Всем нравится садизм

  Что бы ни про­изош­ло тог­да, сей­час это не име­ло ни­како­го зна­чения. По­тому что пря­мо сей­час, на уро­ке зель­ева­рения, ря­дом с ней сел Мал­фой и иг­но­риро­вал лю­бые вы­пады Мел­ви­на в его сто­рону, как ни в чем не бы­вало. Как буд­то и рань­ше си­дел ря­дом с ней, со­вер­шенно иг­но­рируя, но при этом не под­пуская ни­кого ни на шаг.

С че­го бы это? Он не был по­хож на че­лове­ка, ко­торо­му бы­ло бы до неё де­ло. Не был по­хож и на то­го, ко­му бы не нра­вилось наб­лю­дать, как она му­ча­ет­ся.

Ка­залось, сей­час ему дос­тавля­ло осо­бое удо­воль­ствие си­деть ря­дом и не го­ворить ни еди­ного сло­ва о том, о чём он, не­сом­ненно, знал.

О клей­ме.

— Встре­тим­ся че­рез де­сять ми­нут в ка­бине­те зель­ева­рения, — ска­зал он ей пос­ле то­го, как они выш­ли из ком­на­туш­ки Сней­па, — я раз­бе­русь с Бро­уди. Не хо­чу наб­лю­дать оче­ред­ные эро­тичес­кие сце­ны с его при­сутс­тви­ем.

— За­чем те­бе это? — воп­рос выр­вался сам со­бой. На шее — гал­стук, на са­мой юб­ка и обыч­ная ман­тия, но — сли­зерин­ская. Мал­фой спе­ци­аль­но дос­тал ее из за­лежей в шка­фу жен­ской спаль­ни (ра­зуме­ет­ся, в соп­ро­вож­де­нии од­ной из пос­то­рон­ней дев­чонки), а за­од­но и пред­ло­жил Тиль­вии пой­ти в свою ком­на­ту и го­товить­ся ко сну. Прос­то по­нял, что Грей­нджер не мо­жет пой­ти на за­нятия с ут­ра в обод­ранной по­луп­розрач­ной ноч­нушке, сквозь ко­торую прос­ве­чива­ли её но­ги и, ко­неч­но, не толь­ко.

Не от­ве­тил на ее воп­рос и, ода­рив апа­тич­ным взгля­дом, по­шёл впе­рёд, то и де­ло ус­ко­ряя свой шаг.

С тех пор он не ска­зал ни сло­ва. Ког­да она вош­ла в ка­бинет, он уже си­дел на мес­те Бро­уди и пе­репи­сывал кон­спект у Пар­кинсон, в то вре­мя как Мел­вин с не­доволь­ным ви­дом пе­релис­ты­вал стра­ницы учеб­ни­ка на зад­нем ря­ду, ду­мая лишь о том, что ему не да­ли воз­можнос­ти по­заба­вить­ся с до­бычей, к ко­торой он так при­вык.

— Мис­тер Мал­фой, я ви­жу, вы наш­ли се­бе но­вого пар­тнё­ра по до­маш­не­му за­данию? — сто­ило Гер­ми­оне сесть, как она уви­дела на ли­це про­фес­со­ра Мак­го­нагалл ехид­ное вы­раже­ние ли­ца. Та сто­яла у дос­ки и уже на­чина­ла раз­би­рать пре­дыду­щее до­маш­нее за­дание, ког­да на гла­за ей по­палась толь­ко что вос­со­еди­нив­ша­яся не­обыч­ная па­роч­ка. Ду­мать о том, что за раз­верну­тый под­текст скры­вал­ся в этом ма­лень­ком воп­ро­се, де­вуш­ке не хо­телось, по­тому что на ли­це про­фес­со­ра, что бы­ло для нее сов­сем не­харак­терно, бы­ло на­рисо­вано то, что на­зыва­лось «неп­ра­виль­ным по­нима­ни­ем ве­щей».

И, как по­доба­ет при­мер­но­му клас­су, все обер­ну­лись на их ряд и ста­ли жад­но изу­чать сво­ими лю­бопыт­ны­ми взгля­дами, ду­мая где-то глу­боко внут­ри о том, ка­кую бы оче­ред­ную сплет­ню раз­нести о Гер­ми­оне Грей­нджер и ее спо­соб­ности по­падать в раз­личные неп­ри­ят­ности.

«Не на­до, не на­до, не на­до», — сплош­ным по­током два сло­ва сли­лись в соз­на­нии гриф­финдор­ки во­еди­но. Она по­чувс­тво­вала, что еще чуть-чуть — и ис­чезнет под пар­той, а пос­ле — и под зем­лей, от сты­да. Ря­дом же си­дящий Мал­фой скор­чил не­понят­ное вы­раже­ние ли­ца, ви­димо, по­пытав­шись спа­роди­ровать учи­теля. Все зна­ли, что по­доб­ное сва­товс­тво его раз­дра­жало, тем бо­лее ког­да ни с кем из шко­лы он в от­кры­тую так и не на­чинал встре­чать­ся.

