Разочарованные

Его руки были везде, а его голос обволакивал ее полностью. Она садилась ему на колени, нежно целуя лицо, а он проводил кончиками пальцев по ее позвоночнику, посылая по телу электрические импульсы. Затем его пальцы плавно опускались на ягодицы, сжимая их сквозь тонкие пижамные шортики. Она стонала от удовольствия и сильнее прогибалась в пояснице, прижимаясь к нему, а он шептал ей на ухо нежности.

– Тео-о-о, – выдохнула Гермиона, когда его руки стали подниматься выше. Мгновение – и они уже дразнят грудь.

Девушка опускает руки к подолу майки, а затем снимает ее. С ужасом она падает на пол, прямо на спину, потому что милый Теодор сменяется на холодного Малфоя:

– Скучала по мне?

– Нет, – с ужасом шепчет она, не понимая этой трансформации. Она хочет отползти, и пятится назад, но Малфой тут же прижимает ее к холодному полу. Снова на полу. Снова в нескольких сантиметрах от кровати. – Пожалуйста, нет! – кричит Гермиона, а он смеется ей в ответ.

Его властные губы везде – на шее, ключицах, плечах. Его дерзкие пальцы больно сжимают грудь. На ее бедрах остались синяки от его ладоней, но ему этого мало. Она чувствует, как его член трется об ее промежность, обещая боль.

– Пожалуйста! – Она плачет, умоляет, но он лишь кусает ее кожу, попутно снимая с себя брюки. Она вопит, срывая глотку, когда он толкнулся в ней.

– А-а-а-а, – кричит Гермиона, резко садясь на кровати. – Это просто кошмар, – она откидывается обратно на подушку, убирая со лба прилипшую прядь. – Снова.

Пятый день подряд. Ее мучают кошмары пятый день подряд. Если бы она могла, то наложила бы чары на комнату, чтобы не пугать родителей, но ей еще было нельзя пользоваться магией в магловском Лондоне.

Девушка нахмурила брови, ведь родители снова не пришли, это было странно. Ее мама всегда отличалась чуткостью, и если Гермиона даже просто ворочалась, то миссис Грейнджер тут же приходила к дочери – иногда она приносила теплый чай, а иногда просто садилась в изголовье кровати и перебирала волосы дочери, тогда Гермиона верила, что мама забирает плохие мысли, поэтому засыпала спокойно.

Практически неделю она орала в своей комнате, но никто так и не пришел к ней. Даже утром за завтраком никто не акцентировал на этом внимание, словно ничего не было. Она хотела сбежать от всего этого обратно в Хогвартс, где мадам Помфри дала бы ей что-то, чтобы это прекратилось, но отец не разрешал.

Мистер Грейнджер так и не сказал дочери, что конкретно с его женой, он просто сообщил ей, что ее мать смертельно больна. Гермиона до сих пор не знала, чем именно, ведь отец напустил таинственности и утверждал, что не стоит ей забивать свою голову всякой чепухой. Гермиона плакала и просила ей все рассказать, чтобы она могла вернуться в Хогвартс, в библиотеку, к мадам Помфри – там она нашла бы лечение. Но отец повысил голос и попросил "хоть раз в жизни забыть об этой гребаной магии и просто побыть с матерью".

Гермиона держалась. Она была сильной и должна стать еще сильнее, ради мамы.

Каждое день она улыбалась. Каждый вечер она плакала, закусив уголок подушки. Каждую ночь она кричала, когда к ней приходил ее личный монстр в обличии Драко Малфоя. Она больше не могла. Она надломилась. Она ничего не понимала в происходящем.

Утром она скажет родителям, что возвращается в Хогвартс. Но до утра было далеко, поэтому Гермиона обняла себя за плечи и прислонилась к спинке кровати, по памяти читая рецепты различных зелий –лишь бы не заснуть. Она этого больше не выдержит.

Утром она подловила момент, когда мама была на кухне, и сообщила отцу, что завтра возвращается в школу Чародейства и волшебства. Мистер Грейнджер, как и ожидала Гермиона, вновь стал взывать к совести девушки, но та упорно стояла на своем. Тогда мистер Грейнджер вышел из себя и дал дочери пощечину.

Резкий звук удара отрезвил всех. Мистер Грейнджер понял, что перегнул палку, а Гермиона поняла, что надо бежать, как можно скорее.

– Иди в комнату и не смей выходить до вечера, – с этими словами мужчина скрылся на кухне, где его жена гремела посудой.

Гермиона уже было направилась на второй этаж, где и была ее комната, но на цыпочках подкралась к двери – подслушивать было до неприличия мерзко, но что-то потянуло девушку.

–Ты ее ударил? – возмутилась миссис Грейнджер.

– Она грязнокровка, так что это не возбраняется.

– Нам приказано же...

– Она хочет вернуться в свою гребаную школу. Я бы, конечно, применил к ней Круциатус, но чем магглы останавливают своих отпрысков, понятия не имею.

– Она ничего не поняла? Не заподозрила?

– По легенде, ты умираешь, у нее мозг вообще не работает.

Они говорили что-то еще, но Гермиона, закрыв уши, тихо ушла к себе.

– Малфой прав, – сокрушалась девушка, – я тупая сука, которая ничего не замечает, – эмоции били через край, а боль выходила со слезами, которые Гермиона даже не замечала.

Отец дал ей время до вечера, и Гермиона провела его с пользой.

Она пыталась держать себя в руках, но страх оттягивал волосы и дышал в шею своим склизким дыханием. Гермиона не хотела делать поспешных выводов, но перед глазами снова и снова вствал испуганный образ Теодора.

– Неужели ты все знал... – горько шептала она, сидя прямо на полу. – Почему ты мне не сказал, – стукалась она затылком об стену. – Почему не предупредил?

Она плакала. В который раз за этот год она плакала.

– Нет, – поправила она себя. – Ты предупредил. Ты позаботился обо мне, – Гермиона вертела в тонких пальцах неприметную авторучку. – Почему ты не сказал мне прямо? Почему не сразу? Чего ты ждал? – Она не понимала. Хваленная гриффиндорская голова отказывалась в это верить.

Снова слезы.

– А может ты не знал? Может дал на всякий случай? – она пыталась оправдать слизеринца.

И опять слезы.

Гермиона была готова обвинить Нотта во всех своих бедах, лишь бы семья была прежней.

– Тебе показалось, – шептала она, массируя виски двумя пальцами. – Это просто кошмар, – уверяла она себя, но красный отпечаток ладони мистера Грейнджера говорил об обратном.

Образ Тео помогал сохранять частицы контроля. Глупо, но она ощущала его присутствие. Даже воздух, казалось, стал пахнуть апельсином.

– Тебе кажется, – потрясла она головой, и наваждение пропало.

Она собрала все свои вещи. Буквально – все. Она знала, что больше не вернется в дом, где прошло ее детство. Все было надежно спрятано в маленькой, но бездонной сумке. Она чувствовала себя меркантильной, но даже рамки с фотографиями и альбомы были бережно скрыты в недрах ридикюля.

Осталось малое – убедиться в своей догадке.

– Гермиона, детка, – доносится снизу, – спускайся на ужин, – зовет мама.

Родной голос еще никогда не вызывал столько боли.

– Иду, мам, – голос предательски дрогнул.

Ужин прошел в молчании.

– Может быть, прогуляемся перед сном? – неловко начала Гермиона.

– Сходи с отцом, – отказывается миссис Грейнджер. – Я сама уберу со стола.

Гермиона встает из-за стола и поднимается наверх, за сумкой. Ручка лежит в кармане толстовки, и Гермиона сжимает ее в кулаке. Она спустилась, но отец был еще не готов. Тогда она решила подождать его в гостиной. Нежно, любовно, она проводила кончиками пальцев по корешкам книг.

– Что ты делаешь? – она вздрогнула, услышав голос отца.

– Ищу сказку про Элли. Вы мне ее в детстве читали, она про волшебника.

– Давно пора вырасти, – сухо бросает мужчина. – Я сейчас, – он скрывается в направлении кухни.

А Гермиона крепче сжала авторучку. Кодовое слово было произнесено, оставалось только щелкнуть колпачком. Но девушке очень хотелось бросить последний взгляд на родителей, вдохнуть такой родной запах.

– Я оставлю палочку тут на всякий случай, – мистер Грейнджер прячет ее в одном из выдвижных шкафчиков.

– Ты оставил ее одну?

– Она ищет какую-то сказку про какую-то девчонку, – отмахивается мужчина.

– Но в этом доме нет ни одной детской книжки, – медленно произносит женщина. А затем они оба достают палочки и вылетают в гостиную.

– Стой! – Кричит отец.

– Гермиона, милая, – ласково произносит мать.

Щелк. Вихрь аппарации засосал девушку в неизвестность.

Она очутилась на аккуртано подстриженном газоне и сразу упала на колени – не потому что это ее первая аппарация, а потому что боль в груди становилось невыносимой. Буквально. Она задыхалась. Гермиона беспомощно обводит взглядом местность, но не может понять, это магическая ли Британия или магловский городок, она даже не уверена, что это вообще Британия. А легкие упорно не получали свою порцию кислорода.

– Мисс Грейнджер? – рядом материализовался домовик. Воздуха не хватало даже на ответ, поэтому Гермиона энергично закивала в знак согласия. – Вы должны окропить землю кровью, – домовик протягивает девушке небольшой кинжал. – Иначе мисс умрет, – эльф грустно хлопнул своими длинными ушами.

Гермиона понимала, что все, что связано с кровью несет на себе отпечаток темной магии, но жить хотелось сильнее, поэтому она сделала небольшой разрез на ладони. Как только капля крови упала на землю, девушка сделала долгожданный вдох.

– Где я? – прохрипела Грейнджер.

– Нотт-мэнор, – гордо произнес домовик. – Поместье охраняется древней магией, а вы заявились без приглашения и предупреждения. Но хозяин говорил, что вы можете неожиданно появиться, и Твикс вас ждал, – робко улыбнулся.

– Значит, тебя зовут Твикс? – Гермиона улыбнулась в ответ. Еще с пятого курса она питала слабость к этим существам.

Гермиона нахмурила брови, пытаясь понять задумку Теодора. Сначала он дал ей порт-ключ, затем родители, а теперь она стоит посреди его двора. Она что-то упустила, но что?

– Пройдемте, мисс, – Твикс протянул ей свой руку.

– А зачем я должна была пролить кровь? – Гермиона по-прежнему ощущала опасность.

– Незваным гостям тут не рады. Незваные гости надолго не задерживаются. – Просто пояснил домовик. – Каждый, кто сюда приходит в первый раз, оставляет тут свой след. Руку, мисс, – напоминает Твикс.

Гермиона обхватила тощую конечность домовика, и в ту же секунду их вновь куда-то засосало. Уже привычно скрутило внутренности в один комок, а потом она уже нетвердо стояла на ногах в какой-то комнате.

Гермиона была удивлена – не так она представляла себе жилище аристократов. Не было ничего вычурного и золотого. Не было античных статуй и джакузи. Хоть дороговизна витала в воздухе, все было до неприличия скромным. Гермиона с интересом смотрела по сторонам, разглядывая интерьер. Домовик ей не мешал. А потом Гермиона спохватилась, ведь она в доме у настоящего Пожирателя смерти! Это ведь именно Нотт-старший запустил в нее проклятием в Отделе Тайн!

– Твикс, мне срочно надо покинуть поместье. Помоги мне, – взмолилась девушка.

– Конечно, мисс. Хозяин дал четкие указания на ваш счет.

– Х-х-хозяин?

– Да, мисс. Как только вы придете в себя, сможете...

– Твикс, пожалуйста, – Гермиона мертвой хваткой вцепилась в ладонь домовика, – помоги мне. Я должна немедленно уйти отсюда.

– Но хозяин...

– Я не хочу с ним встречаться! – Гермиона даже пошатнулась, представив эту встречу.

– Не бойтесь, мы в поместье одни, – заверил эльф девушку.

– Правда?

– Нет, помимо нас с вами тут еще три эльфа, – признался домовик, а Гермиона рассмеялась. – Как только вы придете в себя, вы сможете написать в Хогвартс. Хозяин дал разрешение на одноразовое пользование камина.

– Х-хозяин? – испуганно ойкнула Гермиона.

– Нотт-младший, – пояснил домовик, угадывая, что именно пугает гриффиндорку.

– Тео, – улыбнулась Гермиона. А потом улыбка быстро погасла – ее милый Теодор что-то скрывал. И это просто подарок судьбы, что она сейчас в Нотт-мэноре.

– Пройдемте, мисс, – позвал эльф девушку, и Гермиона последовала за ним.

Домовик провел ей небольшую экскурсию по мэнору, словно когда-либо это ей пригодится. Гермиона вновь и вновь поражалась чувству вкуса и стиля, с которым была обставлена каждая комната. Да, было видно, что тут не было женской руки и местами все было немного грубо. Но все было идеально. Совсем как Нотт.

Домовик отвел Гермиону в ванную комнату и объяснил, как добраться потом до кухни, предварительно уточнив, накрыть ли ей в столовой, но Гермиона запротестовала, и было решено, что она покушает на кухне. "Заодно разузнаю больше о Тео", – решила девушка.

Она отчаянно терлась мочалкой, стараясь содрать с себя вместе с кожей всю боль последних дней. Кожа покраснела от ее усилий и горячей воды, а Гермиона плакала и терла лишь сильнее. Пусть для всех она храбрая Гермиона Грейнджер, но девушка знала правду – она маленькая девочка, которая сбилась с пути. Раньше дорогу ей указывал Теодор, она равнялась на него и стремилась к нему, но что если он тоже сбился с пути?

Спустя час она сидела в небольшой, но уютной кухне, окруженная домовиками, которые расспрашивали ее о Теодоре, и Гермиона гордо им рассказывала все, что могла припомнить. До этого она и не задумывалась, какой он на самом деле, но стоило домовикам поспрашивать, Гермиона смогла припомнить все – и то, что он тоже один из первых учеников на их потоке, и что он любит на завтрак, и что он никогда не носит шапку, даже в снегопад.

Эльфы совсем растрогались, поэтому Гермиона приступила к своему плану, она распрашивала их о Теодоре, но кроме того, что он "такой замечательный мальчик", узнать что-то новое не удалось. Но эльфы пугливо переглядывались, словно напоминали друг другу, что есть что-то такое, о чем нельзя говорить.

Гермиона совсем не хотела есть, ведь кое-как поужинала с псевдо-родителями, но обижать эльфов хотелось еще меньше, поэтому она честно попробовала все, но понемногу.

Твикс повел ее в ее гостевую комнату. Гермиона возражала, просила дать ей перо и пергамент, чтобы связаться с Макгонагалл, но Твикс был непреклонен – сначала она восстановит силы, потом может покинуть их скромное поместье. Гермиона была вынуждена согласиться, напоминая, что это не прихоть судьбы, а указание Тео.

– Твикс, а почему в поместье всего четыре эльфа? – Гермиона успокоилась, и теперь ее одолевало обыкновенное любопытство.

– Год назад Нотт-младший вернулся из Хогвартса и велел освободить домовых эльфов. Он рассказал про какое-то Г.А.В.Н.Э.

– Серьезно? – Гермиона резко остановилась.

– Да, – домовой эльф хлопнул ушами. – Нотт-старший никогда не перечил сыну, и если младший хозяин так захотел, то было исполнено.

– Не верю, – качает головой Гермиона.

– Не все признали порыв молодого хозяина, – согласился домовик. – Кого-то отослали служить в другие поместья, но именно в этом остались свободные домовые эльфы.

– Правда? – девушка улыбнулась. Она не ожидала, что ее порывы может кто-то разделять.

– Да, мисс Грейнджер. Нам платят ежемесячное пособие, раз в год шьют два комплекта формы, – домовик горделиво погладил родовой герб Ноттов на своей ливрее. – И на одну неделю дают отпуск.

– Тео... Теодор, – поправилась Гермиона, – такой замечательный, не правда ли? – счастливая улыбка озарила хмурое лицо.

– Да, он был очень светлым мальчиком, – тепло улыбается эльф, а потом резко грустнеет.

– Почему "был"?

– Плохой Твикс! – домовик схватился за голову. – Об этом никому нельзя говорить, – домовик упал на пол и стал прикладываться головой об пол. – Плохой! Мерзкий! Болтливый!

– Твикс, хватит! – Гермиона тут же опускается на пол и ловит тощие руки домовика.

– Плохой! – Продолжает вопить домовик.

– Успокойся, пожалуйста, – просит растерянная девушка. Она и подумать не могла, что последует такая реакция.

– Такой светлый мальчик, а попал в такую темную компанию, – причитает домовик.

– В какую? – осторожно спрашивает Гермиона.

Но домовик уже опомнился. Истерика была прекращена в миг, форма расправлена. Жестом Твикс пригласил девушку продолжить движение.

– Что за компания? – Грейнджер предприняла еще одну попытку копнуть глубже.

– Не стоит мисс забивать свою голову всякими глупостями, – Твикс уходит от ответа.

– Я не аристократка, а маглорожденная. Зови меня Гермиона, – мягко говорит девушка.

– Мисс Гермиона очень великодушна, – кланяется эльф.

– Просто Гермиона, – напоминает девушка.

– Как прикажете, – соглашается Твикс. До Гермионы не сразу дошло, что он вообще никак к ней не обратился.

Было неприятно получить такую дерзость, да еще и от домового эльфа. Бывшего домового эльфа, сейчас он свободный эльф, но все равно неприятно.

– Я знаю, – шепчет Гермиона. – Знаю. Тео стал Пожирателем смерти.

– Откуда вы?..

– Он мне сам сказал, еще в январе.

– Вы очень много для него значите тогда, – подумав, бросил домовик.

Разговор встал в тупик. Нечего было добавить или спросить.

– Вот тут ваша комната, – домовик открыл дверь и пропустил девушку вперед. – Я еще могу вам как-то помочь?

– Нет, Твикс, спасибо, – обернулась девушка.

– Мисс, позвольте спросить?

– Да?

– Кем вы приходитесь хозяину?

Она растерялась. У нее не было ответа. Кто они друг для друга? Друзья? Приятели? Нечто больше? Родные души? Потеряшки, которые отчаянно вцепились друг в друга?

– Мы... Мы заботимся друг о друге, – Гермиона отвела глаза в сторону. Было стыдно перед этим старым домовым эльфом. Стыдно перед Тео.

– Отдыхайте, мисс, – поклонился эльф.

– Постой, – остановила его девушка. – Можно просьбу?

– Да?

– Расскажи что-нибудь о Тео, – отчаянная мольба.

Она думала, что домовик откажется, сочтет ее сумасшедшей или снова впадет в истерику, потому что "нельзя", но домовик по-отечески улыбнулся и прошел в комнату, прикрыв за собой дверь.

Он не только рассказал, но и принес два альбома с колдографиями. Гермиона даже выпросила себе одну, и домовик разрешил. Гермиона думала, что не заснет, но уснула тут же, как только голова коснулась подушки. И проспала больше суток.

Она вернется в полночь четырнадцатого февраля, за четыре часа до полуночи. Перед глазами будет стоять домовик, который тепло ее обнимет и просит беречь себя и Теодора. В ушах раздавался его шепот, когда Гарри скажет "О, ты уже вернулась?".

