ОКСЭР

Слова автора: СТРОГО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ!!!

Кёнмин.

Я повёл мужчину в маске в номер: одной рукой держал его, другой — довольного Тьютора. Коридор был тёмный, глухой, только мягкий свет ламп у пола подсвечивал нам дорогу. Дверь щёлкнула за спиной — и мы остались втроём. 

Я больше не мог терпеть. Всё внутри сжималось от желания. Как только замок закрылся, я прижал его к стене. Резко, жадно. Даже про Тьютора забыл — будто его не существовало.

— Сними маску, — прошептал я ему на ухо, дыхание сбивалось.

— Нет, — коротко, глухо.

Его руки обвили мою шею, мои — крепко сжали его талию, прижимая ближе. Тело к телу.

— Ладно, — выдохнул я, чувствуя, как кровь стучит в висках.

В темноте я почти ничего не видел — только очертания скрытого лица, блеск ткани. Но я чувствовал его: запах кожи, горячее дыхание, дрожь под пальцами. Его желание — и моё, переплетённые, как две волны, готовые разбиться друг о друга.

Тьютор подошёл сзади, обнял меня и жадно провёл языком по шее.

— Малыш... давай уже делай что-то, — выдохнул он горячо, почти рыча.

Я усмехнулся, перехватил его руку у себя на животе, прижал к губам — и всё это время не отрывал взгляда от мужчины в маске.

— Ты же не против? — спросил я.

— Нет, — снова короткий, сухой ответ. Глухой и лишённый эмоций. Но именно этим он сводил меня с ума.

Я облизал пальцы Тьютора, засунул их в рот и слегка отстранился от незнакомца, чтобы поцеловать друга. Горячо, глубоко. Другой рукой я всё равно тянул к себе мужчину в маске, не отпуская его ни на секунду. Он провёл пальцами по моей спине, губами коснулся шеи. Кончик маски едва задел кожу — и его язык тут же слизал с неё след. У меня перехватило дыхание.

Я резко отстранился от Тьютора. Он застонал недовольно, но не стал спорить — сразу переключился на мою одежду, стал стягивать кофту. Я же скользнул пальцами по подбородку мужчины в маске, провёл по его мягким губам. Он поймал мой палец языком, лизнул, и у меня вырвался хриплый шипящий вдох.

— Чёрт... — сорвалось у меня, прежде чем я притянул его к себе.

Наши губы столкнулись. Сильный, требовательный поцелуй, будто мы пытались откусить друг у друга дыхание. Горячо. Грязно. Невыносимо сладко.

Бля... Как жарко. Он тут же раскрыл рот, его язык скользнул к моему, к моим губам. Я сам вломился в него, грубо, с силой, будто хотел вывернуть его изнутри. Мне хотелось его всего. Сейчас. Немедленно.

Мои руки сползли с его шеи вниз, торопливо расстёгивая пуговицы рубашки. Ладони скользили по коже — по животу, по линии паха, по горячей спине. Он выгибался, встречая мои движения, целовал так, словно пытался сожрать меня.

Чьи руки — его или Тьютора — срывали с меня одежду, я не понял. Пальцы путались, ткань рвалась, и я сам не различал, кто касается меня, кроме одного — того, кого я держал.

— Подожди, — выдохнул я, тяжело дыша.

Он тоже отстранился, глаза блеснули из-под маски. Я одним движением скинул свою кофту. Тьютор, уже почти голый, остался в одних трусах и жадно смотрел на нас.

Мы вдвоём набросились на незнакомца. Срывали с него рубашку, целовали его шею, грудь, соски. Я чувствовал, как его дыхание становится всё тяжелее. Он не стонал — только глубоко дышал, подставляясь, принимая.

Его член под тонкой тканью брюк упирался в меня, налитый и горячий. Я знал, какой он сейчас — такой же твёрдым, как мой. Я расстегнул пуговицу, и засунул руку ему в штаны, сжал плоть. В ответ его пальцы нырнули ко мне — резко, властно.

Где-то сбоку был Тьютор — он то гладил нас, то пытался целовать, но для меня он растворился. Просто фон. Просто лишнее. Всё внимание сжалось в одну точку — мужчина в маске. Его губы. Его дыхание. Его стоны — ещё не сорвавшиеся, но уже вибрирующие в груди. Я ждал их. Хотел их вырвать.

