Разочарованные

– Гермиона, ты выйдешь за меня?

Сестры Патил перестали что-то обсуждать и удивленно уставились на парочку. Лаванде же потребовалось чуть больше времени, чтобы понять, что происходит на ее глазах. Она радостно завизжала и хотела броситься Гермионе на шею, но индианки ее удержали от неуместного поступка.

Нотт, казалось, разучился дышать. Синии глаза пронизывали насквозь, заставляя женское сердце сжаться от боли.

– Да! Да! Да! – Кричало, неистово вопило ее сердце.

Да – в этой жизни и во всех последующих.

Да – в любом измерении.

Нет – потому что это реальность.

Нет– потому что Малфой все испортил.

Тео догадывался, что подобного стоит ожидать, но молчание очень уж затягивалось. До неприличия. Он немного приподнял бровь, напоминая, что по-прежнему не получил ответа. Он не понимал, над чем тут можно размышлять. Для него все было очевидно. Любые отношения, а уж тем более такие, как у них, закончатся могут только браком. Перепихоны с Паркинсон не в счет. Все, что было до Грейнджер – не в счет.

Гермиона робко улыбнулась, прикусив нижнюю губу. Если бы он сделал это не так, то все могло бы быть по-другому. Она могла, нет, она должна была рассказать о Малфое, но не тут, не при всех. Она открыла было рот, чтобы как-то смягчить ситуацию и сказать хоть что-то, ведь все присутствующие ждали, но замерла, испуганно глядя за Теодора.

Тео обернулся.

Как удачно совпало, что в дверях замер Малфой и Забини. И Поттер с Уизли. Просто удачно. Удачно до секунды. Все шло по плану.

– Я думала, что все должно делаться иначе, – несмело начала Гермиона.

– А как ты думала? – улыбнулся Нотт.

– Ну я думала, что мужчина должен встать на колено и протянуть мне кольцо, – не смогла сдержать ответной улыбки девушка.

– А, – радостно выдохнул Теодор. – Вся проблема в этом? Я думал, что тебе достаточно знать того, что я люблю тебя и хочу разделить с тобой всю свою жизнь, но раз ты настаиваешь, – он мягко соскользнул с лавки и грациозно встал на колено.

– Мерли-и-и-иин и святые угодники, – всплакнула Лаванда.

Нотт не обращал на визжащую гриффиндорку никакого внимания, полностью увлеченный лишь одной. Он покрутил свой фамильный перстень на руке, словно раздумывая, но решился уже давно. Пальцы юркнули в карман пиджака. Сегодня он выглядел особенно торжественно, и даже школьная мантия не портила его презентабельный вид. На свет появилась темно-синяя бархатная коробочка, ради которой Нотт и списывался с отцом. Возможно, Нотт-старший был и недоволен выбором сына, но полученной инструкции было достаточно для того, чтобы он просто ответил в обратном письме, что и где лежит, и остался ждать условного сигнала, хотя понятия не имел, что это будет за сигнал и каким способом сын сможет все это провернуть.

– Ебааать, – разнеслось на весь класс от Рона Уизли. И девочки недовольно на него зашикали, чтобы он не смел портить такой романтичный момент.

По лицу Поттера было заметно, что парень шокирован и едва сдерживается, чтобы все не испортить, а по физиономии Малфоя читалось, что Нотту сейчас будет очень больно, поэтому Блейз Забини, как и всегда, пришел на помощь, вытолкнув всех в коридор.

– Нет, Блейз, я должен быть там, – возмутился Малфой и попытался юркнуть под рукой друга.

– Не тебя замуж зовут, потерпишь, – отвечает мулат.

– Меня то пусти, – рвется Поттер в кабинет.

– Никогда не замечал за тобой порыв к знаниям, – тут же парирует Блейз.

– Как она смеет! – плюется Рон. – Я считал ее подругой.

– Поверь, брак на дружбу не влияет, – Забини был самим спокойствием. Но он всегда становился жестким, если того требовали обстоятельства.

– Блять, я должен быть там, – рычит Драко.

– Никогда не думал, что скажу это, – Гарри поправил очки, – но я полностью согласен с Малфоем, – он кинул на слизеринца беглый взгляд.

– Я так тронут, – закатил глаза блондин.

– Да заканчивайте вы ваши телячьи нежности, – прикрикнул Блейз. – Потом разберетесь в ваших чувствах.

– Кстати о чувствах, – подал голос Рон. – Вот мы с Гарри не хотим, чтобы Гермиона была хоть как-то связана с вашим грязным факультетом...

– Ты даже не догадываешься, насколько она увязла в нашем факультете, – перебивает Драко, но Рон, на удивление, спокойно продолжает:

– А чего испугался ты?

– Что? – не понял Драко.

– Ну мы боимся, что Гермиона сделает неверный выбор, – пояснил Рон, впервые в жизни чувствуя себя значимым. – А почему ты испугался?

Забини послал предостерегающий взгляд другу, но взгляд не попал в цель, а был перехвачен Поттером. Поттером, который знал практически все. Знал, но молчал об этом. Но вот сейчас он может показать своему самому главному школьному врагу, что хоть он и гриффиндорец, но далеко не тупой.

– Действительно, Малфой, ты то чего нервничаешь? – как и Драко, Гарри спросил, растягивая гласные.

– Ты тупой? Там мой друг! – чуть ли не по слогам ответил Драко.

– Реагируй не так бурно, а то я решу, что ты ревнуешь, – цокает Гарри.

– Грейнджер?! Поттер, ты идиот.

– Определенно, ревнуешь, раз не оскорбляешь ее, – Гарри светится так, словно только что убил Волан-де-Морта.

– Тупой, значит, – констатирует Малфой.

– Ревнуешь, значит, – довольно лыбится Поттер.

Рон стоял и переводил взгляд с друга на слизеринца и обратно, не понимая, что происходит. Малфой даже глаза закатил от такой тупости.

– Поттер, ты совсем тупой, да? Ты не видишь, что творится у тебя под носом?

– Прекрасно вижу, – Гарри демонстративно поправил очки на переносице.

– Поттер, он чистокровный!

– У него просто нет твоей предвзятости, –флегматично пожимает Гарри плечами.

– Твою ма-а-а-ать, – Малфой хватается за голову. – Блейз, расскажи ему, иначе я его сейчас ударю, чтобы мозг на место встал.

– Как бы я тебя не опередил, – Гарри многозначительно сжал палочку.

– Блейз, – Драко молитвенно складывает руки, – священные двадцать восемь.

– Я же тебе ответил, что, в отличии от тебя, Нотт не сноб, – фыркнул Поттер, но, заметив испуганный взгляд Блейза, все же напрягся. – Забини? – гриффиндорец выжидающе уставился на мулата.

– Ну... – замялся Забини, – они бы не были священными двадцатью восемью, если бы у них не было определенного свода правил, – издалека начал Забини.

– Снобы и расисты, – бросил Гарри.

– Давай, Блейз, не жалей его, переходи к самому сочному, пусть булки напрягает.

– Малфой, – сквозь зубы рычит Гарри.

– Поттер, он прав, – Забини взывает к благоразумию. – Им категорически нельзя вступать в брак.

– Потому что вы снобы?

– Потому что они умрут, болван, – не выдержал Малфой.

– Что? – хором выпалили Гарри с Роном.

– Что слышали, кретины, – Малфой был сама любезность.

– Ложь, – Гарри качает головой. – Не рассказывай нам сказки.

– Это не какая-то шутка, – подал голос Рон. – Я слышал что-то похожее, – неуверенно сказал он.

Малфой посмотрел на Поттера взглядом, полным превосходства. Там так и читалось: "Съел, ушлепок?".

– По факту, им никто и ничего не запрещает, – продолжил Забини – но по традиции они будут под анафемой.

– Чего? – Рон почесал затылок.

– Проклятие, Рон, – нетерпеливо ответил Гарри. – Но что за проклятие? – спросил он у слизеринцев.

– Это образно, Поттер. Они будут очень несчастливы, – пояснил Малфой, который никак не мог понять, что случилось с ретроградным Меркурием, раз он разговаривает с Поттером целых четыре минуты. Хотя на разговор это не тянуло – самое обычное просвещение идиота.

– Но ты заявил, что они умрут, – возмутился Гарри, который окончательно запутался, из-за чего такой сыр-бор.

– Священные двадцать восемь не допустят такого. Все будет по традициям, – Драко терял терпение.

– И что? Их ведь это не касается! – Рон покрутил дулю перед лицом Драко.

– Мы семья, – тихо ответил Драко. – А семья не допустит такого позора.

– По традициям, – Блейз снова заговорил, – невеста, в нашем случае, будет убита до того, как произведет наследника, чтобы не пострадала чистота крови, а вот Нотту, как представителю древнейшего рода, придется несладко. Лучше смерть уж.

– Тогда почему он подвергает нашу Гермиону опасности? – Гарри озвучил то, о чем думал каждый.

– Может, он не знает, – предположил Рон.

– Уизли, он наследник, – фыркает Драко. – Он познал все тонкости до того, как ты хотя бы ссать стоя научился.

– Тогда мы должны это остановить! – Гарри не понимает, почему они потеряли столько времени.

– А я тебе про что, идиот ты глухой! – возмутился Драко. – Я с этого и начал.

– Нет, – Блейз встал в дверях, не пуская внутрь столь очаровательно-пеструю компанию. – Мы уже достаточно накосячили перед Гермионой. Каждый, – он окинул многозначительным взглядом их забавное трио. – Мы не имеем права в это вмешиваться.

– Блейз, ну хотя бы ты долж...

– Нет, Драко, – Блейз поднял ладонь в останавливающем знаке. – Нотт не так глуп, и я думаю, что у него есть план.

– Какой план? – настороженно спросил Гарри.

– Я думаю, они сбегут, – Блейз помедлил с ответом.

– Как? – не понял Рон.

– Как-как? – передразнил его Малфой, у которого уже знатно пекло. – Жопой об косяк.

– Я тоже не понял, – честно признался Избранный, на что Драко лишь скривил лицо, но Блейз пояснил:

– Они должны будут уехать, если решатся на брачный союз. Но, конечно, их будут преследовать.

– Куда? – тупил Рональд.

– В безопасное место, – разжевал мулат. –Туда, где их никто не будет искать, где никто их и знать в принципе не будет.

– Что это значит? – шепотом спросил Гарри, который начал что-то понимать.

– Что они оборвут все связи. Они потеряются для нас, – Блейз был сама любезность, но и его уже накрывало от гриффиндорской тупости.

– Для тупых поясняю, – Малфой снова нацепил маску безразличия и отстраненности, – они прекратят любой контакт с семьей, с друзьями. Нотт откажется от фамилии и титула. Вдвоем с Грейнджер они могут отказаться от магии, а если у них и будут дети, то они не смогут претендовать на поместья или какие-то привилегии. Но и это не дает гарантии, что если эти дети вернутся в магический мир, с ними поступят... нормально... если вы понимаете, о чем я, – закончил Драко.

– Это ж... – Гарри не мог сформулировать мысль. – Охуе... Пиз... Я в шоке, – нашелся парень.

– Ну что, Поттер, чувствуешь, что пиздец сгущается, да? – победоносно хмыкнул блондин.

– Угу, – кивнул Гарри.

– А теперь ответь на свой вопрос, Потти, – Малфой приблизил свое лицо к лицу Поттера и постарался не вдыхать воздух рядом с ним, – ревную ли я или пиздец как переживаю за друга? – Малфой отстранился и глубоко вдохнул воздух в грудь.

– Слушай, Малфой, но ты ведь можешь не преследовать их, – вдруг нашелся Рон. – Просто не преследуй их и все.

Малфой вымученно простонал и посмотрел на Гарри, взглядом спрашивая, всегда ли Рон такой тупой, и Гарри кивнул с легкой улыбкой.

– Видишь ли, рыжий, ты, наверное, считать не умеешь, но я тут без обид, пальцев-то у тебя десять, а сосчитать нужно до двадцати восьми, – Драко даже улыбнулся.

– Вот сейчас не понял, – Рон полез в карман за палочкой.

– Вот сейчас вообще не удивлен, – усмехнулся Малфой. – Окей, я и Нотт входим в этот список. То есть нас двое, – Драко показывает два пальца. – А в списке-то еще двадцать шесть семейств, прикинь!

– Пиздец, – выпалил Рон. Он не знает, что конкретно пошло не так, но понял, что дела были слишком плохи.

– Ты правда думаешь, что нам лучше не вмешиваться сейчас? – уточнил Поттер у мулата.

– Уверен. Вы не войдете в кабинет в таком состоянии, – Забини уперся одной рукой о косяк, а во второй сжимал волшебную палочку.

Малфой потоптался на месте, а потом, бросив что-то наподобие "да как же я заебался", скрылся за поворотом. Не долго думая, Поттер понесся следом, надеясь по пути что-то выудить у слизеринца. А Рон так и остался стоять, выпучив глаза, пытаясь переварить услышанное.

– И что нам делать? – Рон в непонятках стоял и смотрел на Блейза.

– Идти за нашими друзьями, чтобы они не устроили дуэль, к примеру, – Блейз развернулся и быстрым шагом пошел за Драко.

– Меня подожди! – Завопил Рон, словно боялся самостоятельно не найти Поттера.

А тем временем Гермиона промокала глаза платочком, что ей предложил Нотт. Для начала, она не ожидала от него столь решительного шага. Будем честны – она и от себя не ожидала, что когда-то именно этим все и закончится. А во-вторых, он сделал это в кабинете Трансфигурации – ее любимого школьного предмета. Два ноль в его пользу, но Гермиона все равно так и не дала свое согласие или отказ.

А индианки с Лавандой продолжали на нее пялиться, мешая думать. Но Нотт снова пришел на помощь, решительно разрубив узел.

– Гермиона, – он сжал ее тонкие пальчики в своих руках. – Помнишь, ты мне рассказала кое о чем? – она неуверенно кивнула. – Помнишь, что я тебе сказал в первый раз? – она кивнула, а щеки стали стремительно гореть от румянца. – Так вот, Гермиона, милая, я предлагаю тебе более прочную и сильную связь, – он видит, что она поняла. – И я никогда в жизни не воспол... – не договорил, потому что она уже притянула его к себе, целуя.

Класс постепенно стал наполняться студентами, которые не понимали, что происходит и почему четыре гриффиндорки обнимают слизеринца, плача.

Прозвенел звонок, а это значило, что профессор Макгонагалл в любой момент могла прийти, поэтому Нотт, улыбнувшись, пошел на свое место в конце класса.

– Я с тобой, – она поднялась следом, прижав к груди пергаменты и учебник.

– Гермиона, – он мягко ее остановил, – твое законное место в первых рядах.

– Нет, – не согласилась девушка. – Мое место рядом с тобой. – она решительно тряхнула головой. – Четвертый или пятый ряд? – она замерла.

– Седьмой.

– Далеко, – выдохнула Гермиона, – но тебе повезло, что у меня хорошее зрение, – улыбнулась она ему.

– Да ты вся хорошенькая, – подмигнул ей Нотт.

Гермиона напряглась, когда уселась и поняла, что находится исключительно среди слизеринцев. Дыхание сбилось, и она непроизвольно вцепилась в край парты.

– Все хорошо, – он накрыл ее руку своей ладонью. – Теперь все будет хорошо, – он чувствовал, что она поверила. Ее мышцы расслабились.

Все вокруг шептались и кидали взгляды на нее, но она выдержала все с гордо расправленными плечами, а Нотт все время ее держал. Она еще не знала, чем он готов пожертвовать ради нее, а он хотел ее подготовить. Он знал, что сможет сделать так, что она добровольно с ним сбежит подальше от всего этого.

