граница вечности. || эрен йегер.

—☆𝐄𝐑𝐄𝐍 𝐘𝐄𝐀𝐆𝐄𝐑:

«Моё сердце билось с удвоенной силой, и я едва успевал за его бешеным ритмом, пытаясь осознать происходящее. В голове всё перемешалось: шок, ужас, отчаяние, чувство полной потери контроля. Почему именно сейчас? Почему именно она? Почему именно эта сила, именно я, именно здесь и сейчас? В глазах Элеры я видел не только растерянность, но и глубокое чувство вины - она не могла понять, что случилось, не могла понять, как всё так неожиданно вышло из-под её контроля. Но я-то понимал. В этот момент я осознал, что всё, что происходило, было результатом её действий, её присутствия.

Это была не просто случайность, не просто странная совпадение. Я ощущал, как её близость, её влияние на меня стало катализатором всего этого. Как будто сама её энергия была искрой, которая подожгла этот ужасный взрыв. Каждый взгляд, каждое её прикосновение, каждое слово - это всё было частью того, что происходило со мной. И чем дальше я пытался понять, что именно произошло, тем больше ощущал, как её присутствие стало триггером, который запустил неизбежное. В моих руках - чужые, мощные, почти неконтролируемые - пульсировала сила, словно сама жизнь, сжигающая меня изнутри, стремилась вырваться наружу. Я чувствовал, как что-то в этом моменте срывает последний барьер, оставшийся в моей голове.
Внутри меня бушевала ярость и растерянность, словно два противоположных чувства сражались за контроль. Моё тело было разорвано
между человеческим и титановым состоянием. Каждое движение давалось с болью, и я ощущал жар, пронизывающий меня до самых костей. Моя рука, словно чужая, пульсировала энергией титана, огненным жаром, не поддающимся контролю. Это было мучительно. Я не мог понять, что происходит. Почему именно сейчас, почему именно в этот момент, когда рядом была она?

С каждым усилием, пытаясь вытащить свою руку из плоти титана, я ощущал, как эта сила сопротивляется мне, как будто сама жизнь внутри меня была против того, чтобы я оставался человеком. Я сжал зубы, мускулы на плече вздёрнулись от напряжения, но рука продолжала пульсировать, как нечто отдельное от меня. Энергия, вызывающая вспышки ярости и силы, текла по венам, как извержение вулкана, почти не давая мне воли и возможности действовать.

Я нервно продолжал пытаться контролировать эту ситуацию, но, чем больше я тянул свою руку, тем сильнее она сопротивлялась. Все мои попытки казались тщетными. Эта сила, эта ярость, которую я ощущал, была не в моей власти. И я не мог понять, почему всё это началось именно с её прикосновения. Почему её близость стала катализатором этой вспышки? Почему её присутствие пробудило во мне силы, которые я не мог контролировать?

Моя голова гудела от напряжения, когда я вдруг услышал твёрдый и холодный голос, прерывающий этот хаос. Его звучание проникло в мои уши, как ледяной поток, мгновенно охватывая всё вокруг. Вся буря эмоций, ярости и страха на мгновение замерла, будто само время остановилось. Голос был холодным и решительным, будто каждый звук выстреливал прямо в сердце, лишая меня возможности думать или реагировать. Он словно прорезал пространство, отрезая меня от этого мира, где все орали и бурлили, и заставил меня сосредоточиться только на его звучании.

- Спокойствие, - прозвучал твёрдый и уверенный голос капитана Леви. Его слова были как удар молота по железу: ясные, резкие, без малейшего намёка на сомнение. В его голосе не было ни страха, ни волнения, лишь абсолютная уверенность, которую невозможно было не заметить. Каждое слово было как команда, без права на отказ, и его голос сам по себе носил в себе такую тяжесть, что все вокруг, словно инстинктивно, замерли, готовые подчиниться.

Я повернул голову и замер. Передо мной стояли они - весь элитный отряд Леви: Оруо, Петра, Эрд и Гюнтер. В их руках сверкали обнажённые клинки, и каждый из них был готов к действию. Взгляды, устремлённые на меня, говорили сами за себя - в них читалась не только ярость, но и страх, и этот страх был ощутим, как тяжёлый груз. Но несмотря на это, в их глазах была не только тревога, но и твёрдое намерение - они были готовы напасть, готовы убить, если я сделаю хоть один неверный шаг.

Лица этих людей, таких серьёзных, таких чужых мне, не оставляли сомнений. Мы с ними не были товарищами, и я не сражался с ними бок о бок, как это было с другими. Их взгляды были полны холодной решимости, в них не было сомнений - для них я был угрозой, которую нужно было нейтрализовать. В этом мгновении я осознал, что если я не буду действовать правильно, то они не сомневались бы, в чём их обязанности. Отряд, с которым я был едва знаком, и которые воспринимали меня как врага, был готов разорвать меня на части, как только я сделаю хоть одно неверное движение.

- Спокойствие. Живо, - повторил Леви, его голос был спокоен, но это спокойствие было как острое лезвие, скользящее по коже, заставляя меня почувствовать его холодную опасность. Его слова не оставляли места для сомнений. Он был в контроле, и это была не просьба, а приказ, который я обязан был исполнить.

Я замер, не в силах отвести взгляд от них. Они стояли передо мной, как хищники, готовые напасть, вглядываясь в каждое моё движение, словно ждут, чтобы я сделал ошибку. Оружие в их руках было сжато так крепко, что казалось, оно готово рвануться в бой с любой секунды. Каждое движение, каждое дыхание, каждый взгляд излучали напряжённость, граничащую с опасностью. И все они - Оруо, Петра, Эрд, Гюнтер - были готовы уничтожить меня, если я сделаю хоть один неверный шаг.

Моё сердце сжалось, а дыхание стало поверхностным. Мои мысли крутились в голове, как вихрь. Эти люди, которые, казалось бы, должны были быть моими союзниками, не видели во мне человека. Нет, они не видели ни чувства, ни разума - они видели только угрозу. И эта угроза была для них настолько реальной, что готовы были ликвидировать её, не задумываясь ни на секунду. Я был не человеком для них, а монстром, чудовищем, которое могло уничтожить всё вокруг.

Эрд шагнул вперёд, его фигура была напряжённой, а глаза полны решимости. Он сжался, как натянутая струна, и его голос, полный ярости и непонимания, прорезал тишину, заставив каждое слово прозвучать как удар.

- Эрен, что это значит?! - крикнул он, голос его был наполнен возмущением и недоумением. Он стоял прямо передо мной, его взгляд остриё меча, как будто пытался разглядеть правду за этим чудовищным явлением. - Почему ты стал титаном без разрешения? - его слова эхом разнеслись по пространству, словно пытались вытолкнуть меня из состояния шока. Он не мог понять, не мог поверить, что я стал тем, кем я был. И его возмущение было не только на грани злости, но и страха.

В его голосе не было и следа сочувствия или поддержки - только осуждение и попытка найти объяснение тому, что происходило, что я стал тем, кого они всегда считали врагом.

- Я... Я не понимаю... - пробормотал я, мои слова едва срывались с губ, как если бы они теряли смысл, едва касаясь воздуха. Я пытался что-то сказать, но это не выходило. Мысли путались в голове, а реальность, в которой я оказался, казалась слишком тяжёлой, чтобы её осознать.

Мои глаза метались по лицам отряда, но они лишь смотрели на меня с тем же холодным, настороженным выражением. Всё вокруг стало невыносимо тяжёлым, а голова продолжала гудеть, как если бы весь мир пытался раздавить меня своим весом.

- Эрд, подожди, - произнёс Леви, его голос был ровным, но в нём звучало явное предупреждение. Он был спокойным, как всегда, но я ощущал, что под этим спокойствием скрывалась угроза. Это было предупреждение не только для Эрд, но и для всех остальных. Он знал, что нельзя допустить дальнейшего эскалации, что любая ошибка может стоить жизни.

- Подождать? - взорвался Оруо, его голос был наполнен яростью и недоумением. Он сделал шаг вперёд, и его клинок дрогнул в руке, словно он не мог удержать ярость, которая сейчас бушевала внутри. - Что, чёрт возьми, здесь происходит?! Почему он стал титаном, когда никто этого не позволял? Что за чушь творится?!

Его слова пронзили воздух, как удар молнии, и я почувствовал, как напряжение в воздухе стало ещё более ощутимым. Взгляд Оруо был острым, как лезвие, и выражал не только недоумение, но и яростную подозрительность. Его тело было напряжено, готовое к действию. Он не был готов понять, не был готов принять то, что происходило прямо перед его глазами. Эмоции, переполнявшие его, были явно на грани взрыва, и этот шквал раздражения был направлен прямо ко мне.

Я заметил, как его взгляд мельком скользнул по мне, но не в поисках ответов, а скорее как к угрозе, которую нужно устранить. В его голосе не было ни малейшей попытки понять, ни стремления к объяснению. Это была лишь буря гнева, которая, казалось, могла затопить всё вокруг.

- Доказательство! - вдруг сказал Гюнтер, его голос был твёрд и требовательный, как металлический удар. Он шагнул вперёд, приближаясь ко мне, и его клинок блеснул в лучах солнца, добавляя к ситуации ещё больше напряжения. - Дай нам доказательство, Йегер. Докажи, что ты не враг. Докажи, что ты не угроза всему человечеству. Твоя жизнь - это ответственность. Ты должен контролировать себя, а не превращаться в это без объяснений!

Его слова были как удары молота, каждый из которых сотрясал мои нервы, пробивая защиту моих мыслей. Моя рука сжалась в кулак, но я не знал, что делать. Как я мог доказать им, что я не был врагом, если они не видели во мне ничего, кроме чудовища? Я не мог понять, почему именно сейчас, почему именно так. В их глазах горело недоверие, и это ощущение было как пламя, обжигающее меня изнутри.

Каждое слово, сказанное Гюнтером, каждый взгляд, каждый жест - они били по мне, как удары. Я ощущал, как они не верят мне, как я становлюсь для них лишь угрозой, не более. Их глаза, полные страха и гнева, сжимали меня, будто бы они готовы в любую секунду нанести удар.

Оруо, сжимая свой клинок, стоял немного поодаль, но его взгляд был не менее убийственным. Он смотрел прямо на меня, его глаза сверкали злобой, полные презрения и ярости. Я чувствовал, как этот взгляд проникал в меня, оставляя внутри только пепел и холодную пустоту. Это было не просто недовольство. Это было настоящее желание уничтожить.

- Попробуй сдвинуть этой своей рукой, и я снесу тебе голову! - прорычал Оруо, его голос был наполнен яростью и решимостью, будто каждый его слог был выжат из его самого. Я мог почувствовать, как напряжение в воздухе растёт с каждым его словом, как остриё его угрозы становится всё более реальным. Его взгляд, как остриё ножа, вонзился в меня, и я знал - он не шутит. В его голосе не было ни капли колебания, только твёрдость и готовность выполнить свою угрозу.

- Правда. Хочешь проверить!? - продолжил он, его слова звучали как окончательный приговор. В этот момент, в его глазах не было ни сомнения, ни страха. Он был уверен в своей силе, и эта уверенность была опасной. Всё вокруг нас казалось замершим, только я ощущал, как его напряжённая поза и сжатый клинок готовы вот-вот прорезать воздух.

Все говорили одновременно, их голоса сливались в какофонию, словно поток ярости, разрывающий тишину. Крики, обвинения, угрозы - они пронзали пространство, каждый звук отголоском нарастающего напряжения. Я не знал, что делать, как реагировать на это безумие. Моё тело было как в оцепенении, замороженное в моменте, а глаза метались от одного лица к другому. Всё, что я видел, - острые лезвия, направленные на меня, сверкающие клинки, готовые вот-вот разорвать воздух, и глаза, полные решимости. Они были готовы убить меня в любой момент, их злость была неоспоримой и непреклонной.

Я чувствовал, как внутри меня растёт паника. Это было как кошмар, из которого не мог проснуться. Мои мысли путались, я не знал, как объяснить, как оправдаться. Я просто стоял, стиснув зубы, ощущая, как эти острые клинки, эти яростные взгляды, готовы настигнуть меня. И в этот момент, когда всё вокруг кричало, требуя ответов, когда казалось, что нет выхода - вдруг всё прекратилось.

