Глава XXII Кровь на мосту
Дунай ревел, как раненый зверь, его мутные воды бились о каменные опоры моста, возведённого римскими инженерами за три дня. Дубовые бревна, скреплённые бронзовыми скобами, прогибались под шагами легионеров, чьи сапоги, покрытые грязью Дакии, гремели в унисон. Мост, шириной в десять метров, тянулся на двести шагов, его канаты из пеньки скрипели, а перила, вырезанные из ясеня, блестели от утренней росы. На дальнем берегу, где леса Карпат, поросшие буками, грабами и соснами, уходили в тень, дакийцы ждали, их силуэты мелькали меж папоротников, как призраки. В воздухе висел запах мокрого мха, смолы и дыма, а крики ястребов, парящих над ущельями, смешивались с плеском щук, чьи чешуйки сверкали в реке. Выдры, скользящие в зарослях ивы, ныряли за рыбой, а в лесу, где росли дикие розы и волчьи ягоды, рычали волки, чуя кровь. Легион Марка Валерия, усиленный Вторым легионом, — шесть тысяч человек, — двигался через мост, их орлы на штандартах сияли под бледным небом. Первая когорта, возглавляемая Гаем Корнелием, шагала впереди, щиты с красными орлами сомкнуты, пилумы в руках блестели, как молнии. За ними шли инженеры, тащившие баллисты, чьи колеса скрипели, и повозки с зерном, охраняемые батавскими конниками, чьи длинные косы развевались. Марк, на гнедом жеребце, чья грива была заплетена, ехал в центре, его алый плащ развевался, а глаза, тёмные, как воды Тибра, изучали лес. «Децебал знает, что мост — наш путь к Сармизегетузе, — думал он, сжимая рукоять гладия. Тень брата Фалка, павшего под звёздами Лация, жгла его сердце: «Слава — это всё, Марк, но держи друзей близко».Тит Фульвий, легат Второго легиона, ехал рядом, его шрам от фалксы, пересекавший щеку, дёрнулся, когда он прищурился, глядя на лес. — Они там, трибун, — сказал он, его хриплый голос был тяжёл, как гранит. — Дакийцы любят засады. Их фалксы рубят доспехи, как тростник, а сарматы бьют с флангов. — Марк кивнул, его пальцы коснулись свитка Ливии, спрятанного под доспехом. — Мы держим мост, Тит, — ответил он. — Баллисты на холме, тестудо в центре. Заманим их. — Тит хмыкнул, его седые волосы торчали из-под шлема. — Хитро, но рискованно, — пробормотал он, вспоминая Паннонию, где фалкса едва не лишила его жизни.Гай Корнелий, центурион первой когорты, шёл впереди, его винис постукивал по щитам. Его шрамы, заработанные в Британии, блестели от пота, а глаза, суровые, как базальт, следили за легионерами. — Держите строй, собаки! — рявкнул он, его голос перекрыл рокот Дуная. Рядом шагал молодой легионер Луций, заменивший Флавия, чья смерть у реки всё ещё жгла Гая. — Центурион, дакийцы трусы, прячутся в лесах, — сказал Луций, его голос дрожал от нетерпения. Гай взглянул на него, его губы скривились. — Флавий думал так же, парень, — ответил он. — Фалкса не спрашивает, герой ты или трус. — Луций сжал пилум, его лицо побледнело, но он кивнул.Ночь перед битвой была тревожной. Лагерь, окружённый рвом и частоколом, гудел: кузнецы точили клинки, искры летели, как звёзды, а жрец у алтаря Марса заколол белого быка, его кровь окропила землю. Легионеры, сидя у костров, где варилась чечевица, пели гимны Юпитеру, их голоса эхом отдавались в лесу, где совы ухали, а лисы крались, чуя мясо. Тит, проверяя баллисты, заметил тень у склада: тот же легионер, чей свиток с именем Кассия он нашёл вчера. — Стой! — крикнул Тит, хромая к нему. Легионер, уронив факел, бросился к реке, но Тит, схватив его за плащ, повалил на землю. — Кто ты? — прорычал он, его гладий прижался к горлу шпиона. — Кассий... он платит, — прохрипел легионер, его глаза блестели от страха. Тит связал его, решив доложить Марку после битвы: «Кассий тянет сети даже в Дакии».