Глава XX Дакийская буря
Дунай тек мутными водами, его берега, поросшие ивняком и тростником, шептались под ветром, словно предупреждали о грядущей буре. Легион Марка Валерия, усиленный Вторым легионом, маршировал к реке, где тёмные леса Дакии, укрытые Карпатами, скрывали крепости Децебала. Дубы и буки, чьи кроны сплетались, как своды храма, отбрасывали тени на тропы, где волчьи следы пересекались с копытами оленей. В воздухе витал запах смолы и влажной земли, а крики ястребов, парящих над ущельями, звучали как вызов. Дикие кабаны, роя землю в поисках желудей, разбегались при звуке римских сапог, а в зарослях осоки мелькали рыжие спины лисиц, чьи глаза блестели, словно наблюдая за пришельцами. Лагерь римлян вырос за день на холме над Дунаем, где течение реки замедлялось, образуя излучину. Легионеры, чьи доспехи звенели, копали ров глубиной в три метра, возводили вал из дерна, укрепляя его дубовыми кольями. Палатки, расставленные в шахматном порядке, окружали преторий — шатёр Марка, где факелы отбрасывали свет на карты, нарисованные на пергаменте. Инженеры устанавливали баллисты, чьи канаты скрипели, а кузнецы точили пилумы, искры от их молотов разлетались, как звёзды. У алтаря Марса жрец заколол чёрного барана, его кровь окропила землю, и легионеры, ударяя копьями о щиты, вознесли молитву: «Марс, дай нам силу, Юпитер, дай нам победу!»Марк, в алом плаще, стоял у края лагеря, глядя на Дунай, чьи воды отражали свинцовое небо. Его лицо, покрытое пылью марша, скрывало тревогу. «Дакия — не Британия, — думал он. — Децебал хитер, как змей, а его фалксы рубят сталь». Рядом стоял Тит Фульвий, новый легат Второго легиона, ветеран с шрамом от фалксы, пересекавшим его щеку, как трещина в мраморе. Его хриплый голос, пропитанный годами командования, звучал уверенно: — Децебал хитер, трибун. Его сарматы ударят с флангов, а Зиарекс, его пёс, поведёт воинов через леса. — Марк кивнул, его пальцы сжали рукоять гладия. — Мы заманим их, Тит, — сказал он. — Ущелье у реки станет их могилой. Тит, чьи седые волосы торчали из-под шлема, прищурился, глядя на лес. — Зиарекс — зверь, — пробормотал он. — Три тысячи воинов, фалксы, копья, луки. Они поклоняются Замолксису, жгут костры перед боем. Если мы дрогнем, Дунай покраснеет. — Его слова повисли в воздухе, как дым от алтаря. Марк, вспомнив Британию, подумал: «Луций, ты бы любил эту войну». Но тень брата, павшего на Рейне, жгла его сердце. Гай Корнелий, центурион, проверял первую центурию, его винис постукивал по щитам. — Держите строй, собаки! — рявкнул он, его шрамы блестели от пота. Флавий, молодой легионер, чья рана от Британии зажила, сжимал пилум, его глаза горели решимостью. — Центурион, мы раздавим дакийцев, как Бренна? — спросил он, его голос дрожал от нетерпения. Гай хмыкнул, его взгляд был суров. — Дакийцы — не каледонцы, парень. Их фалксы отрубят тебе голову, если зазеваешься. — Флавий кивнул, но его мысли кружились: «Я докажу, что достоин орла».