Гермиона окинула Большой зал взглядом. Повсюду были сердечки и розовые лепестки. Даже еда на тарелках была приторно сладкой. Большинство ребят разбились на парочки. Кому не повезло с этим, а были и такие, например, Гермиона – были одиночками в этот праздник.

– А где Тео? – спросила Гермиона у Гарри, который вяло ковырялся вилкой в тарелке.

– А ты разве не знаешь? – удивился он.

– Конечно, не знаю, – огрызнулась Гермиона. – Я вернулась минут как пятнадцать назад.

– Они подрались, – ответил Гарри. – Нотт и Малфой, – пояснил друг. – Не знаю, что там было, но сама Макгонагалл спустилась в подземелья. Нотт уже четвертый день в больничном крыле. Это все, что мне известно.

– А Малфой?

– Это все, что тебя волнует? – Гарри изогнул бровь.

– Ну про Тео ты мне уже рассказал, хотелось бы узнать про второго участника, – безразлично ответила девушка.

– Ни царапины, – Гарри пристально посмотрел на подругу. – Говорят, что Нотт даже не сопротивлялся.

– Что?

– Что слышала, Гермиона, – Гарри отпил из кубка розоватую жидкость. – Когда Нотта нашли, на нем даже живого места не было, а на Малфое ни царапинки, если не считать разбитых кулаков. Как думаешь, какая муха их укусила?

– Я не знаю, – Гермиона выглядела встревоженной и напуганной. Она кинула взгляд на слизеринцев – Малфоя среди них не было. Но она наткнулась на такой же тревожный взгляд Блейза. – Мне нужно к Теодору, пока еще открыты посещения.

– К нему нельзя, – Поттер поник.

– Мне можно.

– Никому нельзя, – тихо говорит Гарри.

– Гарри, я навещу Тео, и никто не посмеет меня остановить, – безапелляционно заявляет Гермиона.

– Гермиона, в конце пятого курса в министерстве появился Волан-де-Морт.

– Ну да, я знаю, – нетерпеливо повела девушка плечом.

– Меня тогда перестали считать чокнутым, если ты помнишь.

– Ближе к делу, Гарри..

– Но были люди, которые думали, что все это просто... шутка.

– Ближе к делу.

– Продолжали отрицать его возрождение и...

– Гарри!..

– Вся школа знает, что Нотт – новоиспеченный Пожиратель.

– Ох, Мерлин, – Гермиона запустила ладони в свои кудряшки.

– Теперь все знают, что Лорд Волан-де-Морт действительно вернулся, ведь Теодор слишком молод, чтобы...

– Я поняла. Дай мантию, – просит Гермиона.

– Гермиона, вдруг ты совершаешь ошибку?

– Дай мантию, Гарри.

– Я тоже ему доверился. Я знал, что он Пожиратель, но все равно...

– Гарри, или ты даешь мне мантию, или я пойду к нему так.

– Почему я знал, что ты сразу к нему помчишься, – Гарри порылся в кармане и передал девушку сверток через стол.

– Потому что он мой друг, логично же.

– Только друг?

– Гарри, это мое дело.

– Удачи, Гермиона, – Поттер промокнул рот салфеткой и покинул Большой зал.

Гермиона пошла следом и не видела, как Блейз тоже направился за ней.

– Как ты меня напугал, – вздрогнула она, когда его ладонь легла на ее плечо.

– Я не хотел, – заискивающе улыбнулся мулат. – Ты так спешишь?

– Хочу навестить Тео, – улыбнулась гриффиндорка.

– К нему не пускают, – грустно сказал Блейз.

– У меня есть способ, – она загадочно продемонстрировала сверток с мантией. – Что случилось?

– А ты разве не зн... – он осекся. – Ну да, не знаешь, – самому себе ухмыльнулся Блейз.

– Я знаю про драку и про то, что вся школа знает о Тео.

– Тогда ты все знаешь, – развел руками Блейз.

– Но почему Малфой вообще его избил? Почему Тео не сопротивлялся?

– Пойдем, – он шагнул в нишу под гобелен. – Люмос.

– Люмос, – Гермиона шагнула следом.

– Я сам не уверен, но кажется, они подрались из-за тебя.

– Что? – Вытаращила глаза Гермиона. – Зачем?

– Ты правда не понимаешь? – Блейз как-то сочувственно на нее посмотрел. – Ты им обоим нравишься, если ты не заметила.

– Не заметила, – Гермиона сжала зубы.

– Теодор заявил, что вы переспали, и Малфой попросил не трогать то, что принадлежит ему.

– Принадл... Что?! – Вскрикнула Гермиона.

– Тише, – осадил ее Блейз.

– Но я не вещь, Блейз!

– Вы прятались, шифровались с Малфоем, неужели вы думали, что никто об это не узнает?

– Мы не... Ох, Мерлин, об этом что, все знают?

– Мы позаботились об этом. Никто не помнит.

Гермиона облегченно выдохнула.

– Но как все узнали о Тео?

– Мадам Помфри. Я не смог замаскировать татуировку.

– Что же будет? – Риторический вопрос повис в воздухе.

– Не думаю, что его отправят в Азкабан, если ты об этом.

– И об этом тоже.

– Говорят, приходили из министерства, но директор запретил допрашивать Нотта без его присутствия. Он все же несовершеннолетний.

– Мне срочно надо к Тео, – решает Гермиона. – Поговорим завтра, хорошо?

– Хорошо, – грустно ответил Забини. Свет на конце волшебной палочки стал тусклее.

– Все хорошо?

– Нет, Гермиона, все совсем не хорошо.

– Что случ?..

– Ты спрашиваешь, что случилось? – Он рассмеялся. – Ну что ж, я тебе отвечу, если ты, кошечка, никак не можешь понять.

– Блейз, – Гермиона начинает пятиться, но Забини делает резкий выпад, и девушка уже прижата к каменной стене.

Палочки светят вниз, поэтому его лицо в полумраке.

– Ты понравилась двум слизеринцам, – начинает повествование Забини. – Я привык к высказываниям на твой счет со стороны Драко, а теперь представь, как я удивился, когда они резко поменяли направление. Хорошо, что Нотт не любитель поговорить по душам, я был избавлен от подробностей.

– Блейз...

– Я сказал, ты понравилась двум слизеринцам? Я соврал, – продолжал Блейз. – Неужели ты думаешь, что после того, как я узнал тебя получше, я тоже не влюбился в тебя?

– Блейз...

– А теперь ответь на свой собственный вопрос – что же будет?

– Блейз...

– Гермиона, – его палочка падает на пол, а руки сжимают ее талию. – Я все думаю, если ты можешь изменять Нотту с Драко, то почему ты не можешь со мной?

– Что? – Ахает она. – Остановись, – просит она, когда его губы целуют ее шею. – Остановись, – увереннее повторяет она.

– Не могу.

Ее палочка тоже упала вниз.

– Блейз, ты не должен... Ты ведь понимаешь, – Гермиона пытается увернуться.

– Да, Гермиона, я себе тоже самое говорил. Не один раз, – аккуратно он берет ее лицо в ладони и заставляет посмотреть в свои темные глаза. – Каждый гребаный вечер я говорил, что это неправильно. – Он глубоко и медленно выдыхает. – Неправильно, что слизеринец общается с гриффиндоркой, – целует ее скулу. – Неправильно, что слизеринец открыто заявляет об этих отношениях, – поцелуй в уголок губы. – И совершенно неправильно, хотеть девушку друга, – внимательно смотрит на нее. – Но почему-то эта девушка спит с другим другом, – жадный поцелуй. Губы в губы. Он так резко опустился на ее губы, что Гермиона невольно застонала.

Как только он отстранился от нее, она тут же выпалила:

– С Малфоем у нас все сложно.

– А почему не с Теодором? – прищурил он глаза.

– Потому что... Блейз, пожалуйста, не мучай меня. Мне очень стыдно, а ты только...

– Что я? Лицом не вышел? До Малфоя не дотягиваю?

– Нет, ты очень красив, – Гермиона пытается удержать слезы. – Но мы ведь друзья, правда?

– А если я не хочу быть твоим другом?

– Почему? – Она не понимает, что происходит, почему он не хочет с ней дружить.

– Потому что я хочу быть больше, чем твоим гребаным другом, понимаешь?

– Нет, – всхлип.

– Кошечка, я хочу тебя.

– Ты не серьезно, Блейз, – слезы крупными горошинами текут по ее лицу. – Мерлин, скажи, что ты несерьезно.

Вместо ответа он кладет ее ладонь на свой пах:

– Несерьезно? – губы растянулись в грустной ухмылке.

– Но ты ведь с Панси, – Гермиона не верит, что это происходит.

– В этом и проблема, Грейнджер, что это не помогает. Она не ты. Весь этот чертов мир тоже не ты.

– Блейз...

– Голод. Грейнджер, это как голод. Но я не могу его утолить с другими, – его рука властно приподняла одну ее ногу.

– Прошу тебя, остановись, – она так преданно смотрит ему в глаза, что Блейз не выдерживает и просит:

– Отвернись.

– Пожалуйста.

Но ее карие глаза продолжают буравить его, поэтому Забини не выдерживает. Большим и указательным пальцем приподнимает ее подбородок, заставляя гриффиндорку смотреть в потолок. Гермиона часто-часто моргает, пытаясь не заплакать. Она чувствует его теплую ладонь на своем плоском животе, чувствует, как та ползет ниже и расстегивает молнию на юбке.

– А что ж не просто задерешь? – колко бросает Гермиона.

– А почему ты не сопротивляешься? – в ответ ей дерзит слизеринец. – Но да, ты права, мы можем ускориться.

Его рука покинула бедра Гермионы. Она не видела, но слышала, как Блейз возится с ремнем.

– Почему? – спросила девушка.

– Потому что рано или поздно это должно было случиться.

– Нет, почему именно сейчас? – она пересилила себя и посмотрела ему в глаза.

– Хоть раз я хочу оказаться на месте Малфоя, и сегодня я это сделаю.

– Трус, – бросает Гермиона и сама отворачивается в сторону.

– Повтори, – он снова двумя пальцами поворачивает ее лицо к своему.

– Вы с Малфоем... жалкие... трусы.

– Возможно, но я, в отличии от него, не собираюсь стирать тебе память после поцелуя на озере. Наоборот, кошечка, я хочу, чтобы ты запомнила каждый из моих поцелуев, – и он вновь ее целует, выплескивая всю ту боль, что терзает его душу.

А она стоит и не может его ни оттолкнуть, ни закричать. Он только что мимоходом бросил то, что она еще не знала, но чувствовала. У них с Драко была какая-то история, которую она не помнила.

– Почему ты решился именно сейчас, если я давно тебе нравлюсь?

– Потому что ты об этом и не вспомнишь.

– Думаешь, так легко забыть собственное изнасилование?

– А кто сказал, что это будет изнасилование? – Он довольно хмыкает. – Планы поменялись. – Он щелкнул своей ширинкой, поправил ей юбку. – Иди, ты опаздывала.

– Ты так просто меня отпустишь? – она не сводит с него шоколадных глаз, и, не прерывая зрительного контакта, опускается на пол, поднимает палочку.

– Добровольно, Гермиона.

– В следующей жизни, Забини, – она отталкивает его и пытается уйти, но он придерживает ее за локоть. – Чего тебе?

– Я знаю, почему ты спишь с Малфоем.

– Отвали, Блейз.

– Серьезно, я знаю.

– Дай пройти.

– Я перевел руны с твоего зеркала.

– Что? – она замерла. Каждый нерв вытянулся по струнке, а по позвоночнику пробежался холодок.

– Что слышала. Ты спишь с ним как бы сама, но ты ведь не понимаешь, почему хочешь этого?

– Да, – неуверенно соглашается она.

– И каждый раз ты хочешь разорвать вашу связь, но у тебя ничего не выходит?

– Именно, – шепчет она в ответ.

– Дай угадаю, вы с Малфоем обагрили рамку кровью?

– Да, мы укололись, – подтвердила девушка почти белыми губами. – Но как ты узнал.

– А еще ты, наверное, задавалась вопросом, не под Империо ли ты, но в школе он запрещен?

– Блейз, что ты узнал? – Гермиона отчаянно вцепилась в его рукав.

– Завтра. Завтра в Башне старост. Я приду ближе к полуночи и расскажу.

– Я буду ждать, – обещает она. – Мне нужно к Тео.

– Гермиона, – он ловит ее ладонь. – Прости, если сможешь.

– Все в порядке, Блейз, – она ободряюще улыбнулась.

Она скроется за ближайшим поворотом, накинет мантию на плечи, натянет улыбку на лицо и пойдет к Тео. Блейз же бросит ей вслед:

– Мы тебя не заслуживаем. Может быть, Нотт, но не мы, – с этими словами он развернулся.

Позже, уже лежа в кровати, он даст себе обещание, что никогда в жизни ее не тронет. Тронет, но не так.

– Как ты смогла пройти сюда? – казалось, Нотт не был удивлен, что она пришла.

– Я не буду раскрывать тебе свои секреты, – она рассмеялась и присела к нему на кровать. – А ты выглядишь не так уж и плохо, – Гермиона осмотрела его придирчивым взглядом.

– Ну для Пожирателя смерти сойдет, я считаю, – ухмыльнулся парень.

– Я не считаю тебя Пожирателем.

– Но метка на предплечье утверждает обратное, – снова усмехается парень.

– Это не делает тебя монстром, – Гермиона шепчет ему эти слова, вызывая у Нотта грустную полуулыбку.

– Но только монстров изолируют от общества, – горько подмечает юноша.

– Думаю, – девушка пододвигается ближе и доверительным тоном продолжает, – что он изолировал тебя не потому что ты представляешь опасность, а потому что вся школа узнала, что ты самый молодой Пожиратель в истории, и это тебе угрожает опасность.

– Думаешь? – поддразнивает он ее и тоже к ней придвигается.

– Уверена, – подыгрывает она ему.

Ее губы были так близки и желанны, что он был бы полным глупцом, если бы не поцеловал ее.

– Тебя так долго не было. Я так соскучился, – он зарылся носом в ее волосы. – Я так волновался за тебя, – хватка его теплых рук усилилась.

– Я должна тебя поблагодарить, – улыбнулась она. – Если бы не твоя ручка, я бы, наверное, вообще не вернулась, – промямлила девушка.

– Ты должна меня ненавидеть, – Теодор отстранился от нее, но Гермиона поймала его за руки и переплела пальцы.

– Знаешь, когда я оказалась в твоем доме, у меня было время все обдумать.

– И что ты решила? – напрягся каждый мускул в его теле.

– Расскажи мне все, – просит Грейнджер.

– Ты меня возненавидишь.

– Я хочу знать правду, – она нагибается чуть ниже и встречается с его опущенным взглядом. – Пожалуйста.

– Все?

– Все, что ты посчитаешь нужным мне рассказать, – Гермиона оставляет выбор за слизеринцем. – Когда-то ты мне дал шанс начать все с чистого листа, поэтому сейчас я возвращаю долг.

Нотт медленно выдохнул, взвешивая все "за" и "против", а затем спиной прислонился к изголовью кровати, поджав под себя ногу, вторую же он просто согнул в колене и оперся на нее локтем. Гермиона села напротив, поджав ноги.

– Я не самый молодой Пожиратель смерти, – начал он.

– Тебе семнадцать. Моложе нет.

– Есть. Самому молодому Пожирателю смерти всего шестнадцать лет.

– Что?

– Да, Малфой получил татуировку летом на свое день рождение.

– Я проверяла Малфоя заклинанием, и у него чистое предплечье, – Гермиона качает головой.

– И люди из министерства его тоже проверили, – кивнул Теодор.

– И тоже ничего не обнаружили, – продолжила Гермиона за него. – Так что ты ошибся.

– Нет, Гермиона, я не ошибся, – его глаза блеснули нездоровым пламенем. – Я точно знаю, что он Пожиратель смерти. Я не знаю, как он додумался ее скрыть и никогда не опущусь до того, чтобы просить у него совета, но он тоже Пожиратель.

– Докажи, – выразительно шепчут ее губы.

– Ты ведь знаешь, что наши отцы в Азкабане с того года? Ну после неудачного нападения на Отдел Тайн? – Гермиона кивает, и Теодор продолжает. – Летом Драко пообещал кое-что сделать для Темного Лорда, а тот, в благодарность, должен вытащить его отца из тюрьмы.

– Но он умер там, об этом писали в газете.

– Но я видел его по правую руку от Темного Лорда, когда меня инициировали. Живого, Гермиона.

– Значит, Драко справился? Он кого-то убил? – Она прижала ладонь ко рту, пытаясь переварить услышанное.

– Не думаю, что он справился, – Теодор покачал головой – Потому что Темный Лорд сказал, что мы оба оплошали, и только время покажет, чей отец будет жив.

– Ты тоже заключил с ним сделку? В обмен на отца?

– Первоначально, да, – Теодор помолчал несколько секунд. – Но я мог отсрочить свое посвящение в Пожиратели, но сам вызвался добровольцем еще летом.

– Зачем? – ахает гриффиндорка.

– У меня была девушка, которую я любил, – он пожал плечами. – Ради нее я был готов на все. Но оказалось, что Астории это не нужно. Метка расставила ее приоритеты.

Он замолчал. И она тоже молчала, не зная, что ему сказать и как поддержать.

– Какое было у тебя задание? Что ты сделал? – она прикрыла глаза, силясь справиться с эмоциями, что резко нахлынули.

– Я должен был убить семейную пару, – Гермиона вытаращила глаза. – Иначе он убил бы меня.

– Ты убил двоих людей.

– Убил, – кивнул он. – Двоих.

– Но что они тебе сделали?

– Они встали на пути у моего хозяина.

– Что они сделали?

– Они были родителями одной девчонки. Девчонке, которая мешает Темному Лорду.

– За что?

– Чтобы она сдалась.

– И что она? – Гермиона сглотнула, будто это была она.

– Я вижу, что она не сдается, – он вдохнул поглубже, предчувствуя боль.

– Когда ты ее видел? Ты ее знаешь?

Он собрался с мыслями, а потом тихо и медленно проговорил:

– Я сейчас смотрю на нее.

Она замерла, не понимая, что именно сейчас услышала.

– Что? – до нее по-прежнему не доходило. – Нет, – она качает головой. – Нееет, – тянет она. – Н-н-нет, – зубы начинают стучать друг о друга, потому что дрожит челюсть. – Ты ведь не серьезно? – первые слезы стали капать на ее блузку. – Скажи, что ты пошутил.

Но он молчит. Смотрит на нее, но молчит. Молчит, а в глазах боль и сожаление.

– Нет, нет, нет, – она начинает пятиться назад. – Нет, пожалуйста, только не ты. Не ты, – слезы уже не просто застилают глаза, но и душат.

– Гермиона...

– Все это время ты знал? – она всхлипывает на каждом слове. – Знал и молчал? – мозг наотрез не хочет обрабатывать полученную информацию.

– Все не так, как кажется, – он выставляет перед собой руки, показывая, что у него нет палочки и он не опасен.

– Почему ты мне не сказал раньше?

