Выбор/Choice

Пепел осыпался на гранитные камни замка; небо светлело с каждой секундой.

— С меня хватит, — произнёс Гарри, и через мгновение в воздухе раздался треск.

За секунду было уничтожено то, что столетиями сводило с ума тысячи волшебников. Легендарный артефакт исчезал в пропасти.

Рон запустил испачканные сажей пальцы в рыжую копну волос. Волдеморта нет, рядом Гермиона, Гарри жив. Неужели всё кончилось? А впереди — яркая жизнь, наполненная счастьем?

Рон не мог поверить, осознать радость от долгожданной победы. Поцелуй Гермионы, запечатлевшийся на губах несколько часов назад, оставался ярким пятном в памяти. Парень сжал ладонь подруги. В ответ Гермиона глубоко вздохнула. Гарри спрыгнул с каменной глыбы моста и направился к ним.

Впереди светлое будущее. Впереди новая жизнь. Осталось лишь взять себя в руки, восстановиться и найти силы идти дальше. Судя по тому, сколько испытаний выпало на долю Золотого Трио, они больше не станут сомневаться в собственной силе.

Троица медленно вошла в разрушенный замок. Рон бросил взгляд на Трелони, склонившуюся над телом Лаванды. В душе возникло чувство, граничащее со смятением и скорбью. Рон вопросительно посмотрел на Гермиону, та понимающе кивнула.

Триумф победы сменился резкой горечью. Только лишь солнце поднималось выше, освещая серый гранит развалин. Лучи упали на безжизненное лицо Лаванды Браун. Теперь её уже ничего не интересовало.

Рон опустился на колени рядом с телом девушки. Трелони перестала рыдать. Печально ухмыльнувшись, Уизли взмахнул волшебной палочкой. В испачканной сажей руке возникла маленькая веточка лаванды, которую он вложил в безжизненную ладонь.

Гарри осматривал своды полуразрушенных колонн, освещённых солнцем. Он гадал: восстановят ли школу до конца сентября? Как много сил уйдёт не столько на ремонт, сколько создание новой системы образования, восстановление политической системы? Как быстро назначат новых руководителей и объявят амнистию несправедливо задержанным волшебникам? А ещё впереди долгий поиск сбежавших Пожирателей, мучительный суд над ними и их соратниками.

В поле зрения Гарри попала Минерва МакГонагалл: она о чём-то говорила с Кингсли Бруствером. Двое волшебников шли вдоль рядов погибших и тихо дискутировали.

На плечо Поттера упала ладонь. Он обернулся и увидел печальные глаза Артура Уизли. Гарри вздрогнул.

— Мы готовы трансгрессировать в Нору, нужно подготовиться к похоронам Фреда, — печально заключил отец семейства. — Да, и вообще не стоит тут оставаться, скоро сюда прибудут журналисты из «Ежедневного пророка»...

Гарри кивнул.

Тем временем Гермиона замерла возле входа в замок. Девушка смотрела вдаль, туда, куда бежали приспешники Тёмного Лорда, и думала совсем не о том, о чём следовало...

Так началось утро третьего мая 1998 года.

Мэнор, 5 мая, 15:40

Проснувшись промозглым днём, Драко не нашёл в себе сил встать с кровати. Изумруд спальни давил на глаза. Казалось, окружающее пространство сужалось всё больше и больше, а голова раскалывалась на куски. Малфой думал обо всём и сразу, чувствуя собственную растерянность. Он вспоминал Тёмного Лорда, скалящего гнилые губы. Думал о родителях, об убитых сокурсниках, о мёртвом Северусе. С болью и страхом в сердце он размышлял о том, что будет дальше. Малфоя колотило в ознобе, но он продолжал лежать под одеялом, уставившись в одну точку.

В дверь постучали. В спальню вошёл домовик, вкатывая столик с едой. Малфой нехотя обернулся, лениво посмотрел на эльфа. В животе предательски заурчало, и Драко наконец встал, чтобы поесть.

— Госпожа беспокоится о вашем самочувствии, — томно произнёс домовик, подкатывая тележку к кровати.

Драко бросил взгляд на содержимое блюд: его любимый ростбиф, тыквенный пирог, вазочка с шоколадным печеньем. Чуть дальше на столе он заметил большую бутылку огневиски и номер «Ежедневного пророка».

После трапезы Драко сел напротив камина, держа в руке стакан огневиски и газету. Он осознал: читать «Пророк» совершенно не хочется. Шанс, что он найдёт там какую-нибудь гадость про свою семью, был довольно-таки высок. И читать эту отсебятину — всё равно, что позволять бить себя лежачего.

Малфои привыкли к тому, что их семью поливают на чём свет стоит уже добрый десяток столетий. Они ведь тоже люди, и их задевает несправедливость, посланная в их адрес. Но, в отличие от остальных, они никогда не показывают истинных эмоций, натягивая на лицо каменную маску холодности и равнодушия.

«Кто они такие, чтобы судить нас, чистокровный древний род!» — эти слова Драко слышал чуть ли ни каждый день от Люциуса.