«Од­ной проб­ле­мы мне хва­та­ет спол­на, — па­рень ис­ко­са пос­мотрел на съ­ежив­шу­юся ря­дом дев­чонку. — Не хва­тало ещё од­ной».

Мел­вин, си­дящий по­зади, сме­ял­ся им в спи­ны, и это чувс­тво­вал каж­дый из них. Хо­лод­ный смех ни­кому не­из­вес­тно­го оди­ноко­го сли­зерин­ца — чем не са­мое худ­шее, что мо­жет уни­зить? Ху­же, чем все­об­щее лю­бопытс­тво?

На­иболь­шим уда­ром это бы­ло ско­рее для Ро­на и Гар­ри. Си­дящие на про­тиво­полож­ном ря­ду, один по­кусы­вал кон­чик пе­ра, а вто­рой, ры­жий и бо­лее взвол­но­ван­ный, тряс­ся нер­вной дрожью, не по­нимая, что про­ис­хо­дило. Их луч­шая под­ру­га ста­ла сов­сем дру­гой. Сов­сем.

Про­меня­ла крас­ный цвет гор­дости и храб­рости на тот, что но­сят сколь­зкие ти­пы вро­де то­го Мал­фоя, что раз­ва­лил­ся ря­дом с ней, ка­са­ет­ся сво­им пле­чом её пле­ча...

Не бы­ло сил смот­реть.

А бы­ла ли Гер­ми­она до­воль­на? По­хоже нет, но де­вуш­ка и не пы­талась сде­лать что-то с тем, что ря­дом с ней си­дел са­мый от­вра­титель­ный и по­зор­ный во всех от­но­шени­ях че­ловек в ми­ре.

— Ду­ма­ешь, он ее окол­до­вал? — Ро­ну бы­ло ку­да про­ще при­думы­вать не­были­цы, чем по­нимать то, че­го бы­ло не из­бе­жать. Гар­ри по­вел пле­чами и ти­хо про­мол­вил: «Не знаю», — прек­расно по­нимая, что это пред­по­ложе­ние со­вер­шенно аб­сур­дно.

Гер­ми­ону не окол­ду­ет ник­то. Ско­рее она окол­ду­ет, ес­ли за­хочет.

— У те­бя ни­ког­да не бы­ло ва­ри­ан­тов, что она влюб­ле­на в не­го? — Гар­ри го­ворил так, что­бы сло­ва обош­ли сто­роной уши учи­теля, но Ро­ну по­каза­лось, что они бы­ли про­из­не­сены гром­ко, во всю глот­ку. В ка­кой-то миг при­виде­лось, что все ок­ру­жа­ющие пос­мотре­ли на не­го с со­жале­ни­ем, мол, то бы­ло прав­дой, но лишь он один не хо­тел её за­мечать.

— Глу­пос­ти, — У­из­ли мах­нул ру­кой и, отод­ви­нув­шись от дру­га на сту­ле, об­хва­тил се­бя ру­ками пок­репче, пы­та­ясь изо всех сил не сва­лить­ся с пар­ты от бе­зум­ной тряс­ки. Худ­шим кош­ма­ром в его жиз­ни мог­ло быть толь­ко это. Ра­зуме­ет­ся, не счи­тая кош­ма­ров вой­ны, но их он пе­режил.

Не факт, что не пе­режи­вёт вновь.

— Мо­жет быть и нет, — Гар­ри по­чесал за­тылок, смот­ря на раз­ва­лив­ше­гося Дра­ко, и вновь взгля­нул на учи­теля, хо­тя мыс­ли его бы­ли да­леки от учё­бы. В от­ли­чие от мыс­лей Ро­на, они не бы­ли пол­ны рев­ности и за­вис­ти. Ско­рее удив­ле­ния, что Гер­ми­она поз­во­лила сесть это­му че­лове­ку ря­дом с со­бой.

Как-ни­как, тот бе­зум­но лю­бил на­зывать её «гряз­нокров­кой». С ка­ких пор это ста­ло её прив­ле­кать?

Гер­ми­она в этот мо­мент иг­но­риро­вала аб­со­лют­но всех вок­руг, сос­ре­дото­чив­шись на че­лове­ке, си­дящем ря­дом. Она раз­дра­жала его, это бы­ло за­мет­но по то­му, как он вздра­гивал, ког­да она слу­чай­но дот­ра­гива­лась до не­го пле­чом. Не­лов­ко чувс­тво­вала она се­бя лишь из-за одеж­ды, на ко­торую с та­ким удив­ле­ни­ем и от­ре­шени­ем смот­ре­ли гриф­финдор­цы. Её но­вая гриф­финдор­ская ман­тия бы­ла где-то в зак­ро­мах че­мода­на, до ко­торых она ни­как не мог­ла доб­рать­ся уже ко­торый день.

Всё ус­ложнял не­нас­то­ящий че­ловек, си­дящий у неё в го­лове.

— Хва­тит гла­зеть сво­им ще­нячь­им взгля­дом, — про­шипел Дра­ко, не обо­рачи­ва­ющий­ся, но чувс­тву­ющий её взгляд как неч­то го­рячее, боль­ное. Он по­мог ей... в ко­торый раз? Но не на­нимал­ся ей в те­лох­ра­ните­ли. — С нас и так не сво­дят взгля­дов.

