он развернулся и ушел, сильно хлопнув дверью. А мне дико захотелось разрыдаться от его грубости, жалости к ребенку, отвращению к мужчинам, с которыми теперь жила. Но я сдержалась. Теперь слезы — непозволительная роскошь, ведь на мои плечи легла забота о маленьком.
Искупав ребенка, я причесала своей щеткой его каштановые кудряшки, закутала в свою толстовку и понесла в свою комнату. К счастью, мы никого не встретили по пути. Чонгук и Ёнхо уехали, а Бекхён, Дио и Сокджин были у себя. В моей спальне не было ничего, что могло бы стать детской кроваткой, поэтому я уложила малыша рядом с собой. Он, наконец, успокоился, и мы уснули.
— Дженни, открой!
Тяжелый стук в дверь разбудил и меня, и ребенка. На часах было девять. Взяв малыша на руки, чтобы немного успокоить, я пошла открывать. Ёнхо с двумя огромными коробками практически отодвинул меня в сторону и прошел в комнату.
— Его еда на кухне, шампуни и подобная лабуда тоже там, — пробасил мужчина, — тут одежда, подгузники, пеленки и кроватка. Ее соберут ребята.
— Спасибо, — улыбнулась я, укачивая ребенка.
— Да, вот еще, — Ёнхо протянул мне конверт.
— Что это?
— Небольшая премия, — усмехнулся он, и выражение его лица мне совершенно не понравилось, — это тебе как бонус за то, что ты лишний раз его не покормишь. Знаешь, никто не расстроится, если этот выродок день пролежит один в комнате. Даже если случайно ошпарится или ударится, никто тебе и слова не скажет.
— Ты предлагаешь мне деньги за то, чтобы я издевалась над ребенком?! — мои щеки обожгло гневом, — ты этого хочешь?
— Он не ребенок. Он жалкое отребье, которое только засоряет землю своим существованием. Знала бы ты, чей он сын, тебе было бы противно к нему прикасаться.
— Мне плевать, кто его родители. Он ребенок и я не позволю ни тебе, ни кому-то другому ему навредить! — я перешла на крик, и мне было все равно, что стоящий передо мной мужчина одной рукой может свернуть мне шею, — забирай свои деньги!
Я швырнула в лицо Ёнхо его подачку и, прижимая к себе ребенка, ушла в глубь комнаты. Мужчина поднял с пола конверт и презрительно посмотрел на меня. На лбу у него проступила вена, а губы сжались в тонкую линию. Молча он вышел из моей комнаты, громко хлопнув дверью.
— …Так, в четыреста десятом году новой эры варварские племена вестготов взяли Рим, а еще через шестьдесят шесть лет германский вождь Одоакр заставил последнего императора Западной Римской империи Ромула Августа отречься от престола. Падение Западной Римской империи ознаменовало начало нового времени — средневековья, — закончила я рассказ об Античности.
— Думаешь, ему интересны твои лекции по истории? — недовольно спросил Сокджин, собирающий в моей спальне детскую кроватку.
— Никто не додумался привезти детские книжки, а так я смогла его укачать. Он очень беспокойный малыш, — прошептала я, укладывая уснувшего мальчика на свою кровать.
— Да всем плевать, что с ним будет. Если орет, дай ему какое-нибудь успокоительное, и пусть заткнется.
— Какое же ты животное! Ты и твои дружки! В вас нет ни капли человечности, — с отвращением кинула я в лицо мужчине.
— Ты это прекрати, — он поднялся с корточек и словно дикий хищник стал приближаться, — слишком много возомнила о себе, сучка! Я еще терпелив, а вот попробовала бы так говорить с Дио или Мин…
— То что? Чонгук запретил вам меня трогать! — воспользовалась я своим козырем.
— Трогать запретил, но вот говорить… Мы же тебе покоя не дадим, будешь тут пререкаться!
— Не буду! Я вообще не буду общаться с вами, подходить к вам и даже смотреть в вашу сторону! Надеюсь, что и вы поступите также в отношении меня!