Перед нами, словно из ниоткуда, возникла Элера. Её фигура была хрупкой и тонкой, но в этот момент казалась необыкновенно сильной, словно сама она являлась неприступной стеной, между мной и этим смертоносным отрядом. Она встала прямо передо мной, заслоняя меня своим телом, и хотя её внешность не обещала ничего угрожающего, её присутствие оказалось куда более мощным, чем все эти клинки и грозные взгляды, направленные в мою сторону.

- Хватит! - её голос пронзил тишину, и его твёрдость была такой явной, что все вокруг на мгновение замолчали. В её словах была не просто решимость, а какая-то непреложная сила, которая заставляла этот беспокойный, наполненный яростью момент замереть. Она была спокойна, но в этом спокойствии скрывалась такая энергия, что даже отряд, готовый убить меня, вдруг остановился, как будто не решаясь двигаться дальше.

Её взгляд, устремлённый на них, был холодным и уверенным. Она не просто стояла перед ними, она как будто навсегда вписала себя в этот момент как защитник, тот, кто будет бороться за меня, несмотря на все угрозы.

- Это не его вина, - твёрдо произнесла Элера, и её голос, несмотря на внешнюю хрупкость, прозвучал так уверенно и чётко, что в нём не было места для сомнений. Она медленно обвела взглядом каждого из них - Оруо, Петру, Гюнтера, Эрда, даже самого капитана Леви. Её глаза были полны решимости, и, казалось, в этот момент она готова была принять на себя всю их ярость.

- Это я виновата, - продолжила она, делая шаг вперёд, чтобы окончательно оказаться между мной и остриями клинков. - Это я использовала свою способность. Если хотите обвинить кого-то, обвиняйте меня.

Её слова прозвучали как вызов, но в них не было ни капли злобы или высокомерия. Только уверенность и готовность взять на себя ответственность за всё, что произошло. Её голос был твёрд, но в нём сквозила тёплая, почти защитная интонация, словно она пыталась не просто защитить меня, но и объяснить, что эта ситуация вышла из-под её контроля.

Когда Оруо вскинул клинок и направил его на Элеру, я почувствовал, как что-то внутри меня напряглось до предела, словно каждый нерв в теле натягивался, готовый вот-вот порваться. Внутреннее напряжение, которое с каждым моментом нарастало, стало почти физическим ощущением, как если бы я сам был на грани какого-то огромного взрыва. Я знал, что если он сделает этот шаг, если этот клинок действительно коснётся её, всё изменится. Весь мой мир, всё, что я чувствовал и переживал, в этот момент оказалось на краю бездны.

Сердце билось так быстро, что мне казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Взгляд Оруо, полный ярости и презрения, был направлен прямо на Элеру, и мне стало ясно, что для него это было не просто угроза. Это было решение, его холодная решимость довести дело до конца. Его ненависть к ней, его желание уничтожить то, что, по его мнению, было угрозой, ощущались в каждом его движении.

Но самое страшное было то, что я ничего не мог сделать. Каждое движение его руки с клинком казалось замедленным, и я видел, как он готовится к удару, как клинок, сверкая на свету, плавно и уверенно движется к её телу. В этот момент я понял, как сильно я зависим от этой ситуации. Если бы что-то случилось с Элерой, если бы она пострадала, я не знал, как я смогу это пережить.

Но самое ужасное было то, что я не мог даже пошевелиться, не мог остановить Оруо, даже если бы хотел. Ситуация была слишком сложной, и каждый мой импульс, каждое желание вмешаться, казались беспомощными и бессильными.

- Значит, это ты виновата? - его голос звучал дрожащим, но в нем было отчаянное твёрдое звучание, как стальной клинок, что вот-вот может вонзиться в цель. Каждое слово, которое он произносил, было наполнено яростью, но с каждым выдохом его голос становился всё более острым и настойчивым. Он был готов на всё, чтобы заставить её почувствовать свою уязвимость, её собственную ошибку, чтобы она поняла, какой опасностью она стала для всех их. Его слова были как приговор, несущие в себе весь тяжёлый груз разочарования и гнева.

- Ты играешь с огнём, Валенти, - продолжал он, его лицо скривилось от ярости, как будто он не мог поверить в то, что произошло. - Ты не понимаешь, что сделала! - его слова наполнились неприязнью и осуждением, когда он шагнул ближе, готовый подойти на расстояние, где его клинок мог бы мгновенно поразить цель.

Каждое его движение было полным уверенности в том, что он прав, и что Элере теперь предстоит ответить за свои действия. Он был уверен, что она даже не осознаёт всю серьёзность ситуации, не понимает, что ставит всех их под угрозу своим поступком. В его глазах было не просто раздражение - это был гнев, смешанный с разочарованием.

В этот момент его клинок, кажется, был ещё более грозным, чем когда-либо, как будто каждое слово, которое он произносил, было продолжением этого непредсказуемого, болезненного движения, ведущего к неизбежному конфликту.

- Может, лучше было закончить с тобой ещё шесть лет назад, - его слова вырвались с такой силой, что казалось, они могли бы прорезать пространство, как остриё клинка. Каждый слог был наполнен жестокой решимостью, как если бы он давно знал, что этот момент должен наступить. В его голосе не было ни малейшего сомнения, только абсолютная уверенность в том, что именно так, а не иначе, должен закончиться этот момент.

Злость в его глазах была настолько явной, что её можно было почти почувствовать, а выражение лица излучало не только гнев, но и глубокое разочарование. Он шагал вперёд, его движение было хладнокровным, несмотря на всю ярость, что бурлила в его венах. В этой фразе было не только отчаяние, но и желание закончить с тем, что, по его мнению, тянулось слишком долго - с этой тягучей, тяжёлой историей, которая могла бы завершиться, если бы только... Он уже не был уверен в «если бы».

Его слова, как удар молота, казались обрывающими всё, что ещё могло оставаться между ними. В этом был не только гнев, но и горечь: горечь от того, что произошло, горечь от того, как она встала на его пути, и горечь от осознания, что он больше не может оставить её живой.

Элера бросила ему взгляд - спокойный, но наполненный внутренним огнём, как если бы внутри неё бушевал вулкан, готовый извергнуться в любой момент. Каждый её взгляд, каждое движение, казалось, воплощали в себе уверенность и решимость, несмотря на всю угрозу, исходящую от Оруо.

- Ты до сих пор не понял, Бозард? - её голос прозвучал так ровно, что от этого становилось страшно, как если бы она произнесла смертельный приговор. В её словах не было ни страха, ни сомнений - только холодная уверенность в том, что именно она была хозяином ситуации. - Моя сила в крови, а не в твоих жалких клинках.

Эти слова пронзили тишину, словно остриё ножа, и каждый звук казался эхом её решимости. В её глазах не было ни слабости, ни сожаления. Вместо этого горело пламя, которое могло поглотить всё на своём пути. Она стояла перед ним, не дрогнув, несмотря на его ярость, словно бы не замечая угрозы.

Я знал, что эти слова заденут его. Знал, что они будут восприняты как прямой вызов. И, как и следовало ожидать, именно это произошло.

Его лицо исказилось, в глазах заблестела неукротимая ярость. Он вскочил, не стерпев вызова, и резким движением поднял клинок. Его голос стал холодным и яростным, словно нож, пронзающий тишину.

- Жалкие клинки? - он горько рассмеялся, как будто сама мысль о том, что его оружие может быть недостаточным, была для него оскорблением. Смех был полон презрения, а глаза сверкали от бешенства. Его лицо побледнело, но оно оставалось таким же твёрдым и решительным, как железо, готовое к последнему удару. - С этими жалкими клинками я разрежу твоё маленькое больное сердечко.

Слова, полные ненависти, обрушились на неё с новой силой. В его голосе ощущалась угроза, а его тело напряглось, как пружина, готовая к движению. В этот момент, казалось, всё вокруг замерло, а её жизнь зависела от каждого последующего мгновения.

Её взгляд изменился в тот момент, как он произнёс эти слова. Я видел, как она замерла, будто удар пришёлся не только по её гордости, но и по самому сердцу. Фиолетовые глаза, которые всегда сияли сдержанной силой и решимостью, вдруг потускнели. Это был едва заметный момент, но я почувствовал, как её барьер дрогнул.

Она стояла неподвижно, словно пыталась удержаться от того, чтобы не показать свою боль. Её пальцы сжались в кулаки, настолько крепко, что костяшки побелели. Её губы, обычно скрывающие саркастическую улыбку или язвительное замечание, теперь были прикусаны так сильно, что я заметил тонкую линию крови.

Я ожидал, что она ответит ему, что её голос разрежет тишину своим привычным холодным тоном, но вместо этого она просто смотрела на Олуо, смотрела так, будто он ударил её в самое уязвимое место. В её взгляде больше не было того яркого огня, который я привык видеть. Это было другое. Глубокое, тяжёлое, болезненное.

И я понял, что он задел её за живое. Не просто ранил её гордость - он коснулся чего-то большего. Того, что она всегда прятала от всех.

Я не знал, что сказать или сделать. Слова словно застряли в горле. Мне хотелось вмешаться, остановить этот глупый спор, но её реакция была слишком неожиданной. Внезапно она подняла голову чуть выше, её взгляд снова стал твёрдым, как будто она заставила себя собраться.

Но я заметил, что это была маска. Я видел, как тонкая грань между её внешним спокойствием и внутренней болью трещала. Её глаза больше не горели прежним светом, они стали пустыми, будто она закрыла дверь в свою душу.

В тот момент я понял, что эти слова задели её сильнее, чем она хотела показать.

Но когда клинок приблизился к груди Элеры, я почувствовал, как напряжение в воздухе достигло своей кульминации. Я хотел закричать, предупредить Оруо, чтобы он остановился, но не мог ни пошевелиться, ни произнести ни слова. Всё в мире замерло. Я наблюдал, как клинок всё ближе и ближе, и, казалось, время замедлилось, а страх сковывал мои мысли.

А она... она стояла неподвижно. Она не отступала, как бы исподтишка бросая вызов. И в тот момент, когда её глаза встретились с Оруо, я почувствовал, как что-то в ней изменилось. Глаза, эти глаза, которые я так хорошо знал, вдруг начали светиться. Необычным, ярким светом. И я видел, как они переливаются - от фиолетового до почти белого света. Это было что-то другое. Чистая сила, которая не должна была быть в этом теле. В её глазах горел огонь, и я знал - это не просто эмоции. Это была её сила. И она только начинала проявляться.

Я понял, что всё изменится. Всё вокруг нас изменится.

Оглушительный треск разорвал тишину, как если бы кто-то разорвал пространство между нами, и я инстинктивно отшатнулся. В следующее мгновение я почувствовал, как моё титаническое тело начинает двигаться против моей воли. Рука, которая до этого оставалась неподвижной, вдруг дернулась и поднялась вверх, словно её тянула невидимая сила. Каждое движение было противоестественным для меня, и я ощущал, как моя собственная воля теряет контроль над этим гигантским телом.

Мой взгляд скользнул к Элере, и я увидел её глаза, ярко светящиеся фиолетовым светом, в которых горел внутренний огонь. Это была её сила, её влияние. Она контролировала мою руку, и я не мог остановить её. Я ощущал, как тяжёлый металл под кожей титана начинает двигаться, а сама рука, которую я не мог удержать, медленно поднималась в воздух.

- Что за чёрт?! - раздался крик Оруо, его лицо исказилось от страха и недоумения. Он отшатнулся назад, но клинок в его руке продолжал сверкать, готовый к удару. - Ты что, с ума сошла?!

Но Элера не реагировала. Она оставалась спокойной, её лицо было решительным и полным решимости. В этот момент казалось, что она полностью контролирует ситуацию, как если бы вся её сила и воля были направлены только на то, чтобы сдержать эту угрозу.

Я пытался остановить это. Молил, кричал внутри себя, приказывал своему телу замереть, но моё тело не слушалось. Каждое движение моей титанической руки казалось мне чуждым, как будто я не был хозяином своего тела. Я чувствовал, как внутри меня всё сжалось, и в этот момент, словно в ответ на моё молчаливое отчаяние, рука продолжала подниматься, двигаясь против моей воли.