Отцу Драко было проще обвинить весь мир, чем себя. И здесь Нарцисса всегда вторила мужу.

Слишком рано Малфой понял, что его семья имеет высокое положение в обществе. И впитал все модели поведения от родителей. Критика в его сторону? Неприемлемо! Никто не смеет открывать рот в сторону чистокровного великого рода — это Драко выучил раз и навсегда!

Промочив горло огневиски, он всё же взглянул на первую полосу газеты. Главная новость не вызвала у него сильного удивления: «Кингсли Бруствер станет новым министром магии?»

Пробежав глазами первые строки, Драко понял, насколько ему не интересна политика нового государства. Однако материал с заголовком «Сколько времени уйдёт на восстановление Хогвартса?» заинтриговал его не на шутку.

«Над восстановлением школы Чародейства и Волшебства трудятся сотни талантливых магов. На протяжении дня они собирают Хогвартс буквально по кусочкам. Мы ведём репортаж с места событий, где ночью, второго мая, свершилась самая масштабная битва в истории магического мира».

Драко бегло читал о том, как медленно восстанавливалось здание школы и что каждый дюйм имел историческую ценность.

«По словам профессора Хогвартса Минервы МакГонагалл, трудно сказать, вернутся ли сотни студентов к учёбе в начале сентября. Большой вопрос состоит также в том, кто станет новым директором школы Чародейства и Волшебства. Слухи о своём назначении МакГонагалл отказывается комментировать. Напомним, бывший директор школы Северус Снейп погиб при загадочных обстоятельствах в битве за Хогвартс. Есть версия, что к его убийству причастен Волдеморт. В любом случае, редакция «Ежедневного пророка» будет следить за расследованием множественных преступлений, совершённых ночью со второго на третье мая».

После прочтения Драко налил себе ещё один стакан огневиски. Он знал, что скоро за ним придут, ведь Люциуса вчера забрали в Министерство. И до сих пор отец не вернулся. Да, Малфои облегчённо вздохнули, узнав о смерти Тёмного Лорда, но понимали — скоро настанет час правосудия.

Аппарировав домой после битвы, Драко с горечью подумал о том, что видит Мэнор в последний раз. Он потерял сознание в гостиной. Очнувшись уже в своих покоях, он увидел Нарциссу. Взволнованная мать нервно расхаживала по спальне. Тогда Драко и узнал, что его отца забрали мракоборцы через несколько часов после возвращения.

Переживания вновь сломили Драко. Он всё ждал, когда и за ним придут.

Снова осушив стакан, Драко продолжил чтение. Открыв следующую страницу, он резко отпрянул от газеты. Увиденное вызвало неприязнь: на весь разворот двигалась колдография Поттера, Уизли и Грейнджер. Заголовок донельзя глупый: «Мальчик, который выжил второй раз, и его команда».

В очередной раз наполняя стакан, Драко заметил, что лицо Поттера вовсе не излучало триумфа победы. Усталый и чумазый Рон Уизли, как всегда, маячил слева. Малфой тут же отвёл взгляд с противного лица. Бросилась в глаза Гермиона Грейнджер — «правая рука» Гарри Поттера. Она, щурясь, вытянула ладонь перед собой, прячась от объектива. На секунду Малфою показалось, что она пронзительно смотрела карими глазами сквозь колдографию прямо на него. Он сглотнул.

Воспоминания нахлынули на него со страшной силой.

***

Драко вернулся на Святочный бал в честь Турнира Трёх Волшебников.

Среди темноты изумрудной комнаты заиграли светлые блики. Он ощутил между пальцев ткань платья Панси Паркинсон. Вспомнил запах её духов. Вспомнил, как сделал шаг вперёд, выходя в середину зала. Вспомнил то, как они кружились в вихре танцевальных пар, среди которых были Грейнджер и Крам.

Серебристая ткань играла в бликах отражённого света. Он и Паркинсон настолько слаженно и идеально попадали в ритм, что, казалось, весь мир расступался перед их красотой.

Впервые Драко был так счастлив. Малфои, как истинно чистокровное семейство, обожали пафос, роскошь и пышные торжества. В тот момент Драко на сто процентов чувствовал себя чистокровным интеллигентом: прилизанные волосы, стильный фрак. Он решил поиграть с огнём: купил костюм, похожий на магловский. Вдобавок, Драко был полностью в чёрном. Чёрный и серебряный — идеальное сочетание для слизеринцев.

Драко смотрел в глаза Панси и не видел в них ничего, кроме уверенности. Ловя себя на мысли, что кроме самодовольства ничего и не нужно, Малфой продолжал наслаждаться собственной непоколебимой идеальностью.

Музыка остановилась. Участники танцев похлопали друг другу. Панси облегчённо выдохнула.

— Может, выпьем? — предложила девушка.

Малфой кивнул, отпустив её руку. Пара гордо направилась к фуршетному столу. Как истинный джентльмен (или он только притворялся им тогда), Драко налил пунш в стакан и протянул его Панси. Взяв второй, Малфой поднял его вверх.