Сокджин замолчал и снова занялся кроваткой. Атмосфера в доме была не из лучших. Ребенок с самого утра не мог успокоиться. Я кормила его, качала и пеленала, но малыш все время плакал. Мне стало страшно, что он заболеет, но, к счастью, ему удалось уснуть. За утро я успела рассказать ему историю от Древнего мира до падения Античности, это первое, что пришло мне в голову. От долгого детского плача и практически бессонной ночи разыгралась мигрень, поэтому, как только Сокджин закончил с кроваткой, я заперлась в спальне и, обняв малыша, уснула.
Многие врачи советуют молодым мамам спать вместе с детьми: только так можно отдохнуть и набраться сил. Это чертовски правильный совет. Подремав вместе с ребенком, я немного пришла в себя. Малыш разбудил меня громкий воплем, требуя обед.
— Сейчас, мой хороший, я только оденусь, — приговаривала я, натягивая на себя спортивные штаны, — как же тебя зовут, маленький? Чонгук сказал, что у тебя нет имени. Так не бывает. У всех людей должно быть имя. Давай придумаем тебе новое?
Ребенок перестал плакать и зауакал. Возможно, ему просто нравилось слышать мой голос, но я предпочла поверить, что он все понимает. Впервые в жизни мне предстояло выбрать имя ребенку. Хотелось, чтобы оно отражало его характер. Говорят, от имени зависит дальнейшая судьба.
— Знаешь, милый, ты должен быть очень сильным и здоровым. Мы с тобой сейчас живем не в лучших условиях, поэтому назову тебя Тэхен, — я взяла на руки мальчика и немного покачала, он протянул ко мне ручки и ухватил за щеку, — ну, что, тебе нравится твое имя? Оно греческое и означает «здоровый». Вот и ты, Тэхен, будешь очень здоровым.
Еда Тэхена была на кухне, а это означало, что мне придется идти с ребенком через гостиную и встречаться с соседями. Утром мужчины еще спали, поэтому я смогла спокойно покормить малыша. А сейчас меня ждала очередная схватка с этими чудовищами.
Стоило мне с Тэхеном показаться в гостиной, как в нашу сторону понеслись язвительные замечания. Каждый считал своим долгом говорить грубости о ребенке. Мы были вынуждены слушать нецензурную брань все то время, что я грела малышу кашку. Больше всех выступал Бекхён: он практически орал о том, как ненавидит несчастного ребенка и чего желает ему.
— А ты, Дженни, самая настоящая мразь, если так с ним таскаешься. Корчишь из себя мать Терезу, — Бекхён не выдержал моего молчания и подошел к нам с Тэхеном.
— Остынь, приятель, — крикнул ему Сокджин, — пусть она приготовит жрать этому выродку и катится с кухни.
— Я все равно его достану, — прошептал Бекхён так тихо, что, кроме меня, его никто не услышал.
Я никак не могла понять, откуда в этих людях столько злобы. Как маленький ребенок, чья жизнь только начиналась, мог вызывать такую ненависть? Возможно, его родители — враги Чонгука, возможно, они действительно ужасные люди, но разве Тэхен в этом виноват? Он всего лишь невинное создание! Мне было очень страшно за него. Приготовив еду малышу, я отнесла ее в комнату, где и покормила мальчика.
После обеда Тэхен уснул, а я, пользуясь этим, решила все же обжить комнату. Разобрала сперва свои вещи, а потом привезенные Ёнхо коробки. На самом деле, детских вещей было достаточно много — одежда, пеленки, игрушки и пара детских книжек на самом дне коробки.
— Ну, все, Тэхен. Уроки истории продолжим в другой раз, а когда проснешься, будем читать «Колобка», — улыбнулась я, перелистывая красочные страницы книги.
Присутствие ребенка изменило комнату. Теперь она не казалась мне такой неуютной, как раньше, но все равно хотелось сделать ее более домашней. Аккуратно расставив на полках детские игрушки, я занялась занавесками. Старый пыльный тюль я сняла, а вместо него повесила на карниз чистую простыню, которую красиво подвязала голубой лентой. В большом дубовом шкафу нашла два пледа и постелила их на пол, чтобы не было так холодно, а ватой из аптечки заткнула щели в окнах.