Де­вуш­ка и са­ма не за­мети­ла, что смот­ре­ла на сли­зерин­ца вот уже доб­рые три ми­нуты, пы­та­ясь за­пом­нить каж­дую де­таль его внеш­ности на­изусть. Дол­жно бы­ло быть что-то, что по­мог­ло бы ей от­ли­чать их. Сло­ва мог­ли ска­зать ей что-то, но дей­ствия, взгляд го­вори­ли о ещё боль­шем. И хоть Мал­фой, ко­торый воз­ни­кал пе­ри­оди­чес­ки у неё в го­лове, был ужас­но по­хож на нас­то­яще­го, в ис­тинном Дра­ко бы­ло ку­да боль­ше че­лове­чес­ких эмо­ций, ко­торые от­ра­жались в его взгля­де, как бы он ни ста­рал­ся их скрыть.

Сей­час она ви­дела стес­не­ние. И со­жале­ние обо всём, что он тво­рил.

— Я не про­сила мне по­могать, — про­шеп­та­ла она, чувс­твуя, как крас­не­ет. Об­ли­зала пе­ресох­шие гу­бы и пос­мотре­ла ку­да-то вдаль. Ку­да угод­но, но не на учи­теля. — Ты мог бы дать мне спрыг­нуть. Те­бе ста­ло бы ку­да про­ще.

— Ста­ло бы, — под ука­зания учи­теля, ко­торые он со­вер­шенно не слу­шал, Дра­ко про­дол­жил: — Но у ме­ня есть ду­рац­кая при­выч­ка вме­шивать­ся ту­да, ку­да не сле­ду­ет. К то­му же, я знаю кое-что, что, воз­можно, по­может те­бе. Знаю, что это та­кое. Кто это мог сде­лать.

«За­чем я это го­ворю?»

— Сде­лать что? Я ви­жу вто­рого те­бя, толь­ко ку­да бо­лее мер­зко­го и са­дист­ско­го ти­па. Кто мог сде­лать так, что­бы я ста­ла жер­твой собс­твен­ных гал­лю­цина­ций? — она тща­тель­но сле­дила за тем, что­бы го­лос сох­ра­нял оп­ре­делён­ные то­на. Не хо­тела ещё боль­ше вни­мания, тем бо­лее ког­да Пэн­си, си­дящая за пер­вой пар­той, бро­сала рев­ни­вые взгля­ды в их сто­рону.

— Не здесь. Слиш­ком мно­го лю­дей, а это не для пос­то­рон­них.

Тут же го­лос сза­ди по­дал Мел­вин:

— Ме­ня не прос­ве­тите, щен­ки? Чёрт! — Гер­ми­она да­же не ус­пе­ла к не­му по­вер­нуть­ся, что­бы от­ве­тить, как Мал­фой со всей си­лы уда­рил то­го по ру­ке, слов­но рас­пла­чива­ясь за всё, что, как он ви­дел на пре­дыду­щих уро­ках зель­ева­рени­ях, тот де­лал с Грей­нджер, по­ка поч­ти ник­то не ви­дел.

— Мис­тер Мал­фой! — удив­лённая по­веде­ни­ем уче­ника, Мак­го­нагалл сто­яла у дос­ки с под­ня­той указ­кой, за­мерев. Уже дав­но она да­ла по­нять, что по­доб­но­го по­веде­ния она не по­тер­пит ни при ка­ких ус­ло­ви­ях.

— Ког­да-ни­будь ты до­иг­ра­ешь­ся до то­го, что в твою глот­ку вот­кнут что-то ос­трое, — про­шипел Мал­фой, ода­рив его унич­то­жа­ющим взгля­дом, и по­вер­нулся спи­ной.

Всё на­чалось с Мел­ви­на Бро­уди и его ма­моч­ки. Ес­ли дол­жно бу­дет ими за­кон­чить­ся — это слу­чить­ся бла­года­ря ему, Дра­ко.

А тре­вож­ные зна­ки бы­ли пов­сю­ду. Хо­лод­ный ве­тер про­никал сквозь сте­ны отс­тро­ен­но­го Хог­вар­тса, сколь­зил по по­лу, ще­коча ого­лён­ные но­ги сту­ден­ток. По но­чам за ок­ном пе­чаль­но за­выва­ли вол­ки, уха­ли со­вы, стал­ки­ва­ясь с оче­ред­ны­ми опас­ностя­ми в сво­их ко­рот­ких, ни­чего не зна­чащих жиз­нях. Про­фес­со­ра то и де­ло ссо­рились по ме­лочам, но боль­ше все­го дос­та­валось ди­рек­три­се, ко­торая, со­об­щив об опас­ности в не­об­хо­димые ор­га­ны, каж­дый день стал­ки­валась с но­выми и но­выми пос­ледс­тви­ями сво­их оп­ро­мет­чи­вых пос­тупков. Ес­ли и бы­ли уче­ники, на ко­торых бы­ло ос­тавле­но то са­мое клей­мо, то они мол­ча­ли, за­бива­ясь в угол, опа­са­ясь, что ста­нут оче­ред­ным пу­тём Во­лан-де-Мор­та к вос­кре­шению. Он от­пе­чатал­ся в их соз­на­нии, зас­та­вил пе­реме­нить мно­гое в сво­ей жиз­ни, в том чис­ле — мно­гого бо­ять­ся.

