граница вечности. || эрен йегер.

—☆𝐄𝐋𝐄𝐑𝐀 𝐕𝐀𝐋𝐄𝐍𝐓𝐈:

«Темнота. Она поглощала всё вокруг, как бездонная пропасть, оставляя меня в полном одиночестве. Это было не просто отсутствие света — это была невидимая, но ощутимая стена, которая обвивала меня со всех сторон, не давая шанса на побег. Я ощущала её на своей коже, в своём дыхании. Туманная пустота была не только вокруг, но и внутри меня, словно она проникала в каждую клеточку, вытягивая силы. Я не могла понять, где я нахожусь. Каменные стены казались далёкими, а их холод проникал в душу, не оставляя ни капли тепла.

Я пыталась выдохнуть, но воздух был тяжёлым, словно он не мог проникнуть в лёгкие. Звук моего дыхания эхом разносился по этой пустой темноте, но всё, что я слышала, это лишь собственные удары сердца, которые стали слишком громкими, слишком резкими. Я чувствовала его тяжёлый ритм в груди, но это была не физическая боль. Нет, это была какая-то другая боль — неосязаемая, но пронизывающая, проникающая куда-то глубже, чем любые раны. Туда, где я не могла её достать. И это чувство угнетало, потому что я не могла понять, откуда оно пришло, что оно значит, и как с этим жить.

Запах химических веществ, острый и неприятный, проникал в нос, заставляя меня судорожно вдыхать, пытаясь узнать, что это за место. Но каждое вдохновение было обманом — никакой ясности не приходило. Только пустота и этот ненавистный запах.

Я стояла перед мужчиной, не в силах разглядеть его лицо. Оно было размыто, как если бы само пространство вокруг нас сопротивлялось чёткости, словно этот момент был частью какого-то странного, неосязаемого сна. Всё вокруг казалось искажённым, как смазанное полотно, и я не могла понять, почему всё это было таким зыбким, ненадёжным. Но несмотря на всю эту неясность, его голос был совершенно отчётливым и сильным. Словно его слова не просто доходили до меня, а проникали сквозь меня, заставляя моё тело тронуться, сжигали внутренности, проникая в самые глубины. Каждое слово ощущалось, как если бы оно оставляло ожог в моей памяти, не давая возможности забыть. Этот голос был чужим, но в то же время таким знакомым, как будто я уже слышала его раньше, где-то глубоко в себе.

— Ты не должна этого бояться, — его голос звучал глубоко и тяжело, как будто слова вырывались из самых темных уголков его души. Он говорил так, что каждое его слово словно отозвалось эхом в моей груди, наполняя меня каким-то непонятным напряжением. Это был не просто голос, это было нечто большее, что пробивалось через меня, заполняло моё пространство, обвивало меня, не давая уйти от ощущения его власти. Я чувствовала, как эти слова словно вживались в мою кожу, оставляя после себя следы, не стираемые временем.

— Это необходимо, — добавил он, и в его голосе звучала та же неизбежность, что я уловила сразу, как только он заговорил. Это слово, произнесённое с такой решимостью, будто оно было не просто частью речи, а частью чего-то гораздо большего, чего-то, что мне нужно было принять. Он говорил так, что это не вызывало вопросов, не требовало разъяснений. Это было приказом, который был озвучен так, что нельзя было не подчиниться. И от этого слова, произнесённого с такой жестокой уверенностью, я почувствовала, как в моём теле что-то будто замерло.

"Необходимо..." — эта мысль застыла в моей голове, повторяясь, как мантра, принося с собой тяжесть, которую было невозможно игнорировать. Это слово стало неотъемлемой частью чего-то великого и неизбежного, что теперь тянуло меня за собой. Я не могла понять, что именно ожидало меня впереди, но всё внутри меня, от сознания до самого сердца, отзывалось на его слова с непониманием и страхом.

Но страх не был тем, что я могла выразить словами. Это было не просто ощущение угрозы. Это было восприятие чего-то, что полностью выходило за пределы моего понимания. Я чувствовала, что этот момент был лишь началом чего-то, что невозможно было избежать, чего я не могла контролировать. И что бы это ни было, я не могла избежать этого, как бы сильно не пыталась.

Мои руки дрожали, но я не могла отвести взгляд от этого мужчины, чьё лицо оставалось размытым, а слова — неумирающими в воздухе.

— Ты должна найти его, — продолжил он, и его слова повисли в воздухе, тяжёлые и проникновенные, как молнии, разрезающие тёмное небо. В его голосе было что-то тревожное, нечто глубоко скрытое, что заставляло моё сердце биться быстрее. Его интонации были насыщены той самой неизбежностью, которую я почувствовала раньше, но теперь в них ощущалась ещё и нотка беспокойства. Как будто он сам не был уверен, что это предсказание сбудется, и всё же казалось, что его слова не были случайными — они были неотвратимы.

Каждое его слово словно проникало в мою кожу, заставляя её покалывать, а внутри меня возникло ощущение холода, будто я оказалась на грани чего-то неизвестного и опасного. Этот холод не был физическим. Он был гораздо глубже, он проникал в самую душу, заставляя сомневаться и чувствовать тревогу. Я пыталась сопротивляться этому ощущению, но оно было слишком сильным, слишком реальным, чтобы его игнорировать.

— Или он сам тебя найдёт, — добавил он, и в его словах звучала уверенность, не уступающая никаким сомнениям. Как если бы это было частью его плана, как если бы он точно знал, что так и будет. И снова это ощущение неизбежности, которое становилось всё более явным, словно я уже не могла избежать того, что мне предсказывали.

— Придёт время, — сказал он, и эти последние слова прозвучали как заключительная точка в чём-то долгом и сложном. Как если бы они не оставляли мне выбора. Я должна была найти его, и он обязательно придёт, как если бы всё во вселенной было связано этим моментом, который я ещё не могла понять, но который был важен.

Я замерла, ощущая, как его слова постепенно заполняют моё сознание, как они проникают в каждую клетку моего тела. Этот момент был не просто разговором. Это было предупреждение, предсказание, от которого невозможно было скрыться.

Я пыталась шевелиться, но ощущение, что мои ноги были прочно вцеплены в землю, не отпускало. Каждый шаг, каждое движение казались невозможными, как будто что-то невидимое сдерживало меня, не давая сделать ни малейшего движения. В груди закололо, и это болезненное чувство становилось всё сильнее. Я едва могла дышать, словно воздух сжался, сжимая мои лёгкие, лишая меня свободы.

Кто он? Этот вопрос не давал покоя. Почему мне не хватало воздуха, почему ощущение тревоги, как темная тень, окутывало меня всё глубже? Мои глаза беспомощно пытались найти хоть малейшее разгадку в этом мраке. Я пыталась разглядеть его лицо, но оно всё оставалось скрытым, растворённым в тени, как неуловимая часть этой ночной бездны. Он был там, рядом, но при этом слишком далёким, словно его присутствие было всего лишь призраком.

Я не могла больше молчать. Всё внутри меня кричало, требовало ответов. Я ощущала, как слова вырываются из меня, не позволяя оставаться в тени неопределённости.

— Кто этот человек, о котором вы говорите? — мой голос дрожал, но был полон решимости. Я не могла остановить этот вопрос, он был необходим, как глоток воздуха, которого мне так не хватало. Я хотела знать. Я должна была понять, кто он, и почему его образ так важен для меня. Почему я не могла избавиться от этого чувства, что этот человек был связан с моим собственным существованием, с чем-то, что я ещё не могла осознать.

Но его ответ не пришёл сразу. Он сделал шаг вперёд, и всё вокруг будто сжалось, как в замедленной реальности. Мои кулаки сжались автоматически, кожа натянулась от напряжения. Я стояла, как на грани пропасти, чувствуя, что с каждым его движением я теряю способность контролировать происходящее. Моя кровь стучала в висках, и инстинкты кричали мне, чтобы я бежала, чтобы я не оставалась здесь. Не оставалась частью этого. Я не могла понять, что происходит, но не могла и остановиться, взгляд не отрывался от него, от его неизменно спокойного, но пугающего выражения лица.

— Ты должна найти его, — снова повторил он, и его голос был чёрным, глубоким, как бездонная пропасть, в которую невозможно не упасть. — Он найдёт тебя. Он поможет тебе. Он откроет тебе путь, Элера. Ты и он... вы — связаны. Придёт время, и ты увидишь это.

В его словах было что-то, что заставляло меня ощущать себя маленьким, незначительным существом, теряющимся в огромном, необъяснимом мире. Связаны. С кем? И почему это так важно? Каждое его слово оставляло за собой чувство какой-то туманной, но несомненной неизбежности. Я не могла понять, что он имел в виду, но ясно ощущала, что речь шла о чём-то, от чего мне не уйти. Было ощущение, что я стою на пути, который не выбрать.

Тревога нарастала, и с каждым его движением страх становился всё более явным, как жгучее присутствие. Я пыталась разобраться в происходящем, но чем больше я пыталась, тем больше запутывалась. В голове метались мысли, но одна была ясна: что-то ужасное вот-вот произойдёт, и я не смогу остановить это.

Внезапно я почувствовала, как он подошёл ближе. Это ощущение было знакомым, но знакомым так, как будто оно родилось в самом кошмаре, не давая мне покоя. Моя грудь сжалась, а лёгкие словно перестали работать, когда я увидела, как он медленно вытянул руку, держа шприц. Он держал его с необычайной уверенностью, словно это был не просто предмет, а нечто необходимое для исполнения какой-то цели.

Я не могла отвести глаз. Шприц. Я почувствовала холод, как будто весь воздух вокруг меня стал густым и ледяным. Сердце ёкнуло, и паника сжала меня. Холодный металл шприца коснулся моей шеи, и я вздрогнула. Это было так близко, почти физически ощутимо, как холод, проникающий в самую плоть. В голове роились мысли, но одна мысль пробивалась особенно чётко: «Он собирается что-то мне вколоть. Он будет делать это.»

Я дернулась, пытаясь вырваться, вгрызаясь ногтями в его руку, но её хватка была слишком сильной. Невозможно было оттолкнуть его, и каждый момент его силы казался нелепо сверхъестественным, как будто он был чем-то большим, чем просто человек. Его рука была как железо, не поддающаяся сопротивлению. Я попыталась использовать все силы, чтобы оттолкнуть его, но все мои попытки не приносили результата. Он стоял, как гора, не колеблясь, не позволяя мне сделать и шаг.

