Наследники

До дома Ева и Айзен шли молча. Айзен размышлял о встрече с селемом, а Ева просто злилась на него и не хотела разговаривать. В последнее время она часто злилась на друга. Дойдя до лестницы, ведущей на чердак, они замедлили шаг, стараясь ступать осторожно, что бы не разбудить уже давно спящих соседей. В доме было тихо. Внезапно Ева «ойкнула» и отшатнулась, она едва не слетела с лестницы, к счастью, Айзен, шедший позади, успел её подхватить.

- Ты чего? – спросил он.

- Мышь пробежала. Я просто не ожидала, - выдохнула Ева.

- Ты такая забавная.

- Почему? – нахмурилась она в ответ.

- То готова ринуться в бой и поколотить меня за любой пустяк, то как кисейная барышня вздыхаешь при виде мышей, - хихикнул Айзен.

Ева насупилась. Она не любила, когда Айзен над ней так подшучивал. Несмотря на то, что они были рядом друг с другом уже много лет, в такие моменты Ева не понимала, зачем она вообще о нём так беспокоится.

- Айзен, ничего смешного здесь нет, - холодно сказала Ева.

- А по-моему, ситуация с мышью очень даже забавная, - снова усмехнулся он.

- Я не о мыши, а о том, что ты пропадаешь ночами невесть где! Вечно ты заставляешь меня переживать за тебя! – продолжала отчитывать его подруга.

- Как будто кто-то просил тебя обо мне беспокоиться! – с этими словами Айзен отодвинул Еву в сторону и быстрым шагом направился на верх на чердак.

***

Санкт-Висса просыпалась, озаряемая первыми лучами утреннего солнца. Золотые лучи скользнули по черепице тысяч крыш, освещая вековые здания, улицы, многочисленные парки и мосты, что раскинулись над рекой. Величественные базилики и роскошные дворцы утопали в солнечном свете. Столица Партакона предстала перед новым днём во всём своём великолепии.

Партакон был богатой страной на южных берегах континента. Ведущее свою жизнь от появления первых людей, это государство вызывало трепет в душах и сердцах своих соседей. На протяжении последних десяти лет партаконцы сосуществовали в мире с соседями, но после восшествия на престол короля Иштвана X ситуация начала меняться. Партаконские войска всё чаще стали появляться вдоль границ, то тут, то там ходили слухи о действиях военной разведки в соседних странах.

Молодой король царствовал, но фактической властью не располагал. В силу его возраста, королю было лишь шестнадцать, страной руководили приближённые короля, доверенные лица, которые служили ещё его отцу, почившему около года назад королю Иштвану IX.

Этим солнечным утром юный король не спал. Иштван стоял у окна в своих покоях, вглядываясь вдаль. Королевский дворец стоял на высокой горе, откуда открывался волшебный вид на реку и город, раскинувшийся по её берегам. Санкт-Висса выглядела умиротворенной, чего нельзя было сказать о её властителе. Голова Иштвана была занята тревожными мыслями, а сердце сжималось от переживаний. Накануне вечером его посетил канцлер, ближайшее доверенное лицо короны, Драгош Марен. Князь Марен был величественен, Иштван всегда терялся в его присутствии. Большая разница в возрасте не придавала юному королю уверенности. В этом году Драгошу Марену должно было исполниться уже восемьдесят лет, но он был всё так же энергичен, словно прожитых десятилетий вовсе не существовало.

В тот вечер Марен начал издалека, долго рассуждая о положении Партакона, его роли на международной арене и богами предопределённой судьбе лидера. Иштван слушал его, не перебивая, стараясь понять, к чему клонит канцлер. Когда же канцлер наконец-то перешёл к цели своего визита, она ввела Иштвана в оцепенение. Драгош сообщил, что согласно данным разведки, Кёнигард готовится к войне. Для обеспечения безопасности Партакона и его жителей Марен считал необходимым начать превентивные действия. Затем он положил перед Иштваном лист гербовой бумаги с оттиском лилий - символа королевского дома. Это был приказ о начале военных действий, которому для законной силы требовалась подпись короля.

Этот приказ лежал на столе в комнате Иштвана, именно им были заняты всего его мысли. Бросив на город ещё один взгляд, юный король сел за стол, вновь ознакомившись с документом, он с тяжелым сердцем оставил на нём росчерк своего пера.

***

Генерал Нембус Атомаш был одним из тех людей, от которых в даже мирное время веяло запахом пороха с полей сражений. Вот и сейчас он сидел в большом красном кожаном кресле за массивным дубовым столом в окружении сотен бумаг и карт, но складывалось ощущение, что он находится в окопе.