– А что бы ты сделала? – он начинает неосознанно повышать на нее голос. – Сорвалась бы и поехала?

– Да!

– И мне бы пришлось убить еще и тебя?

– Ты бы убил меня первой, в противном случае ни за что бы не добрался до моих родителей, – ее глаза блестят уже не от слез, а от гнева.

– Гермиона, я их не убил, – слова повисли между ними.

– Повтори, – она думает, что расслышала не верно.

– Это случилось еще летом. Но я не убивал твоих родителей. Я должен был, обязан... но я не убийца.

– Летом? – ахает девушка. Понемногу, но она начинает понимать странное поведение родителей.

– Я материализовался посреди их спальни и представился твоим другом. Странно, но они мне поверили и не задавали лишних вопросов, хотя сам себе я напоминал психопата, который только что сбежал из лечебницы, – он грустно усмехнулся. – Они тут же отправили тебя куда-то с ночевкой.

– Да, было такое, – Гермионе почему-то захотелось сказать это вслух, будто только так она держалась за реальность. Но она держалась не за реальность, а намертво вцепилась пальцами в Теодора.

– Как только ты ушла, мы сели в вашей гостиной и поговорили. О сложившейся ситуации. Они не хотели умирать, я не горел желанием убивать, и мы нашли компромисс – они должны были исчезнуть, а ты не должна была об этом узнать.

– Но...

– Я не позволил им ничего взять с собой. Как только они одобрили мой план, я тут же трансгрессировал с ними. Они сами срезали с себя волосы для оборотного зелья. Сразу от них я трансгрессировал за парочкой негодяев, что разгуливали в Лютном переулке в поиске работы.

– Мерлин...

– Таким образом все было улажено, – продолжал Теодор. Ты оставалась в неведении и полностью под контролем Темного Лорда, который в любой момент манипулировал бы тобой, прикрываясь родителями. Из вашей троицы, Гермиона, только твои родители беззащитны и представляют легкую мишень.

– Я не верю, – она качает головой и цокает языком, указывая степень своего неверия.

– Дважды в месяц домовики присылают мне колдографии и отчеты, – Тео старается развеять ее сомнения. – Но дело не в этом, Темный Лорд четко дал понять, что они должны умереть, – Гермиона вздрогнула, но рук не расцепила. – Поэтому дав указания Грэтте и Арнольду, как они должны изображать твоих родителей, и показав им некоторые воспоминания, которыми поделилась миссис Грейнджер, я вновь оказался в Лютом переулке. Там я нашел пару крыс и использовал на них Аваду.

– Тео...

– Затем я вернулся в Малфой-мэнор, где на тот момент был Лорд, и рассказал, что они оба убиты. Он проверил мою палочку на последние заклинания и был доволен. Но затем я сказал, что после того, как убил твою семью, я заменил убитых разбойниками из подворотни. Это не вписывалось в его планы, поэтому тогда я получил три или четыре Круциатуса в грудь, но было не так все плохо, – он храбро улыбнулся. – И тем не менее, он потом согласился с моим планом.

– Тогда почему твой отец до сих пор в Азкабане, если ты справился?

– Потому что я проявил инициативность и изменил план.

– Я бы сказала, что мне жаль, но... Но это спасло моих родителей. Спасибо, – она была такой красивой и такой искренней в этот момент.

– Пожалуйста, но я тогда вообще о тебе не думал. А этой зимой я пересмотрел нашу сделку с Темным Лордом.

– И когда твой отец будет на свободе?

– Никогда.

– П-п-почему?

– Потому что я выбил свободу другому человеку.

– Кому?

– Твоя жизнь в обмен на все, что угодно. Как бы не сложилась эта чертова война, Грейнджер, ты выживешь.

– Тео...

– При условии, что не будешь сама бросаться под лучи проклятий, естественно.

– Почему я? – казалось, карие глаза не просто смотрели на него, они пронизывали насквозь, оставляя внутри что-то теплое, приятное и тягучее, как шоколад.

– Потому что все должно было быть совсем не так, – он на несколько секунд прикрыл глаза, а когда распахнул их, Гермиона утонула в их небесной ясности. – Ты должна была стать пешкой в моем плане, орудием для достижения цели, но я где-то просчитался, и ты стала особенной, Гермиона. Ты больше, чем просто друг.

Не признание в любви, конечно, но она поняла. Он видел, как распахнулись ее карие глаза и как что-то сверкнуло в глубине.

Он юлил. Он понял, что она особенная, еще на первом курсе. Даже до первого курса. Его отец безмерно любил его, но не мог уделять достаточно времени, поэтому у парня были няни. А вернее компаньонка и гувернантка. Как будто он девченка. Но тем не менее, это было так. Он со своими вечными сопровождающими пошли в Косой переулок перед первым курсом, чтобы купить все необходимое для Хогвартса, но его пожилые спутницы отвлеклись на какую-то распродажу и оставили парня одного, велев с места не сходить и ждать их.

Но место было неудачное: повсюду сновали люди, бегали ребятишки, и кто-то толкнул Теодора, да так, что он упал и разбил себе локоть. Мальчишка беспомощно стоял и взирал, как кровь течет по руке и капает на бетон. Он совершенно не понимал, что нужно делать в такой ситуации, ведь обычно магия решала все проблемы. Поэтому Теодор прикусил губы, чтобы не расплакаться, и стал ждать своих сопровождающих.

– Надо поднять руку вверх и потрясти ею, – рядом возникла какая-то лохматая девчушка.

– Разве это поможет? – Нотт первый раз слышал о таком способе.

– Конечно, – девчушка посмотрела на него, как на малыша, который не знал простых истин. – Это помогает остановить кровь.

Не то чтобы Теодор ей поверил, но рядом не было его спутниц, поэтому он поднял руку вверх и потряс.

– Ничего себе ты умудрился, – Гермиона придирчивым взглядом осмотрела его увечье. – Но до свадьбы доживет.

– До чьей? – испугался Теодор. Он был наслышан о особо хватких девицах, которые обманом заставляли маленьких и неопытных парней жениться на них. Он был абсолютно уверен, что только что наткнулся на такую.

– До твоей, глупенький, – хихикнула Гермиона. – А может и до моей, – она снова рассмеялась, а Нотт побледнел. – Локоть надо помассировать, а то шишка будет.

– А может не надо? Пусть синяк будет и все.

– Ну синяк тебе обеспечен, вон уже появился, – Гермиона деловито осмотрела рану вновь. – Три быстрее, пока шишка не набухла, – тараторит Гермиона.

И Нотт стал неловко тыкать по больному месту пальцем, недовольно морщась.

– Да кто ж так делает, – пробубнила Гермиона, и стала сама ему быстро-быстро наглаживать ушиб.

– Ай, дура, больно, – у него аж слезы на глазах выступили.

– Терпи, – отрезала она. Спустя полминуты она освободила его руку, и Нотт тут же отодвинулся на безопасное расстояние от нее. – А спасибо?

– Спасибо, – буркнул Теодор.

Широко улыбнувшись, девочка ушла. Она так и не представилась, а бежать за ней не позволяло воспитание. Она была необычной. Она была особенной. Нотт знал, что еще увидится с ней, но не знал, как скоро.

Он никому не позволил залечить этот ушиб. Даже когда ранка полностью заросла, он каждый день отрывал корочку с нее. А однажды утром он проснулся, а отрывать стало нечего. Тогда он почувствовал пустоту, будто потерял что-то важное.

С тех пор у него остался небольшой шрам в виде буквы "Г" на локте.

– Ты тоже особенный, Тео, – ответила она ему. Он вздрогнул, выдернутый из воспоминаний.

Это было, конечно, не признание в любви, но Теодор за него ухватился.

– Когда ты поняла, что я особенный? – прозвучало слишком хрипло, чем он ожидал. Но Гермионаа списала это на напряженность всего разговора.

Действительно, когда?

Когда сидела в твоем доме и разговаривала с твоим домовиком о тебе?

Когда нарушила кучу правил и провела тебя в общежитие Гриффиндора?

Когда ты меня простил и дал шанс начать сначала?

Когда я жить не смогла без этой чертовой корицы, которую ты везде мне суешь?

Когда узнала, что ты выбрал меня, а не свою семью?

– Это было на пятом курсе, – ляпнула она, удивив их обоих. – Я тогда поняла, что ты единственный слизеринец, который посещает Магловедение.

Дальше слова были излишне и никому из них не нужны. Он просто раскинул руки в стороны, а она уткнулась в его плечо. В его объятиях она нашла спасение, выплескивая всю горечь сегодняшнего дня.

– Ты, Блейз и Драко – единственное, что у меня осталось, – прошептал он ей на ухо.

А она заплакала еще сильнее. Застывшие в горле слова теперь медленно катились из глаз и умирали на рубашке Нотта.

Действительно, Блейз, что мы будем с этим делать?

Спустя полчаса она уже медленно брела в башню Гриффиндора. Она была старостой, поэтому не боялась попасться Филчу. Наоборот, отойдя на безопасное расстояние от больничного крыла, она сняла мантию-невидимку и шла так громко, насколько была способна. Не Филча она хотела встретить – Гермиона мечтала найти какую-то парочку или зеваку и выплеснуть на бедняг свою обиду.

Как девушка не просила, Нотт наотрез отказался сообщить, где ее родители. Она была с ним категорически не согласна, но умом понимала, что Тео прав, когда говорил, что именно благодаря семье Темный Лорд и держит всех за одно место. Драко и Теодор уже угодили в ловушку с семейными узами.

Из задумчивости ее выбило холодное приветствие:

– Ну здравствуй, Грейнджер.

Она даже не обернулась. Только один человек в мире мог произносить ее фамилию с такой ненавистью.

"– Вот кого мне не хватало для полного счастья, "– с горечью подумала Гермиона. Она решила, что если его проигнорирует, он отстанет от нее, но Малфоя это только распаляло.

– Эй, лохматая, я с тобой разговариваю вообще-то.

Сосчитав до семи, она бросила ему через плечо:

– А я с тобой нет.

– Не понял? – удивился Драко и ускорил шаг.

– Не удивлена, – она даже не обернулась.

Он поравнялся с ней и боковым зрением наблюдал за девушкой. Он видел, что она изменилась. Что-то было не так. Чего-то не хватало.

Но это было неважно. Сейчас – неважно. Потому что ему очень не хватало ее.

Он затолкал ее в первый попавшийся класс, как только она потеряла бдительность.

– И что это значит? – повела она бровями и скрестила руки на груди.

– Тебя так долго не было, – ответил он, но не на ее вопрос.

– Малфой, мне вот сейчас совсем не до тебя, – сказала она устало.

– Меня это волнует?

– Хотелось бы, – она поджала губы.

– Единственное, что меня сейчас волнует, так это ты.

– А ты меня совсем не волнуешь,– покачала она головой.

– Ну это легко исправить, – он растянул губы в самой мерзкой улыбке на свете.

"– Мерлин, он же не собирается тут?..." – подумала Гермиона, но Драко уже заколдовал помещение и дверь, подтверждая ход ее мыслей.

– Я закричу, – предупредила Гермиона.

– Я просто применю Силенцио, – пожимает плечами Драко.

– И для тебя это нормально, да?

– Ну вообще я думал, у нас это будет взаимно, – он был немного сбит с толку ее агрессивностью.

– Но я не об этом. Я в целом.

– А я про конкретно этот случай.

– И тебя устраивают такие отношения?

– Отношения – слишком громко сказано, – он облизнул нижнюю губы. – А вот перепихон с тобой охренителен.

– Почему же мы тогда не переспали с тобой на пятом курсе? – Проверяет свое предположение, ведь недаром же Блейз обмолвился об этом.

– Как ты вспомнила?

– Думаю, занятия оклюменцией идут мне на пользу.

– Напомни убить Блейза, – глупо ухмыляется он и направляется к ней, убирая палочку в карман.

– Только попробуй, – она предостерегающе достала свою.

– И что же будет, Грейнджер, – он все же остановился, не дойдя каких-то три шага до нее. Все же это была Гермиона Грейнджер, девушка, которую не стоит недооценивать.

– Ты пожалеешь об этом, – она посмотрела на него выразительно.

– Было бы интересно посмотреть, какая ты в бешенстве, – мечтательно протянул он. – Я уверен, что после этого был бы лучший трах в моей жизни.

– Малфой, я не собираюсь с тобой трахаться.

– Тебе же нравилось? – возражает он.

– Это надо заканчивать.

– Я вот не понимаю, почему ты еще об этом никому не рассказала, – растерянно произнес слизеринец.

– Я тоже, – честно призналась Гермиона. – Хватит.

– Почему? – серые глаза в упор на нее смотрят.

– Потому что я так сказала.

– Нет, Грейнджер, – усмехнулся Драко. – Мне нужен настоящий аргумент.

– Просто прими это, как мужчина, – советует гриффиндорка. – Я не хочу с тобой спать.

– Что, Нотт понравился больше, да? – Неприкрытая ревность.

– Да, – у него все перевернулось. Все, что он надежно прятал глубоко в себе, грозилось прорваться сквозь плотину.

– Врешь, – качает он головой.

– Ты просто не спал с ним, – казалось, что больнее не может быть, но Гермиона справилась блестяще с очередным ударом.

– Брехня, – он так крепко сжал зубы. что был уверен, что как минимум стер эмаль. – Я помню, Грейнджер, как ты выгибаешься в моих руках...

– Заткнись.

– Как стонешь мое имя, когда я нахожусь в те...

– Просто молчи, – палочка начинает дрожать во влажных пальцах.

– Знаешь, Грейнджер, я иногда так глубоко в тебе, что уверен, что трахаю тебя не в матку, а прямо в душу.

– Хватит! – Кричит она.

Она стала заметно нервничать, поэтому Драко легко выбил палочку из ее руки. Какое-то мгновение, и она уже упирается пятой точкой в парту, пригвожденная его корпусом.

– Хватит будет, когда я решу, Грейнджер.

– Пусти, – она яростно начинает выбирается из его хватки, но он лишь усиливает ее.

– Сегодня четырнадцатое февраля, и я хочу отметить его, как полагается традиции.

– Какой традиции, чертов эгоист? – девушка не оставляет попыток избежать уготованной ей участи.

– Ну обычно мы с Панси знатно трахались, – его губы растягивает наглая улыбка.

– Ну так иди и потрахайся с ней, – предлагает Гермиона.

– Знаешь, в чем вся ирония?

– Не дает?

– С тех пор, как я стал спать с тобой, Грейнджер, у меня никого не было.

– Я так тронута, – притворно радостно воскликнула девушка.

– Ты такая трогательная, Грейнджер, так бы тебя и трогал, – его руки начинают блуждать по ее телу.

– Не трогай, – протестует она, но он уже стянул с нее мантию. – Малфой, правда, сейчас не время и не место.

– О, так у нас уже будет другой раз? – хлопает он ресницами.

– Нет!

– О, это ты заблуждаешься, – руки начинают расстегивать ее блузку снизу вверх.

– Не трогай меня!

– Ты только представь, Грейнджер, – блузка была уже расстегнута. – Вокруг столько дырок, а мне нужны только твои, прикол, да?

– Не надо! – она пользуется моментом, когда его руки ее не фиксируют, и отчаянно стучит своими маленькими кулачками по его плечам и груди.

– Если тебе будет легче, Грейнджер, бей меня, – разрешает он и впивается в ее нежную кожу на шее.

– Нет, – хнычет она.

Его губы безжалостны. Следы практически сразу появляются на белой коже, и Драко благоговейно проводит по ним влажным и горячим языком. Грейнджер и не догадывалась, как глубоко сидела в нем. Не просто каждая пора была забита ее запахом, она составляла каждый его атом. Эти дни без нее были пыткой, а довольный Нотт раздражал своей глупой улыбкой и постоянными выпадами из реальности. Так раздражал, что Малфою пришлось самолично стереть это бессмысленное выражение с его тупого лица.

Пока рот вальяжно прогуливается по ее лебединой шее, пальцы тут же нащупали грудь и забавлялись с нею. Но Гермиона не издавала ни звука.

"Понравится, – думал Драко про себя. – Она захочет меня".

А она лишь сильнее зажмурилась.

Малфой не выдержал первым. Он развернул ее спиной к себе и грубо взяв за шею, заставил прогнуться. Голой грудью она касалась холодной парты. Он не стал снимать с нее юбку, а просто поднял ее выше, под грудь. Ее трусики были приспущены до колен, а она по-прежнему хранила молчание, что злило Драко до чертиков. Она лишь содрогнулась, когда он звякнул ширинкой.

– Я закричу, – снова говорит она.

– Грейнджер, лохматая и тупая твоя голова, – он водит членом между ее ягодицами. – Когда ты запомнишь уже, что мы волшебники? Ори сколько влезет, тебя никто не услышит, – он пощупал ее внизу пальцами. – Снова такая сухая, – сказал он с горечью.

Она взвизгнула, когда между ягодицами потекло что-то прохладное.

– Тише, Грейнджер, это просто смазка, – сжал он ее ягодицу свободной рукой, пока другая хорошенько поглаживала ее складочки.

– А я смотрю, ты подготовился, – горько подметила Гермиона.

– Ну не насухо же мне тебя брать, – хмыкает Драко. – Я ведь не насильник.

– Вот оно что, – Гермиона издала нервный смешок.

А потом он долгожданно толкнулся в нее. У него с губ сорвался полустон облегчения. Он совсем забыл, какого это, быть с ней, быть в ней.

А она до крови прикусила губы и ногтями корябала парту. Она не позволит ему наслаждаться. Она не даст ему то, что он хочет.

Именно сейчас занятия с Забини пригодились, как никогда. Пока тело страдало, разум был где-то в вакууме, отстраненный от всего этого кошмара. Это происходило с телом, но не с ней.

– Что же ты не кричишь, Грейнджер? – спрашивал Драко между толчками. – Что же никого не зовешь? Даже не... вырываешься?

Он был так близок к оргазму, а эта сучка молчала, чем выводила из себя. Он уже грубо ее натягивал, но в ответ слышал лишь хлопки своих яиц о ее ягодицы.

– Так не пойдет, – он остановился. – Будь человеком и стони, – и снова резко вошел в нее.

Она все думала и думала, кто бы мог ее помочь? Кому она могла бы все рассказать? Кто бы понял и не стал осуждать?

– Ну что, Грейнджер, придумала, кто спасет тебя? – он нагнулся практически к самому ее уху. Оставалось буквально несколько фрикций, и он бы кончил. Так, как он мечтал целую неделю.

– Н-н-н-н-нотт, – уронила Гермиона, отвечая на свои собственные вопросы.

Но Драко не слышал ее вопросы. Он вообще не знал, что во время секса с ним, можно думать о чем-то другом. О ком-то.

– Сука, – сипло прохрипел Драко, а до Гермионы еще не дошло, что только что случилось. – Тварь, – он шлепнул ее ладонью по ягодице. Она вздрогнула, но снова ни проронила ни звука. – Я же просил тебя не вспоминать его, когда ты со мной! – кричит он.

Она ничего не могла поделать. Она понимала, что он взбешен, и ей будет больно. Снова. Но не горела желанием объясняться. Ее решимость лишь крепла.