– Гермиона? – Блейз плюхнулся рядом. – Ты, по-моему, перепутала, – он нервно улыбнулся, не зная, как теперь вести себя с ними.

Гермионе хотелось бы ударить Забини, сделать ему также больно, как он поступил с ней, но она помнила, с каким отчаянием он сказал, что не сможет остановиться, потому что Малфой его опоил. Она неуверенно, практически застенчиво, улыбнулась Забини, показывая, что понимает. Почти.

Нотт же воспринял ее молчание на свой счет и поспешил заверить друга, что именно сейчас Гермиона находится на своем месте:

– Она со мной.

Если Макгонагалл и была удивлена тем, что ее любимая и лучшая ученица школы оказалась среди слизеринцев, то виду не подала. Повысив голос, призывая к тишине, она начала урок, помечая что-то в своем блокноте.

– Мистер Забини, а где мистер Малфой? – вдруг спросила преподаватель.

– Ему плохо, профессор.

– Но я утром его видела.

– Эм-м-м... Ему недавно стало плохо, профессор.

– Мистер Забини, говорите правду, – просит Макгонагалл.

– Это правда, профессор, – Блейз прижал руки к груди.

Макгонагалл поджала губы, но окончила допрос. Окинув класс более внимательным взглядом, она заметила пропажу еще двух учеников.

– Мисс Грейнджер, – обратилась она к Гермионе. – А где ваши друзья?

– Им тоже плохо, профессор, – вместо Гермионы ответил Блейз.

– Спасибо, мисс Грейнджер, – сухо поблагодарила Минерва Блейза. – Мистер Забини, вы знаете, что случилось с мистером Поттером и Уизли?

– Они в туалете, профессор, – Блейз старался не заржать от абсурдности ситуации.

– И что они там делают?

По классу прошелся гулкий ропот, а Блейз был готов упасть грудью на парту и начать смеяться, но все же он смог выдавить из себя ответ:

– Их тошнит, мэм.

Если Блейз еще держался, то Нотту стало плохо, когда до него все дошло. Он кивнул Забини, давая понять, что все понял. Теодор попробовал замаскировать смех приступом кашля, но Макгонагалл, казалось, закусила удила:

– Мистер Нотт, если вам так плохо, то выйдите в туалет и приведите себя в порядок, – просит декан Гриффиндора. – А заодно приведите сюда мистера Малфоя, Поттера и Уизли, иначе я отмечу это, как прогул, и назначу им отработку.

– Хорошо, профессор, – Нотт напоследок сжал руку Гермионы и поспешил выйти.

– Вернемся к уроку, – и профессор продолжила лекцию.

Спустя минут десять – двенадцать в класс вошли четыре ученика. Помятые, грустные на фоне Малфоя, который все же пару раз съездил Нотту по носу. Возможно, он даже сломал его, но Нотт при помощи магии привел себя в порядок. Он ничего не ответил Драко, сильнее его выбешивая.

Гарри с Роном переглянутся друг с другом, когда не заметят свою подругу на первом ряду, но им и в голову не придет посмотреть в конец класса, где обычно кучковались слизеринцы.

А вот Малфой воспринял ситуацию более остро.

– Нам что теперь, нужно сидеть вместе? – шепотом спросил он у Забини, кивая в сторону Грейнджер.

– Рядом, – также шепотом поправил мулат.

– Я не могу, Блейз, – Драко стукнулся лбом о парту.

– Драко, это не сложнее, чем трахаться с ней, – Забини нагнулся и сказал это на ухо другу.

– Блейз, почему мне так плохо? – Малфой оторвал лицо от холодной поверхности и взглянул во всегда все понимающие глаза друга. Но в этот раз там не было ответа. На него смотрела такая же боль.

Для них изменилось все. Для них всех и для каждого в отдельности. Гарри не смог смириться с ее выбором, поэтому избегал подругу, боясь испортить так хорошо начавшуюся дружбу. Рон принципиально ее не видел, не слышал, не говорил о ней, и тем более, с ней. Но ударом для Гермионы было то, что Джинни тоже от нее отдалилась. Она несколько раз хотела заговорить с подругой, но Уизли-младшая сбегала так же позорно, как и ее братец. Гермиона не видела настоящую причину – зависть – поэтому списывала все на то, что подруга не может разорваться между мальчиками и ею. Как-нибудь потом Теодор обратит внимание на то, что Джинни слишком странная и попросит Гермиону быть поаккуртанее с ней, но гриффиндорка пропустит это мимо ушей, ведь это же ее лучшая подруга. Будет слишком поздно, когда истинный смысл слов Нотта дойдет до девушки.

Студенты восприняли эту новость весьма неплохо. Половина их поздравляла и улыбалась, другая половина вообще не верила, поскольку ни Теодор, ни Гермиона это никак не коментировали, лишь гриффиндорка теснее прижималась к Нотту, словно он мог защитить ее от всех этих хищных взглядов и нелепых вопросов. Она так и не надела кольцо на палец, заявив, что "оно слишком" – слишком дорогое, слишком красивое, слишком древнее, и Нотт пообещал купить ей другой подарок на помолвку.

Вопреки ожиданиям Гермионы, слизеринцы вели себя адекватно. Одна половина молча поджимала губы в немом укоре, другая – мимолетно улыбалась, но были и такие, кто плевался ей вслед, если рядом не было Теодора.

Когтевранцы заключили пари, которое азартно поддерживал факультет Слизерина – беременна ли Грейнджер или нет, раз Теодор решил сделать ей предложение на этом курсе, а не по традиции – на следующем.

Настрой гриффиндорцев никак не изменился – они еще с начала года сделали для себя вывод, что Гермиона для них потеряна, когда ее стали слишком часто замечать в компании Теодора Нотта и Блейза Забини.

Одни пуффендуйцы ей чистосердечно улыбались, а после сразу возвращались к своим делам. Они были далеки от всего этого и им были совершенно не интересны эти политические события в виде замужества маглорожденной и чистокровного.

Но было кое-что еще. Малфой. Малфой, который доставлял неприятности и словно специально искал стычек с Ноттом. Однажды дело приняло такой оборот, что Драко оторвал знак отличия на мантии Нотта. Все это происходило в Большом зале и больше ста учеников было этому свидетелями. Но Теодор снова не ответил на выпадку Драко, вместо этого он лишь снял с себя галстук и швырнул в друга со словами "тебе нужнее".

И это все очень пугало Гермиону. Она боялась за себя, боялась за Нотта. И по-прежнему боялась за Гарри.

А Панси Паркинсон с огромным удовольствием наблюдала, как ее друзья скатываются вниз. В их отчаянии она находила свою свободу.

Гермиона и Тео сидели вдвоем в гостиной Башни старост.

– Если ты не уверена, то ты всегда можешь встать и уйти, – Нотт легонько сжал ее коленку.

– Нет, все в порядке, – солгала Гермиона.

– Точно? – Теодор прищурил глаза.

– Конечно, – она оставила быстрый поцелуй на его щеке. Страх липкими пальцами погладил позвоночник, заставляя вздрогнуть. – Ты ведь знаешь, что он мне не нравится, и вряд ли понравится. Я бы даже сказала, что у нас война, но поскольку мы вынуждены жить в одном помещении, то у нас... кхм.. перемирие, – нашлась девушка. – Чего ты смеешься?

– Просто представил, что бы тут творилось, если бы Поттера назначили старостой, и он тут жил с Драко.

Гермиона прыснула в ладошку, и Тео сделал вид, что поверил, будто никакой неловкости и в помине не существует.

– Все нормально, – она запустила ладонь в его мягкие кудри. – Я знаю, как Малфой и Забини важны для тебя.

– Верно, – на автомате ответил слизеринец. Он любил, когда девушка перебирала его волосы.

– А Блейз мне сказал, что вы практически каждый вечер проводили вместе.

– Было, да. Так что пару раз в неделю я могу составить тебе пару на вечер, – радостно закончила Гермиона.

– Всего лишь пару раз в неделю? – он распахнул свои глаза, обжигая Гермиону нежностью.

– Посмотрим на твое поведение, – игриво ответила девушка, Теодор тут же перекинул ее ноги через свои колени и поцеловал.

Он понимал, что был таким глупцом, когда потерял столько времени в погоне за мечтой. Его руки стали более настойчиво гладить девушку, что доверчиво к нему жалась в ответ. Даже ткань одежды не скрывала жар ее тела.

– М-м-м, Нотт, – откинула она голову назад, и Теодор тут же начертил своим влажным языком какой-то непонятный узор на нежной коже, что вызвал табун мурашек.

– Если ты так пытаешься саботировать нашу встречу, то я совсем не возражаю, – хрипло пробормотал юноша ей на ухо.

– А это идея, – улыбнулась Гермиона.

Гермиона была совершенна спокойна, она знала, что Нотт не зайдет дальше позволенного. Хотя она и была готова позволить ему абсолютно все, но Теодор был в каком-то плане консервативным. Он мог своим пальцам чуть дольше задержаться на ее спине, когда пропускал девушку в кабинет, или же быстро, но от этого не менее чувственно, целовать ее в коридоре на глазах у всех, но он никогда не позволял учителям их застукать. Посторонние глаза никогда не видели то, что им не предназначалось. Но при этом Теодор любил неожиданно появиться среди коридора, когда она дежурила, и прижать к одной из стен, медленно целуя и сводя с ума.

– Блять, остановитесь или я блевану, – попросил Малфой, который незаметно для них зашел в гостиную.

– Тебе надо на шею повесить колокольчик, – предложил Нотт, который был разочарован, что Гермиона прервала поцелуй и слегка от него отодвинулась.

– Вы в школе находитесь, так что это вам следует быть осторожными, – парирует Драко, усаживаясь в кресло.

– Да ладно, Драко, тут все свои, – отмахивается Нотт.

– Именно поэтому ты в расстегнутой рубашке?

– Жарко, не находишь? – хмыкает Теодор.

– Нахожу, – облизнул Малфой верхнюю губу. – Очень даже, – с этими словами Драко тоже расстегнул свою белоснежную рубашку, обнажая верхнюю часть груди. Румянец на щеках Грейнджер утверждал, что она оценила.

– А где Блейз? – спросил Нотт.

– У него намечается бурная ночка с Паркинсон, поэтому он не сможет к нам присоединиться, так что если у вас были другие планы на вечер, то вперед.

– Да нет никаких особых планов, – улыбнулся Теодор Гермионе.

– Ну в карты все равно поиграть не получится, – с сожалением заметил Драко.

– Я думаю, если Гермиона не возражает, то она может составить нам компанию.

– Нет-нет, – запротестовала Гермиона. – Азартные игры – не мое.

– А игры на деньги? – подразнил Малфой.

– Девушка сказала нет, так что отстань от нее, – Теодор прижал гриффиндорку к плечу.

Гермиона была уверена, что они все втроем разойдутся по своим комнатам, но Драко завязал какой-то спор с Ноттом, и вечер затягивался. Гермиона подавила зевок и честно попыталась вникнуть в суть. Спустя минут семь она озадачила ребят, предложив им свою точку зрения. А спустя две они снова про нее забыли, перейдя на новую тему, вытекающую из предыдущей.

Решив, что это надолго и ей это неинтересно, она спросила у Тео шепотом:

– Ты останешься?

– А можно?

– Нужно, – улыбнулась Гермиона. – Ты обязан его сделать, пока я буду в душе, а потом я жду тебя, – она грациозно поднялась и скрылась наверху.

– На чем мы остановились? – Драко пытался вернуть внимание друга.

– На том, что я везунчик, – рассмеялся Нотт. – Но на сегодня закончили, – он поднялся с дивана, застегивая рубашку.

– Уже уходишь? – Драко попытался скрыть радость в голосе.

– Соберу сумку на утро и вернусь, – ответил Нотт.

– Зубную щетку не забудь, – едко подмечает блондин, – я запрещаю снова брать мою.

– Обидно, – рассмеялся Теодор и скрылся за портретом.

– Не то слово, – пробормотал Малфой, когда друга и след простыл.

Он думал, что все наладится, но Нотт с Грейнджер смогли выбить его из колеи. Малфой должен был полностью сосредоточиться на задании Темного Лорда, ведь дважды он потерпел неудачу. А через неделю уже будет весна, а это означает, что времени у парня на третью попытку остается в обрез. Он должен бежать сломя голову в Выручай-комнату, но кровь из носу, как ему нужно поговорить с Грейнджер.

Малфой с точности до секунды знал, сколько времени займет дорога от их башни до гостиной Слизерина, сколько времени потребуется Теодору, чтобы с его педантичностью собрать все необходимое. От силы минут десять. Он замер напротив входа в ванную и стал ждать, когда девушка выйдет. А выйти она должна была с минуты на минуту.

– Ну привет, – лениво произнес он, когда дверь открылась, и Гермиона показалась в одном полотенце. Она попыталась быстро захлопнуть дверь перед его носом, но он ведь был ловцом. – Не так быстро, – закрыл он дверь за собой, когда вошел.

– Убирайся, – шипит Гермиона.

– А где же твои манеры, Грейнджер? – хмыкает блондин.

– Там же, где и твои, – недовольно шипит она, когда он больно взял ее за локти. – Пусти!

– На пару слов, Грейнджер.

– Нет! Сюда сейчас Нотт придет, уходи, – она пытается вырваться из его крепкой хватки.

– То есть ты не против и тебя только Нотт останавливает? – улыбается слизеринец.

– Отпусти, – она отчаянно дергает на себя руки, но не смогла и на миллиметр сдвинуть плотное кольцо его рук.

Ее тщетные попытки раздражали его, поэтому он перевернул ее спиной к себе и прижал к животу.

– Больной! – возмутилась Гермиона.

– Потерпишь, – шипит он.

– Катись к черту, – взрывается девушка.

– Пару слов, Грейнджер, и я оставлю тебя в покое, – предлагает он компромис.

– Ага, так и поверила.

– Но если хочешь, то могу и задержаться, – хмыкает он и двусмысленно кладет руку на ее талию, предварительно переложив две ее руки в своей одной.

– Пару слов, – тут же выбирает Гермиона.

– Жаль, – хватка на талии тут же ослабла. – Это правда?

– Что? – она не поняла его.

– Не притворяйся дурой! – рука снова сжала талию, заставив Гермиону негромко вскрикнуть.

– Но я правда не...

– Ты выходишь замуж? – тут же выпалил он вопрос. Он бы с удовольствием походил бы вокруг да около, наслаждаясь ее страхом и тупостью, но ситуация не располагала. Ему нужен был ответ, и нужен он был срочно, а она медлила. – Ну? – требовательно спросил слизеринец.

– Да.

– Почему? – он потрясен.

– Ну знаешь, как это бывает, – издевательски начала Гермиона, но он больно дернул ее, поэтому она изменила тон, – он предложил, а я согласилась.

– Нахера?!

– Не твое дело, – огрызнулась девушка.

– Мое тело – мое дело, – хмыкнул он.

– Нет, Малфой, заканчивай, – качает она головой.

– Я первый тебя выбрал, – начал он.

– Нет, Малф...

– Ты должна называть меня по имени, – напомнил он. Драко цеплялся за любую возможность хоть как-то ее удержать.

– Драко, это не может продолжаться вечно.

– Почему ты выходишь за него?

– Он предложил, – напомнила ему гриффиндорка.

– Это я слышал, – кивнул Малфой. – Но почему ты выходишь за него замуж?

– Я... Я...

– Ты, ты, – кивает Драко. Она молчит, размышляя. – Ты не говоришь о великой любви или еще что-то в том же роде, тогда почему?

– Он мне нравится.

– Это не любовь, но и на брак по расчету не дотягивает, – подмечает Драко.

– Он мне нравится, – упорно повторила Гермиона.

