Выбор/Choice

Нора, 10 мая, 19:20

Гермиона лениво разламывала пирог вилкой. Несмотря на то, что она обожала стряпню Молли, есть совсем не хотелось. Одно радовало — члены семьи Уизли начали разговаривать друг с другом, а в доме всё ещё веяло тёплой атмосферой.

Перси, Билл и Чарли разъехались пару дней назад. Боль от утраты Фреда никуда не ушла, она замерла, осталась в воздухе. Джордж по-прежнему не спускался вниз. За всё время, прошедшее с похорон, он не заговорил ни с одним человеком.

Тоскливо было и Гермионе. И не только из-за смерти Фреда. Вернувшись в Нору после битвы, едва придя в себя, она начала искать в книгах способы вернуть память своим родителям. Шли дни. Она понимала, что обратить действие «Обливиэйта» практически нереально. Гермиона не любила сталкиваться с нерешаемыми трудностями — они вгоняли её в тупик. А тупик — в отчаяние.

— Гермиона, — начала сокрушаться миссис Уизли, — почему не ешь?

Девушка натянуто улыбнулась, повернувшись в сторону Рона. Парень как ни в чём не бывало уплетал вторую порцию пирога. Заметив взгляд подруги, он резко оторвался от еды и кивнул ей. Гермиона продолжала неловко улыбаться, уставившись на нетронутый пирог.

— И правда, — вытирая губы тканевой салфеткой, Рон обратился к Гермионе, — тебе стоит подкрепиться.

— У меня нет аппетита, — тихо ответила девушка. — Извините.

— Ну, что ты! — протянул Рон, положив испачканную жиром ладонь на её колено. — Ещё одного голодающего в семье мы не выдержим.

Конечно же, он имел ввиду Джорджа, которому Молли носила еду в комнату. И каждый раз мать семейства возвращалась с возмущениями. Она еле-еле заставляла сына есть. И Рон посмел шутить на эту тему! Артур, Молли, Джинни, Гарри и Гермиона бросили полные укора взгляды на Рона. Тот неловко уставился в тарелку.

Гермиона резко встала из-за стола и прошипела:

— Ты как всегда тактичен, Рон!

Следом за ней встали Гарри и Джинни.

— Очень вкусно, мам, спасибо! — неловко протянула Джинни, взяв Гарри за руку.

Гермиона направилась в сторону входной двери. Гарри и Джинни поднялись наверх. Рон, громко вздохнув, поспешил вслед за Гермионой.

— Рон! — обратилась к сыну миссис Уизли. — У тебя весь рот в крошках!

Парень, быстро схватив салфетку со стола, небрежно вытер подбородок. Бросив салфетку на пол, он побежал на улицу.

***

Четвёртый день стоял туман. Весны не чувствовалось. Пасмурная погода ещё сильнее ухудшала настроение.

Гермиона бежала вперёд, минуя тёмно-зелёные заросли тростника и камыша. Она надеялась, что бег поможет избавиться от отравляющих мыслей. Прошла неделя с тех пор, как главный кошмар закончился. Но страх перекочевал из реальности в сны, в мысли, в подсознание.

— Стой ты! — раздался слабый клич Рона.

Гермиона не чувствовала, как джинсы клёш утопали в грязи, как ветви больно били по лицу. Строки двести седьмой страницы учебника десятого издания «Стандартных заклинаний» она выучила наизусть.

«"Обливиэйт» невозможно снять. Заклятие необратимо при стандартном подходе».

Она не теряла брата или друга в этой войне. Но навсегда Гермиона лишилась двух своих близких людей. Теперь каждый день она была вынуждена просыпаться с мыслью о том, что её немолодые родители одиноки.

Ноги утопали в грязи, а она продолжала бежать вперёд. Неожиданно кто-то схватил её за руку и резко отдёрнул назад. Не успев опомниться, Гермиона упала на землю. К счастью, удалось приземлиться на небольшой участок, покрытый травой, среди зарослей камыша. Она увидела обеспокоенное лицо Рона, нависающее над ней.

Его голубые глаза уставились на неё, девушке стало неловко. За все эти дни в Норе они так и не обсудили отношения, так и не поговорили той о ночи в Хогвартсе. Гарри заметно отдалился от Гермионы. Точнее, отделился. Его поведение резко изменилось после того, как они прибыли в Нору. Гарри и Джинни ходили всюду вместе. Да что уж там: Поттер и вовсе не возвращался по ночам в комнату для гостей. Рон и Гермиона, в свою очередь, лишь сухо здоровались за завтраком: ни о какой близости речи и ни шло.

— Да что с тобой творится? — закричал Уизли.

Девушка зажмурилась. Она не ожидала настолько резкого крика.

— Гермиона, — Рон почти перешёл на шёпот. — Я не понимаю, что с тобой происходит!

Рука парня, перепачканная засохшими брызгами грязи, нашла ладонь Гермионы. В глазах девушки застыли слёзы. Лёд треснул. Она не могла больше быть сильной.

— Рон, — голос Грейнджер походил на хрип. Она едва сдерживала рыдания. — Я не могу! Не могу вернуть своих родителей. «Обливиэйт» невозможно снять.

Уизли поморщился, гладя её руку.

— Это чушь! Нет такого заклятия, которое нельзя снять.

— Чушь говоришь ты, — вырвалось у девушки. — Так написано в учебнике!

— Гермиона, — он вновь повысил голос, — так нельзя! Нельзя так говорить с другом!