Закончив с обустройством комнаты, я решила принять душ. Судя по тишине в гостиной, моих соседей там не было. Прошмыгнув в ванную, я первым делом заперла дверь, вспоминая предостережение Сокджина, и постаралась принять душ как можно скорее, чтобы не натолкнуться случайно на мужчин. Минут через пятнадцать, закончив с водными процедурами и одевшись, я взглянула на себя в зеркало… Со вчерашнего дня я старалась этого не делать, представляя, как плохо выгляжу. Бледная кожа и черные круги под глазами. От солярного загара не осталось и следа. Новая стрижка больше не шла моему осунувшемуся лицу. Я была похожа на чудище. Старый спортивный костюм и вязаный свитер поверх него дополняли образ. Не знай я наверняка, подумала бы, что это какая-то беспризорница.
В гостиной я нос к носу столкнулась с Дио. И попыталась было проскочить к себе, но он не позволил.
— Уже уходишь? Не посидишь с нами? Сейчас ребята подвалят, — приторно произнес мужчина. От него сильно пахло табаком — видно, только покурил. Лишь сейчас я рассмотрела его лицо: широкий нос в рубцах, высокий лоб и шрам над левой бровью. Мне приходилось видеть страшных внешне, но привлекательных своей харизмой, а этот человек мог только отталкивать.
— Нет! — слишком резко ответила я и попыталась обойти мужчину, но он схватил меня за руки и потянул на себя.
— Зачем ты так? Дерзишь, строишь из себя цацу, носишься с этим недоноском, как со своим… А? Зачем? Ты, между прочим, мне правда приглянулась. Мы могли бы просто пообщаться.
— У меня нет желания с тобой общаться.
— Что такого, если мы просто пообщаемся? Может, я понравлюсь тебе? А хочешь, сразу с тремя? Ребята будут только рады.
Его хватка ослабла, я легко вырвала руку и залепила Дио звонкую пощечину. Мужчина, не ожидавший такой реакции, схватился за щеку и сделал пару шагов назад. Стало не по себе от того, что сейчас будет, ведь я нисколько не сомневалась, что пощечиной сделала хуже только себе. Мужчина злобно посмотрел на меня, но сдержался.
— Хорошо, — на удивление спокойно процедил он, — заслужил. Признаю. Но ты тоже виновата. Ходишь тут, царевна, крутишь задницей. Мы не железные.
— Мне на вас глубоко наплевать, — в тон ему ответила я, — железные вы или стальные, ко мне вам прикасаться запрещено. Понял?
— Я и не собирался делать ничего, что тебе бы не понравилось. Подумал, вдруг сама захочешь.
— И не мечтай!
— Понял-понял, ты типа девушка приличная, да?
— Вот именно, — я хотела пройти в комнату, но Дио снова схватил меня, — не бойся, против воли не трону, но может, ты все же захочешь? Хотя бы со мной? Я буду нежен!
— Пусти меня, ни с тобой, ни с твоими дружками!
— Может, передумаешь? Я умею быть ласковым.
— Дио, отвали от нее! — вмешался только что вошедший Бекхён, — что тебе не ясно из того, что эта шмара тебе сказала? Она нос от нас всех воротит, зато мелкому ублюдку зад подтирает. Это значит, что она такая же! Такая же грязь!
Не желая дальше слушать, я с гордым видом ушла к себе. Но за закрытой дверью упала на кровать и залилась горькими слезами. Как бы я ни старалась держаться, на самом деле было очень страшно.
Следующие дни только маленький Тэ помогал мне держаться. Бекхён, Дио и Сокджин то и дело демонстрировали нам с малышом свою неприязнь. К тому же, я стала предметом их пошлых шуточек. Каждый раз, когда я выходила из комнаты, кто-нибудь из троицы непременно говорил, что я шлюха и ни на что, кроме работы телом, не гожусь. Конечно, их раздражало, что я игнорировала эти выпады, ведь они не знали, как плохо мне было на самом деле.
Волновало и другое. За четыре дня в этом доме Чонгук ни разу не дал о себе знать. Он говорил, что я пробуду здесь дней пять, срок практически вышел, а никаких известий не было. Удивляло то, что никто не интересовался маленьким Тэ. Когда похищают ребенка, то, как правило, преступники выходят на связь с его родными, чтобы показать им, что с малышом все в порядке. Как же должны были переживать мама и папа Тэ, не имея возможности убедиться, что с ним все хорошо.