– Ты пытаешься убедить в этом себя или меня? – хмыкает он и опускает голову к ее плечу, обдавая то своим теплым дыханием.

– Тебя, – выдыхает она.

– Но я знаю, что я тоже тебе нравлюсь, – нагло заявляет он.

– Нет, – Гермиона поджала губы.

– Врешь, – он нежно провел языком по оголенной лопатке. Она пыталась подавить всхлип, и Драко улыбнулся этому. – Врешь, – настойчивее повторил он. – Я тебе нравлюсь.

– Нет, – категорически заявляет Гермиона.

– Как скажешь, – легко соглашается он, начиная теребить край полотенца.

– Я говорю правду, – цедит Гермиона.

– Но признай, что тебе нравится секс со мной, – он посасывает кожу на ее шее. В этот раз не сильно и не больно, чтобы не оставить отметины.

– Нет, – сердито отвечает девушка.

– Врешь, Грейнджер, нагло врешь.

– Мне больше нравится заниматься сексом с Тео, – выпалила гриффиндорка. Выпалила и замерла, боясь того, как он отреагирует. Морально она была готова к боли.

Но вместо удара или пощечины, он лишь рассмеялся и развернул ее к себе, вынуждая смотреть в глаза.

– Что он делает такого, чего не делаю я? – его глаза тут же обдали холодом, превратившись в лед.

– Пусти, – напоминает она свою просьбу.

– Отвечай! – требует блондин.

– К примеру, ему не стыдно составить мне компанию на уроках, – кричит она ему в лицо.

– Я тоже так могу.

– И за руку пройдешься со мной по коридору? – ехидно спрашивает гриффиндорка.

– Могу, но меня не поймут.

– А замуж позовешь?

– Что?

– Что слышал.

– Ну... если ты хочешь, – тянет он резину, пытаясь придумать ответ.

– Хочу! Каждая девочка мечтает о принце.

– Так я принц? – улыбка заиграла на губах.

– Не увиливай.

– Так я принц, – он довольно потирает подбородок, – принц, которого ты ждала.

– Я тебе не ждала, – покачала головой Гермиона.

– Но ты снова не отрицаешь, что я принц, – хмыкнул Драко.

– Как же с тобой сложно, – Гермиона не выдержала и улыбнулась.

– Не отрицаю, – он провел кончиком языка по нежной шее.

– Но ты снова уходишь от ответа, – напоминает она.

– Ты что-то спрашивала? – промурлыкал он ей на ухо.

– Как насчет того, чтобы взять меня в жены? – Она чувствовала, как он напрягся. Чувствовала это каждой клеточкой тела.

– Если ты настаиваешь...

– Настаиваю.

– Мы можем слетать в Америку и зарегистрировать там брак, – предлагает он.

– Дай угадаю, Лас-Вегас?

– Именно, – улыбается Драко, довольный ее сообразительностью. Но его радость длилась недолго, поскольку Гермиона хорошенько зарядила ему под ребра локтем. – За что?

– Я тупая, Малфой?

– Временами, – вынужден признать слизеринец.

– Этот брак не действителен, – недовольно шипит девушка.

– А ты, значит, хочешь настоящий?

– Разве это не очевидно?

– Давай тогда съездим в Шотландию? – предлагает Драко.

– Я не вчера родилась, – грозно отчеканила Гермиона. – Такой брак тоже недействителен.

– Действителен, – уточнил Драко.

– Но это не остановит тебя от нормального брака в присутствии чиновника из министерства магии?

– Остановит, – упрямо повторил юноша.

– Малфой, прекращай этот цирк, – просит Гермиона. – Мы оба знаем, что ты не сможешь мне ничего дать.

– Неправда, – не соглашается Драко. – Я могу дать тебе все и даже больше, но... но не брак, – вынужден признать он.

– А я слишком ценю Тео, чтобы поступать так с ним.

– Как?

– Я не собираюсь больше с тобой спать, – звонко сказала Гермиона.

– Не хочу тебя расстраивать, но я лично собираюсь с тобой и дальше спать.

– Самоуверенно, – фыркнула Гермиона в ответ.

– Грейнджер, ты относишься к той категории девушек, которые ведут практически целомудренную жизнь, но стоит им хоть раз быть хорошенько оттраханными, так они готовы раздвигать ноги перед каждым.

– Я не буду раздвигать перед тобой ноги.

– Будешь стоять на коленях?

– Иди в жопу, – выругалась Гермиона.

– Только этого и ждал, – он толкнул ее вперед, заставляя облокотиться руками на раковину.

– Нет!

– Да, Грейнджер, – бегло улыбнулся он. – Когда ты запомнишь, что я всегда беру то, что хочу.

– Пожалуйста, не нужно, – просит она. Именно просит, а не требует.

– Почему?

– Потому что в этот раз я хочу, чтобы у нас с Тео все было нормально, а ты всегда все портишь, – пробормотала она, с ужасом понимая, что он сзади задирает полотенце.

– Ты верно подметила, что всегда я все порчу, – он встретился с ней в отражении глазами. – И я очень хочу тебя испортить.

– Пожалуйста, Драко, – взмолилась она, ловя его руки на своих ногах. – Тео дал мне второй шанс, и я прошу тебя...

– Второй? – руки замерли.

– Он знает, что ты меня... что я и ты... ну что у нас иногда был секс, – неловко начала Гермиона.

Пальцы хотели сжать уже не просто ее стройные ноги, он бы с удовольствием сжал бы их на ее прелестной шейке.

– А он знает, что ты совсем недавно трахалась со мной? – Она отрицательно качает головой. – Может быть, ты ему рассказала, как Блейз трахнул тебя на диване? – Она снова энергично качает головой. – А то что двое его друзей одновременно тебя выеб...

– Хватит! – Кричит она. – Пожалуйста, – тихо добавляет она. – Перестань.

– Тогда не строй из себя сейчас целку, – рекомендует Драко, сжимая ее ягодицу.

– Драко, не делай этого.

– Грейнджер, не ломайся, нам обоим нравится трахаться друг с другом, – она всхлипывает. – Давай сегодня сделаем это по-быстрому и вали к своему жениху, – предлагает он.

– Нет.

– А ты плохая девочка, – довольно улыбается он, проводя своими длинными пальцами между ее бедер.

– Это ты меня такой делаешь, – жалобно оправдывается она. – Я хорошая.

– Только у плохих девочек растраханная задница, – бросает он.

– Ненавижу тебя!

– Мне тебя по-быстрому трахнуть в задницу или ты отсосешь? – спрашивает он, словно его интересует ее мнение. Он уже знал, куда она его пошлет, поэтому продолжил, издеваясь. – Хотя ты можешь мне отсосать, а потом я тебя хорошенько отжарю. Давай, Грейнджер, по-быстренькому, – он начинает возиться с ремнем.

Малфой думал, что она глупая. Он был уверен, что она не выносит уроков из общения с ним. Но Гермиона была готова. Сегодня. Сейчас. Она даст ему отпор. Она ведь могла совершить ошибку и попытаться выйти из ванной с палочкой в руке или кармане, но она давала шанс Малфою решить все мирно. Но он не понял, не захотел, решил сделать по-другому.

– Нет, – твердо сказала Гермиона и попыталась развернуться.

– О да, Грейнджер.

– Нет, ты не понял, – она все же смогла развернуться в тесном кольце его рук. – Я не хочу по-быстрому.

Он скептически на нее смотрит. Не верит. Не доверят. И она это чувствует. Чтобы бы хоть как-то убедить его, она приподнимается на цыпочки и тянется к его губам.

Драко, словно околдованный, смотрит, как она закрывает глаза и ищет губами его рот. Внутренний голос бил тревогу, но Малфой ловко его заглушил, и теперь он тупо пульсировал на задворках сознания.

Пока его руки жадно блуждали по ее телу, Гермиона смогла дойти, не разрывая поцелуя, до двери. Малфой простонал ей в рот, когда лопатками стукнулся о дверь.

– Что ты делаешь? – он разорвал поцелуй. Ему это безусловно очень нравилось, но, черт, Тео должен был прийти.

– Ты не поверишь, Малфой, но я не на все вопросы знаю ответы, – ее пальцы стали расстегивать пуговицы на рубашке.

– Грейнджер, я не остановлюсь, если ты продолжишь, – он счел своим долгом ее предупредить.

– Я убью тебя, если ты остановишься, – пообещала она ему, и слизеринец довольно хмыкнул.

– Пойдем в мою комнату, – прошептал он ей. Он первым вышел и потащил ее за левую руку за собой. Правая же рука нащупала волшебную палочку в кармане халата, что висел на двери ванной комнаты.

Взмах – и Малфой пролетел вперед, падая на колени.

– Подло, Грейнджер, – сказал он, поднимаясь с пола. – Еще и в спину, – он потянулся за своей палочкой, но Гермиона его опередила, бросив Экспеллиармус, который он не успел заблокировать. – Вдвойне подло, но ты поступила, как настоящая слизеринка.

– С волками жить по волчьи выть, – глубокомысленно изрекла она.

– И что дальше?

– Это мое последнее предупреждение, Малфой, – чуть ли не по слогам произносит Гермиона. – И я надеюсь, что в твоей тупой блондинистой голове хватит мозгов им воспользоваться.

– Я бы лучше тобой воспользовался, – пробормотал он.

– Если ты еще раз хоть пальцем меня тронешь, то ты об этом пожалеешь.

– А если не пальцем?

– Членом меня тоже трогать нельзя, – закатывает Гермиона глаза. Она понимает, что парень ее специально выводит из себя.

– А языком? Тебе же нравится, как я им работаю?

– Мне больше нравится, когда ты молчишь, – выкрикивает она.

– Конечно, молчу, Грейнджер, ты ведь своими стонами и слова не даешь вставить.

– Хватит! – Палочка дрогнула. – Если ты еще хоть раз меня тронешь без моего согласия, я сделаю так, что до конца твоей жизни ты больше ни с кем не сможешь кувыркаться.

– Правда что ли? – хмыкает Драко, который и бровью не ведет на ее угрозы.

– Заклятие импотенции никто не отменял, а ты сам знаешь, насколько я искусна в чарах, – скалится Гермиона.

– Не посмеешь.

– А ты проверь, – предлагает она ему.

– Неужели Теодор так важен для тебя?

– Безумно, – она ответила сразу же, не задумываясь.

– Странная ты, – пожал он плечами, пытаясь что-то уловить. – Не любишь, но он тебе нужен. Ты беременна? – вдруг выпалил он и уставился на нее, не мигая.

– Что? – удивилась Гермиона. – Знаешь ли, Малфой, даже для тебя это уже слишком, – возмутилась девушка.

– Чистокровные заключают помолвку на седьмом курсе во время выпускного бала, но не курсом ранее. Если на это, конечно, нет веских причин, – его взгляд с лица опустился на живот девушки.

– Нет, – ответила Гермиона.

– Уверена?

– Конечно. Я не беременна.

Малфою заметно полегчало от этой новости.

– Я тебя предупредила и надеюсь, ты меня понял? – Гермиона хотела закончить этот разговор.

– Понял, я не тупой, – огрызнулся Драко, думая о чем-то своем.

– Что ты понял?

– Что свои очаровательные ноги ты раздвигаешь перед Ноттом. Что отсасываешь тоже только Нотту, верно? – выплюнул он.

– Именно так, – она швырнула ему палочку, которую он ловко поймал.

– Фу блять, – выругался он. – И я целовал еще твой рот, – с этими словами он пинком открыл дверь в свою комнату и с диким грохотом ее закрыл.

Гермиона же накинула на свои плечи халат и тоже скрылась в своей комнате. Щеки горели после перепелки с Драко, поэтому она прислонилась лицом к холодному стеклу, ожидая Теодора. Им о многом нужно было поговорить.

Она этого не видела, но в соседней комнате Драко Малфой сделал тоже самое. Луна этим вечером была чертовски красива.

– Тебе не холодно? – обеспокоено спросил Теодор, подойдя к ней сзади.

– И как давно ты вернулся? – улыбнулась Гермиона.

– М-м-м, – потянул он, прижимаясь к ее спине, – минут как пятнадцать.

– Я подарю тебе колокольчик, – рассмеялась девушка.

– Я боялся тебя напугать, – выдохнул он в ее волосы. – Ты так прекрасна.

Слова были излишни. Она просто наслаждалась моментом, глядя в окно и чувствуя тепло его тела, а он просто любовался ею. Даже время замедлило свой бег, давая этим двоим чуть больше мгновений.

– Ты замерзла, – он провел кончиками пальцев по ее коже. Гермиона, словно зачарованная, смотрела на голубое свечение, которым озарились его пальцы. – Так лучше? – спросил он. Он знал ответ, просто хотел снова насладиться нежным тембром ее голоса.

– Я не умею колдовать без палочки, – с грустью говорит она, нежно кладя свою ладонь поверх его руки.

– Научишься, – он даже не сомневается в этом.

– Мне семнадцать, и я ни разу не смогла ничего наколдовать. Даже дверь закрыть или палочку приманить, – ее рука опустилась.

– Попробуй еще раз, – предлагает он.

– У меня не получится.

– Не смей сдаваться, – его голос жестко резанул по ушам.

– Это факт, – немного обижено ответила она.

– Давай попробуем вместе? – мягко предлагает он.

– Не хочу, – мотнула она головой.

– Захочешь.

– Нет.

– Тебе понравится, – пообещал он, а у нее внутри все перевернулось. Малфой ей столько раз говорила эти же самые слова, что девушка инстинктивно приготовилась к боли.

– Не нужно, – слова вырываются быстрее, чем она успела подумать.

– Все хорошо, Гермиона, я рядом, – он сжал ее запястье в успокаивающем жесте. – У нас все получится.

– Тео, ты очень хороший друг, но...

– Но я больше, чем просто друг, – самодовольно раздалось возле ее уха. Она в ответ легонько ткнула ему локтем в бок. – У нас все получится, – повторил он.

Он переплел с ней пальцы и ждал, пока она немного успокоится.

– И? – нетерпеливо спросила девушка.

– Ты такая непостоянная, знаешь ли, – пожурил он ее.

Она закусила губу, чтобы ему не ответить с сарказмом.

– Почувствуй в себе магию, – шепчет он. – Магия, Гермиона, она всегда внутри тебя, просто дай ей выйти.

У нее ничего не получалось.

– Просто поверь в себя, – настойчиво шепчет слизеринец.

Она готова расплакаться от обиды. Она старается, как никогда в жизни, будто снова стала первокурсницей, а толку нет.

– Гермиона, просто поверь, чтобы колдовать, палочка не нужна.

– У меня не получается, – она сильнее вцепилась в его руку ногтями, местами царапая.

– Палочка просто помогает направить магию, но твои пальцы, Гермиона, это в сто раз лучше древка, – он сжал в ответ ее тонкие пальчики.

Спустя минут пять-семь комнату озарил ее радостный возглас:

– Тео, смотри, мои ладони... они светятся!

– Молодец, – порадовался он за нее. – У тебя получилось!

Гермиона не могла поверить своим глазам, но ее руки действительно светились. Не так ярко, конечно, как у Тео, но слабое свечение, практически тусклое, было.

– Магия какая-то, – выдохнула девушка.

– Это и есть магия, Гермиона, – она не видела, но чувствовала, как он улыбнулся.

– Это все благодаря тебе, – с жаром зашептала девушка. – Магия такая же синяя, как и твои глаза, – подметила девушка.

– Фантазерка, – хохотнул Теодор.

– Спасибо тебе, – она развернулась в его объятиях и поцеловала парня в губы.

– Магия всегда была с тобой, Гермиона, – ответил он ей, когда девушка сама разорвала поцелуй.