- Элера! - выкрикнул я в отчаянии, но голос был полон растерянности. Я надеялся, что она услышит меня, что остановится. Она не могла не понять, что я не контролирую свою силу, что я не хотел этого.

Я смотрел на неё, но она даже не взглянула в мою сторону. Её глаза оставались сфокусированными на Оруо и его клинке, её лицо было спокойным, словно она точно знала, что делает. Но мне было страшно, ведь я не знал, что именно она планирует.

Внутри меня бушевала борьба. Я не знал, что случится, если она продолжит использовать эту силу. Могу ли я довериться ей? Или же она уйдёт дальше, поглотив всё вокруг своей яростью и силой?

- Достаточно! - голос капитана Леви прорезал воздух, заставив всё вокруг замереть. Его слово было как приказ, звучавший с такой силой, что моментально привёл всех в порядок. В его тоне было не только строгая угроза, но и уверенность, что никто не осмелится пойти против его воли.

Титаническая рука, поднятая Элерой без моего ведома, зависла в воздухе. Я почувствовал, как её тяжесть, полная разрушительной мощи, словно сжала меня в тиски. Она была всего в нескольких сантиметрах от Оруо, пальцы её были направлены прямо на него, готовые сжать, если бы Элере хватило силы воли, чтобы продолжить.

Я видел, как Оруо отшатнулся, его глаза полны страха и ярости. Клинок, всё ещё сжатый в его руке, трясся от напряжения, но он не осмеливался сделать шаг вперёд. Он был застигнут врасплох. На мгновение все замерли - и я, и отряд, и даже Оруо, не зная, что делать дальше. В воздухе витала угроза, которой можно было бы легко избавиться, но всё зависело от того, как поведёт себя Элера.

Я стоял, не в силах повлиять на происходящее. Рука Элеры, полная потенциала разрушения, была безжалостной, и я знал, что если она решит нанести удар, не будет ни пощады, ни спасения. Но несмотря на всю силу, что её рука выражала, она осталась неподвижной. Леви был рядом, и его команда действовала, как единый механизм, готовый вмешаться в любой момент. Я знал, что именно он смог бы удержать Элеру, если бы она потеряла контроль. И в этот момент я почувствовал, как отчаянно хочется, чтобы всё закончилось - чтобы все ушли от этой опасной черты, на грани которой мы все оказались.

***

Поздний вечер окутывал всё вокруг густым слоем тьмы, затопляя коридоры и пустые площади тенью, что казалась непроглядной, как сама ночь. Лишь тусклый свет, мерцающий от нескольких факелов, закреплённых на каменных стенах, рассеивал её, но не мог разогнать ту тяжёлую атмосферу, что висела в воздухе. Вокруг было тихо, почти мертво, словно все звуки мира исчезли, уступив место странному безмолвию. Я сидел на холодных каменных ступенях, опустив локти на колени и сцепив пальцы, словно пытаясь удержать себя от чего-то, чего не мог понять. Мой взгляд был пустым, но ум был заполнен этим кошмаром, повторяющимся в голове, вновь и вновь.

Я сидел на холодных каменных ступенях, сцепив руки, пытаясь собрать свои разбросанные мысли воедино. Весь этот день был не просто тяжёлым - он был невыносимым, словно время решило превратиться в клубок хаоса и бросить его прямо мне в лицо. Голова кружилась от напряжения, воспоминания наслаивались друг на друга, не давая покоя. Снова и снова перед глазами всплывали те самые образы, словно нарочно преследуя меня.

Её взгляд... Яркий, почти ослепляющий, словно в её глазах горел самый настоящий огонь. Это был огонь, в котором странным образом переплелись боль и сила, хаос и нечто пугающе притягательное. Этот взгляд не просто впечатывался в память - он прожигал её, оставляя за собой след, который уже невозможно было стереть. В нём читалось больше, чем можно было понять. Он говорил о чём-то сокровенном, недосягаемом, но в то же время таком близком, что мне казалось, я вот-вот прикоснусь к этой тайне.

Её голос... Тихий, почти шёпот, но при этом он проникал в самую глубину сознания, оставляя странное ощущение тревоги и покоя одновременно. Это был голос, который мог бы убаюкать, но вместо этого будил что-то внутри, что-то непонятное и необъяснимое, словно ветер, шепчущий на грани шторма. Он был спокойным, но от его слов веяло бурей.

Элера... Её имя звучало в голове, словно эхом повторяя всё, что я пытался забыть. Она была как пламя - прекрасная, завораживающая, но обжигающая. К ней хотелось тянуться, несмотря на все риски, но стоило сделать хоть шаг ближе, как это тепло превращалось в жар, а затем в боль. Её присутствие заставляло сердце биться быстрее, и я никак не мог понять, где в этом всём заканчивалось моё восхищение и начинался страх.

Я опустил взгляд, пытаясь привести мысли в порядок, но с каждой минутой понимал, что это бесполезно. Всё, что произошло сегодня, казалось нереальным, будто я оказался в какой-то жестокой игре, где не было правил, а ставка - моя жизнь. И, возможно, жизнь других. Но больше всего меня терзало то, что всё это случилось из-за неё. Элера. Я помнил её голос, её тихие, но твёрдые слова, и перед глазами снова и снова возникала сцена с клинками, с тем моментом, когда смерть была так близка, что я мог почувствовать её в своем дыхании. Как в тот момент, когда мечи Оруо свистели в воздухе, а я не мог понять, что происходит. Я даже не успел защититься, не успел понять, что это происходит именно из-за неё.

Её прикосновения... Мгновение, когда её рука почти неощутимо скользнула по моей, прожгло меня сильнее любого удара. Будто внутри меня вспыхнуло нечто, что невозможно было потушить. Её голос, тихий, но полный странной уверенности, звенел в голове эхом. Слова, сказанные ею, пусть и не всегда осознанные, будто оставляли след в моей душе. И этот взгляд... Тот самый, который мог одновременно притягивать и отталкивать, вызывал восторг и ужас.

Всё это не просто стояло перед глазами - оно жгло меня изнутри. Казалось, что каждая мысль о ней пробуждала что-то в моём сердце, заставляя его биться быстрее и сильнее, чем обычно. Я чувствовал, как пульс отдаётся в ушах, каждый удар словно пытался прорваться наружу. Это было что-то необъяснимое, непостижимое. Как будто все чувства, которые я когда-либо испытывал, смешались в одно - сильное, неуправляемое, пугающее своей силой.

Слева от меня, облокотившись на холодную каменную стену, стоял капитан Леви. Его фигура, несмотря на невысокий рост, излучала непреклонную уверенность. Он молчал, как всегда, но его взгляд был острым, как лезвие клинка, пронизывая меня насквозь. Мне казалось, он мог читать мои мысли, видеть всё то, что я пытался скрыть. Это чувство было таким же неуютным, как и привычным. Тишина между нами становилась всё более гнетущей, словно сам воздух вокруг стал плотнее.

Я ощущал его присутствие не только физически. Оно было как невидимая тяжесть, давящая на плечи и мысли. Он обладал этим странным умением: его молчание говорило больше, чем чьи-то длинные монологи. Каждый раз, когда я пытался собрать в голове слова, чтобы начать разговор, мои мысли разлетались в разные стороны. Я чувствовал, что должен был что-то сказать, объяснить... но даже не знал, с чего начать.

Внезапно он нарушил затянувшуюся тишину. Его голос прозвучал низко и ровно, как всегда, с той характерной хладнокровностью, которая могла как успокаивать, так и напрягать одновременно. Но в этот раз в его интонации слышался едва уловимый оттенок раздражения - того самого, что, казалось, всегда сопровождало его, словно неизменный спутник.

- Выглядишь так, будто тебя только что вывернули наизнанку, - произнёс он, не меняя своего пронзительного взгляда. Словно хотел, чтобы эти слова врезались в меня глубже, чем их смысл.

Его комментарий был резким и прямолинейным, как и всё, что он говорил. Он никогда не утруждал себя лишними словами или мягкостью в выражениях. В этом и заключалась его натура: он видел мир таким, какой он есть, и не пытался смягчить правду.

Я слегка вздрогнул, хотя внешне старался не показывать, что его слова задели меня. Потому что он был прав. Я действительно чувствовал себя так, будто кто-то перевернул меня с ног на голову, забрав всю внутреннюю устойчивость. События дня, эмоции, которые я даже не мог понять до конца, висели надо мной тяжёлым грузом, и капитан был слишком проницателен, чтобы этого не заметить.

Я поднял на него взгляд, пытаясь найти в его лице хоть намёк на сочувствие или поддержку, но наткнулся лишь на ту же холодную сосредоточенность, что всегда отличала его. Его глаза были как сталь - бесстрастные, непробиваемые, не дающие ничего понять. Он не смотрел на меня с пониманием, как я надеялся, не пытался облегчить тот груз, что я чувствовал. Вместо этого его взгляд был полностью поглощён чем-то важным, чем-то, что требовало его полного внимания, и я, похоже, был в этом списке последним.

- Капитан... что Оруо имел в виду, когда говорил про её сердце? - спросил я, наконец набравшись смелости.

Он медленно повернул голову в мою сторону, и я тут же ощутил на себе его тяжёлый, оценивающий взгляд. Он выглядел так, словно обдумывал, стоит ли говорить правду. Некоторое время он молчал, но по его нахмуренным бровям и сжатым губам я понял, что вопрос задел что-то серьёзное. Его взгляд стал ещё острее, будто он видел, как я стою на грани между тем, что готов понять, и тем, что мне, возможно, лучше не знать.

Наконец, он выпрямился, убрав руки от стены, и заговорил. Его голос был ровным и сдержанным, но в этих словах скрывалась тяжесть, которую невозможно было не почувствовать. Каждое слово, казалось, взвешивалось, и каждый звук был точно рассчитан, как если бы он боялся произнести лишнее, чтобы не дать этим словам возможности затмить всё вокруг.

- Он говорил о её здоровье, - начал он, медленно и осторожно, будто каждый звук на его языке был тяжёлым, как камень. - Элера больна. Её сердце слабое.

Слова, произнесённые им, казались мне слишком тяжёлыми для восприятия. Я почувствовал, как в груди что-то сжалось, и холод прокрался внутрь, заставив моё сердце замереть. На первый взгляд, эти слова звучали так просто. Но в них была скрыта угроза, которую я не мог игнорировать. Это было не просто физическое состояние. Это было нечто большее.

- Почему мне никто об этом не сказал? - выдавил я, чувствуя, как голос слегка дрогнул.

Эти слова застряли у меня в горле, как камень. Они звучали как простое обвинение, но внутри было нечто большее - что-то тягучее, полное беспомощности и вины. Я всегда думал, что знаю Элера, что понимаю её, что она - сильная, независимая, способная справиться с чем угодно. Но вот это, это было нечто новое. Слабое сердце. Неукротимая сила, скрывающая в себе уязвимость, которой я не мог даже представить. Как мог я не заметить этого раньше? Как я мог позволить себе так легко принимать её внешнюю стойкость за нечто большее, чем просто маску?

В моей голове метались вопросы, ответы на которые казались мне слишком трудными, слишком болезненными. Почему никто не сказал мне об этом раньше? Почему я узнал только теперь, когда уже поздно? Внутри что-то скрутилось от боли, и мне стало тяжело дышать. Может, ей было стыдно? Может, она боялась, что я буду жалеть её? Но мне не нужно было жалеть её.

Моя рука непроизвольно сжалась в кулак. Гнев, страх и беспомощность смешались в один комок, и я не мог выдавить ни слова, хотя в голове бурлило множество мыслей. Я пытался найти подходящие слова, но они как будто застряли где-то в горле, не давая мне возможности выразить то, что творилось внутри. Я ощущал, как внутри меня нарастает напряжение - чувство вины, растерянности и отчаяния.

Капитан резко посмотрел на меня, его взгляд был таким холодным и проницательным, что я почувствовал, как его внимание будто пронизывало меня насквозь. Это был тот взгляд, который всегда ставил на место, и я был готов услышать что-то резкое.

- Потому что это не твоё дело, - его голос был твёрдым и безжалостным, как удар молота. Эти слова были как отрезвляющий холодный душ, но их было достаточно, чтобы вернуть меня в реальность.