Клей­мо бы­ло од­ним из та­ких по­водов.

Ведь Гер­ми­она не бы­ла единс­твен­ной. Сле­дом за ней — де­сят­ки сту­ден­тов, уни­жен­ных и обоз­лённых, тех, ко­го кос­ну­лась ле­дяная ру­ка нез­на­ком­ца и об­жи­га­ющее же­лезо, изу­родо­вав­шее юную плоть. Лишь не­кото­рые, как Гер­ми­она, бы­ла най­де­ны не в тех мес­тах. Ос­таль­ные про­сыпа­лись пос­ре­ди но­чи в собс­твен­ных гос­ти­ных от кри­ков в сво­ей го­лове, с зак­ле­ен­ным ртом и свя­зан­ны­ми ру­ками. Всё ос­та­валось внут­ри уз­ких групп лю­дей. Ес­ли об этом го­вори­ли, то край­не ред­ко. Слу­хи раз­но­сились быс­тро, но по­доб­ные ис­то­рии пред­по­чита­ли дер­жать стро­го меж­ду со­бой.

Гер­ми­она сни­мала с се­бя сли­зери­нов­скую ман­тию. Бе­реж­но при­дер­жи­вала её, что­бы слу­чай­но не пор­вать, а пос­ле — ак­ку­рат­но скла­дыва­ла на стул ря­дом с со­бой, иг­но­рируя взгля­ды в свою сто­рону дру­гих де­вушек. Пэн­си, ле­жав­шая ря­дом, уже ви­дела шрам у неё на спи­не, а от­то­го лишь хмы­кала, ког­да Гер­ми­она ухо­дила в душ, что­бы пе­ре­одеть май­ку или гольф. Вста­вала пос­ре­ди но­чи и ос­матри­вала клей­мо, по­ка Грей­нджер по­сапы­вала в по­душ­ку ли­цом к ок­ну и ни­чего не по­доз­ре­вала.

Да­же бе­зум­ная рев­ность, про­сыпав­ша­яся в Пар­кинсон каж­дый раз, ког­да она ви­дела гряз­нокров­ку ря­дом со сво­им Дра­ко, не ме­шала ей со­чувс­тво­вать дев­чонке и в пос­леднее вре­мя да­же сим­па­тизи­ровать ей. Та скры­вала от всех свою боль, час­то во­роча­лась во сне от жгу­щей бо­ли и не ис­поль­зо­вала мазь, по­тому что ей не­кого бы­ло про­сить, что­бы ей по­мог­ли её на­нес­ти.

По­казы­вать свою боль, свои шра­мы здесь ста­ло бы по­зором. По её мне­нию.

Пос­ле зель­ева­рения, ког­да все пош­ли от­ды­хать в свои гос­ти­ные, Гер­ми­она пе­реки­нулась с друзь­ями лишь па­рой слов. По­обе­щала им, что бо­лее со­дер­жа­тель­но они по­гово­рят за ужи­ном и, воз­можно, она рас­ска­жет им о боль­шем. И по­бежа­ла за Дра­ко как вер­ная, пос­лушная со­бач­ка. По край­ней ме­ре, так по­каза­лось её друзь­ям, впав­ших в ещё боль­ший сту­пор. Вер­сия о влюб­лённос­ти мог­ла быть оп­равдан­ной, ес­ли бы толь­ко не бы­ла на­иг­ранной.

У са­мых две­рей Гер­ми­она рас­про­щалась с Мал­фо­ем, выс­лу­шав от не­го ку­чу нас­тавле­ний на те­му то­го, как сле­ду­ет вес­ти се­бя, что­бы не пасть жер­твой ви­дений. Пусть он и не был их жер­твой, ему при­ходи­лось не раз наб­лю­дать за схо­див­ши­ми с ума от Им­пе­ри­уса и Кру­ци­ату­са людь­ми, а это уже бы­ло по­лез­ным опы­том в та­ком де­ле. Сам же он чуть ли не пих­нул де­вуш­ку в гос­ти­ную, пол­ную лю­дей, скрыл­ся с по­ля зре­ния с отс­тра­нён­ным ви­дом, как буд­то не имел ни­како­го от­но­шения к ок­ру­жав­ше­му его пят­нично­му ве­селью.