– Нет, у меня никогда не получалось, – упрямо повторила гриффиндорка, а он снова улыбнулся.

– Смотри, – он развернул ее лицом к окну.

– На что? – не поняла Гермиона.

– Знаешь старую легенду?

– Нет.

– Это легенда о том, почему чистокровные презирают маглорожденных, – он прислонил ее ладони к холодному стеклу, и Гермиона вздрогнула. Может от холода, а может от неожиданности или предвкушения. Приятное тепло разлилось по телу, когда его ладони моргнули нежно-синим цветом.

– Расскажи, – шепчет Гермиона.

– Давным-давно, когда еще не существовало всех этих предрассудков, – начал Нотт, – один волшебник влюбился в самую обычную девушку. Но для него она была самой прекрасной на свете.

– История стара, как мир, – разочарованно протянула Гермиона.

– Не все так просто, – он приблизил губы к ее уху и зашептал, вызывая мурашки по коже. – Они понравились друг другу, и он хотел на ней жениться. Неслыханная по тем временам дерзость: аристократ, к тому же волшебник, и безродная провинциалка, к тому же маггла. Но началась война, и мужчина был вынужден пойти на нее.

– Он умер, да?

– За что ты так ненавидишь мужчин? – притворно ахнул Теодор.

– Она умерла? – предполагает Гермиона.

– Никто не знает, что с ней случилось.

– А с ним?

– Он ее искал всю свою жизнь, но так и не смог найти.

– Бывает, – грустно сказала гриффиндорка.

– Ты не понимаешь, Гермиона, жизнь у волшебника намного длиннее, чем у обычного человека. Он искал ее чертовски долго.

– Но так и не нашел? – предполагает Гермиона.

– Он хотел попросить помощи у солнца, но оно было такое яркое, что мужчина не смог. Тогда он обратился к луне. И они договорились, что аристократ будет искать девушку днем, при свете солнца, а луна будет искать по ночам, в темноте. Но она тоже не могла справиться, поэтому попросила помощи у морей и океанов. Каждую ночь она расспрашивала их о красавице, но и волны не видели ее.

– Как грустно, – Гермиона прониклась легендой.

– Волшебник не смог с этим смириться и отдал всю свою магию луне, став смертным, – продолжал Теодор. – В знак признательности, и словно отдавая дань, луна по-прежнему пытается найти ту девушку, как моря и океаны. Она не смогла помочь этой паре, но соединяет другие.

– Как красиво, – мечтательно произнесла гриффиндорка.

– Говорят, что их души перерождаются, и они ищут друг друга целую вечность. В тот день, когда они встретятся и признают друг друга, луна окрасится в красный.

– Ты это только что придумал? – Гермиона вглядывалась в лицо юноши, что отражалось в окне.

– Обижаешь.

Гермиона перевела взгляд выше, где в небе сияла одинокая луна.

– Ты прав, – вдруг сказала Грейнджер. – Смотри, луна тоже светится синим по контуру.

– Это дар, Гермиона, – Нотт чуть сильнее надавил на ее ладони, что по-прежнему были прижаты к стеклу. – Не дай свету погаснуть, – его голос был слишком грустным.

– Не дам, – обещает она. Это было так естественно, развернуться в его руках. И совершенно естественно поцеловать его.

Предвкушение пробежало по спине, лаская кожу, и девушка подалась ему навстречу. Ее руки первые вторглись на чужую территорию – под его блейзер.

– Не чужую, – поправила она себя мысленно. – Мою.

Она и не догадывалась, сколько электрических импульсов пробежало по его телу от самого простого ее прикосновения, сколько мыслей промелькнуло в его голове, пока ее нежные губы ласкали его.

– Гермиона, – только и смог сказать Теодор, когда она прижалась к нему со всей силы своего хрупкого тельца.

– Не сейчас, Тео, пожалуйста, – она просила или отказывалась, но сама не понимала, зачем и отчего.

– Конечно, – выдохнул он прежде, чем обрушился на ее губы в поисках себя. Он чувствовал примерно тоже самое. Нуждался в ней.

Его сильные руки ловко подхватили ее и усадили на подоконник. До кровати было ровно четыре шага назад, но сейчас это казалось катастрофическим расстоянием. В его мозгу еще пульсировала мысль, что это займет не больше двух секунд, но он почувствовал, как она обхватила его ногами.

Она отпустила себя, дав полную свободу действий своим рукам. Она наслаждалась каждым дюймом его кожи, чувствуя, как он горит и полыхает под ее прикосновениями. Она находила его просто идеальным.

В нем было идеально все. Даже в полумраке она отметила загорелый оттенок его кожи, будто в крепкое кофе добавили молока, придавая идеальный цвет. Ей нравился его запах, что наполняет не просто ее легкие при рваных вдохах, но и каждый атом каждой клеточки тела. А его синие глаза были лучшим, что случалось с девушкой на этом году обучения. Или, быть может, за всю жизнь? Его глазами были не просто морем, они были целым миром, целым океаном, а Гермиона была хоть и неплохим пловцом, но хотела утонуть.

Она негромко пискнула, когда Нотт подтянул ее за бедра ближе. Он мельком взглянул на нее, чтобы убедиться, что с ней все хорошо и она не злится на эту грубость с его стороны. Ее губы прошептали "не останавливайся", а бедра приподнялись над подоконником, позволяя слизеринцу стянуть белье.

– Ты невероятная, – прошептал Нотт.

– Ты тоже, – нетерпеливо ответила Гермиона.

С ним все было по-другому. Ощущалось по-другому. Выглядело иначе. Она непроизвольно вздрогнула, услышав, как пряжка ремня стукнулась об пол, но как только Теодор провел головкой члена по ее половым губам, это ушло на второй план.

Предвкушение. Предвкушение потекло по ее венам, когда член терся о складочки, а губы терзали ее ключицы, медленно скользя ниже, оставляя за собой влажный след.

Страсть. Страсть кипела в крови, заставляя сжать зубы от своего напора. Он так хотел ее и так боялся причинить дискомфорт. Он не знал, но догадывался, насколько Малфой был "нежен" с девушкой. Она была готова принять его полностью, он чувствовал, какой она была влажной, он слышал ее бессвязные мольбы, что срывались с ее губ.

– Сейчас, – прошептал он ей в ответ на ее просьбы.

– М-м-м, а-а-ах, – простонала она, когда он вошел в нее.

Он не просто вошел в ее тело, он ворвался в ее душу и заполонил разум. Он красиво вошел в ее разрушенный мир, чтобы склеить осколки, чтобы собрать ее снова. Она чувствовала себя фениксом в его руках, а жар, который медленно тек по венам, лишь подтверждал это. Нотт говорил, что сможет подарить ей целый мир, и Гермиона чувствовала этот новый мир под кончиками своих пальцев.

Грейнджер была дезориентирована, потому что Тео был везде и вокруг. Он был в ней, его руки были на ней, а его бархатный баритон ласкал слух.

Когда оргазм накрыл девушку, Гермиона расплакалась от эмоций, от осознания, от своих мыслей. Нет, она расплакалась от принятия своих мыслей.

– Все так ужасно? – притворно расстроился слизеринец. Она покачала головой в знак несогласия. – Почему? – он губами поймал слезинку, что медленно бежала по щеке.

– Потому что ты идеален, – прошептала Гермиона, зажмурившись. Да, Нотт был идеален, вот только она чувствовала себя последней дрянью.

Он хрипло рассмеялся с такого ответа, а затем вновь продолжил толкаться, чувствуя, что она до сих пор нежно пульсирует вокруг него.

Теодора тоже одолевали различные мысли, но он пытался их сдерживать, хоть они больно хлестали по нему. Он думал о Грейнджер. Не просто как о девушке. Как о своей девушке. Невесте. Практическе жене. Но она по-прежнему орудие для достижения цели. Его козырь. Его промах. Его погибель.

– Я люблю тебя, – хрипло, но отчетливо произнес он, глядя в ее карие глаза. А потом кончил, уткнувшись носом в ее шею.

А она онемела, словно статуя. Она знала это, он и не скрывал, но услышать это в такой момент, когда они оба были обнажены душой, было неожиданно, но от этого не менее приятно. Она закрыла глаза, наслаждаясь тем, как его дыхание приятно щекочет шею. Она покрепче ухватилась за него, когда он понес ее на кровать, даже не думая покидать ее тело.

Он аккуратно положил ее на кровать, магией стащив с постели покрывало, и попытался отстраниться, но она лишь крепче жалась к нему в ответ.

– Все хорошо? – в его голосе сквозило неподдельное беспокойство.

– Думаю, да, – а вот в ее голосе совсем не было уверенности.

– О чем думаешь? – он на локтях навис над ней.

– Что все слишком хорошо, – задумчиво ответила девушка.

– Разве это плохо?

– У меня такое чувство, будто мир снова рухнет под ногами, – она широко распахнула свои глаза, встречаясь с его синим взглядом. – Я так боюсь потерять тебя.

– Не бойся, – он оставил практически невесомый поцелуй на ее виске.

– Я боюсь, что однажды открою глаза, а тебя не будет рядом.

– Она знает, – пронеслось у него в голове, но вслух он спросил следующее:

– Откуда такие пессимистичные мысли?

– Предчувствие, – просто ответила гриффиндорка.

– Ты ведь даже на прорицания не ходишь, – он не смог сдержать улыбку.

– Да, – ответила девушка спустя полминуты. – Да, это все... глупости, – но Теодор чувствовал, что она была напряжена.

– Гермиона, я всегда буду рядом, – обещает Нотт, но он продолжает видеть небольшую складку, что замерла на ее лбу. – Даже если ты не будешь меня видеть, обещаю, что буду присматривать за тобой, – складка разгладилась.

Девушка кивнула и отвернулась в сторону, но по-прежнему обнимала его за плечи руками и ногами держалась за его торс. У Нотта было пару вариантов, как выдернуть ее.

– Знаешь, я купил кое-что для тебя.

– Правда? – она вновь повернула голову к нему.

– Решил побаловать свою маленькую гриффиндорку, – самодовольно хмыкнул он.

– Ты итак меня балуешь, – в тон ему ответила Грейнджер.

– Надо баловать тебя чаще.

– Куда еще? – рассмеялась Гермиона. – А что ты мне куп... О! – воскликнула девушка, когда почувствовала, как он начал медленно в ней двигаться. – Опять?

– Ты имеешь что-то против? – замер он.

– Нет-нет, – поспешно ответила она, заливаясь краской.

– Гермиона, нам по семнадцать, думаю, в нашем возрасте меня еще хватит на второй подход, – он наблюдал, как алый цвет стыдливости растекался на скулах и полз к ключицам. – Секс – это прекрасно, так что перестань смущаться, – румянец все ярче проступает на ее коже. – Разве тебе не нравится? – он толкнулся глубже, вызвав утробный стон у гриффиндорки.

– Нравится, – согласилась она.

– Нравится что?

– Нравится... секс.

– Звучишь неуверенно, Гермиона.

– Мне нравится секс, – на одном дыхании выпалила девушка. Но в груди что-то защипало, поэтому она поспешила добавить, – мне нравится секс с тобой.

Ее тело реагировало на каждое его касание, встречало каждый его толчок. Она уже сбилась с дыхания, а он по-прежнему держал этот сводящий с ума медленный темп.

– Пожалуйста, – всхлипнула она, когда оголился каждый нерв в ее теле от избытка чувств.

Он хмыкнул, но ускорился:

– Какие мы нетерпеливые.

Спустя несколько минут ее мозг второй раз за вечер разлетелся на кусочки, делая мысли легкими, практически невесомыми. Нежный голос Теодора обволакивал, залечивал душевные раны. Было так естественно сказать ему, что она тоже его любит.

Но она не сказала. У них ведь была целая жизнь впереди.

Но Теодор видел, как она запнулась.

– Ты что-то хотела сказать?

– Эмм.. да. Где мой подарок?

Он заливисто рассмеялся.

– Я жду, – напомнила Гермиона, нахмурив брови. Все что угодно, лишь бы не думать о том, почему она ему это не сказала.

Взмахом руки он выманил из своего портфеля небольшую коробочку.

– Я заметил, что ты тогда не взяла кольцо, – начал он издалека.

– Оно слишком... слишком... – Грейнджер замялась. Ей очень не хотелось обидеть или оскорбить Теодора, но кольцо было слишком дорогим, слишком вычурным, слишком пафосным.

– Я понимаю, что это слишком ответственный шаг, а кольцо слишком старое. Это больше, как семейная реликвия. Слишком Ноттовское.

– Нет-нет, оно прекрасное, но...

– Но я решил подарить тебе кое-что другое, – закончио он за нее.

Дрожащими пальцами Гермиона открыла футляр.

– Это тоже слишком, – сказала она, переводя глаза с украшения на Теодора.

– Слишком что? – он впился в нее взглядом.

– Я не могу это принять, – она захлопнула крышку и сама вздрогнула от того, как громко это вышло.

– Почему? – он не понимал. Не мог или не хотел.

– Слишком дорого.

– Это мелочи, Гермиона, просто милая безделушка.

– Сколько стоит медальон?

– Гермиона, это неважно.

– Тео, сколько?

– Около десяти тысяч галеонов.

У нее даже дар речи пропал. Она знала, что украшение будет дорогим, но она максимум представляла себе цену до одной тысячи галеонов. Если перевести на магловские деньги, то он только что подарил ей около девятисот тысяч. Практически миллион!

– Это слишком, Тео, я не могу принять столь дорог...

– Гермиона! Я могу хоть каждую неделю дарить тебе что-то подобное, я от этого не обеднею, понимаешь?

– Да, но...

– Гермиона, это такая традиция.

– Это глупая трата денег, – настаивала на своем девушка.

– Вот так и знал, – пробует Нотт разрядить ситуацию. – Надо было тебе на эту сумму книг купить!

Они переглядывались несколько секунд, а потом оба рассмеялись.

– Ты невозможен, – наконец-то признала гриффиндорка.

– Значит, не примешь, да? – между строк прочитал юноша.

– Прости.

– Но у меня есть план "Б".

– Все-таки книги, да? – улыбнулась Гермиона.

– В следующий раз, – пообещал он ей.

Он приманил к себе палочку, а с ее помощью выманил зеркальце Гермионы.

– Что ты делаешь? – ахнула Гермиона.

– Это тебе не навредит, – пообещал он ей. – Ты мне веришь?

– Да, – тут же ответила она.

– Тогда дай мне руку, – и она тут же вложила свои дрожащие пальчики в его протянутую ладонь.

– Что ты делаешь? – почему-то шепотом спросила она.

– Помни, что я никогда не сделаю того, что может навредить тебе.

– Я знаю, – слишком уверенно ответила она.

– Тогда не отпускай моей руки, – просит он, и в следующее мгновение из его палочки вырвался огонь.

Гермиона вскрикнула, но не и не думала отпустить его руку, напротив, девушка вцепилась в нее изо всех сил. Огонь горел, но не обжигал. Не было и намека на жар или боль. Гермиона удивленно посмотрела на Нотта, но его глаза были плотно закрыты, а губы что-то шептали, напряженно выговаривая сложные слова.

– Тео, – вдруг подала голос Гермиона. – Тео, тут... проблема, – Гермиона не знала, как это описать.

Ее зеркальце плавилось. Буквально. Буквально плавилось в греческом огне. А Гермиона отчетливо знала, что если с ним что-то произойдет, то для нее это может окончиться плачевно.

– Тео, – Гермиона начинала паниковать.

Просто верь мне.

Я не сделаю того, что навредит тебе.

Я люблю тебя.

Гермиона вспомнила все это и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Теодор не такой. Он не Малфой. Он не преследует какую-то выгоду. Все будет хорошо.

