Наследники

Ева так и не узнала, кем был Вилмош на самом деле. Стражники с ней не разговаривали, а кроме самого Вилмоша её за всё это время никто не навестил – узнать было не откуда. Впрочем, Еву это даже радовало. Вилмош был очень к ней внимателен и делал всё, о чём она просила, по мере возможностей.

Каждый раз, приходя, он приносил Еве разнообразные вкусности. В который раз, Ева поражалась тому, сколько всего есть на свете, чего она ни разу не видела или не пробовала. Название некоторых сладостей она вообще слышала впервые. Больше всего ей понравился ретеш с ореховой начинкой и эклеры. Еве даже показалось, что она успела значительно прибавить в весе за пару недель, проведённых во дворце.

Вилмош открывался ей с разных сторон. За стеснительностью и неуверенностью прятался добрый и отзывчивый юноша. Ева была рада новому другу, хотя, как ей казалось, она нравилась Вилмошу не только как друг. То как он время от времени смущался и краснел, говорило больше, чем слова.

Возможно, если бы он не был младше неё лет на десять, то Ева могла бы попробовать ответить ему взаимностью. Но Ева относилась к скромному юноше больше как брату, нежели как к потенциальному возлюбленному. Однако это не мешало ей время от времени использовать чувства Вилмоша в своих целях. Ева корила себя, но понимала, что другого выбора у неё нет. Вилмош был её единственной надеждой на спасение из заточения. Конечно, он пообещал ей попробовать разузнать, зачем её держат во дворце, но каждый раз, когда он приходил, говорил, что ещё не время.

Дни продолжали тянуться вереницей, стирая границы времени. Однажды Ева спросила Вилмоша о его семье. Его красивые карие глаза с некой толикой грусти и трепета посмотрели на неё из под пушистых ресниц.

- Я совсем не помню свою маму. Точнее, в моей памяти возникают образы, они всегда такие нежные и добрые, но такие туманные. Понимаешь?

Ева кивнула.

- Она умерла, когда я был совсем маленький, поэтому, в моей памяти осталось очень мало того, что с ней связано.

- А твой папа?

- Папа умер год назад, - Вилмош отвёл взгляд от Евы.

- Прости... Если ты не хочешь об этом говорить, то не будем.

- Нет, всё нормально. Правда, - он подняд на неё грустные глаза. 

В этот момент Вилмош чем-то напомнил Айзена в детстве.

Немного помолчав, Вилмош спросил: 

- Ты думаешь о своём друге? 

- Как ты узнал? – не без удивления спросила Ева.

- У тебя всегда такое лицо, когда ты говоришь об этом Айзене Фишере. Он так дорог тебе? – в голосе Вилмоша прозвучали нотки ревности.

- Айзен мой друг, мы вместе росли и он мне очень дорог. Мы всегда были рядом друг с другом, помогали, поддерживали. А сейчас я даже не знаю где он, - Ева тяжело вздохнула. – Я оставила его в Штрабенштадте совсем одного. Это было ошибкой. Если бы я только могла выйти отсюда, - Ева выдержала паузу, посмотрев на Вилмоша немного исподлобья.

- Ева, ты же знаешь, что то, о чём ты просишь, невозможно, - Вилмош практически простонал от безысходности.

- Я думала, мы друзья.

- Ева... Пожалуйста.

- Ты обещал, помнишь? – Ева постаралась вложить как можно больше чувств в свои слова.

- Да, я помню, но не всё так просто, как ты думаешь, - голос Вилмоша подрагивал от волнения.

- Тогда зачем ты приходишь сюда каждый раз?! Зачем тебе всё это? – Ева отошла подальше от него, вспылив.

- Потому что, я люблю тебя...

Дверь комнаты тихо закрылась. Вилмош не стал дожидаться её ответа.

***

Сердце не слушалось Иштвана. Оно бешено колотилось в груди, готовое вырваться наружу, проломив рёбра. Он не верил сам себе, не верил, что мгновение назад смог сказать Еве эти три таких простых, и одновременно сложных слова.