Я снова прижал его к себе и впился в его рот. На этот раз не сдерживаясь, я укусил за нижнюю губу. Он ответил низким рычанием. Этот звук... именно он сорвал мне крышу.

— Ты любишь, когда грубо? — догадался я, ухмыльнулся и снова потянул его за нижнюю губу, оставив на ней яркую влажную дорожку.

Он не ответил. Только сильнее застонал и вцепился зубами в мою шею, больно, жадно, как будто хотел оставить там клеймо. Я всё понял. Резко развернул его. Холодная стена упёрлась мне в спину.

— На колени, — скомандовал я.

Он даже не возразил, только коротко кивнул и, не переставая целовать мою грудь, расстегнул ширинку. Скользнул руками вниз по животу. Его дыхание жгло кожу.

В это время Тьютор прильнул к моим губам, поцеловал мягко, как всегда слишком нежно. Я оттолкнул его чуть в сторону — и заставил сосредоточиться на моих сосках. Он охотно наклонился, втянул один между зубами, и я невольно застонал. Его рука скользнула по моему животу, а я не удержался и сам залез в его трусы. Горячая плоть выскользнула в мою ладонь, живая, налитая кровью. Я сжал её, медленно, с нажимом, и Тьютор выгнулся, задыхаясь.

Мужчина в маске заметил это. Его рука легла поверх моей, пальцы переплелись с моими. Вместе мы начали гладить член Тьютора — ритмично, жёстко, обжигая его с обеих сторон. Мы как будто тренировались на нём. Каждый рывок заставлял его стонать всё громче, а нас — смотреть друг другу прямо в глаза.

Я не видел их за маской, но знал: они горят. Пылают так же, как мои.

— Блядь... мальчики... вы меня сейчас убьёте... — простонал Тьютор, его бёдра дёргались в наших руках.

В этот момент незнакомец вдруг убрал ладонь, выпрямился и посмотрел на меня. А потом, не говоря ни слова, скользнул вниз.

И вот он уже передо мной на коленях. Моя ширинка распахнута, штаны и трусы сдёрнуты, и мой член стоит твёрдо, пульсируя, блестя каплей на кончике.

— Соси, — приказал я низко, срывающимся голосом.

Он поднял голову, и я увидел, как его зубы блеснули в улыбке. Его ладонь обхватила основание, горячая и крепкая, а язык мягко скользнул по головке, собирая влагу.

Я втянул воздух,  и схватил его за волосы, грубо намотав на пальцы.

Ему понравилось, я понял это сразу. Его горло содрогнулось, он застонал глухо, не закрывая рта, а наоборот — распахнул его шире, приглашая меня войти.

Я сжал пальцы в его волосах, заставив его поднять голову и заглянул на меня сквозь маску. Кончиками пальцев другой руки повёл по его губам, по уголкам, растягивая их.

— Открой шире. Я буду тебя трахать, — прошипел я.

Он подчинился. Рот раскрылся так, что я видел блеск влажного языка и тёмную глубину. Я направил свой член прямо туда и толкнулся резко, сразу до конца.

Он задохнулся, дёрнулся, но не отстранился. Наоборот — глубже взял сам, жадно. Его пальцы вцепились в мои бёдра, будто удерживая меня от бегства.

Я держал его голову за затылок, задавал ритм, контролировал каждый его вдох и каждое движение. Смотрел сверху вниз, не моргая, не закрывая глаза. Его волосы путались в моих пальцах, губы скользили по моей плоти, слюна текла по подбородку.

И в этот момент темнота стала моим союзником. Она позволила мне поверить, что это не он стоит на коленях, а Раян. С длинными, мягкими, чуть волнистыми волосами. Что именно его рот сейчас полон моего члена, именно он задыхается от моих толчков, а я вхожу в него всё жёстче, глубже, сдерживая крик.

Я двигался в его рту всё быстрее, чувствуя, как горло сжимается вокруг меня. Тьютор прижался ко мне, ласкал мои соски, дрочил себе сам, а я едва держался, чтобы не кончить прямо в этот рот. Это было грязно, жестоко, и оттого в разы возбуждающе...

Но я хотел большего. Я хотел быть в нём.

Похлопал его по плечу, вытащил член и рывком поднял за волосы.

— Становись раком, — бросил я.

Он поднялся, губы блестели от слюны и моей влаги, но он не вытер их. Напротив — шагнул ближе.