– Можешь открывать глаза, трусишка, – позвал ее Теодор.

– Что сейчас было?

– План "Б", – он протянул ей медальон.

– Переходи к следующему плану, поскольку я все равно не могу его принять, – снова отказалась Гермиона. – Он... он выглядит иначе, – задумчиво провела она пальцем по холодной цепочке.

– Верно. Я расплавил медальон, расплавил твой артефакт, и получилось это.

– Зачем?

– Чтобы ты приняла подарок, – пожал он плечами, не видя в этом трагедии.

– Видишь цель – не видишь препятствий?

– Что-то вроде, – согласился он, немного поморщившись. Это было древнее кельтское заклинание, которое забрало практически все силы.

– А оно... не опасно? Ну там связь и все дела?

– Не думаю, что огонь может разрушить эту связь, – ответил Нотт. – Магический огонь может переплавить артефакты, но не думаю, что со связью так легко разобраться.

– Но мы ведь сможем ее разрубить, да? – она по-оленьи взглянула в его глаза.

– Мы попробуем, – уклончиво ответил он. – Но если ничего не выйдет, сделаем новую, более мощную связь.

– Какую?

– Венчание, – просто ответил он. – Ты никому ничего не будешь должна, только лишь слушаться меня. А я не монстр, чтобы тебя контролировать.

– Тео... – Она не знала, что на это сказать. Перед ней был лучший человек на свете, хоть он был и со Слизерина. Уму непостижимо, как быстро поменялась ее жизнь.

– Ты позволишь? – он держал в руках медальон. Гериона сразу обратила внимание, что все руны, что были на раме зеркала, отпечатались и тут.

– Конечно, – она собрала волосы, чтобы ему было удобнее.

– Достойно будущей миссис Нотт, – довольно хмыкнул Теодор.

– Достойно Нотта, – провела она пальцем по драгоценной россыпи камней. Их губы снова сплелись.

А в соседней комнате Драко ходил из угла в угол, проклиная парочку. Он уже в третий раз слышал ее блядские стоны. Его блядские стоны. Черт возьми, он даже успел подрочить. Он злился на нее, злился на себя, но больше всех злился на Нотта. Драко был уверен, что он специально не наложил чары на комнату, позволяя Драко сполна насладиться всеми оттенками ее шлюшьих стонов. Единственное, что Малфой не понимал, так это того, почему он сам не наложил чары на собственную комнату.

Такой ад продолжался для Драко Малфоя еще два дня, точнее – две ночи. Две чертовски длинных ночи. Обе стороны не накладывали чары, а Грейнджер, как казалось обезумевшему без сна Малфою, стонала все громче и громче.

Маленькая дрянь, которая успешно его избегала днем, терялась среди гриффиндорцев, а по ночам надежно придавленная мускулистым телом Нотта.

– Сука, – прошипел Драко сквозь зубы.

– Что? – не понял Блейз.

– Все нормально, – процедил Малфой.

– Мистер Забини и мистер Малфой, у вас какие-то вопросы ко мне? – спросила Макгонагалл, поправляя свои очки.

– Никаких, мэм, – за двоих ответил Блейз.

– Тогда оставьте все ваши разговоры на потом, – и профессор продолжила лекцию.

Малфой надеялся, что Грейнджер обернется – она всегда так делала, если кто-то отвлекал преподавателя. Оборачивалась и буквально прожигала нарушителя своим взглядом.

Не обернулась, а лишь ближе склонилась к Нотту, когда он ей что-то рассказывал.

– Сука, – вновь повторил Драко.

– Успокойся, – Блейз проследил за его взглядом. – Сюда смотрит Панси и Астория, успокойся, ты палишься, – предупредил он.

– Блядская жизнь, – выдохнул Малфой и уткнулся взглядом в парту.

Оставшиеся двадцать минут урока прошли в тишине. В такой острой тишине, что ей можно было вскрыть вены.

Шла очередная тренировка по квиддичу, которую Малфой пропустил. Проигнорил. Забил хер. Он вальяжно развалился на подоконнике в мужском туалете, наблюдая сквозь тонкое стекло за тренировкой.

Мысли упорно возвращались к Грейнджер. Чем сильнее он старался о ней не думать, тем ярче становился ее образ в его сознании. Он и представить себе не мог, что это зайдет так далеко. Все это время он успешно от нее абстрагировался, игнорировал, периодически разрешая себе взорваться и раскритиковать ее. Он жил ее яростью, ее ненавистью и обидой.

Он даже переспал с ней, чтобы убедить себя, что она самая обычная ведьма. Чопорная, холодная и такая ненавистная. Но что-то пошло не так. С каждым днем она все надежнее и надежнее оседала в его легких, каждый его вдох был полон ею.

Ее стало чертовски мало. Она отравила его, пропитала насквозь своей грязной сущностью. Каждый гребаный вздох отдавался острой болью где-то в грудине. Руки чуть ли не дрожали от желания прикоснуться к ней, когда она просто находилась с ним в одном помещении. Она не отпускала его днем, но и ночью не давала покоя, являясь ему во снах изо дня в день.

И он обезумел. Сошел с ума. Буквально слетел с катушек. Он клялся себе, что никогда не станет таким, каким хотел видеть его отец. Но стал. Стал насильником. Стал манипулятором. Стал мразью в ее глазах. Монстром. Красивый снаружи, гнилой внутри.

У него есть семья, за которую он всегда держался, за которую всегда мог спрятаться. Но он не хотел этого. Ему не нужна их помощь. Они никак не смогут ему помочь.

У него были друзья – Блейз и Теодор. Самое обидное в этой фразе – были. У него были друзья, а он так бездарно прохерил эту дружбу. Даже если бы они хотели ему помочь в его маленькой и деликатной проблеме по имени Гермиона Грейнджер, то не смогли бы чисто физически.

Жизнь – забавная шутка. Шутка ли? Он выдохнул колечко дыма, запрокинув голову к потолку.

– Три ебанутых слизеринца, – очередное колечко дыма покинуло его глотку, забирая с собой часть боли.

– Что, Малфой, сам с собой беседуешь? – спросил Тео, заходя в кабинку рядом.

– Что? – вздрогнул Драко, которого так беспардонно выбили из своих мыслей.

– Я говорю, что ты жалок, Драко.

– Выйди и повтори мне это в лицо, – рычит Малфой, тут же туша сигаретный окурок.

– Я говорю, – раздается звук смыва, а после Нотт появляется в поле зрения друга, – что ты жалок, – он закрыл дверцу кабины и спиной на нее навалился, скрестив руки на груди.

– Да неужели? – брови Драко взметнулись вверх.

– Ну это ведь ты проиграл по всем фронтам, – Нотт улыбнулся, показывая белоснежные зубы.

– Я не проигрываю.

– А что ты делаешь?

– Даю тебе фору, – снисходительно поясняет Драко.

– Ты обосрался с заданием от Темного лорда.

– У меня все под контролем, – возразил Драко.

– Он мне сам это сказал, Малфой. Ты бесполезная пешка на доске.

– Тогда у меня есть все шансы стать королем.

– Самонадеянно, – кивает Теодор.

– Зато мой отец не сидит в Азкабане, – пытается Драко вернуть превосходство.

– Мой тоже скоро сбежит, – в тон отвечает Нотт.

– Ты... Ты выполнил свое? – не верит Драко.

– Не совсем, – признается Теодор. – Но на Рождество, я заключил новую сделку.

– Нов... новую? – Драко отказывается в это верить. Подумать только, Нотт смог выбрать себе другое задание. – Что за задание?

– Грейнджер, – пожал плечами Нотт.

– Ты должен убить ее? – предполагает Малфой. Это бы действительно многое объяснило.

– Нет, – улыбнулся Нотт. – Ее жизнь – цена свободы. Она ключ ко всему.

Малфой словно громом поражен. Даже не моргает. Даже боится дышать, словно это может сбить его с хода мысли.

– Это все... все это ради задания?

– Ради семьи, Малфой, – осаждает его Теодор.

Смерив одногруппника холодным взглядом, Нотт повернулся спиной и пошел на выход.

– Сука! – завопил Драко, доставая палочку и кидая заклинание, но Теодор был готов к этому, поэтому взмахом руки отбил заклинание.

– В спину, Малфой? – он развернулся и достал палочку. – Так по-слизерински.

– Столько баб вокруг, а ты выбрал ее! – Красный луч полетел в Теодора, но был поглощен защитным барьером. – Почему?!

– Потому что она подружка Поттера, может быть?

– Не верю! – еще один луч летит в Теодора, но также безуспешно.

– Дай-ка подумать, – Тео почесал подбородок. – А точно, я ее выбрал, потому что она тебе нравится, – Нотт усилил свой барьер.

– Я трахнул ее только на этом курсе, так что не пизди мне тут, – череда красных и синих лучей летят в Нотта.

– А я не говорил, что я ее выбрал тогда, когда ты переспал с ней, – улыбнулся Нотт. – До сих пор помню, как ты пришел, словно пьяный, после бала на четвертом курсе, без пиджака и с губной помадой.

– Замолчи, – требует Драко. – Я и был пьян.

– Но не огневиски, – хмыкает Теодор. – Ну так что, Драко, твоя хваленая защита дала трещину? Ты прогнулся?

– Что ты с ней сделаешь?

– Хорошенько трахну, – улыбается Нотт. А затем его улыбка становится шире, когда он видит, как бледнеют губы Малфоя. – Ты ведь помнишь, что я в этом хорош?

– Нет.

– Тебе напомнить? – подмигивает Нотт.

– Нет!

– Тебе же понравилось, Драко, – елейно произносит Теодор.

– Нет, – прямо повторят блондин. – Нет, – чуть громче. – Нам было по четырнадцать лет, и я не понимал... не придавал особого значения... этому.

– Давай еще скажи, что все подростки проверяют свою ориентацию таким образом.

– Да! – Драко схватился за эту соломинку.

– Только есть пару нюансов, – довольно хмыкнул Тео. – Это тебе было четырнадцать, а мне было пятнадцать, и я прекрасно осознавал происходящее.

– Забудь.

– Забыть, как ты отсасывал мне? – скептически поднял бровь Нотт. – Не в этой жизни, Драко. Я сомневаюсь, что кто-то еще видел тебя на коленях.

– Замолчи! – кричит Драко. – Все было неправильно.

– Да, когда ты кончил на пол, – легко согласился Нотт, забавляясь тем, как лицо Драко стремительно меняло цвета.

– Какая же ты мразь, – очередной луч полетел в шатена.

– Не более, чем ты.

– Ты даже не будешь нападать в ответ?

– Сила не решает, Драко.

– А что тогда?

– Мозги, – Тео легонько постучал двумя пальцами по виску.

– Я думал, у вас любовь, а ты ее просто использовал.

– Все, ради семьи, – напомнил Нотт. – Разве мы в это вляпались просто так?

– Она мне нравится, Тео, – тихо-тихо сказал Драко.

– Этого недостаточно.

– Почему?

– Тогда женись на ней, – предлагает Нотт.

– Я не могу, – сквозь зубы отвечает блондин.

– Что вам мешает сбежать?

– Она... Она не бросит друзей, – неуверенно ответил Драко.

– Просто ты понимаешь, что она не сбежит с тобой, – подчеркнул Нотт.

– Можно подумать, что она сбежит с тобой, – фыркает Драко. Нотт молчит, лишь улыбается. – Ты вот сейчас серьезно?

– У меня есть выбор?

– Естественно!

– И я его сделал, – отвечает Теодор. – Я сделал предложение, и она его приняла.

– Она просто не знает, что ты двуличная скотина, – возмущается Драко.

– Знает.

– Но... но... – Драко не знал, что сказать. Информации было слишком много.

– Все ради семьи, – напомнил Теодор.

– Сука, – бросил Драко. Он не мог дать Грейнджер... ничего. Только свое тело взамен на ее. Не более. Не менее. Но и эта возможность сбегала от него.

В Нотта летит очередной луч заклинания, и парень лениво его отправляет в Драко, который также ловко увернулся.

– Это тупо, Малфой, – лениво произносит Нотт. – Нас с четырех лет учили держать палочку в руках, а в семь мы были достойными противниками на дуэли.

– Тогда давай по-обычному, – предлагает Драко и швыряет палочку на пол, с кулаками бросаясь на Теодора.

Это была ошибка.

– Инкарцерус, – Нотт моментально чертит руну.

Малфой не ожидал такого, поэтому не успел защититься или увернуться. Из воздуха материализовалась веревка, которая обвила шею.

– Так по-слизерински, да? – фыркнул Тео.

– Уебок, – только и смог сказать Драко, барахтаясь в петле, что с каждой секундой все крепче и крепче сжималась вокруг шеи. – Все ради семьи, да?

– Ты ее трахал, – просто ответил Нотт. – А она, считай, моя семья.

– Променять дружбу... – хрипел Малфой, – на юбку. На потаскушку.

Взмах палочки, и Драко начинает задыхаться. Веревка плотно прилегла к коже, оставляя красные борозды.

– Дам тебе совет по старой дружбе, – улыбается Нотт. – Я заберу всех, кого ты любишь. Ты останешься один. И, пожалуйста, когда у тебя ничего не останется, вспомни, за что ты это заслужил, – последний раз окинув друга взглядом, Теодор развернулся и вышел.

Малфой был уверен, что сегодня, сейчас он умрет, но слова Теодора оставили хрупкую надежду, что он все же выживет, ведь Нотт обещал, что самое интересное впереди. На грани потери сознания, веревка соскользнула, и Драко мешком упал на кафель.

– Я заберу у тебя все, – сплюнул Драко, – даже Грейнджер, – пообещал парень.

План появился моментально. Насвистывая, Драко направился в подземелья Слизерина. Он слишком давно там не был.

– Напомни мне, что мы тут забыли? – Гермиона сильнее завернулась в свою зимнюю мантию.

– Кажется, я забыл полить свой "факел дозорного", – виновато ответил Нотт. – Мадам Стебль меня завтра убьет.

– Эти кусты можно поливать раз в три дня, – сказала Гермиона, пытаясь подавить зевок.

– Это да, – Теодор почесал затылок. – Но прошла неделя.

– О!

– Как думаешь, моя лабораторная работа совсем накрылась, или еще есть шанс.

– Ну давай посмотрим, – улыбнулась девушка.

– Я предлагал тебе остаться в замке, – он снял с себя шарф и аккуратно повязал его на ее тонкой шее.

– И пропустить вечернюю прогулку с тобой? – всплеснула она руками. – Ну уж нет.

Он одобрительно хмыкнул. Слизеринец перевел взгляд вверх и улыбнулся – было полнолуние. Идеально.

– Я быстро, – обещает Теодор.

– Угу, – кивнула девушка.

– А ты не проверишь работы Гарри и Рона?

– Зачем?

– Ну смотри сама, – и Тео юркнул в теплицу.

Гермиона решила подождать Нотта на свежем воздухе. Она стучала сапогом о сапог, поскольку было достаточно прохладно. Не холодно, но влажно. Поуютнее завернувшись в слизеринский плащ, Гермиона решила все же проверить задания Рона и Гарри, зайдя в соседнюю теплицу, которая числилась за гриффиндорцами. И как оказалось не зря – картина была плачевная. Протяжно выдохнув, Гермиона начала колдовать и измерять показания, чтобы помочь друзьям.

– Ага, – раздалось над ее ухом. – Я так и знал, что ты не сдержешься, – довольным тоном произнес Теодор.

– Ты сам мне подкинул эту идею, – парировала Гермиона.

– Бывает, – тут же согласился Нотт. – Ты замерзла?

– Ты пришел, и стало теплее, – не смело улыбнулась Гермиона.

