Русфея. Прелестное создание

Ну почему его друг — наместник именно этого клуба?! Почему Монреаль?! Нельзя было выбрать другой город?! Насмешка судьбы и только!

— О, а я тебя знаю, — ухмыляется Вэнс, когда ректор представляет нас друг другу. — Ты со своей симпатичной подругой танцевала на барном столе. В начале недели это, кажется, было. Такое не забудешь, — посмеивается весело. — Правда, сама ты долго не задержалась наверху, быстро слезла, а вот другая, зеленоглазая, отожгла, так отожгла.

Я прочищаю горло, стараясь не провалиться от стыда. Боже, я просто пыталась снять Кейси с шеста. Не моя вина, что у меня с первого раза не получилось. Пришлось подняться к ней, а учитывая, что я тоже была пьяна, сохранять равновесие было делом не из легких. Должно быть, мои отчаянные попытки призвать Кейси к благоразумию и пойти наконец домой выглядели ничем иным, как танец двух пьяных дур на барном столе.

Поднимаю глаза на Андро, или как там его? Кажется, его друг называет его Аароном. Выходит, он у нас Андро Аарон Моран Даркнесс. А второе имя мне нравится гораздо больше. Звучит мягче и приятнее на слух. Аарон. А-а-р-о-н. Красиво, благозвучно и... сексуально, черт подери!

Черт! Он так на меня смотрит, пытаясь скрыть удивление, укоризненно-осуждающе и будто даже с разочарованием.

— Что?! Да, я была в прошлый вторник здесь со своей подругой. И не надо так на меня смотреть. Что хочу, то и делаю. В твоем одобрении точно не нуждаюсь.

— У тебя тут уже и подруги завелись? Когда только успела?

— Я просто умею ладить с людьми.

— Да ну?

— С доброжелательными, порядочными и воспитанными, — делаю я незначительную поправку и мстительно улыбаюсь, всем видом говоря, что он в число моих потенциальных друзей точно никогда не войдет. — Остальные же, черствые, холодные, равнодушные и бездушные создания — не мой контингент. С ними, кроме как спорить, мысленно проклинать и тихо ненавидеть, ничего другого не получается. Иными словами, подобные личности вызывают у меня устойчивую антипатию.

Аарон мрачнеет на глазах, лицо его превращается в холодный камень. Глаза насквозь прожигают.

Ух ты, неужели, я его задела? А в нем что-то есть, оказывается, помимо бесчеловечности.

— Э-э-эй, друзья, — с нервными смешливыми нотками произносит светловолосый вампир, — прекратите эту войну взглядами. Слушайте, напряженка у вас, смотрю, в отношениях, — и по-дружески хлопает моего преподавателя по плечу.

— У нас нет никаких отношений, — почти одновременно произносим мы с Аароном, и его друг сдержанно смеется, скрывая кулаком ухмылку на губах.

— Заткнись, Вэнс! Идем уже в твой кабинет! — Резко отвернувшись, торопливо переставляет ноги в сторону бара, обходит его и заворачивает влево, потом тяжелым шагом грохочет по лестничным ступенькам, пока не достигает бордовой двери. Всё это время я шла молча за ним, рядом с беззвучным смехом плелся Вэнс.

— Подумаешь, бездушным назвала, — входя в помещение, бормочу я тихо, обращаясь к наместнику клуба. — Чего злиться-то? Я ведь правду сказала, не соврала.

— Не обижайся, девочка, но ты его не знаешь. Он не такой, каким хочется казаться, — так же негромко отвечает он. — Крепкий орешек — да. Но сердце у этого, как ты называешь, "бездушного" имеется, причем горячее и отзывчивое. Вот только не всем раскрывается его владелец.

И он не первый, кто говорит об этом, подмечаю я. Лили того же мнения.

— Вэнс, сними глушитель! Нечего за моей спиной меня обсуждать.

А я и не заметила, как блондинчик вампирскую защиту от прослушки поставил. Сильный, однако, представитель своего вида. Не ожидала. Наверное, других наместниками клубных порталов и не назначают. Интересно, а у Аарона тоже имеется такой дар?

— А мы не о тебе говорили, друг, — с широкой улыбкой. — Я нашей Корделии в любви признавался, — и лукаво подмигивает мне. Я закатываю глаза, потому не сразу замечаю, как ректор пригвождает собственного друга убийственным выражением лица.

— Эй, полегче. Да понял я, понял, — хмурится, вмиг став серьезным, отбросив всю эту легкомысленную шелуху.

Все носят маски, в очередной раз убеждаюсь я. Хотелось бы знать, осталось ли на свете что-то настоящее.

— Вы умеете говорить телепатически? — уже ничему не удивляюсь. Небрежным жестом смахнув назад волосы, неторопливо двигаюсь к одному из семи расставленных по окружности круглого стола стульев, обтянутых красным дорогим бархатом. Обводя кабинет оценивающим взглядом, нахожу его чрезвычайно... эм... красным. И не совсем уютным.

— Я нет, — отвечает Вэнс, присаживаясь за стол. — А вот Аарон, — косится на него, молча и с безразличием уставившегося на меня, — умеет лезть в голову к вампиру и надавить. Эмоционально и психологически. Не мысленно, нет. Но эффект всё равно потрясающий. После минуты его наисильнейшего воздействия рядовой вампир еще полдня с чугунной головой ходит, и соображает плохо. И нервы сдать могут. Последствия могут быть самыми разными. Вампир даже сойти с ума может.

