Глава 2. Шепоты и крики.
Столовая Хогвартса гудела, как растревоженный улей. Воздух был густ от пересудов, возмущенных шепотов и откровенных криков. Новость о принудительных парах для проекта Слизнорта, особенно взрывоопасных комбинациях, стала главной темой после ужина.
Рон Уизли бил кулаком по столу, заставляя прыгать тарелки. Его лицо было багровым.
«Малфой?! С ЭТИМ ублюдком?! Да он же чуть не убил тебя, Гермиона! И Дамблдора! И всех нас!» – его голос заглушал общий гул. Гарри сидел рядом, бледный и молчаливый, его пустой взгляд скользил по столу Слизерина, где Пэнси Паркинсон демонстративно поправляла запонку, ловя его взгляд с едва заметной усмешкой.
«Рон, успокойся! – пыталась вставить слово Гермиона, чувствуя, как жар стыда и гнева разливается по щекам. – Слизнорт пригрозил «Слабо» на Н.Е.В.Т. по Зельям...»
«К черту Н.Е.В.Т.! – взревел Рон. – Я не позволю ему снова тебя мучить! Я пойду к МакГонагалл! К самому министру!»
«Он уже на испытательном сроке, Рон, – тихо сказал Гарри, впервые заговорив. Его голос был хриплым. – Его мать умоляла дать ему шанс...»
«А кто дал шанс Фреду?!» – крикнул Рон, и в его глазах блеснули слезы ярости и боли. За столом воцарилась тягостная тишина. Гермиона схватила Рона за руку:
«Не надо так. Пожалуйста».
Ее взгляд упал на Лаванду Браун, сидевшую чуть поодаль с Падмой Патил. Девушка смотрела на Рона с таким выражением обиды и разочарования, что Гермионе стало физически больно. Лаванда резко отвернулась, когда их взгляды встретились. Разбитые сердца повсюду, – с горечью подумала Гермиона.
Драко Малфой сидел, отгородившись стеной холодного презрения. Он резал стейк с такой концентрацией, будто это был личный враг. Забини, невозмутимо попивая сок, наблюдал за гриффиндорским столом.
«Бедный Уизли. Кажется, у него сейчас лопнет сосуд, – заметил он с легкой усмешкой. – Твоя новая партнерша явно не в восторге от перспектив».
«Грейнджер может подавиться своим возмущением, – сквозь зубы процедил Драко. – И своими идеальными конспектами». Но его рука, подносящая вилку ко рту, дрожала едва заметно. Забини заметил.
«Интересно, что там было в Запретной Секции? – продолжил он, изучая Драко. – Ты выглядишь так, будто видел призрак Крэбба».
«Заткнись, Блейз», – резко оборвал его Драко. Его взгляд на мгновение метнулся к Гермионе, и в нем мелькнуло нечто неуловимое – не ненависть, а паническое недоверие.
Джинни Уизли, сидевшая напротив через проход, поймала этот взгляд. Ее рыжие брови поползли вверх. Она толкнула локтем Забини:
«Говори. Что он там натворил с Гермионой?»
«О, мисс Уизли, – Забини повернулся к ней, его темные глаза блеснули азартом. – Я бы с радостью рассказал, если бы знал. Но наш дорогой Драко хранит тайну, как гоблин – золото. Может, спросим на нашей первой встрече по проекту? Я слышал, нам достались анимагские клыки XV века. Весьма... острые».
Джинни фыркнула, но не отстранилась. «Только попробуй опоздать, Забини. Моя палочка тоже бывает острой».
Астория Гринграсс и Теодор Нотт сидели чуть в стороне от общего шума. Астория шептала что-то, указывая пером на страницу старого фолианта с треснувшим переплетом. Тео внимательно слушал, изредка кивая.
«...пульсирующий лиловый свет, – тихо говорила Астория, ее пальцы скользили по схеме, напоминавшей трещины. – И эмпатический резонанс. Это очень похоже на «Камень Снов» из семейных хроник Гринграссов, Тео. Но тот питался радостью... а не болью».
Теодор бросил осторожный взгляд на Драко и Гермиону. «Боль здесь в избытке. И Слизнорт бросил его прямо в эпицентр. Намеренно?»
«Или по глупости, – вздохнула Астория. – Нам нужно поговорить с Драко. До того, как этот камень...»