На рассвете дакийцы ударили, их засада была как буря. Из леса, где папоротники и мох скрывали тропы, вырвались три тысячи воинов, их татуировки змей и волков блестели под солнцем. Фалксы, изогнутые, как серпы, сверкали, рассекая щиты, а копья, с бронзовыми наконечниками, летели, пробивая доспехи. Сарматские всадники, в чешуйчатых доспехах, скакали с флангов, их луки выпускали стрелы, чьи перья свистели, как ветер. Барабаны гремели, а жрецы Замолксиса, в белых плащах, размахивали факелами, их гимны эхом отдавались в ущелье, где росли дикие орхидеи.Марк, на мосту, поднял руку. — Тестудо! — крикнул он, его голос перекрыл хаос. Легионеры первой когорты сомкнули щиты, образуя черепаху, их пилумы торчали, как шипы. Стрелы дакийцев звенели, отскакивая от щитов, но копьё, брошенное с холма, пронзило легионера рядом с Луцием, кровь хлынула на бревна. — Держать строй! — рявкнул Гай, его гладий рубил дакийца с татуировкой волка. Луций, отбив фалксу щитом, метнул пилум, попав в грудь врага, но его плечо задрожало от удара.Тит, на холме, где баллисты выстроились, скомандовал: — Огонь! — Инженеры, потные и грязные, повернули рычаги, и камни, размером с бычью голову, полетели, дробя дакийцев. Один валун раздавил воина с рогатым шлемом, его фалкса утонула в грязи. Но дакийцы, не дрогнув, ринулись на мост, их крики заглушили рёв Дуная. Сарматы, скачущие через заросли ивы, выпустили залп стрел, одна пробила доспех Тита, застряв в плече. — Проклятье! — прорычал он, выдернув стрелу, кровь потекла по броне. — Продолжать огонь!Марк, видя давление, скомандовал: — Вторая когорта, фланги! — Легионеры Второго легиона, под командой Тита, двинулись к краям моста, их тестудо отбивала копья. Гай, в центре, рубил гладием, его доспех был покрыт кровью. Дакиец, с татуировкой змеи, ударил фалксой, но Гай, уклонившись, вонзил клинок в его шею. — За Флавия! — крикнул он, его глаза горели. Луций, рядом, упал, стрела пронзила его ногу, но Гай подхватил его. — Живи, парень! — прорычал он, оттаскивая его к тылу.Дакийцы, сжатые на мосту, начали дрогнуть, их строй смешался под ударами баллист. Марк, спрыгнув с коня, повёл первую когорту вперёд, его гладий сверкал, как молния. — За Рим! — крикнул он, рубя воина с рогами. Тит, перевязав плечо, метнул пилум, сразив сарматского всадника, чей конь рухнул в реку, подняв брызги. Инженеры, перезарядив баллисты, выпустили горящие болты, поджигая дакийские щиты. Огонь, смешанный с дымом, поднялся над мостом, где мох и трава горели, как факелы.Битва длилась три часа, оставив мост усеянным телами. Римляне потеряли двести легионеров, но дакийцы — тысячу, их фалксы и копья лежали в грязи, а сарматы, лишившись коней, бежали в лес, где волки рычали, чуя добычу. Марк, стоя на мосту, смотрел на тела, его грудь вздымалась. «Мы держали мост, — думал он, — но какой ценой?» Гай, перевязывая Луция, сжал кулак: «Флавий, я не дам им сломить нас». Тит, хромая, подошёл к Марку, его плечо кровоточило. — Победа, трибун, — сказал он, его голос был слаб. — Но Децебал ждёт у Сармизегетузы. И этот шпион... Кассий близко. — Марк кивнул, его глаза сузились: «Ливия предупреждала. Рим — наш враг, как Дакия».В Риме Кассий Лонгин плёл заговор, как паук, чья паутина опутывала сенат. Его дом на Авентине, где мраморные колонны возвышались, а фрески изображали триумфы Помпея, был полон теней. Лампы, чьё масло пахло лавандой, освещали его худое лицо, глаза, острые, как кинжалы, изучали свиток от шпиона в Дакии. — Марк держит мост, — пробормотал он, его голос был как шёпот змеи. — Но каждая победа делает его опаснее. — Перед ним стоял Авидий Кассий, префект претория, чья броня со скорпионами блестела. — Мои люди в легионе следят, — сказал Авидий, его голос был холоден. — Один уже передал, что Марк рискует. Если он падёт, Траян обвинит его в провале.