Однако, заметив мою реакцию - может быть, я выглядел слишком ошеломлённым или раненым - он смягчил тон, но его слова не потеряли своей силы.

- Не каждый обязан знать всё о каждом, - продолжил он, чуть глубже вздохнув. - Её болезнь - это личное. И она не хочет, чтобы её жалели. Она всегда старалась жить так, будто это не имеет значения.

Он сделал паузу, как будто эти слова должны были что-то объяснить. Я почувствовал, как его взгляд мягче, но всё ещё решительно скользит по мне, как бы напоминая, что называть это слабостью или воспринимать её как уязвимость - это ошибка. Элера не нуждалась в жалости. Она всегда была готова справиться с этим сама, несмотря на то, что скрывала свою истинную боль от всех.

- Это... слишком опасно? - мой голос прозвучал чуть громче, чем я ожидал. Вопрос вырвался сам собой, но он был настолько полон беспокойства и растерянности, что казался почти как крик. Внутри меня всё перевернулось. Я не мог представить, как можно жить, зная, что каждый момент может стать последним, если ты не будешь осторожен.

Капитан Леви, не отворачиваясь, посмотрел мне прямо в глаза. Его взгляд был холодным, проницательным, но теперь в нём чувствовалась не просто уверенность, а что-то гораздо более тяжёлое - его лицо стало серьёзным, даже мрачным. Это было нечто большее, чем просто предупреждение.

- Если она переутомится или окажется в состоянии сильного стресса, это может закончиться очень плохо, - сказал он, и каждое его слово словно врезалось в меня. В его голосе не было ни капли сомнения. Он говорил о чём-то, что не просто угрожало, а фактически могло стать смертельным.

Моя грудь сжалась, и я почувствовал, как холодная волна страха прокатилась по всему телу. Её сердце... Это не просто физическая слабость, это нечто, что стояло за её силами, за тем, как она всегда оставалась такой спокойной, такой непоколебимой. Элера всегда старалась казаться невозмутимой, скрывая всё, что могло её ослабить. Но теперь я понял, что за её решимостью скрывалась ещё более глубокая уязвимость.

Её жизнь висела на волоске, и я не знал, что с этим делать.

Тишину коридора нарушили лёгкие шаги, сдержанные и уверенные, как и всегда, но всё же не лишённые определённой усталости. Шум этих шагов раздавался в пространстве, нарушая глубокое молчание, которое повисло после слов капитана. Через мгновение на ступенях появился силуэт Моблета, его фигура была привычно спокойной, но в его выражении лица, на первый взгляд, читалась усталость. Усталость, с которой он справлялся не хуже других, но которая не скрывалась от взгляда внимательного наблюдателя.

- Капитан Леви, командир Ханджи просит вас к ней, - сказал он, голос его был ровным и сдержанным, без лишних слов или дополнительных уточнений, что было характерно для его стиля общения. Он не нуждался в пояснениях, зная, что капитан понимает: если Ханджи зовёт, значит, это действительно важно.

Он лишь коротко кивнул, не выказывая ни малейших эмоций. Я же чувствовал, как внутри меня всё бурлит. Моя голова была полна мыслей - о том, что сказал капмтан. Элера. Её болезнь. Слабое сердце, которое могло не выдержать. И при этом её сила, её способность бороться, несмотря на свою уязвимость. Эти два противоположных полюса никак не сходились в одно целое, как две противоположные силы, которые не могли найти точки пересечения.

Мы двинулись следом за Моблетом, его шаги почти не нарушали тишины коридора. Капитан шёл впереди, и его шаги звучали чётко, точно, как всегда, когда он был сосредоточен. Но в этот раз мне казалось, что он поглощён чем-то более важным, чем очередной доклад или задача. Он не был отвлечён, а как будто мысли его были далеко от этого места.

Я плёлся позади, чувствуя, как с каждым шагом меня раздирают вопросы. Я не знал, что именно меня так тревожит. Элера - её болезнь, её сила, её неизбежная уязвимость. Но почему я не мог просто спросить, не мог выразить свою обеспокоенность? Почему эти слова не выходили из моих уст, как будто в них скрывался какой-то запрет, какая-то нерешённость, которую я не мог понять?

Когда мы вошли в помещение, первое, что привлекло моё внимание, была она - Элера. Она сидела за столом, слегка наклонившись вперёд, локти опирались на деревянную поверхность, и её поза казалась одновременно расслабленной и сосредоточенной. Свет свечи, стоявшей перед ней, мягко играл на её лице, создавая тени, которые подчёркивали её черты. Её глаза, как всегда, были полны той неизмеримой глубины, которая казалась слишком сложной для объяснения. Но сейчас её взгляд был прикован к пламени свечи, как будто она искала ответы в этом огоньке, будто он был чем-то бесконечно далёким, недосягаемым.

Она была настолько поглощена своими мыслями, что не заметила нашего появления. Её пальцы лениво перебирали край стола, а её тело выглядело полностью отстранённым от всего происходящего вокруг. Я наблюдал за ней, чувствуя, как каждый момент затягивает меня всё сильнее. Я не мог понять, почему так, почему я всё ещё ощущал этот странный магнит, тянущий меня к ней.

Я задержал на ней взгляд дольше, чем хотел. Мой разум был затуманен мыслями о том, что капитан Леви сказал, но я не мог оторвать взгляда. Вдруг она подняла глаза, и я встретился с её взглядом. Но это был не равнодушный взгляд, как я ожидал. Нет, в её глазах читалось нечто большее - что-то скрытое, но одновременно и откровенное. Это был взгляд, который словно пытался заглянуть в меня, не скрывая своей уязвимости, своего понимания чего-то, о чём мне не хватало слов. Мои собственные мысли снова потонули, как в омуте, а сердце сжалось от того, что я не знал, как реагировать.

- Ханджи, почему так долго? - внезапно недовольно произнёс капитан Леви, усаживаясь на стул. Его голос был коротким, с лёгким оттенком раздражения, и это заставило меня наконец оторвать взгляд от Элеры.

Я быстро перенаправил внимание на Ханджи, хотя все мои мысли продолжали метаться вокруг того, что я только что увидел в её глазах. Пламя свечи уже не казалось таким важным, а её спокойное, но полное многозначительности выражение лица оставалось в моей голове. Но капитан, как всегда, сумел вернуть меня в реальность. Его резкий вопрос словно выдернул меня из того состояния, в котором я оказался, поглощённый моментом.

Ханджи обернулась к нему, широко улыбаясь, как будто ничего необычного не происходило. Она выглядела уставшей, но её энтузиазм и характерный блеск в глазах, несмотря на усталость, были такими же явными, как всегда. В её улыбке не было никакого сожаления или беспокойства - она была поглощена своими мыслями и делами, как будто всё происходящее вокруг было лишь очередным моментом в их бесконечной череде исследований.

Мне стоило огромных усилий переключить внимание на неё, но не мог не почувствовать, что между мной и Элерой что-то изменилось.

- Долго? - переспросила Ханджи, притворяясь удивлённой, её голос был лёгким и игривым. - Леви, ты должен быть благодарен за такую оперативность. Мне пришлось объяснять всё начальству.

Её слова прозвучали так, как будто всё происходящее было делом привычным, простым. Однако, несмотря на её лёгкость, я почувствовал лёгкое напряжение в воздухе. Вопросы, которые возникли в моей голове, начали нарастать, но ещё до того, как я успел задать их, капитан коротко и нетерпеливо фыркнул.

- Объяснять? Что именно? - вмешался я, не понимая, о чём она говорит. Мой взгляд метнулся от Леви к Ханджи, пытаясь разобраться в ситуации.

Ханджи, словно услышав вопрос впервые, посмотрела на меня. Её взгляд стал гораздо более серьёзным, на секунду она даже перестала улыбаться.

- Твоё сегодняшнее превращение, - ответила она спокойно, но её слова отозвались эхом в моей голове.

Моё сердце, как будто остановилось. В груди завибрировала тревога, а воздух вокруг стал тяжёлым, как если бы он заполнился невидимым давлением. Я почувствовал, как весь мир вокруг меня на мгновение замер, а я сам оказался в ловушке собственных ощущений. Вспышка ярких воспоминаний вновь прокатилась через меня, и я вспомнил тот момент, когда всё произошло. То прикосновение. Тот момент, когда Элера коснулась меня, и я почувствовал, как что-то в моей душе сдвинулось. Как будто её прикосновение было катализатором для того, чтобы нечто большее, что таилось внутри, вышло наружу.

- Но... я не собирался... - начал я, ощущая, как слова проскальзывают через зубы с трудом, не зная, что даже сказать. Ханджи перебила меня, подняв руку, и я замолк, будто её жест был каким-то повелением.

- Знаю, - ответила она спокойно, её голос был ровным и уверенным. - Ты сам удивился. Вот в этом и была сложность - убедить их, что это произошло случайно. Иначе они могли бы начать задавать вопросы, которые никому из нас не нужны.

Её слова пронзили меня. Я видел, как она внимательно следит за моей реакцией, но мне не хотелось больше думать об этом. Не хотелось признавать, что так сильно зависел от тех, кто был рядом со мной. И, в первую очередь, от неё.

Леви нахмурился, облокотившись на спинку стула, его взгляд стал ещё более напряжённым, как всегда, когда что-то его не устраивало. Он был нетерпелив, и эта его привычка всегда давала понять, что он хочет, чтобы всё шло быстрее, без лишних разговоров.

- Ты могла бы поторопиться, - буркнул он, голосом, полным недовольства. Очевидно, он не любил тратить время на бесконечные объяснения, особенно когда дело касалось чего-то столь важного и, по его мнению, очевидного.

Ханджи, не обращая внимания на его раздражение, ухмыльнулась, словно её это не тронуло. Её лицо оставалось безмятежным, даже несмотря на то, что они с Леви были так разных характеров. Она отвечала с тем же лёгким тоном, как всегда, не спешила и не теряла своего оптимизма.

- Поверь, это было быстро, - возразила она, усмехнувшись. - Зато удалось всё объяснить так, что никто не сомневается в том, что у нас всё под контролем.

Её слова звучали уверенно, будто она была абсолютно уверена в том, что сделала всё, что было нужно, и теперь всё под контролем. Но мне было тяжело поверить в её слова, учитывая весь этот хаос, который окружал нас. Внутри меня росло беспокойство, но я не мог избавиться от ощущения, что всё ещё не было завершено.

Она повернулась ко мне и добавила, как будто подмечая мои мысли и придавая им вес:

- А вот с Элерой всё сложнее.

Её взгляд стал серьёзным, и в этот момент я понял, что то, что она собиралась сказать, было гораздо более сложным, чем всё, о чём мы говорили до этого.

Я насторожился, почувствовав, как внутри всё напрягается. Эти слова Ханджи звучали намного серьёзнее, чем всё, о чём мы говорили раньше. Взгляд её стал твёрдым, и я вдруг понял, что перед нами не просто очередной разговор о стратегии, а нечто куда более важное, куда более опасное.

- Что вы имеете в виду? - выдавил я, голос немного дрожал, несмотря на мои усилия контролировать себя. Чувство беспокойства, охватившее меня, было слишком сильным, чтобы его игнорировать.

Ханджи, как всегда, оставалась спокойной, её выражение лица не менялось, но в её голосе послышалась тяжесть, которую раньше я мог бы не заметить. Она говорила с осознанием важности того, что говорила.

- Её способности, - спокойно сказала она, словно объясняла очевидное. - Если бы начальство узнало, на что она способна, её бы осудили. Точно так же, как и тебя несколько недель назад.

Я был потрясён, слова её будто отняли у меня землю из-под ног. Это было настолько неожиданно, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что она имеет в виду. Всё это время я считал, что Элера была на нашей стороне, что она - наш союзник, что её способности в конечном счёте могут помочь нам в борьбе. Но теперь Ханджи говорила о чём-то гораздо более страшном, чем я мог себе представить.

- Но она же помогает нам, - возразил я, не понимая, как всё может быть так, как говорит Ханджи. Я не мог представить, что человек, который так много сделал для нас, может быть угрозой. Это просто не укладывалось в голове.

Ханджи не ответила сразу. Она просто посмотрела на меня, как будто взвешивала, стоит ли продолжать разговор. Потом её взгляд стал более твёрдым, а её голос - холодным.