Генерал был в возрасте, но ещё не стар. Седина лишь легонько коснулась его висков, расставив акценты на его не по годам пышной шевелюре. Он был задумчив, взгляд направлен в одну точку. В кабинете стояла тишина, казалось, время замерло, но бой настенных часов, возобновил его ход и заставил встрепенуться хозяина кабинета.

- Полдень... Запаздывает, - подумал про себя Нембус.

Спустя мгновение дверь распахнулась, и в кабинет вбежал молодой офицер. На долю секунды он замер переводя дыхание, а затем, без должного приветствия выпалил:

- Свершилось! Война объявлена!

На какое-то мгновение всё вновь погрузилось в тишину. Генерал задумчиво посмотрел на офицера, а потом спросил:

- Король?

- Указ о мобилизации войск был подписан. Канцлер уже дал некоторые распоряжения нашим пограничным войскам.

- Без моего ведома? - устало спросил генерал. - А что маршал Кони?

Этот вопрос не предполагал ответа, офицер хорошо это знал. Молодой человек, потомок старинного дворянского рода, хоть и недавно приближенный к высшему командованию, успел усвоить положение дел.

Грядущая война была страстным желанием канцлера. Генерал Атомаш предвидел подобное развитие событий. Будучи человеком, который поднялся на вершину военной лестницы через череду сражений, он, как никто другой знал все ужасы войны, и ту боль, которую она несёт солдатам, гражданским, тогда как те, кому она действительно нужна, всегда остаются на безопасном от неё расстоянии.

К сожалению, он ничего не мог изменить. Выступать против канцлера было бессмысленно. Единственной возможностью что-либо изменить – был военный переворот. Но генерал понимал, что от него пострадает король - маленький мальчик, волей судьбы оказавшемся на большом троне. Атомаш нежно любил своего короля, который приходился ему крестником. Покойный король-отец, высоко ценил генерала, был с ним дружен и считал, что лучшего крёстного для его сына не найти. Он умер некоторое время тому назад, а на престол взошёл его сын – Иштван под номером десять.

Генерал посмотрел в большое панорамное окно, выходившее в дворцовый сад. За окном светило яркое солнце. Лето в этом году выдалось на удивление солнечное, наверное, его можно было бы назвать даже радостным, если бы не этот день. Он погрузился в раздумья.

Офицер закрыл за собой дверь кабинета. На душе у него скреблись кошки. Ещё несколько мгновений назад он почти что бегом преодолевал коридор за коридором, спеша сообщить о начале войны. Для него, ещё ни разу, не нюхавшего пороху, это казалось началом нового удивительного и захватывающего приключения. Теперь же он шёл медленно, пытаясь выкинуть из головы взгляд генерала. Что-то в этом взгляде показалось ему страшным. Нет, он не был зловещим, но в нём было слишком много боли и отчаяния.

***

Известие о том, что Партакон теперь находится в состоянии войны с Кёнигардом, многих застало врасплох. Улицы Санкт-Виссы были заполнены людьми, а в воздухе стоял гул голосов, наперебой обсуждающих последние новости.

Андраш быстрым шагом преодолел Цепной мост и свернув направо прошёл пару кварталов вдоль реки. По пути он прислушивался к тому, что говорили люди вокруг. До него долетали отрывки восторженных возгласов и причитания обеспокоенных.

Наконец, почти достигнув своей цели, он свернул на знакомую улочку. Дом, в котором Диметриус снимал комнату, был относительно недалеко от центра города, в довольно приличном квартале, но любой уважающий себя человек из окружения Андраша никогда бы не позволил себе жить в таком месте. Подумав об этом, Андраш с облегчением вздохнул. Как же хорошо, что Диметриус его друг, такой не похожий на всех остальных.

Андраш любил бывать у Диметриуса. Ему нравилось находиться в небольшой комнате, заставленной разномастной старой мебелью. У Андраша всегда складывалось впечатление, что в ней живёт не молодой парень, а почтенная столетняя старушка. Но все эти маленькие детали создавали неповторимое очарование пристанища его друга.

Добравшись до нужной двери, Андраш постучал и открыл дверь. Лем уже был тут. Он сидел с задумчивым видом на любимом кресле Андраша, сложив руки на груди. Диметриус подпирал собой подоконник, вид у него был привычный - мрачнее самой хмурой тучи.

- Наконец-то! Тебя только за смертью посылать! - воскликнул Диметриус, обращаясь к Андрашу.

- Удалось что-нибудь узнать? – гораздо спокойнее спросил Лем.