Кассий улыбнулся, его пальцы сжали кубок фалернского вина. — Траян любит победы, но ненавидит дерзость, — сказал он. — Мы обвиним Марка в растрате и измене. Луций Корвин, сенатор, уже мой. — Вчера, в портике храма Сатурна, Кассий встретил Корвина, чья тога была потёртой, а глаза — жадными. — Поддержи меня в сенате, — сказал Кассий, передавая кошель с денариями. — Земли в Азии — твои, если Марк падёт. — Корвин кивнул, его пальцы сжали золото: «Марк — угроза Риму».Ливия, в храме Весты, где вечный огонь горел в бронзовой чаше, получила свиток от своего шпиона, уличного торговца, следившего за Корвином. Её зелёная стола колыхнулась, когда она развернула пергамент: «Корвин встречался с Кассием. Говорили о Дакии». Ливия, сжав губы, двинулась к саду Корнелия Сципиона на Палатине, где фонтаны журчали, а розы цвели под оливами. — Кассий подкупает сенаторов, — сказала она, её голос был холоден, как мрамор. — Корвин — его пешка. Они обвинят Марка в измене, если Дакия не падёт. — Сципион, чьи седые волосы сияли под солнцем, кивнул, его орлиный нос дёрнулся. — Я соберу старых сенаторов, — сказал он. — Гай Фабий, консул, может нас поддержать. Но Кассий опасен, Ливия. Его яд отравляет Рим.Той ночью Кассий, в своём атриуме, встретил сенатора Публия Метелла, чья семья задолжала казне. — Марк тянет войну, — сказал Кассий, его глаза блестели. — Его амбиции угрожают Траяну. Поддержи меня, и твои долги исчезнут. — Метелл, сжимая тогу, кивнул, но его сердце дрожало: «Кассий играет с огнём». В сенате Кассий выступил, его голос звенел: — Марк Валерий медлит в Дакии, растрачивая казну! Его победы — мираж! — Корвин, сидя рядом, кивал, но Сципион, подняв руку, прервал: — Где доказательства, Кассий? Твои слова — дым! — Сенаторы зашумели, но тень сомнения легла на Марка.В Дакии легион, очистив мост, готовился к маршу к Сармизегетузе. Марк, стоя над Дунаем, где рыбы кружили у тел, смотрел на леса, где дым дакийских костров поднимался к небу. «Мы победили, — думал он, — но Кассий ближе, чем Децебал». Свиток Ливии, с именами шпионов, был его щитом, но его мысли кружились: «Гай, Тит, Ливия — мои тени. Я не паду». Лес, где росли грибы и цвели диалекты, скрывал новую угрозу, но мост, залитый кровью, стал первым шагом к Сармизегетузе.
Луций (полное имя: Луций Постум Аурелий)
Возраст: 22 года (род. ок. 77 н. э.)
Роль: Легионер первой когорты Третьего легиона, заменивший Флавия после его смерти в битве у реки (глава 20). Второстепенный персонаж, чья молодость и энтузиазм контрастируют с суровостью центуриона Гая Корнелия, подчёркивая трагизм войны в Дакии.
Происхождение: Родом из Лация, из крестьянской семьи, владевшей небольшим участком земли близ Тибура. Его отец, Гней Постум, ветеран легионов Веспасиана, научил Луция обращаться с мечом, мечтая о славе сына. Луций завербовался в Третий легион в 97 н. э., чтобы избежать долгов семьи и заслужить гражданство для младших братьев. Его служба началась в Британии, но Дакия — его первое крупное испытание.
Внешность: Высокий, худощавый, с мускулистыми руками, закалёнными сельской работой и тренировками. Лицо открытое, с веснушками и голубыми глазами, полными юношеской решимости. Волосы светлые, коротко остриженные, часто слипаются от пота под шлемом. Носит стандартный доспех легионера: сегментную лорику, красный плащ и шлем с широкими нащёчниками. На левом запястье — кожаный браслет, подарок матери, с вырезанным солнцем. Его голос звонкий, но дрожит в бою, выдавая неопытность.
Характер:
Сильные стороны: Отважный, преданный, быстро учится. Луций — воплощение римского идеала молодого воина, мечтающего о славе, как его отец. Его энтузиазм вдохновляет товарищей, а лояльность Гаю делает его надёжным в строю. Умеет метко бросать пилум, что спасает его в битве на мосту.