- Это не имеет значения, - вмешался Леви, его голос был ледяным, как обычно, когда речь шла о вещах, которые его не устраивали. - Для них важно только одно: она угроза.

Его слова прозвучали как приговор, и я ощутил, как по спине прошёл холодок. Я знал, что в этой войне часто приходится выбирать между тем, что правильно, и тем, что нужно для выживания. Но эта мысль о том, что Элера может стать угрозой, разрывала меня изнутри.

- Вот именно, - подтвердила Ханджи, её голос стал более серьёзным. - Поэтому мы скрываем её. Даже больше, чем тебя, Эрен. Они не знают о её способностях, о её прошлом, о том, кто она такая. И это единственная причина, почему она ещё здесь.

Моё сердце сжалось, и я почувствовал, как кровь отливает от лица. Весь этот разговор вдруг стал ещё более тяжёлым, чем я мог представить. Я не знал, что думать, и меня охватило беспокойство.

Я посмотрел на Элеру. Она сидела за столом, её спина была прямой, словно она ничего не слышала, но в её глазах была тень понимания. В её взгляде было что-то, что я не мог полностью расшифровать, но что-то говорило мне, что она всё понимает. Всё, о чём мы говорим. И, несмотря на это, она оставалась молчаливой и спокойной, словно ничего не происходило.

Она знала. Она понимала, но, похоже, решила молчать. Это было настолько типично для неё, что мне стало тяжело дышать. В её молчании скрывалась какая-то трагедия, её внутреннее несоответствие происходящему. И я не мог не чувствовать, что всё это как-то связано с её прошлым, с тем, что она пережила, и с тем, что она по-прежнему не могла или не хотела раскрыть.

- Это всё ради её же безопасности, - закончила Ханджи, словно подытоживая всё, что только что было сказано. - Как и ради нашей.

Её слова висели в воздухе. Я не мог ответить. Моё восприятие мира вокруг меня как будто изменилось. Теперь всё казалось намного более хрупким, чем прежде.

- Ну всё же, случилось так, как я и думала, - вдруг сказала Ханджи, её голос стал живым, как будто она наконец раскрыла какую-то важную тайну. Она повернулась к Элере, её глаза блеснули, и я заметил, как она едва сдерживает улыбку. - Твои способности влияют на Эрена. И это очень даже хорошо!

Я невольно нахмурился, будто её слова ударили меня по голове. Мои глаза метались от Ханджи к Элере, пытаясь понять, что это всё значит. Слова Ханджи были такими уверенными, почти самодовольными. Она не сомневалась, что я всё пойму. Но меня это только больше настораживало. Сначала я не мог понять, что именно она имеет в виду. Как её способности могут влиять на меня? И почему Ханджи так уверена, что это что-то хорошее? В её тоне не было ни капли сомнения.

Элера сидела в тени, её лицо не выражало никаких эмоций. Она продолжала смотреть на пламя свечи, словно это было единственное, что ей интересно. Но в её молчании я почувствовал что-то странное. Она точно знала, что происходит. Я знал это. И, наверное, она знала, что её способности могут быть опасными. Но почему тогда она ничего не сказала? Почему оставалась такой спокойной, будто её не касаются разговоры о её силах?

Но Ханджи была взволнована, её глаза горели, как всегда, когда она сталкивалась с чем-то новым и захватывающим. Она явно видела в этом огромный потенциал, и я понимал её. Для неё это было как открытие, как шанс понять нечто большее о силах, которые, возможно, могли бы изменить ход всей войны.

- Вы слишком оптимистичны, Ханджи. Я просто попробовала - и оно сработало. Что тут ещё изучать? - внезапно произнесла Элера, её голос был ровным и спокойным, но в нём сквозила некая усмешка, как будто она уже устала от всей этой шумихи вокруг своих способностей. Она сидела, скрестив руки на груди, и её взгляд был направлен куда-то в пустоту, словно она была не в этой комнате, а где-то далеко.

Я не мог отвести взгляда от неё. То, как она произнесла это, оставляло ощущение, что для неё всё это - пустая трата времени. Она даже не пыталась скрыть своего равнодушия к тому, что произошло, как будто её силы - это нечто столь привычное, что не требует обсуждения. Для неё это просто "сработало". Всё.

Ханджи, в свою очередь, выглядела несколько удивлённой её реакцией. Я видел, как она на мгновение задумалась, будто пытаясь найти слова, чтобы объяснить, что происходящее гораздо важнее, чем это представляется Элере.

- Ты понимаешь, что если твои способности действительно могут влиять на его трансформацию, это может стать огромным прорывом? - попыталась продолжить Ханджи, но её голос звучал уже не так уверенно, как раньше. - Мы можем изучить это, найти способ использовать твою силу, и это откроет нам новые возможности, которые могут изменить ход войны!

Элера не проявила особого интереса. Она оставалась такой же безучастной, как и прежде, продолжая смотреть на свечу. Её слова не изменились.

- Я просто попробовала - и оно сработало. Что тут ещё изучать? - повторила она, будто это было всё, что нужно было сказать.

Я ощущал, как в груди растёт непонимание. Это не просто случайность. Это что-то гораздо большее, и я не мог понять, почему она относится к этому с такой лёгкостью. Как будто её силы, её способности - это не что-то важное, а просто незначительная случайность.

Ханджи, казалось, была немного сбита с толку. Я знал её достаточно хорошо, чтобы понять, что она ожидала от Элеры большего отклика, большего осознания того, что её способности могут изменить всё. Но вместо этого она получила лишь спокойное равнодушие, и это заставляло меня чувствовать себя неудобно.

Тогда Ханджи, наконец, серьёзно посмотрела на Элеру, и её голос стал жёстким.

- Нельзя вот так использовать свои способности без предупреждения, Элера. Ты понимаешь, как это опасно?

Она закатила глаза, как если бы всё это не стоило внимания, и спокойно произнесла.

- А что? В следующий раз убьёте?

Я почувствовал, как её слова эхом отдаются в голове. Как будто она не переживала за себя, как будто её не касались все эти угрозы. Это было странно. Но, в какой-то момент, я начал осознавать, что именно это и беспокоит меня. Её спокойствие. Её равнодушие к тому, что могло бы быть для других угрозой.

Оруо не выдержал. Он всегда был первым, кто вмешивался в любой спор, и сейчас он не мог промолчать. Его голос был саркастичным, агрессивным, будто он хотел принизить её, как всегда это делал с теми, кто ему не нравился. Он скрестил руки на груди, как будто готовился к ссоре.

- Если будешь так продолжать, может, и убьём, - сказал он, и я увидел, как его губы сжались, а взгляд стал резким, направленным на неё. Он явно не мог понять её поведения, как и все мы. Но Элера даже не удосужилась ответить. Она лишь усмехнулась, как всегда.

Я снова взглянул на неё, но как только Оруо продолжил говорить, меня перебил голос Леви.

- Замолчи, Оруо, - проговорил он с таким нажимом, что в воздухе зависла тишина. Леви не любил лишних разговоров, и даже если Оруо продолжал стоять, он не сказал ни слова. Видимо, капитан не был в настроении терпеть.

А Элера... Она оставалась такой же. У неё не было ни малейшего признака беспокойства. Она просто сидела, сложив руки на груди, как будто всё происходящее её абсолютно не касалось. Она смотрела в пространство перед собой, и я не мог понять, что она сейчас думала.

В какой-то момент мне стало ясно - она была с нами, но в то же время, она была на каком-то другом уровне, где такие разговоры не имели значения. И в этом её спокойствии было что-то пугающее. Она была частью этого мира, но не полностью вовлечена в него. Я не мог понять, что скрывалось за её взглядом.

Когда в комнате воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь звуками тяжёлого дыхания, Петра вдруг сделала шаг вперёд. Её движения были медленными, почти неуверенными, как будто каждый шаг давался ей с трудом. Она опустила голову, но её взгляд всё же искал мой, наполненный смесью стеснения, вины и искренности. На мгновение мне показалось, что она колеблется, словно борется с чем-то внутри, прежде чем решиться заговорить. Её губы слегка дрожали, а руки были сжаты в кулаки, как будто это помогало ей собраться с духом.

- Эрен, - её голос был тихим, но звучал отчётливо в гробовой тишине комнаты. - Прости нас. Мы... не должны были так поступать.

Её слова прозвучали как удар. Простое извинение, но оно несло в себе тяжесть всех эмоций, которые она пыталась передать. Петра сделала паузу, глядя прямо на меня. Её лицо выражало искреннюю боль и сожаление. Я смотрел на неё и видел, как сложно ей было произнести это. Её голос снова дрогнул, но она продолжила.

- Мы испугались того, чего не могли понять. Мы не знали, как иначе реагировать, и из-за этого сделали то, чего не должны были. Мы ошиблись, - её взгляд опустился на пол, будто она стыдилась самих этих слов, - Мы должны были доверять тебе, не смогли.

Она замолчала, как будто больше не могла ничего добавить. Тишина снова захватила комнату, и я почувствовал, как остальные члены отряда кивнули в знак согласия. Гюнтер тихо пробормотал что-то вроде: «Она права», а Эрдвальд добавил едва слышное: «Извини, Эрен». Даже Оруо, которого редко можно было увидеть в состоянии смущения, кивнул, с трудом выдавив из себя: «Прости».

Я должен был почувствовать облегчение, но этого не произошло. Вместо этого я смотрел мимо них, мои глаза автоматически искали другую фигуру в комнате. Элера. Никто не обращал на неё внимания - ни Петра, ни Гюнтер, ни Оруо. Даже Ханджи, которая обычно не упускает деталей, будто забыла о её присутствии. Но я не мог.

Её лицо оставалось холодным, как маска. Каменное, без эмоций, оно выглядело так, будто всё происходящее здесь её совсем не касается. Она не говорила ни слова, не сделала ни единого жеста, чтобы привлечь к себе внимание. Но это молчание, эта неподвижность кричали громче любых слов. Я чувствовал, как её отстранённость будто бы вытесняла её из комнаты, из этого разговора, из этого круга людей, которые называли себя командой.

Никто из них даже не взглянул в её сторону. Их извинения, их признания вины были адресованы только мне, словно всё произошедшее касалось лишь меня одного. Они признавали своё недоверие ко мне, извинялись за страхи и ошибки, но ничего из этого не касалось её. Она осталась в стороне, словно невидимая, словно не заслуживающая ни извинений, ни признания того, что ей тоже причинили боль.

Я вспомнил, как всего несколько минут назад Оруо угрожал ей. Помнил, как его клинок был направлен в её сторону, а взгляд пылал решимостью, готовностью вонзить оружие при малейшем «подозрительном» движении с её стороны. И она знала это. Она видела это в его глазах. Но, несмотря на это, она осталась спокойной, не позволила страху захватить её. Она стояла, как будто это всё было для неё не впервой. Как будто угрозы стали для неё привычным делом.

Я тогда заметил её руки - как они едва заметно дрожали, как пальцы сжимались в кулак, чтобы скрыть это. Её дыхание, которое она пыталась замедлить, чтобы не показать, что внутри всё кипит. Её защита стоила ей больше, чем она позволяла показать. Она приняла этот момент, словно заранее знала, что никто не заступится за неё, что никто не будет на её стороне.

Но сейчас, когда их извинения могли быть направлены и к ней, она осталась в стороне. Она молчала, потому что, наверное, уже знала - никто ничего ей не скажет. Её чувства, её переживания, её страх и боль никого здесь не волновали. Она была для них чем-то второстепенным, чем-то, что можно проигнорировать.

И это меня разозлило. Я не мог понять, как они не замечали этого. Как они могли так просто извиняться передо мной, делая вид, что она - её боль, её испытания - просто не существовали? Как будто Оруо не стоял с клинком в руке, направленным на неё. Как будто её жизнь тогда ничего не значила.

Я хотел что-то сказать, но слова замерли у меня на языке, когда Элера вдруг поднялась. Её движения были плавными, почти ленивыми, как будто она не видела смысла ни в происходящем, ни в этих извинениях. Она не спешила, её жесты казались нарочно неспешными, словно она пыталась показать всем в комнате своё равнодушие. Но я знал её достаточно хорошо, чтобы уловить то, что другие могли не заметить: за её спокойствием скрывалась глубоко спрятанная обида.