- Ваше Величество, будут ли распоряжения? – обратился к нему один из стражников Евы.

- Нет. Никаких новых распоряжений, - с этими словами он зашагал прочь по коридору.

Иштван разрывался на части от своих чувств к Еве, от того, что не мог ей открыться, от того, что не мог ей помочь. Какой толк быть королём Партакона, если я не в силах помочь девушке, которую люблю? Иштван с досадой ударил кулаком по стене.

Однажды, поздно вечером, в его покои зашёл канцлер. В тот вечер, Драгош Марен был необычно мягок с ним.

- Ваше Величество, - вкрадчиво обратился он. – Я распорядился поселить недалеко от ваших покоев девушку, её зовут Ева Химмель. Мне очень важно, что бы она находилась под надёжной охраной, поэтому, чем ближе она будет к Вам, тем спокойнее будет мне.

- А кто она? – полюбопытствовал юный король.

- Возможно, она станет ключом к двери, открыв которую, мы сможем положить конец войне, - туманно ответил канцлер.

День ото дня любопытство Иштвана росло. Наконец, он не выдержал и зашёл в покои, где держали Еву. А затем, не было и дня, что бы Иштван не думал об улыбке Евы, её озорных глазах, и еле заметных веснушках, разбросанных на носу и щеках. Рядом с ней он вновь почувствовал себя счастливым, рядом с ней он снова стал собой. Стал тем Иштваном, который был до смерти отца, до того, как корона обвила его голову, впиваясь, словно терновый венец.

А сейчас Иштван чувствовал себя паршиво. Он решил, во что бы то ни стало помочь Еве обрести свободу, пусть она и возненавидит его, когда узнает, кто он и как обманывал её.

***

Прохладный ночной воздух ударил Лему в лицо, стоило ему отворить дверь, указанную Огмой. Он очутился снаружи дворца, где-то у стены, выходящей на одну из аллей дворцового сада.

Ночь, до недавнего момента светлая и лунная, мрачнела с каждой минутой, кутаясь в свинцовые тучи. Уже сложно было различить звезды. До того мгновения, когда упадут первые капли дождя, оставалось совсем мало времени. Лем поспешил в сторону дома.

Дорога была долгой. Он успел несколько раз пожалеть о том, что не взял экипаж, особенно, когда первые капли дождя окропили землю. Поместье Акошей горело множеством огней. Лем ненадолго остановился посмотреть на место, которое он считал своим домом. Сердце разрывалось от невероятной тоски. В залитых светом комнатах ходили, сновали туда – сюда люди, в основном прислуга. Но вот в широких окнах большой столовой появилась фигура Андреа. Мама прекрасно выглядит, пронеслась мысль в голове Лема. Но от слова мама ему стало не по себе. Андреа вырастила его, и, конечно, могла носить этот титул, но сегодня Лем узнал ещё одно имя. Имя женщины, которая родила его, та, которую он никогда не знал.

Дождь совсем промочил его плащ и начал пробираться сквозь плотную ткань мундира. Собравшись с силами, Лем переступил порог дома. Первое, что он услышал – властный голос отца. Видимо, Балаж Акош был благоразумнее, и вернулся домой не своим ходом, поэтому опередил Лема.

- Будет так, как я сказал! – донёсся до Лема голос отца из столовой. А затем он услышал приглушённый звук, похожий на удар.

Кегелем с силой толкнул дверь и оказался внутри столовой. Его глазам предстала душераздирающая картина. Сефи вся в слезах стояла перед отцом, рукой держась за лицо. Но, видимо, её слёзы трогали только сердце Лема. Балаж был похож на каменное изваяние, лишённое каких-либо эмоций.

Как только Сефи убрала руку от лица, Лем понял, что за звук он слышал. Осознание, словно хлёсткая плеть, наградило Лема ударом, его затрясло. Он за мгновение пересёк комнату и вырос между отцом и сестрой.

- Не смей прикасаться к ней, - сквозь зубы процедил Лем.