Слабости: Импульсивен, склонен недооценивать врага, как видно в его реплике: «Дакийцы — трусы, прячутся в лесах». Его неопытность делает его уязвимым для дакийских фалксов, а страх смерти, скрытый за бравадой, проявляется в дрожи рук. Зависит от наставления Гая.
Ключевая черта: Юношеский энтузиазм, омрачённый реальностью войны. Его слова в главе 22: «Центурион, дакийцы — трусы», отражают наивность, а крик боли после ранения — столкновение с правдой.
Луций Корвин (полное имя: Луций Валерий Корвин)
Возраст: 44 года (род. ок. 55 н. э.)
Роль: Сенатор, подкупленный Кассием Лонгиным для участия в заговоре против Марка Валерия. Второстепенный антагонист, чья жадность и слабость делают его пешкой Кассия, подчёркивая коррупцию римского сената. В главе 22 он соглашается поддержать Кассия в сенате за земли в Азии, но его действия отслеживаются Ливией, создавая угрозу разоблачения.
Происхождение: Родом из Рима, из плебейского рода Валериев, возвысившегося при Клавдии. Его семья владела поместьями в Кампании, но потеряла влияние из-за долгов при Нероне. Корвин начал карьеру как квестор в 80 н. э., затем служил эдилом, управляя рынками Рима, и претором в Галлии (85–87 н. э.). Его сенаторская карьера застопорилась из-за недостатка связей, что сделало его уязвимым для манипуляций Кассия.
Внешность: Среднего роста, с округлым животом, выдающим любовь к пирам. Лицо бледное, с мешками под глазами, выдающими бессонные ночи. Волосы тёмные, редеющие, прикрытые венком на сенатских заседаниях. Носит тогу с узкой пурпурной каймой, потёртую на локтях, и золотое кольцо с гербом Валериев — вороном. Его голос высокий, с ноткой нервозности, особенно в присутствии Кассия.
Характер:
Сильные стороны: Хитрый, умеет выживать в сенатских интригах. Его опыт эдила научил его манипулировать толпой, а служба в Галлии дала знание провинциальной коррупции. Обладает ораторским даром, но использует его редко, боясь конфликтов.
Слабости: Жадный, трусливый, зависим от денег. Его долги и страх потерять статус делают его марионеткой Кассия. Паника перед разоблачением, как в случае с Ливией, заставляет его ошибаться.
Ключевая черта: Жадность, скрывающая трусость. Его кивок Кассию в главе 22: «Марк — угроза Риму», отражает его слабость и алчность.
Публий Метелл (полное имя: Публий Цецилий Метелл)
Возраст: 50 лет (род. ок. 49 н. э.)·Роль: Сенатор, склоняемый Кассием Лонгиным к заговору против Марка Валерия. Второстепенный антагонист, чьи долги и страх за семью делают его уязвимым для манипуляций Кассия, подчёркивая коррупцию сената. В главе 22 он соглашается поддержать Кассия за списание долгов, но его сомнения создают потенциал для конфликта.
Происхождение: Родом из Рима, из патрицианского рода Цецилиев Метеллов, прославленного в республиканские времена, но ослабленного при Флавиях. Его семья владела виллами в Лации, но долги, накопленные при Домициане, вынудили продать земли. Метелл служил квестором в Азии (75 н. э.), легатом в Сирии (80–83 н. э.), но его карьера застопорилась из-за конфликтов с Домицианом. В 99 н. э. он — сенатор, борющийся за сохранение статуса.
Внешность: Высокий, с сутулой спиной, выдающей годы тревог. Лицо морщинистое, с глубоко посаженными серыми глазами, полными усталости. Волосы седые, аккуратно уложенные, но редкие. Носит тогу с широкой пурпурной каймой, но её складки мяты, а серебряная фибула тусклая. Его голос низкий, с хрипотцой, дрожит, когда он говорит о долгах.
Характер:
Сильные стороны: Мудрый, осторожный, с опытом провинциального управления. Его служба в Сирии научила его дипломатии, а знание законов помогает в сенате. Обладает чувством чести, но оно подавлено страхом за семью.oСлабости: Тревожный, зависим от репутации. Долги и страх за сыновей (один — квестор, другой — в армии) делают его уязвимым для Кассия. Его сомнения в заговоре, показывают внутренний конфликт.
Ключевая черта: Осторожность, скрывающая страх. Его слова «Кассий играет с огнём», отражают его тревогу.