Элера подняла голову и обвела всех взглядом, начиная с Петры, затем Эрда, Гюнтера, Оруо, Ханджи и Леви. Её фиолетовые глаза, обычно завораживающие, теперь были холодными, как лёд, и в них читался укор. Казалось, она смотрела сквозь людей, оценивая их молчание, их избегание взглядов. Это было больше, чем просто разочарование. Это был немой вопрос: "И это всё, что вы способны предложить?"

Она скрестила руки на груди, выпрямилась, словно не желая давать никому повод думать, что их действия каким-то образом сломили её. Когда она заговорила, её голос звучал ровно, даже мягко, но в нём слышалась едва уловимая насмешка.

- Если вы решите снова проводить эксперименты, - она перевела взгляд на Ханджи, выделяя её как инициатора, - Будьте добры предупредить меня заранее. По крайней мере, я буду знать, чего ожидать.

Её тон был безупречно вежливым, но слова били точно в цель. Ханджи нервно поправила очки, не находя, что ответить. Остальные явно почувствовали себя неуютно, но ни один из них не решился что-либо возразить. Элера на мгновение замерла, словно ожидая реакции, но, когда никто не заговорил, лишь слегка качнула головой.

Она сделала шаг к двери, но вдруг остановилась на пороге. Её силуэт выглядел таким же непоколебимым, как всегда, но в воздухе витала напряжённость, будто её слова, которые ещё не прозвучали, уже висели в комнате. Элера обернулась через плечо, её взгляд коротко задержался на каждом из них, но дольше всего на мне.

- Удивительно, как легко страх становится оправданием для угроз. - Её голос прозвучал тихо, но каждое слово было чётким и режущим, как лезвие. - Не забудьте об этом, когда снова будете говорить об "единстве" команды.

Её взгляд задержался на мне чуть дольше, чем на остальных. В этих мгновениях я почувствовал, что она пыталась что-то сказать без слов, донести до меня то, что осталось не высказанным. Её фиолетовые глаза, обычно глубокие и таящие загадку, сейчас выглядели иначе. В них не было ни укоризны, ни гнева, но и тепла, к которому я привык, тоже не было. Вместо этого я увидел усталость, ту, что приходит не от физических нагрузок, а от разочарования, накопленного за долгие годы.

В её взгляде читалась борьба - тонкая, едва заметная, но болезненная. Она будто спрашивала: "Ты ведь видишь, Эрен? Ты понимаешь, как это было несправедливо?" Но при этом её глаза говорили ещё и о том, что она не ждала ответа, что разочарование было слишком большим, чтобы слова могли что-то изменить.

Этот взгляд был другим. Более личным, более живым. Он говорил мне, что она всё ещё верит во что-то - возможно, во мне, - но эта вера была на грани. Как будто ещё одно неверное слово, ещё одна ошибка, и она закроет себя за стенами равнодушия, которые уже начали возводиться вокруг неё.

Я хотел что-то сказать, объяснить, что я всё понимаю, что я на её стороне. Но слова застряли у меня в горле, и я смог только смотреть, как она отворачивается. Её движения были плавными, но в них чувствовалась какая-то тяжесть, словно она несла на плечах невидимый груз.

Она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь так спокойно, что звук оказался громче любого крика. Этот мягкий хлопок стал последней точкой в том, что она не сказала, и в тишине, оставшейся после её ухода, я почувствовал пустоту.

Тишина, оставшаяся в комнате после её ухода, была почти оглушительной, давящей. Никто не решался её нарушить, и каждый из присутствующих, казалось, избегал встречаться взглядами. Даже Оруо, обычно язвительный и готовый высказаться, стоял, нервно поглядывая в сторону. Я чувствовал, как эта тишина заполняет всё пространство, превращаясь в невидимую тяжесть, которая давила на грудь.

Почему они извинились только передо мной? Этот вопрос не отпускал меня. Почему никто не заметил, что Элера заслуживала извинений не меньше, а, возможно, даже больше? Она подвергалась их недоверию, угрозам, их готовности вонзить клинки, не задумываясь. Они видели её как угрозу, как нечто, что они не могли понять. И, несмотря на всё это, она не сломалась.»

Мы скакали сквозь густую рощу, но я больше не видел дороги. Шум ветра, хруст веток под копытами, крики товарищей - всё это отступило, будто скрылось за плотной пеленой. В голове вспыхивали воспоминания, одно за другим, ослепляя меня, как удары молнии. Каждая деталь била в сердце: её голос, холодный и твёрдый, когда она приказывала идти вперёд, несмотря на собственную слабость. Её взгляд, полный упрямства, за которым она прятала свою уязвимость, надеясь, что никто не заметит. Её тело, которое дрожало от боли, но она стояла, словно не могла позволить себе упасть.

Я вспомнил, как она не показывала ни капли страха, когда шла против Оруо. Как она не позволяла себе слабости, чтобы мы видели в ней силу. Но это была ложь. Ложь, которой она жертвовала собой ради нас. Ради меня. И что мы сделали в ответ? Мы просто смотрели, как она падает глубже и глубже, ничего не замечая, ничего не предпринимая.

Моё сердце болезненно сжалось. Я крепче прижал её к себе, чувствуя, как её хрупкое тело с каждым скачком лошади становилось всё более обмякшим. Её дыхание было коротким, прерывистым, словно она боролась за каждый вздох. Её лицо побледнело, а губы чуть приоткрылись, но слов не было. И вдруг я почувствовал её пальцы, которые слабо сжали край моей куртки.

Это движение было едва заметным, но оно ударило меня сильнее, чем любая рана. Она всё ещё цеплялась за жизнь, за меня, даже сейчас, когда её силы угасали.

- Нет... - прошептал я сквозь стиснутые зубы, ощущая, как в груди поднимается что-то горячее и обжигающее.

Дрожь прошла по моим рукам. Сначала я подумал, что это страх. Страх потерять её. Страх, что я опоздал. Но с каждым мгновением это чувство сменялось другим. Оно заполняло меня полностью, вытесняя всё остальное.

Гнев.

Ярость вспыхнула, как пламя, разгораясь всё сильнее. Каждый скачок лошади, каждый её прерывистый вдох - всё это только подливало масла в огонь. Я стиснул зубы до хруста, чувствуя, как пальцы на поводьях побелели.

Как мы могли это допустить? Как я мог этого не видеть?

Я поднял взгляд и увидел впереди Оруо. Его самодовольное лицо, всегда полное напускной важности, сейчас раздражало меня до предела. Он ехал легко, будто ничего вокруг не значило, будто вся эта ситуация - лишь ещё один рутинный день. Его равнодушие, его презрительная улыбка... Кажется, он даже не замечал, что я борюсь с собственными мыслями, с воспоминаниями, с болью, которую держу в руках в буквальном смысле.

Что-то внутри меня треснуло, как слишком туго натянутая струна. Словно всё, что я пытался сдерживать - ярость, обиду, чувство вины - вдруг разорвалось, вырываясь наружу с такой силой, что я больше не мог молчать.

- Ты... - мои зубы стиснулись так, что в челюсти раздался болезненный щелчок. Гнев поднимался волной, кипя внутри и затапливая сознание. Грудь будто сдавила невидимая рука, мешая дышать.

Слова застряли в горле, но только на мгновение, пока ярость не выплеснулась наружу.

- Ты, ублюдок! - мой крик вырвался так резко и громко, что отдался эхом в густых кронах деревьев. Лошади позади вздрогнули, испуганно фыркая, несколько из них даже слегка сбились с ритма.

Оруо, ехавший впереди, резко натянул поводья. Его лошадь дёрнулась, громко топнув копытом о землю, но он быстро восстановил контроль. Ещё бы - он всегда гордился своим умением держаться в седле. Он обернулся ко мне через плечо, его раздражённый взгляд скользнул по мне, а потом остановился на Элере, которая лежала в моих руках, бледная, будто сделанная из фарфора.

- Чего ты орёшь, сопляк? - в его голосе прозвучало недовольство, граничащее с презрением.

Эрд, ехавший чуть впереди, замедлил шаг своей лошади, оглянувшись через плечо. На его лице отразилось непонимание, смешанное с тревогой. Остальные тоже начали замедлять ход, обращая внимание на наш конфликт.

- Ты думаешь, это подходящее время для твоих истерик? - голос Оруо был хладнокровным и ядовитым, в нём не было и намёка на тревогу. Его взгляд через плечо был таким насмешливым, что в нём я увидел полное равнодушие к ситуации. Он явно не понимал всей тяжести происходящего, не осознавал, что у нас нет времени на его пустые разговоры.

Но эти слова... Они вырвали из меня нечто такое, что я сдерживал весь этот путь. Воспоминания, боль, страха, все эти ночи, когда я думал о её жизни, и о том, как она мучается, не показывая слабости. Я смотрел на неё, в её полузакрытые глаза, что становились всё более тусклыми, на её лицо, которое теряло свой цвет, и внутри меня всё взорвалось. Я больше не мог молчать, не мог просто смотреть, как он относится к этому всему, как будто для него это не имеет значения.

- Подходящее время? - мой голос сорвался, и я, не думая о последствиях, с такой силой натянул поводья, что моя лошадь, взревев, поднялась на дыбы. Земля под нами закачалась, лошадь дёрнулась, едва не сбросив меня с седла, но я сумел удержаться, чувствуя, как её тело напрягается подо мной.

Элера... её тело стало словно тяжёлым, её дыхание всё чаще прерывалось, а голова соскальзывала с моего плеча, как если бы она уже не могла держаться. Она была на грани, и каждый момент заставлял меня чувствовать, как изнутри всё сжимается. С каждым её слабым движением, с каждым её затруднённым дыханием я терял контроль. Я, который всегда стремился защищать, теперь был полон ярости и страха одновременно.

Я прижал её к себе крепче, одной рукой обхватив её тело, другой пытаясь удержать лошадь, которая, несмотря на моё напряжение, продолжала нестись по лесу. Мы скакали, и этот бешеный галоп, который я пытался контролировать, казался мне бесконечным. Мы мчались, но внутри меня царила только боль, как будто вся моя жизнь зависела от того, чтобы она выжила.

- Ты вообще понимаешь, через что она прошла?! - мой голос вырвался наружу, и я почувствовал, как горло болит от напряжения. Грудь сдавила так, что каждое слово давалось с трудом. Моё сердце билось с такой силой, что казалось, оно вот-вот вырвется наружу, а дыхание становилось всё тяжелее. - Ты хоть раз подумал о ней?! - крик сорвался, но в нем было больше боли, чем злости. - Хоть раз в жизни ты взглянул ей в глаза и увидел, как ей тяжело?!

Я взглянул на Оруо, мои глаза как раскалённые угли прожигали его. Но на его лице была лишь лёгкая насмешка, которая не исчезала, даже когда я стоял перед ним. Он лишь перевёл взгляд на меня, его лицо выражало лишь удивление, которое было мгновенно заменено раздражением. Не было ни понимания, ни какого-либо намёка на сочувствие.

Оруо нахмурился, будто мои слова не имели никакого значения, как если бы я говорил не о её жизни, а о пустяках. Его лицо сморщилось, и он, не понимая всей тяжести происходящего, бросил мне ещё одно холодное замечание.

Но я не мог остановиться. Я уже не мог терпеть этого равнодушия.

- О чём ты вообще толкуешь? - прозвучал раздражённый, насмешливый тон Оруо. - Эта девчонка знала, на что шла. И хватит на меня орать, Йегер!

Эти слова, произнесённые с таким холодным равнодушием, вгоняли меня в безумие. Как он мог так говорить? Как он мог быть таким бесчувственным к тому, что происходило с Элерой? Это была не просто злость. Это была ярость, такая мощная, что меня начало трясти, и я едва сдерживал себя.

Мой кулак сжался до боли, я почувствовал, как мои пальцы впиваются в поводья с такой силой, что ощущаю каждый нитевидный кусочек кожи. Но боль в руках была ничто по сравнению с тем, что происходило у меня внутри. Грудь сжала такая тяжесть, что я с трудом мог дышать, а воздух казался едким и тяжёлым. Моя голова пульсировала от напряжения, и каждый выдох казался слишком громким в этой тишине, заполнявшей пространство вокруг.