Я ощущала, как его ладонь сжимается вокруг моей шеи, как его пальцы давят, и я не могла двигаться. Чувство беспомощности разливалось по телу, каждое движение было тщетным. Мои попытки сбежать, быть свободной — всё было обманом. Я была в его власти. Не было сил, не было возможности вырваться.

Он не спешил, не был тороплив. Всё, что я могла сделать, это смотреть, как его рука медленно, но уверенно приближает шприц к моей шее. Он ничего не говорил. Словно всё было предопределено, и я могла лишь наблюдать, как его действия подтверждают мои худшие опасения.

— Не надо! — крикнула я, отчаянно пытаясь вырваться из его захвата. Мои руки судорожно цеплялись за его ладони, но они были как железные оковы, не давая мне никакого шанса. Внутри меня бушевала паника, но что-то, в этом его спокойствии, что-то невидимое и холодное, заставляло меня ощущать себя ещё более беспомощной.

Каждое моё движение было напрасным, каждое усилие — безрезультатным. Он стоял передо мной, как каменная скала, не поддаваясь моим попыткам. Его лицо было скрыто тенью, и я не могла рассмотреть его выражение, но в его глазах, если бы я могла их увидеть, было что-то лишённое всякой эмпатии — только твёрдая решимость и холод.

Мои руки стали бессильными, и, когда я снова попыталась оттолкнуть его, его хватка оказалась настолько сильной, что я почувствовала, как мои суставы затрещали от давления. Я была как пойманное животное, которое пытается вырваться, но не может. Он был слишком силён, его тело слишком жестоко непроницаемы для моего страха и борьбы.

И вот, в этот момент, я почувствовала, как игла шприца медленно проникает в мою кожу. Это было не сразу, я лишь ощутила его холодный металл, который сначала лишь коснулся моей шеи, а потом, словно прокладывая свой путь, углубился. И как только игла коснулась моей ткани, резкая боль пронизывала меня, как молния. Всё внутри меня словно замерло, а затем рвануло в тысяче разных точек. Это не была просто боль — это было ощущение того, что что-то меняется в моей внутренней структуре, что-то, что невозможно было бы объяснить словами.

Боль становилась невыносимой. Это было что-то темное и пустое, как сама смерть, что проникало в меня, лишая меня контроля. Она заполнила всё моё тело, охватывая меня, начиная с места укола и распространяясь по венам, словно растворяя меня, вытягивая силы. Каждый мускул был на грани разрыва, а сознание стало тускнеть, как если бы что-то разрушительное ломало мой внутренний мир.

Я попыталась закричать, но в тот момент, как звуки вырывались из моей груди, они звучали так, как если бы они шли издалека, через толщу воды или невидимой перегородки. Мой голос был не моим, он был слабо звучащим эхом, почти приглушённым, как если бы все силы ушли вместе с тем, что я пыталась вырвать из себя — ощущение нормальности, контроля, даже самой себя.

Каждый вдох был тяжёлым, словно воздух стал вязким, и я почти не могла дышать. Вокруг меня всё расплывалось, туманилось, как если бы моя реальность таяла, и я стояла на грани того, чтобы полностью исчезнуть в этом бесконечном море боли и темноты. Я не могла освободиться, не могла остановить это, и чем больше я пыталась бороться, тем больше мне казалось, что я утопаю в собственной беспомощности.

Неизвестное вещество, которое теперь проникало в меня, не просто отнимало силы. Оно начинало менять что-то во мне, что-то, что я не могла до конца понять. Но было ясно одно — я уже не была такой, как раньше.

— Это нужно тебе, Элера. Это откроет тебе твою силу. Ты должна быть готова. Придёт время, и вы найдёте друг друга, — его голос звучал как нечто большее, чем просто слова. В них была сила, скрытая угроза и обещание. Они пронизывали меня, впитывались в сознание, как тёмный свет, не позволяя мне ни забыть, ни отстраниться. Каждое слово было как печать, оставленная на моей душе, и я знала, что не смогу стереть её. Это было пророчество, но не туманное, а ясное и неотвратимое. Я ощущала, как оно заполняло каждую клеточку моего тела, заставляя меня быть частью чего-то, о чём я не могла даже мечтать.

Мир вокруг меня продолжал растворяться. Вначале это было словно лёгкое мерцание, неуловимое, но я уже чувствовала, как он отдаляется, как если бы меня тянуло в другую реальность. Стены, которые ещё только что были так чёткими, теперь начали растекаться, превращаясь в туманные очертания. Лёгкость, как в сне, охватила меня. Я не могла понять, что происходило. Всё, что я когда-то знала, исчезало, и в этом не было страха, только тягучее ощущение, как будто я тонулала в пустоте. Я пыталась держать своё сознание на поверхности, но оно словно поглощалось этим черным вихрем, который не отпускал.

Мои ноги не слушались. Я пыталась сделать шаг, но каждое движение давалось с трудом, как если бы я была погружена в вязкую жидкость. Они были тяжёлыми, словно свинцовые, и я не могла сдвинуться с места. Всё тело было в плену у этого тёмного чувства. Я не могла ни повернуться, ни взглянуть в его лицо — оно всё так же оставалось скрытым, как если бы оно было затмённым не только физически, но и смыслово. Всё вокруг становилось частью какого-то другого мира, мира, в котором я была не более чем фигурой на шахматной доске.»

Я очнулась резко, словно кто-то выдернул меня из вязкого, липкого кошмара и бросил обратно в реальность. Тело вздрогнуло от внезапного пробуждения, а сердце, будто сбившись с ритма, на мгновение застыло, прежде чем начать бешено колотиться в груди. Оно билось хаотично — сначала слишком быстро, потом срывалось, пропуская удары, заставляя меня чувствовать пугающую пустоту внутри.

Я судорожно вдохнула воздух, но этого было недостаточно. Ощущение, будто мои лёгкие не могли полностью раскрыться, будто что-то сдавливало их изнутри. Паника вспыхнула мгновенно — я не могла насытиться воздухом, не могла дышать глубоко, только прерывисто, поверхностно. Грудь сжалась, словно стянутая невидимыми ремнями, а в центре, прямо под рёбрами, разлилась резкая, обжигающая боль. Она была глубже, чем обычное физическое ощущение, словно её корни уходили куда-то в самую сердцевину моего существа.

Это чувство... Оно было холодным, пронизывающим, похожим на ледяные пальцы, сжимающие моё сердце. Каждый его удар отзывался острой вспышкой боли, растекающейся по всему телу. Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться, но головокружение накатывало волнами, грозя вновь затянуть меня в тёмную бездну.

А голова... Она пульсировала, словно внутри бился собственный, неестественный ритм, пробирающийся от висков до самого затылка. Боль была невыносимой — резкой, колющей, сжимающей моё сознание в тугой, мучительный комок. Казалось, что внутри черепа что-то трещит, ноющая пульсация отдавала в каждую клетку, заставляя сжиматься от простого движения.

Всё плыло перед глазами. Контуры окружающего мира размывались, сливались в хаотичный водоворот теней и света. Образы мелькали, но ни один не был чётким — лишь ускользающие вспышки чего-то неуловимого. Я пыталась ухватиться за них, осознать, что вижу, но они таяли быстрее, чем я могла их осмыслить.

Гулкий, тягучий звон стоял в ушах, поглощая всё. Он заглушал даже мои собственные мысли, превращая их в отголоски далёкого эха. Я будто проваливалась в бездну между сном и явью, где не существовало ничего, кроме этой мучительной, непрекращающейся боли.

Слабость накрывала с головой. Она была такой всепоглощающей, что мне хотелось просто сдаться, позволить пустоте вновь забрать меня, лишь бы не чувствовать этот хаос внутри. Моё тело казалось чужим, тяжёлым, словно меня окутала пелена усталости, приковывая к невидимому грузу. Мышцы дрожали — слабый, почти неуловимый озноб пробегал по коже, оставляя за собой ощущение полного бессилия. Я не могла сразу понять, почему. Что со мной произошло? Почему я чувствую себя так, словно меня выжали до последней капли?

А потом до меня дошло. Я не стояла на земле.

Осознание нахлынуло резко, как ледяная волна, охватывая меня целиком. Я не успела подготовиться, и оно ударило с такой силой, что мне показалось, будто всё вокруг замерло, а моё сердце застыло на мгновение. Но потом оно резко забилось ещё быстрее, будто пыталось вырваться из грудной клетки, бешено колотясь, чтобы наверстать упущенное. Всё внутри сжалось, охватывая меня тревожным и необъяснимым чувством невесомости, словно я парила в воздухе и не могла понять, что именно держит меня на месте.

Это состояние было чуждым и пугающим. Я не ощущала твёрдой земли под ногами, как всегда, когда стояла на земле. Вместо этого подо мной было что-то мягкое, но не совсем реальное, что не давало уверенности. Появилось ощущение, что я как будто не принадлежу этому месту. Казалось, что всё пространство вокруг меня было слегка искажено, будто я стояла на грани между реальностью и чем-то неведомым.

Воздух вокруг был свежим, наполненным ароматом листвы, что проникал в лёгкие, заставляя почувствовать живость этого места. Запах древесной коры, который был характерен для леса, не был резким, но он заставил моё восприятие сосредоточиться на окружающем мире. Это был запах природы, глубокий и земной, но всё это ощущалось далёким, как если бы я была оторвана от всего привычного и находилась в другом измерении. Всё было одновременно знакомо и чуждо, и я не могла понять, как так получилось, что я оказалась здесь.

Мои пальцы судорожно сжались, словно сами по себе, инстинктивно ища хоть какую-то опору, хоть что-то твёрдое, настоящее, не дающее провалиться в пугающую неизвестность. Кончики дрожащих пальцев наткнулись на ткань — грубую, плотную, ощутимую под подушечками. Я вцепилась в неё, как утопающий хватается за спасительную верёвку, ощущая не только её материальную прочность, но и что-то большее — тепло, силу, надёжность.