Вопреки указаниям Чона, я привязалась к мальчику. Тэ оказался очень ласковым ребенком. Он всегда улыбался, когда я купала его, кормила или переодевала. Но при этом малыш был очень беспокойным: часто плакал, плохо спал ночами и мало кушал. Тем не менее, забота о малыше отнимала все мои силы. Каждую минуту я была начеку, понимая, что живу под одной крышей со страшными людьми, которые легко могут причинить ребенку вред. Именно поэтому практически все время я была с ним.
Мороз крепчал день ото дня, и в доме стало еще холоднее. Маленькие батареи не справлялись со своей задачей. Даже на окнах с внутренней стороны появился лед, который никак не хотел таять. Ту страшную ночь я запомню на всю жизнь. За окном бушевала вьюга, а ветер завывал, подобно раненому зверю. Тэ как будто чувствовал беспокойную погоду и капризничал весь вечер. С трудом мне удалось его укачать. Как только малыш уснул, я собралась в душ.
Как приятно было встать под горячие струи воды. Хотелось прогреть всю себя, чтобы потом забраться под одеяло и сразу уснуть. В эти дни сон стал для меня непозволительной роскошью, а смертельная усталость — верным спутником. Завтра будет пятый день, как я живу в этом доме. С одной стороны, я так хотела поскорее уехать из этого места, с другой — безумно боялась за Тэ. Окончательно согревшись, я снова укуталась в теплую одежду и поспешила к себе. Стоило мне выйти из ванной, как я поняла: что-то не так… Уходя, я оставила включенным только ночник на тумбочке, сейчас из-под моей двери пробивался яркий свет. Со всех ног я бросилась в комнату.
— Что вы делаете?! — в ужасе закричала я.
— Решили немного поиграть с мальчишкой, — оскалился Дио.
На моей кровати поверх одеяла лежал Тэ. На нем был лишь подгузник и легкая распашонка, которую я надевала под теплый костюмчик. Все остальные вещи валялись разбросанными по комнате. Склонившись над малышом, полулежал Бекхён, который щекотал ребенка дулом пистолета. Дио и Сокджин сидели у открытого нараспашку окна и курили. В комнате было ничуть не теплее, чем на улице.
— Тварь! — это было все, на что меня хватило.
Я бросилась к ребенку и оттолкнула Бекхёна. Он отпрянул — судя по всему, не ожидал такой реакции. Видимо, он думал, что я испугаюсь оружия в его руках, но я точно знала, что в ребенка он не выстрелит. Если бы он мог его убить, то сделал бы это в первый день. Судорожно я начала укутывать малыша в одеяло. Было странно, что он не плакал. Возможно, просто не мог от ужаса.
— Подонки! Сволочи! — я орала, как обезумевшая, но мерзавцы только смеялись, — убирайтесь из моей комнаты!
— Дженни, чего ты так? Мы только поиграли с ребенком, — ухмыльнулся Бекхён, закуривая сигарету.
Плюнув на все предостережения, я с кулаками бросилась на этих троих. Они ловко уворачивались, лишь смеясь мне в лицо. Тэхен громко заплакал, и это меня отрезвило. Когда я к нему повернулась, Бекхён подхватил меня и швырнул на кровать, как какую-то вещь. Я отлетела и больно ударилась затылком об изголовье.
— Вано, это перебор. Пошли отсюда, — Сокджин схватил за руку надвигающегося на меня Бекхёна, но тот его будто не слышал, — идем, говорю тебе.
— Опять нянчиться с ним будешь?! — Бекхён рывком поднял меня вверх, — от заразы надо избавляться сразу. Когда он вырастет, будет слишком поздно. Ты хоть представляешь, что они творят с нашими? Знаешь, как убили моего брата?
— Вано, оставь ее, — Дио подбежал к нам с Бекхёном и стал оттаскивать от меня мужчину, — Сокджин, помоги, иначе он сорвется и придушит и девку, и ребенка к чертям собачьим!