- Уйди с дороги, щенок! – выкрикнул Балаж. Видимо, каменное спокойствие барона было напускным. А может это появление Лема и воспоминания о том, что он сделал во дворце, сыграли свою роль. Сейчас это всё было не важно.

- Нет! – голос Лема звучал твёрдо.

Лицо Балажа Акоша перекосила странная улыбка.

- Отец, не делайте того, о чём потом пожалеете! – Лем из последних сил пытался оставаться спокойным.

- Что бы ты сейчас не сказал, Кегелем, моё решение останется неизменным, - барон отошёл к столу, и коснулся бокала, наполненного красной жидкостью.

- Кто такая Одетта?

Лем впервые видел, как вопрос застал отца врасплох. Мышца на его лице дрогнула и замерла, он опустил бокал на стол.

- Откуда ты знаешь? – он смотрел на Кегелема в упор. За его спиной виднелось перепуганное лицо Андреа.

- Наверное, это сейчас не самое важное, - усмехнулся Лем.

- Ошибаешься, сын, - барон подошёл к нему, было видно, как тяжело давался ему каждый шаг.

- Балаж, не надо... - Андреа дрожащим голосом умоляла мужа.

- Отчего же? Если он хочет знать, пускай. Одетта моя сестра.

Мысли путались в голове Лема. Он никогда не слышал об Одетте. Балаж Акош был единственным потомком семьи, других детей у Юдит и Вилмоша Акошей не было.

- Что с ней стало? – Лему потребовалось огромное мужество, что бы задать этот вопрос и ещё большее, что бы услышать ответ.

- Она умерла, - ответ Балажа был настолько простым и бесчувственным, что Лем даже опешил. Он ожидал большего. Безразличие в глазах отца пугало его сильнее, чем он мог себе вообразить.

- Умерла сразу после твоего рождения, - донёсся до Лема голос матери. Он посмотрел на неё. На ней не было лица, словно наступил худший день в её жизни.

- Я хочу знать всё, - Лем постарался придать своему голосу твёрдость, которой не чувствовал.

- Одетта пропала, её не было несколько лет, а когда она появилась, то была на последних сроках беременности. Она не сказала, кем был твой отец. А потом родился ты, а она умерла, - вот так просто прозвучала эта история из уст Андреа. Лему показалось, что он услышал дежурный рассказ о том, как прошёл день, не больше и не меньше.

- Моя мать, настояла на том, что бы ты воспитывался в семье, как мой сын, как наследник, - Балаж усмехнулся. – По крайней мере, ты был Акошем хотя бы наполовину.

- У нас с Балажем были сложности, я не была уверена, что смогу выносить ещё одного ребёнка, - глубокий вздох покинул грудь Андреа. - Поэтому мы согласились, что для всего мира ты будешь нашим сыном, - она выдержала паузу. – Через много лет, я смогла вновь забеременеть, но родилась Сефи, а не мальчик, - в голосе Андреа звучала бесконечная грусть, словно то, что Сефи оказалась девочкой, было величайшим несчастьем её жизни.

- Мама... - позади Лема раздался голос Сефи. Всё это время она молча стояла и наблюдала за развитием событий, словно её вовсе и не было в комнате. – Как же так... - её голос предательски дрожал. – Лем не мой брат? – наконец она задала вопрос, к которому так долго шла.

- Родной – нет. Лем твой кузен, - ответил за Андреа муж, отхлебнув львиную долю содержимого своего бокала.

- Сефи, - Лем хотел было что-то сказать ей, но слова затерялись где-то на пол пути, стоило ему увидеть её перепуганное лицо.

- В любом случае, мир знает тебя, как моего сына. Лучше ничего не менять, - пройдя через комнату, Балаж опустился в мягкое кресло.

- Но почему вы скрыли существование Одетты? Я могу понять, почему вы не рассказали о том, что она моя мать, но я не понимаю, зачем было стирать её со страниц истории? – Лем перевёл испытывающий взгляд с матери на отца.

- А разве не ясно? – барон усмехнулся. – Она позор нашей семьи.