Ночью разведчики-батавы, чьи длинные волосы были заплетены в узлы, вернулись из леса, их лица были мрачны. — Зиарекс идёт, — доложили они Марку. — Три тысячи воинов, с фалксами и сарматской конницей. Они жгут костры, приносят жертвы. Ударят на рассвете у реки. — Марк, в претории, развернул карту, его пальцы ткнули в ущелье, где скалы сужали путь. — Здесь, — сказал он, его голос был холоден, как сталь. — Ложное отступление. Первая когорта заманит их, баллисты и тестудо сделают остальное. — Тит кивнул, но его шрам дёрнулся: «Хитро, но рискованно». На рассвете леса ожили криками. Зиарекс, дакийский вождь, союзник Децебала, повёл три тысячи воинов через заросли бузины и орешника, где росли грибы и папоротники, а паутина блестела росой. Его воины, с татуировками волков и змей, несли фалксы — длинные изогнутые клинки, чьи лезвия сверкали, как молнии. Их кожаные доспехи, украшенные бронзовыми бляхами, гремели, а шлемы с рогами отбрасывали тени. Сарматские всадники, союзники Зиарекса, скакали на флангах, их копья и луки были готовы к бою. Барабаны гремели, а жрецы, в белых плащах, пели гимны Замолксису, размахивая факелами. Римляне выстроились у реки, где камыши качались, а лягушки квакали в тине. Марк, на гнедом жеребце, поднял руку. — Первая когорта, вперёд! — крикнул он. Легионеры, сомкнув щиты, двинулись к лесу, их пилумы блестели. Дакийцы, увидев их, ринулись в атаку, их крики эхом отдавались в ущелье. Фалксы рубили воздух, копья летели, пробивая щиты, а сарматы, скачущие через заросли, выпускали стрелы, чьи наконечники звенели о доспехи. Легионер рядом с Флавием рухнул, стрела пронзила его шею, кровь хлынула на землю, смешиваясь с грязью.— Отступаем! — рявкнул Гай, его голос перекрыл гул. Первая когорта, следуя плану Марка, начала отход к ущелью, их шаги были размеренными, но щиты дрожали под ударами. Флавий, сжимая пилум, отбил копьё, его сердце колотилось. «Я не умру», — думал он, но видел, как легионеры падали, их тела топтали дакийцы. Гай, рубя гладием, спас Флавия от воина с татуировкой волка. — Держись, парень! — прорычал он, его глаза горели. Зиарекс, на коне, в шлеме с рогами, гнал воинов вперёд, не замечая ловушки. Его фалкса, украшенная рунами, рассекла щит римлянина, но римляне отступали, заманивая дакийцев в ущелье. Марк, с холма, наблюдал, как враги втягиваются в узкий проход, где скалы возвышались, как стены храма. — Баллисты, огонь! — крикнул он. Инженеры, потные и грязные, повернули рычаги, и камни, размером с бычью голову, полетели вниз, дробя кости и шлемы. Дакийцы, сжатые в ущелье, кричали, их строй смешался, как листья под ветром.— Тестудо! — скомандовал Тит Фульвий, ведя вторую когорту. Легионеры сомкнули щиты, образуя черепаху, и двинулись вперёд, их пилумы пробивали врагов. Гай, в первой линии, рубил гладием, его броня была покрыта кровью. Флавий, рядом, отбил фалксу щитом, но дакиец, с татуировкой змеи, ударил снова. Флавий, спасая Гая, бросился вперёд, его гладий вонзился в врага, но фалкса рассекла его грудь. — Центурион... — прошептал он, падая, его глаза потухли, как угли. Гай подхватил Флавия, его руки дрожали. — Ты был легионером, парень, — прорычал он, его голос сломался. Слёзы жгли его шрамы, но он встал, сжимая гладий. — За Флавия! — крикнул он, ведя центурию в бой. Дакийцы, раздавленные баллистами и тестудо, дрогнули. Зиарекс, окружённый, попытался прорваться, но пилум, брошенный Титом, пронзил его коня. Вождь рухнул, его фалкса утонула в грязи, и сарматы, потеряв союзника, отступили в лес, где рычали волки, чуя кровь. Битва длилась два часа, оставив ущелье усеянным телами. Римляне потеряли сотню легионеров, но дакийцы — половину войска. Легионеры, тяжело дыша, опустили щиты, их доспехи были покрыты грязью и кровью. Марк, стоя над телом Флавия, смотрел на его лицо, застывшее в покое. «Я теряю всех, — подумал он, вспоминая Луция в Лации, под звёздами. — Слава — это всё, Марк, — сказал брат, его смех звенел. — Но не теряй тех, кто с тобой». Теперь, в Дакии, Марк чувствовал вину: «Флавий, Гай... Дакия падёт, но какой ценой?» Гай, перевязывая рану, смотрел на Марка с болью. — Он спас меня, трибун, — сказал он, его голос был тих. — Как я скажу его матери? — Марк положил руку на его плечо. — Мы похороним его с честью, — ответил он. — Но война не ждёт. — Легион, собрав трофеи — фалксы, шлемы, бронзу, — двинулся к Сармизегетузе, где горы, поросшие соснами и елями, скрывали крепости Децебала. Орлы кружили над лесами, их крики звучали как предзнаменование. Но тень Кассия Лонгина следовала за легионом. В Риме сенатор, затаивший ненависть, плёл новые сети, его шпионы, имена которых Ливия передала Марку, скрывались среди солдат. А гнев Траяна, как буря, висел над Марком: «Не подведи, или твоя голова украсит ворота». Лес Дакии, где росли волчьи ягоды и цвели дикие орхидеи, был полон угроз, но Марк, сжимая свиток Ливии, знал: «Я сломлю Децебала. Ради Рима. Ради Луция».
Тит Фульвий (полное имя: Тит Фульвий Лентул)
Возраст: 48 лет (род. ок. 51 н. э.)
Роль: Легат Второго легиона, назначенный Траяном для поддержки Марка Валерия в дакийской кампании. Второстепенный персонаж, выступающий как правая рука Марка, обеспечивающая стратегическую поддержку и военный опыт. Его роль подчёркивает сложность войны с Децебалом и усиливает военную динамику сюжета.
Происхождение: Родом из Тарракона, провинции Тарраконская Испания, из семьи муниципальной аристократии, разбогатевшей на торговле оливковым маслом. Его отец, Гней Фульвий, был декурионом, а мать происходила из рода ветеранов, осевших в Испании после пунических войн. Тит начал военную карьеру как трибун латиклавий в 70 н. э., служил в Германии и Паннонии, где получил шрам от дакийской фалксы во время стычки с сарматами (85 н. э.). В 95 н. э. стал легатом Второго легиона, отличившись в подавлении восстания на Рейне.
Внешность: Среднего роста, коренастый, с мускулистыми руками, закалёнными годами службы. Лицо суровое, с глубоким шрамом от фалксы, пересекающим левую щеку от виска до подбородка, частично скрытым короткой бородой. Волосы седые, коротко остриженные, торчат из-под шлема, как щетина. Глаза карие, усталые, но острые, привыкшие замечать движение врага в лесах. Носит сегментный доспех с гравировкой орла, алый плащ легата и бронзовый шлем с красным гребнем. На поясе — гладий с рукоятью из слоновой кости, подарок отца. Его голос хриплый, пропитанный дымом костров и криками команд
Характер:
Сильные стороны: Опытный, прагматичный, преданный долгу. Тит — ветеран, чьё знание тактики и дисциплины делает его незаменимым в бою. Его прямолинейность и честность завоевали уважение легионеров, а умение предугадывать манёвры врага — доверие Марка. Обладает чёрным юмором, который проявляется в перерывах между боями, например: «Дакийцы бьют, как молот, но мы — наковальня».
Слабости: Его цинизм, рождённый годами войны, иногда граничит с фатализмом, что может подорвать моральный дух солдат. Шрам и старая травма колена заставляют его избегать ближнего боя, полагаясь на командование с тыла. Подозрителен к римским аристократам, считая их менее надёжными, чем провинциалы, что создаёт напряжение с Марком.
Ключевая черта: Прагматизм, омрачённый цинизмом. Его фраза: «Децебал хитер. Его сарматы ударят с флангов», отражает его опыт и предостерегающий тон, а слова «Хитро, но рискованно» о плане Марка показывают его осторожность.