Бекхёна смогли от меня оттащить. Дио и Сокджин увели его в другую комнату, а я тут же заперлась и закрыла окно. В комнате стало невыносимо холодно. Меня всю трясло, не то от мороза, не то от ужаса. Кое-как я добрела до детской кроватки и, взяв Тэ на руки, забралась с ним под одеяло. Было страшно, что ребенок заболеет, и никто не сможет ему помочь.
Имя, которое я выбрала для мальчика, стало его оберегом. Малыш не заболел, несмотря на то, что так промерз ночью. Я слышала, что маленькие дети легче переносят холод, и теперь получила тому доказательство. Мне же повезло меньше. Уже наутро горло болело так, словно я проглотила моток колючей проволоки, а голос совсем сел. Но даже в таком состоянии я не могла себе позволить расклеиться. Нужно было думать о ребенке, тем более, шел пятый день моего пребывания в этом доме.
Вопреки моим надеждам, Чонгук не приехал ни в этот день, ни на следующий. Уже неделю я была в компании трех выродков, неделю я практически не спала, питалась консервами и быстрорастворимой лапшой. После той ночи, когда Тэ чуть не застудили, я с ним не расставалась. Все, что могла, перетащила к нам в комнату, а если приходилось выходить — только с ним на руках. Даже в ванной я оборудовала старый таз под люльку, куда укладывала малыша, пока была в душе.
На восьмой день заключения в доме я открыла последнюю пачку подгузников, понимая, что скоро мне придется чаще стирать пеленки. Это стало бы большой проблемой, потому что из-за холода белье плохо просыхало. Заканчивались и запасы детского питания. Выбора не осталось, нужно было обратиться к моим соседям, ведь Чонгук не разрешил мне взять с собой телефон.
— Он такой троглодит? — недовольно поинтересовался Дио, которого мне удалось чудом застать одного.
— Мы здесь дольше, чем говорил Чонгук.
— Расслабься. Босс сегодня вернется.
— Чонгук приезжает сегодня? — мне не удалось скрыть радость в голосе. Я уже теряла надежду, что этот ад когда-нибудь кончится.
— Звонил утром, — хмыкнул он и почесал подбородок, — да… ты же понимаешь, что о наших забавах с мальчишкой ему знать не следует?
— Я ничего не скажу, если гарантируешь, что до его приезда никто из вас и близко не подойдет к Тэ.
— Договорились.
Я снова заперлась в комнате. Теперь оставалось только ждать приезда моего начальника. Одновременно с радостью, я почувствовала и грусть от скорого расставания с мальчиком, ведь сильно к нему привязалась. Последние дни в этом ребенке был смысл моей жизни. Если бы не он, я бы давно сломалась. Устроив малыша рядом с собой на постели, я укрыла нас одеялом, и мы уснули.
Чонгук приехал вечером. Мы с Тэ крепко спали, поэтому я не слышала, как он вошел в дом. Громкий стук в дверь разбудил нас обоих, и малыш заплакал.
— Дженни, это Чон, открой, пожалуйста, — его спокойный голос был лучше всякой музыки.
— Чонгук, — с улыбкой я распахнула дверь, но тут же нахмурилась, увидев коренастого мужчину, что стоял рядом с моим начальником.
— Поехали. Твоя работа окончена. Отдай ребенка Сону, — он кивнул на своего спутника.
— Кто это? — недоверчиво спросила я, крепче прижимая к себе Тэхена.
— Не твое дело. Дженни, отдавай ребенка, и поехали! — разозлился Чонгук и попытался забрать мальчика, но я попятилась вглубь комнаты.
— Я не отдам Тэхена, пока не узнаю, кто этот человек, и что с моим мальчиком все будет в порядке, — прошипела я.
— Тэхен? Твой мальчик?! Я же сказал тебе не привязываться! — Чон стал надвигаться на меня.
— Я не отдам ребенка!
Забившись в угол с плачущим Тэ на руках, я была готова отбиваться от Чонгука, пока у меня хватит сил. Но он не стал подходить ко мне. Остановившись в центре комнаты, он позвал своих людей. Бекхён, Дио и Сокджин, как верные псы, тут же примчались.
— Держите ее, а я заберу ребенка! — велел босс.