Пэн­си дос­та­вала се­бе из тай­ни­ка бу­тыл­ку пи­ва, ког­да за­мети­ла Гер­ми­ону, при­жав­шу­юся к хо­лод­ной сте­не у ка­мина и за­думав­шу­юся о чём-то му­тящем рас­су­док. Ос­та­новив­шись у по­тай­но­го хо­лодиль­ни­ка, она за­куси­ла гу­бу и пос­мотре­ла на Ми­лисен­ту, бол­тавшую о чём-то с де­вуш­кой-ког­тевран­кой млад­ше её на два го­да. По­няв, что та слиш­ком за­нята, что­бы сле­дить за её дей­стви­ями, Пар­кинсон с ре­шитель­ным ви­дом дос­та­ла вто­рую бу­тыл­ку. В гос­ти­ной бы­ло так мно­го лю­дей, что её мог­ло за­метить ед­ва ли не­замет­ное ко­личес­тво че­ловек. Пэн­си в сво­их об­тя­гива­ющих длин­ных джин­сах вста­ла с кор­то­чек и кив­ну­ла са­ма се­бе, уве­рен­ная в том, что обя­зана бы­ла сде­лать это. Что­бы быть спо­кой­нее.

— Эй, — Гер­ми­она взгля­нула на Пэн­си ис­подтиш­ка, ус­лы­шав об­ра­щён­ный к ней го­лос.

Та по­дош­ла к ней поч­ти впри­тык и про­тяну­ла хо­лод­ную бу­тыл­ку пи­ва. Со­вер­шенно мол­ча гриф­финдор­ка взя­ла её из рук Пар­кинсон и вскры­ла крыш­ку од­ним дви­жени­ем со спо­кой­ным вы­раже­ни­ем ли­ца, как са­мо со­бой ра­зуме­юще­еся. То, что де­вуш­ка, ко­торая пре­зира­ла её все эти го­ды (в ка­ких-то ас­пектах да­же за­видо­вала), по­дош­ла к ней и без слов пред­ло­жила бу­тыл­ку ле­деня­щего на­пит­ка.

— Спа­сибо, — толь­ко и вы­мол­ви­ла Грей­нджер, ожи­дая, что, ус­лы­шав сло­ва бла­годар­ности, та уй­дёт к сво­ей ком­па­нии и на вре­мя её за­будет. Од­на­ко Пэн­си ос­та­лась. Прис­ло­нилась к сте­не ря­дом, скрес­ти­ла но­ги и сде­лала боль­шой гло­ток из сво­ей бу­тыл­ки, в уме по­думав: «Для храб­рости». Гер­ми­оне ста­ло не по се­бе, и она вы­дала: — И что это зна­чит?

Та­кой доб­ро­ты ни от ко­го ожи­дать не при­ходи­лось.

— Те­бе по­вез­ло с Дра­ко, — на­чала сли­зерин­ка, взгля­нув на лох­ма­тые во­лосы со­кур­сни­цы. Толь­ко они и бы­ли вид­ны — не ли­цо гриф­финдор­ки, ко­торое, ве­ро­ят­нее все­го, бы­ло крас­ное от воз­растав­ше­го нап­ря­жения.

— Ты по­дош­ла, что­бы по­гово­рить об этом? Мо­жешь не ут­руждать­ся. Меж­ду на­ми нет ни­чего та­кого, о чём ты мог­ла по­думать.

— А я ни о чём и не ду­маю. Я прос­то го­ворю, — она ду­мала на са­мом де­ле. Но не ста­ла об­ра­щать всё в сто­рону ссо­ры или спо­ров по глу­пому по­воду. — Он хо­роший друг, ког­да не раз­дра­жён или не за­нят тём­ны­ми де­лиш­ка­ми.

— Да ты его бо­гот­во­ришь, — ух­мыль­нув­шись, Гер­ми­она вы­пила нес­коль­ко глот­ков зал­пом и вы­тер­ла рот ру­кавом тём­но-си­ней бар­хатной коф­ты. От боль­шо­го ко­личес­тва ал­ко­голя, нах­лы­нув­ше­го на неё, она ста­ла ка­зать­ся се­бе ку­да бо­лее раз­вязной. Впро­чем, как всег­да.

— Не бо­гот­во­рю. Но ува­жаю и... — Пэн­си ос­та­нови­лась, ког­да по­чувс­тво­вала на се­бе взгляд сто­яще­го не­пода­лёку пар­ня из Пуф­фендуя.

— Лю­бишь, — под­ска­зала Грей­нджер, под­няв го­лову вверх и зак­рыв гла­за. Они сле­зились от яр­ко­го све­та и гром­ких го­лосов, до­носив­шихся со сто­роны цен­тра гос­ти­ной. Осо­бен­но гром­ки­ми бы­ли мо­лодые ре­бята лет че­тыр­надца­ти-пят­надца­ти.

Пэн­си не­оп­ре­делён­но кач­ну­ла го­ловой. За­кусив гу­бу, она пе­реве­ла взгляд со сво­ей бу­тыл­ки на Гер­ми­ону и кив­ну­ла ей.

— А ты?

Не ожи­дав­шая та­кого воп­ро­са, Гер­ми­она по­чувс­тво­вала, как что-то внут­ри неё зад­ро­жало. Но са­ма она ви­ду не по­дала и, спо­кой­но пе­реве­дя взгляд с по­тол­ка на со­бесед­ни­цу, за­гадоч­но улыб­ну­лась, ни о чём при этом ста­ра­ясь не ду­мать.