Я был на грани. Если бы не Элера в моих руках, если бы не необходимость поддерживать её, я бы скипел свою ярость наружу. Но она... она была здесь, её тело всё ещё безвольно висело в моих руках, и её дыхание было настолько слабым, что я каждый раз в ужасе задерживал дыхание, ожидая, не остановится ли оно. Я чувствовал, как её шея тяжело опускается, как её рука сжала мою куртку, но даже в этом жесте было что-то столь хрупкое, что я едва удерживал себя от крика. От боли, от злости, от чувства, что мне не удаётся удержать её.

Я не мог представить, как Оруо, с его равнодушием и холодным взглядом, мог так спокойно говорить об этом. Как можно было так легко стереть всё, через что она прошла, как будто её боль была чем-то незначительным?

- Как ты смеешь так говорить?! - мой голос звучал как грозовой раскат, а гнев, который захлестывал меня, почти вырывался наружу. Моё лицо пылало, в груди клокотала ярость, и я едва сдерживал себя от того, чтобы не кинуться на него. - Ты её даже не знаешь! Ты не понимаешь, через что она прошла! Она спасала нас всех, когда ты только и делал, что цеплялся за свои жалкие попытки показаться крутым!

Мои слова словно отдавались в пустоте, эхом разбиваясь о равнодушие его взгляда. Я не мог поверить, что этот человек, с которым она бок о бок сражалась, мог так спокойно говорить о ней.

Оруо, не меняя выражения, встретил мой взгляд, и его ответ был таким же холодным и раздражённым, как всегда.

- Да мне плевать, Йегер, - сказал он, как будто я был ничем больше, чем ещё одной надоедливой мухой, летящей ему в лицо. - Ты просто запал на неё, вот и ведёшь себя, как последний идиот. Она для нас была инструментом, как и все остальные. И если ты не можешь это принять, то тебе нечего делать в нашем деле.

Это последнее предложение пронзило меня как нож. Я знал, что он не понимал, что происходило. Я знал, что для него она была просто оружием, частью стратегии. Но для меня она была живым человеком и слышать, как кто-то так беззастенчиво и цинично говорит о ней, заставляло моё тело трястись от ярости.

- Инструментом? - мои слова вырвались с такой силой, что я почувствовал, как зубы сжимаются до предела, а руки начинают дрожать. Внутри меня всё кипело, и я не мог сдержать ту ярость, которая бурлила, разрывая сознание. - Ты называешь её инструментом?! Ты не имеешь права так говорить! Она человек! Она... она сражалась ради всех нас, даже когда ей было больно!

Каждое слово, вырвавшееся из моего горла, ощущалось как удар в его сторону, как попытка пробить броню его равнодушия. Словно я пытался заставить его почувствовать, хоть немного, ту же боль, которую я ощущал. Элера - это не просто инструмент, не просто чья-то разменная монета. Она была живым существом, полным чувств, пережившим больше боли, чем кто-либо из нас. И видеть, как он так безжалостно обесценивает её, было слишком.

Мои слова эхом разнеслись среди деревьев, и я заметил, как каждый звук, который они издавали, поднимался в воздух, как вызов всему, что было сказано. Но в этот момент мне уже было всё равно на то, кто слушает. Вся моя ярость, вся боль, которая прорывалась из меня, была обращена только на него.

Остальные, казалось, замерли, не зная, как реагировать. Лишь капитан Леви, который ехал молча, слегка прищурился, и его взгляд стал напряжённым. Лошадь его нервно топала копытами, словно и она чувствовала накал страстей. Взгляд Леви был сосредоточен на нас, но он пока не вмешивался.

Эрд, Гюнтер и Петра замедлили ходу, в их глазах мелькало удивление и, возможно, недоумение. Они смотрели на нас, но не знали, что сказать. Эта ссора, эта ярость, казалось, заставила их почувствовать, что между нами и ими существует что-то большее, чем просто задания и обязанности. Я видел, как они внимательно следят за каждым нашим движением, как ждут, что будет дальше.

Но в этот момент я не думал о том, что происходит вокруг. Я думал о ней, о том, что она пережила, и как её жизнь была превращена в цепочку страданий. И когда я кричал, когда сживал зубы, я делал это не только для себя, но и для неё.

- Ты слишком наивен, Йегер, - холодно бросил Оруо, не отрывая взгляда. - Твои эмоции тебя погубят. Прими это как урок.

Слова Олуо ударили, как молния, поражая меня прямо в самое сердце. Его спокойный, почти насмешливый тон был настолько холодным и отстранённым, что они пронзили меня гораздо сильнее, чем я мог ожидать. Это было как удар по живому, как если бы он нагло обострил боль, которая так долго сидела внутри меня, заставляя её вспыхнуть с новой силой. Я едва сдерживал себя, ощущая, как каждая клетка моего тела напрягается, а мышцы на руках и ногах дрожат от накопившейся ярости.

Гнев, который я пытался скрыть, вырвался наружу, как буря, которой невозможно управлять. Моё дыхание становилось тяжёлым, как будто воздух вокруг меня утратил всякую легкость, и каждая вдохнутая порция казалась недостаточной. В груди разливалась такая тяжесть, что казалось, будто я не в состоянии дышать - это было ощущение, как если бы гигантская рука сжала меня, пытаясь раздавить. Боль, которую я испытывал, была не только физической, но и внутренней, как если бы кто-то вонзил нож прямо в самое сердце, а потом начал крутить его.

- Урок? - мой голос сорвался на крик, не обращая внимания на лошадь, которая неловко двинулась подо мной. - Единственный урок, который я вынес, - это то, что такие, как ты, даже не заслуживают её помощи! Ты недостоин быть её напарником, ты...

Я не мог подобрать нужные слова, но чувствовал, как ярость переполняет меня, не позволяя больше сдерживать её внутри. Это было как буря, которая уже была на грани того, чтобы вырваться наружу, разрушая всё на своём пути. Я горел от гнева, и внутри меня всё буквально кипело от недовольства и ярости, которые не могли больше оставаться в тени. Каждое его слово, каждый взгляд лишь подливал масла в огонь.

- Ещё слово, и я... - прошипел Оруо, его лицо скривилось от злости. Он резко потянул за поводья, и его лошадь дёрнулась вперёд, как будто она готова была выскочить из-под него. Оруо собирался приблизиться, его тело было напряжено, руки сжались вокруг поводьев, а взгляд - горящий и жестокий. Он был готов продолжить, но в этот момент Леви, казалось, материализовался прямо из ниоткуда.

Он подъехал так тихо, что мы едва успели заметить, как его лошадь скользнула рядом, словно сам ветер. Леви, с его привычной спокойной, но одновременно угрожающей аурой, резко остановил нас.

- Достаточно! - его голос был твёрдым, почти хлёстким, как удар меча по железу. Каждое слово прозвучало как приказ, заставив нас замереть. Он не кричал, но его спокойствие было на грани жестокости, и это сразу положило конец любому дальнейшему противостоянию.

Его голос был низким, твёрдым, и полным угрозы, что заставило нас обоих замолчать, как по команде. В нём не было привычной иронии или шуток - только холодная решимость.

- Ты не в состоянии сейчас спорить, Эрен, - его слова звучали как приговор, лишая меня всякой возможности возразить. Он говорил спокойно, но в его голосе была такая сила, что я почувствовал, как внутри всё замерло. - А ты, Оруо, держи язык за зубами, если не хочешь, чтобы я его вырвал.

Словно у меня вырвали почву из-под ног, и вся злость, которая только что кипела в груди, тут же угасла. Он не кричал, не повышал голос, но его слова обладали такой властью, что даже мысль о споре с ним показалась абсурдной. Я пытался сопротивляться, но его присутствие, его спокойствие и мощь, которые исходили от него, заставили меня почувствовать свою бессилие. Молча, я отвернулся, стиснув зубы так сильно, что челюсти заболели. Я изо всех сил пытался не сорваться, не продолжить спор, но в моей голове всё крутилось. Я чувствовал, как гнев снова поднимается, но теперь он был поглощён этим напряжённым молчанием, в котором не было места для слов.

Оруо, хоть и был на грани взрыва, также молчал, понимая, что с капитаном лучше не шутить.

Я не знал, сколько времени прошло, но всё вокруг внезапно изменилось. Сначала я заметил движение, что-то странное в воздухе, как если бы сама земля сжалась и напряглась, будто предвестие чего-то ужасного. Вихрь поднялся, и в тот момент я увидел её - женскую особь. Она появилась так внезапно, что я даже не успел осознать, что происходит. Как будто сама тень мира отступила, и перед нами осталась только она.

Её фигура возникла сквозь высокие деревья, тяжело ступая по земле. С каждым её шагом воздух вокруг нас становился всё более плотным, а земля под её ногами как будто трещала. Она была не просто титановым чудовищем - это была невообразимая ярость, воплощенная в женской форме. Длинные светлые волосы развевались на ветру, а её лицо было одновременно пугающим и невообразимо жестоким, как будто не было в нём ничего человеческого. У неё не было ничего, что можно было бы назвать слабостью. Всё в её движениях говорило о невероятной силе и решимости.

Солдаты, стоявшие рядом, начали падать один за другим, не успев даже понять, что произошло. Одни были просто отброшены в стороны, другие - мгновенно уничтожены. Она двигалась быстро, словно тень, и каждый её шаг был как удар молнии. Силы природы казались в её власти. Как будто она, не обращая внимания на всё вокруг, мчалась только за одной целью.

Её взгляд был прикован к Элере и мне, и я понимал - она преследует нас. Мне стало не по себе, когда я понял, что она не просто бежит за нами, она охотится. Не просто за мной, но за ней - за Элерой. Я не мог позволить, чтобы она дошла до неё. Если она поймает её, если она схватит её, всё будет кончено.

Мой взгляд тут же упал на Элеру, которую я всё ещё держал в руках. Её слабое тело, обмякшее от усталости и боли, казалось хрупким, как стекло. Её дыхание было тяжёлым, и я чувствовал, как каждое её вздох и выдох словно разрывали её на части. Её голова чуть заметно клонилась вперёд, а губы шевелились, будто она пыталась что-то сказать, но силы покинули её.

Каждое её движение было пыткой для неё. Она была слишком слаба, чтобы даже опереться на меня, её тело становилось всё легче, и в моей груди сжималось отчаяние. Я не мог позволить ей упасть, не мог допустить, чтобы она стала следующей целью. Женская особь уже была близко - её шаги гремели эхом в моей голове. Каждая секунда казалась вечностью, и я чувствовал, как кровь кипит в моих жилах.

Я пытался сосредоточиться, но всё моё внимание было приковано к Элере. Её полуоткрытые глаза, в которых читалась не то боль, не то упорство, её дрожащие пальцы, которыми она, казалось, пыталась ухватиться за что-то, чтобы остаться в сознании. Она изо всех сил боролась, даже в таком состоянии. И это только усиливало моё отчаяние.

Вокруг нас всё будто затихло. Только её тяжёлое дыхание и грохот приближающихся шагов Женской особи разрывали эту тишину. Я чувствовал, как напряжение стягивает меня, словно цепями, заставляя двигаться быстрее, сильнее, но даже этих усилий было недостаточно.

- Держись... - прошептал я, больше самому себе, чем ей. Мой голос дрожал, и я стиснул зубы, чувствуя, как гнев и беспомощность накатывают волной. Я не мог потерять её. Не сейчас, не здесь.

Женская особь уже была слишком близко. Её фигура, огромная и ужасающая, выделялась на фоне леса. Её целеустремлённый взгляд, полный холодной решимости, был прикован к нам. Я знал, что она не остановится, пока не добьётся своего. И если я не сделаю ничего, то она просто уничтожит всех, кто встанет у неё на пути, и доберётся до Элеры.

Моё тело двигалось инстинктивно, словно само поднимало меня к следующему шагу, к следующему движению. Я сжимал поводья одной рукой, другой удерживая Элеру, но я чувствовал, что этого недостаточно. Я понимал, что мы просто не успеем. Женская особь была быстрее, сильнее, и наша отступающая группа становилась для неё лёгкой мишенью.

- Чёрт... - вырвалось у меня. Моё дыхание стало тяжёлым, а сердце бешено колотилось.