Он достал палочку. Первый взмах – и ее руки приклеились к парте, она не могла их оторвать от поверхности.

– Что ты делаешь? – паника окатила ее ледяной волной.

– Ты, блядь, будешь кричать, Грейнджер, – обещает он ей. – Это будет лучшее четырнадцатое февраля в твоей жизни. Ты навсегда его запомнишь.

Второй взмах – Очищающие заклятье.

– Помни, тебе стоит только попросить меня трахнуть тебя, чтобы было доб-ро-воль-но.

– Никогда, – она гордо встряхнула головой, а в следующее мгновенье пронзительно взвизгнула – тяжелый малфоевский ремень из драконьей кожи опустился на нежную кожу ягодиц.

– Мне продолжать? – по-прежнему тишина в ответ. – Упрямая сука, – бросает он сквозь зубы.

– Второй раз он ударил ее сильнее. Он сразу увидел, как проявился красный рубец.

– Прекрасно, – он провел по нему пальцем, и Гермиона дернулась. Но по-прежнему не заговорила с ним.

Он слышал ее громкое и прерывистое дыхание. Но ему нужно было не это.

С третьим ударом он не торопился, выбирая наиболее подходящий ракурс. И он его нашел. Удар не просто прошелся по ягодице, но и задел половые губы, отчего Гермиона закричала.

– Идешь в правильном направлении.

Он нанес еще четыре удара, но Гермиона не сдавалась. Кричала, визжала, стонала, хныкала, но не умоляла его. А он не на шутку завелся от его визгов. Он стоял за ее спиной, глядя на красные рубцы, и надрачивал член, который рвался в бой.

– Что, по-прежнему думаешь о своем Нотте? Может представишь, что это он с тобой развлекается? Думаю, может тогда у нас дело пойдет быстрее, – Драко взбешен. Возбужден. И по-прежнему неудовлетворен. Он хотел совсем не этого. Он мечтал об этом гребаном празднике, но все должно было быть не так.

– Он бы никогда так со мной не поступил, – прохрипела Гермиона.

Это были первые ее слова, обращенные к нему, поэтому блондин уцепился за них:

– Да что ты говоришь, – всплеснул он руками. – сколько раз у вас было, чтобы ты мне заявляла, что и как бы он делал.

Он молился, чтобы она не называла точную цифру. Он не выдержит и заавадит ее на месте, а потом себя. А потом на утро умрет еще раз, когда его тело найдут в таком виде.

– Он бы посмотрел на меня, как может только он, – она определенно бредила, если о таком разговаривала с самим Малфоем.

– Молчи, – предостерегает он.

– А потом я бы сама забралась к нему на колени, – голос звучит сипло.

– Грейнджер!

– Я бы зарылась пальцами в его такие мягкие волосы, а он запустил бы пальцы мне под блузку.

– Тварь, – рычит Малфой.

– Его пальцы бы обжигали мою кожу...

Она закричала, потому что он вновь ее ударил.

– Что еще он бы с тобой делал, Грейнджер?

Она перевела дыхание и продолжила:

– Я бы запустила руку в его штаны и...

– И я убью тебя, если ты не закроешь свой грязный рот! – он полностью потерял контроль над ситуацией.

– Он такой нежный, Малфой, – Гермиона делится самым сокровенным. – Говоря твоими словами, Малфой, он трахает не только мое тело, но и душу.

– Грейнджер...

– До сих пор помню, как он стонал, когда кончил в меня.

– Заткнись! – крик отчаяния из самых глубин груди.

– А что он творил внизу своим языком, – протянула Гермиона.

Он сильнее прежнего ударил ее по ягодицам.

– У меня такого еще никогда не было, – простонала она, глотая слезы, что предательски капали на парту.

– Блять, – схватился он за голову. – Молчи, просто молчи, – просит он.

Малфой не понял, когда эта ситуация пошла не по плану. Какого хера секс с Грейнджер обернулся в ее оду для Нотта? Почему он вообще должен слушать, какой Нотт ахуенный любовник? Почему она вообще с ним трахается?

– Чего, блять, тебе не хватало? – вопрос повис в воздухе, потому что Гермиона его не слышала.

– Он такой нежный, Малфой...

– Тебе нежность не хватало? – Ремень выскальзывает из рук. – Почему ты не попросила ее у меня?

– Почему я вообще должна тебя просить?

– Что же ты сделала с нами? – тихо говорит он, чтобы Гермиона не слышала. – Что я сделал для нас?

– Я просила тебя отпустить меня! – в ответ кричит Гермиона.

– Слишком сложно, – неопределенно отвечает слизеринец.

Гермиона вздрогнула, когда его прохладная ладонь опустилась на ее задницу. Было больно, но после ударов ремня это казалось неземной лаской. Слезы закапали чаще.

– Не плачь, – просит Малфой.

Он нежно проводит по каждому рубцу, по каждой припухлости, что он оставил. Она вздрагивает от любого прикосновения. Он опустился на колени и подул на ранки, заставив Гермиону благодарно простонать. Она вновь издала низкий стон, когда его язык стал проходиться по рубцам.

– Почему ты сразу не могла быть такой податливой? – шепчет Драко, продолжая языком ласкать покрасневшую кожу.

Грейнджер была права в одном: Малфой не джентльмен и до Нотта ему далеко. Пока он ее гладил, стояк лишь крепчал. Он понимал, что ей будет больно, но он возьмет свое. Если эта упрямая гриффиндорка не захотела по-хорошему, то пусть извлечет урок из плохого.

С ягодицы язык плавно перешел на большие половые губы. Малфой хорошенько из обработал языком, извиняясь за то, что несколько раз хорошо к ним приложился. Гермиона вздрагивала каждый раз, что заставляло парня трепетать. Двумя пальцами он раздвинул половые губы и припал к клитору.

Спустя несколько минут Драко получил желаемое – ее стоны, тихие, робкие, приглушенные стали чаще и чаще срываться с ее губ. Парень осмелен и протолкнул пару пальцев в ее влагалище. Влажная.

Наконец-то.

– Больно-о-о, – тихо прошелестела Гермиона.

– Знаю, – согласился Драко. – В следующий раз будешь сговорчивее.

Ее губы обсасывали клитор, язык аккуратно кружил вокруг него, периодически нагло касаясь, заставляя Гермиону стонать громче. Параллельно он стал аккуратно сгибать пальцы в ней. И пусть стоны были не только от удовольствия, Драко это вполне устраивало.

Грейнджер была на пике возбуждения. Малфой это знал, видел, чувствовал. Он осторожно вытащил пальцы из ее влагалища и стал ласкать колечко ануса.

– Не надо, – в ужасе просит девушка, но Драко прикусил ее клитор, и девушка заткнулась, громко стукнувшись лбом о парту.

– Извлеки урок, – советует Драко.

Он усилил натиск своего языка, и на несколько минут Гермиона потерялась в ярких ощущениях. Но когда Драко стал неторопливо вводить палец в ее заднее отверстие, она вновь запаниковала и начала елозить.

– Грейнджер, блять, расслабься.

– Не могу! Мне больно!

– Будет больнее, если я тебя в жопу членом трахну.

И она резко затихла. Гермиона посчитала, что это не угроза, а часть его наказания. Он просто пугает ее. Надо ему не перечить, тогда он быстрее ее оставит в покое. Малфой почувствовал, как она расслабилась.

Ему потребовалось семь минут, чтобы она кончила от его языка и с двумя пальцами внутри.

– Ну что, Грейнджер, кончила? – он встал с колен.

– Да, – врать было бесполезно. Она не понимала, как боль и удовольствие могли идти рядом. Но это был оргазм сквозь боль. Гермиона решила, что она мазохистка, но это был яркий оргазм. Вот такого с ней еще не было. Кончило не только тело, но и мозг взорвался.

– Ну раз ты кончила, думаю, ты готова ответить мне взаимностью?

– Что?

– Отсосешь мне? Праздник все-таки, – усмехнулся блондин. – Я так и думал. Тогда я просто тебя трахну, да?

– Нет!

– И кто тут эгоист?

– Ты!

– Грейнджер, – он опустил с громким звуком ремень справа от ее головы. Член упирался во влагалище. – Мы можем повторить нашу прелюдию.

– Нет! – она задрожала.

– У нас же все доб-ро-воль-но, – издевательски протянул он. – Вза-им-но. Ты кончила, и скажешь мне "спасибо".

– Спасибо, – на автомате сказала Гермиона.

– Другое спасибо, – закатил он глаза.

– Нет, – она вновь начинает хныкать.

– Повторим прелюдию? Или ты попросишь меня трахнуть тебя?

Она не могла попросить. Только не Грейнджер. Только не его. Но и еще одной порки она не вынесет. И он пошел ей навстречу.

– Хочешь, чтобы я тебя трахнул?

– Да, – тихое, едва слышимое.

– Громче.

– Да.

– Что "да"? – он был бы не Малфоем, если бы даже тут не нашел момент для своего превосходства.

– Трахни меня.

– Уфф, Грейнджер, какие грязные словечки вылетают из твоего рта.

– Пожалуйста, трахни меня, – звонко просит она. А мысленно добавляет – поскорее.

Малфою не нужно было повторять трижды. Он тут же размазал капельку смазки, что проступила на его головке. С каким-то непонятным чувством он осмотрел Гермиону, а затем с животным рыком проник в нее.

Он не жалел ее. Он знал, что ей будет больно, поэтому беззастенчиво вдалбливался в ее влагалище. Одной рукой он держался за ее бедро, а второй – за парту. Толчки выходили грубыми, глубокими, но такими долгожданными. Ее болезненные стоны заставляли его лишь быстрее вколачиваться в нее.

Решив, что чем скорее он кончит, тем быстрее она останется в покое, Гермиона стала ему подмахивать. Было больно, но где-то там глубоко внутри, она получала удовольствие. Прикрытое, замаскированное ненавистью, но удовольствие.

– Нет, Грейнджер, – Драко замедлился, – ты так быстро от меня не отделаешься. Я целую неделю мечтал тебя трахнуть, так что, поверь, ты со мной надолго.

– Быстрее, – просит она, насаживаясь на его член.

– Поверь мне, ты сама будешь просить меня медленнее.

– Не дождешься, – бросает она.

– Ничему тебя жизнь не учит, – смеется он. – Может, в рот возьмешь? – Вновь предлагает блондин.

– Катись к Паркинсон.

– Серьезно, тебе же больно, так возьми в рот и дело с концом.

– Мне из-за тебя больно, придурок!

– Я счастлив, – он очертил тазом восьмерку, задевая максимально все. – Ну так что, в рот?

– Иди в жопу, – советует Гермиона.

А Драко только этого и ждал:

– Как скажешь, Грейнджер, – его член, мокрый от ее выделений и его смазки, выскальзывает из вагины и упирается в другую дырочку.

– Я не это имела ввиду! – отчаянно кричит Гермиона.

– Ну ведь это праздник же, Грейнджер, – Драко растягивает губы. – Надо что-то такое, что мы мало практикуем. – Его головка стала медленно проталкиваться внутрь. – Не захотела поработать головой, пусть жопа поработает.

– Ненавижу тебя!

– Что, Грейнджер, может, мне ускориться?

– Нет! Помедленнее, – просит она.

– Я тебя предупреждал, – и он неожиданно для нее толкнулся вперед, погружаясь на добрую половину.

– Пожалуйста, – выкрикивает она каждый раз, когда он проталкивается глубже. – остановись!

Но Драко думает уже не той головой. Он слишком долго этого хотел. Она слишком многое себе позволяет.

Вперед-назад. Большие размашистые движения. Она кричит от каждого толчка.

– Бля, ахуенно узко, – роняет Драко. – Почему мы раньше не практиковали это, Грейнджер?

– Потому что это неприятно, – шипит она сквозь крепко сжатые зубы.

– О, обещаю, ты кончишь с моим членом в своей очаровательной попке.

– Только больной кончит от этого.

– Ты вообще не извлекаешь уроки, – он замедлился в ней.

Он представлял себе все, что угодно, лишь бы не кончить быстро. Но ничего не помогало. А вот Макгонагалл в бикини сделала свое дело, и Малфой выиграл для себя еще минут семь.

Она молчала, лишь вздрагивала от толчков, а он хотел криков и стонов. Он стал полностью выходить из ее ануса, а потом заново туда толкаться. И Гермиона стонала от этой боли. Но стонала недостаточно страстно.

Он вновь вышел из задницы, наблюдая, как сокращается колечко ануса. Член юркнул во влагалище. Несколько фрикций в нем и хорошо смазанный член вновь погружается в другой проход. Его лобок соприкасается с ее ягодицами, и он вновь полностью выходит из ее задницы. Несколько возвратно-поступательных движений во влагалище вызывают у Гермионы предательски приятную дрожь, которая не укрылась от Малфоя.

Головкой члена он потерся о ее набухший клитор, заставив Гермиона простонать. Член поелозил между ее половыми губами, потерся о вход во влагалище, но так и не вошел в нее, отчего Гермиона тихо выругалась, что позабавило слизеринца.

Он стал медленно ее трахать. Полностью выходил в нее, дразнил клитор, а после до упора входил, стукаясь об ее клитор яйцами, что у обоих вызывало стон.

Взмах руки, и ее ладони отклеились от парты. Он потянул ее на себя, углубляя угол проникновения. Гермиона потерялась. Это было слишком хорошо, чтобы игнорировать это. Он уже ее трахает, так что не время заниматься самобичеванием – на это у нее будет вся ночь, если не вся жизнь.

Пока одна рука держала ее за поясницу, вторая гладила живот и поднималась выше, выкручивая возбужденные соски.

– Ох, да! – Гермиона была на эмоциях. Что-то масштабное на нее надвигалось.

Пальцы сжимали соски, заставляя девушку стонать от приятной боли. Кожа на спине покрылась мурашками, и оргазм дышал в затылок тяжелым, Малфоевским дыханием. Но как только Гермиона была готова упасть, Драко резко замедлился, не давая ей то, что она полноправно заслужила.

– Нет, – запротестовала гриффиндорка. – Быстрее!

– Ты уверена? – горячий шепот.

– Да! Мерлин, да!

И он несколько раз быстро и глубоко толкнулся, заставляя Гермиону задрожать. А в следующее мгновение его член вновь вторгся в совсем недавно девственный анус. Она была так возбуждена, так текла, что в этот раз было не больно.

– Черт, почему с тобой так сложно? – простонала она.

– Моя фамилия Малфой, – самодовольно хмыкнул он.

Рука с соска вернулась на клитор. Большой палец грубо его массировал, пока другие по очереди трахали ее влагалище. Потребовалось время, но ситуация располагала, и тремя пальцами она ворвался в ее влагалище. Сквозь тонкую перегородку, он чувствовал ими собственный член. Ахуенное ощущение.

Сейчас даже Макгонагалл не спасала. Но это было и не нужно, потому что Гермиона кончила. Как он и обещал – с его членом в попке. Четырнадцатое февраля начало складываться удачно. Она дрожала в его руках, пока он доделывал свои толчки в ее содрогающееся тело.

– Что, по-прежнему представляешь, что Нотт тебя жарит?

– Нет, – честно отвечает девушка. – Я думаю о тебе, – он чуть не кончил от этих слов, но Гермиона была неизменна. – Чтоб ты сдох.

Она не поняла, так все быстро произошло. Вот она едва успела договорить, как он рассмеялся, а в следующее мгновение она уже стоит на коленях и видит его член. Она только успела прикрыть глаза, как он несколькими выстрелами, с ругательствами, разрядился прямо ей на лицо. Будто до этого было мало унижений.

Когда она открыла глаза, он тоже опустился на колени. Внимательно разглядывал ее. Когда его рука взметнулась в воздух, она сжалась, но он лишь размазал двумя пальцами сперму по ее лицу. А затем убрал руку и провел по среднему и указательному пальцу большим, собирая сперму с них. А затем этим больши пальцем провел по нижней губе Грейнджер. Он даже протолкнул его ей в рот, заставив коснуться языком его семени.

– Черт, Грейнджер, это лучшее четырнадцатое февраля в моей жизни, – прошептал он, впитывая в себя ее такой испачканный образ. – Ты такая блядски грязная, но такая необходимая.

Он встал, применил к себе очищающее, спрятал член в брюки, какие-то па палочкой, и он уже великолепно выглядит, как всегда.

– Приводи себя в порядок, и возвращайся в нашу Башню. У меня в комнате есть мазь, которая тебе поможет, – он не знал, но чувствовал, что она сейчас запротестует, поэтому тут же быстро добавил, – засунь свою гриффиндорскую гордость в хорошенько оттраханную задницу, – и ушел.

Ушал, первый раз не помогая ей.

Прошло минут двадцать-двадцать пять, прежде чем Гермиона точно решила, что ей определенно нужна помощь. Но не помощь от Драко Малфоя. Любое движение причиняло боль и, к сожалению, Гермиона не знала, какие именно заклинания из медицины ей стоит применить. Ее знаний оказалось просто недостаточно. Прекрасно.

Наспех соорудив несколько маскирующих заклинаний и приведя себя в более менее нормальный вид, Гермиона поспешила. Но не в Башню Гриффиндора или Старост.

Она постучалась в массивную дверь.

– Да? – раздалось по ту сторону. – Входите. Мисс Грейнджер? Присаживайтесь. Что привело вас ко мне в столь поздний час? Что-то случилось на дежурстве? – обеспокоено спросила профессор Макгонагалл.

– Нет-нет, все в порядке, – поспешила заверить Гермиона. Но все было не в порядке. Она присела на указанный стул и сцепила руки в замок.

– Итак? – Напомнила Макгонагалл о себе.

– Да, прошу прощения, – опомнилась Гермиона. Все-таки уже было поздно. – Я хочу вам сказать, что Драко Малфой... – она запнулась. – Драко Малфой... – снова пауза.

– Что он?

– Он... Он... – Гермиона чуть не плакала. Слово "изнасиловал" упорно не желало произноситься.

– Да, мисс Грейнджер? – пожилая женщина начинала уже терять терпение.

– Изнасиловал, он меня изнасиловал, – пыталась сказать Гермиона, но вслух не могла. Нет. Ей было не стыдно. Она давно должна была это сделать. Она буквально не могла это сказать. Голос сразу пропадал.

– Мисс Грейнджер, все хорошо? – обеспокоено спросила декан. – Может, водички?

– Да, пожалуйста, – взмахом руки преподаватель приманила стакан и кувшин. Гермиона сделала пару глотков, прочистила горло и вновь попыталась рассказать об изнасиловании. Ничего.

– Вам плохо?

Очень. Вы даже не представляете как, профессор.

– А можно мне перо и пергамент? – попросила студентка. Старушка взмахнула рукой, и перед девушкой возникло все необходимое.

Гермиона старательно вывела на пергаменте: "Драко Малфой...", а дальше рука зависла. Замерла. Не двигалась.

– Ничего не выходит, – Гермиона была готова расплакаться от проделок Малфоя. Она не могла ни рассказать, ни написать о своем унижении.

– Мисс Грейнджер, – позвала профессор. – Вы можете все мне рассказать, – мягко сказала она.

Не все.

– Драко Малфой – Пожиратель смерти, – она сама удивилась, но она это сказала.