Ткань под пальцами не просто поддавалась моему отчаянному хвату, но и словно хранила в себе отпечаток уверенности того, кто меня держал. Я чувствовала лёгкие неровности её поверхности, складки, в которых смешались запах пороха, дерева и чего-то ещё. В этом было что-то непоколебимое, что-то, что невольно заставляло думать, что меня действительно не отпустят.

Мои руки, всё ещё слабые, будто заново учились слушаться меня. Они ощущали не только ткань, но и чужую хватку, твёрдую, но не причиняющую боли. Она не была цепкой, как у врага, который не хочет дать тебе сбежать. Это была не агрессия, а скорее защита. В ней не было ни капли насилия — только решимость удержать, не дать упасть, не дать исчезнуть. Это было как обещание. Как тихий, неслышный голос, уверяющий меня: я здесь, и я тебя не отпущу.

Чьи-то руки — тёплые, сильные, уверенные — охватывали меня со всей твёрдостью, но не с принуждением, а с чем-то, что можно было назвать осторожной заботой. Их хватка была крепкой, но не жестокой, словно тот, кто держал меня, боялся, что я могу раствориться в воздухе, исчезнуть, если его пальцы ослабят хватку хоть на мгновение. В этом прикосновении ощущалась сдержанная сила, внутренняя готовность защитить и не отпустить, даже если весь мир вокруг рушится.

Но больше всего поражало другое — в этих руках не было грубого контроля или желания подчинить. Напротив, в них читалась какая-то неуловимая мягкость, скрытая под напряжёнными мышцами и привычкой держать оружие. Они не просто удерживали меня — они поддерживали. Будто напоминали, что мне не нужно бояться, не нужно бороться в этот самый момент. Всё, что происходило сейчас, было частью чего-то большего. Чего-то, что уже невозможно остановить.

И эта мысль, странным образом, приносила умиротворение.

Я чувствовала тепло. Оно было повсюду, мягкое и нежное, как прикосновение утреннего солнца, но при этом мощное, живое, проникающее глубже, чем просто физическое ощущение тепла от чужого тела рядом. Это тепло не было чем-то временным или мимолётным. Оно проникало в меня, как жидкость, заполняющая пустые, холодные уголки, о которых я даже не подозревала. Оно не просто согревало моё тело, но и проникало в саму душу, растапливая ледяную оболочку, которую я надела на себя столько лет. Тепло было глубоким, внутренним, почти таким же неотъемлемым, как дыхание. Оно словно обвивалось вокруг меня, наполняя каждую клеточку новым, более живым ощущением, даря мне не просто комфорт, но и спокойствие.

Каждая волна этого тепла была ровной, почти невидимой, но такой проникающей, что даже самые тёмные уголки внутри начинали светлеть. Оно не было резким, не обжигало. Оно было таким, которое обнимает тебя, не прося ничего взамен, просто потому, что ты нуждаешься в этом. В какой-то момент я поняла, что это не просто тепло — это было обещание. Тихое, уверенное, но не агрессивное. Как будто оно говорило мне: "Ты в безопасности. Я рядом. Я не отпущу."

И это было так важно, так необходимо для меня. Я никогда не ощущала этого — не просто физического тепла, а того тепла, что исходит от человека, который готов поддержать, защитить. Это было нечто большее, чем просто забота — это было то, чего мне так не хватало все эти годы. Быть рядом с кем-то, кто не боится дать тебе ту уверенность, которую ты сама не можешь найти. И я понимала, что для меня это не просто нужное тепло, это было моё спасение.

Затем я почувствовала биение его сердца — учащённое и неровное, словно оно стремилось угнаться за своим собственным ритмом. Каждый удар был тяжёлым, полным напряжения, будто сердце пыталось выдержать этот быстрый и беспокойный ритм, но не успевало. Это биение было тревожным, оно отражало все переживания и внутренний хаос, что бушевали внутри него. В нём не было ни уверенности, ни спокойствия, только сильная, почти агрессивная борьба с беспокойством. Он сам был не в себе, и его сердце это подтверждало.

Я могла чувствовать, как его ритм сливался с моим, как будто наши тела пытались синхронизироваться, несмотря на его тревогу. Его беспокойство проникало в меня, вызывая что-то похожее на эхом отражённую тревогу, но в глубине я ощущала, что его желание защищать, его неосознанная привязанность к тому, что он держал в своих руках, перекрывают этот страх. Несмотря на его неуверенность, его сердце, его близость дарили мне странное, туманное чувство безопасности.

Он был рядом, но его тревога была почти ощутимой. В этот момент, несмотря на всё, что происходило, я чувствовала, как его присутствие становилось мне необходимым. Хоть его сердце и билось в неестественном ритме, каждое его биение приносило мне всё больше успокоения.

Когда я вдруг ощутила дыхание рядом с собой, оно было таким близким, что казалось, что кто-то буквально склонился над моим лицом. Дыхание было горячим, прерывистым, будто оно не находило своего пути. Оно не было ровным, а скорее корёжилось от напряжения, каждый вдох и выдох звучали с трудом, как если бы он не мог найти спокойствие. Я почувствовала, как горячий воздух касался моей кожи, и это было как ощущение, что пространство вокруг меня наполнилось не только жаром, но и неуловимым беспокойством. В его дыхании было нечто отчаянное, нечто, что не могло скрыться от меня, несмотря на всё его старание быть сильным. Я могла почувствовать его попытки собраться, вернуть контроль, и эта нервозность так сильно ощущалась, что она словно передавалась мне.

Всё вокруг было неясным, словно пространство расплывалось, а свет и тени смешивались. Но в этом хаосе я точно ощущала его присутствие. Я чувствовала, как каждое его дыхание, несмотря на его неуверенность, наполняло воздух вокруг меня, и это тепло, его напряжение, тревога, передавались мне с каждым мгновением. В этом дыхании было что-то странно личное, что-то, что говорил мне больше, чем любой жест — его страх, его борьба с собой, его попытки сдержать всё, что он чувствовал.

Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться, но всё вокруг было размыто и неясно. Деревья, которые я едва могла различить, казались странными, чуждыми, как будто я не находилась в этом лесу. Мы были слишком высоко, настолько высоко, что каждый изгиб, каждая ветка, тень и свет будто искривлялись, создавая ощущение, что я нахожусь в каком-то кошмаре. Невозможно было поверить, что это реальность. Только теперь я почувствовала, как воздух вокруг стал неожиданно холодным, острым, он пронизывал меня, будто здесь, на такой высоте, всё было другим — совсем не таким, как я привыкла.

Адреналин мгновенно ударил в кровь, заставляя меня вздрогнуть. Всё в теле становилось тяжёлым, как будто мои мышцы отказывались слушаться, а пальцы от боли теряли чувствительность. Мои руки дрогнули, когда я попыталась пошевелиться, но они как будто не принадлежали мне. Чувство оцепенения было настолько сильным, что я не могла сдвинуться с места. В груди вдруг возникло гнетущее чувство, как если бы пространство вокруг сжалось, превратившись в замкнутую клетку. Каждый вдох давался с трудом, а каждый взгляд на окружающее лишь увеличивал страх. С каждой секундой паника захлестывала меня всё сильнее. Я пыталась собрать мысли в кучку, но всё вокруг вращалось, меняя своё место, и я не могла понять, что происходило. Мои попытки разобраться в том, что происходит, только порождали новые волны страха и неуверенности. Всё казалось чуждым, нелепым и пугающим, и я не могла найти опору, чтобы снова почувствовать себя в безопасности.

— Тише, — его голос. Он был близко, слишком близко, и в его тоне звучала тревога, словно он пытался успокоить меня, не давать панике взять верх. Я замерла, осознав, что это был его голос. Я не сразу поняла, кто именно говорит, потому что всё вокруг было размыто и нарушено хаосом ощущений, но теперь, когда я услышала эти слова, сердце словно замерло в груди. Его голос был знакомым, я узнала его, несмотря на всю неясность и смутность вокруг.

Как только я осознала, чей это голос, внутреннее напряжение стало чуть легче, но оно всё ещё не отпускало меня полностью. Я почувствовала, как его хватка крепче сжала меня, его руки стали более уверенными, фиксируя меня в том положении, в котором я была, не давая мне сделать резких движений. Каждое его прикосновение было как якорь в этом бурном море тревоги, его сила и уверенность как бы говорили: «Не переживай, ты в безопасности». Но несмотря на это, страх всё ещё цеплялся за меня, не желая отпускать.

Эрен.

Я резко повернула голову, и передо мной сразу же возникло его лицо. Его выражение было тяжёлым, серьёзным, почти хмурым, как будто каждое движение, каждое слово, которое он мог произнести, требовало усилий. Но то, что меня по-настоящему насторожило, — это его глаза. Обычно такие решительные и непреклонные, сейчас они были полны тревоги, почти невидимой, скрытой, но такой ощутимой. Он был рядом, настолько близко, что я могла почувствовать его дыхание — рваное, прерывистое, как будто ему не хватало воздуха. Сердце его, вероятно, билось быстрее, чем обычно, и я могла ощущать это, несмотря на всю его сдержанность. Он держал меня крепко, его руки обвивали мою талию, почти как будто не давая мне ни малейшего шанса пошевелиться, не позволяя мне снова рухнуть в темноту. Не отпустят. Не дадут мне снова потеряться.

Эрен был таким — всегда уверенный в своих действиях, твёрд в своих решениях. Но в такие моменты, когда вокруг что-то выходило из-под контроля, его глаза становились зеркалом его неуверенности, даже если он пытался скрыть это. Я могла ощущать это. В этот момент, несмотря на его твёрдую хватку и кажущуюся уверенность, я видела страх, сдержанный, скрытый, но всё же присутствующий. Я чувствовала его напряжение, его внутреннюю борьбу с тем, что он не мог контролировать. Всё это было в его дыхании, в каждой дрожи его рук, в каждой его попытке держать меня под контролем, не давая мне упасть.

Внезапно острая, обжигающая боль пронзила меня, словно лезвие, впивающееся прямо в плоть. Я не смогла сдержать стон — он вырвался сам собой, дрожащий и полный страдания. Воздух застрял в горле, и я почувствовала, как лёгкие сжались, не позволяя мне сделать нормальный вдох. Грудь сдавило тисками, и с каждой секундой ощущение становилось всё сильнее, почти невыносимым.