Я замер. Его дыхание ударяло в грудь. Мы оба не дышали секунду — прежде чем снова сорваться в ярость, в поцелуи.
Вкус моей плоти на его губах... Я застонал, как зверь. Лихорадочно рвал с него штаны, пуговицы летели в темноту. Тьютор помог, и когда незнакомец остался полностью голый, мой друг уже стоял на коленях, жадно глядя на его член. Его любимая игра — сосать.

Он взял его член в руку и медленно засунул в рот. Мужчина не издал ни звука — только сжал губы.
Я в это время целовал его шею, подбородок, скользил по коже дыханием.
Тьютор сосал, я сжимал его ягодицы — возбуждение захлёстывало, дурманило, хотелось всего и сразу. Но...

Он был зажат. Напряжён.
И я понял — он не хочет Тьютора у себя на члене. Но не скажет.
Это ведь его роль, да? Молчать. Подчиняться.

Я хрипло усмехнулся и легко щёлкнул Тьютора под подбородком.
Тот послушно поднял голову, выпустил плоть изо рта.
Я наклонился к незнакомцу, провёл пальцами по его щеке.

— Ты не заслужил этого. Правда, шлюшка?

Тьютор выпрямился. Я притянул его к себе, поцеловал — во рту солоноватый вкус.
Потом сразу — маску. Его губы под ней. Его дыхание.

— Сегодня, конфетка, — протянул я с хищной усмешкой другу, держа его за талию, — ты трахаешь. Не тебя.

— Что? — нахмурился он. — Я так не люблю.

— Полюбишь, — рыкнул я.

И в этот момент он — мой безмолвный, скрытый за маской красавец — улыбнулся. Едва заметно.
Но этого было достаточно. Я всё понял.

Я угадал.
Он хотел этого.
Ждал именно этого.

Быть игрушкой.
Подчиняться.
Терпеть. 
И служить — не чтобы ему служили.

Он был из тех, кто любит, когда больно. Когда приказывают. Когда унижают и ломают — но ровно настолько, чтобы он сам сорвался в сладкий крик.

Не классический БДСМ. Не верёвки. Не плётки.
Нет. Или сейчас нет.

Здесь всё решали:
Голос.
Руки.
Толчки.
Приказы.
Слова, от которых он мог кончить.

Я толкнул его на кровать. Грубо. Почти швырнул.
В темноте белые простыни сверкали, как островок греха — контраст разврата и невинности.

Он распластался на них, силуэт напряжённый, красивый, готовый. Повернулся на бок, выставив линию тела, будто специально провоцировал. Стройный, подтянутый.

Тьютор рядом облизывался, уже поглаживая себя.

— Мы будем его вдвоём? — спросил он, жадно глядя на маску.

Я хищно усмехнулся и наклонился к мужчине на кровати:

— Ты ведь именно от этого кончаешь, да? Когда тебя ебут, когда используют как дырку?

Он не сказал ни слова, но кивнул. Движение резкое, но подчинённое. Потом встал на четвереньки. Позу выбрал сам — вульгарную, нарочито вызывающую.

— Вот так, шлюха, — вырвалось у меня с хриплым рыком. — Сама полезла, сама поставила себя.

Я опустился сзади, провёл ладонью по его спине, задержался на изгибе поясницы. Сжал ягодицы, развёл их и наклонился. Язык прошёл по складке, по самому центру. Влажный вкус, тепло. Он дёрнулся и простонал, подставляясь ещё сильнее.

Но прежде чем сунуть палец в него, я продолжил вылизывать. Скользил языком по краю, проникал внутрь, втягивая запах и вкус его тела. Он стонал, выгибался.

— Нравится, когда тебя ласкают языком? — хрипло спросил я, нарочно презрительно. — Скажи спасибо, сучка.

Он только простонал, упав на локти и подаваясь сильнее. Я зарычал, довольный, что угадал его слабость.

— Бля... — выдохнул Тьютор, снова дроча себе, не в силах оторвать взгляда.

Я резко отстранился и со звоном шлёпнул его по заднице. Смачно, больно. Он выгнулся и вздрогнул от удара.

— Хватит нежностей, — рыкнул я. — Нам нужна смазка и презики. Быстро.

Тьютор сорвался с места, засуетился у прикроватного столика. В этот момент я снова провёл пальцами по его дырочке, медленно, но с нажимом. Надавил чуть глубже, заставив его задохнуться в стонах. Он выгнулся так, что я почувствовал — всё, он полностью мой.