– Вы ошибаетесь, мисс Грейнджер, – мягко сказала профессор.

– Я уверена.

– Мисс Грейнджер, Драко Малфоя проверили на наличие черной метки. При визуальном контакте ее не обнаружили. Также были применены несколько диагностических заклинаний, но и они тоже не дали результатов.

– Он нашел способ ее скрыть, – заявила девушка.

– Вы можете это доказать?

– Пока нет, но обязательно докажу, – клятвенно отвечает девушка.

– А до тех пор будьте осторожны, – советует Макгонагалл.

– Теодор Нотт знает, что Малфой – Пожиратель.

– Нам такой информации он не говорил, мисс Грейнджер.

– Но...

– Я очень рада, что у вас с мистером Ноттом такие дружественные отношения, но, мисс Грейнджер, – старушка тепло смотрит на девушку, – Гермиона, – улыбается, – будь аккуратна. Ради себя и ради мистера Нотта, следи за тем, что говоришь.

Гермиона призадумалась. А ведь профессор права.

– Я воспользуюсь вашим советом, – кивает Гермиона.

– Это все, мисс Грейнджер?

Нет, конечно. Самое важное осталось невысказанным.

Но Гермиона медлила. Хотелось еще рассказать о родителях, чтобы провели расследование или что принято в магическом мире, но Гермиона не хотела подставлять Теодора.

– Нет, профессор, ничего, – улыбнулась Гермиона. – Спасибо, что уделили мне время. – Она встала со стула, а профессор встала за ней. – Доброй ночи.

– Гермиона, – окликнула преподаватель Гермиону в дверях. – Я попрошу преподавателей присмотреться к Драко Малфою.

– Спасибо.

– Будь осторожна, – напоследок просит Макгонагалл. Кивнув, Гермиона скрылась за дверью.

Оказавшись по ту сторону двери, Грейнджер побежала. Побежала так быстро, как только могла. Слезы стали застилать глаза. Она надеялась, что сегодняшняя ночь была последней, но Гермиона предчувствовала. Она предчувствовала боль. И никому не могла об этом рассказать.

Она остановилась прямо посреди коридора. Она не смогла рассказать об этом своему декану, но с Забини и Ноттом таких проблем не было.

Теперь она жила ради встречи с Забини.

– А я думал, что ты не придешь, – заявил Драко, сидя на диване в их общей гостиной. Он встал и уже хотел было пойти ей навстречу, но Гермиона была на нервах и первый раз грязно выругалась:

– Пошел на хер, – он замер. Вот такая Грейнджер очень интересна. Но и опасна. Он удивленно посмотрел на нее. – Поставь твою сраную мазь на раковину и не трогай меня сегодня. Ты понял?

Он был в таком шоке, что и слова не мог сказать, поэтому просто кивнул.

– Я не слышу, – повысила она голос.

– Да.

– Отлично, – она скрылась в ванной.

Драко сделал так, как она хотела – поставил емкость с мазью на раковину и скрылся в своей комнате – от греха подальше.

В отличии от Драко, Гермиона не смогла быстро провалиться в сон, ей физически было больно находится в этой комнате. Поэтому она села прямо на полу, прислонившись к двери. Мазь, безусловно, залечит телесные раны, но как быть с душой? За один день свалилось слишком много информации, и Гермиона не могла с ней справиться. Это было тяжело. Это было не по плечам семнадцатилетней девушке. Она вертела в руках зеркало, что принесло ей столько бед, и никак не понимала, почему из всех студентов, оно досталось именно ей. Но тем не менее, она никому бы не пожелала такого. Появился легкий мандраж от встречи с Забини.

– Как хорошо было быть маленькой, – шепчет Гермиона. – Не было никаких проблем, – слезы снова стали собираться в уголках глаз. – А может я их не замечала.

Она посидела немного, тупо пялясь перед собой. А потом ее накрыло тоской.

– Мама, мамочка, – заплакала Гермиона. – Мне так больно, мама, – она уткнулась лицом в колени. – Мне так больно, а тебя нет. Где же ты? Ты ведь обещала быть всегда рядом, мама.

Гермиона была готова каждый день проходить через то, что пережила за вечер, лишь бы родители были рядом. Они были далеко, они были в безопасности, и это самое главное.

Но Гермиона не знала, что они ее больше не помнили.

Когда тоска по дому стала затихать, Гермиона вернулась к насущной проблеме – с Малфоем надо что-то делать, и желательно, как можно скорее.

Она сказала вслух:

– Драко Малфой меня насилует, – получилось.

– Драко Малфой меня изнасиловал, – снова получилось.

А в кабинете у Макгонагалл не получилось. Это было интересно.

Гермиона потерла переносицу. Для начала она докажет всем, что Драко Малфой – Пожиратель смерти. Затем она расскажет о том, через какие унижения прошла. Если она не сможет рассказать или написать, она покажет воспоминания или изобразит, как в игре "Крокодил". Эта сволочь ответит за все. Гермиона была уверена, что она не первая, кто пострадала от него. А затем она обелит имя Теодора, если его успеют вымарать в грязи. Они оба заслуживают счастья. Вот только ей нужно было чудо.

– Мерлин, дай мне знак, – прошептала Гермиона. – Намек. Что-нибудь.

Она вздрогнула, когда услышала резкий звук – с полки упала книга, которую Джинни подарила ей.

– Целый день через жопу, – бормочет Гермиона себе под нос. Было лень, но она все же встала, чтобы поднять книжку. Книги – это святое. Гермиона нагнулась за книгой и замерла в такой позе. Она прочитала вслух, чтобы убедится, что получила нужный знак. – Маскирующие заклинания и косметика, – она не верила в удачу, но все же поблагодарила высшие силы за это.

Прилив сил. Она справится. Она сможет. Она должна. Если начистоту – у нее просто нет выхода.

Добрую половину ночи она изучала материал. Ближе к утру девушка перешла на практику. Все сошлось. Она поняла. Она завела будильник и уснула с улыбкой на измученном лице. Она заставит его ползать и умолять. Настала его очередь просить, а она будет смеяться ему в ответ и смотреть, как его надменное выражение лица сходит на нет.

Весь следующий день Гермиона была до неприличия счастливой. Малфой даже потер глаза, надеясь, что ему это привиделось. Но нет, она не просто была счастлива, она всем улыбалась и даже заигрывала с некоторыми парнями.

Но больше всего его злило то, что Грейнджер была идеальной. Ее кожа была идеальной. Не было и следа вчерашнего наказания. Он пытался отменить ее магию, посылая невербальные заклинания, но это не принесло успеха. Он даже начал сомневаться в себе, поэтому в следующий раз колдовал с палочкой в руке, пока она не видела. Но и после этого ее кожа осталась идеально белой.

– Вот блядство, – бросил себе под нос Драко на уроке чар.

– Что? – удивился Забини. – Заклинание так-то неплохое.

– Да я не об этом, – отмахнулся Драко и уставился в окно.

– Слушай, а если я тебе расскажу кое-что важное, окажешь мне услугу? – вдруг самым серьезным тоном спросил Блейз.

– Бля, я тебе и без всей этой чепухи окажу услугу.

– Ты не знаешь, что я попрошу, – улыбнулся Блейз.

– Мы друзья, этого достаточно, – отрезал Малфой. – Чего ты хочешь?

– Чтобы ты стер память Грейнджер, – выпалил мулат.

– Совсем ебанулся? – Драко покрутил пальцем у виска.

– Я знаю способ, – возмущается Забини.

– Поздравляю, сам стирай, – советует Малфой. – И если она тоже ёбнется, то это будет на твоей совести.

– А если я знаю способ, как это сделать безопасно?

– Тогда стирай, – разрешает Драко.

– Но это сможешь сделать только ты.

– Два раза, – кивает Малфой.

– Я серьезно, – горячо протестует Блейз. – Я кое-что узнал о ее зеркальце. Это ведь ты пронес его в Хогвартс.

– Проехали, Блейз.

– Вы связаны магией, – сказал, как отрезал.

– Прости, что? – Малфой даже повернулся к другу.

– У вас связь.

– Ну мы трахаемся иногда, но это непрочная связь.

– Кретин, – закатывает глаза Забини. – У вас магическая связь.

– Не сходи с ума в своих подземельях, – фыркает блондин.

– Я могу доказать.

– А оно мне надо? – Драко лениво осматривает свои ногти.

– Если я прав, то ты сможешь вертеть Грейнджер, как хочешь.

Попал в самую цель. Как хочешь. А хотел он глубоко.

– Рассказывай.

– Я приду в Башню старост вечером, – и Забини отвернулся, показывая, что разговор окончен.

Весь день Драко будет, как на иголках. Он уже не думал об этой чертовой Грейнджер, он думал о перспективах, что замаячили перед ним яркими красками.

А Гермиона гордо шагала в Больничное крыло. Какой-то человек, приставленный к Теодору, хотел ее остановить, но она сунула ему под нос специальное разрешение, которое было подписано Макгонагалл.

– Запомните меня, – советует Гермиона. – Я буду тут частным гостем.

– Я смотрю, в этот раз ты не прячешься, – Нотт встал с кровати, когда она зашла.

– А ты все читаешь? – она кинула быстрый взгляд на кровать.

– А что мне еще делать? – хмыкает слизеринец.

– Так и знала, что ты скучаешь, – она улыбнулась ему. – Поэтому прошлась по всем учителям и взяла для тебя задания.

– Зануда, – бросил он.

– Лентяй, – отпарировала она, а он рассмеялся. – Заканчивай смеяться и поцелуй меня.

Она едва успела договорить, а он уже нежно начал ее целовать. Задания разлетелись в разные стороны, выскользнув из рук. Как только он хотел прервать поцелуй, чтобы собрать бумажки, Гермиона положила ладонь на его затылок, углубляя его. Она распахнула глаза и утонула в океане нежности его глаз.

Одно Гермиона Грейнджер знала точно. У счастья были небесно-синие глаза.

Она провела с ним весь день и весь вечер. За разговорами время бежало быстро, а когда они начали заниматься, то вообще поскакало галопом. Периодически к ним заглядывала мадам Помфри, но не с целью проверить Нотта, который практически поправился, а чтобы убедиться, что они не проказничают. Каждый раз, когда Помфри уходила, Теодор закатывал глаза к потолку и смеялся. В одну из таких проверок он не выдержал:

– Мы не собираемся заниматься любовью на больничной койке, – обратился он к мадам Помфри, которая уже в седьмой раз за час взбивала подушки рядом с его кроватью.

У Гермионы щеки налились румянцем от такого заявления, а женщина и бровью не повела.

– Это ведь жутко неудобно, – добавил Теодор.

Помфри смерила его серьезным взглядом.

– Мадам, нам по семнадцать лет. Как вы знаете, многие аристократы женятся на последнем курсе. Так что перестаньте нас контролировать, мы взрослые люди. Я ее не придушу подушкой, не бойтесь, – хмыкает Нотт.

Гермиона хочет его придушить подушкой.

– Тогда давайте я просто оставлю вам на всякий случай вот этот пузырек, – женщина ловко вытащила из передника флакон с зельем.

– Ох, Мерлин, – простонала Гермиона и спрятала алеющие щеки на груди Нотта, уткнувшись в него.

– Благодарю, мадам. Но моя девушка принимает эти зелья, а я прекрасно черчу руну.

– О! – только и воскликнула Помфри. – Тогда давайте я оставлю обезболивающее.

– Благодарю вас, – улыбается Теодор. – У нас уже был секс, и все прошло успешно, спасибо.

Гермиона была готова взять свои слова обратно. Она ночью хотела умереть? Она ошиблась – самый подходящий момент был сейчас.

– Тогда давайте я больше не буду вам мешать, а прежде, чем зайти – постучусь?

– Это замечательное предложение! – кивает Теодор.

Неловко потоптавшись на месте, Пофри оставила ребят одних и больше не появлялась.

– Нотт, что это сейчас было? – простонала она ему в грудь.

– Она ведь врач, так что не беспокойся, не побежит рассказывать всем, – он провел рукой по ее спине, успокаивая.

– Как же стыдно, – прошептала Гермиона.

– Тебе нечего стыдиться, – он взъерошил ее и без того непослушные волосы. – Ты прекрасна. Я говорил тебе сегодня, что ты красива? – Не видел, но чувствовал, как она улыбается.

– Ты замечательный, – шепчет она. – Я не знаю, почему ты выбрал меня.

– Потому что ты достойна лучшего, – он гордо выпячивает грудь вперед, а она смеется.

Он взял ее за талию, притягивая к себе. Она снова оказалась на его коленях, но ей не было стыдно или неловко. Это было то место, где она была на месте.

Ей нравилось сидеть на его коленях. Ей нравилось, как он бережно поддерживал ее за спину. Ей нравилось вот так смотреть в его глаза.

Ему нравилось, когда она вот так возвышалась над ним. Ему нравилось, как она держалась за него. Ему нравилось, когда она смотрела своими глубокими глазами в его, сверху вниз.

Им нравилось то чувство, с которым их губы соприкасались с друг другом. Ему нравилось, какой она была нежной и все дарящей. А ей нравилось, как он неспешно раздвигал ее губы во время поцелуя. Он любил ее касаться, а ей нравилось, когда он нежно скользил по ее коже. Он хотел ее, но боялся сделать больно. Ей было больно, потому что в любой момент Нотт мог смениться на очередной кошмар с серыми глазами.

– Гермиона, – с огромным усилием он оторвался от нее. Она посмотрела на него расфокусированным взглядом. – Я хочу с тобой серьезно поговорить.

Она напряглась. Он чувствовал это.

– Это как бы подразумевалось само собой, но хотелось бы сделать официально.

– Что? – она растерялась. Она не знала, что он хочет сказать, поэтому было страшно. Незнание пугало.

Одна рука придерживает ее за поясницу, а вторая ладонь нежно обхватила шею и поглаживала большим пальцем линию челюсти.

– Просто Гермиона, – он обратился к ней как в самом начале. – Ты же будешь моей девушкой?

Она удивленно на него посмотрела.

– Я же сказал, официально, – улыбнулся он.

– Это ваши аристократические штучки, да?

– Это не ответ, – он стал губами скользить по линии подбородка. – Я обещаю, что буду лучшим парнем на свете.

– Еще лучше? – улыбнулась она.

– Не тяни с ответом, – смеется он.

– А то что, передумаешь? – поддразнивает она его.

– Гермиона, – выдыхает он.

– Официальность ты решил предать после того, как поставил меня в неловкое положение перед мадам Помфри? – уточняет она у него. Она не хочет, чтобы он чувствовал себя обязанным.

– Вообще я планировал это намного раньше, еще в библиотеке, но ты тогда налетела на меня в коридоре и начала целовать так, что я растерялся.

– Ах это я виновата? – притворно возмущается она.

– Когда мы с тобой переспали, я был обязан это сделать, но твои соседки...

– Теперь они во всем виноваты? – смеясь, спрашивает гриффиндорка.

– Гермиона, я хочу сделать из тебя честную женщину! – пытается он ее приструнить.

– А может это я делаю из тебя честного мужчину? – подначивает она его. Он хотел что-то ей ответить, но она переместила свой центр тяжести вперед. Он не был готов к такому маневру, поэтому стал заваливаться назад, на спину, утягивая Гермиону за собой.

Она прошептала ему в самые губы:

– Да, Теодор Нотт, да. Тысячу раз да.

И они потерялись друг в друге и в нежности, которую каждый дарил другому.

Гермиона даже успела задремать, удобно устроившись на его плече. Он нежно отвел вьющейся локон с ее щеки. Если бы ему кто-то сказал, что ему будет достаточно оказаться с красивой девушкой в кровати, он бы рассмеялся. Секс должен стоять во главе угла. Но Астория научила его не просто терпению, а воздержанию. Из этого ничего не вышло, ведь он изменял ей. С Грейнджер таких мыслей не возникало. Она действительно было особенной. Для него – да.

– Ты на мне дыру протрешь, – улыбнулась она, наблюдая за ним.

– Я бы сказал, но это будет пошло, – хмыкнул он.

– Дурак, – Гермиона села. – Я долго спала?

– Ну если бы поспала еще немного, то осталась бы на ночь, – он посмотрел на наручные часы.

– И даже Помфри не хватилась? – ахнула Гермиона.

– Ну я же страшный Пожиратель смерти, сама понимаешь, – фыркает парень.

– Тогда я побежала, – она быстро к нему прижалась, бегло целуя. – Я приду завтра, – обещает она.

Он ловит ее за руку и поворачивает к себе:

– И послезавтра, – он целует ее. – И после-послезавтра, – еще один поцелуй.

Она уходила счастливой. Она была неприлично счастлива. Она шла медленно, улыбаясь пустынным коридорам. Да, она опоздала на встречу с Забини, но была уверена, что он поймет. Грейнджер обхватила своими плечами руками.

– Гермиона Джин Грейнджер, кажется, ты влюбилась, – поздравила она саму себя.

– С чего ты взял, что она придет? – Малфой сидел на кресле и буравил взглядом друга.

– О Мерлин, она вынуждена трахаться с тобой, неужели ты думаешь, что она упустит возможность прекратить все это?

– Об этом ты мне не говорил, – Малфой резко напрягся. – Такое возможно?

– Наверное. Я точно не знаю. Это древняя магия.

– Ну так может ты начнешь рассказывать без нее?

– Подождем, – Забини посмотрел на часы. – Она сама назначила встречу. Она придет.

Словно чувствуя, что о ней говорят, Гермиона появилась в Башне старост.

– Опаздываешь, Грейнджер, – сразу начал Драко.

– Рад, что ты пришла, – улыбнулся ей Блейз, который привстал при ее появлении.

– Я была с Тео, мы так устали, что я задремала, – оправдалась Гермиона. При упоминании его имени она непроизвольно улыбнулось. Сердце Малфоя свело от этой чувственной улыбки.

– Да я смотрю, Грейнджер, ты неплохо потрахалась. Я бы даже сказал, от души, – отсалютовал ей Драко бокалом.

– Мы не трахались сегодня, – огрызнулась Гермиона и села на диван.

Малфой бросил ей что-то похожее на "Еще бы!" и послал ей ехидный взгляд, но она сдержалась и никак не отреагировала на него. Внешне. Внутри что-то кольнуло.

Мечтательный вид Грейнджер выводил Драко из себя. Он чувствовал, что в нем просыпается что-то. Что-то, что заставляло кровь не просто нестись по венам, а вибрировать по ним, дразня рецепторы.

– Ну что ж, блять, начнем может? – Малфой всегда оставался Малфоем.

Забини посмотрел на Гермиону, та кивнула. Собравшись с мыслями, Блейз начал свой рассказ. Чем больше он рассказывал, тем сильнее вытягивалось лицо Драко и сильнее распахивались глаза Гермионы.

– В общем, это все, что я смог узнать, – закончил он, поглядывая по очереди на друзей. После вчерашнего чувствовалось, что между ними осталось напряжение. Его это... беспокоило.

– Блейз, это херня, – первым нарушил молчание Драко. Но он все равно кинул быстрый взгляд на Грейнджер в поиске ее вердикта.

– Я тоже первый раз об этом слышу, – как-то неуверенно начала девушка.