Лже­Мал­фой сто­ял сов­сем ря­дом, ды­шал ей в за­тылок. Она иг­но­риро­вала взгляд ле­дяных глаз, уни­жа­ющую ус­мешку. Зна­ла, что они не­нас­то­ящие, вы­думан­ные.

— Не­нави­жу его, — сло­ва бы­ли про­из­не­сены на вы­дохе. Пэн­си не по­лег­ча­ло от них, на ду­ше ста­ло бо­лее тош­но. Она то­же сна­чала так го­вори­ла. — По­чему ты так его лю­бишь? Я всег­да ду­мала, что ты прос­то ста­ра­ешь­ся ему под­ра­жать. Он же арис­тократ из бо­гатой семьи. По­чему бы ре­бён­ку не вес­ти се­бя так, как бо­гатые?

— По­нача­лу так и бы­ло, — Пэн­си раз­верну­лась на де­вянос­то гра­дусов. Сте­на бы­ла опо­рой пле­чу, и она сто­яла вот так, об­ра­щён­ная к гряз­нокров­ке ли­цом, при этом иг­но­риру­емая её взгля­дом. — Но по­том он спас ме­ня от са­мораз­ру­шения. На пя­том кур­се, ког­да мне толь­ко-толь­ко ис­полни­лось пят­надцать. Я на­пилась и пе­рес­па­ла с од­ним стар­ше­кур­сни­ком. Не по­нима­ла, что тво­рю. От­то­го, как бы ни соп­ро­тив­ля­лась, ос­та­новить то­го не смог­ла. А по­том, ког­да он раз­нёс слу­хи обо мне по все­му кур­су, я ре­вела вез­де, где толь­ко мож­но бы­ло, и Дра­ко под­ни­мал ме­ня на но­ги, по­могал спра­вить­ся... Гру­бо, прав­да. Но в этом весь он. Ни­ког­да не поль­зо­вал­ся мо­им по­ложе­ни­ем в от­ли­чие от мно­гих дру­гих.

— Как же За­бини? Он же не прис­та­вал?

— Все­го один раз. Да и то на пь­ян­ке, уже спус­тя пол­го­да, ког­да всё бо­лее-ме­нее улег­лось, — Пар­кинсон вы­дох­лась. Рас­ска­зывать бы­ло уто­митель­но, вспо­минать — тем бо­лее, но, по­делив­шись с кем-то со­вер­шенно пос­то­рон­ним, она мог­ла быть уве­рена, что ей ста­нет лег­че. Нес­мотря на то, что Гер­ми­ону она не счи­тала ин­те­рес­ным со­бесед­ни­ком, она зна­ла: та ни­ког­да ни­кому не рас­ска­жет. Ос­та­вит всё в тай­не.

Гер­ми­она взгля­нула на Пэн­си с не­кото­рым со­чувс­тви­ем. Ка­жет­ся, она пом­ни­ла, что Гар­ри го­ворил ей об об­ра­зе жиз­ни де­вуш­ки. Осуж­дать его мог­ли все, но ма­ло кто знал о том, как этот об­раз жиз­ни на­чал­ся. Те­перь всё вста­вало на свои мес­та. И по­чему Пэн­си так хо­тела быть с Мал­фо­ем, по­чему ей бы­ло боль­но, ког­да она ви­дела его с дру­гими.

Он слиш­ком по­мог ей. Стал плас­ты­рем на ра­не. От­ле­пит­ся — и боль вер­нётся с уд­во­ен­ной си­лой.

«Бед­ная, бед­ная де­воч­ка. Я ведь по­могал ей толь­ко из жа­лос­ти», — го­лос лжеД­ра­ко за её спи­ной вер­нул её бо­лее-ме­нее к ре­аль­нос­ти. Чем боль­ше его бы­ло здесь, тем силь­нее бо­лел шрам на спи­не. И эта боль от­ра­жалась у неё на ли­це.

— Где мазь? — вне­зап­но спро­сила Пэн­си, за­метив, что Гер­ми­она силь­нее прис­ло­нилась к сте­не и по­лос­ну­ла по ого­лён­но­му ко­лену ног­тя­ми. Ви­димо, пы­та­ясь как-то заг­лу­шить то, что му­чило её из­нутри. Пар­кинсон пос­та­вила до­питую бу­тыл­ку пи­ва на стол и, не об­ра­щая вни­мания на соп­ро­тив­ле­ние дев­чонки, по­вела её в жен­скую спаль­ню, так и не по­лучив со сто­роны Грей­нджер ни­како­го от­ве­та.

***

Пер­вый снег вы­пал поз­дней осенью.

Уку­тан­ный в тёп­лый плащ, Дра­ко вор­вался в ма­газин «По­терян­ный но­сок» в смя­тении, стрях­нул с бо­тинок та­яв­шие сне­жин­ки и ос­мотрел­ся по сто­ронам. Здесь как всег­да бы­ло теп­ло и у­ют­но. Све­чи, рас­став­ленные в ряд на пол­ках, раз­но­сили при­ят­ный за­пах ла­ван­ды и ва­нили. Но и как от лю­бого слиш­ком слад­ко­го за­паха Мал­фоя чуть не выр­ва­ло. А хо­зя­ин лав­ки обо­жал аро­мати­чес­кие све­чи, мол, они ус­по­ка­ива­ли его. Лю­бил и про­чую ерун­ду, что про­дава­лись в ма­газин­чи­ках для до­мохо­зя­ек.