— Вот умница, — шепнул я у самого уха. — Послушный пёсик.

Тьютор уже вернулся и протянул тюбик и серебряный квадратик. Он стал спешно смазывать свой член, жадный, возбуждённый, а я натянул презерватив и выдавил на палец холодную смазку.

Хлопок по заднице — громкий, резкий. Он дёрнулся, застонал. Я ударил снова, чуть сильнее, и только тогда раздвинул его ягодицы и без предупреждения сунул два пальца сразу. Глубоко.

Он вскрикнул, выгнулся, уткнувшись лицом в подушку.

— Терпи, сучка, — рыкнул я, чувствуя, как он дрожит на моих пальцах. — Это только начало.

Он застонал громче, пробормотал что-то на тайском, падая грудью на простыни. Но я не дал ему рухнуть — сжал бёдра и рывком поднял. Сильно сжал, останутся синяки, как дать.

— Стоять.

Кивок Тьютору.

— Займись его ртом, пока я буду рвать его сзади.

— Я тоже хочу задницу! — заныл он, пускаясь в капризы. — Раз я в этот раз актив...

— Нет, — отрезал я. — Задница моя.

Тьютор недовольно выдохнул, но послушался. Перебрался вперёд, где лицо незнакомца оказалось прямо напротив его плоти.

Кровать была огромная, и мы втроём легко разместились: я сзади, Тьютор спереди, а красавчик в маске — на четвереньках между нами, подставленный с обеих сторон.

— На счёт три, — приказал я.

Тьютор кивнул, взял свой член, поднял подбородок маски. Я видел только его затылок, длинные волосы, тёмный силуэт. Ладонь крепко держала его бёдра — и это сводило меня с ума.

— Раз. Два. Три.

И мы вошли одновременно. Я сжал зубы, Тьютор выдохнул сквозь стон, а мужчина в маске только содрогнулся, выгнув спину. Он не закричал — его рот был плотно занят. Лишь глухое мычание и дрожь, проходящая по телу.

Я вбивался глубоко, резко, толчок за толчком. Слышал хлюпанье смазки, гулкие удары бёдер о его задницу, приглушённые стоны.

Я не смотрел на Тьютора — для меня он был просто фоном. Всё внимание приковал к его спине, к сильным движениям плеч, к шее, к волосам, слипшимся от пота.

— Тебе нравится, да? — выдавил я сквозь рычание. — Нравится, когда тебя имеют с двух сторон? Когда унижают, когда берут, как дешёвую шлюху? 

Его тело содрогнулось от моих слов. Он сжал простыни в кулаках, застонал ещё громче, заглатывая Тьютора глубже.

Тот, потеряв контроль, схватил его за волосы, заставляя держать темп. Он дёргал его голову в такт моим толчкам.

— Волосы не трогай! — рявкнул я. — Они мои.

Я наклонился, упёрся ладонью в матрас и прижался губами к его лопаткам, к влажной коже шеи. Его волосы щекотали мне лицо — шёлковые, гладкие, влажные у основания, дурманяюще пахли потом и чем-то своим, особенным. Я сжал зубами его шею, оставил след и резко дёрнул.

— Мои, — прорычал я.

Одним движением оттолкнул Тьютора, вырвав его член из такого сладкого рта. Схватил незнакомца за шею, и повернули его голову к себе.

— Дальше сам, — бросил я через плечо Тьютору.

И тут же впился в губы незнакомца .

Грубо. С жадностью. Как зверь.

Рот у него отдавал другим мужчиной — и это, чёрт возьми, бесило меня до одури.

Я зарычал.  Схватил за подбородок и вытер его губы пальцами, с силой.  Потом снова впился — глубже, с яростью. Это был не поцелуй, а нападение. Владение. Отметка.

— Блядь, ты воняешь другим, — выдохнул я ему в рот, захлёбываясь ревностью, похотью, злостью.

Мужчина в маске опустил глаза, будто стыдясь. А Тьютор похабно рассмеялся:

— Мною, — и снова потянулся к нему.

Я сжал друга за горло, не давая поцеловать. Оттолкнул. Снова.

Резко сорвал с себя презерватив. Не думая. Не чувствуя ничего, кроме бешенства.

Выкинул его в темноту. Плевать куда.

Рывком перевернулся на спину, сжал бедра незнакомца, притянул — и усадил на себя.