Внутри всё горело — словно раскалённый металл растекался по венам, не оставляя шанса на облегчение. Очаг боли пульсировал в шее, прямо там, где давно вонзилась игла, но с каждым мгновением жжение расползалось дальше, захватывая плечи, спускаясь к груди, будто я тонула в лаве.

От этого инстинктивного ужаса мои пальцы судорожно вцепились в кожу, стараясь хоть как-то ослабить эту пытку. Но вместо облегчения я почувствовала лишь, как жар стал ещё сильнее, как волна лихорадки накрыла меня с головой. Голова закружилась, перед глазами потемнело, а сердце колотилось так бешено, что мне казалось, оно вот-вот разорвётся на части.

В этот момент я почувствовала, как его руки обвили меня с такой силой, что казалось, будто они стали частью меня. Это было крепко, сильнее, чем когда-либо, но совершенно без боли. Он держал меня, и я ощущала, как его ладони сжимаются всё сильнее, будто он боялся, что я выскользну из его рук, несмотря на то, что его тело дрожало от напряжения. Мышцы его были натянуты до предела, каждый его вздох был неровным и тяжёлым, его горячее дыхание касалось моей кожи, и я ощущала его близость так остро, что это было почти болезненно.

Я могла чувствовать его страх — он был почти осязаем, как туман, заполняющий пространство между нами. Это заставляло меня чувствовать себя ещё более уязвимой и беззащитной, как будто вся моя сила ускользала, и я могла только полагаться на него, чтобы выжить. Но, несмотря на свою слабость, его присутствие было единственным, что я могла понять в этом мире боли и страха. Всё вокруг было смазано, исчезающе неясное, но его руки на моей коже — это было что-то, что не давало мне утонуть в этом хаосе.

— Чёрт… Элера! — его голос сорвался, переполненный паникой, которая была явно не похожа на всё, что я когда-либо слышала от него. В нём не было привычной решимости и уверенности — только страх. Страх не за себя, а за меня. Эти слова эхом отдавались в моём сердце, каждое слово, как удары молота, оставляло в груди глубокие резонансные волны. Я едва могла сдержать слёзы, потому что то, как он кричал моё имя, поднимало в груди невыносимую тяжесть. Это был страх, который я редко видела в его глазах, и он был направлен на меня, на мою боль. Как будто в этом страхе я впервые чувствовала его уязвимость. И это ощущение, что я была для него чем-то важным, важнее всего остального, заставляло меня терять остатки силы, которые я пыталась сохранить.

Вдруг через шум и панику, когда всё вокруг казалось таким далеким и искажённым, я услышала голос Петры. Он прорвался сквозь боль и страх, как яркий луч света в темном туннеле.

— Эрен, успокойся! — её голос звучал удивительно спокойным, несмотря на очевидную тревогу, что проступала в каждом слове. — Нужно дать ей обезболивающее! Мы должны сделать это быстро!

Я почувствовала, как её слова коснулись меня, как будто Петра пыталась вернуть меня в реальность, но боль не отпускала. Она была невыносимой, проникая в каждую клетку, заставляя меня ощущать, как будто моё тело было сжато в гигантских тисках. Пульсирующая боль сжала грудь, а каждый вдох был как нож в груди.

Когда Петра, наконец, вынула шприц, мир вокруг меня резко изменился. Всё стало мутным, словно я смотрела через пелену. Я не сразу поняла, что произошло, но ощущение беспокойства начало нарастать. Оно было странным и тревожным, как предчувствие чего-то неладного. Каждое мгновение это чувство становилось всё более ярким, и я не могла его игнорировать. Мой разум закружился, словно я теряла контроль, а сердце сжалось от паники, ощущая, что что-то точно не так.

— Нет! — выдохнула я, вцепившись в Эрена с такой силой, что почти не осознавала, что делаю. Мои руки метались, пытаясь оттолкнуть что-то невидимое, не понимая, что на самом деле было не так. Его крепкие руки, все ещё поддерживающие меня, стали моей единственной опорой, как и его тепло, которое обвивало меня со всех сторон. Но страх не отпускал, а паника нарастала, сжимающая грудь, мешая дыханию. — Уберите это! Уберите! — мой голос дрожал, как ослабленная струна, и я продолжала тянуться к его рукам, в которые отчаянно впивалась, пытаясь избавиться от этого зловещего ощущения, от того, что только что мне ввели.

Эрен почувствовал, как мои руки, крепко вцепившиеся в него, сжимали его с такой силой, что его тело напряглось от этого. В его глазах мелькнуло что-то похожее на ужас, как будто он сам оказался в ловушке, не зная, как мне помочь. Он быстро и резко прижал меня к себе, как будто хотел убедиться, что я не исчезну, и его объятия стали ещё крепче, но в них не было агрессии — только беспокойство, как если бы он пытался удержать меня от падения в какую-то бездну, от которой я не могла бы вернуться.

Его лицо исказилось от тревоги, губы сжались, а в голосе было столько боли и отчаяния, что я почувствовала, как его переживания передаются мне. Мне стало трудно дышать, а мир вокруг исчезал, растворяясь в этом паническом ощущении. Я почувствовала, как его сердце стучит в груди, его биение было настолько явным и громким, что я слышала его каждый удар.

Он не отпускал меня, его руки не давали мне упасть, и, несмотря на то, что сам был в смятении, он пытался успокоить меня. Его голос был напряжённым, но в нём звучала мягкость, как будто он надеялся, что хотя бы мои мысли могут найти в нём укрытие. В его словах, в его тоне, было не только стремление утешить меня, но и его собственная борьба с эмоциями, которые он не знал, как выразить.

— Элера... успокойся, пожалуйста, — произнёс он, его голос дрожал, но, несмотря на беспокойство, в нём всё же была попытка донести до меня хоть каплю спокойствия.

Но его слова не достигли меня. Паника продолжала сжимать моё сердце, и всё вокруг казалось чуждым и страшным. Мои руки не отпускали его, но они сжимали его настолько сильно, что я, похоже, не могла найти сил, чтобы вырваться из этого хаоса в своей голове. Его попытки утешить меня были беспомощными, как если бы он не знал, как дотянуться до меня, как если бы я была на другой стороне непроходимой стены.

Он снова и снова тянул меня в свои объятия, словно в надежде, что его близость сможет остановить этот беспорядок внутри меня, но что-то внутри меня продолжало сопротивляться. Мой взгляд скользил по его лицу, и я видела, как его глаза метались в поисках правильных слов, нужных действий. Но в них было больше растерянности, чем уверенности. Я читала в его взгляде, что он не знал, как справиться с этим, что его собственные силы были на грани исчерпания. Он держал меня крепче, но с каждым мгновением я ощущала, как его беспокойство растёт, как он сам теряется в том, что происходит со мной.

Но в этот момент раздался ещё один голос — резкий, словно лезвие, рассекающее ледяной воздух, наполненный холодным, колким презрением. Он пронзил пространство между шумом и хаосом, прорезался сквозь мой страх, заставляя меня вздрогнуть. В его тоне не было сочувствия, лишь жестокая насмешка, вонзающаяся глубоко под кожу.

— Ах, вот она, наша "великая сила", — протянул Оруо, его голос сочился ядовитой насмешкой, в каждом слове сквозило откровенное презрение. Он словно смаковал момент, не скрывая удовольствия от своей колкости. — Неужели теперь даже обычная боль для неё невыносима?

Когда я услышала слова Оруо, это было словно лезвие, вонзившееся в меня, оставляя глубокий, жгучий порез, от которого невозможно было убежать. Его голос, пропитанный презрением, эхом отдавался в моей голове, словно каждое слово отбрасывало меня всё дальше и дальше в бездну, где не было ни тепла, ни понимания. Я пыталась сдержать слёзы, но отчаянная боль внутри сжималась всё сильнее, а горло сковал ком, не давая мне вымолвить ни слова.

Я не могла ни взглянуть на него, ни ответить. Всё вокруг стало чужим, холодным, отстранённым, словно люди, стоящие рядом, внезапно превратились в незнакомцев, равнодушно наблюдающих за тем, как меня разрывает изнутри. Но хуже всего было даже не это. Хуже было увидеть реакцию Эрена.

Его дыхание, ещё секунду назад прерывистое от беспокойства, стало тяжёлым, наполненным затаённой яростью. Грудь резко вздымалась и опадала, как у зверя, с трудом сдерживающего себя перед броском. Лицо побледнело, но не от страха, а от того, как яростно сжимались его зубы, как напряжённо ходили скулы. Челюсти стиснулись так крепко, что на висках проступили натянутые жилки, пульсирующие от гнева.

Глаза Эрена, ещё мгновение назад тревожные, полные беспокойства обо мне, теперь полыхали гневом. В них больше не было ни сомнений, ни сдержанности — только чистая, обжигающая ярость, закипающая внутри него подобно огню, который вот-вот вырвется наружу. Его взгляд пронзал Оруо насквозь, словно хотел испепелить его одной лишь силой своей ненависти. Это был взгляд человека, который готов разрушить всё, что посмеет встать у него на пути.

Я ощутила, как его тело напряглось. Оно было словно камень — твёрдое, неподвижное, но внутри бушевала буря, жаждущая разорвать все преграды. Его тело начало дрожать, но не от страха, а от сдерживаемой злобы, кипящей в нём с такой мощью, что казалось, она прорвётся наружу и сметёт всё на своём пути

— Ты что, с ума сошёл?! — крикнул Эрен, и его голос прозвучал так, будто он готов был разорвать Оруо на части. Это был не просто гнев, не вспышка ярости, которая могла угаснуть так же быстро, как разгорелась. Нет, в этом крике слышалась настоящая боль, страх, смешанный с отчаянием, которое он уже не мог сдерживать.

Я вздрогнула, инстинктивно сжавшись в его руках, словно пытаясь спрятаться от бушующей вокруг стихии. Его голос, полный необузданного гнева, пронёсся сквозь меня, заставив моё сердце сжаться. Я никогда не слышала, чтобы Эрен кричал так. Это было не похоже на его обычное раздражение, когда он спорил с кем-то или выплёскивал эмоции. Сейчас в его голосе не было ни малейшего намёка на сдержанность. Он будто сорвался с цепи.