Она не договорила. Ее взгляд упал на Гермиону, которая встала из-за стола, явно пытаясь сбежать от криков Рона. Их глаза встретились. Астория едва заметно кивнула в сторону дверей, вопросительно подняв бровь: Ты в порядке? Гермиона, удивленная, ответила таким же едва заметным кивком: Еле-еле. Астория сжала губы, ее лицо стало серьезным. Она что-то быстро написала на уголке пергамента, аккуратно оторвала и незаметно сунула Теодору. Тот встал и пошел к выходу, держа путь, который пересекался с Гермиониной.
Гермиона почти выбежала из столовой, жадно глотая холодный воздух коридора. Крик Рона все еще стоял в ушах: «А кто дал шанс Фреду?!»
Ш-ш-ш... беги...
Она замерла, прислонившись к холодному камню стены. Не снова!
«Грейнджер». Сухой, невыразительный голос заставил ее вздрогнуть. Теодор Нотт стоял перед ней, протягивая смятый клочок пергамента.
«От Астории. Не говорите, что получили».
Она развернула записку. Аккуратный, изящный почерк:
«Камень Снов? Лиловые трещины? Эхо боли? Осторожно. Он не спит. Он голоден. Ищите упоминания в «Хрониках Темных Артефактов» Гринграссов. Полка 7, секция Альфа, Запретная Секция. Не прикасайтесь без серебра».
Гермиона подняла глаза на Теодора. «Почему? Почему она помогает?»
Теодор пожал плечами, его лицо оставалось непроницаемым. «Она болеет. Проклятие крови. Боли она знает достаточно, чтобы не желать ее другим. Даже... бывшим врагам». Он кивнул в сторону столовой, откуда доносились приглушенные крики. «И вам явно не хватает союзников. Шесть часов. Не опаздывайте». Он развернулся и исчез в полумраке коридора.
Запретная Секция. 18:00.
Драко уже ждал у зловещей двери, нервно теребя ключ. Его лицо было бледнее обычного, в глазах – тень вчерашнего ужаса и новая решимость. Увидев Гермиону, он сжал губы.
«Я передумал, – заявил он резко, прежде чем она открыла рот. – Я не вынесу еще одного... приступа. Мы идем к Слизнорту. Сейчас. Отказываемся. Пусть ставит «Слабо». Я не стану кормом для этого камня».
Гермиона остановилась перед ним, держа записку Астории в кулаке.
«Астория думает, что знает, что это такое, – тихо сказала она. – «Камень Снов». Но он питается болью. У нее есть подсказка, где искать информацию».
Драко нахмурился. «Астория? Почему она...»
«Потому что она не монстр, Малфой! – вырвалось у Гермионы. – И потому что этот камень опасен не только для нас! Если он «голоден», как она пишет, что будет, когда он насытится нашей болью? Вырвется? Ударит по другим? По твоим друзьям? По Джинни , которая сейчас флиртует с Забини у всех на виду?»
Драко вздрогнул, как от удара. Его взгляд стал жестким. «Не смей говорить о моих...»
«Или по Гарри? – продолжала она, не слушая. – Который и так едва держится? Или по Лаванде? У которой и так шрамов достаточно?»
Он смотрел на нее, его челюсть работала. Страх боролся с гордостью, с инстинктом самосохранения. Шепоты у двери стали навязчивее:
...трус... сдаёшься...
«Гринграссы знают о темных артефактах больше, чем Пинс и Слизнорт вместе взятые, – тихо добавила Гермиона. – У нас есть шанс понять его. Контролировать. Или уничтожить».
Драко резко повернулся к двери, вставил ключ.
«Шесть часов, Грейнджер. Ни минутой больше. И если этот камень шевельнется...»
«Мы бежим», – договорила она.
Он распахнул дверь. Холод и запах тлена снова охватили их.
Камень лежал на своем пьедестале, безмятежный и зловещий. Лиловый свет в его трещинах пульсировал ровно, как спящее сердце.
««Хроники Темных Артефактов» Гринграссов, – шепотом сказала Гермиона, освещая палочкой указатели на стеллажах. – Полка 7, секция Альфа. Это... там». Она указала на узкий проход, заваленный ящиками, в самый темный угол секции.
Драко кивнул, сжав палочку. «Идем. Быстро».
Они двигались осторожно, стараясь не задеть хрупкие стеклянные шары с клубящимся туманом и не смотреть в пустые глазницы черепов на полках. Шепоты сопровождали их:
...ближе... боитесь...
«Вот, – Гермиона остановилась у массивного шкафа с решеткой. За ней стоял ряд толстых фолиантов в черной коже. На корешке одного золотом поблескивала змея, обвивающая букву «Г» – герб Гринграссов. Замок на решетке был сложным, многоуровневым.