Я ощутил, как внутри меня всё сжалось. Адреналин бурлил в крови, и, казалось, только этот момент имел значение. Женская особь всё приближалась, её шаги всё сильнее отдавались в земле. Я чувствовал, как её взгляд пронизывает нас, целеустремлённо и неумолимо. Я не мог позволить, чтобы она добилась своего. Внутри меня нарастала ярость, и я уже был готов обратиться в титана. С каждой секундой становилось всё более ясно, что это единственный способ справиться с ней - использовать всю свою силу, всё, что я был готов на это пустить.

Я стиснул зубы и потянулся за силой, собираясь превратиться, но в этот момент я услышал знакомый голос.

- Эрен! - Петра подъехала ближе, её голос был полон отчаяния. - Не делай этого!

Я не сразу понял, что она имеет в виду, но её слова словно остановили меня на месте. Моя рука зависла в воздухе, готовая вызвать ту трансформацию, но, как только я осознал смысл её слов, я понял, что в данный момент не могу действовать так. Петра была права - я не мог позволить себе срываться, не мог позволить эмоциям взять верх.

- Ты должен доверять команде, Эрен! - голос Петры звучал напряжённо, но твёрдо. Её лошадь мчалась вровень с моей, её глаза были прикованы ко мне, внимательно изучая каждую эмоцию, каждое движение. Она явно видела, как я борюсь с собой, как сомнение и ярость рвут меня изнутри. - Мы справимся. Все вместе. Ты просто должен нам довериться!

Её слова словно хлестнули меня, заставив на миг забыть обо всём. Довериться? Им? После всего, что произошло? После того, как эта "команда", которую она так яростно защищает, уже доказала, что готова пожертвовать Элерой ради выполнения своей "миссии"? Горечь накатила волной, затапливая здравый смысл.

Я резко сжал поводья, и моя лошадь тревожно фыркнула, нервно переступая ногами, прежде чем снова рвануть вперёд. Каждая мышца в моём теле была напряжена, словно готова разорваться.

- Довериться?! - мои слова вырвались из груди словно рык, и я повернул голову к Петре, с трудом сдерживая бурю внутри. - Ты серьёзно, Петра? Эта "команда", как ты её называешь, уже бросила её однажды! Они оставили её, когда она была на грани смерти, а теперь ты хочешь, чтобы я снова доверился вам?!

Позади нас раздался ужасающий грохот - Женская особь уничтожала всё на своём пути. Её огромные ноги с лёгкостью сминали деревья и отправляли солдат в воздух, словно они были ничтожными игрушками. Их тела с глухими ударами врезались в стволы, оставляя за собой крики боли и звуки ломаемой брони. Каждый удар отзывался в моих ушах, каждый крик будто давил на грудь. Она была невероятно быстрой, и её взгляд - холодный, решительный, полон бесчувственной ярости - был направлен прямо на нас.

Но я снова услышал голос Петры. Её слова, полные уверенности, но и отчаянной надежды, звучали в моём сознании, как эхом. Она повторяла, что я должен довериться им, что мы справимся вместе. Но вот только как я мог довериться этим людям? Как я мог спокойно сидеть и смотреть, если прошлые ошибки повторялись снова и снова?

Мои пальцы крепче сжали поводья. Моя лошадь забилась, но продолжала нестись вперёд, не останавливаясь. Женская особь была слишком близка. И вот тогда, как гром среди ясного неба, раздался холодный голос капитана Леви.

- Эрен.

Я почувствовал, как мир на мгновение замирает. Он был рядом, но не с нами в данный момент. Его слова, произнесённые с таким холодом, будто он был всегда здесь, ударили прямо в грудь, как пощёчина, заставив меня вздрогнуть.

Я невольно повернулся в ту сторону, хотя знал, что он далеко. Но в этот момент, несмотря на расстояние, его присутствие ощущалось настолько остро, что казалось, он был прямо рядом со мной, как если бы его слова исходили не откуда-то издалека, а от самого сердца этого боя.

- Ты не обязан полагаться на команду, если не хочешь. Если считаешь, что твоё решение - это единственный путь, действуй. Но помни: каждый выбор, который ты сделаешь, отзовётся. Ты будешь нести эту ответственность. И уклониться от неё уже не сможешь.

Слова капитана прорезали туман сомнений, который сковывал мои мысли. Он не пытался навязать мне свой выбор, не пытался заставить меня поступать так, как я не хочу. Он сказал всё ясно и прямо: это мой выбор, и только мой. Он позволял мне решать, что делать дальше, но с пониманием того, что я буду единственным, кто понесёт ответственность за последствия.

- Ты должен осознавать, что в этот момент ты один, - продолжил Леви, его голос оставался таким же твёрдым. - В этот момент всё зависит от тебя. Твоя ответственность за всё, что будет происходить, ложится на твои плечи. И ты не сможешь от неё уклониться. Так что сделай, как хочешь. Но знай, что если решишь идти своим путём, тебе предстоит столкнуться с вещами, которые ты не ожидал.

Когда он закончил, я почувствовал, как воздух стал тяжелее, как будто сам мир сжал меня в своих руках. Мои пальцы, сжимающие поводья, напряглись до предела. Он не предлагал мне лёгких решений, не пытался убедить меня, что я должен выбрать команду. Он дал мне право действовать, но при этом напомнил о тяжести последствий.

Я понял, что он не говорил это с осуждением, не делал мне никаких нравоучений. Он дал мне полную свободу, но при этом подчеркнул, что если я приму решение, оно должно быть осознанным, потому что оно изменит всё, что будет после. Не будет пути назад. И этот момент, решение, которое я приму, останется со мной навсегда.

Я чувствовал, как каждое слово Леви проникает глубже и глубже в моё сознание. Он не кричал, не давил, но его слова были холодными и резкими, как нож. В его голосе не было осуждения, не было упрёков, только чистая, беспристрастная правда. Он дал мне выбор - решение было за мной, но это решение не оставалось без последствий. И это было то, чего я всегда боялся.

"Решение в твоих руках. Но будь готов к последствиям."

Эти слова эхом прокатились в моей голове. Леви говорил так, будто знал, что я буду сомневаться, что буду колебаться. Он знал, что я стою на перепутье, что мой выбор в этот момент - не просто решение, а судьбоносное действие, которое определит, как дальше будет развиваться наша жизнь.

Лошадь подо мной всё быстрее скакала по дороге, её дыхание становилось всё более прерывистым, но она продолжала двигаться вперёд. В этот момент я был настроен решительно. Женская особь приближалась, её шаги сотрясали землю, и каждый её шаг был предвестием чего-то ужасного. Её взгляд был прямым и холодным, она была слишком близка, и в её движениях не было ни малейшего колебания, как у настоящего хищника. Но я знал, что самое страшное - не это. Самое страшное было то, что я мог не успеть. Не успеть защитить Элеру, не успеть спасти её.

Я вспомнил, как Петра кричала мне, пыталась убедить довериться команде, снова почувствовал, как её слова остались в воздухе, гудя, как звон. В её голосе была решимость, в её глазах - вера, но что-то внутри меня не давало мне спокойно слушать её слова. Как бы она ни старалась, я видел тот взгляд, который они бросили на Элеру тогда, когда она была на грани погибели. Этот взгляд не оставлял сомнений: она была почти готова уйти, и команда могла бы оставить её, если бы не я.

Я был на грани, и решение стояло прямо передо мной, как глубокая пропасть, через которую я должен был пройти. Я знал, что если я сделаю выбор в одиночку, всё может закончиться катастрофой. Но если я не дам доверие - я буду видеть, как она уходит, как её забирает эта тварь.

Я огляделся на команду, которая ехала рядом. Вижу их лица, напряжённые, сосредоточенные. Петра, которая, несмотря на её слова, сама не была уверена в том, что будет дальше. Капитан Леви, который никогда не показывал эмоций, но я чувствовал, что он наблюдает, оценивает. Я знал, что этот момент определит не только мою судьбу, но и судьбу всех нас. И не важно, как я буду действовать - я не смогу убежать от последствий.

Леви был прав. Это решение было только моим. Я был тем, кто должен был выбрать, как дальше будет развиваться наша жизнь. Он не пытался меня осудить за сомнения или страх. Он просто говорил: "Будь готов к последствиям." Он не заставлял меня чувствовать вину за мой выбор, он не пытался меня принудить к чему-то. Он просто показал мне, что я один, и всё, что произойдёт, будет следствием моего решения.

Вдох. Выдох. Я почувствовал, как тяжесть ответственности ложится мне на плечи, но, несмотря на это, внутри что-то твердое отзывается на эту тяжесть. Я знал, что единственный способ двигаться дальше - это довериться им, но на своих условиях. Я не мог быть полностью уверенным в том, что они не ошибутся, но я должен был дать им шанс. Я должен был понять, что в конечном счете мы все на одной стороне.

Когда я произнес это слово - "Хорошо" - оно прозвучало как нечто большее, чем просто согласие. Это был момент, в котором всё, что я чувствовал, было свёрнуто в одно короткое слово. И в этот момент я понял, что для меня это значит не только дать своё согласие, но и признать, что я действительно доверяю. Я не просто сказал это, чтобы успокоить их или себя - это было истинное, бескомпромиссное решение.

Это слово стало своего рода разделительной чертой. Оно было признанием, что я, несмотря на свою боль, свои страхи и внутреннюю борьбу, готов взять ответственность за тот путь, который предстоит пройти. Я знал, что доверие - это не что-то, что можно просто взять и отдать. Это не было что-то, что можно было бы вернуть назад, если всё пойдёт не так. Когда я сказал "хорошо", я принимал эту ответственность.

Петра, казалось, почувствовала облегчение. Я видел, как её взгляд стал мягче, как она кивнула и сжала поводья с новыми силами. Она не спрашивала больше, не нуждалась в дополнительных словах. Моя решимость в её глазах звучала как подтверждение того, что я наконец согласился быть частью команды, что я осознавал важность их поддержки и доверия. Это было не просто принятие решения, но и признание, что я не один. Я не был единственным, кто несёт этот груз.

Леви, как всегда, оставался непроницаемым. Он не сказал ничего. Он не был склонен к длинным речам. Но его молчаливое согласие было для меня ничуть не менее важным, чем слова. Его взгляд, взгляд, который всегда был столь острым и проницательным, на этот раз не был критичным. Он не утверждал, что это правильное решение или ошибочное. Он просто принял мой выбор. Это был тот момент, когда я почувствовал: он уважает мой выбор, независимо от того, какой он будет. И это дало мне силы.

Я осознавал, что доверие, которое я даю сейчас, не будет простым. Оно будет проверяться в бою, в решениях, в том, как мы будем двигаться вперёд, не зная, что нас ждет. Но я также понимал, что это доверие будет взаимным. Если я принимаю их как команду, они тоже должны принять меня - со всеми моими сомнениями, с моими страхами и внутренними терзаниями.

Внезапно в этот момент, среди всей этой хаоса, что-то изменилось. Множество верёвок - и это не просто верёвки, а специальные снаряды, которые метались с такой точностью, что мгновенно оплели её тело, начиная с ног, продолжая на талии и спине. Но самое удивительное и тревожное - это то, что она не просто пыталась избавиться от этих сетей, как я ожидал. Женская особь с отчаянием, будто осознавая, что это её последний шанс, закрыла руками затылок. Она схватила его, как бы защищая, защищая ту часть, которую, возможно, было сложнее обездвижить. Она вся перекосилась от напряжения, но верёвки продолжали впиваться в её плоть.

Её лицо выражало ужас, ярость и отчаяние одновременно, но её усилия были бесполезны. Верёвки продолжали растягиваться, опутывая её тело, не давая шанса на спасение. Она вновь и вновь пыталась вырваться, но силы были уже не те. Я видел, как её руки бессильно опустились, и последний её взгляд был полон гнева и боли.

Когда она наконец замерла, будто сдавшись, я почувствовал шок. Мы поймали её. Женская особь, та, что раньше была для нас неуловимой, оказалась в ловушке. Однако даже в этом моменте, когда я ощущал, что наша победа близка, я не мог не почувствовать тревогу. Это было слишком легко, и в этом было что-то тревожное, не дающее мне покоя.