– Не удивлен, ты же маггла, – фыркнул Драко.

– Это не значит, что я не умею читать, – огрызается гриффиндорка.

– Тебе же сказали, что это древняя магия, так что не твой уровень, – поддевает Драко ее дальше.

– А это можно как-то проверить? – Если уж она нащупала ниточку, то надо идти по ней до конца.

– Конечно, – кивает Блейз. – Расскажи, что с тобой делает Драко.

Малфой поудобнее уселся в кресле, наблюдая этот спектакль. Если Блейз окажется прав, он очень неплохо развлечется.

Гермиона, как рыба, открывала и закрывала рот, но одно единственное слово упорно не могло произнестить.

– Я и Макгонагалл не смогла об этом рассказать, – пожаловалась Гермиона.

– Ты что, ходила к старухе? – удивился Малфой.

– А ты что думал? Что я это так оставлю?

– Я тебя... накажу, – хмыкает Драко.

– Ты за все ответишь, Малфой. Рано или поздно, но ответишь, – обещает она ему.

– Прекращайте, – перебивает их мулат. – Он тебя изнасиловал?

– Да, – закивала Гермиона.

– Повтори, – просит Блейз.

– Да, – Гермиона повторяет.

– Не так, повтори полностью, что он с тобой сделал.

Она пытается. Она отчаянно пытается, но снова с губ срывается только начала фразы.

– Я не могу.

– Да ладно, Грейнджер, прекращай ему подыгрывать, – просит Малфой, лениво качая ногой.

– В отличии от тебя, Малфой, я не вру.

– Да быть тогда не может, – Драко даже туловищем подался вперед.

– Ты ей запрещал об этом рассказывать?

– Да, – хором выпалили Гермиона и Драко.

– Ну вот, – победно улыбнулся Блейз.

Грейнджер опасливо посмотрела на Драко, а Малфой, наоборот, кинул на нее многообещающий взгляд.

– А может, ты ошибся? – гриффиндорка переводит взгляд на Блейза.

– Грейнджер, – Малфой локтями оперся на собственные колени. – Поцелуй Блейза.

– Больной? – Гермиона подняла на него изумленный глаза.

– Блейз, это не работает, – разочарованно на выдохе произносит Малфой.

– И слава Мерлину, – вздох облегчения от Гермионы.

– Перефразируй, – советует Забини.

– Грейнджер, – Малфой думает над формулировкой вопроса. – Я хочу, чтобы ты села на колени Блейза и поцеловала его.

– Выбирай свои колени, – огрызается Забини.

– Грейнджер, пожалуйста. – Она сидит и ошарашенно на них смотрит. – Грейнджер, ты ведь поняла, чего я от тебя хочу? – Серый взгляд встретился с карим.

Гермиона кивнула. Малфой приподнял бровь в немом вопросе.

Она не собиралась целовать Забини. Она не собиралась участвовать в этом глупом эксперименте. Она уже получила крупицы информации, поэтому сможет самостоятельно исследовать данный вопрос.

– Спасибо, что поделился этим со мной, Блейз, – улыбнулась Гермиона.

– И все? – Драко ждал шоу.

– Малфой, катись к черту со своими шутками, – отмахнулась от него Гермиона.

Она встала и направилась в свою комнату. Но ноги сами сделали круг и остановились рядом с Блейзом, который тут же напрягся.

– Ты что-то хотела? – нервно улыбнулся мулат.

– Пожелать тебе спокойной ночи, – выпалила Гермиона.

– Спокойной ночи, – сглотнул Блейз.

Она не села ему на колени, но села на подлокотник. Гермиона обняла Блейза за шею:

– Спокойной ночи, – прошептала девушка ему на ухо, а затем поцеловала в щеку.

– Охереть, – только и смог сказать Малфой. – Это работает.

– Гермиона, вернись обратно на диван, – поерзал Блейз.

– Значит, работает, – под нос себе пробормотала Гермиона, поудобнее усаживаясь на диван.

– Как видишь, – Блейз был серьезен, как никогда.

– Ну лично меня все устраивает, – рассмеялся Драко. – Грейнджер, как всегда, на своем месте, – хмыкает он.

Но Гермиона пока не понимает, в каком болоте она утонет. Она потерла переносицу, размышляя об этой весьма неприятной для нее ситуации. Грейнджер уверена, что хуже, чем сейчас, Малфой точно не поступит. Но вот что, если он заставит ее рассказать все секреты Гарри? Капельки холодного пота пробежали по позвоночнику.

Гермиона откинулась на спинку дивана. Под пристальным взглядом обоих парней она порылась в своих карманах и выудила из них пачку сигарет, которую уже давно отжала у Нотта.

– Ты куришь? – для Забини вечер откровений все продолжался.

– Надо подумать, – пожала плечами Гермиона.

– А наш обожаемый Нотт знает, как ты развлекаешься? – Малфой напомнил о себе.

– Это его, – она подняла пачку вверх, а затем снова убрала в карман. При помощи палочки она подожгла ее и сделала первый глубокий вдох.

Слизеринцы обменялись напряженными взглядами. Такая Гермиона пугала. Она было до правильного неправильной. Драко смотрел, как тонкая серебристая струйка змейкой струилась из ее полуоткрытых губ. Определенно, картина был возбуждающей.

– Значит, аналогичную штуку дарили девушкам, когда насильно их выдавали замуж? – спросила Гермиона, докурив. Голова немного прояснилась, хоть и кружилась. Нотт отдал ей пачку, потому что она попросила его бросать это дело. Он сказал, что пусть полежит у нее. На черный день.

– Ну вообще функций было много,– почесал Блейз затылок. – Я просто привел наглядный пример.

– Но для чего?

– Для покорности, Грейнджер, – хмыкает Малфой.

– Тогда дарили бы ошейник, – огрызается она.

– Сейчас подобное тоже практикуется, – Малфой пропустил ее колкость мимо ушей. Гермиона удивленно на него вытаращилась. – Я не про ошейник, – закатил он глаза. – Священные двадцать восемь часто дарят подобное своим женам. Не совсем дарят, а заколдовывают кольцо супруги.

– Зачем?

– А ты подумай, – скривил губы Драко.

– Дикость какая, – только и смогла сказать Гермиона, хорошенько обдумав это.

– Зато надежно, – отмахнулся Драко.

– Откуда это вообще у тебя? – спросил Блейз.

– Нашла возле библиотеки.

– Черт, – Блейз запустил пятерню в волосы. – Я надеялся, что ты знаешь, кто это купил.

– Да какая разница, кто купил, что теперь делать? – заломала руки Гермиона.

Малфой не стал пока говорить, что это его вещица. Надо прощупать почву.

– А если мы его разобьем, связь оборвется? – с надеждой спрашивает Гермиона.

– Ты, блять, оборвешься, – отвечает ей Драко.

– Это навсегда, Гермиона, – тихо говорит Блейз. – Только наложивший может снять это, а мы понятия не имеем, кому оно принадлежало.

– Заме-блять-чательно, – про себя выругалась девушка. Если бы родители услышали, что она себе позволяет, то ей бы прилетело от них, но... Родителей больше не было. А точнее, они были в безопасности, и этого было достаточно. А вот Гермиона была далека от безопасности. Она чувствовала, что судьба ей уготовила очередное испытание.

– Гермиона, – позвал Блейз. – Мы обязательно выберемся из этого, – обещает он ей, встретившись с ней взглядом. Она растерянно кивает. – Думаю, вам лучше побыть одним и обсудить ваше положение, да?

– Пизда, – отвечает Драко, а Гермиона хранит молчание.

Тогда Блейз смотрит на Драко и говорит:

– Ты мне обещал, – напоминает он. Драко тоже растеряно кивнул, показывая, что помнит.

– Доброй ночи, – Блейз покинул Башню старост.

С его уходом из комнаты ушло тепло. Гермиона слышала собственный стук сердца в этой темноте. Она уверена, что и Малфой тоже его слышит. Но слизеринец ничего не слышал, кроме собственного сердцебиения.

Казалось бы, у него есть власть над ненавистной, над желанной гриффиндоркой, но он почему-то не мог ничего сделать. Но эта власть пьянила, кружила голову, как сама Грейнджер. Он посмотрел на нее – бедняжка вжалась в угол дивана и затравленно смотрела на него. Она теперь не видела в нем Малфоя – он мог стать ее палачом.

– Боишься? – Он встал с кресла.

– Нет, – она еще сильнее вжалась.

– Грейнджер, у тебя руки трясутся.

– Пройдет, – сглатывает она.

Он медленно подходит к ней. Она зажмурилась, когда он наклонился, но он просто лишь потянул ее на себя, заставляя подняться.

– Грейнджер, между нами ничего не поменяется.

Она распахивает глаза и смотрит на него со смесью жалости и презрения:

– Проблема в том, Малфой, что я совсем не хочу, чтобы между нами было хоть что-то.

– Ты слишком умная, чтобы это отрицать, – он аккуратно придерживает ее за подбородок, чтобы девушка не разорвала зрительный контакт.

– Я тебя ненавижу, Малфой.

– Не могу ответить тебе взаимностью, – слишком чувственный шепот. – За этот учебный год ты оказалась , – он запнулся, боясь сказать лишнего, – ничего такой. Местами, я нашел тебя даже интересной, – он взглядом опускается ниже. Туда, где вздымается грудь под тонкой тканью.

– Малфой, пообещай мне, что не будешь этим пользоваться.

– При условии, что ты будешь называть меня Драко, – она перебивает, показывая, что принимает его правила.

– Драко, пообещай мне, что не будешь этим пользоваться.

Он улыбнулся, но закончил свою фразу:

– Я подумаю над твоим предложением.

– Драко...

– Грейнджер?

– Просто пообещай мне, что не будешь использовать меня... против Гарри?

Малфой замер. Он ожидал, что она попросит не использовать ее, не брать, как вещь или еще что-то, но в ее глазах был страх за Избранного.

– Тебя это так волнует?

– Я не хочу, чтобы ты использовал информацию, которую узнаешь от меня против Ордена.

– На что ты готова ради этого?

– На все.

Он приподнимает одну бровь, а затем коварная улыбка медленно растягивает тонкие губы:

– Докажи.

– Как?

– Раздевайся, – он смакует гнев, которым полыхают карие глаза.

– Ты в своем уме? – шипит гриффиндорка.

– Это же просто, Грейнджер.

– Что ты там не видел?

– Просто хочу посмотреть, как далеко ты зайдешь ради Поттера, – он садится на диван, закинув ногу на ногу. – Насколько этот полукровка важен для тебя? – он выжидающе уставился на нее.

Она думала недолго. Ей нечего было терять. Слизеринцы забрали у нее все. И если Малфой хотел забрать последнее, ее гордость, то он этого не получит – она сама гордо швырнет ее ему под ноги.

Движения были четкими, не суетливыми. Пальцы оперативно вытащили пуговицы из петель, рубашка упала на пол. Юбка тоже заскользила вниз по длинным ногам. Она гордо перешагнула через нее, а затем выскользнула из туфель. Девушка сделала несколько шагов, и ее колени касались его ног.

Он перевел взгляд выше, на лицо, и Гермиона видела, как плавилась сталь в его глазах.

Она медленно подняла ногу и поставила ее рядом с бедром Драко. Он подался вперед, но Гермиона на него шикнула. И Малфой убрал руки, на что Грейнджер усмехнулась. Она не торопилась, снимая гольфы.

Он был готов убить ее. Все снова шло не по плану. Не по его плану. Мерлин и Великий Салазар, он был готов кончить, просто смотря на нее. А она словно чувствовала, так проникновенно смотрела своими шоколадными глазами в его. Хотелось ее ударить, довести до слез, но стереть с ее миленького личика эту полуулыбку. Он почти застонал вслух, когда она опустила ногу на пол, и не выдержал, когда рядом с бедром появилась другая ее нога.

– Я сам, – остановил он ее.

Его рука нежно обхватила лодыжку. Он тоже не стал разрывать зрительный контакт. Он тонул в ней. Пальцы добрались до острой коленки и теперь кружили на ней. Прошла целая вечность, прежде чем он стянул второй гольф.

Она завела руки за спиной, намереваясь снять и лифчик, но он потянул ее на себя, усаживая на колени.

– Не нужно.

– Но ты же сказал, что...

– Этого достаточно, – а потом он резко стал жестким, – подумать только, продавать себя ради Поттера.

Она хотела встать, но его руки крепко держали ее чуть ниже талии. От его оценивающего мужского взгляда не ушел тот факт, что нижнее белье было одного цвета. Не просто одного цвета, а комплект.

– Ты была с ним?

– Мы встречаемся, это логично, – фыркает Гермиона.

– Я не хочу, чтобы он даже...

– Нет! – Гермиона не дает ему договорить. Она утыкается руками ему в грудь, заставляя Драко потерять равновесие и завалиться на спинку дивана. – Не смей лезть в наши с ним отношения, – предостерегает она его.

– А то что, м?

– Я убью тебя. А может себя, – просто отвечает Гермиона. – А может нас обоих, – ухмыльнулась она.

– Кишка тонка, – цокнул языком Драко.

– А ты проверь, – ухмыльнулась девушка чисто по-малфоевски.

Она встала, собрала вещи в охапку и поднялась к себе. Не было сил даже плакать. Было все равно. У нее забрали все, оставив лишь воспоминания. В душе была такая огромная дыра, которую нечем было заполнить, кроме как новыми воспоминаниями.

Малфой двадцать минут провел под душем, но напряжение так и не желало уходить. Он проклинал себя за то, что позволил этой высокомерной зазнайке просто так взять и уйти. Надо было ее хорошенько трахнуть на сон грядущий, а потом пусть катится, пока снова ему не понадобится. Но момент был упущен.

Когда он выходил из ванной комнаты, он услышал что-то. Он подошел к комнате гриффиндорки и замер, прислушиваясь. Она стонала. Мать твою, Грейнджер стонала. Волна гнева захлестнула парня – пока он неистово теребил кулак, Грейнджер не стеснялась удовлетворять себя в спальне! Так еще и не наложила чары.

Дрянь.

Без всякой надежды он подергал ручку, но дверь оказалась не заперта.

– Вот ж сучка, – тихо выругался Драко, который был уверен, что Гермиона специально все это проделала, чтобы он сам ворвался и удовлетворил ее.

Он замер. Потому что она спала. Сначала он подумал, что у нее просто очень яркий эротический сон, но приглядевшись, понял – кошмар. Не задумываясь, он тут же лег к ней под одеяло.

– Грейнджер, – ласково позвал он, но она продолжала метаться.

– Грейнджер, – он настойчивее потряс ее за плечо.

– Это просто кошмар, – прошептал он ей на ухо. Она перестал кричать, словно прислушиваясь к нему, а он продолжил на ухо ей что-то говорить и говорить.

Драко сам не заметил, как она успокоилась. Идти в свою комнату было слишком лень, поэтому он, устроившись поудобнее, моментально провалился в сон. Утром он проснется первым и уйдет, сохранив эту ночь в секрете. Как и многие другие, о которых она не помнит.

Он видел, как она боялась его. Его забавляли ее жалкие попытки избежать встреч с ним. Но он не делал никаких шагов, чем выбивал Гермиону из колеи. Но она чувствовала, что нельзя расслабляться.

Шесть дней. Она успешно избегала встреч с Малфоем шесть дней, чему была безмерно рада. На ее счастье, Драко не поджидал ее в гостиной, не преследовал в коридорах, и она была ему благодарна, хоть и не говорила об этом. Да он даже не смотрел на нее практически.

"Наверняка, что-то замышляет", – думала Гермиона и была совершенно права.

Днем она обычно была с Тео, которого уже выпустили из Больничного крыла, и со своими гриффиндорскими друзьями. Гарри был рад вновь видеть Гермиону такой спокойной, а вот Рон отнесся к ней скептически. Но как только девушка предложила помочь Гарри и Рону с докладом для Снегга, тут же простил ей все мыслимые и немыслимые грехи. Вечера она посвящала исключительно Теодору.

Иногда они вдвоем сидели в библиотеке, занимаясь. Иногда он ее отвлекал своими длинными пальцами, заглушая губами ее слишком громкие вздохи. Иногда они сидели в ее комнате. Иногда она заглядывала в его комнату, где Блейз Забини составлял им компанию, разбавляя своими шутками их разговоры. Они с Забини общались совершенно нормально, ведь Драко, как и обещал, убрал воспоминание.

И сегодня, когда Драко вошел в библиотеку за нужной для доклада книгой, он замер. Он слышал, как смеется Блейз, как в ответ хихикает Гермиона. А самое главное, он видел, как она встала на стремянку, ставя книгу на верхнюю полку, а Нотт ее придерживал. Рукой. Под юбкой. А Блейз все смеялся. Красная пелена застилала глаза, когда он покидал библиотеку.

Сегодня. Это случится сегодня. Пора.

Блейз вскоре тоже ушел, оставив влюбленных наедине.

– Что нам делать, Тео? – Гермиона уткнулась в его плечо.

– Наслаждаться жизнью, пока можем, – улыбается Нотт.

– Как можно радоваться, когда Малфой может в любой момент...

– Он как-то?..

– Нет-нет, – поспешно заверила Гермиона. – Но от этого страшно не меньше.

– Ты же помнишь, что я всегда рядом? – они скрещивают взгляды. Когда она кивнула, он продолжил, – и я всегда буду рядом, чтобы не случилось.

Именно сегодня Нотт решит не провожать Гермиону до ее спальни на втором этаже. Именно сегодня, запечатлев долгий поцелуй на ее губах, он уйдет. Она долго будет стоять возле портрета, успокаивая сердце, которое так отчаянно билось в груди, словно хотело сломать ребра и догнать парня.

– Час, Забини, – хмыкнул Драко. – Ты не встанешь с этого кресла еще час.

– Такой ты скучный, – зевнул Блейз. – Когда ты предложил поиграть на желания, я думал, ты задумал что-то грандиозное.

– Все будет, – Драко отпил несколько глотков из бокала. Этим вечером он планировал хорошенько развлечься, поэтому смаковал на кончике языка не только янтарную жидкость, но и предвкушение.

– Все равно ты скучный, – хмыкнул Блейз.

– А хочешь, я тебя развеселю? – предлагает Драко.

– Ну попробуй.

– Я должен сказать тебе спасибо.

– М? – удивился мулат.

– Связь-не связь, а вот с зелья похоти начались наши приключения.

– Драко, я просил тебя не возвращаться к этому.

– Потому что выбрал не того друга?

– Не заставляй меня выбирать другого, – тихо отвечает Блейз.

– Все равно спасибо, – Драко пропускает полу угрозу мимо ушей. – Я решил ответить тем же.

– И что ты придумал?

– Я подлил его в твой бокал.

– Спятил? – Забини хотел было встать на ноги, но магия его удерживала.

– Напротив, – улыбается Драко. – Хочу тебя порадовать.

– Ты не в моем вкусе, – отпарировал Блейз.

– Думаю, что мы найдем компромисс, – от предвкушения становится жарко, и Драко расстегивает две верхние пуговицы на своей рубашке.

Портрет заскрипел, впуская гостью.

– А вот и компромисс, – Драко оголил зубы в хищном оскале.