– Звучит... Сексуально, – он не смог ее не подразнить. Несильный толчок локтем за его дерзость была справедливой платой. – Ты закончила? Или они совсем безнадежны?

– Скажем так, травология – это не их конек, – поджала губы девушка. Нотт в ответ прыснул, за что получил еще один толчок под ребра.

Спустя пять минут, крепко взявшись за руки, они брели в сторону замка. Нотт заботливо разгонял при помощи палочки снег у них из-под ног.

– Думаю, нам нужно ускориться, – предлагает Гермиона.

– Мне так повезло, что я встречаюсь со старостой, – он притянул ее ближе.

– Но даже старостам нельзя покидать замок после девяти вечера.

– Ты права, – согласился он, – нам следует ускориться.

Они уже были во внутреннем дворике, как Теодор остановился. Она непонимающе на него уставился:

– Тео, у нас есть три минуты.

– До дверей идти полторы, – уточнил он. – Смотри, какую прелесть я нашел, – с этими словами он достал откуда-то из недр мантии розу. Самую обычную розу.

– Она волшебная? – поинтересовалась девушка.

– Естественно, – хмыкнул Нотт. – В мире магии это самая обычная магловская роза. Это ли не чудо?

– Чудо, – согласилась Грейнджер и протянула руку. – Ой, – она одернула ладонь, уколовшись о стебель.

– Черт, я же в перчатках и не подумал, – разозлился на себя Нотт. Он снял с себя кожанные перчатки и аккуратно взял девушку за ладонь. – Неглубокая, я залечу, – он достает палочку, хотя с такой царапиной может справиться и без нее.

Прежде чем вылечить ее руку, Теодор нежно целует ее ладонь, а затем проводит влажным языком по ранке, слизывая кровь. Небольшое сияние на кончике палочки – и порез затянулся.

– Ты тоже поранился, – указывает Гермиона на аналогичный порез на ладони Теодора.

– Фигня, – отмахнулся Нотт. – Я справлюсь за пару секунд, – но Гермиона его останавливает:

– Я помогу, – она поворачивает его ладонь вверх и достает свою палочку. Но так же медлит, как и он. Немного подумав, она сначала лизнула ранку, а только потом произнесла заклинание.

– Ты... Ты невероятная, Гермиона, – улыбка растягивает его губы, придавая его лицу некий шарм.

Буквально на несколько секунд, но их губы встретились. Сложно было сказать, кто к кому потянулся первым, но мурашки у обоих были одинаковыми. Никто из них не видел, а если бы и увидел, то ни за что бы не поверил, но на мгновение, на крошечный миг, луна стала кроваво-красной.

– У нас осталась минута, – первым пришел в себя Нотт. – Мы или бежим, или получим выговор.

Но Гермиона приняла решение за обоих – вновь его поцеловала.

А потом они бежали. Бежали так, словно хотели сбежать от реальности и найти покой в стенах Хогвартса.

– Ты не останешься? – спросила Гермиона, когда он медленно целовал ее возле портрета.

– Осталось пару дней до весны, – просто ответил Нотт. – Я боюсь не успеть кое-что сделать, – неопределенно повел он подбородком.

– Ты со всем справишься, – Гермиона поднялась на мысочки, чтобы оставить на парне поцелуй.

– Разве можно иначе? – его руки чуть крепче сжали ее талию.

Семь минут прощаний, а потом она зашла в Башню старост. Одна.

– Ууу, – протянул Драко, откладывая книгу. – Какие люди и без охраны, – хмыкнул он. – Ты сегодня одна?

– Закрой рот, Малфой, – тут же ощетинилась Гермиона. – Я устала, замерзла и хочу спать.

– Ну раз Нотт сегодня не соизволили тебя ублажить, то я могу тебе помо...

– Ну раз ты не понял с первого раза, то я могу тебе тоже помочь, – Гермиона вскинула в его сторону руку с волшебной палочкой.

– Я запомнил, ты была красноречива, – Драко поднял руки вверх.

– Славно, – кивнула девушка, но не стала убирать палочку. – Не забывай, – рекомендует она.

– Сложно забыть, – сквозь зубы бормочет Драко, но она его уже не слышит.

Грейнджер неспешно приняла ванну, размышляя о том, что все слишком быстро завертелось. Приятное тепло разливалось по телу, стоило ей подумать о Теодоре. Как она сначала противилась его обаянию, потому что он был с враждебного факультета. Как не доверяла ему, потому что ожидала подвох. И как все у них хорошо получилось, стоило ей отпустить свои страхи. Даже слишком хорошо.

Если раньше она фантазировала, мечтала и думала о Роне, о их совместном счастливом будущем, ясном, как утренняя заря, то теперь она представляла на его месте одного слизеринца, с такими глубокими, как море, глазами.

Она до сих пор не верила, что он из всех девушек в Хогвартсе обратил внимание именно на нее, проникся ее проблемами. Он даже подружился с ее мальчиками – Гарри и Роном. Попытался подружиться. Гермиона оценила этот жест – ведь даже друзья не смогли дать ей такого.

Розовая от горячей воды, она вышла из ванной, медленно промокая свое тело полотенцем.

А в соседней комнате Малфой прислушивался к этим звукам. В его руках был небольшой пузырек, и Драко искренне не понимал, почему он медлит. Он вообще не понимал, как такое могло прийти в его голову – только если от отчаяния. Он был уверен, что в жизни бы не додумался до этого, но Нотт заявил, что его девушка должна трахаться только с ним, а Гермиона повторила, заявив, что ноги ее раздвигаются только для Нотта. И все – мозг взорвался.

Поморщившись, он залпом выпил содержимое, чувствуя, насколько то противно на вкус.

Гермиона провела ладонью по запотевшей глади зеркала. Немного подумав, она вывела пальцем надпись "Love", а потом, словно испугавшись, тут же зачеркнула ее.

– Трусиха, – злостно бросила девушка своему отражению. Но то ей не ответило, не отвергло это предположение, это обвинение, и Гермиона, вздохнув, принялась заплетать косу, чтобы утром на ее голове было что-то более менее цивильное.

Завтра – последний день зимы. Весна была для Грейнджер началом. Завтра они с Тео пойдут на вечеринку Слизерина. Первый раз вместе, как настоящая пара. Она улыбнулась. Завтра будет особенный день, она это чувствовала.

Опасливо она вышла из ванной комнаты, ожидая очередной стычки с Малфоем. На удивление, все было спокойно. Она юркнула в свою комнату, наложив на дверь чары. На всякий случай.

– Не включай свет, – доносится сзади.

– А я боялась, что твои незаконченные дела оказались важнее меня, – довольная, она развернулась.

Незаконченные? – он подумает об этом позднее.

– Я так скучал по тебе, – почему-то шепчет он.

– Я тоже, – она чуть ли не кинулась ему навстречу, но он оказался быстрее, потому что в момент оказался на ногах и припечатал ее тело к двери.

Его губы требовательно прошлись по линии подбородка и поползли ниже, сминая каждый миллиметр ее кожи.

– Тео, – ахнула она, когда пальцами одной руки он сжал ее сосок сквозь легкую ткань майки.

– Ты против?

– Нет, конечно, – и новый заряд электричества пробежался по позвоночнику и подкосил ноги, когда его пальцы вновь сжали сосок. – Нежнее, – просит она, уронив стон.

Нотт прижал свои губы к ее, заглушая дальнейшие протесты и стоны. Как только его рука наигралась с сосками, и те приятно кололи его ладонь, парень приподнял Гермиону над полом, заставляя обхватить его ногами. Одна рука намертво запуталась в ее кудрях, в то время как вторая неистово орудовала между ее бедер, заставляя гриффиндорку стонать и извиваться. Его губы оставляли короткие поцелуи на ее ключицах. Он довольно хмыкнул, когда почувствовал, что влаги на его пальцах стало до неприличия больше.

Он осторожно поставил ее на пол, но женские ножки подкосились, и Гермиона рухнула на колени.

– Неожиданно, – хмыкнул Теодор. Он поднял бровь в немом вопросе, и Гермиона, облизнув нижнюю губу, кивнула.

Ее руки немного дрожали, когда она расстегивала его ремень. Пуговицу она смогла расстегнуть лишь попытки с четвертой. Брюки упали вниз. Замерла не только Гермиона, но и Теодор. Для них это было впервые.

Слишком медленно, чуть ли не целую вечность, она стягивала его трусы к коленям. С его губ сорвался стон облегчения, когда напряженный член оказался на свободе.

Она широко распахнула глаза. Первый раз она видела его член так близко. Несмело она провела по нему пальцами, сжимая у основания. Он выругался себе под нос, и Гермиона убрала руку.

– Я случайно, – испугалась девушка.

– Сильнее, – он сам положил ее руку обратно и накрыл своей, задавая нужный темп.

Она быстро смекнула, что и как, и Теодор уперся одной рукой о косяк двери, а второй подбадривающе перебирал ее волосы.

Неземные ощущения. Гермиона Грейнджер на коленях – о таком можно только мечтать. Он даже прикрыл глаза, чтобы насладиться моментом. Он сам не понял, но в какой-то момент прикосновения стали нежными. До боли нежными. До агонии приятными.

Она робко сосала его член, беря не больше, чем наполовину, привыкая к новым ощущениям.

– Блять, – красноречиво показал эмоцию слизеринец.

Он зашипел сквозь зубы, когда она добавила язык. Сначала несмело, а потом все увереннее, он скользил по стволу, временами лаская уздечку. Его рука сначала замерла в ее волосах, а потом стала давить на затылок, заставляя принять глубже.

Гермиона было дернулась, но его хватка и давление не убавились.

– Пожалуйста, – просит парень, и Гермиона приоткрыла рот шире.

С протяжным стоном он толкнулся глубже. Отстранился, давая ей возможность отдышаться. А затем снова ворвался в ее рот на несколько сантиметров глубже. И так повторялось несколько раз. Ровно до тех пор, пока ее нос не встретился с его гладко выбритым лобком.

– Дыши носом, – советует парень, распуская ее косу окончательно. Намотав кудри на кулак, он делает первый резкий толчок.

Она терпит. Именно терпит, потому что член грубо толкается глубоко в горло. Ощущения такие, словно он разрывает его. Она пытается как-то смягчить его, царапая и гладя живот, но его это лишь сильнее распаляет.

Слизеринец пытается держать себя в руках, но ее покорность, податливость, забирают весь здравый смысл. То, как она пытается оттолкнуть его, а затем ее смирение, когда пальцы чертят узоры по его прессу – сносят крышу.

Но вот она обхватила основание члена, и Нотт разочарованно простонал, когда не смог вновь ворваться в ее такое желанное горло. Он больно дернул ее за волосы, заставляя взглянуть на себя. Его глаза были практически черными от желания, что текло по венам, сжигая все на своем пути.

– Я сама, – бормочет Гермиона. – Просто позволь мне, – она не договорила, поскольку ее губы уже сомкнулись на головке.

Он уже двумя руками оперся о дверь, в то время как Гермиона творила что-то невероятное внизу. В голове вихрем роились мысли, наподобие, где она научилась так классно отсасывать, сколько членов еще успело побывать в ее очаровательно-грязном ротике. Что еще, блять, она умеет?

Не долго думая, рывком, он поднимает ее на ноги. Секунда, чтобы посмотреть в ее глаза. В ее блядские глаза. В следующую секунду она уже упирается грудью в дверь, а его руки стягивают все ненужное, что на ней еще одето.

– Тео, – возражает девушка.

– Не сейчас, – резко отвечает он.

– Нет, нет, нет, – вырывается она. – Не так.

– А как? – он разворачивает ее снова лицом к себе.

– Нежнее.

– Тебе нежности мало?

– Я хочу... иначе, понимаешь?

Вместо ответа он подхватывает ее на руки, запечатлев поцелуй на шее.

– И не так! – кричит девушка, чувствуя, что ее снова прижимают к стенке, а пенис упирается в живот.

Вместо ответа он рычит и осторожно идет в сторону кровати, боясь споткнуться о спущенные штаны. Он аккуратно кладет девушку на спину и уже устроился между ее ног, как она снова недовольна.

– Что опять не так? – возмущается уже он, откатившись в сторону.

Черт возьми, с ней было нереально сложно. Но пиздец как хорошо.

Он замер, когда она сама забралась на него. Пожалуй, смотреть на нее снизу вверх одна из самых охуитетельных вещей на свете. Он пересмотрел свою жизненную позицию, когда она оседлала его.

– Даа, – довольно простонала она и начала медленные движения.

Положа руки на потные яйца, это был определенно лучший секс в его жизни. Сначала ему отсосали, а теперь его трахают. Да еще кто – сама Гермиона Грейнджер. Не кончить бы раньше времени. Он мельком посмотрел на часы – у него осталось не более семи минут. Надо очень ускориться.

Он протянул руку, и ухватился за грудь, что подскакивала в такт толчкам. Грейнджер была прекрасна в своей страсти. Он не смог отказать себе в удовольствии прокрутить сосок сквозь пальцы, вызвав очередной стон. Он потянул девушку на себя, меняя угол проникновения, и девушка наградила его гортанным стоном. Она аккуратно облокачивалась на свои руки, в то время как его собственные сжали ее бедра, чтобы самому толкаться в нее. Просто до дури.

Она приоткрыла рот, и слизеринец думал, что она его поцелует, поэтому подался ей на встречу. Но все получилось иначе. Для обоих было неожиданно. Но очевидно.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Тик-так – шло время.

Тут-тук – сердце отмеряло ритм.

Она.

Его.

Любит.

Пиздец подкрался незаметно.

Он ее перевернул, снова оказавшись сверху. Перенес центр тяжести на руку и впился в ее губы. Буквально кусал до крови. Он никогда бы не сказал этого будь собой, но сейчас можно было.

– Я... я тебя тоже, – выдохнул он, а потом сорвался на бешеный ритм, сбивая их дыхание к черту.

Она извивалась, кричала, стонала, а он брал свое. И чувствовал, как с каждой секундой двигаться в ней было теснее. И он прекрасно ее понимал.

Она отчаянно пыталась поймать его взгляд, чтобы понять, что не так, но он ловко уходил от этой встречи. На какую-то долю секунды, но это все же произошло. В свете луны его глаза не были такими яркими, они отдавали каким-то серебром. Взгляд властно, оценивающе скользил по ней, и Гермиона, не выдержав, отвернулась в сторону, стараясь выкинуть ненужные мысли из головы.

Не сейчас. Не в такой момент.

Она уткнулась взглядом в его татуировку. Девушка бы никогда не подумала, что наступит день, когда это уродство не будет вызывать в ней трепет отвращения. Или жалость.

Быстрые, рваные движения не давали продолжить мысль. Она встречала каждый толчок, обхватив его шею руками. Встречала так отчаянно, как ей позволяли их переплетенные ноги.

Тик-так – время подходило к концу.

Гермиона моргнула, словно пыталась прогнать наваждение. А потом еще пару раз, но картинка не менялась. Гриффиндорка никак не могла понять, то ли татуировка на предплечье становится ярче, то ли кожа бледнеет.

Тик-так – время вышло.

Закрыв глаза, она поворачивается к Нотту. Медленно, со смесью страха, она открывает глаза.

Ей снова приснился кошмар. Ее фирменный кошмарный сон.

– Нет! – кричит она и начинает брыкаться, но слизеринец и не думает останавливаться. Если бы все маги мира сейчас направили бы на него свои палочки в угрожающем порыве, он все равно ее не отпустил бы, пока не кончил. Пока они вместе не кончили бы. – Нет! – громче прежнего кричит девушка. – Пожалуйста, н-н-еет, – она все же кончила под ним, к своему стыду. Слезы тут же потекли по ее щекам.