Пусть. Хочет быть игрушкой — будет. Моей.

Я обхватил его затылок, заставляя смотреть в глаза, и рыкнул:

— Соси, сука. Пока не наполнишься мной.

Голос вырвался из самой груди — низкий, хриплый, звериный.
Он вздрогнул. И не осмелился возразить.

Он подчинился мгновенно, скользнул вниз и устроился между моих ног. Его горячие губы обхватили головку, язык заскользил по ней, и я застонал, выгибаясь. Тьютор рядом дрочил себе, постанывал, не сводя с нас глаз, другой рукой сжимал мой сосок.

— Глубже... сильнее, — приказал я и вцепился в волосы маски.
Рывок — и мой член глубоко в его горле. Его губы распахнуты, горло судорожно сжимается. Он задыхался, но не отстранился. Наоборот — взял глубже, пока у меня не перехватывает дыхание. Я отпустил его только тогда, когда почувствовал, как его тело дрожит от нехватки воздуха.

— Иди сюда, — хрипло приказал я.

Он поднялся и наклонился ко мне. Мы поцеловались, и теперь его рот был как надо — мой вкус, только мой. Я впился в него ещё раз, сосал его язык, пока дыхание у нас не сбилось в одно. Потом резко перевернул его на живот, раздвинул бёдра и натянул второй презерватив. Ни секунды не ждал — вошёл, одним мощным толчком, глубоко.

Он вскинулся, сдавленно простонал, зубы впились в подушку. Его задница поднялась, ладони вцепились в простыни.

— Дать ему мой член? — спросил сбоку Тьютор, тяжело дыша.

— Нет, — рыкнул я. — Сейчас он только мой.

Я начал двигаться — медленно вначале, чувствуя, как его тело сжимает меня, горячее, узкое, до одури тугое. Он весь дрожал, с каждым толчком выгибался, будто хотел одновременно и убежать, и принять глубже. Его тихие стоны рвались сквозь подушку, каждый — как искра в кровь.

Я ускорился. Толчки стали жёсткими, глубокими, безжалостными. Его тело подо мной дрожало, мышцы сжимались вокруг моего члена так сильно, что я едва держался. Вены на шее горели, дыхание стало рваным.

— Чувствуешь, сучка? — выдохнул я, прижимая его бёдра к себе, не давая уйти. — Я кончу в тебя. Глубоко.

Он только сильнее вцепился в подушку и застонал так, что у меня внутри всё сорвалось. Я толкался яростно, до конца, пока в один миг не потерял контроль. Внутри всё скрутилось, тело сотряслось, и я кончил. Сильно, тяжело, рыча в подушку рядом с его ухом.

Его внутренности обхватили меня так плотно, что даже во время оргазма казалось — он выжимает меня до последней капли. Я продолжал двигаться рывками, вбивая остатки наслаждения глубоко в него, пока не обессилел и не рухнул сверху, придавив его своим телом.

Он был горячий, липкий от пота, кожа скользила под моими ладонями. Я чуть сдвинулся, перевернув его на бок Его дыхание сбивалось, губы разжались, и я только тогда заметил — его член всё это время был твёрдый, влажный на кончике, но к нему никто так и не дотронулся.

Я протянул руку вниз, сжал его плоть в ладони.

— Ещё не кончил? — прошептал я ему в ухо, прикусывая кожу. — Тогда ты кончишь только от меня, мой пёсик.

— Может, я?.. — пробормотал Тьютор, облизываясь, проводя ладонью по животу незнакомца. Его собственный член уже обмяк, но по коже всё ещё стекали следы спермы.

Я зачерпнул их пальцами, мазнул по животу незнакомца, потом улыбнулся.
— Как ты хочешь? — спросил я, ведя рукой ниже. — Кто из нас?

Он откинулся назад, положил голову мне на грудь. Я скользил ладонью по его телу, размазывая чужую сперму по коже, и это возбуждало ещё сильнее.

— Ты... — выдохнул он.

Одного этого слова хватило, чтобы у меня снова потемнело в глазах.

Я резко уложил его на спину. Его грудь вздымалась, соски твёрдые, и я жадно втянул один в рот, прикусил, другой щипнул пальцами. Он застонал, и я пополз ниже, оставляя влажные следы по его животу, пока не оказался там, где он пульсировал от желания.