Как бы я ни старалась удержать Тэ, как ни кричала, силы были неравны. Мужчины схватили меня и стали разжимать руки. Малыш крепко сжал кулачками мою толстовку, будто чувствовал, что его у меня забирают. Чонгук подошел и легко вырвал у меня ребенка. Он передал малыша своему спутнику, и тот вышел из комнаты.
— Прекрати, Дженни, иначе ребята тебя мигом успокоят!
— Ублюдок! Что ты собираешься сделать с Тэхеном? Куда ты его понес? — по лицу, обжигая, текли слезы. Стараясь вырваться, я орала, как только могла, но Чонгук не обращал внимания, — ты же сам отец!
Он остановился и резко развернулся, метнув в меня злобный взгляд.
— Успокойте ее! — жестко сказал он; я почувствовала сильный удар по лицу, и перед глазами все потемнело.
Голова раскалывалась от боли. Я ничего не видела. Кругом темнота. Будто издалека доносилась классическая музыка. Кажется, Паганини… Правую щеку обожгло холодом, и я распахнула глаза.
— Чонгук?
Я сидела на переднем сиденье гелендвагена, а мой начальник стоял у открытой двери и, склонившись надо мной, прикладывал к моему лицу что-то холодное. Он казался встревоженным, а я не понимала, что вообще произошло. Вокруг нас был густой лес и ни единой живой души.
— Очень больно? — виновато поинтересовался он.
— Голова раскалывается. Говорить тяжело, — с трудом произнесла я, понимая, что правая половина лица опухла.
— Держи, чтобы опухоль спала, — он вложил мне в руку свой шарф, в который, по-видимому, положил снег. Босс обошел автомобиль и сел за руль, сделал чуть громче музыку и нажал на газ, — синяк будет большой, тебя сильно ударили.
— Ударили… — бездумно повторила я.
Последним воспоминанием было мое возвращение к Чонгуку утром первого января… Кто меня ударил и за что? Где мы?
— Мне жаль, но это была вынужденная мера. Ты чуть не сказала про Миён, а я предупреждал, что ребятам нельзя про нее знать, — строго сказал Чон, а потом улыбнулся, — кстати, она по тебе соскучилась. Мне звонила Джой…
Дальше я уже не слушала. Как из кусочков пазла, стала складываться картина произошедшего за последние дни. Дом в лесу. Отвратительные мужчины. Ребенок… Я вспоминала, как малыша принесли мне, как я купала и кормила его, как укладывала спать и читала «Колобка». Какие теплые у него были ручки, когда он тянулся к моему лицу. Его довольная улыбка или горькие слезы. Тэхен. Тэхен. Тэ. Мой маленький мальчик…
Другое воспоминание: он лежит в комнате, совсем раздетый, напротив распахнутого окна. Бекхён с оружием в руках над малышом. Мой крик. Ругань этих сволочей. Разъяренные глаза Бекхёна… Я снова видела это, снова переживала. Меня начало трясти, слезы покатились из глаз. Даже воздух показался мне горьким.
— …Тогда Миён принесла эту ракушку и заявила, что заберет ее домой, чтобы по ней разговаривать с морем, — Чонгук так радостно рассказывал что-то о дочери. Я не слушала его. Лишь обрывки фраз доносились до сознания
Страх за Тэхена. Мы с ним заперты в комнате, потому что я боюсь выйти. Бекхён, Дио и Сокджин все время в гостиной. Даже через стены я чувствую их ненависть. Мое самочувствие ухудшилось, к усталости прибавилась простуда. После схватки с этими подонками я осталась без голоса. Он вернулся только на следующий день, когда должен был приехать Чонгук, но не приехал.
— Почему вы не приехали? — прошептала я.
— Что? — он меня не понял. Неужели не догадался, что я его не слушала?
— Почему вы не приехали через пять дней, как обещали?
— Ты об этом… — посерьезнел босс; от его хорошего настроения не осталось и следа, — не смог все уладить. Потребовалось больше времени.
Мы оба замолчали. Чон больше не пытался со мной заговорить, а я старалась вспомнить, что было дальше. Дни тянулись неимоверно долго. Каждую минуту я боялась, что ко мне ворвется Бекхён и навредит Тэхен. Мой мальчик оказался очень смелым и крепеньким. Я заболела, а он держался. Как мне было приятно укладывать малыша рядом с собой и засыпать, вдыхая его детский аромат.