Это было очень эмоционально. Очень чувственно. И он тоже кончил, практически одновременно с ней. С полурыком он стал изливаться в нее. Он не мог ничего с этим поделать, кроме как большим пальцем ловить ее слезы.

– Пожалуйста, – захныкала она. – Перестань мне сниться. Перестань мне снова сниться, – она начала бить его по плечам, но слизеринец, применив беспалочковую магию, ввел ее в сон.

Он лежал рядом, пытаясь утихомирить пульс. Сердце уже не ломало ребра, она стучало где-то в глотке, грозясь вырваться из этого гнилого места.

Ночь была полна на прекрасные открытия.

К примеру, Грейнджер знатно отсасывала. Ее сиськи знатно выглядели, если смотреть снизу. А еще она призналась ему в любви. Ну не ему, конечно, но фактически ему.

Малфой задумчиво смотрел в потолок, пытаясь найти выход из этой забавной ситуации. А в его ушах по-прежнему эхом отдавался ее плач – "Перестань мне снова сниться".

Снова.

Снова.

План созрел моментально под сонное дыхание девушки. Он ни за что не сможет жениться на ней или встречаться открыто. О его помолвке с Дафной Гринграсс будет объявлено в течении месяца, а сама Грейнджер станет миссис Нотт. Иметь в любовницах знатную дамочку – было почетно. Малфой был уверен, что она останется вдовой до того, как успеет вкусить все прелести семейной жизни. Он постарается.

С довольной улыбкой он оделся. Нежным жестом он отвел прядь с ее лица.

Снова.

Снова.

Снова.

– Разреши еще хоть раз тебе присниться, – прошептал он.

Практически до самого утра он будет сидеть в своей комнате, смакуя тот момент, что все-таки он забрал у Теодора Нотта нечто важное – первое признание Гермионы.

Последний день зимы выдался на редкость мерзким. Природа плакала. Именно плакала, потому что серое небо роняло крупные капли, а не снежинки. Гермиона ежилась, наблюдая за этим через окно в своей комнате. Она очень любила смотреть в окно, смотреть вдаль. Даже в Лондоне, когда она была на каникулах, она могла часами смотреть вниз, как суетятся люди, как куда-то торопятся машины, размышляя о чем-то своем. Но сейчас, находясь в стенах замка, девушка чувствовала какую-то опасность, словно капли, отчаянно стучавшие по стеклу, пытались ей что-то нашептать, но она не понимала. Каждая капелька, ударившая в окно, отдавалась на ее коже не ранкой, но болючим разрывом. Что-то намечалось. Что-то, что ее изменит. Изменит их всех.

Несколько раз моргнув, сбрасывая оцепенение, Гермиона привела себя в порядок и поспешила на завтрак. Редко кто с утра проходил мимо прохода в Башню старост, поэтому Гермиона всегда торопилась, не желая пересекаться с Малфоем. Но именно сегодня, когда на душе было гадко, он неожиданно, словно вырос из под земли, появился на ее пути.

– Пусти, – просит девушка.

– Грейнджер, а ты мне сегодня приснилась, – сразу начал Драко, игнорируя ее просьбу. Начисто забывая о манерах.

– Твои проблемы, – она делает шаг в сторону, стараясь его обойти, но слизеринец копирует ее движение. – Дай пройти уже, – чувство тревоги скрутило внутренности. Она не понимала, с чем это связано, но буквально чувствовала, что надо держаться от него подальше. Хотя бы сегодня.

– Я думаю, это наши проблемы, – хмыкает Драко.

– Малфой, я не собираюсь поддерживать этот бессмысленный разговор.

– Грейнджер, ну у нас же с тобой связь, поэтому я...

– Снова решил меня полапать? – агрессивно спрашивает Гермиона. – Снова отшила какая-то девка, поэтому ты решил снизойти до меня?

– Не отшила, – наигранно возмутился слизеринец, – а я сам не захотел с ней спать.

– Поздравляю, кажется, ты начинаешь разбираться в этом. А сейчас пусти, – снова шаг в сторону. Снова безуспешно. – Ну чего тебе? – сдается девушка.

– Зима закончилась.

Гермиона растерялась. Малфой остановил ее, чтобы сказать очевидный факт? Гриффиндорка мысленно согласилась со стереотипом про блондинок.

– Поцелуй меня, – вдруг произносит слизеринец.

Гермиона нервно рассмеялась:

– Совсем с ума сошел? – для выразительности она еще покрутила пальцем у виска.

– Ты меня свела, – согласился Драко.

– Нет, конечно.

– А я надеялся на положительный ответ.

– Тогда ты еще более глуп, чем я себе представляла.

– О, а ты меня представляла, Грейнджер? – он сделал шаг вперед, заставив девушку тут же сжаться и отступить.

– Нет, конечно же!

– А я вот всю ночь представлял, как ты меня будешь целовать. Хочу хоть одно доброе утро.

– Ну ты только свистни, и толпа девочек набежит к тебе.

– Я хочу тебя.

– Спасибо, но нет, – она выставила вперед руки, словно это могло хоть как-то ее спасти.

– Я ведь могу заставить, сама понимаешь, – прищурился Драко.

– Не думаю, что ты сможешь стать более мерзким, чем есть.

– Если бы ты не думала, Грейнджер, у меня было бы меньше проблем, – с каким-то сожалением произнес юноша.

– Это, конечно, очень интересно, – она вздернула свой нос, – но мне хотелось бы...

– Поцелуй меня, и свободна, – останавливает он ее бормотание.

– Прости, что?

– Всего лишь один поцелуй, Грейнджер.

– Я вообще не собираюсь с тоб...

– Подумай, Грейнджер, – настаивает Драко. – Всего один поцелуй, и ты свободна. Я не буду настаивать там на связи или чем-то еще. И катись к своему Нотту дальше.

– Ты сейчас серьезно? – она даже замерла, настолько нереальным казалось его предложение.

– Вполне, – кивает слизеринец.

Гермиона задумалась. Это было чересчур щедрое предложение.

– Я правильно понимаю, что мы с тобой целуемся, а потом ты меня... отпустишь?

– Верно, – соглашается он.

– В чем подвох?

– Грейнджер, тут нет подвоха, – нетерпеливо произнес слизеринец. – Поцеловались и разошлись.

– И ты забудешь про связь и прочее?

– Ну я же так и сказал.

Гермиона не могла упустить эту возможность.

– Хорошо, я согласна, – она поспешила согласиться, боясь, чтобы Малфой не передумал. Девушка опустила руки, которыми разделяла расстояние между ними. Зажмурилась. И стала ждать.

Ничего не происходило. Опять ничего.

– Ну и? – задал Драко вопрос. – Целоваться-то будем?

Гермиона резко открыла глаза, поражаясь его наглости.

– Ты думаешь, что я буду тебя целовать?

– Ну да, ты же согласилась, – Драко стряхнул невидимую пылинку со своего пиджака.

– Я согласилась, чтобы ты меня поцеловал! – возмутилась девушка.

– А, понятно, ничего не будет, – и он развернулся к ней спиной.

– Стой! – Гермиона положила ладонь на его плечо, и Драко развернулся. – Я поцелую, – она до чертиков боится, что Малфой не сдержит обещание.

Он развернулся, смерил ее взглядом и приподнял бровь, ожидая.

Гермиона злилась. Злилась на себя за то, что снова должна с ним целоваться. Злилась на него, ведь он загнал ее в угол и нисколечко не помогает.

Она поднялась на цыпочки, облизнула свои губы и коснулась его губ в мимолетном поцелуе. А затем отстранилась.

– Нормальный поцелуй, – он удержал ее за локоть.

– Это нормальный поцелуй, – возмутилась гриффиндорка.

– Нотта ты также целуешь?

– Иногда, – честно ответила девушка.

– Я хочу нормальный поцелуй, Грейнджер, – видя, что она начинает краснеть от негодования, он уточняет, – с языком.

– А еще будут пожелания? – она гневно зыркнула на него исподлобья.

– Минет, – тут же отвечает парень.

– Катись к черту, – выплюнула Гермиона.

– Ну давай же, Грейнджер, один поцелуй, и я тебя не побеспокою.

– Просто заткнись и не усложняй мне задачу, – просит гриффиндорка.

– Грейнджер, будь проще, мы ведь делали вещи и похлеще, чем банальный поцелуй.

– Годрика ради, замолчи, – взвыла девушка.

Малфой кивнул и убрал руки в карманы брюк. Вся его поза говорила о таком томительном ожидании, что Гермиона чуть ли не с раскинутыми руками кинулась его целовать, лишь бы Малфой не передумал.

Она быстро встала на мысочки, руки положила на его плечи. Вот их губы встретились, но никакой магии или химии не произошло.

– С языком, – напомнила она мысленно его слова.

Она попыталась раздвинуть его губы и юркнуть в его рот, но Драко не поддавался. Три попытки прошли безуспешно.

– Малфой, ты так и будешь бревном стоять? – рявкнула Гермиона.

– Ну заставь меня ответить на поцелуй! – парирует слизеринец.

Драко насладится ее гневом. Нет, он упивается ее эмоциями. Пока он себя мысленно самодовольно хвалит, Гермиона уже продумала, что и как сделать.

Он окаменел, словно статуя, когда Гермиона вскинула на него свои шоколадные глаза. Она улыбнулась ему такой милой улыбкой, что Драко сжался внутри, ожидая... бури? Торнадо? Цунами, что снесет всю его броню? Ее руки плавно проскользили по его пиджаку и настойчиво сжали плечи, обтянутые в черную ткань. Она приподнялась на мысочки, не разрывая зрительного контакта, и Драко задержал дыхание. Одна женская ладошка надавила на затылок, заставив парня хоть немного, но все же склониться к ней, а вторая трепала волосы, разрушая укладку.

Ее язык нежно очертил контур губ. Закрыв глаза, она втянула в свой рот его нижнюю губу, ненавязчиво посасывая. Рука с затылка плавно поползла ниже, скользя по тонкой ткани и остановилась на его бедре, сжав его. Ее ловкий язычок прошелся по ряду его зубов, а затем по его верхней губе.

Кажется, Нотт целуется именно так.

Она чувствовала, как перекатывается мышцы под ее пальчиками. И слышала, как он громко выдохнул.

– Пожалуйста, – прошептала она ему в самый губы.

И Малфой сдался. Броня дала трещину, а решимость стала таять на глазах, истончаться, как кусок сливочного масла.

Она улыбнулась, когда он грубо скользнул своим языком в ее горячий рот. Она стонала, когда он неистово ее вылизывал. Его пальцы мертвой хваткой сжались на ее талии, не боясь оставить следы.

Это было охуено, вот так просто целовать ее посреди коридора в восемь утра. У него были нереальные эмоции.

А она чувствовала легкую грусть, словно прощалась со старым другом. Это был их последний поцелуй. Вообще последний. После он ее отпустит. Навсегда. Он больше никогда себе такого не позволит и не будет прибегать к связи.

Именно поэтому она не желала разрывать этот поцелуй. Минута за минутой, кислорода все меньше, голова кругом, а она отчаянно цепляется за него.

– Грейнджер, – с трудом, но он все же оторвался от нее.

– Малфой, – она сделала шаг назад и поправила форму. – Спасибо.

– С каких пор за поцелуи благодарят? – прищурился слизеринец, приводя себя в порядок.

– Это очень сильный поступок, Драко, – продолжала Гермиона, словно не слышала его.

– Грейнджер?..

– И я хочу, чтобы ты знал, что я это очень ценю.

– Во имя Мерлина, о чем ты? – Драко потряс ее за плечи.

– Ты ведь меня отпустил, – напомнила она.

– Ну да, на завтрак, Грейнджер.

– Нет! – она стала брыкаться. – Ты насовсем меня отпустил!

– Нет, конечно же!

– Как это нет?! Ты же сам сказал...

– Я сказал, поцелуй и свободна, – напомнил Драко.

– Навсегда!

– Нет, конечно, на сегодня, – хмыкает он. Он чувствует, как она содрогнулась. Его пальцы уловили грустную вибрацию ее тела. Ее мир в очередной раз дал трещину.

Но Малфой и не догадывался, как глубоко он зашел. Она снова предавала Теодора – она снова повелась, как первокурсница.

– Пусти, – шепчет она. – Пусти!

– Грейнджер...

– Пусти! Ты уже получил свое! – она вырывается из его хватки и пытается убраться подальше, но он догоняет ее:

– Не делай трагедию, Грейнджер, – он больно впечатал ее в стену. Глаза в глаза. А потом она чувствует приятное покалывание на кончиках пальцев. Синий блеск. Всплеск магии, словно у ребенка, и Малфой отлетел в противоположную стену. – Как ты, блять, это сделала? – он встал, отряхиваясь.

– Я просила тебя, никогда меня не трогать, – шок прошел, и теперь в ее руках гордо красовалась палочка.

– Так ты сама полезла, Грейнджер. И как знать, чем бы все это закончилось, не будь мы посреди коридора.

– Этим бы и закончилось, – она нежно посмотрела на волшебное древко. – Не смей, – и она пятится к повороту, не отворачиваясь от слизеринца.

Малфой еще несколько секунд пялится в то место, где она была последний раз. Ее можно было догнать или же пойти следом, как ни в чем не бывало. Но еще раз поправив свою прическу и отряхнув пиджак, насвистывая, Драко пошел в противоположную сторону. Он тоже направился в Большой зал, просто другим путем.

Но как только он дошел до поворота, чужие руки сжали его за грудки и швырнули в стену.

– Нотт, какая встреча, – кривит Драко губы в улыбке, мастерки пряча ноющую боль в голове.

– Я же настоятельно просил тебя не трогать Гермиону.

– Ну... у меня к ней особый интерес.

– Она тебе не достанется.

– Я готов побороться, – с жаром восклицает Драко. – Да и эта непонятная связь тоже на моей стороне, – он не смог сдержать улыбку, что болью отозвалась где-то в затылке.

– А мы разве на соревнованиях? – Нотт по-прежнему удерживал его.

– Но я готов...

– Бесполезно, Драко, – на секунду, но в голосе Нотта промелькнула грусть. Словно он был вынужден это сделать, но не хотел. – Я тебя предупреждал.

– Ты мне угрожаешь? – вмиг ощетинился блондин.

– Твоей семье, – грустная улыбка вновь мигнула на прекрасном лице Тео.

– Да как ты смее... – он не договорил, Нотт снова приложил его головой об стену. – Я заберу ее у тебя, – обещает Драко. – Не знаю, сколько мне потребуется времени, недели, месяцы, года или вся жизнь, но я ее заберу.

– Серьезно что ли? – Теодор поджал губы, словно пытался сдержать улыбку.

– Так уж повелось, Нотт, не правда ли? Я забираю все самое лучшее себе.

– День, – говорит Тео.

– Что?

– Мне нужен всего лишь один день, чтобы изменить все.

– Да, конечно, – хмыкает Драко.

– Уточню – я все сделаю до конца сегодняшнего дня.

– И что же произойдет потом, а, Теодор?

– Наши судьбы поменяются.

– Говоришь, как эта дура Трелони.

– Пока тебе нужна вся жизнь, я могу справиться за несколько часов, – Нотт говорит слишком спокойно.

– Да если я захочу, то она забудет тебя в считанные секунды, – Малфой чуть ли не брызжет слюной в то время, как Теодор совершенно спокоен.

– Давай, Драко, – в глазах Тео промелькнул азартный огонек. – Я хочу, чтобы она смогла забыть меня. Сделай это, если сможешь.

– Да без проблем, – чуть ли не кричит Драко.

Нотт внимательно посмотрел на друга, словно оценивал, сможет ли Малфой это сделать. Что-то решив, Теодор медленно кивнул:

– Я принимаю твое обещание, – и снова хорошенько приложив блондина об стенку – чисто душу отвести, он спокойно пошел в Большой зал.