- Ничего интересного, - устало ответил Андраш. – Разве только то, что сегодня вечером мы втроём должны быть в штабе. И, судя по выражению лица старины Нембуса, нас ждёт мало приятного.

- Как думаете, в чём реальная причина решения короля? – задумчиво спросил Лем.

- Короля? – усмехнулся Диметриус. – Только не говори мне, что ты так наивен, и считаешь, что это его решение? К гадалке не ходи, это всё происки Драгоша!

- Согласен, - кивнул Андраш.

- Да, не спорю, - отозвался Лем. – Но мне интересно, почему король всё же подписал этот приказ.

- Вот уж что, а мысли этого мальчишки то ещё болото. Войдешь и увязнешь!

- Диметриус, он всё же твой король, - улыбнулся Лем.

- А что, он уже успел подписать и указ, запрещающий говорить о нём правду? – парировал Диметриус.

Лем не ответил. Но его губы вновь тронула лёгкая улыбка. Ему очень нравилось, что Диметриус никогда не боялся говорить напрямую то, что он думает. Лему вообще нравились люди, которые либо не испытывали страх и держали его в узде, либо могли с ним бороться и побеждать. Диметриус относился к первой категории, а Андраш ко второй.

Ещё в детстве Лем осознал, что человеческий страх осязаем. Ему казалось, что страх липкий и вязкий, окутывающий человека плотной пеленой, сжимает в тиски. Однажды он рассказал об этом бабушке Юдит. Внимательно выслушав внука, она попросила его держать в тайне то, что людские страхи осязаемы для него. Тогда Лем испугался, подумав, что с ним что-то не так. Но Юдит, успокаивая его и нежно гладя по голове, сказала, что это великий дар. Дар, который он, Лем, должен научиться использовать во благо.

Диметриус всё рассуждал об абсурдности решения о начале войны с Кёнигардом. Лем отстранённо слушал его, и время от времени посматривал на Андраша. Тот самый липкий удушающий страх сейчас окутывал его друга. Лем наблюдал, как Андраш старается отстраниться от своего страха, скомкать его и засунуть куда-нибудь поглубже. К слову сказать, у него неплохо получалось. Интересно, чего он боится сейчас, подумал Лем. Но не нашёл в себе сил спросить, как и сотни раз до этого. Он просто не знал, как объяснить то, что он видит.

***

Прошло два дня с тех пор, как Ева обнаружила Айзена слоняющимся по городу ночью. С тех пор они мало разговаривали. Следы синяков на лице Айзена стали едва заметны, не зная, что они когда-то там были, сложно было вообще что-либо заметить. К слову, Айзен так и не рассказал Еве о том, где их получил. Точнее, он повторил историю про то, как врезался в напарника, в которую она, естественно, не поверила. Было совершенно очевидно, что Айзен встретился с чьим-то кулаком.

Всё, о чём они говорили, касалось бытовых тем. Например, где найти деньги для госпожи Шнайдер на оплату жилья, или на что купить еду. Им едва удалось уговорить домоправительницу дать ещё одну отсрочку. Еве очень хотелось узнать, что произошло с Айзеном в тот день, почему он бросил работу в порту. А ещё ей очень хотелось рассказать про сон, который разбудил её тем вечером.

Ева часто видела сны. Некоторые были вполне обычные, наполненные эмоциями о прожитом дне, мечтами и переживаниями, всем тем, что обычно приходит во сны людей. Но время от времени Ева видела и очень странные сны. Сны были разными, но все их объединяло чувство тревожности и человек. Каждый раз, просыпаясь, Ева не могла вспомнить его лица. Да и в целом ей было сложно вспомнить все детали сна. По большей части в её сознании оставались размытые образы, которые сложно было сложить воедино.

Поначалу сны пугали Еву. Будучи ребёнком, который был не в состоянии их понять или объяснить причину их появления, она боялась. Со временем Ева стала думать, что эти сны как-то связаны с её ранним детством, до того, как она попала в приют; и которое она совсем не помнила. На протяжении многих лет эта мысль её успокаивала.

Но последний сон был другим. Он не на шутку встревожил её. Как и все предыдущие разы, она не помнила деталей. Лишь то, что загадочный человек в её сне в этот раз стоял совсем близко, сжимая что-то пульсирующее в руке. Ева помнила, как во сне её тело отозвалось нечеловеческой болью, будто её живьём раздирали на части. Мужчина из её сна сжимал в руке сердце, которое ещё мгновение назад билось в её груди.