Я чувствовала, как напряжение в его теле становилось невыносимым. Его мышцы каменно застыли, руки, которые ещё секунду назад так бережно удерживали меня, теперь дрожали от гнева. Его дыхание стало хриплым и прерывистым, словно он задыхался под тяжестью собственных эмоций.

Я вжалась в него ещё сильнее, прижимаясь к его груди, прямо к тому месту, где его сердце бешено колотилось, разгоняя по венам кипящую злость. Мне казалось, что его пульс отдавался в моём теле, что это бешеное сердцебиение сливалось с моим собственным страхом.

Но самое страшное было в том, что в этом крике не осталось ни капли понимания. Оруо больше не был для него сослуживцем, напарником, частью их команды. Сейчас он видел перед собой только того, кто перешёл границу, нанес удар туда, где было самое больное. Эрен не пытался осмыслить его слова, не искал объяснений — он просто кипел от ярости, настолько сильной, что, казалось, она вот-вот вырвется наружу и сметёт всё на своём пути.

Оруо не отступал. Он продолжал распалять ситуацию, его слова становились всё более едкими и болезненными. Его взгляд был холодным и пронизанным презрением, будто он смотрел на что-то низкое, омерзительное, что следовало уничтожить. Он стоял, как будто готовясь к нападению, и каждое его слово вызывало в воздухе напряжение, как если бы он ожидал, что вот-вот что-то сломается.

— Ах, так? — его голос звучал с усмешкой, полон цинизма и презрения. — Ты правда думаешь, что она тебе что-то даёт? Или ты просто не можешь от неё оторваться, потому что… — он внезапно обрушил свой взгляд на меня, его глаза были полны отвращения, словно я была чем-то жалким и низким, что заслуживало только презрение. — Потому что ты просто привязан к ней, как к какой-то игрушке, которую невозможно оставить в покое.

Его слова проникали прямо в моё сердце, словно остриё ножа, рассекающее всё на своём пути. Каждый звук, каждое слово, произнесённое Оруо, было полным презрения и отвращения, как будто он считал меня чем-то ничтожным, грязным, чем-то, что не заслуживало даже его взгляда. Каждое его слово было полным презрения. Он говорил обо мне так, как будто я не имела ценности, как будто не заслуживала даже малейшего уважения. Я чувствовала, как его слова обрушиваются на меня. Он даже не попытался скрыть своего презрения.

Я вдруг почувствовала, как тело Эрена напряглось, словно он готов был расплавиться от ярости. Но в тот момент что-то изменилось. Я ощутила, как вся его энергия вдруг фокусируется в одном месте — в его груди, в его руках, в его дыхании. Он стал настолько напряжённым, что казалось, если бы его энергия вырвалась наружу, мир вокруг нас просто бы разрушился. Я инстинктивно прижалась к нему ещё сильнее, стараясь почувствовать хоть малую долю его спокойствия, но мне не удавалось. Это было не просто напряжение, это был внутренний пожар, который переполнял его. И я ощущала, как этот пожар, с каждым его вздохом, разгорается ещё сильнее.

Его дыхание стало тяжёлым, прерывистым. Он старался сдержаться, но я чувствовала, как с каждым вдохом его ярость росла. Глаза Эрена, ещё недавно полные тревоги и желания защитить, теперь горели ярким огнём. Они были полны не только злости, но и чего-то более страшного — отчаяния, ненависти, боли. Его энергия, его гнев были настолько сильными, что я даже могла почувствовать, как мне не хватало воздуха. Это было как если бы я стояла в центре бури, и весь мир вокруг нас начинал рушиться.

Я почувствовала, как его руки, которые до этого держали меня с таким количеством заботы, теперь сжимаются, будто сдерживают в себе дикий поток силы, готовый вырваться наружу. Это было как если бы он не мог больше контролировать свою ярость, как если бы она разъедала его изнутри, и я была тем, кто удерживал его в этом состоянии.

Его голос, когда он заговорил, был низким, срывающимся, полным угрозы. Я знала, что он сдерживает каждое слово, что ему даётся это с трудом. Его слова не просто звучали, они обрушивались, как камни, наполняясь отчаянием и гневом.

— Ты, сука, что несёшь?! — выкрикнул Эрен, его голос прорвался, как взрыв, срывая последние нити его самообладания. — Ты вообще понимаешь, что ты говоришь?! Ты даже не представляешь, на что ты нарываешься!

Он сжимал меня так крепко, что я едва могла дышать. Его руки, казалось, стали железными, их сила оставляла меня без выбора, и каждое его движение было таким резким и молниеносным, что я едва успевала за ним. Я ощущала, как его тело напрягается, как его мышцы, закостеневшие от ярости, превращаются в камень. С каждым его движением мне казалось, что он вот-вот сорвется с места и бросится на Оруо с такой разрушительной силой, что все вокруг рухнет.

Его взгляд был ледяным и пронизанным презрением, но то, что я видела в его глазах, было куда сильнее. Это было не просто презрение — это было желание уничтожить, разорвать всё, что стояло на его пути. Я чувствовала, как его ярость буквально бурлит внутри, как она стремится вырваться наружу. Каждый его мускул был на грани взрыва, и я не могла отвести взгляд, не могла оторваться от этой непередаваемой мощи, которая буквально излучалась от него. Я была словно прижата к его бушующему телу, и не могла двинуться.
Когда Оруо, услышав оскорбление в свой адрес, не смог сдержать свой гнев, его реакция была мгновенной. Он шагнул к нам, и его взгляд полыхал яростью, как огонь, готовый охватить всё вокруг. Я едва успела заметить, как его рука стремительно выхватывает шприц из рук Петры, и в ту же секунду он оказался рядом со мной, как тень, накрывающая меня. Я не успела осознать, что происходит, как его пальцы сжали мою руку, ломая запястье, и я почувствовала остриё боли, когда его хватка становилась всё крепче.

Ужас стиснул мою грудь, словно кто-то сжал её в железные тиски, и я едва могла дышать. Мой разум не успевал уловить, что происходит, всё происходило слишком быстро, словно в замедленной реальности. Я пыталась сопротивляться, но его сила была непреодолима. Его пальцы, как стальные петли, обвили моё запястье, лишив меня всякой возможности вырваться.

И в этот момент, без предупреждения, без единого слова, он вонзил иглу в мою вену. Вся моя реальность перевернулась. Я едва успела понять, что это произошло — всё случилось мгновенно.

Вспыхнула боль — нестерпимая, пронизывающая, будто молния разорвала меня на части. Я не успела ничего сделать, не успела даже вскрикнуть, когда резкий укол проколол мою руку. Всё произошло мгновенно, я не могла предупредить, не успела даже понять, что происходит. Мои мышцы словно отказались подчиняться, не давая ни малейшего шанса на сопротивление. Ужас, как холодная волна, заполнил моё тело, заставляя его сжаться от страха, будто я оказалась в ловушке, откуда нет выхода. Каждая клетка в теле кричала от боли, и я ощущала, как игла проникает всё глубже, словно оставляя в моём теле частицу разрушения.

Со стороны Эрена был только один ответ — мгновенная, необузданная реакция. Эрен резко вырвал свою руку из моих объятий, и мне показалось, будто воздух вокруг нас сгустился от напряжения. В его взгляде вспыхнула чистая, необузданная ярость, и прежде чем Оруо успел что-либо предпринять, Эрен с силой ударил по его руке. Удар был настолько мощным, что шприц вылетел из пальцев Оруо, отлетев в сторону, и с глухим стуком приземлился на деревянную поверхность. Казалось, будто время застыло на несколько секунд, оставляя нас в пугающей тишине, в которой было слышно только моё прерывистое дыхание и гулко бьющееся сердце.

Но этот удар не смог предотвратить последствия. Игла уже была глубоко в моей вене, и когда шприц вырвался из руки Оруо, она болезненно дёрнулась, разрывая кожу. Боль вспыхнула мгновенно, острая, обжигающая, пробежавшая по всей руке, словно раскалённое лезвие. В ту же секунду из проколотой вены фонтаном хлынула кровь, мгновенно окрашивая мою кожу тёмно-алой влагой.

Я закричала. Этот крик был полон агонии, бессилия и растерянности. Всё, что происходило, казалось неправильным, и внутри меня что-то надламывалось, трескалось, как тонкий лёд под тяжестью шага. Мне хотелось остановить это, вернуть назад, но я не могла. Всё, что я ощущала — это то, как внутри меня разгорается хаос, как всё рушится, оставляя только боль и безысходность.

Он эхом разнёсся по огромным деревьям, их мощные стволы казались почти бесконечными, а густая листва на высоте скрывала всё вокруг, создавая впечатление, что я была в каком-то ином мире, полном пустоты и бескрайности. Звук моего отчаянного крика затмевался высокой тишиной, словно гигантские кроны деревьев поглощали его. В то же время для них этот крик был оглушающим — он пронизывал пространство, заставляя кровь застывать в жилах и каждую клетку тела напряженно сжаться.

Кровь хлестала из вены, алыми каплями, стекая по моей руке, оставляя за собой влажный след. Острая, нестерпимая боль пульсировала с каждым ударом сердца, как если бы сама боль была живым существом, проникающим в каждую клетку моего тела. Я задыхалась, воздух становился слишком тяжёлым, будто бы не хватало сил на полноценный вдох. Мой разум был охвачен паникой, мысли путаясь в страхе, а мышцы судорожно сжимались, не поддаваясь контролю. Вся моя осанка была напряжена, каждое движение давалось с неимоверным усилием, и я не могла остановить то, что происходило.

Эрен, вероятно, не сразу понял, что произошло. Его грудь тяжело вздымалась, с каждым вдохом он словно пытался найти слова или решения, которых не было. Когда его глаза встретились с тем, что натворил, выражение на его лице резко изменилось. Он смотрел на меня, и я видела, как его взгляд расширился от ужаса, когда он понял, что, пытаясь защитить меня, совершил ошибку, которая только усугубила ситуацию. Он не хотел этого. Он не знал, что так всё обернётся.