Его член пах солоновато, густо — и этот запах сводил меня с ума.
Я раздвинул его бёдра, наклонился. Он был не слишком большой, но тугой, налитый, живой.
Я провёл кончиком языка по тёмным волосам у основания, скользнул ниже, задержался на венке, а потом — поцеловал головку.
Он дёрнулся.

И только тогда — я взял его в рот.

— А-а... — вырвалось из него. Он выгнулся, затылком вжимаясь в подушку, стиснув простыни.

Я сосал его глубоко, ритмично, то ускоряясь, то останавливаясь, чтобы погладить языком головку, собрать солоноватую предсеменную жидкость. Другой рукой я обхватил его яйца, массировал, перекатывал их в ладони. Он извивался подо мной, хватался за простыни, ноги дрожали.

— Смотри на меня, — приказал я, выпуская его член изо рта.

Через маску я не видел глаз, но он тут же приподнялся на локтях — подчинился.
Его дыхание сбивалось, грудь тяжело вздымалась. Он смотрел, как я снова беру его в рот. Глубже. До конца.

Я ускорился. Сжал основание пальцами, другой рукой — яйца, больно, с нажимом.
Он задыхался. Тело дрожало.

— Кончай для меня, сучка. Сейчас, — прошипел я.

Он застонал, и горячие толчки спермы ударили мне в рот. Солёная, густая, обжигающая. Я проглотил всё, не отрываясь, пока его тело содрогалось подо мной.

Лишь когда он обмяк и тяжело рухнул на подушки, я оторвался, провёл тыльной стороной ладони по губам и поднялся выше. Его рот ждал моего поцелуя.

Я рухнул на него, поймал губы. Он ответил, но устало, без сил. Даже руку не поднял, чтобы обнять. Я перевалился рядом, всё ещё сжимая его в полупетле: нога закинута на его бёдро, ладонь держит талию. Смотрел на лицо, скрытое в темноте маской.

— Сними её, — приказал я резко.

— Нет.

Я зарычал, снова впился в его губы. Но маску не тронул. Пусть, у него должны быть причины. Я рухнул на подушку. С одной стороны — он, с другой — Тьютор. Сил не осталось, глаза закрывались.

— Давайте теперь вы меня так же, — протянул Тьютор, зевая, но довольный. — Это было охрененно.

— Нет, — отрезал я. — Маска не берёт. Верно?

Я даже не повернулся, но почувствовал — попал в точку. Мужчина в маске сел, посмотрел на нас.

— Я только даю, — тихо сказал он. Английский был чистым, но голос странный: будто приглушённый, искусственный, изменённый.

Я потянулся к нему, хотел уложить рядом, обнять и так заснуть. Но он вывернулся. Встал.

— Куда ты? — спросил я, приподнимаясь на локтях.

Он молча собрал вещи с пола: трусы, штаны.

— Ты весь влажный, ничего не натянешь.

Он не ответил. Бросил одежду на кресло, выпрямился. Его белое, грациозное тело сверкало в полутьме: спина, ягодицы, длинные ноги. Он повернулся к двери, которую я раньше и не заметил. Без слов открыл её. Свет из ванной залил его силуэт.

— Я с тобой, — я поднялся тоже. Захотелось снова его взять. В душе, стоя. Придавить в мокрый кафель.

— Нет, — отрезал он.

— А я сказал да, — я навис над ним, играя роль, которую он сам так хотел.

Но оказалось — сейчас она ему была не нужна.

— Нет, — повторил он и слегка толкнул меня. Голос хлестнул, как кнут. — Дверь закрывается с той стороны. Не пытайся открыть.

И ушёл.
Я с разочарованием рухнул обратно на кровать. Притянул к себе Тьютора — он устроился у меня на груди, довольно мурлыкнул, поцеловал в сосок. Я прикрыл глаза, и усталость, как тёплое одеяло, сразу навалилась сверху.

— Ну что, не зря я тебя сюда привёл? — пробормотал он сонно, зевая.

— Не зря, — кивнул я, улыбаясь в темноте.

Сон подкрался на цыпочках. Мне чудилось, что он — тот, в маске — уходил... будто задержался у двери, смотрел на нас двоих в тишине. Или это уже была игра воображения, зыбкая грань между явью и сном?
А потом — темнота, падение в глубокий колодец сна.

Я видел не Принца. Не поместье. Не Раяна. Я видел его. Его тело, скачущего на мне, без маски. Но даже во сне лицо оставалось в тени.