***

Очередное погожее летнее утро. Айзен вышел из дома и вдохнул свежий утренний воздух полной грудью. Сегодня он вновь вышел на поиски работы, по крайней мере, это то, что он сказал Еве, и то, во что он хотел верить сам. Последние два дня он с переменным успехом бродил по городу, пару раз заходя в порт в надежде увидеть Лили. Мысль о девушке-селеме никак не покидала его. Знакомство с ней делало Айзена в его мыслях особенным: не каждому удавалось встретить селема. Когда-то, несколько столетий назад, они жили среди людей, не прячась. Теперь же времена изменились. Человечество, дойдя до определённого уровня прогресса, стало меньше зависеть от способностей селемов. Если раньше, нуждаясь в них, люди уважали их мир, то теперь, когда техника и знания, помогали обходиться без магии, уважение исчезло, остался лишь страх перед неизвестным. А страх толкает людей на ужасные поступки. Преследуемые людьми, селемы ушли в тень, ничем не выдавая своего присутствия. Порой казалось, что их и вовсе никогда не существовало.

Айзен думал о том, какие возможности открывает его новое знакомство. Возможно, целительство – не единственный талант Лили. Но, к большому сожалению Айзена, ни девушки с белоснежными волосами, ни белой кошки нигде не было видно.

Солнце уже было высоко, жаркий июльский полдень вступил в свои права. Айзен с горечью подумал о том, что с удовольствием бы обзавёлся порцией ароматного овощного рагу или хотя бы буханкой свежего хлеба. К сожалению, его карманы были пусты, как и его желудок. Так дело не пойдёт, нужно попытаться найти хоть какую-то работу, подумал он.

Вдруг внимание Айзена привлёк маленький белый комочек, метнувшийся через дорогу к узкому проходу между домами, который и переулком то сложно было назвать. На секунду ему показалось, что кошка остановилась и посмотрела на него, прежде чем исчезнуть за углом дома. Не раздумывая, Айзен бросился следом, стараясь не угодить под колёса очередного экипажа, мчащегося по дороге.

Осторожно ступив в переулок, Айзен прищурился. Глаза не сразу привыкли к тени после яркого летнего солнца. Когда же способность чётко видеть к нему вернулась, он заметил, что чуть поодаль стояла Лили. Она с интересом и волнением наблюдала за ним.

- Здравствуй, Лили, - первым нарушил молчание Айзен. – Где ты была? Куда исчезла той ночью? – начал он осыпать девушку вопросами.

Лили не спешила с ответом. Она ещё раз взглянула на Айзена, будто взвешивая все за и против.

- Я ушла, потому что мне не хотелось открываться ещё одному человеку. Поэтому, когда появилась та девушка, я решила вам не мешать, - немного помолчав, она добавила. – А кто она?

- А, это Ева, моя подруга, мы с ней живём вместе, - ответил он. Через секунду Айзен понял, как прозвучали его слова, и что подумала Лили. - Нет, ты не правильно поняла. Мы просто друзья, живём вместе, потому что так проще оплачивать жильё, - грустно улыбнувшись, пояснил он.

- Понятно.

- А где ты была все эти дни? Я искал тебя, но нигде не мог найти! – Айзен сделал шаг вперёд к девушке.

- Искал? Зачем? – Лили отступила на шаг назад.

- Мне показалось, что мы могли бы стать друзьями. И я хотел воспользоваться этим шансом, - ответил Айзен.

Немного помолчав, видимо, что-то вновь обдумывая, Лили ответила.

- Наверное, мне бы тоже хотелось быть твоим другом. Поэтому я и пришла. Пришла тебя предупредить.

- Предупредить? О чём? – недоумение отразилось на его лице.

- Скоро начнётся война...  - Лили замолчала, так и не закончив. Впрочем, в словах не было надобности, Айзен и так понял, что она имела ввиду.

- С чего ты взяла, что начнётся война? – спросил он.

Немного помолчав, Лили ответила:

- Мне сказал об этом друг. Он был в замке. Там всё уже решено.

***

Профессор Август Шмидт сидел в большом кожаном кресле неподалёку от раскрытого окна мансарды, когда Лили вновь его навестила. Профессор был задумчив и, как ей показалось, даже опечален. Лили потеряла счёт времени, а профессор всё не обращал на гостью никакого внимания. Он был где-то далеко в своих мыслях. Профессор часто уходил в свои мысли, но он всегда возвращался. Сегодня, кажется, его мысли были слишком далеко от мансарды дома номер семь по улицы Оберхаберберг в Штрабенштадте.

Наконец, он сказал:

- Лили, если бы нужно было выбрать между долгом и душой, что бы выбрала ты?

Лили очень жалела, что для профессора она лишь кошка. Как же ей хотелось сейчас спросить его, о чём он думает, поддержать. Но она не могла.