Я прижала к себе мокрый шарф Чонгука и стала укачивать его, будто это Тэхен. Улыбаясь, вспоминала, как он льнул ко мне, когда я так качала. Тэхен… Поймав на себе хмурый взгляд босса, я откинула от себя его шарф и отвернулась к окну.
Прикрыв глаза, я снова перенеслась в тот дом. Мой малыш лежал рядом, нам было так хорошо под теплым одеялом, пока на улице бушевала вьюга. Мы дремали, когда нас разбудил стук в дверь. Я так обрадовалась, увидев Чонгука. Но кто это с ним? Как бешеный калейдоскоп, перед глазами замелькали воспоминания: Чон хочет отобрать ребенка, Тэхен плачет, люди босса хватают меня, а он вырывает малыша у меня из рук, я что-то кричу ему вслед.
— Успокойте ее! — приказывает мой босс, и Дио со всей силы бьет меня по лицу.
Тэхен! Где он? Куда Чонгук дел его? Кому отдал? В груди заклокотала ярость; я снова превратилась в фурию, у которой отобрали ребенка.
— Что с Тэхеном? — стараясь держать себя в руках, ледяным тоном спросила я.
— Дженни, открой, пожалуйста, бардачок и возьми конверт, — спокойно сказал Чонгук, и я подчинилась, — это твоя премия за переработку.
Оранжевые купюры тут же полетели мужчине в лицо. Невежливо? Плевать! Меня волновал только Тэхен.
— Где ребенок?! Кому вы его отдали?!
— Успокойся, — Чон старался держать себя в руках, но я видела, что он начинает злиться.
— Ублюдок! Что ты сделал с Тэ?! Где мой малыш?
— Я же просил, не привязываться к ребенку, — процедил Чон, — ты его больше не увидишь.
Внутри меня что-то оборвалось. Как обезумевшая, я бросилась на мужчину. Мне было неважно, что он за рулем, что скорость достаточно большая, что на улице темно и дорогу плохо видно. Визг тормозов… Удар об окно.
Наш автомобиль съехал на обочину и остановился. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы отстегнуть ремень безопасности и выбежать на улицу. Чонгук остался в машине без сознания, но меня это не волновало. Я бросилась наутек. Не имея ни малейшего представления, где нахожусь, я бежала вглубь леса.
— Дженни! — голос Чона прорезал тишину, — Дженни, вернись!
Я замерла. Он жив. Что-то кольнуло в сердце при мысли, что я бросила его в машине, не оказав помощи. Неужели мне стало стыдно? Нет, он не заслуживает этого! Он чудовище, монстр! Что он сделал с Тэ? Кому отдал?
Вблизи послышался хруст снега, Чон был рядом. Я снова бросилась бежать, но оступилась и кубарем покатилась в овраг. Встать не успела: сверху придавило чем-то тяжелым. Открыв глаза, я увидела своего преследователя.
Чонгук навалился на меня, прижимая к холодной земле, завел руки мне за голову и вжал их в снег. Кожу, не защищенную перчатками, резануло холодом.
— Куда ты рванула, глупая? Успокойся, все в порядке с мальчиком, — без всякой злобы сказал Чон.
— Вы отдали его родителям? Он в безопасности? — моментальное облегчение, как камень с души, и я разрыдалась.
— Пойдем в машину. Я все расскажу.
Чонгук встал и помог мне подняться. Он подхватил меня за талию и аккуратно повел к дороге. Я могла думать только о том, что Тэ жив, и как заледенели у меня руки. Босс усадил меня в машину, а потом сел сам. Видя, как меня трясет, он прибавил печку, за что я была безумно ему благодарна.
— Ты молодец! Я не сомневался, что ты справишься, — улыбнулся он и взял мои замерзшие руки в свои горячие ладони, — не волнуйся, ребенок в безопасности. Он с теми, кто о нем позаботится.
— С родителями?
— Его родителей нет. Больше нет.
— Вы убили их?
— Да, но это к делу не относится. У нас были свои счеты. Их нужно было убрать.