Но шприц уже был вонзён в мою вену, и когда он, с отчаянием и яростью, выбил его из рук Оруо, боль только усилилась. Кровь брызнула в стороны, словно стремясь вырваться, и я почувствовала, как её поток с новой силой пронизывает моё тело.

Его дыхание сбилось, а взгляд метался между моей рукой, полной крови, и моим лицом, которое отражало всю ту боль и панический страх. Я видела в его глазах смесь ужаса, паники и ярости, как будто он был готов уничтожить всё, что стояло между нами и его желанием прекратить это мучение.

— Чёрт... — его голос дрогнул, сдавшись перед реальностью происходящего, но уже в следующее мгновение он буквально взорвался от гнева. — ЧТО, БЛЯТЬ, ТЫ НАТВОРИЛ?!

Его крик был настолько мощным и оглушающим, что даже птицы, скрывавшиеся в зелёных кронках гигантских деревьев, испуганно взметнулись в небо, словно почувствовав тяжесть его ярости. Лицо Эрена исказилось, как если бы в нём сражались два противоположных чувства — бешенство и паника. Его кулаки сжались в железный тупик, костяшки побелели, а мышцы на шее и плечах напряглись, будто готовые взорваться. В его глазах, полных непонимания и страха, можно было прочитать лишь одно — неуверенность в своих действиях, страх перед последствиями и абсолютная ярость за то, что произошло.

Оруо же стоял неподвижно, его взгляд был пустым и ошеломлённым. Он не верил тому, что произошло, не осознавал, что только что сделал. Его глаза продолжали смотреть на свою пустую руку, на которой ещё секунду назад был шприц, но он никак не мог понять, как всё так обернулось. Молчанье, которое царило вокруг, было убийственным. Это молчанье давило на меня, заставляя ощущать, как всё внутри меня сжимается от боли и ужаса.

Моя рука пылала, казалось, сама боль не имела конца. Каждая клеточка моего тела сотрясалась, пытаясь вырваться, но была бессильна. Кровь, алыми каплями, хлестала из вены, обагряя мою руку, и каждый пульс был как молния, пронизывающая всё тело. Я сжала зубы, но крик вырывался из груди, пронзая воздух. В глазах темнело, сознание уходило в туман, а дыхание сбивалось в тяжелые, прерывистые вздохи. Я едва могла удержаться от того, чтобы не заплакать. Слёзы катились по щекам, но я не могла остановить их. Я прижала левую руку к лицу, тыльной стороной ко рту, пытаясь подавить рыдания, но ничего не выходило. Боль была невыносимой, и я ощущала, как каждый момент становился всё тяжелее. Мой мир сужался до этой нестерпимой боли, и я не знала, как мне с этим справиться.

Когда я увидела, как его лицо меняется, как его взгляд наполняется яростью и паникой, меня захлестнуло чувство беспомощности. Мои слёзы капали, как дождь, и я едва могла сдержать рыдания, хотя каждое движение только усиливало боль в руке. Сердце бешено колотилось, а каждый вдох давался с трудом, потому что я не могла избавиться от ощущения, что мир рушится вокруг меня.

Я не могла смотреть на Эрен, когда он так реагировал. Он был в ярости, в отчаянии, и, наверное, даже не понимал, что с ним происходит. Я чувствовала, как его взгляд метается между мной и тем, что случилось. Каждый взгляд, каждое движение — все казалось, что он на грани того, чтобы потерять контроль.

И вот в момент, когда я почувствовала, что больше не могу сдерживаться, его реакция меня по-настоящему потрясла. Его дыхание стало тяжелым, как будто он сам пытался справиться с тем, что не мог изменить. Видеть меня в слезах, видеть, как я страдаю, должно было быть ужасным для него. Я не могла успокоиться, и его ярость только усиливала мою боль, но я чувствовала, что он готов был сделать всё, лишь бы я перестала страдать.

— Чёрт… — вырвалось из его груди с таким отчаянием, что я почувствовала, как его слова словно обрушиваются на меня. Его голос дрогнул, напряжение в нём было настолько ощутимым, что я едва смогла удержаться от того, чтобы не испытать ещё большую боль от того, как он был потерян в этом моменте.

Но не успела я осознать, что происходит, как его дыхание резко изменилось. Он взял себя в руки и, не раздумывая, поднял руку, готовясь укусить её. Я увидела в его глазах бешеную решимость, будто всё вокруг него разом исчезло. Его взгляд был полон отчаяния, но в то же время я заметила в нём не только желание уничтожить, но и отчаянную попытку защитить меня.

Он сжал зубы так сильно, что я слышала, как скрипнули его челюсти. Его глаза, наполненные мрачной решимостью, сверкали холодной яростью, которая, казалось, могла испепелить всё вокруг. В этот момент он выглядел так, будто был готов пойти на что угодно, лишь бы прекратить мою боль. Будь то разрушение, месть или полный хаос — для него не существовало границ, если речь шла обо мне.

Я видела, как его пальцы дрожали, как кулак, который он сжал у груди, побелел от напряжения. Он стоял так, будто каждая его клетка требовала действий, а его тело сотрясалось от желания превратиться в нечто более сильное, нечто способное разорвать любого, кто причинил мне боль. В его взгляде не было ни капли сомнения — только яростное, инстинктивное желание уничтожить всё, что мешало мне почувствовать облегчение.

Каждый его вдох был глубоким, прерывистым, словно он боролся сам с собой, словно пытался удержаться на грани, но не знал, сколько ещё сможет сдерживаться. Его рука дрогнула, и я видела, как его ногти вонзились в кожу, когда он поднял её к губам, готовый в любой момент укусить.

— СТОЯТЬ! — внезапно раздался гневный голос Эрда, словно раскат грома, пронзающий напряжённый воздух. Его слова были подобны удару хлыста — резкие, властные, не допускающие возражений.

Эрен замер. Его дыхание всё ещё оставалось тяжёлым, плечи судорожно вздымались, а пальцы на левой руке дрожали, готовые сомкнуться на коже, но теперь он колебался. Он не сразу осознал, что именно собирался сделать, но голос Эрда, такой твёрдый и непреклонный, прорвался сквозь его ярость, заставляя задуматься хотя бы на мгновение.

Я сама едва понимала, что происходит. Всё вокруг будто превратилось в хаос, и я больше не могла различать, где реальность, а где нет. Голоса сливались в гул, боль пульсировала в моей руке, мешая мне ясно мыслить, а тело дрожало от шока. Всё произошло слишком быстро. Я не могла поверить, что Оруо действительно сделал это. Не могла поверить, что Эрен в этот момент был готов превратиться в Титана — здесь, сейчас, среди нас.

Эрд шагнул вперёд, его фигура была напряжённой, а взгляд — таким жёстким, что даже я, несмотря на боль, почувствовала его давление.

— Ты хоть понимаешь, что творишь?! — его голос был словно удар хлыста, пронзая пространство между нами. — Превратишься прямо здесь? А потом что? Уронишь нас с деревьев?! Сотрёшь этот лес к чертям?!

Сердце бешено колотилось в груди. Его слова прорвали туман, окутавший мой разум. Я моргнула несколько раз, слёзы продолжали катиться по моим щекам, но в этом хаосе я почувствовала что-то ещё — страх. Не только за себя, но и за всех нас. Если бы Эрен действительно превратился, что бы случилось?

Я судорожно втянула воздух, отчаянно пытаясь удержаться на грани, не провалиться в бездну боли и паники. Но даже сквозь страх я видела — Эрен всё ещё кипел от ярости. Он тяжело дышал, его глаза метались от меня к Эрду, и я знала — он всё ещё готов был сделать это.

— Вместо того чтобы устраивать этот цирк, лучше займитесь её раной. Или вы и дальше собираетесь вести себя как двое придурков?

Эрен вздрогнул, его дыхание сбилось, но он ничего не сказал. Его руки всё ещё крепко держали меня, но хватка уже не была такой отчаянной. Его ярость всё ещё не угасла, но теперь в ней сквозило и другое — чувство вины, осознание того, что, возможно, он сам усугубил ситуацию.

Оруо стоял, сжав кулаки, напряжённый до предела. Он не ответил, лишь скрипнул зубами и опустил голову, но даже его упрямство не могло скрыть, что он осознавал свою ошибку.

Я же… Я чувствовала, как мир вокруг меня разрывается на части. Всё происходящее слилось в сплошной хаос. Голова кружилась, сознание плыло, и только одна вещь была реальной — жгучая, пульсирующая боль в руке. Кровь текла по коже, теплыми липкими струями стекая вниз, а каждый пульс будто бил в рану, заставляя меня невольно содрогаться.

Я тяжело дышала, прижимая левую руку тыльной стороной ко рту, пытаясь хоть как-то заглушить тихие рыдания, срывавшиеся с губ. Меня била дрожь. Всё тело казалось ватным, но в то же время напряжённым до предела. Я не могла ни говорить, ни даже думать — только ощущать боль, растекающуюся по мне, как яд.
— Немедленно перевяжите её. И больше никаких самодеятельностей. Это был приказ. — Голос Эрда прозвучал твёрдо, не терпя возражений. Он скользнул взглядом сначала по Эрену, потом по Оруо, прежде чем снова повернулся ко мне.

Эрен скрипнул зубами, но промолчал. Его кулаки дрожали, пальцы сжимались и разжимались, будто он изо всех сил сдерживал себя, не зная, что делать. В его глазах бушевала буря эмоций — злость, вина, паника. Всё смешалось, будто он не мог решить, на что реагировать в первую очередь: на ярость от случившегося или на страх за меня.

Его взгляд метнулся ко мне, и я увидела, как в нём что-то сломалось. Его гнев начал уступать место другому чувству — беспокойству, отчаянному, обжигающему.

— Элера… — его голос прозвучал глухо, но в нём было всё — вина, страх, тревога.

Он хотел что-то сказать, но слова будто застряли у него в горле. Его руки, сжимающие меня, напряглись, но теперь в этом не было бешеного отчаяния — только неуверенность и желание сделать хоть что-то, чтобы исправить ситуацию.

