Друзья. Взрослая магия

Гарри помешивал третий кусок сахара в чашке с дымящимся кофе, который больше напоминал варево Снейпа после особенно неудачного эксперимента. Жидкость булькала, словно предупреждая: «Выпей меня — и твои внутренности споют серенаду Долохову». Но Поттер, герой войны и по совместительству профессиональный игнорщик инстинкта самосохранения, лишь причмокнул и украдкой скосил взгляд на Драко.

Тот, развалившись в кресле с видом коронованного сноба, изучал свежий выпуск «Ежедневного пророка». Газета притворялась серьёзным изданием, но заголовок «Ведьма из Бэкстона вышла замуж за садового гнома: история любви» выдавал её истинный уровень.

— Кстати, — Гарри кашлянул, нарочито небрежно, будто просто вспомнил о погоде. — странный разговор у меня вчера был...

Драко даже не шевельнулся, лишь бровь дёрнулась в унисон его терпению, которое таяло быстрее, чем сливочное мороженое в лапах у дементора.

— С кем? — процедил он, перелистывая страницу с таким хрустом, будто это кости невинного человека, осмелившегося его перебить.

— С Падмой и её старшим.

— Ну и? — Драко зевнул, но пальцы слегка сжали газету.

— Малыш спросил, где «тётя Гермиона и её муж».

Тишина.

Газета дрогнула. Не сильно — так, лёгкая судорога у аристократа, который будто только что осознал, что его фамильный герб вышит на носках у Хагрида.

— ...Что? — голос Малфоя звучал так, будто его пропустили через мясорубку с добавлением гравия и капли благородного презрения.

— Да. Прямо так и сказал. — Гарри прищурился, наслаждаясь моментом, как кот, улучивший секунду, чтобы спихнуть вазу с тумбочки. — Падма, правда, быстро его заткнула и сбежала, но...

— Но что? — Драко отложил газету с театральной медлительностью человека. Он ту ни при чем. Так?

— Но теперь мне очень интересно, — Гарри отхлебнул кофе и скривился — напиток был настолько горьким.  — Откуда у ребёнка взялась идея, что у Гермионы есть муж.

Драко разглядывал Гарри так, будто тот предложил ему добровольно поцеловаться с дементором.

— Может, он перепутал с кем-то?

— Может, — Гарри лениво потянулся, изображая безразличие, но его ухмылка выдавала злорадство. — Или может, кто-то из взрослых... проболтался?

— Ты к чему клонишь, Поттер?

— Да ни к чему. — Гарри развёл руками, изображая невинность, но глаза сверкали, как у маньяка, который только что спрятал труп под кроватью. — Просто... забавно.

Драко хмыкнул и откинулся на спинку стула, скрестив руки. Его поза кричала: «Я неприступен, как Гриндельвальд в день плохой причёски», но лёгкий тремор в пальцах выдавал обратное.

— Дети фантазируют. Мой сын, например, на прошлой неделе уверял, что Забини — оборотень.

— А он не оборотень?

— Нет.

— Жаль, было бы логично.

Повисло молчание. 

— Кстати, — Драко резко сменил тему, будто только что вспомнил, что забыл выключить утюг, — слышал, Паркинсон теперь встречается с маглом?

— Да, и что?

— Ничего. Просто забавно.

Гарри фыркнул, и напряжение разрядилось, как воздушный шарик, проколотый пером гиппогрифа.

— Ладно, пора на совещание.

— Ага.

Они встали, и Драко уже развернулся к лифтам, когда Гарри вдруг бросил ему в спину:

— Кстати, если это ты... просто знай: я тебя убью.

Драко замер. Медленно. Как вампир, услышавший звон колокольчика. Затем повернулся, лицо — идеальная маска холодного презрения, но левый глаз дёргался, как у Амбридж, увидевшей свое будущее.

— Поттер, если бы я был чей-то муж, — он произнёс это так, будто слово «муж» было синонимом непростительного проклятья. — Ты бы точно не узнал об этом из уст трёхлетнего Лонгботтома.

— Семилетнего.

— Неважно.

Двери лифта закрылись, оставив Гарри в одиночестве с отвратительным кофе. 

А где-то в другом конце здания Гермиона чихнула.