– Малфой, ты ебанулся? – но вопрос остался без ответа, потому что Драко уже полностью сконцентрировался на Гермионе.

– Грейнджер, – растягивая гласные, позвал Драко. – Составишь нам компанию?

– Не сегодня, – ответила она растеряно. – Привет, Блейз.

Он лишь кивнул в знак приветствия и отвернулся.

А Малфой уже направлялся к ней, словно кошка.

– Что ты делаешь? – прошептала она, когда он подошел к ней практически вплотную.

– Вечер, Грейнджер, мы с Блейзом решили немного выпить. Составишь нам компанию?

– Нет, спасибо.

– Ну давай же, Грейнджер, как в старые добрые времена, – он протягивает ей свой бокал.

– Не хочу, спасибо, – повторяет Гермиона.

– Пей, я сказал.

– Не хочу, Малф... – но он положил палец ей на губы, заставляя замолчать.

– Ты же обещала. Скажи мое имя, как обещала.

– Драко, – шипит она сквозь зубы.

– Скажи это нежнее.

– Драко, – она пытается не плеваться его именем.

– Давай, посиди с нами немного, и я сделаю вид, что ты соблюдаешь нашу маленькую договоренность.

В мозгу билось две мысли. Бежать. В первую очередь бежать. Но ради Гарри можно и нужно потерпеть.

– Только не долго, – соглашается Гермиона.

Драко кивает на свой стакан. Гермиона берет его и повертев в руках, отпивает с того края, где не пил Драко.

– Подумать только, ты мне отсасывала, но брезгуешь выпить из моего бокала, – прошептал он ей в самое ухо.

– Будешь вести себя подобным образом, я встану и уйду, – обещает Гермиона.

– Хорошо, – легкая улыбка тронула его губы. – Буду вести себя иначе.

– Спасибо, – она гордо пошла к дивану, а Драко засмотрелся на ее ноги.

Он давно хотел узнать, спросить, но боялся. И это мысль его гложила – сколько раз Нотт ее уже трахнул?

Огневиски делало свое дело – беседа стала течь оживленнее. Малфой глянул на часы. У него есть еще ровно восемнадцать минут, прежде чем Блейз сможет встать со своего кресла и набить ему морду.

– Думаю, тебе хватит, – Драко забрал бокал из ее рук. – Это уже второй.

– Ты при мне выпил только три, так что не тебе меня учить, – отпарировала Гермиона и потянулась за бокалом.

– Нет, Грейнджер, планы другие.

– Но у меня нет никаких планов, – возмутилась Гермиона. До бокала она так и не дотянулась. – Тогда я пойду спать, – решительно заявила девушка и даже сделала попытку встань. Но рука Драко быстро пригвоздила ее на место. – Ты что творишь?

– Я скучал по тебе, – просто сказал он.

– А я по тебе нет, – она попыталась убрать его руку.

– Конечно, – слишком звонко произносит Драко, а затем понижает голос, чтобы слышала только она, – разве можно скучать, когда тебя трахают, да?

– Замолчи, – шипит Гермиона.

– Сколько раз он тебя трахнул? – пальцы больно сжали кожу чуть выше колена.

– Пусти!

– Я спрашиваю, сколько? – Вторая рука нырнула в волосы и больно дернула их.

– Мне больно!

– Мне тоже, – соглашается он. – Сколько? – Рука больно оттягивает волосы, и Гермиона крепко вцепилась в нее.

– Я не знаю, я ведь не считаю.

– Примерно? – он натягивает волосы сильнее, заставляя девушку скорчиться от боли.

– Сказала же, не знаю! – Она смотрит в надежде на Блейза, но он ничем не может ей помочь, поэтому отвернулся и уставился на стену.

– Хочу услышать правду, Грейнджер.

– Это правда, – всхлипывает она.

– Он все твои дырки успел накачать, да? – жестко спрашивает Малфой.

– Он не такой, – возражает Гермиона.

– Это, блять, не ответ, – рычит Драко.

– Не все, – визжит она, когда рука с коленки начинает подниматься вверх.

– Одну из трех? Две из трех? Все?

– Одну, – моргает часто, чтобы не заплакать.

– Сколько раз?

– Я не знаю.

– Примерно? – Драко продолжает свой допрос.

– Три или четыре, – кричит она.

– Ты кончала? – Рука замирает под ее юбкой в ожидании ответа.

– Каждый раз, – злостно бросает она.

– Сука, – бросает он, а в следующее мгновенье она уже сидит на его коленях.

– Нет! – кричит она, но выбраться не может. Его руки надежно ее фиксируют.

– Я мог бы, конечно, поэксперементировать с нашей блядсокй связью, но хочу, чтобы ты мучалась, – улыбается он.

Если бы ей не было так страшно, она бы плюнула в его лицо. Но она очень боялась последствий.

– Сегодня ты кончишь пять раз, – подводит Драко итог.

– Но здесь же Блейз, – в шоке говорит Гермиона.

– Именно поэтому он здесь, Грейнджер. Я здраво оцениваю свои силы.

– Ублюдок, – только и смогла сказать она.

– О нет, дорогуша, – рассмеялся блондин, – моя биография без изъянов.

А в следующее мгновение он резко дернул полы ее блузки, заставляя пуговицы рассыпаться мелкой дробью в разные стороны.

– Нет! – она отпустила его руку и прикрыла грудь двумя руками.

– Сопротивляйся, Грейнджер, – разрешает Драко. – Меня это сильнее заводит.

– Тебе лечится нужно, – шепчет Гермиона.

– Ну так вылечи меня, – он смотрит в ее глаза. Он тонет в ее глазах.

Малфой бегло посмотрел на часы. Десять минут. За десять минут Грейнджер должна так намокнуть, чтобы в ней поместилась два члена. За десять минут Блейз должен захотеть трахнуть Грейнджер сильнее, чем набить ему ебало. Вагон времени.

– Сделай одолжение, Грейнджер, – просит Драко. – Кричи громче.

Она пытается отпихнуть его, но он сильнее. Она уворачивается, пряча от него губы, но он не теряется и жадно целует шею.

– Ненавижу тебя, – бросает ему Гермиона.

– Хочу тебя, – отвечает он ей в тон.

Зубами он подцепил лямку лифчика и потянул ту вниз.

– Не смей!

Но его лишь распаляет все это.

Восемь минут.

Он все-таки смог обрушиться на ее губы, кусая их и вынуждая открыться. Зубы стукнулись о зубы, когда он отчаянно пробивался внутрь. До боли в мышцах хотелось ее потрогать, но руки были заняты, удерживая руки Грейнджер.

Когда острое желание касаться ее взяло вверх, Драко закинул ее руки себе за плечи. Его же ладони стали жадно гладить спину, спускаясь к ягодицам.

Она больно дернула его за платиновые волосы, чтобы оттащить от себя, но он в ответ лишь до крови прокусил ее нижнюю губу. Она болезненно застонала, но продолжила тянуть его голову назад. С ягодиц руки переместились на грудь и больно сжали полушария.

– Нет, – протестует Гермиона.

– Тогда пусти, – просит он осиплым голосом.

И Гермиона отпустила его волосы. Драко тут же принялся целовать ее грудь, ложбинку между ними.

– Нет, – снова возмущается Гермиона. – Мы так не договаривались.

– Мы вообще, блять, не договаривались, – рычит он.

Пять минут.

Блейз пытается не обращать на все внимание, уйдя в себя. Он загибает пальцы, отсчитывая про себя секунды. Но стоны, они и в Африке стоны, поэтому часть Блейза все же откликнулась на это. Он запустил руку в карман, пережав член. И этот маневр не остался не замечен другим слизеринцем, который спрятал усмешку в ключице Грейнджер.

– Грейнджер, прекращай меня бить, – просит Драко. Ее руки лишь на секунду-другую замерли, а после снова стали опускаться на его плечи.

– Прекращай. Меня. Трогать. – Каждое слово она сопровождала сильным ударом. Но Малфой их даже не чувствовал.

– Грейнджер, я так хочу тебя отшлепать, – шепчет он ей в самое ухо. Ооа замирает. – Ты тогда была такая чувственная, – он прикрывает глаза, погружаясь в воспоминания. – Так остро реагировала на все, – язык лизнул уголок рта. – Я хочу это повторить, – он распахивает глаза и тянется к ремню.

– Нет, – она ловит его руку в районе его бедер.

– Грейнджер, – он смотрит на нее. Зрачки настолько расширены, что не видно радужки. Глаза совершенно черные. – Так, – рука сжала ее бедро, – или иначе? – он несильно дернул за ремень.

– Так, – сдается Гермиона. – Так, – повторяет она, когда он не предпринимает никаких действий. – Без насилия, – просит девушка.

Блейз тихо простонал, когда увидел, как она сама прильнула к Драко, целуя в губы. Член уверенно оттягивал брюки, и Забини стыдливо прикрылся руками, хотя на него и вовсе никто не смотрел. А вот он смотрел. Нагло. Дерзко. Задерживая дыхание. Одна половина хотела оттащить друга от Гермионы, а вторая половина отчаянно хотела оказаться на его месте. Но он прекрасно помнил, какое обещание дал сам себе в ту роковую ночь.

Грейнджер откинула голову назад, и Малфой прошелся по ней языком, за что был одарен хриплым стоном. Блейз вцепился в подлокотники кресла настолько сильно, что побелели костяшки.

Три минуты до неизбежного.

Малфой переворачивает Гермиону, теперь она сидит, прислонившись к нему спиной. Лицом к лицу с Блейзом, хоть между ними пару метров. Она хочет что-то сказать, но Драко дернул ее за волосы, оборвав буквально на полуслове и впился в жилку на шее. Она откинула голову назад, ослабляя хватку, а в итоге затылком покоилась на его плече, пока он что-то горячо шептал ей на ухо. Но она была не здесь. Она не слышала.

А вот Блейз все прекрасно видел. Черт возьми, глаза болели от напряжения, с которым он вглядывался в происходящее. Он видел, как растрепались волосы Драко, как помутнел его взгляд. Его длинные пальцы возбуждали уже не только Грейнджер.

Грейнджер.

Блейз сглотнул. Еще никогда он не видел ее такой. Никогда он не представлял ее такой. Кажется, он даже забыл, как нужно дышать.

А тонкие мужские пальцы уже теребили соски, заставляя тех гордо колоть его ладонь. Блейз облизнул губы, а хотелось бы ее грудь.

Минута. Оставалась одна минута до конца действия удерживающего заклинания. Блейз зарекся никогда в жизни больше не играть с Драко в карты на желания.

Рука блондина поползла вверх по груди и сжала ее горло, приглушая стоны на корню. Вторая рука двинулась вниз, к бедрам. Блейз видел, как дрогнули ее ноги, когда он коснулся ее там. Она закрыла глаза, наслаждаясь малфоевскими ласками.

– Блейз, ты даже не представляешь, какая она, – простонал Драко.

– Какая? – хрипло спрашивает Блейз.

– Блять, – стонет Драко, толкнувштсь в нее двумя пальцами.

– Какая? – переспрашивает Забини.

Сверившись по часам, Драко говорит:

– Сам посмотри.

С чувством какого-то облегчения Драко подмечает, что друг не начинает бить его в лицо, а падает на колени перед ним и сидящей на нем Гермионой. Жадные пальцы задирают юбку выше, и перед его глазами все плывет. Облизывая свои пересохшие губы, Блейз смотрит, как тонкие пальцы Драко входят и выходят из влагалища Гермионы. Ее еле сдерживаемые стоны уходят на второй план. Он отдал бы все богатства мира, чтобы заменить пальцы друга своим членом.

– Нравится? – спрашивает Драко. Блейз лишь кивает в ответ. – Хочешь ее? – Блейз снова кивает. – Так давай, Забини, как в старые добрые времена?

– Нельзя, – с сожалением говорит Блейз.

– Я себе уже несколько месяцев говорю "можно", – Блейз переводит на лицо друга недоверчивый взгляд. – она такая влажная, Блейз, – закатывает блондин глаза.

Блейз по-прежнему смотрит, как Драко двигается в ней пальцами. Он совершенно прав, заявив, что Грейнджер мокрая. Он видел по трусикам, которые Драко небрежно сдвинул в сторону, что она не просто влажная, она чертовски мокрая.

Не долго думая, он подцепил край ее белья и потянул вниз, замирая от увиденного. Она была такая нежная, такая беззащитная, а Драко так грубо трахал ее пальцами, что Блейз не выдержал.

– Драко, я...

– Конечно, Блейз, – кивает Драко. Его пальцы тут же покидают лоно гриффиндорки, и сжав ее грудь руками, Драко откидывается назад, утягивая за собой Грейнджер.

– Что ты?.. – начала было Гермиона, то громко застонала, потому что горячий язык прошелся вдоль половых губ.

Блейз нежно облизал ее половые губы, пальцами аккуратно раздвинул их и жадно припал к клитору, целуя его. Гермиона стонала и всхлипывала под его ртом. Ласки Блейза отличались от всех тех, которыми Драко и Тео ее одаривали. Это было слишком интимно, глубоко лично. Язык нащупал горошину клитора и нежно похлопал по нему, заставляя женский мозг отключиться и не сравнивать.

Когда Гермиона подумала, что лучше уже не будет, Драко тоже включился в процесс, став шептать ей на ухо грязные словечки, пока его руки терзали ноющие соски. Он едва ощутимо проводил по ним пальцами, чтобы потом неожиданно крепко сжать, заставив Гермиону прогнуться и застонать. Затем он заглаживал свою вину, порхая по груди, а потом снова больно щипал напряженный сосок. Она бы кричала от боли, если бы Блейз не доставлял ей удовольствие, качественно вылизывая промежность. Стоны боли резко сменялись на стоны острого удовольствия.

Кончая, она крепко обхватила Блейза ногами, причиняя мулату некоторое неудобство. Именно благодаря этому он не кончил в штаны, а сдержался. Он хотел ее еще с сентября, а сейчас, в феврале, его мечта сбылась наполовину, ведь какая-то его часть все же успела побыть в ней.

– Блять, – простонал Блейз, целуя внутреннюю сторону ее бедра. – Так мало.

– У нас вся ночь впереди, – напоминает Драко.

– Но я не могу, – Блейз готов расплакаться, а член выпрыгнуть из штанов и хотя бы потереться об нее.

Вместо ответа Драко кладет руку на промежность Грейнджер, творя очищающие заклинания, но Блейз все равно отрицательно качает головой.

– Тогда не мешай, – пожимает плечами Драко. Он уже успел расстегнуть штаны, поэтому достать член оказалось легче простого. – Блейз, она все равно на зельях, – закидывает Драко удочку.

И Блейз снова чуть не кончил от одной только мысли, что ему не придется вовремя высовывать.

– Бляяяяяять, – стонет он.

– Мы всегда сможем подкорректировать ее память, – продолжает Драко дальше.

Забини снова накинулся на киску Грейнджер, грубо ее вылизывая. Грейнджер еще не перешла от первого оргазма, а Забини был уверен, что сможет подарить ей еще один.

Грейнджер была в каком-то тумане, поэтому весь разговор прошел мимо нее. Она лишь стонала, срывая голос, и чувствовала влажный язык между своих бедер и твердый член Драко, что упирался ей в спину.

Ее ноги снова начали вибрировать, когда Блейз вставил в нее три пальца.

– Как сделаем, Блейз? – Шепчет Драко. – По старинке?

– Она такая узкая, – он отстранился на несколько мгновений от нее. – Мы не поместимся в одной дырке.

– Тогда нам повезло, что у нее их три, – усмехается Драко.

– Я порву ее, – качает головой Блейз.

– Ну как знаешь, – Драко демонстративно пожимает плечами. – Примерно две недели назад я растянул ей жопу, так что ты мог бы и...

– Блять, – бросает Блейз и с новыми силами вылизывает Гермиону, которая уже совсем далека от происходящего.

Малфой доволен. Все идет по его плану.

– Нет-нет, – обеспокоено просит Гермиона, когда язык Блейза миновал влагалище и пошел дальше. – Не надо.

– Тебе понравится, – успокаивает ее Забини. – Это приятно.

– Н-не д-д-думаю, – не соглашается Гермиона.

– Нотт, что, не ласкал тебя там? – Забини замер в предвкушении, и просиял, когда она отрицательно покачал головой. – Тогда я буду первым, – его язык коснулся напряженного колечка ануса.

Она хотела возразить, но Драко рукой зажал ей рот, в результате чего из горла вырвалось сексуальное "м-мм-м-ммм-м".

К своему стыду Гермиона даже была признать, что это было не так страшно, не так больно, а наоборот, довольно приятно, что заставляло щеки алеть от осознания.

Блейз уже вошел во вкус, вошел в ритм, поэтому Драко с невозмутимым лицом передал ему бутылек со смазкой. Гермиона вздрогнула, когда холодная жидкость растеклась по промежности.

– Не нужно, Блейз, – просит Гермиона, когда он начинает пальцем массировать анус.

– Гермиона, мне так жаль, – говорит он.

– Блейз, все хорошо, – нервно улыбается она. – Я все пойму, просто остановись.

– Гермиона... я не могу, он подсыпал в огневиски зелье.

– Извращенец! – взвизгнула девушка и попыталась на ощупь ударить Драко, но он увернулся.

– Десерт, Грейнджер, – он развернул ее лицо, с силой обрушиваясь на ее губы.

Ее шея уже в красно-фиолетовых отметинах от его губ, но Малфою этого казалось мало. Он хотел всему миру заявить на нее права.

А Грейнджер поневоле захотела секса. Не просто секса, а жесткого и грубого. Желание нахлынуло внезапно на крайней стадии возбуждения, когда Блейз одновременно засунул в каждую из ее дырочек по три пальца.

– А вдруг она не хочет? задался вопросом Блейз.

– Блейз, она течет, как гриффиндорская сука, – ответил Драко. – Я даже отсюда вижу, что твои руки покрыты ее соками.

– Даже по ногам течет, – самодовольно улыбнулся Блейз.

– А ты посмотри на соски, – Драко щелкает по ним пальцам, заставляя Гемриону застонать. – Сам понимаешь, пока сука не захочет, кобель не...

– Тогда чего мы ждем? – Блейз рванул себя за ремень.

Пока Блейз быстро освобождался от одежды, Драко развернул девушку лицом к себе. Она не успела сказать и "Ой", как он уже толкнулся в ее хорошенько увлажненное влагалище.

Драко улыбнулся другу, когда заметил, что он уже голый стоит и подрачивает свой член. Впившись в губы Грейнджер, он стал заваливаться с ней на диван, занимаю удобную для них с Блейзом позу. Малфоевские руки прижали к своему торсу хрупкое женское тело, и только тогда Блейз тоже залез на диван. Возбужденным взглядом он осмотрел друга, что лежал на спине, и прижатую к его груди Гермиону, которая постанывала от каждого толчка.

Поудобнее разместившись между ног друга, он положил руки на бедра Грейнджер, заставляя ту прогнуться в таком желанном для него углу. Драко замер в ней, позволяя другу проникнуть в девушку.

Он аккуратно, миллиметр за миллиметром, толкался в нее, стараясь минимизировать боль. И этого у него получалось. У Гермионы даже промелькнула мысль, что анальный секс может быть не таким отталкивающим, каким был с Драко.