Я смотрела на него сквозь пелену слёз. Голова всё ещё кружилась, мир плыл перед глазами, а боль в руке не утихала. Мне хотелось что-то сказать, но голос предательски дрожал, дыхание сбивалось. Всё, что я могла — это просто смотреть в его встревоженные глаза, ощущая, как внутри меня смешиваются слабость, страх и... болезненная привязанность.

Но когда чьи-то руки начали осторожно, но уверенно перевязывать мою рану, я почувствовала прикосновения. Поначалу они были немного грубыми, но, несмотря на это, я узнала, что это Петра. Она не теряла времени, работая с невообразимой скоростью, но её действия были настолько точными, что я не сомневалась в её профессионализме. Боль всё ещё не отпускала, и я едва сдерживалась, чтобы не закричать снова. Но её действия были как успокаивающий ритм, который мне так не хватало.

Я ощущала, как каждый её жест приносил мне облегчение, пусть и временное, но в этот момент это было всё, что мне нужно было. Петра была рядом, она действовала быстро, не теряя ни секунды, пытаясь сделать всё, что могла, чтобы облегчить мою боль.

Всё это время Эрен оставался неподвижен. Он не отводил глаз от меня. Он был там, как всегда, но в этот раз я ощущала его не как защитника, а как человека, который переживал за меня до самой глубины души. Его напряжённая поза и сжимающиеся кулаки говорили о том, как сильно он был внутри себя разорван. Я слышала его дыхания, оно было тяжёлым, сдавленным, как будто он сам был готов разорваться.

Петра закончила перевязку, и я ощутила, как её руки убираются, оставив на моём теле только остатки её теплоты. В это мгновение Эрен, который всё это время стоял рядом, вдруг приблизился ко мне. Я почувствовала, как его дыхание стало всё ближе, а его лицо появилось перед моим взглядом.

Он находился настолько близко, что казалось, ещё немного — и расстояние между нами просто исчезнет. В его глазах всё ещё был страх, паника, смесь боли и вины, и когда его рука коснулась моего лица, я почувствовала, как он на мгновение замирает. Его пальцы слегка скользнули по моему лицу, как будто он боялся, что если притронется слишком сильно, я распадусь, исчезну. Это был такой нежный жест, почти неосознанный, но в его глазах я видела всю ту отчаянную попытку держать меня рядом, сохранить хотя бы это мгновение.

Его пальцы, почти неощутимые, едва касались моей кожи, и я понимала, что ему нужно было просто удостовериться, что я здесь. Его взгляд, полный страха и боли, был устремлён в мои глаза, и я, ощущая его теплоту, почти что могла почувствовать, как его мир рушится, стоя передо мной. Мы оба молчали, но в этом молчании было больше, чем в тысячах слов. Это было молчание, полное страхов и переживаний, что мы не в силах понять друг друга, но всё равно пытаемся не отпустить.

Я не могла удержаться и, наконец, откинула голову назад, позволяя его руке быть рядом, принимая его поддержку и заботу, что он старался мне дать через это прикосновение.

Внезапно воздух вокруг нас изменился — я услышала свист, будто кто-то выпустил сигнальный дым, и почти сразу пространство окутала густая завеса зеленоватого тумана. Он поднялся вверх, растворяясь среди ветвей гигантских деревьев, и на мгновение всё вокруг стало ещё более напряжённым.

— Это капитан Леви, — произнёс Гюнтер, его голос прозвучал резко и чётко, но в нём чувствовалась тревога. — Нам нужно немедленно двигаться к нему.

Я ничего не могла понять. Мысли были спутанными, сознание ускользало, как песок сквозь пальцы. Боль в руке всё ещё пульсировала, но теперь она смешалась с общей слабостью, делая меня почти беспомощной. Голоса вокруг становились то громче, то тише, шаги гулко отдавались в ушах, а я будто оставалась в безмолвной тени, не в силах реагировать.

Единственное, что я могла — это цепляться за Эрена. Пальцы вцепились в его одежду, как будто это был единственный якорь, не дававший мне провалиться в пустоту. Я не могла даже пошевелиться, но вокруг уже началась суета — отряд начал действовать. Они двигались быстро, слова отдавались эхом в голове, но я не могла их разобрать.

И вдруг я ощутила, как всё вокруг меняется. Воздух качнулся, и в следующее мгновение его сильные руки аккуратно подхватили меня. Он не сказал ни слова, просто поднял меня на руки, словно это было само собой разумеющимся.

Его лицо было сосредоточенным, решительным. Глаза горели непоколебимой яростью и чем-то ещё, чем-то, что я не могла сразу осознать. Но главное — в этот момент я почувствовала его тепло. Оно мягко охватило меня, пробираясь сквозь одежду, и, на несколько секунд, стало важнее даже боли.

Когда мы начали двигаться, казалось, что мои глаза вот-вот закроются от усталости, и тело отказывалось двигаться. Мрак уже тянул меня к себе, но вдруг перед нами мелькнуло движение, резкое и неожиданное. Я едва успела заметить, как один из разведчиков, словно сливаясь с окружающей тенью, быстро и точно прорезал пруть, обвивающий УПМ Гюнтера. Всё произошло так стремительно, что я едва успела осознать, что именно происходит.

Гюнтер, который был впереди, не успел среагировать на неожиданную угрозу. Лезвие прошлось по пруту с такой скоростью и точностью, что, лишившись опоры, его ноги мгновенно подломились. Он с грохотом упал, и его голова болезненно столкнулась с деревом. Весь лес, казалось, отозвался на этот удар: звук от столкновения был таким резким, что моментально наполнил пространство. И в тот момент мне показалось, что всё вокруг словно застыло — время замерло, и даже дыхание у меня перехватило.

Это было ужасающе. Вся наша группа замерла в шоке от того, что произошло с Гюнтером. Я видела, как его тело оставалось висеть, закованное в том, что ещё несколько мгновений назад было крепким и надежным опорой, а теперь стало лишь безжизненной тяжестью, затягивающей его к земле. Мы стояли, как в немом кино, не в силах сдвинуться с места, не зная, что делать. Мой разум был переполнен беспокойством, а сердце сжалось от боли и страха. Как такое могло случиться так быстро? Как из-за одной мгновенной ошибки мы оказались на грани катастрофы?

Эрен моментально отреагировал, крепче сжимая меня в своих руках, как будто пытался каким-то образом защитить меня от этого ужаса. Его хватка была крепкой, но в его глазах читалась растерянность. Он тоже не знал, что делать в этот момент. Это было как холодная реальность, которая внезапно накрыла нас всех, и ни один из нас не был готов к этому.

Он двигался быстро, но я не могла понять, куда мы направляемся. Мои глаза, затуманенные усталостью и невыносимой болью, не могли сосредоточиться на окружающем мире, и я едва ли могла что-то различить в пространстве вокруг меня. В голове творился хаос, и каждый мой шаг был шагом в неизвестность, будто мир вокруг растворялся в мутном тумане.

И вдруг, всё изменилось. Я попыталась собрать мысли, но не успела. Мир вокруг меня внезапно взорвался. Крики, крики в ужасе, звуки рёва, который проникал в каждую клеточку моего тела. Этот звук не был обычным — он был могучим, диким, наполняющим воздух напряжением и жутким предчувствием. Рёв был как удар грома, который резал моё сознание, врезался в голову и заставлял замереть всё внутри меня. Женский голос… женский титан?

Я не могла поверить своим ушам. Этот звук был настолько мощным и настойчивым, что его тяжесть сразу отозвалась в моём теле. Я попыталась осознать происходящее, но не могла. Всё вокруг меня заполнил страх. Он буквально обрушился на меня, как огромная волна, сжимающая грудь и затмевающая разум.

Женский титан… Страх охватил меня с новой силой. Я сразу же поняла, что это одно из тех созданий, которых я так боялась. Моё сердце екнуло, когда я осознала, что перед нами стоял не просто титан. Это был тот самый ужасный враг, который пробуждал в людях неизбежный ужас. Моя душа дрогнула от этого осознания, и в этот момент я почувствовала, как нечто внутри меня затрещало. Энергия — мощная, неизбежная — начала нарастать, как прилив, стремящийся вырваться наружу. Всё внутри меня словно начало пульсировать, как волна, которая вот-вот смоет все преграды.

Эрд резко повернулся к нам, его голос звучал командно и непреклонно, как всегда.

— Эрен, ты должен идти в штаб немедленно. Мы не можем позволить себе терять время. Это важно. — его взгляд был как лёд, твёрд и решителен, без малейшего намёка на сомнение.
Эрен замер, его лицо сразу же потемнело от эмоций. Он отвернулся, стиснув зубы, явно не соглашаясь с приказом.

Когда Эрд снова повернулся ко мне, его взгляд стал немного мягче, но всё равно оставался напряжённым, будто взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его.

— Элера, тебе придётся остаться. Ты должна остановить её. Мы не можем позволить ей продолжать разрушение.

Его слова пробили меня, как молния. Слишком много в них было решимости, слишком много ожидания. Моё сердце ёкнуло. Остановить женскую особь? Мне не хватало воздуха. Всё внутри меня дрожало от осознания, что это задание намного больше, чем просто очередная битва с Титаном. Это было нечто другое. Это было задание, в котором могла зависеть жизнь всех вокруг.

Лицо Эрена искажалось от ярости и боли, словно каждый мускул на его лице сжимался от усиливающегося гнева. Его глаза пылали, и в них читалась борьба — борьба с тем, что он не мог остановить происходящее. Он стиснул зубы, но даже сквозь эту решимость я видела, как его душа разрывалась.

— Нет! Я не отпущу тебя! Ты не можешь оставаться! — его голос прорезал тишину, и я почувствовала, как слова его звучат, как нож, вонзающийся в меня.

Но я не могла дать ему ответ, не могла сказать ничего, что бы успокоило его. Его страх был реальным, но мне не было выбора. Он не понимал, что я могла быть единственной, кто сейчас мог бы что-то сделать. Его слова продолжали звучать в ушах, но я не могла задержаться. В тот момент, когда я собиралась что-то сказать, их разговор был прерван страшным звуком — раздался оглушающий крик. Я увидела, как что-то страшное мелькнуло в их глазах, и их взгляды резко устремились в сторону.