От сво­ей люб­ви к спо­кой­ствию он сла­вил­ся сре­ди прис­лужни­ков Тём­но­го лор­да сво­им спо­кой­ным ха­рак­те­ром и шут­ка­ми, от ко­торых па­дали обыч­но со сме­ху все, кро­ме се­мей­ства Мал­фо­ев. В кон­це кон­цов, те бы­ли их объ­ек­та­ми.

— Дор­марр, ле­нивая зад­ни­ца, ты где?! — Дра­ко от­кашлял­ся и по­махал пе­ред но­сом ру­кой. Све­жий воз­дух по­чувс­тво­вал­ся лишь на мгно­вение. Даль­ше — вновь при­тор­ный не­нату­раль­ный за­пах све­чей и об­жи­га­ющее теп­ло.

Муж­чи­на с бо­род­кой как обыч­но си­дел у ка­мина, пил чай и чи­тал га­зету. Под­няв го­лову, он при­вет­ли­во улыб­нулся и, от­ло­жив га­зету в сто­рону, про­тянул:

— А-а-а, друг мой при­шёл. Ну как, ве­сёлая по­ез­дочка по ка­мин­ным прос­то­рам вы­далась? — в го­лосе пос­лы­шал­ся укор, од­на­ко во взгля­де всё та же при­вет­ли­вость. Как буд­то он не уби­вал лю­дей и всег­да ос­та­вал­ся вер­ным сво­ему «цзы», пред­по­читая неп­ри­нуж­дённые бе­седы труд­ным, осо­бен­но по ут­рам за ча­шеч­кой чая.

— У ме­ня уже дру­гие проб­ле­мы. То уже в прош­лом, — Дра­ко снял с го­ловы шап­ку и трях­нул во­лоса­ми, по­пут­но уби­рая на­до­ед­ли­вые сне­жин­ки с ли­ца, сти­рая под­та­яв­ший лёд у во­рот­ни­ка на зам­ке. Дор­марр вы­жида­юще наб­лю­дал, скрес­тив паль­цы и под­не­ся их к гру­ди. Ожи­дал и с иро­ни­ей пред­став­лял в уме, с ка­кой целью по­томок Мал­фо­ев при­шёл в оче­ред­ной раз. — Мне нуж­но знать, где кни­га, ко­торую вы с До­лохо­вым при­тащи­ли из Фран­ции на­кану­не на­паде­ния на Хог­вартс. Ко­торую Во­лан-де-Морт при­казал вам спря­тать.

— Ка­кая кни­га? — муж­чи­на удив­лённо по­вёл бровью и рас­тя­нул гу­бы в улыб­ке, со­вер­шенно иг­но­рируя тот мо­мент, что па­рень нап­ро­тив да­леко не был нас­тро­ен на дру­желюб­ные бе­седы.

— Та са­мая.

Дра­ко по­нимал, что бе­седа бу­дет дол­гой. Стя­нул с се­бя паль­то и ак­ку­рат­но по­весил на крес­ло, сто­ящее ря­дом, но шарф сни­мать не стал: в гор­ле пер­ши­ло и от вол­не­ния, и от сту­па­ющей на пят­ки прос­ту­ды.

Уго­ворить Дор­марра рас­ска­зать прав­ду бы­ло нес­ложно. Как-ни­как, тот по­шёл на путь ис­прав­ле­ния, при­купил лав­ку (нет, впро­чем, взял её пос­ле смер­ти преж­не­го вла­дель­ца, как бы­ло и со «Шля­пой-не­видим­кой») и про­давал то­вары не с чёр­но­го рын­ка, а с ли­цен­зи­ей (хо­тя не­кото­рым лю­дям и приш­лось пос­тра­дать от Им­пе­ри­уса для её по­луче­ния). Бу­дучи вы­соким муж­чи­ной с при­чёс­кой под ёжи­ка с ру­сыми во­лоса­ми, от­ли­ва­ющи­ми бо­лот­ны­ми то­нами, он поч­ти не прив­ле­кал к се­бе вни­мания. Как и ти­на бо­лот­ная — его бы­ло слиш­ком мно­го, но ник­то его не за­мечал сре­ди тол­пы.

— Име­ешь в ви­ду тот ве­чер, ког­да ты под­слу­шивал за дверью наш с ним раз­го­вор, и он ска­зал ни­ког­да не рас­ска­зывать об этой кни­ге ни вам, Мал­фо­ям, ни тем бо­лее на­шим вра­гам?