P.S. Где-то в отделе магических игр Гермиона внезапно чихнула и уронила стопку документов. «Кто-то меня вспоминает...»

***

Пэнси Паркинсон нервно поправила тёмные очки, которые съезжали на кончик носа, и окинула зал быстрым, как у напуганной совы, взглядом. В этот час кафе было почти пустым — лишь пара маглов у окна (они так сосредоточенно ковырялись в своих смартфонах, что, казалось, вот-вот устроят дуэль) да бармен, который протирал бокалы с таким видом, будто мечтал, чтобы один из них случайно разбился и избавил его от скуки.

Идеальное место для встречи.

Если, конечно, не считать того, что её могут увидеть, узнать, осудить, а потом ещё и написать об этом в «Ежедневном пророке» под заголовком «Скандал века: чистопородная Паркинсон встречается с...»

Она подавила нервный смешок и скользнула к дальнему углу, где за столиком, заваленным пустыми чашками, сидел её таинственный спутник. Его лицо было скрыто под кепкой с надписью «Я люблю нашу секс-игру» (это явно была попытка замаскироваться, но получилось только подозрительнее), но знакомый контур подбородка, эта дурацкая ямочка, которая появлялась, когда он улыбался...

Чёрт.

Её сердце ёкнуло, как первокурсник, увидевший привидение.

— Ты опоздал, — прошипела она, плюхаясь на стул с таким видом, будто хотела его сломать.

— Зато уверен, что нас не заметили, — ответил мужчина, и в его голосе звучала та самая лёгкая усмешка, от которой у неё по спине пробежали мурашки.

Пэнси сжала губы, но предательские уголки рта упрямо ползли вверх.

— Если кто-то узнает...

— Никто не узнает.

Он наклонился вперёд, и на секунду тусклый свет люстры выхватил из тени его лицо — зелёные глаза, шрам на лбу, эта дурацкая, дурацкая ухмылка...

Пэнси резко откинулась назад, будто её ударило током.

— Ты невозможен, — прошептала она, но в голосе не было ни капли злости — только та смесь раздражения и нежности, которая сводила её с ума последний месяц.

— Это ты меня такому научила, — он протянул руку через стол, его пальцы слегка коснулись её ладони, и она почувствовала, как по коже побежало тепло.

Нет, нет, нет, мы же в публичном месте!

Она одёрнула руку так быстро, что опрокинула солонку.

— Ой, — пробормотала Пэнси, чувствуя, как жар заливает щёки.

— Ну вот, теперь точно все догадаются, что мы здесь, — он закатил глаза, но улыбка не исчезла. — Ты рассыпала соль. Это дурная примета.

— Заткнись, — она бросила взгляд на бармена, который внезапно заинтересовался их столиком. — Просто... веди себя прилично.

— Прилично? — он приподнял бровь. — Ты серьёзно? Мы сидим в кафе, где бармен, кажется, только что вылил в мой кофе что-то, что точно не было сахаром.

— Два эспрессо, — резко сказала Пэнси официантке, которая подошла с видом человека, мечтающего о внезапной смерти.

— Сразу видно, что здесь не впервые, — проворчал бармен, удаляясь с таким выражением лица, будто Пэнси только что попросила его станцевать самбо.

Как только они снова остались одни, её спутник наклонился ближе.

— Ты уверена, что хочешь продолжать это... безумие? — спросил он, и в его глазах мелькнула искренняя тревога.

— А у тебя есть варианты получше? — Пэнси скрестила руки, но её пальцы беспокойно барабанили по локтю.

— Могли бы просто перестать скрываться.

— И устроить скандал? — она фыркнула, но звук получился нервным. — Ты же знаешь, что скажут: «Паркинсон и...»

— И что?

— И всё.

Они замолчали. Где-то на кухне звякнула посуда, один из стариков у окна громко чихнул.

— Мне всё равно, что скажут, — наконец произнёс он тихо.

Пэнси посмотрела на него — действительно посмотрела — и почувствовала, как что-то тёплое и глупое разливается у неё в груди.

— Лжец, — прошептала она, но улыбка выдавала её.

— Да, — он согласился без тени раскаяния. — Но мне нравится, как ты это говоришь.