Малфой медленно сползал по стене, оставляя за собой кровавый след.

– Она будет моей, – обещает Драко.

– Вчера она добровольно выпила мою кровь, Малфой, – не оборачиваясь, бросил Нотт. – Удачи!

Блейз Забини всегда появлялся в самый нужный момент. Драко даже как-то пошутил однажды, что у него в заднице стоит маячок. И в этот раз мулат снова не подвел – он снова оказался с Драко в самый нужный для него момент и не задавал вопросов.

– Блейз мне тоже говорил, что лучше ничего не пить здесь, – прошептала Гермиона Теодору.

– Слушай Блейза почаще и не пропадешь, – соглашается Нотт, медленно потягивая свой напиток.

Уже был вечер, и они сидели на небольшом кожаном диванчике. Очередная вечеринка Слизерина, которая переплевывала все остальные.

– А что ты пьешь? – поинтересовалась она.

– Огневиски, но не думаю, что тебе понравится, – она кивнула, соглашаясь.

– А почему тут лучше ничего не пить? – любопытство ее просто распирало.

– Сюда подмешивают зелья, – ответил Нотт, слегка подумав.

– Зачем?

– Ну чтобы расслабиться, – он сделал неопределенный жест руками.

– Расслабиться? – переспросила она.

– Ну да. В красные напитки подливают зелье похоти, в розовые – разбавленную амортенцию, в синие и зеленые – опиумы и галлюциногены.

– Это же... Опасно! – возмутилась она.

– Ну это... помогает иногда.

– Ты... ты тоже употребляешь?

– Раньше да, но сейчас... – он замялся. – Сейчас я покупаю у Блейза один порошок.

– Но это же наркотики!

– Ну смотря с какой стороны посмотреть.

– Это вредно и опасно!

– Ты ведь знаешь, что мне выписали таблетки? – Она кивает. – Так вот, они меня не берут.

– Да, я их забрала у тебя, когда узнала, что ты не соблюдаешь дозировку.

– Я их смешивал с тем порошком.

– И?

– Было легче, – признался он. Она молчала, пытаясь переварить услышанное. Идеальность Нотта дала трещину, но не смогла поколебить Грейнджер. – Я уже давно перешел на кое-что получше.

– На что? – осипшим голосом спросила Гермиона.

– На тебя, – выдохнул он ее в волосы. – На твои касания, на твои поцелуи, на секс с тобой.

Он видел, как она заметно расслабилась.

– Потанцуем? – предложил парень.

– Ты ведь не танцуешь? – удивилась Грейнджер, но тем не менее вложила свои пальчики в его ладонь.

Он вывел ее в самый центр комнаты, где было еще нессколько парочек.

– Тогда запомни этот танец, – советует он и аккуратно кладет руку на ее талию.

Гермиона тут же уткнулась лицом в его плечо, вдыхая такой родной и любимый запах. От Нотта всегда пахло свежестью и чем-то новым, неизведанным.

– Тео, – позвала она. – Мы, вроде бы, не попадаем в ритм.

Гермиона была права – музыка явно не была рассчитана на медленный танец. Но Нотту так хотелось.

– Плевать, – пожал он плечами и закружил ее дальше.

– Давай.... давай сбежим отсюда? – предлагает гриффиндорка, когда слишком много пар глаз на них смотрят.

– Если ты хочешь, – легко соглашается он. Мимолетный взгляд на запястье и грустный вздох. До полуночи осталось тридцать минут. – Бежим, – он утягивает ее за собой в сторону выхода, а она смеется, словно ребенок, который первый раз нашкодил.

– Куда мы бежим? – спрашивает она, хотя ей и не нужен ответ. С ним она готова идти куда угодно.

– Астрономическая башня.

Ее сердце екнуло, а желудок скрутило в спазме. Что-то намечалось. Что-то такое, о чем ей утром пытались нашептать капли дождя.

Он заранее наложил на них чары, поэтому когда морозный воздух обдал их, ребята даже не поморщились.

– Спасибо, – она обняла его. – За прекрасный день.

– Каждый день прекрасен, когда он последний, – ответил Теодор.

Ее внутренности вновь скрутил спазм, но и сейчас Гермиона решила его проигнорировать. Она ведь с Тео, что может случиться?

Теодор сел на перила, спиной к темноте, лицом к ней, и закурил. Немного подумав, он протянул сигарету ей. Она отрицательно покачала головой.

– Чтобы согреться внутри, – поясняет слизеринец, и Гермиона соглашается, затягиваясь.

Нотт тут же достал вторую для себя. Его затяжки были длиннее, чем у девушки, и Гермиона зачарованно за ним следила.

– Гермиона, – он перевел взгляд с ее лица на черное небо, на котором царствовала полная луна, – ты бы сбежала со мной? – он аккуратно прощупывает почву.

– Что? – растерялась девушка.

– Ты бы убежала от всего этого со мной?

Она не торопилась отвечать, а он не смел ее подгонять с ответом. Он смотрел, как она мяла в пальцах тонкую сигарету. Как несколько раз ее рот открывался, но девушка так ничего и не произносила. Напрягся каждый мускул в его теле.

Он замер в ожидании ответа, а она все медлила и медлила, сводя его с ума.

– Не отвечай, – вдруг просит Нотт. – Я слишком многое прошу от тебя, – когда-то Астория ответила на его просьбу отказом, поэтому он не ждал от гриффиндорки положительного ответа.

– Ты прав, Тео, – выпалила она так быстро, словно могла передумать.

– Прости, что?

– Мы дети, и вся эта война вокруг нас, – она повела плечами, – слишком многое от нас требует. – Гарри хочет после этого курса не возвращаться в Хогвартс, а искать крестражи.

– Ты хочешь... хочешь, чтобы мы сбежали с ним? – она дала ему не тот ответ, который он хотел.

– Нет, Тео, – улыбнулась Гермиона. – Я предлагаю разделиться. Он с Роном будет искать где-то в Годриковой Впадине, а мы с тобой могли бы помочь ему и поискать где-нибудь, скажем, в Албании?

Он облизнул пересохшие губы:

– Ты действительно сделаешь это ради меня?

– Не раздумывая, – она и вправду не думала над ответом. Ведь это было так естественно.

– Это опасно, – он сам не понимает, зачем ее отговаривает.

– Я собираюсь за тебя замуж, так что считай, это романтическая поездка.

– Романтическая? – хмыкнул Нотт.

– Просто увези меня отсюда, – просит она, обнимая свои плечи.

Он тут же подходит к ней, обнимая и кутая в свой пиджак.

– Я увезу тебя в самое безопасное место и брошу все к твоим ногам, – обещает он.

– Где оно? Где безопасное место? – пессимистично спрашивает гриффиндорка.

– Оно тут, Гермиона, – он обнимает ее крепче, – рядом с тобой.

– Я запомню, – улыбнулась она. На душе стало легко, словно камень, который тащил ее под воду, неожиданно пропал.

– Запомни.

Что-то заставляет Гермиону развернуться в его руках и внимательно всмотреться в молодого человека.

– Все хорошо? – она провела рукой по его волосам.

– Вполне.

– Я вижу, тебя что-то тревожит.

Десять баллов Гриффиндору за наблюдательность.

Он разжал объятия и вернулся снова к перилам, вглядываясь в горизонт. Гермиона хотела к нему подойти и обнять, прямо как он, когда она грустила. Вся его поза была напряженной, словно внутри парня была самая настоящая битва.

– А если бы всего этого не было? – он поудобнее устроился на перилах Астрономической башни. Встретив ее непонимающий взгляд, он пояснил, – в стенах замках не было бы вечной вражды между нашими факультетами, за стенами замка не шла бы очередная магическая война. Я бы не был чертовым аристократом, а ты бы не зависела от окружающего мнения, – Гермиона хотела перебить его, но он жестом показал, что еще не договорил. – Не было бы кровавой связи, этого проклятого медальона, – он устало выдохнул. – Был бы только я и он. Кого из слизеринцев ты бы выбрала?

Тишина. Оглушающая тишина. Даже ветер перестал завывать. Молчание затягивалось, и он все прекрасно понимал. Также, как и она.

– Получается, у вас уже не просто связь через медальон, – подытожил Нотт. – Ты привыкла к нему.

– Нет, Тео!

– Все нормально, Гермиона, я понимаю, – сглотнул он некую горечь, что собиралась в горле. – Это нормально, – повторил он. – Такое бывает, что между насильником и жертвой возникает связь.

– Нет, нет, нет! – кричит девушка. – Замолчи! Я не хочу этого слушать! – слова Нотта попадали в самое сердце.

– Тогда кого бы ты выбрала? – синие глаза обжигали своим холодом.

– Я бы хотела, чтобы этого не было.

– Но оно есть, Гермиона!

– Я знаю, – кричит она.

Что-то в Теодоре очень пугает Гермиону, но она никак не может понять, что именно.

– Тебе чего-то со мной не хватало? – он снова спрыгивает с ограждения.

– Все было прекрасно, – тут же отвечает гриффиндорка.

– Было? – уточняет Нотт.

– Все прекрасно, Тео, – поспешно отвечает девушка.

– И все же Малфой лучше, да? – злость, обида и ревность сквозят в его голосе.

– Тео, пойдем в спальни? Мне кажется, ты слишком много выпил, – пытается Гермиона возвать к благоразумию парня, чтобы тот не наделал глупостей.

– Я понял, – улыбнулся Нотт безумной улыбкой. – Просто ты, как и она, тоже выбрала Малфоя.

– Тео, я выбираю тебя. И всегда буду выбирать тебя. Я вообще не буду выбирать, потому что для меня есть только ты, понимаешь? – она делает робкий шаг в его сторону, но он так посмотрел на нее, что она замерла на полпути.

– Понимаю, – он, словно кошка, идет к ней.

Тревожный звоночек раздается в голове Гермионы, но она снова игнорирует свои инстинкты. Пиджак соскальзывает с ее плеч и летит на пол. В следующую секунду Нотт толкает Гермиону, и она падает коленями на пиджак, выставив вперед руки.

– Что ты делаешь? – шокировано спрашивает она, а в следующее мгновение она слышит, как рвется ткань. – Не нужно! – она пытается встать на ноги и ловит его руки, что рвут ее колготки. – Ты же не такой, Тео! – она чуть не плачет.

– Я не Малфой, да?

– Ты... ты ничем не будешь отличаться от него, если сделаешь это со мной.

Очередной взгляд на часы – четыре минуты. Он не успеет.

– Кошечка, посмотри на меня, – просит Нотт.

Гермиона разворачивает свое заплаканное лицо к нему.

– Почему вы с Блейзом называете меня кошечкой? – Гермионе было так страшно, что язык, казалось, жил собственной жизнью.

– Потому что ты когтями забираешь себе все то, что по праву принадлежит тебе, – он нежно отвел прядь волос ей за ухо.

– Ненавижу тебя, – бросает Гермиона, которая все еще не пришла в себя.

– Ненавидь, – разрешает Нотт. – Так будет легче. – А она всхлипнула в ответ. – Грейнджер, слушай меня сейчас внимательно и запоминай, – он снова смотрит на часы, будто опаздывает. – Слушайся Забини, держись Забини. В любой непонятной ситуации не доверяй Малфоям.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Если у тебя будут какие-то вопросы, на которые я не дал тебя ответа, то Хогвартс знает ответ, поняла?

– Нет, – честно ответила девушка.

Минута.

Мимолетный поцелуй в губы. Соленый. Желанный. И острая боль не шее, когда Нотт дернул цепочку.

– Я освобождаю тебя, Грейнджер, – с этими словами он разжал руку, и медальон полетел вниз.

Словно в замедленной съемке Гермиона наблюдала за этим – как ее жизнь, ее судьба разлетелась на сотни тысяч осколков, разбиваясь о серый бетон.

– Что ты наделал? – закричала она. Гермиона перевела взгляд на слизеринца, который уже стоял на перилах. – Тео? – стало страшно. Не за себя. За него. – Вернись ко мне, – просит она.

– Я всегда возвращаюсь, малышка, – до них доносился звон часов, которые отбивали полночь.

У Гермионы кружилась голова и ее немного подташнивало, что делало происходящее нереальным, до боли в мышцах неестественным. Она протянула ему руку, и к ее облегчению, Нотт тоже протянул ей руку. Еще бы чуть-чуть и их кончики пальцев бы соединились. Но Теодор посмотрел на нее в последний раз, запоминая, какая она красивая, и резко убрал руку. Из ее горла вырвался нечеловеческий крик, когда он медленно, словно в магловском кино, полетел вниз, в темноту, в бездну. Эта же бездна поглотила и ее, заставляя сердечный ритм замедлиться.

На восьмом этаже Драко Малфой стоял над бесчувственным телом Дафны Гринграсс. Девушка лежала в луже крови и осколках, а в руках у слизеринца была уже разбитая бутылка огневиски.

– Дафна, – он тряс одногруппницу за плечо, но та не подавала признаков жизни. – Дааааф, – паниковал парень.

У него был неплохой вечер. В Выручай-комнате он напился вдрызг, размышляя над тем, как Нотт до конца дня может поменять ситуацию, что сложилась между ними и Грейнджер. Но так ничего и не смог придумать. А еще он ничего не мог сделать с заданием от Темного Лорда. Он просто не знал, как подобраться к старику, если только не кинуть Аваду ему в спину.

На шатающихся ногах, поскольку Драко уместил в себе практически две бутылки огневиски, он направился в Башню старост, но на выходе из Выручай-комнаты, наткнулся на Дафну. И эта слизеринская сука стала его шантажировать, утверждая, что знает о нем и Грейнджер. Она грозилась это рассказать всем, включая его родителей, на правах оскорбленной невесты, и Малфою не пришло ничего лучше, как долбануть ее по затылку.

Он протрезвел в момент, когда лужа крови начала медленно растекаться под девушкой.

– Вот блять, – Малфой ходил кругами. – Мне нужно место, где можно спрятать кое-что, – трижды прошелся у входа в Выручай-комнату. Проход открылся, и Драко отлевитировал туда слизеринку. Магией он навел порядок в коридоре, убирая все следы.

– Что же делать? – схватился он за голову. Пару диагностирующих, и сомнений не осталось.

Дафна Гринграсс была мертва.

– Что же с тобой делать? – Драко совершенно не понимал, как он сможет выпутаться из этой ситуации. Можно было трансформировать ее тело в палку и выкинуть где-нибудь в лесу. Или в камень, который можно было швырнуть в Черное озеро. Но Дафна живое существо, и Малфой пока не владел достаточными знаниями для этого. – Была живой, – поправил себя парень.

Оставался только один вариант. Крестный. Завтра утром Драко расскажет Северусу об этой проблеме, и тот обязательно уладит все, минимизировав негативные последствия для самого Драко.

Один вопрос улажен, но что делать с телом? В углу стоял шкаф, и Драко засунул туда слизеринку. Без помощи магии, словно отдавая дань убитой, он руками тащил ее.

– Даф... мне так жаль, – произнес Драко. – Я не хотел, – упал он на колени. – Я... я не забуду тебя, – обещает он, а потом встает и закрывает дверь шкафа. Он уходит так быстро, как только может. Быть может, чуть-чуть помедли, он бы услышал легкий хлопок и небольшое свечение из шкафа, но юноша был уже далеко.

Ноги сами повели его на Астрономическую башню – до коликов в груди ему нужен был чистый морозный воздух. Он об что-то споткнулся на обзорной площадке.

– Грейнджер?! – разглядел он. С огромным облегчением он нащупал у нее пульс. Второго трупа за сегодня он бы не вынес. – Грейнджер?!