— За нас, — шепнула Паркинсон, кисло улыбнувшись.

Губы Драко растянулись в ухмылке, которую девушка приняла за искреннюю. Наивная Панси думала, что раз Драко пригласил её на бал, значит, хотел отношений. Всё было куда проще: он просто не видел других достойных девушек на своём курсе. Пригласить кого-то из Шармбатона ему, увы, не хватило смелости. Драко нравились несколько старшекурсниц, но они уже были в паре с парнями постарше. Приходилось ломать комедию с Паркинсон. Отведя взгляд от быстро пьянеющей спутницы, он заметил Виктора Крама и вспомнил, что давно хотел с ним пообщаться. Чемпион по квиддичу в красном мундире стоял спиной к Драко.

О спутнице Крама Драко не подумал. Алкоголь придал больше смелости, и Малфой бесцеремонно подошёл к студенту из Дурмстранга.

— Виктор! — сказал радушно Драко с такой интонацией, словно они старые знакомые.

Крам обернулся.

— О, Драко Малфой? — Блондину польстило, что Виктор так быстро вспомнил его. — Мы же виделись перед чемпионатом. Вас представил Фардж?

Не успел Драко ответить, как услышал голос Грейнджер.

— Виктор, я принесла нам выпить! — Увидев Драко, она переменилась в лице. Улыбка с её губ исчезла.

— Гермиона, — Виктор пропустил девушку со стаканами вперёд, — ты знакома с Драко Малфоем? Мы отлично побеседовали перед летним чемпионатом.

Между Драко и Гермионой повисла пауза. Не говорить же Виктору, что они с ней заклятые враги с первого курса? Выразить омерзение её происхождению? Сейчас как никогда стоило говорить то, что ожидали от тебя услышать.

— Да, — улыбнулся Драко, — мы вместе ходим на занятия.

К троице подошла Панси. Драко почувствовал, что от его спутницы разило алкоголем, но постарался не подавать вида.

— А что за очаровательное создание? — то ли игриво, то ли шутливо произнёс Крам, забирая у напряжённой Грейнджер пунш.

— Панси Паркисон, моя подруга. Тоже учится на Слизерине, — безразлично произнёс Малфой.

— Для меня честь познакомиться с вами, Виктор. — Паркинсон покраснела, когда Виктор поцеловал её ладонь.

Заиграла музыка.

— Приятно познакомиться, — любезно сказал Виктор, улыбнувшись слизеринцам. — Пойдёмте танцевать!

Драко машинально взял Панси за руку, в то время как Крам аккуратно обхватил талию Грейнджер. Малфой и Паркинсон встали неподалеку от Крама. И тут слизеринец понял, что они будут танцевать падеграсТанец, в котором меняются партнёры. Пары выстроились в линию. В хмельном мозгу Драко мелькнуло осознание: он попадёт в пару с грязнокровкой.

Искоса Драко посмотрел на Грейнджер. Та лучезарно улыбалась Краму, кружась с ним в танце. Настала очередь меняться. Драко, запоздало топнув несколько раз ногой, протянул руку Грейнджер. Настроение девушки быстро переменилось, но она, ровно держа спину, продолжила танец. Разум Малфоя прояснился; он сжал ладонь гриффиндорки крепче. Его движения стали чёткими и очерченными, резкими, но в то же время элегантными. На лице Драко появилась та самая победоносная улыбка Малфоев. Подсознательно он хотел доказать Грейнджер своё превосходство, указать ей её место. Но и та не растерялась. Она противостояла ему, кружась в вихре танца. Её ладонь оставалась холодной, как и кровь в жилах.

Драко посмотрел в карие уверенные глаза. Нет, она не ничтожество. С тех пор Малфой уяснил это навсегда. Когда Грейнджер прижалась к нему в танце, он почувствовал горячее дыхание на своём лице. Ещё секунда — и партнёрша, по правилам, должна взмыть вверх. Он обхватил ладонями её талию и поднял гриффиндорку в воздух. Драко ощутил: её сердце бьётся с невыносимой скоростью.

«Не такая уж у неё и ледяная кровь, — подумал слизеринец. — Вероятно, чем грязнее, тем горячее».

Малфой опустил её вниз.

— Неплохо, — давление внутри парня зашкаливало, — Грейнджер.

Вместо ответа она отвела взгляд и перешла к другому партнеру по танцам.

Слово «грязнокровка» хотело слететь с его языка. Но почему-то Драко не произнёс его.

***

В камине медленно догорал номер «Ежедневного Пророка». В бутылке оставалось несколько капель огневиски. Драко завороженно смотрел на пламя. На секунду внутри стало тепло, но не от выпитого алкоголя. А от воспоминаний о безобидных днях, когда он был всего лишь наблюдателем. Когда в его душе ещё не окончательно осела тьма.

Только сейчас Драко Малфой осознал, как сильно он ошибся, свернув не туда.