Официантка поставила перед ними две чашки эспрессо. Кофе выглядел настолько крепким, что, кажется, мог бы оживить труп. Нужно было предложить выпить это официантке. 

— На здоровье, — сухо бросила она и удалилась.

Пэнси вздохнула и потянулась за сахаром, но её рука снова встретилась с его пальцами.

— Прости, — он не отодвинулся.

— Идиот, — она тоже не стала убирать руку.

За окном зашуршал дождь.

Тем временем, в Министерстве магии комната отдыха тонула в сизом табачном дыме. Золотистый свет волшебных фонарей едва пробивался сквозь пелену, создавая причудливые тени на дубовых панелях стен. Воздух был густ от смеси ароматов — крепкого кофе, подгоревших пергаментов и дешёвого эля, который Блейз Забини разливал с размахом истинного сноба. Если бы это только увидел Кингсли...

— Чёрт возьми, — воскликнул Блейз, размахивая руками. — Я своими глазами видел, как она целовалась с этим маглом! 

Янтарные капли эля выплёскивались из его бокала, образуя липкие лужицы на полированной поверхности стола.

Дин Томас, развалившись в кресле с видом закоренелого циника, хрипло рассмеялся:
— Может, это был полукровка? Хотя... — Он сделал глоток, оставив на губах пенистые усы. — Ой, блять! Если это правда магл, то я б хотел посмотреть, как родители узнают, что их драгоценная чистокровная Паркинсон...

Не договорив, он разразился похабным смешком, от которого Драко Малфой скривился. 

— Или замаскированный волшебник, — вставил Драко своим фирменным ледяным тоном, проводя пальцами по переносице. — Хотя с её вкусом не удивлюсь, если это действительно какой-нибудь... особенный магл.

Гермиона, до этого момента погружённая в изучение нового законопроекта, отвлеклась от бумаг. Её перо замерло в воздухе, оставляя кляксу на пергаменте.

— О ком это столь оживлённое обсуждение? — спросила она, хотя по едва заметному движению бровей было ясно — она уже слышала достаточно.

Блейз, не в силах сдержать сплетнического зуда, наклонился вперёд, опрокидывая по пути пустой бокал:

— О нашей общей знакомой Пэнси Паркинсон. Похоже, леди наконец-то влюбилась.

— А... вы про таинственного магла,— Гермиона не смогла скрыть интереса. 

— В кого-то такого, — многозначительно протянул Блейз, обводя присутствующих томным взглядом. — Но что действительно интересно — она хранит это в таком секрете, что даже Слизеринские стены не выдержали бы такого давления.

— Любопытно... — прошептала она, и в её глазах вспыхнул тот самый огонёк, который обычно предвещал либо гениальное решение, либо полный крах чьих-то планов. — Очень-очень любопытно...

В углу комнаты тень шевельнулась. Все невольно повернули головы, но там никого не было.

***

Пэнси обхватила руками чашку, смакуя тепло, проникающее в пальцы. Ее маникюр – кроваво-красный, как и положено истинной Слизеринке – контрастировал с белоснежной фарфоровой кожей.

— Ладно, хватит о проблемах, — внезапно расплылась она в улыбке, которая преобразила ее обычно надменное лицо, сделав его почти... милым.

Ее спутник, до этого момента хмуро ковырявший ложкой пенку на дне, поднял глаза. Зеленые, как свежие побеги папоротника, они вспыхнули теплом при виде ее настроения.

— Всё как всегда: Гермиона завалена работой глубже, чем библиотека Хогвартса...

— Ох уж эта Гермиона... — Пэнси протянула слова, играя бровью.

— Не начинай, — он закатил глаза с таким драматизмом, будто репетировал эту сцену перед зеркалом.

— Я ничего не сказала!

— Но подумала. И, как обычно, очень громко, — он ухмыльнулся, ловя ее взгляд.

Они рассмеялись одновременно, и в этот момент шум кафе – звон чашек, бормотание посетителей, шипение кофемашины – словно исчез. Остались только они: она, смахивающая смехом слезинку, не испортившую тушь, и он, смотрящий на нее так, будто пытается запечатлеть этот момент в памяти.

— Нам пора, — вдруг произнес он, бросив взгляд на часы.

— Уже? — Пэнси надула губы в преувеличенной обиде, но в глазах мелькнуло настоящее разочарование.

— У меня совещание.

— Конечно, совещание, — она закатила глаза с такой силой, что, казалось, вот-вот увидит собственный мозг. Но все же встала, поправив юбку, которая за время сидения слегка помялась.

Он поднялся следом, и тут случилось то, чего она никак не ожидала. Быстрым движением он притянул ее к себе, обняв за талию. Его губы коснулись ее уха, и теплый шепот пробежал по коже, как электрический разряд:

— До следующего раза, Паркинсон.

— До следующего раза, — прошептала она в ответ, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки.

И прежде чем она успела придумать что-то остроумное – а она всегда придумывала что-то остроумное – он исчез за дверью, оставив после себя лишь колокольчик, весело звякнувший на прощание, да легкий аромат древесного одеколона, смешанного с чем-то неуловимо... его.

Пэнси осталась стоять посреди кафе, сжимая в руках сумку и пытаясь подавить дурацкую улыбку, которая никак не хотела сходить с лица.

"Черт возьми", — подумала она, глядя, как его силуэт растворяется за окном.

А за соседним столиком бабушка в ярко-розовой шали смотрела на нее и шептала внучке:

— Видишь? Вот так и начинаются падения нравов, — бабуля тыкала костлявым пальцем в сторону Пэнси. — В наше время порядочные девушки в таких... это не ходили!

Она презрительно окинула взглядом фирменную слизеринскую мини-юбку Пэнси, которая, по правде говоря, была вполне приличной длины — ну, может, на пару сантиметров короче, чем предписывало «Общество борцов за мораль», но кто их вообще спрашивал?

— Бабушка, это же просто юбка... — зашептала внучка, краснея.

— Юбка?! — фыркнула старуха так громко, что даже бармен поднял голову. — В моё время это называлось «приглашением на бал», да-да! И знаешь какой бал я имею в виду? Бал у Сатаны!

Пэнси медленно повернулась к ним, подняв идеально выщипанную бровь.

— Ох, милочка, — сладким голосом пролепетала Паркинсон. — А в ваше время, если мне не изменяет память, юбки были такие длинные, что под ними можно было спрятать целый оркестр.

Бабка ахнула. 

— Внученька, собирай вещи! — завопила она, хватая сумочку размером с чемодан. — Это заведение пропагандирует разврат!

— Но бабуля, мы ещё не допили чай...

— Чай?! Да ты посмотри на эту... эту девицу.  Проститутка! — она ткнула пальцем в Пэнси, который, к слову, уже наслаждался зрелищем. — Она одним видом своей юбки может испортить весь напиток!

Пэнси томно вздохнула и поправила волосы.

— О, дорогая, если бы моя юбка обладала такой силой, я бы уже покорила мир, — она бросила взгляд на бармена. — Эй, Джонни! Добавь мне в латте греха и разврата, пожалуйста.

Бармен, не моргнув глазом, кивнул, но продолжал наблюдать. Он их всех сил пытался скрыть улыбку. 

Бабушка издала звук, напоминающий то ли чайник, то ли дементора, схватила внучку за руку и потащила к выходу, при этом умудряясь креститься и бормотать:

— Господи, пронеси... Господи, спаси и сохрани...

Дверь захлопнулась. В кафе воцарилась тишина.

— Ну что, — Пэнси развела руками, — кто-нибудь ещё хочет прокомментировать мой гардероб?

Из дальнего угла донёсся голос:

— Мне нравится твоя юбка.

Пэнси обернулась.

Он стоял в дверях, снимая перчатки, с той самой ухмылкой, от которой у неё перехватывало дыхание.

— Ты же... ушёл, — пробормотала она.

— Забыл кое-что, — он сделал шаг вперёд.

— Что?

— Тебя.

Бармен громко застонал и потянулся за шваброй.

— Опять лужицу слащавости убирать...

Но Пэнси уже не слышала. Потому что любовник целовал её прямо посреди кафе, под одобрительные аплодисменты оставшихся посетителей и... осуждающий взгляд таксы у стойки, которая всё видела.

Ну и чёрт с ней, с моралью.