— Ты всё рав­но боль­ше не По­жира­тель. А без этой кни­ги мо­гут по­гиб­нуть лю­ди, — сли­зери­нец при­сел ря­дом и гля­нул мель­ком на ле­жащую ря­дом га­зету. «Отс­трой­ка но­вого кор­пу­са в ме­дицин­ском уч­режде­нии свя­того Мун­го. Улуч­шенная ох­ра­на», — гла­сил один за­голо­вок. Вто­рой пря­мо-та­ки кри­чал: «Сот­рудни­ки уволь­ня­ют­ся пос­ле мас­со­вых бес­по­ряд­ков, про­ходя­щих в мра­кобор­ческом от­де­ле. Один че­ловек по­гиб по не­ос­то­рож­ности ох­ра­ны».

— Ка­ким об­ра­зом?

— Кни­ги об ис­то­рии ма­гии умал­чи­ва­ют мно­гое. Но в этой кни­ги зак­лю­чена вся ин­форма­ция, ко­торой не бы­ло во мно­гих дру­гих ис­точни­ках. Ты по­нима­ешь, о ком я? — мно­гоз­начно Дра­ко пос­мотрел на со­бесед­ни­ка как бы свы­сока. Дор­марр за­катил гла­за с той же ду­рац­кой улыб­кой. При тус­клом све­те све­чей его бо­род­ка ка­залась прос­тым пят­ном гря­зи на ли­це.

— О ком? О Глу­пыш­ке Мар­те Пам­пкин? Той не­дораз­ви­той дев­чушке, ко­торая бе­гала по зда­нию, по­ка стро­ил­ся Хог­вартс? Брось. Ты же зна­ешь: это все­го лишь ле­ген­да.

— Ну ко­неч­но, — ехидс­тво не по­кида­ло ли­ца блон­ди­на ни на ми­нуту. — Ко­торую Во­лан-де-Морт при­казал вам с До­лохо­вым зак­лю­чить в тай­ни­ке. Так, на вся­кий слу­чай.

— В сле­ду­ющий раз, ког­да ста­нешь под­слу­шивать, — Дор­марр вып­ря­мил спи­ну и опёр­ся лок­тя­ми о ко­лени, — я отор­ву те­бе уши и скор­млю их свинь­ям. Так в древ­ние вре­мена де­лали со слиш­ком лю­бопыт­ны­ми людь­ми у нас в на­роде.

— И всё же, — про­дол­жал Мал­фой, — Глу­пыш­ка Мар­та су­щес­тво­вала. И она бы­ла пер­вой, кто по­гиб на тер­ри­тории Хог­вар­тса. По со­вер­шенно чис­той слу­чай­нос­ти. Она упа­ла с вы­соты в пят­надцать эта­жей. Её рас­плю­щило. Ра­зор­ва­ло от силь­но­го уда­ра.

— Со­бира­ли по ку­соч­кам Глу­пыш­ку Мар­ту,
Ма­лень­кую лю­битель­ни­цу сыг­рать в кар­ты
На уда­чу... — ти­хо на­пел муж­чи­на, со­вер­шенно не от­ре­аги­ровав на сло­ва, бук­валь­но вып­лю­нутые сли­зерин­цем в по­рыве зах­лес­тнув­ших эмо­ций.

— Хва­тит, — па­рень по­тянул­ся бы­ло уда­рить со­бесед­ни­ка, что­бы тот за­кон­чил, но тот от­шатнул­ся от не­го, прек­ра­тив са­мос­то­ятель­но. Про­дол­же­ния пе­сен­ки ник­то и так не знал.

— Тём­ный лорд лю­бил та­кие бай­ки. Вот и поп­ро­сил спря­тать кни­гу на бу­дущее. Ни­чего осо­бен­но­го в ней не бы­ло.

— А как же клей­мо, ко­торое бы­ло об­на­руже­но у неё на спи­не уже пос­ле смер­ти?

— К че­му здесь клей­мо? — Дор­марр, или, как его на­зыва­ли в на­роде, Бе­зымян­ный, не­пони­ма­юще пос­мотрел в се­рые гла­за маль­чиш­ке. В гор­ле пе­ресох­ло. Пить чай уже не хо­телось.

— Кто-то пос­та­вил по­доб­ное клей­мо Гер­ми­оне Грей­нджер. Той, ко­торой ты про­дал ту ду­рац­кую на­кид­ку, — Мал­фой от­махнул­ся. — Это не­важ­но. Там дол­жно быть на­писа­но, что это бы­ло за клей­мо. Там на­писа­на вся прав­да о Глу­пыш­ке Мар­те, бро­див­шей по зам­ку и ви­дев­шей са­мих че­тырёх ос­но­вате­лей боль­ше ты­сячи лет на­зад. Там на­писа­но о том, что за прок­лятье она нас­ла­ла на шко­лу.

— Прок­лятье? Но ни о ка­ком прок­лятье ре­чи быть и не мог­ло, — Дор­марр нах­му­рил­ся. — Эта дев­чонка бы­ла скви­бом. Умс­твен­но от­ста­лым скви­бом.

— Тог­да как ты объ­яс­нишь мне вот это? — Дра­ко про­тянул муж­чи­не обыч­ный ку­сок де­ревяш­ки — мок­рой и об­ле­денев­шей от вет­ра, и вы­дох­нул пар изо рта. Внут­ри ста­ло нем­но­го хо­лод­нее.

— Ку­сочек де­рева? