Наследники

Санкт-Висса была её домом. Сефи редко покидала столицу, иногда она бывала в провинциях, например в Северных землях, но никогда не покидала Партакона. Путешествия и приключения были уделом мужчин. Альсефина давно поняла, что её жизнь будет мало чем отличаться от жизни любой другой аристократки Партакона, но понимания было недостаточно для смирения.

Пусть в глазах окружающих она была покорна, в глубине её сердца пылал огонёк, который никто так и не смог затушить. Возможно, он бы смог стать настоящим пламенем, что сожжёт дотла всё, что так ей было ненавистно. Но огонь не вышел за пределы её сердца. Не потому, что она была слаба, а потому что у неё было сердце. Сердце Сефи любило. Оно любило семью: родителей и сестру с братом, оно любило Андраша и любило Диметриуса. Она не могла причинить им боль, дорожила их счастьем больше чем своим, именно поэтому так безмолвно переносила все превратности судьбы.

Город сиял даже в сумраке. Освещённый сотнями и тысячами огней, он отражался в водах могучей реки, его звуки разносились шелестом листвы и пением птиц далеко за пределы городских стен. Громадные мосты, перекинувшиеся через реку, были похожи на великанов, пытавшихся удержать её берега. Больше всего Сефи любила бывать на мосту ночью, когда речная прохлада поднималась вверх, контрастируя с тёплым воздухом, прогретым недавно зашедшим солнцем. В такие моменты ей хотелось жить! Почему-то именно этот вечерний воздух вселял в неё надежду, что наступит новый день, полный радости, свободный от горестей и переживаний.

Но именно в этот вечер переживаний в её жизни было хоть отбавляй. Минуя набережную, Сефи всё прокручивала в голове слова брата. Многое из того, что он сказал, казалось ей невероятным. Конечно, она знала о сказках бабушки Юдит, знала и о том, что где-то в этом мире есть селемы. Но всё это было таким далёким и нереальным, что всегда казалось ей не более чем старой легендой. Теперь же всё было через чур настоящим.

Больше всего её беспокоило то, что Лем отчаянно стремился докопаться до правды. Она понимала его и разделяла его чувства, и была согласна со всем, кроме одного. На его месте она бы тоже попыталась найти истину, но сделала бы это оперевшись на плечо друга, а Лем хотел всё сделать сам. Что он мог один против всех? И если Сефи не могла пойти вместе с ним, то должна была сделать так, что бы плечо друга оказалось рядом в нужный момент.

Занятая своими мыслями, она не заметила, как дошла до нужного места. Ей потребовалась недюжинная смелость, что бы постучать по рассохшемуся дереву двери. Она была здесь лишь раз, вместе с Лемом. Наверное, её мать пришла бы в ужас, узнав, о том, что ей хватило смелости сюда прийти.

***

Стук в дверь вырвал Диметриуса из череды беспокойных мыслей. Он никого не ждал и не намерен был принимать гостей. Если бы это был Лем или Андраш, они бы вошли сами, а другим в его дом путь был заказан. Через минуту робкий стук повторился. Чертыхнувшись, Диметриус поплёлся открывать дверь.

Меньше всего на свете он ожидал увидеть её на пороге своего дома. По нежному красивая, словно первый весенний цветок, Сефи смотрела на него из под немного нависавшего капюшона своего плаща. Тот прикрывал лицо, не давая случайным зевакам узнать в хрупкой девушке юную баронессу Акош.

- Здравствуй, Диметриус! – с этими словами Сефи проскользнула внутрь, не дожидаясь разрешения войти. Диметриус закрыл за ней дверь, предварительно посмотрев по сторонам и убедившись, что её приход остался незамеченным.

- Зачем ты пришла? Тебе не стоит здесь быть, - он постарался придать своему голосу определённую строгость, но на последних словах голос предательски дрогнул.

Она смирила его гордым, несколько своенравным взглядом. Он знал, что ей не нравилось, когда решают за неё. Диметриуса всегда очень удивляло, что это видел только он.

- Сефи, тебе не стоило приходить, ты же знаешь, что нам не следует видеться, - начал было вновь убеждать её Диметриус. Или он убеждал себя?

- Мне нужна твоя помощь.

Диметриус замолчал, внимательно посмотрев на Сефи.

- Что я могу для тебя сделать? – без раздумий спросил он.

- Я хочу, что бы ты не бросал Лема, - как-то странно выразилась Сефи.

Диметриус не понял смысла её слов. Они звучали для него дико. Даже в самых страшных кошмарах он не мог представить себя, бросающим Лема.

- Ты же знаешь, мой брат вас очень ценит, тебя и Андраша, - продолжила Сефи.

Диметриус кивнул, как бы подтверждая её правоту.

- Но он попытается вас уберечь от всего, что будет, а я боюсь, что один он может не справиться.

- Сефи, ради всего святого, прекрати говорить загадками! – взмолился Диметриус. – Ты же знаешь, что я не понимаю эти ваши женские хитрости и намёки, - почти обессилившим голосом простонал он.

Сефи кротко улыбнулась, и кожа у её глаз покрылась чуть заметными складочками. Она наконец-то скинула капюшон, и по плечам рассыпались шелковистые каштановые кудри. Диметриус заворожено смотрел на девушку, борясь с желанием прижать её к своей груди.

- Завтра ночью Лем попытается выкрасть Еву из дворца.

Когда Диметриус просил Сефи говорить без намёков, он не ожидал, что она воспримет его слова настолько буквально. Мгновение он стоял, осмысливая услышанное. Единственный ответ, по сути, бывший вопросом, который родился в его голове, был до смешного прост:

- Зачем?

Сефи рассказала всё, что знала, то что она смогла понять из достаточно спутанных и эмоциональных объяснений брата. Диметриус слушал, не перебивая, попутно наслаждаясь звуком её голоса.

Где-то внутри шевельнулась совесть. Диметриусу стало совестно, что слушая о несчастиях друга, его мысли были заняты его сестрой. Он наслаждался Альсефиной, как произведением искусства в музее, стоя поодаль и не имея возможности прикоснуться. И ещё кое-что тревожило его в рассказе девушки. Как-то странно смотрелся переход от семейного вечера до сцены под дождём. Что-то произошло тем вечером в доме Акошей, что-то, о чём Сефи предпочла умолчать.

Диметриус понимал, что не имеет права требовать от неё откровений. Кто он для неё, по сути? Как можно описать их отношения? У него не было чёткого ответа на эти вопросы. Но сердце разрывалось от неведения и одновременно испытывало сладкую истому от мысли о том, что она пришла к нему, а не к Андрашу. Он собрался с духом и задал вопрос, который за время повествования Сефи несколько раз чуть не сорвался с его губ:

- Сефи, что произошло?

Она как-то странно посмотрела на него в ответ. Полумрак комнаты играл тенями на её лице.

- О чём ты? Лем решил, как я уже сказала...

- Я не о Леме, - перебил её Диметриус. – Я спрашиваю о тебе. Что произошло с тобой? Я вижу, что что-то не так, но не могу понять что, а ты молчишь.

Сефи грустно улыбнулась ему в ответ. А затем в несколько шагов оказалась так близко, что сердце Диметриуса пропустило удар. Хрупкие руки обвили его спину, и он почувствовал тепло её щеки где-то в районе своего сердца. Он испугался, что она услышит, как оно предательски быстро стучит в груди. Бесконечно долгое мгновение он стоял не шевелясь, боясь, что Сефи исчезнет, словно видение, а затем тихонько положил руку ей на плечи, еле заметно привлекая к себе.

- Я долго думала о том, в какой момент поняла, что люблю тебя, - голос Сефи звучал очень тихо, но в непроглядной тишине комнаты Диметриусу казалось, что он разрывает ему голову на части. – Было ли это тогда, когда ты заступился за меня перед тем несносным князем Иваром, не позволив ему издеваться надо мной? Или же это произошло в тот момент, когда я утонула в твоих бездонных глазах, первый раз заглянув в них, и почувствовав, что время замедлило свой ход? А может, это было в тот день, когда ты хмурый, словно грозовое небо, переступил первый раз порог нашего дома? Я так и не нашла ответа на этот вопрос. Потому что, мне кажется, что я любила тебя всегда, - она замолчала.

Ждала ли она ответа? Диметриус знал, что ждала. Но что он мог ей сказать? Разум твердил, что он должен сказать нет, как тогда на балу, когда она пригласила его на танец. А сердце кричало, что было сил, желая поведать о своих чувствах. Диметриус разрывался между любовью и долгом, чувствами и жестокой действительностью.

- Сефи, я... - начал было он, но ком в горле помешал ему закончить фразу.

- Не нужно ничего говорить. Просто постой так со мной ещё немного, - прошептала она.

Диметриус сильнее прижал её к себе, опустив голову куда-то на макушку Сефи и утонув в копне её волос. Они пахли розами. В тот день, когда он впервые увидел её, воздух был пропитан сладким запахом роз. Эти цветы были повсюду в саду поместья Акошей, и источали дивный аромат, разносившийся влажным после дождя воздухом.

Диметриус потерял счёт времени, но ему было совершенно всё равно. Он хотел задержать это мгновение. Но Сефи отстранилась, шагнув на пол шага назад, и заглянула ему в глаза. Её собственные были влажными, словно она старалась сдержать слёзы. Хотя, он не сомневался, что это было так.

- Спасибо, - улыбнулась она и одна слеза предательски скатилась по её щеке.

Диметриус, будучи не в силах сопротивляться, протянул руку и смахнул маленькую солёную капельку с лица девушки.

- Пожалуйста, не плачь, - попросил он. – Я не брошу Лема и обязательно помогу ему. Ты же знаешь, я пойду за твоим братом куда угодно, хоть в адское пекло.

Она улыбнулась, тихо шмыгнув носом.

- Я знаю, - произнесла она. Немного помолчав, она добавила. – Диметриус, я хочу что бы ты знал о моих чувствах к тебе, и... И что бы не произошло, я хочу, что бы ты помнил, что чувства к тебе – самое лучшее, что было в моей жизни.

То как говорила Сефи пугало его. Было ощущение, что она прощается. Диметриус попытался отогнать плохие мысли.

- Сефи, о чём ты?

- Не важно. Я знаю, что мы не сможем быть вместе, поэтому... Поэтому я хочу сказать тебе о том, что люблю тебя, пока у меня есть шанс, - её глаза вновь наполнились слезами.

Диметриус шагнул к ней, и тихо коснулся губами её макушки, еле слышно выдохнув всего два слова:

- И я...

***

В день, когда Лили появилась на свет, случилось чудо. Пушистые снежинки падали с неба, на миг покрывая собой землю, и тут же тая. Белые, как и волосы Лили, они коснулись цветущих в пруду лилий. Цветы были такого же нежного оттенка слоновой кости, что и кожа маленькой девочки. Природное чудо, снег среди лета, дало имя новой целительнице. С тех пор Лили видела первый снег уже пятьдесят три раза.

Каждый раз она радовалась пушистым крохам, подаренным самим небом, ловя их ладонями или лапками, в зависимости от облика. Но сегодня снежинки лишь падали ей на лицо, мгновенно тая, и превращаясь в слёзы. Эти небесные слёзы были символом траура. Лили не могла вновь радоваться первому снегу, во что превратился её любимый город. Там, где некоторое время назад царила жизнь и радость, теперь были лишь смерть и скорбь.

Жители Штрабенштадта оплакивали тех, кто не пережил ночной обстрел. Из под завалов доставали тела погибших, а стоны выживших эхом разносились среди руин города. В этом году снег выпал неестественно рано, как и тогда, в год её рождения. Он кружился и падал, оседая на камнях, которыми была вымощена дорога. Лили ступала осторожно, боясь принести ещё больше разрушений.

Прохладный для начала осени ветер кружился в её волосах. Сдувая с них пепел города. Лили остановилась посреди улицы, где когда-то стоял её дом. Она пришла сюда впервые, когда исчезла Огма. Тогда Лили осталась совсем одна, она потеряла семью, но смогла её обрести в лице Акинфии, Игната, Йоханса, а затем и Холло. Сколько уютных вечеров у тёплого очага проводили они вместе, смеясь и шутя. Теперь всё это было в прошлом, которое казалось таким невозможно далёким.

Лили не знала, где её друзья теперь. В ту ночь, когда она попрощалась с Евой и солдатами Партакона, Лили видела их в последний раз. Йоханс, Холло и Акинфия приняли анималистический облик и улетели, с Игнатом они разделились сразу после того, как Ева и остальные отплыли. Она не видела их уже три дня. Лили верила, что они в порядке. По крайней мере, вера это всё, что у неё было в данный момент.

- Аделина! – откуда-то с боку раздался голос, похожий на голос мертвеца, но принадлежавший женщине.

Женщина подползла к Лили, и схватила её за ногу. Её лицо было безумно, она без остановки повторяла «Аделина. Аделина. Аделина». Лили наклонилась и протянула руку к лицу женщины, надеясь унять её боль, но ничего не вышло. С тех пор, как она наложила печать души, прошло ещё так мало времени. Кто была эта Аделина? Дочь? Сестра? Мать? А может подруга? Лили не знала, но она была уверена, что Аделина больше никогда не посмотрит на этот мир. Но кто бы не была эта женщина, что растянулась у ног Лили, очень скоро она увидит свою Аделину. Лили видела, как смерть идёт за ней по пятам. Не в силах помочь, она отвернулась, и что было сил, побежала прочь.

Покосившиеся, полуразрушенные дома мелькали перед её глазами один за другим, словно грани серого безжизненного калейдоскопа. Громада замка довлела над их искорёженными силуэтами. Его нетронутые стены казались нереальными, сюрреалистичными, каменно спокойными в потоке всеобщего безумия. Лили не сомневалась, что замок уцелел не случайно, не без помощи его обитателей. Как бы она не переживала за Айзена, в глубине души она надеялась, что во время обстрела он был укрыт в тени этих стен.

Вот уже три дня Лили пыталась попасть в замок, но что-то не пускало её. Между ней и замком словно стояла невидимая преграда, которую невозможно было обойти. Замок защищала магия, которая не позволила бы войти ни ей, ни любому другому селему. Ворота замка были закрыты. На страже стояло несколько часовых, они лениво посматривали по сторонам. Никто не входил и не выходил. Отчаяние захлёстывало Лили, словно разбушевавшиеся морские волны. Дальше ждать было нельзя. Она обошла все места, где мог бы быть Айзен, но нигде не было даже намёка на его присутствие. Оставался только один вариант, и Лили во что бы то ни стало нужно было попасть внутрь.

Расстояние между ней и часовыми неумолимо сокращалось, но когда до них оставалось пару десятков метров, чья-то тяжёлая рука схватила Лили и потянула в сторону. Это был Игнат, большой горой мышц он возвышался над хрупкой Лили, аккуратно сомкнув ладонь на её руке.

- Не нужно этого делать, - глухо прозвучал его голос.

- Но Айзен там, - всё ещё смотря в сторону замка, произнесла Лили.

- Так ты ему не поможешь.

- А как ещё я могу ему помочь? – голос Лили задрожал от напряжения.

Игнат ослабил хватку, выпуская её руку из своей.

- Лили, пожалуйста, не совершай ошибок, которые потом невозможно будет исправить. Ты же знаешь, что он не просто так остался там, - слова Игната звучали дня неё как страшное пророчество, в которое ей не хотелось верить.

- Ты не можешь знать наверняка! – воскликнула она. – Я должна увидеть его! Я должна спросить его! – Лили не заметила, как слёзы сами собой потекли по её щекам.

Игнат подошёл ближе и обнял её, как делал всегда, когда она грустила.

- Мы обязательно узнаем, что с ним произошло, но не так, - он заглянул в заплаканные глаза девушки. – Если он пленник человека в чёрном, то мы не можем позволить себе делать необдуманные шаги.

Лили не хотелось признавать, что Игнат прав. Но что она могла сделать сейчас? Она всё равно не знала, как ей попасть в замок. Возможно, он был прав, и есть другой путь. Взглянув на Игната, Лили осознала, как она рада, что он стоит перед ней живой и невредимый.

- А остальные? – спросила она, боясь услышать ответ.

- Всё хорошо. Они ждут нас.

Лили напоследок окинула взглядом замок. Я обязательно найду тебя, Айзен.