Концерт.
— Лиза меняла кавалеров, как перчатки, и мне очень не хочется, чтоб тобой также воспользовались. Я не переживу этого! Не переживу твоих страданий и разбитых в дребезги чувств! Ни за что не позволю, чтобы ты мучился от поедательницы сердец! Никогда! — объяснял Глебка, выступая истинным адвокатом, чуть замолчав, наконец выпустив пыл, — Нет... Прости меня... — вдруг заизвинялся он, передумав из-за того, что по внутреннему убеждению сказал полнейший бред.
— За что? И зачем?.. — дотрагиваясь до щеки младшенького большим пальцем, заволновался Вадик.
Ему были до глубины души приятны сказанные искренне слова из уст студента. Но подавленный вид совсем удручал.
— П-просто... Просто прости меня, Вадь! — закрыв очи, прошептал, — Андрей говорил правду, я реально как баба...
— Не неси чушь! Ты прекрасен. И женщины здесь не причём. — понизил тон Самойлов, — Ты безупречен. Запомни! Никто не позволит искривить твою личность и как-либо обозвать. Слышишь?
— Слышу, В-вадь... — промурлыкал в смущении студент, кладя дрожащие руки на грудь старшего и дополняя. — Я в таком состоянии, п-потому что нахожусь в откровенном неудобстве за то, что... — замер от страха, перебрав различные выражения собеседника в ответ, — Ревную т-тебя. — на выдохе промолвил Глеб, пряча личико от возможных косых взглядов. — Когда увидел тебя с ней... у меня сердце разгорелось в горечи. Да ещё флэшбеки эти ужасные про разрывы отношений... Я... не смог отреагировать иначе.
Самойлов-старший притих на минутку. Он не верил в то, что Глебка мог такое испытывать по отношению к нему... В восприятии младшенький стал настоящим мальчишкой, малышом, который не смог разделить разлуку с другом, когда тот ушёл к другому на площадку. Это... показалось очень забавным и очаровательным. Да и... Глебушка будто выразил даже некую смелость. Не каждый так откровенно признается в сокровенных мыслях, особенно на эмоциях.
— Глеб. — ни с того ни с сего позвал, — Я тебе говорил, что ты булка? — резко и оглушающе прозвучало на серьёзе.
— Ч-чего? — обомлел парень, подняв мокрые глаза с чужой футболки.
— Ну булка. Мягкая такая, нежная, сахарная... Вот ты её копия подлинная. — продолжил Самойлов, ярко, как солнышко, улыбаясь.
— Ах... я...
Не успел договорить плачущий, как его мигом сковали крепкими и жаркими объятиями. Вадим с желанностью приблизил как можно сильнее любимое тело к себе и оставил нос у вьющихся волос. Тот готов был второй раз зарыдать, только в этот раз от предоставленной милоты. Встав на носочки, он потянулся взаимно к нему, отдаваясь в свободное распоряжение. Наш медиатор гладил спинку шмыгающему и просто вздыхал от чудесной возможности потискать подопечного везде, где позволят.
Третьекурсник понимал, что был как никогда влюблён в Глеба. Но осознал, к сожалению или к счастью, только сейчас... в данный момент. Хорошо это или плохого... решать было некому. Да и не до конца тот принимал этот факт. Будто нужно ещё какое-нибудь подтверждение затуманенного разума. Вот только какое?
— Высшие силы... Намекните, пожалуйста, аккуратно. Мой ли это человек? — раздался запрос.
Не сказать, что тот был верующим, однако в такой ситуации хотелось поверить во всё, что имеется, лишь бы узнать ответ... трепещущий сердце.
Глебушка словно по команде отдалил голову, жаждая кое-что спросить:
— В-вадь, ты голодный?
— Нет, а что?
— Я из кафе захватил пару ватрушечек... Они очень вкусные. Будешь? А то я могу принести- — заботливо донеслось.
Дальше Вадик не слушал. Ему хотелось поцеловать ещё раз парнишку... взять на руки... положить на кровать и уложить спать... также поиграться с чудесными волосами, как и в прошлый раз на дне рождении... и не думать ни о чём. Исключительно смотреть на его немного усталое лицо и неравнодушно лелеять... Младший словно подсознательно предугадал, что захватить другу... Однако для Вадика это расценивалось как «да» на поставленный запрос.
— Ты ж мой маленький, — еле слышно прошептал Вадим, почему-то радостно беря его за голову.
— Ты их так любишь? Тогда я буду покупать чаще. — поразила неоднозначная радость Самойлова.
— Не стоит, одной булки мне достаточно.
Он радушно и нежно поцеловал Глебушку в висок, потом ещё раз и ещё... не желая останавливаться. Внутри переполняли смешенные чувства... и чем больше студент одаривал поцелуями мелкого, тем больше они бурлили, создавая приятную отдачу.
Обцелованный со всех ракурсов... краснел с каждой секундой.
— Теперь я буду готовить исключительно их. — поставил себе цель шокирующийся.
***
*Во время дождя — Наутилус Помпилиус*
Вокруг был шум толпы и ярких возгласов. Куча народа стремилась в университет, создавая давку в главном входе. Преподаватели и администраторы бегали как пчёлки по помещениям, то заменяя сломанные стулья, то микрофоны для выступающих, ведь до начала оставалось всего сорок минут. Татьяна Николаевна была главным руководящим лицом в постановочной сфере, знала как и что должно работать, где стоять и в каком определённом месте. Все только на неё и ориентировались, потому что никто больше не справлялся с поставленной задачей лучше, чем она. Сегодняшний концерт был очень важен, так как на нём должны были присутствовать известные шишки Петербурга, отучившиеся именно в этом вузе. Так сказать, было с чем сравнивать отрывки из молодости и преподавательского состава.
Сначала по расписанию выступал на пять минуток ректор, после замы с парочкой своих дополнений, впоследствии проводили статистику того, сколько успевших студентов, которые в дальнейшем стали предпринимателями и учёными, закончили данное место. Затем небольшие кусочки с КВН, танцами и иной хореографией, немного сценок, рок исполнение ну и в конце заключение вышеперечисленного мероприятия.
Сейчас все выступающие, а их было около двухсот человек, расположились в узеньких коридорчиках. Так как актовый зал был гигантским, у него имелось два входа-выхода для зрителей у сидений, и аналогичное количество у персонала, по обе стороны закулисий. Слева и справа были дверки, которые ввели в те самые коридоры. Там сидели наряженные вовсю танцоры, махающие на себя веерами, от нарастающей жары, из-за волнения, стоящие за микрофонами пытались залачить нормально причёску, ну а наши музыканты по собственному ощущению были в самом спокойном расположении духа.
Глебка и Миша стояли у длинного окна, у подоконника. А Андрей вышел ненадолго покурить на улицу через заднюю дверь.
— Миш, я чёт нервничаю... — тихонечко признался Глеб, повернувшись к брюнету.
— Не переживай, с первым выступлением всегда так. Скоро привыкнешь и будешь на них, как на работу ходить. — утешал Ширяев, разглядывая новых студентов через очки.
— Уверен? А если я в проводах запутаюсь, или, ни дай бог, в нотах... А если вообще упаду! — перечислял всё возможное.
— Вот ты себя накручиваешь, а ведь так и произойдёт на сцене.
— В смысле?!
— В смысле, стой спокойно. Ни в чём ты не запутаешься. По крайней мере, за криками Вадима твои ошибки не распознают. Ну, а насчёт проводов... ты всё равно на стуле сидеть будешь. Просто так не упадёшь.
Самойлов вздохнул, скрестив пальцы между собой. Для него это было большой ответственностью, и очень не хотелось подвести парней в самый неподходящий момент. Так как много репетировали, проигрывали непонятные кусочки сотню раз. И на концерте взять и обломать всё... было просто страшным сном для Глебушки.
Наконец-таки в дверях появился Вадик, почему-то очень довольный и улыбающийся. Одет он был в чёрную рубашку и брюки с галстуком... также, как и вся его команда. В последний момент они решили, что в пиджаках будет максимально неудобно, особенно барабанщику, так что приняли договорённость остаться готами, но никак не с линейки. Подойдя ближе и распознав любимое ухоженное облачко, старший сильнее расцвёл, желая побыть с ним наедине.
— Ну что ж, как дела у вас, агатовцы? — радостно поздоровался Вадик.
— Да привет-привет. Нормально. Это ты лучше скажи, от чего так светишься? — поинтересовался Мишка, видя что-то неладное.
— Да там среди гостей Гоша с Земфирой пришли. Переговорили слегка. Они будут сидеть в середине зала. Если что... можете подмигивать. Им будет приятно.
— Ну раз такое дело. — пожал плечами, — Вы меня, конечно, извините, но я должен с Мальцевым побеситься. Такой вот ритуал. — сказал Ширяев, забрав свой лёгкий рюкзачок у ног и молниеносно направившись на выход.
Глебка лишь вопросительно смотрел тому вслед, не понимая, что за приколы у этих взрослых лосей...
— А куда он?.. — робко уточнил младшенький.
— Ах... да у него традиция такая. Встретиться перед самим концертом с Гошей. Тот не пропустил ни единого выступления клавишника. Так что... у них особая симбиозная связь. Некоторые монетку в обувь кладут, другие чёрных кошек боятся. А у этих двоих... свои приметы.
Вадик незаметно накрыл своей ладонью руку Глеба, расположившуюся на подоконнике. Неловко вздохнув, мелкий посмотрел прямо на Вадима, ожидая, вероятно, вопроса.
— Волнуешься? — спросил Вадька, наблюдая за чуть поникшим состоянием.
— Очень. — отозвался юноша, тревожно прикусив нижнюю губу.
— Всё будет хорошо, не беспокойся. — взяв маленькую ручку к себе, он стал её щекотливо гладить, надеясь увидеть на лице парнишки хоть небольшую заражающую улыбку. — Ты хорошо играл на репетициях. Думаю, качество в комнате и на сцене не изменит шикарного исполнения.
— Надеюсь... — добавил неуверенно Самойлов, слегка дрожа от того, как представил себя перед огромным залом.
— Ну что ж ты так... Как на обрыве стоишь. — возмутился Вадик, приблизив к себе юные костяшки и поцеловав их почти что не слышно, закрыв глаза.
Увидев Вадима в своём естественном образе принца, Глебка сжался. Это выглядело очень благородно и максимально привлекательно...
Он понял, что у старшего явно появился новый фетиш на него. А именно на кроткие поцелуи. Разумеется, выглядело импозантно и располагающе, давая ощутить, что человек тебя поддерживает. Однако в универе такой жест расценивался довольно неуместным и странным, что могло вызвать недопонимание у большого количества людей. Хотя видя... как они целуются с Мальцевым... Глебка ничему больше не удивлялся. Может у них так в норме приличия, а сам он недотронутая пташка?
— Вадь... — забирая свою конечность, промолвил стеснительно Самойлов в окраске, — Я понимаю, ты настоящий галантный принц в этом грустном заведении. Так ещё и в готическом костюме. Но только не здесь... П-пожалуйста. — сердечно попросил студент, запнувшись, — Насколько обворожительным бы ты тут не был... Однокурсники не так поймут... и... ну в общем... — отворачиваясь головой от соблазнителя, мямлил смутившийся.
Недолго покумекав, старший накренился над Глебом, не давая плохим мыслям размножаться в мозгах.
— Да мне всё равно! — отречённо и ярко, высказался Вадим, — Пусть думают, что хотят! Я лично буду с ними разбираться!
— Не злись, Вадь... — промолвил Глебка, настораживаясь, что разозлил друга.
— Хорошо, не буду... — замолчал, задумавшись, — Н-нет, погоди. — нахмурил брови, — Прости. Если тебе неприятно... моё... ну... поведение... — притих, — То сразу скажи! Я ни за что так делать больше не буду! Можешь дать мне пощёну! — испугался Вадиксон того, что юноше на самом деле противно и он не осмеливается озвучить протест.
— В-вовсе нет! Просто... — резко остановил его, — Просто страшно...
Вадим мгновенно ухмыльнулся от этой скромной и пугливой булочки с корицей. Настолько хотелось студентика потискать, настолько хотелось позадавать ему комплименты, чтоб тот также прекрасно розовел, настолько хотелось просто пощупать... что Вадика было не узнать.
— Всё-всё! Не буду, моя булочка, — надув губки, как уточка, ласково исковеркал слово третьекурсник, подхватывая юношу за ноги и усаживая на окно.
— В-вадик! Что ты делаешь?!.. — наконец-таки в румянце, донеслось из парнишки, который пытался отбиться от нападок со стороны, параллельно шокируясь новым присвоенным титулом выпечки.
— Ничего, — ехидно принимая такой же цвет от сокровища, Вадим старается защекотать его.
Дальше в конце коридорчика издавался один хохот и умоляющие слова о прекращении в пояздничестве. Какие-то учащиеся закатывали глаза на представленную картину, другие также сдерживали смех от тисканий братьев Самойловых, последние просто игнорировали. Страх Глеба никак не мог воплотиться в жизнь, все опасения прошли мимо.
***
Через пару минут из чёрного входа вернулся Андрей, только каким-то заторможенным и слишком уж задумчивым. Выкинув сигарету, он для приличия достал пачку жвачек и стал думать плотно над чем-то. Проходя мимо других ребят, тот в кое-то веки доходит и до своих, вовсю веселящихся. Вот только Котов не собирался их останавливать или как-либо мешать. Просто встал и странно взглянул на стенку, спрятав правую руку в карман.
Парни моментально очухались, напугавшись сокомандника до усрачки. Однако интересная вещь была в том, что почему-то остальные курсы их не так смущали, как этот индивид. Но... почему?
— Ох... Андрей... и ты тут, — пытаясь возвратить дыхание, начал очень нелепо Вадим. — К-как твой н-настрой?..
— Так себе. — кратко пояснил Андрей, повернув карий в сторону некоторых выступающих.
— С чего бы это?..
Глеб уважал эти неуместные попытки старшего хоть как-то разрядить обстановку. Ведь когда появлялся Котов, всегда вся забава в тотчас же прекращалась. Даже с Мишей можно было пошутить или подурачиться, чем с этим... немного... ну того... тютю.
— Не буду делать красивых отступлений. Но нам жопа. — выбил из колеи мыслитель, посмотрев странно на часы для отвода внимания, поглядывая раз за разом в левый угол, — Видите ту компашку?
В том месте, в которое указал барабанщик глазами, находились ребята постарше, тоже музыканты. Всего их было четверо. Три парня и одна девчонка. Были одеты пёстро, в стразах, приковывая взгляды остальных. Первый паренёк был довольно низким, примерно полторашкой, может чуть выше. Был в расстёгнутой толстовке, в массивных кроссовках и объёмных джинсах с потёртостями. По слухам он играл хорошо на барабанах, несмотря на коротенькие ножки. Второй был с высветлыми волосами до плеч, от которых балдели все его поклонницы. Длинная чёрная футболка показывала небольшую худобу, джинсовая жилетка с разными цепями и побрякушками это вообще отдельная любовь женского пола. Стоял тот у микрофона и обычно за гитарой. За басом же место было занято девчонкой с чернющими волосами... под каре с чёлкой. Ну а клавишами занимался пухленький кудрявый парень, который везде и всегда проявлял инициативу в универе.
Они здесь особо роли не играли, лишь пришли поддержать друзей из хорового, не более. Тем не менее после замечания товарища, братья зацепились за них, кивнув в одобрение, чтоб продолжилась история.
— Так вот... Пока я курил, услыхал разговор двух мужиков. Не знаю, правда, кто они... продюсеры, херусеры, не важно. Однако видел уже эти рожи... Они обсуждали всех и вся. Само мероприятие и нас в том числе. Отозвались, что... ни про какую-то Агату не слышали до этого. Что наверно мы детский лепет, не больше. Собрали кого попало в команду из кадров, чтобы «было»...
— И... к чему же ты всё клонишь?.. — насторожился Вадик, выгнув чуточку бровь.
— Если вкратце, то если мы херово выступим и никакой отдачи от зала не получим, нас с лёгкостью заменят на этих цветастых петухов, — более шёпотом прозвучало от него. Как только один из названных птиц обратил на него внимание, тот громко прокашлился, намекая Самойловым именно на них.
— А с чего ты взял, что нас заменят на них? Да и вообще заменят ли? — спросил на страх и риск младший, — Ну да, допустим, выступим зажато. Но мы же не сами вызвались, а нас насильно попросили.
— Да там вся суть в том, что у этого блонда-колора мать... депутатша! И шанс того, что нашу лавочку прикроют очень велик. Да, мы и так неизвестны и бла-бла-бла... Зато есть студия, бесплатная аппаратура и пренадлежности. Играй сколько хочешь и когда хочешь. А если мы нигде не будем участвовать и числится, то нас всего этого запросто лишат.
— Ну и новости, конечно... — отозвался Вадим. — Я слушал пару их песен на дне города. Обычная попса, ничего сверхъестественного. Слова от балды написаны.
— Вадим, когда это какого-то волновало? Главное, чтоб старики танцевали из главки, остальное мелочи. Как играют, с душой или без, со смыслом ли... вообще всем насрать. Проплачено мамой? Ну и прекрасно, они не против.
— Думаю, Мише лучше это не рассказывать, — тихонечко порекомендовал мелкий, — Он будет сильно нервничать...
— Да мы все тут... уже дёрганные, — махнув грустно рукой, дополнил Котов, замечая кипиш у дверей.
Из закулисий вышла девчонка, что была у Вадика старостой. Оглядев ребят вокруг она в спешке крикнула:
— Начинаем! Все на позиции!!!
Это означало то, что ректор уже выступил. Оставалось пару замов и уже подходила очередь студентов.
— Так быстро... — не заметил, как время пролетело, Глебушка.
Из конца коридора бежал навстречу Михаил, придерживая лямку рюкзака. Он чуть с инфарктом не лёг, испугавшись, что настал черёд рокеров.
— ВЫСТУПАЕМ?! — поправляя очки, заорал Ширяев, ещё не добежав до друзей.
— Нет, Миш! Успокойся! — кинул в ответ Вадик, наблюдая за тем, как тот пытается отдышаться от пробежки.
***
Все почти выступили. Оставалось каких-то пару минут до первого концерта в жизни Глебушки. Они в четвером стояли за шторами, глядя на сцену, где шутили однокурсники в парах. Зал почти было не рассмотреть, виднелись лишь тёмные макушки гостей и не более. Только их место освещалось яркими прожекторами.
Чем больше Глебка думал о своей хоть и маленькой, но партии, тем сильнее сбивался и не мог вспомнить нужные ноты. Он отсчитывал каждую секунду до часа славы, однако в их случае... скорее позора. Тремор рук давал о себе знать. Создавалось такое впечатление, что у него уже началась паническая атака от суеверий. Но избежать ничего было нельзя.
Вадим волновался не меньше. Исключительно потому... что у него были уже мероприятия и он просто сравнивал предыдущие свои номера, стараясь предугадать, как в этот раз стоит вести себя на глазах у всех, что изменить или подкорректировать. В поле зрения, разумеется, попадал дрожащий, чуть не стучащий зубами, котёнок. Тот сидел на своём стуле, который должен будет в скором времени тащить для исполнения. Самойлов будто аж врос в него, кистями цепляясь жадно за сидение.
Тревожно вздохнув, Вадик подошел аккуратно к нему, понимая, что не дело выводить такого парня к людям. Его просто растопчут одними только шорохами с рядов. Лидер встал напротив юноши, после чего присел на корточки и взялся легонечко за обе его коленки, желая узреть на себе внимание голубых радужек.
— Глеб, посмотри на меня, — плавно и мелодично позвал он гитариста.
Сглатывая желание провалиться под землю, младшенький с неохотой посмотрел вниз, где встретил чёрного доброго кота.
— Не нужно так преувеличивать сегодняшний день, — неожиданно произнёс вслух, — Даже если мы сыграем не так, как на репетициях, я всё равно буду гордиться тобой.
— Ч-чем же?.. — удивился тот, — М-моей трусостью? — предположил.
— Нет, — мотнул головой, улыбнувшись, — Наоборот, смелостью. — ошарашил окончательно, — Вместо того, чтобы из-за страха бросить команду в последний момент, ты сейчас сидишь здесь и смиренно ждёшь. Сам факт того, что ты спонтанно нам помог в критической ситуации, когда у нас не было нужного человека в коллективе, заслуживает отдельное спасибо. — утешал Самойлов, чуть-чуть сжимая и разжимая ножки, — Ты большой молодец, уже потому что находишься тут. А про усталость и полную отдачу на репетициях я вообще молчу.
Глебка на удивление притих. Да и дрожь немного спала. Вадим говорил очень внушительно и настойчиво, чему мелкий стал безукоризненно верить.
— Знаешь... заменят нас или же нет... Я останусь рад тому, что сумел поиграть с тобой. Это были лучшие исполнения моих песен. Я о таком и мечтать не мог... — заоткровенчал он, искренне не спуская лица с парнишки.
— Вадь- — польщённо захотел студент прервать доблестную речь благодарностью.
— А знаешь... — перехватил диалог снова к себе, — Давай с ребятами соберёмся вместе после этого в ресторанчике, да отметим наше выступление. Как на это смотришь?
Глебушка лишь ласково приподнял уголок губ, давая таким образом одобрением.
— Ну и хорошо. Расслабимся хоть. Тебе это особенно нужно. — хлопнув пару раз по бедру Глебки, сказал Вадик, как тут... их позвали.