Лем ощущал, как его тело потряхивало, словно через него пропускали небольшие разряды тока. Он не знал Одетту, ещё несколько часов назад, он даже не представлял, что когда-то она была, жила, дышала, возможно, стояла на том самом месте, где сейчас стоял Лем. Балаж говорил о ней так, словно она ничего не значила, не стоила внимания. Это было невозможно выносить. Лем тяжело вздохнул, пытаясь уложить громыхавшую внутри себя бурю.

Лем ощутил прикосновение мягких пальцев к своей руке. Сефи. Она подошла чуть ближе, к нему, и еле заметно коснулась его руки. Этот простой жест значил для Лема больше, чем он ожидал. Он почувствовал, что не один. Не важно, как он появился на свет. Не важно, кто его отец: Драгош Марен или герцог демонов. Главное, что Сефи, его семья, рядом с ним. В отличие от Андреа и барона она была его настоящей семьёй.

Лем потянулся к ней, его рука крепче сжала хрупкую ладонь девушки. Он развернулся и направился к дверям, увлекая её за собой.

- Куда вы собрались? – услышал он за спиной голос Балажа Акоша.

- Подальше отсюда, - дверь с силой захлопнулась за Лемом и Сефи.

***

Проливной дождь заглушал все остальные звуки. Под его каплями могло показаться, что в мире ничего не существует кроме ритмичного стука воды о землю. Но сквозь бесчисленные удары капель дождя Сефи могла различить удары своего сердца. Словно загнанный зверь, оно билось в её груди, пытаясь вырваться наружу.

- Лем!

Он не остановился, не замедлил шаг. Сефи, что было силы, дёрнула его руку на себя. Он остановился, резко повернувшись к ней. Она никогда не видела его таким. Его глаза, светились холодной синевой, почти что безумным светом. Капли дождя скатывались по насквозь промокшим волосам и падали куда-то в темноту.

- Лем! – вновь повторила Сефи, коснувшись его щеки. Он встрепенулся, будто очнулся ото сна, или видения. – Лем, послушай меня. Не важно, что они сказали. Ты всегда был и остаёшься моим любимым братом, - Сефи улыбнулась ему, немного щурясь от дождя, струившегося по её лицу.

- Сефи, что бы я делал без тебя, - Лем притянул сестру к себе, прижавшись лбом ко лбу.

- Мы должны вернуться, - Сефи пыталась понять, верит ли она своим словам. Наверное, да.

Лем непонимающе уставился на неё.

- Но, отец, он хочет, что бы ты вышла замуж за Рамира Иваша.

- Я знаю, - дождь умело скрывал выступившие слёзы.

- Так недолжно быть, - Лем затряс головой, как бы подтверждая правдивость своих слов. – Ведь, ты и Диметриус...

Сефи не дала ему закончить.

- Мы никогда не будем вместе.

- Но...

- Лем, этот мир сложнее, чем тебе кажется, - Сефи отступила на шаг назад.

- Но ты любишь его, - Лем сделал шаг вперёд.

Ком подступил к горлу. Сефи сжала кулаки, пытаясь побороть отчаяние, охватившее её. Да, Кегелем был прав. Она любит его. Полюбила в самый первый день, как только увидела. Высокий, суровый, даже грозный, таким он был для всех, но только не для неё. Она знала, что за маской скрывается настоящий Диметриус, добрый, чуткий, отзывчивый, готовый на всё, ради тех, кто ему дорог. А ещё Сефи знала, что им никогда не позволят быть вместе. Уж лучше она выйдет за того, чьё имя назовёт отец, чем заставит Диметриуса страдать.

- Мы должны вернуться, - повторила Сефи.

- Нет, я не могу, - Лем остался стоять на месте. – Сефи, я должен кое-что сделать, это может быть опасно.

Она посмотрела на него очень внимательно.

- Есть человек, которому нужна моя помощь. Если я не помогу ей, то может случиться что-то плохое.

- Лем, что происходит? – Сефи смотрела на брата, не отрываясь.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался.

- Пообещай мне, что ты сохранишь это в секрете, - Лем взял руки сестры в свой. Она утвердительно кивнула ему в ответ. Он рассказал ей всё.