Когда Блейз до упора вошел, Драко стал тоже несильно толкаться в ней, чем вызвал у Гермионы звонкий стон. А когда Блейз ему вторил, она громко простонала.

Это был не первый такой опыт у слизеринцев, поэтому они довольно-таки быстро нашли удобный угол и вспомнили любимый ритм.

Комната огласилась ее хриплыми стонами, которые Блейз иногда разбавлял своими.

– Как же это охуенно, – в каком-то экстазе воскликнул мулат, чем вызвал усмешку у Драко.

– Как в старые добрые времена, Блейз? – Хмыкнул Драко, вместо ответа Блейз лишь закрыл глаза, наслаждаясь моментом, которому больше не суждено повториться.

Малфой же совершенно не получал удовольствие от процесса. В его голове это выглядело намного лучше, но реальность заставляла тонуть в ревности. Он прекрасно осознавал, что Грейнджер, его Грейнджер, периодически спит с его другом, и он практически смог с этим примириться, особенно после того, как самолично превратил лицо Теодора в кровавое месиво. Но сейчас второй его лучший друг вальяжно вколачивался в хрупкую Гермиону сзади.

Зачем? Почему? Какого хера?

У Драко было так много вопросов и не было ни одного ответа.

Он смотрел в карие глаза ревности, но даже себе не мог признаться в столь постыдном чувстве. Сердце кололо каждый раз, когда Гермиона вздрагивала от толчков Блейза. Хотелось попросить его остановиться, а лучше уйти. В идеале – запустить Авадой, но к сожалению, в школе такое было запрещено, как и во всем мире.

Он вздрогнул, когда Гермиона крепче сжала его плечи. Извращенный мозг представил, что она сама, добровольно, к нему прильнула. Он вздрогнул еще раз, когда она прикусила кожу на его плече.

– Все хорошо? – обеспокоено спросил Драко шепотом.

– Все совсем нехорошо, – едва слышно ответила она.

Он в пятый раз пожалел, что вообще решился на это, но рваные толчки друга вывели его из этих размышлений.

– Просто потерпи, – шепчет он ей на ухо, бегло целуя мочку.

– Больно, – всхлипнула Гермиона.

– Мне так жаль, Грейнджер, – он стал слишком часто говорить эту фразу ей.

Блейз кончил внутрь и сразу же поспешил выйти из нее. Мощная волна удовольствия прошла, оставляя горькое осознание того, что только что произошло. Он сел на пол, спрятав голову в коленях. Было больно.

Малфой же поспешил поменять позу. Теперь Гермиона лежала на спине, стукаясь головой об подлокотник дивана при каждом его толчке.

– Катись к черту, – запоздало ответила Гермиона. Ей было так больно, что было никак. Больно физически. Отвратительно морально. Но ее личный ад не заканчивался, потому что утром она должна будет делать вид, что у нее все в порядке.

Она была на грани потери сознания, и Драко это видел. Но вместо того, чтобы прекратить это истязание, он, наоборот, стал более медлительным, но при этом толчки стали более глубокими, более грубыми и дерзкими. Она морщилась и периодически роняла болезненные стоны. Боль не позволяла отключиться.

Гермиона была готова поблагодарить Малфоя, когда тот ускорился. Но язык просто не поворачивался сказать подобное своему насильнику.

– Пожалуйста, кончи поскорее, – просит девушка. Он на секунду замер, а потом снова начал медленно толкаться. До боли медленно. – Подонок, – выпалила Гермиона и закрыла глаза.

Она твердила себе, что все это неправда, что это очередной кошмар. Что стоит немного потерпеть, и она проснется в собственной кровати. Но его руки, сжимающие ее тело, утверждали обратное. Она совершенно потерялась, ведь чувства не соответствовали мыслям.

Она еще раз попыталась убедить себя, что это кошмар. Та самая трансформация, где милый сердцу Нотт сменяется на ублюдка Малфоя. Очередной кошмар, не более. Она пыталась вспомнить нежные прикосновения рук Тео. Как трепетно, почти невесомо, он ее касается кончиками пальцев, посылая электрические импульсы прямо в мозг. Он не просто смотрит на нее, он видит ее насквозь, пронзая своим синим взглядом, но ей не холодно, ей жарко, практически горячо.

Ей нравилось смотреть на его правильные черты лица. Ей нравился смуглый, всегда загорелый оттенок его кожи. Он ей нравился всем – внешностью, манерами, воспитанием. А больше всего на свете ей нравилось то чувство, которое плескалось в его невероятных глазах. Ей бы очень хотелось, чтобы в ее карих, он тоже заметил отражение этого. Мозг взорвался яркими красками, когда она осознала, что он не просто ей нравится или она влюблена. Она любила Теодора Нотта. Любила первой, искалеченной болью, любовью.

Когда она в следующий раз открыла глаза, то она уже лежала на кровати в своей комнате.

– Приснится же такое, – выдохнула девушка и попробовала сесть. Тело тут же пронзила болезненная судорога. – Как же больно, – сморщила она нос.

– Так рад видеть тебя в сознании, – хмыкнул Драко, входя в ее комнату. Он был только в уютных серых штанах, что служили ему пижамой. – Знаешь ли, не особо приятно трахать бесчувственное тело, – обиженно добавил он.

– Но тебя ведь это не остановило, не так ли? – с ненавистью произнесла девушка.

– Ни разу, – хмыкнул Драко.

– Какой ты... Как же сильно я тебя ненавижу, – только и смогла сказать Гермиона. – Пусти меня! – закричала она, когда он поднял ее на руки.

– Грейнджер, если ты будешь брыкаться, я тебя уроню, – бросает Драко.

Она замерла и покрепче вцепилась в слизеринца. Может она и не будет брыкаться, но уронить-то он ее всегда сможет.

– Серьезно? – спросила Гермиона с усмешкой. – Ты принес меня в ванну?

– У тебя впереди будет тяжелая ночка, – хмыкнул Драко, опуская гриффиндорку в воду.

– Убери свои руки, – властно попросила она, скрывая за таким тоном свой страх.

– Боишься? – Драко видел ее, как облупленную.

– Ненавижу.

Он рассмеялся, а потом присел на корточки, держась за бортик ванной.

– Ты что, будешь смотреть на меня?

– Что я там не видел, Грейнджер?

Молчание. Неловкое и тягучее, словно карамель. Гермиона не хочет его ни видеть, ни слышать, поэтому не прерывает эту звонкую тишину, а он не в силах с ней заговорить – чувствует вину, но ни за что не признает.

Прошло минут пять.

Он приманил к себе мочалку и вылил на нее гель.

– Ты что, еще и купать меня собрался? – вытаращила она глаза.

– Просто заткнись, ок? – просит он.

И Гермиона, словно завороженная смотрела, как Драко провел намыленной мочалкой по ее ногам, как стал нежно тереть ее спину. Она не понимала, что происходит. Она была готова умереть или от нежности, которой слизеринец ее одаривал, или от стыда.

– Я сама, – она пытается остановить его, но он уже включил душ, чтобы смыть с девушки пену.

– Грейнджер, – рычит Драко.

И Гермиона повинуется.

Спустя несколько минут она розовая, со сверкающими каплями душистой воды, поднялась и ступила из ванны на коврик. Она уже хотела повернуться и взять полотенце, но Драко уже стал вытирать, едва касаясь пушистым полотенцем, ее спину, шею и плечи. Гермиона обернулась, и ноги задрожали и чуть не подкосились при виде улыбающегося лица Малфоя. Она была в состоянии полного паралича и онемения, наблюдая как Драко нежно ее касается.

Он был Малфоем, поэтому не мог извиниться напрямую. Тем более перед ней. Но Гермиона понимала, что это все значит. Она понимала, что от касался ее не властно, как обычно, а как-то униженно, как домовик!

– Драко...

– Помолчи, Грейнджер, – он стал протирать влагу на животе и бедрах. Задерживался, но не ласкал.

Комок слез подступил к горлу, затрудняя дыхание. Она держалась из последних сил, но тут Малфой опустился на колено и стал вытирать капли, что еще остались на ее ногах.

– Пожалуйста, – не выдержала Гермиона. – За что ты так со мной?

Серые глаза устремились вверх, к ее лицу. Он увидел, как пару слезинок покатились по ее лицу. Не выдержал и встал:

– Не плачь, – поймал каплю большим пальцем. – Не из-за меня.

– За что? Все вот это? С самого курса? За что? – она осыпала его вопросами.

– Потому что я первый обратил внимание на тебя, – ответил Драко после небольшого раздумья. – Ты должна быть моей. Почему ты не моя? – спросил он с отчаянием.

Она долго думала с ответом. Точнее над над тем, как ему все преподнести, ведь она не понаслышке была знакома с приступами его ярости.

– Потому что из двух Пожирателей смерти я выбрала того, кто не врал мне, и влюбилась в него.

Сердце пропустило удар, потому что она знала.

Она съежилась, ожидая пощечины, но он никак на это не отреагировал внешне. Даже мускул на лице не дрогнул, но внутри он горел. Как будто святая инквизиция его поймала на колдовстве, и сейчас он медленно горел на костре. На собственном костре чувств, оставляя пепелище.

– Ты просто не помнишь, – горько сказал Драко. – И в этом есть моя вина, – он замялся. – С тех пор, Грейнджер, я очень люблю дождь.

– Что... что было под дождем? – Он уже как-то раз ответил на этот вопрос, но Гермиона чувствовала, что тогда он ей соврал. – Драко, что тогда было? Скажи, пожалуйста, – просит она, практически умоляет.

И сердце Драко ответило:

– Я влюбился в тебя.

Но вслух он этого, естественно не сказал.

– Мы поцеловались, Грейнджер.

– В первый раз, я знаю, но не помню, – согласилась Гермиона.

Он улыбнулся ей. Именно улыбнулся, а не скривил губы или скорчил рот в гримасе:

– Первый был после Святочного бала на четвертом курсе.

– Что? – Она была в шоке. Как Драко и думал.

– Больше всего на свете, – продолжает он тихо, – я хочу, чтобы ты вспомнила это. Вспомнила все. Я так этого хочу, – покачал он головой, – но ты теперь с Ноттом. Жизнь – это блядская шутка, – закончил Драко.

Гермиона не помнила ничего. У нее были только его слова и смутные призрачные образы из сна. Но это была неполная картина.

– Поцелуй меня, – вдруг просит она. Было бы так здорово, если бы случилось, как в сказке. Он бы ее поцеловал, и все прояснилось.

– Ты права, Грейнджер, пора все это заканчивать, – он сделал шаг от нее.

Гермиона тут же сделала шаг к нему и сама его поцеловала. У него рука не поднялась ее оттолкнуть. Напротив, одной рукой он обвил ее талию, когда вторая придерживала подбородок.

Это был все сжигающий поцелуй, от которого у обоих подкашивались ноги. Они задыхались, но не от нехватки кислорода, а от нахлынувших эмоций.

Но жизнь – это не сказка. Она так и не вспомнила.

В отличии от парящей где-то там Гермионы, Драко оказался куда более приземленным, проще говоря – возбуждение охватило его. Он сделал шаг, и девушка уперлась поясницей в раковину. Ее глаза стали заметно больше, когда в живот ей кое-что уперлось.

Если бы она его оттолкнула, все резко бы встало по местам.

Если бы она его оттолкнула, то ничего бы больше не было.

Если бы она его оттолкнула, то он бы просто подрочил в своей комнате, представляя шелковистость ее кожи.

Если бы она его оттолкнула.

Если бы.

Не было никакого сопротивления с ее стороны. Не было никакой агрессии с его стороны. Между ними было только полотенце и его штаны. Как удачно, что он не натянул боксеры.

Он обхватил ее руками под ягодицами, а она крепко сжала своими ногами его талию. Он неспешно ласкал губами ее губы, пока нес в свою спальню.

Она снова оказалась распластавшейся под его юным, но крепким телом. Он снова нависал над ней, сминая губами нежную кожу. Ее полотенце спало, когда они еще даже не дошли до кровати. Свои штаны он просто приспустил второпях. Он не хотел спешки, но так боялся упустить этот момент. Чего греха таить, он был просто в себе не уверен.

Он немного помедлил, но Гермиона развела ноги пошире и чуть приподняла таз, приглашая, и его самоконтроль полетел к черту. Он тут же вжал ее в матрас и несколько раз провел пенисом вдоль половых губ.

Влажная.

Впервые за долгое время она влажная.

Для него.

Из-за него.

Мечты становились реальностью, когда она выгибалась, встречая каждый его толчок. Он с упоением смотрел в ее почерневшие от желания глаза. Он хотел бы вечно смотреть в них. Он хотел растянуть половой акт на как можно дольше, хотя уже и сам сбился с дыхания. Но вот она кончила, ее мышцы запульсировали, тесно обхатывая слизеринца, и он не выдержал.

Он не просто кончил. Он похоронил себя в ней.

Придя в себя, она хотела пойти к себе, но Драко удержал ее.

– Не уходи от меня, – просит он, и Гермиона замирает. Снова его комната и недосказанные двусмысленности. – Ты ведь не уйдешь, да? – Его ладонь крепче сжимает ее локоть.

– Это нормально, Гермиона, – мягко говорит он ей. – Просто мы оба тебе нравимся.

Он видел нерешительность в ее глазах. Мысленно он улыбнулся. Это маленькая, но победа.

Он не настаивал, ничего не говорил, просто молча потянул на себя, и она покорно легла рядом. Между ними было намного больше, чем они могли представить. А еще между ними был Нотт, и Драко ляжет костьми, но решит эту проблему.

Утром он проснется первым и осторожно покинет комнату, не шумя, давая гриффиндорке доспать эти двадцать-двадцать пять минут перед завтраком.

– Ты тут что, всю ночь сидел? – размял Драко руку, на которой Грейнджер, судя по всему, спала все это время.

– Да.

– Занятия через полтора часа, поспал бы, – пожал плечами Драко.

– Я выпил бодрящее зелье, – ответил Блейз.

– Поздравляю, – зевнул Драко.

– Я расскажу Нотту об этом, – с места заявил Забини.

– О чем? – Хмыкнул Драко.

– О том, что мы поступаем некрасиво.

– И?

– Друзья так не поступают, – упрямо процедил Блейз.

– И что же ты расскажешь? – Драко с важным видом присел на диван.

– Ты ее насилуешь.

Блондин рассмеялся.

– Да брось ты, – хмыкнул Драко. – Если ты тут был всю ночь, то должен был прекрасно слышать, что все было обоюдно.

– А сколько раз было не обоюдно? – вспылил мулат.

– Это наше личное дело, и мы прекрасно ладим, – улыбнулся Драко дежурной улыбкой.

– Но это ненормально, это уже синдром, знаешь ли.

– Нам нормально, – отчеканил Малфой.

– Ты заставил меня трахнуть ее, – чуть ли не прокричал Блейз, но вовремя взял себя в руки.

– Я тебя не заставлял, – Драко сложил руки на груди.

– А как назвать тот факт, что ты мне зелья подлил? – Возмутился Забини.

Драко стал старательно рыться в диване, ища в подушках пузырек.

– Лови, – Малфой кинул другу маленькую бутылочку.

– Что это? – друг поймал и стал вертеть в руках. – Ромашка? Ты серьезно?

Драко встал на ноги, намереваясь закончить разговор и разбудить Гермиону.

– Когда будешь докладывать на нас Нотту, Блейз, обязательно укажи тот факт, что в большинстве случаев она трахается со мной добровольно, – выпалил Драко. – А вчера она признала тот факт, что мы оба ей нравимся. Но я не готов делится ею с другими, вот в чем проблема. А что касательно тебя, Блейз, так скажи правду, – советует Драко. – Ты хотел выебать ее еще с сентября, а вчера ты нализался успокоительного зелья и преспокойненько отымел ее задницу в первый и последний раз.

– Но ведь зелье пох...

– Ты бы итак ее трахнул, Блейз, просто тебе нужно было найти причину, почему ты так сделал, – устало подытожил Драко.

– Как я с ней теперь общаться буду? – с ужасом восклицает мулат.

– Можешь оставить все, как есть. Она гриффиндорка, и поймет, что у тебя не было выбора. Но с другой стороны, можешь сказать ей правду, – с этими словами он ушел наверх.

Панси всю ночь ждала Блейза, но пришел он только под утро, помятый, но довольный. Она сразу поняла, что произошло. Она заметно повзрослела за это время, поэтому не стала закатывать сцену ревности или истерику. Но сердце знало, что еще один ее парень предпочел грязнокровку Грейнджер.

Панси поднялась обратно к себе в комнату, Блейз ее даже заботливо проводил. Девушка замерла у зеркала на несколько мгновений, не понимая, чем она хуже. Не найдя в себе изъянов, она прошла к комоду и открыла верхний ящик с нижним бельем, выбирая самое красивое. Нет, не самое красивое, а то, что так чертовски заводит Блейза. Она покажет ему, что он потерял.

Когда пальцы задели стекло, слизеринка вздрогнула, а потом намеренно пересчитала пузырики. Их хватило бы практически на год. Панси сама не поняла, как она решилась на это. Просто сестры Гринграсс поделились с ней информацией, что скоро одна из них будет помолвлена с Малфоем. А Паркинсон еще не отпустила его. Она не знала, как можно расстроить свадьбу чистокровной семьи иначе, кроме как беременностью на стороне. Именно поэтому она подменила противозачаточные зелья Гермионы Грейнджер на самый обычный витаминный коктейль, который был похож на эти самые зелья. Со дня на день она ожидала одну интересную новость. А зная аппетит Малфоя, Грейнджер должна была очень скоро его "осчастливить". Она бы посочувствовала гриффиндорке, но ненависть к Гринграссам была сильнее.

Нотт тоже всю ночь ворочался в постели. Это он наложил заклинание на ту тетку, что вручила Драко зачарованный подарок. Все должно было быть иначе. Если бы все прошло по плану, они с Асторией уже давно покинули бы Англию. Но все вышло по-другому. Сначала юноша думал, что судьба повернулась к нему жопой, но попка Гермионы Грейнджер оказалась очень привлекательной.

Он влюбился, как последний идиот. И может потерять единственную девушку, что любил. Он не хотел, чтобы они с Грейнджер повторили судьбу его родителей, поэтому заранее списался с отцом и получил его разрешение.

Он не помнил, что такое происходило за время его учебы в школе . Но он точно знал, что такая традиция существует. Значит, им с Гермионой суждено стать первыми.

Он не увидел ее на завтраке, поэтому сразу пошел на Трансфигурацию. Как же удачно совпало, что сегодня у них был совместный урок! На его счастье в кабинете были только две индианки, повернутые на предсказаниях, и Браун.

– Гермиона, – позвал он ее, и девушка поднялась навстречу.

Он тут же поцеловал ее, вместо приветствия, вызывая у Лаванды вздох зависти.

– Тео? – удивилась Гермиона. Обычно Нотт не показывал эмоции на публике, хоть и немногочисленной.

Но на этом сюрпризы не закончились. Собравшись с духом, утопая в ее глазах, он нежно поцеловал ее руку и спросил:

– Гермиона, ты выйдешь за меня?