«Предупреждала же Пинс насчет Глаза Гроггара, – проворчал Драко, осматривая замок. – Это он?»
Рядом, на полке, в пыльной стеклянной витрине лежал высохший, синеватый глаз величиной с кулак. Он казался безжизненным.
«Не думаю, – Гермиона протянула палочку к замку. –Алохомора Максима!»
Защелки щелкнули, но решетка не открылась. Замок засветился тускло-красным.
«Защита крови, – понял Драко. – Только Гринграсс может открыть. Или...»
...сила... – прошептали тени.
Драко вдруг побледнел. Он схватился за голову. «Нет... только не снова...»
«Малфой? Что...»
Он не слышал ее. Его глаза расширились от ужаса, уставившись в пустоту за ее спиной. «Отец... нет... я не хотел...»
Гермиона почувствовала это – волну ледяного страха, отчаяния, вины. Его эмоции ударили по ней, как физическая сила. Она едва устояла на ногах.
Ш-Ш-Ш-Ш!
Камень на пьедестале за спиной вспыхнул лиловым светом! Стеклянная витрина с Глазом Гроггара задрожала. Высохший глаз внутри... повернулся. Его зрачок, черный и бездонный, уставился прямо на них.
«Драко! Держись! Это не...»
Но он уже падал на колени, его тело содрогалось от беззвучных рыданий, пальцы впивались в волосы. «Простите... простите... я не смог...»
Волна его кошмара – страх за родителей, унижение, чувство предательства – накатила на Гермиону с новой силой. Она увидела вспышки: темный особняк, плач матери, презрительное лицо Беллатрис... Боль была невыносимой.
Ш-ш-ш... слабый... – зашипели шепоты уже вокруг нее.
И тогда она увидела. Не видение Драко. Свое.
Комната в Особняке Малфоев. Пол холодного камня под коленями. Дикий смех Беллатрис. Боль, рвущая грудь на части. Буквы, выжигаемые на коже. Крик. И над всем – глаза. Холодные, серые, полные не ужаса, а... стыда? Страха? Глаза Драко Малфоя. Он стоит в дверях. Он смотрит. Он не останавливает ее.
«АААААРГХ!» – крик вырвался из ее горла. Она схватилась за грудь, где горел шрам. Это было в тысячу раз больнее, чем в реальности. Потому что теперь она чувствовала не только свою боль, но и его – его стыд, его беспомощность, его отвращение к происходящему, но и страх за себя, за родителей...
«Грейнджер!» – хриплый крик Драко пробился сквозь ее кошмар. Он стоял на коленях, смотря на нее с настоящим ужасом. Он чувствовал ее боль. Чувствовал ее кошмар. И видел себя в нем – труса, стоящего в дверях.
Их глаза встретились. Полные взаимной боли, ужаса и шокирующего, насильственного узнавания самых темных уголков души друг друга. Никаких масок. Никакой ненависти в этот миг. Только сырая, всепоглощающая агония, усиленная камнем и разделенная между ними.
ВЖЖЖЖ!
Глаз Гроггара в витрине лопнул с резким хлопком, выпуская облако едкого черного дыма. Лиловый свет камня погас. Шепоты стихли.
В гробовой тишине Запретной Секции они сидели друг напротив друга на пыльном полу, дрожа, обливаясь холодным потом, не в силах вымолвить ни слова. Воздух трещал от невысказанного.
Драко первым поднялся. Его движения были скованными. Он не смотрел на нее. Прошел к решетке с книгой Гринграссов. Достал нож из кармана мантии. Провел лезвием по ладони.
«Sanguis meus, aperi portam» (Кровь моя, открой врата), – прошептал он. Капли его крови упали на замок. Он засветился зеленым и щелкнул. Решетка открылась.
Он вытащил тяжелый фолиант с гербом Гринграссов и швырнул его к ногам Гермионы.
«Ищи, – его голос был хриплым, лишенным эмоций. – Пока этот проклятый камень спит. Я... я постою на страже».
Он отвернулся, прислонившись к стеллажу, и закрыл лицо руками. Его плечи слегка вздрагивали.
Гермиона подобрала книгу. Ее руки дрожали. На страницах, испещренных древними рунами и схемами, она искала ответ. Искала спасение. От камня. От боли.
И от этой невыносимой, запретной близости, которая теперь навсегда связала ее с человеком, которого она ненавидела больше всех на свете. Человеком, чью боль она теперь носила в себе, как свой собственный шрам.