Нахмурившись, я уточняю:

— Мы сейчас о вампирском гипнозе говорим, верно?

— О нет, — со снисходительной улыбкой, — вампирским гипнозом обладаем мы все. Вопрос только в том, кто в итоге окажется сильнее, другими словами, невосприимчив к гипнозу "противника". А я говорил тебе не об этом, а о психологическом давлении напрямую в мозг. При этом никакого гипнотического воздействия не происходит. Оппонент находится в сознании и твердой памяти. И воли не лишен, никаких команд не выполняет. Он просто чувствует неприятный дискомфорт, вплоть до болезненного разрушения разума.

— Никогда не слышала о таком, — пораженно отзываюсь я, напрочь позабыв о соблюдении своих же правил, одним из которых является осмотрительность. Осторожнее нужно быть с брошенными словами. Мое незнание о некоторых аспектах жизни созданий может сыграть против меня, вызвать подозрение относительно того, откуда я такая взялась — невежда: элементарных вещей не знаю.

— Неудивительно, что ты не знаешь об этом. — Как только Вэнс произносит эти слова, я в тот же миг мысленно выдыхаю, чувствуя облегчение от того, что незнание мое оправдано и в объяснениях не нуждается. — Обладающих такой силой катастрофически мало, их единицы. Я вот знаю только одного, — и выразительный взгляд в сторону друга.

— Закончили? — Аарон в своем репертуаре. Сидит, скрестив руки на груди, и с нетерпением отстукивает пальцем по собственному плечу. — Мы можем наконец приступить к делу? Или вы еще не наговорились?

И плевать, что мы говорим о нем, да? Ну хотя бы не хвастается своей могучей силой, и это качество явно в его пользу.

Но не спросить я не могу.

— Ты воздействовал на друга? Зачем?

— Корделия, это было слабое воздействие, — доносится сбоку примирительный голос Вэнса.

Однако слов блондина мне не достаточно, я хочу услышать четкое и вразумительное разъяснение на свой вопрос, и потому ожидающих ответа глаз с Аарона не свожу.

Он задумчиво смотрит на меня. Долго. Целую вечность. И наконец соизволит что-то сказать:

— Корделия, тебя это не касается.

Едва звучит эта фраза, Вэнс громко фыркает и отводит глаза, на дне которых спрятался скепсис.

— А вот твой друг утверждает обратное, — киваю на вампира.

— Я ничего не говорил. Меня сюда не приплетайте, — с усмешкой.

— Фейка, ты чего добиваешься? У нас дел выше крыши, а ты разборки тут устроила.

— Я?! Это же не я злоупотребляю силой, когда можно нормально поговорить!

— Ты забываешься!

— Всё, хватит! Угомонитесь! Корделия, у Аарона есть разрешение в любое время оттачивать свой дар на мне. Ему просто-напросто больше не на ком тренироваться. Я единственный, кто не так сильно подвержен давлению и почти спокойно его переношу. Не стоит зацикливаться на этом, давайте уже приступим к обговорению нового плана по поимке похитителя детей, — серьезным тоном выдает Вэнс, весь из себя собранный и решительно настроенный.

— Окей, — примирительно поднимаю ладони вверх, про себя же думая о том, какие же все-таки сильные представители вампирской расы собрались в этом кабинете. А я на удивление даже не боюсь потенциальной агрессии, которую теоретически могут проявить по отношению ко мне эти два вампира.

Пожалуй, за годы обособленной жизни я научилась быть уверенной и сильной настолько, что уже и не боюсь подвернувшихся неудач, в том числе и вынужденного общения с условными врагами. Упадет на пути секвоя — не раздумывая, полезу на ствол и, спрыгнув, одолею эту преграду, не теряя времени на панику и бессмысленные сомнения. Моя фейская половина очень сильна в плане эмоциональной устойчивости. Вероятно, именно эта особенность и привлекла меня в личном деле кузины. Мы с ней похожи, несмотря на то, что для реализации своих потребностей она выбрала иное стратегическое направление.

Но другая моя сторона — русалочья — очень ранимая и непредсказуемая. Однако проявляет себя крайне редко, ибо мой разум по большей части подконтролен именно фейскому началу. Но вот мои магические способности имеют прямо противоположные истоки — русалка во мне сильнее феи, намного сильнее. Даже дар отца мне не передался, умею только оживлять мертвые цветы, но мне к ним даже близко не подойти, тогда какой толк от столь бесполезного дара? А мне ведь уже девятнадцать. И чем старше, тем меньше вероятность того, что гены отцовской силы в итоге проявятся во мне. Из года в год во мне лишь укреплялась сила воды, прибавлялось то заморозка, то кипячение, то воронка, то еще что-то. Я ждала "силу мысли" или что-то наподобие того на свое девятнадцатилетие, но не случилось. Один бонус — я, похоже, перестала чудить, и никаких катастроф по моей вине, слава богу, не произошло.

Я бы и не жаловалась на отсутствие определенного дара, всегда хотелось быть просто человеком, но, к сожалению, обстоятельства изменились — я здесь, и меня окружают далеко не глупые вампиры, а значит, слабой, бездарной быть мне нельзя, умной быть полагается по умолчанию.