Всё произошло мгновенно. Женская особь прорвалась через наши линии, и мы все осознали, что она уже успела добраться до Петры и Оруо. Тела их упали на землю, мертвые и безжизненные. Этот кошмар стал реальностью. Я почувствовала, как внутри меня что-то затрещало от ужаса. Ужас сжался в груди, но Эрд не позволил нам поддаться панике.

— Если ты не сделаешь этого, — крикнул Эрд, его голос стал жёстким, как железо, — то их кровь будет на твоих руках!

Эти слова стали последним толчком для меня. Я больше не могла ждать. Я посмотрела на Эрена, который прижимал меня к себе, его глаза полные страха и вины. Но я не могла оставаться в его руках. В моей душе загорелась решимость. Я почувствовала, как боль в висках усиливается, как в глазах всё начало плыть, но что-то внутри меня кричало, что я должна двигаться.

С резким движением я оттолкнула Эрена, почти на грани боли, когда его руки отпустили меня. Не останавливаясь, я рванулась вперёд, несмотря на головокружение и то, что мир вокруг меня начинал плавиться. Внутри меня всё кричало от усталости, но я понимала: у меня не было другого выбора. Я должна была остановить женскую особь.

Я едва успела схватиться за УПМ, ощущая, как в голове всё темнеет от напряжения, но в то же время во мне просыпалась сила, которой я не осознавала, что обладаю. В глазах мелькали последние образы — кровь, смерть, и всё, что мне нужно было сделать сейчас. Всё происходило быстро, но я почувствовала, как впереди меня появляется тот самый момент, когда мне предстояло столкнуться с самой темной частью своей судьбы.

Когда я рванулась вперёд, то едва смогла удержать себя, но продолжала двигаться. Всё вокруг меня словно размывалось, но я знала, что не могу остановиться. Я должна была действовать. Вдруг я почувствовала, как Эрд оказался передо мной. Он двигался быстро, словно предвидя опасность, но всё случилось так резко, что я не успела среагировать.

Женская особь — воплощение ужаса, олицетворение того самого титана, которого я когда-то боялась, внезапно рванула вперёд. Время, казалось, замедлилось, когда её гигантская, мускулистая рука с молниеносной скоростью протянулась в нашу сторону. Я не успела даже понять, что происходит, как её пальцы, как стальные оковы, схватили Эрда.

Его тело оказалось в её хватке так быстро, что он не успел среагировать. Я слышала, как его дыхание перехватило, и только мгновение спустя, с оглушительным глухим звуком, его плечо врезалось в землю. Земля под ним содрогнулась, как если бы её удар был настолько сильным, что она отреагировала на его падение.

Эрда буквально прижало к земле, и его тело оказалось под огромной тяжестью Титана. Он пытался двигаться, бороться, но его усилия были бесполезными — рука женской особи была слишком сильной, и он не мог вырваться. Я видела, как его лицо искажает боль и изумление от такого стремительного нападения. Его дыхание стало прерывистым, а его тело было почти полностью прижато к земле.

Титан наклонился ещё ниже, пытаясь удержать его, её гигантская фигура заслонила всё вокруг, и я почувствовала, как воздух стал тяжёлым, словно сама атмосфера вокруг меня сжалась от того, что происходило. Каждое движение женского титана было исполнено силы, и я видела, как она пытается ухватить его ещё сильнее, как будто не желая отпускать. В её глазах не было ничего, кроме дикого разрушения, её намерения были ясны — она готова была растерзать его в любой момент.

В тот момент, когда я уже приготовилась броситься вперёд, понимая, что могу быть следующей, всё случилось слишком быстро. Женская особь вытянула свою гигантскую руку и, сжала меня в ней, как игрушку. Мои легкие сжались, когда её пальцы обвили моё тело, и я не могла ни дышать, ни сопротивляться. Я пыталась вырваться, но её хватка была невыносимо сильной. Я чувствовала, как её сила словно выжигала меня, каждое движение руки угрожало лишить меня сознания.

Я замерла, в ужасе ощущая, как она держит меня в своей лапе, не давая ни малейшего шанса на свободу. Мне было сложно понять, что происходит, и в моих ушах звучал только бешеный стук сердца. Всё вокруг словно замерло. Единственное, что я ощущала, — это её ледяные пальцы, которые сжимали меня, и взгляд Эрда, который теперь уже был затмён ужасом и беспомощностью.

Но в этот момент я услышала крик Эрена. Его голос прорезал пространство, как раскалённый нож, словно отчаянный зов, который он выпустил, чтобы пробиться через этот хаос. Этот крик был одновременно полон ярости и боли, он был как команда, как приказ. Все внутри меня вздрогнуло, и сердце замерло. Эрен… Он не мог позволить этому случиться. Он не мог просто стоять и смотреть.

И тут всё изменилось. Внезапно, как вспышка зелёного света, из дыма, что окутывал женскую особь, вырвался ещё один Титан. Я застыла от ужаса и изумления, когда увидела эту огромную форму. Это был Эрен — его гигантская форма, мощная и опасная, появилась прямо перед нами, словно воплощение самой ярости.

Земля под ногами сотряслась, когда его огромные ноги столкнулись с почвой. В воздухе буквально повисла угроза, его присутствие заставляло всё вокруг сжаться. Я почувствовала, как каждая клеточка моего тела напряглась от напряжения, когда его гигантская тень накрыла нас. Эрен в форме Титана был не только знакомым, но и страшным. Его тело было огромное, его движения разрушительны, и я знала, что он не остановится, пока не уничтожит того, кто причиняет нам боль.

Он шагнул вперёд, его мощь была ощущаемой. Я чувствовала, как воздух дрожит от его шагов, как будто сама земля не выдерживала веса его тела. И в тот момент я поняла: Эрен пришёл не для того, чтобы спасти себя, а чтобы остановить то, что должно было стать нашей погибелью.

Его гигантская рука, как молния, развернулась и с невероятной силой ударила по женскому титану. Огромный кулак столкнулся с её телом, и земля под ногами потряслась от удара. Женская особь мгновенно сотряслась, и её хватка ослабела. Я почувствовала, как её пальцы начали разжаться, и, несмотря на боль и усталость, мне удалось выскользнуть из её рук.

Моё тело почти не слушалось меня. Каждое движение было мучительно болезненным, как если бы каждый шаг отдавался в висках и ломил суставы. Внутри меня царила туманная усталость, но я все же сделала шаг вперёд, несмотря на слабость. Мне нужно было действовать, нужно было помочь. Но в голове всё ещё было пусто. Я не могла сфокусироваться, не могла понять, что делать дальше. Оставалось только ощущение, что наша связь с каждым моментом становилась всё сильнее.

Я посмотрела на Эрена. Он стоял там, как истинный Титан, его глаза горели яростью и решимостью. Он был воплощением мощи, и я чувствовала это не только глазами, но и всей душой. Каждое его движение было наполнено невероятной силой, каждое его дыхание было как призыв. Он был тем, кто мог остановить все, что стояло у нас на пути. И, возможно, именно в его мощи была моя последняя надежда. Мы были на грани, но на этой грани я знала, что мы не одиноки. Мы были вместе, и это значило всё.

Его взгляд встретился с моим, и я почувствовала, как что-то внутри меня дрогнуло. Мы были связаны не только нашими действиями, но и чем-то гораздо большим. Это было словно невидимая нить, которая тянулась между нами, связывая сердца и умы в едином порыве. В его глазах я увидела ту же решимость и силу, которые были в моих, и, несмотря на весь ужас происходящего, я почувствовала, что мы могли всё преодолеть вместе. Всё вокруг исчезло, осталась только эта связь — несокрушимая, как и наш общий путь.

Я выдохнула, пытаясь собраться, сконцентрироваться. Внутри меня всё ещё бурлили эмоции, но я знала, что не могу позволить себе терять контроль. Мне нужно было действовать — быстро и решительно. И в этот момент я почувствовала, как воздух вокруг меня начинает изменяться. Это было что-то знакомое, но я не могла понять, почему именно сейчас это ощущение охватило меня с такой силой. Всё вокруг будто замерло, и в этот момент, как будто по команде, Эрен — или, точнее, его титан — резко повернул голову в мою сторону. Его взгляд был острым, как нож, пронизывающим пространство, и я почувствовала, как холодный пот выступил на лбу. Я вздрогнула, не в силах понять, что происходит, почему он вдруг делает это.

Моё сердце сжалось, и я почувствовала, как страх подкрадывается, не давая мне ясности. «Что он делает?» — думала я, пытаясь осознать ситуацию. Не успела я даже осмыслить происходящее, как вырвалось первое, что пришло мне в голову:

— Эрен, что ты творишь?! — выкрикнула я, но мой голос утонул в реве титана, который буквально завис надо мной, готовый нанести удар. Я не могла поверить, что он действительно смотрит на меня с таким взглядом, что-то в нём было… чуждым, возможно, даже опасным.

Он снова атаковал, и я едва успела увернуться от гигантских кулаков, что обрушивались на землю рядом со мной, вызывая ударные волны. Моё тело было измотано, последние силы таяли, а обезболивающее уже не давало такого эффекта, как раньше. Каждое движение казалось тяжёлым, и усталость отголоском отдавалась в каждом мускуле. Мои ноги подкашивались, не слушались, а ощущение тяжести, словно вся тяжесть мира падала на меня, стало почти невыносимым. Титан Эрена был слишком мощным, слишком быстрым.

Я пыталась сосредоточиться, найти хоть какие-то силы для борьбы, но каждый раз, когда я делала попытку, мне казалось, что моё тело предаёт меня. Всё вокруг было настолько огромным и опасным, что я чувствовала себя, как песчинка в этом бурном море.

Когда я попыталась отскочить, в надежде избежать следующего удара, земля подо мной внезапно поддала. Трост, за который я держалась, не выдержал напряжения и, с глухим треском, оторвался от дерева. Всё произошло настолько быстро, что я не успела среагировать. Моё тело сорвалось вниз, и я, как кукла без нитей, рухнула на землю. Каждый удар о землю отдавался в теле, и боль пронзала голову, заставляя меня закричать от боли. Я попыталась встать, но ноги не слушались, и я лишь едва удерживалась от падения снова и снова. Земля казалась такой твердой и неподатливой, а каждый момент — мучительным испытанием для моего тела, которое всё больше отказывалось функционировать.