— С другом ли? — удивилась Гермиона. — То, что было в Тайной комнате, не совсем похоже на дружбу.

Рон тяжело вздохнул, переворачиваясь на спину.

— Ты всю неделю ходишь, как... — парень запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, — как замороженная. Смотришь в одну точку, не разговариваешь ни с кем, как Джордж. Я забыл, что ты стёрла память родителям... Ты так выглядишь, что... каждый раз, начиная разговор с тобой, я замолкаю... потому что думаю, что будет лучше, если оставить тебя наедине со своими мыслями...

Он долго смотрел на пасмурное небо, на плывущие серые облака. Казалось, вот-вот начнётся дождь. Затем Рон резко повернул голову в её сторону и добавил:

— Кто знает, что у тебя там в голове. Я не хотел лезть под горячую руку.

Слёзы неконтролируемым потоком заструились её по щекам.

— Теперь ты знаешь, что у меня в голове, — сказала она спокойно.

Казалось, весь пар вышел. Выдержав паузу, Уизли крепко сжал её ладонь.

— Давай попробуем! — сказал тихо он. — Попробуем начать заново. Попробуем продолжить жить и бороться. Бороться за память твоих родителей. В отличии от Фреда, — голос Рона пересох, — они живы и здоровы.

Гермиона кивнула. Вдалеке блеснула молния. Заморосил дождь. Рон встал, потянув за собой Гермиону. Держась за руки, пара медленно направилась в Нору. Грейнджер понимала: они вместе. Осознание этого факта давало ей спокойствие.

Министерство Магии, 26 мая, 22:30

Всё в Министерстве изменилось с тех пор, как Тёмный Лорд пал. Убрали ту самую отвратительную статую с надписью «Магия — сила» у подножья. Магия стала следствием. Следствием над семьей Малфоев.

Передвигаясь по тёмным коридорам в окружении пяти надзирателей, Драко сознавал лишь одно: он трус. Ему едва удавалось скрывать собственное презрение к себе. В глубине души Малфой умолял, чтобы новое правительство было милосердным к нему и Люциусу. Драко был уверен: он ни в чём не виноват. Вся его служба Тёмному Лорду была принудительной. И Малфои докажут это! Правда, выстроенные логические цепочки не умаляли дрожь, судорогой пробегавшую по его ладоням.

И Драко прятал руки в карманах, чтобы авроры не видели его волнения.

Они зашли в лифт. Скулы Драко свело. Ещё никогда он не был так неуверен в себе и потерян. Драко оглядел своих спутников. Те устремили прямо стеклянные взгляды.

«Эти министерские собаки хуже дементоров!» — дрожащие ладони Драко затянули чёрный галстук на тёмно-синей рубашке.

Авроры пришли в самый неподходящий момент. В Мэноре и без того витала напряжённая атмосфера; Люциуса уже несколько недель не было дома. Кроме того, Малфоя-младшего накрывала паника. Он с трудом приходил по вечерам в главный зал. Драко мерещились окровавленные тела, слышались мольбы убитых волшебников. Стоило только покинуть покои...

Но он не мог отказать Нарциссе, которая была верна традиции устраивать вечерние чаепития в огромной комнате Мэнора. В тот самый момент, когда Драко удалось уловить спокойствие, беседуя с матерью за чашкой Эрл Грея, к ним явились мракоборцы.

Их развели в разные стороны. Они знали, что сопротивляться бесполезно.

«Успокойся!» — повторял про себя Драко, прикрыв глаза.

Лифт уносил его вниз, он словно падал в пропасть. Малфой уловил момент, когда остался наедине с обволакивающей тьмой. Он чувствовал, как кругом всё затихло: прежде громкое дыхание авроров растворилось во всепоглощающей тишине.

Среди дрожащей тьмы своего подсознания он увидел ладонь, протянутую к нему в мольбе о помощи. Когда-то он уже прикасался к этой руке. Тогда она была тепла и мягка. Теперь же оказалась покрыта кровью и грязью. А на предплечье красовались буквы и шрамы, складывающиеся в слово: «грязнокровка». Драко забила дрожь. Спокойствие исчезло. Он вспомнил, как не хотел войны, как боялся Тёмного Лорда.

Больше всего Малфой боялся оказаться на месте грязнокровок. Драко знал, что это может произойти, невзирая на чистоту его крови. Блондин вспомнил, как протянул свою, отмеченную Чёрной меткой, руку той, окровавленной ладони. И сделал он это, невзирая на свой страх, невзирая на своё презрение к грязной крови.

Воспоминания рассеялись, как только он открыл глаза. Его грубо притянули за локоть:

— Хватит спать, пошли!

Драко поспешил одёрнуть руку, кинув презрительный взгляд в сторону аврора.

— Как ты смеешь! — прошипел Малфой.

Выдержав паузу, Драко взглянул в лицо мужчины. Глубоко вздохнув, он выпалил:

— Чёртов предатель, мой отец доверял тебе!

Он вспомнил: этот человек служил в Министерстве вместе с Люциусом. Конечно, с тех пор прошло много лет, и в годы становления Лорда Малфои ограничили круг общения. Тем не менее, у Драко была безупречная память на лица. Этот аврор не раз появлялся в качестве гостя в их доме. Он пил чай за их столом, приветливо общался с Нарциссой. Теперь, пока они шли до дверей суда, он не сводил с Малфоя-младшего презрительного взгляда.

Да, изменилось многое. Теперь Малфоев ненавидят все.

— Чёртов предатель! — вновь прошипел Драко.

Перед ним открылись двери Министерского суда.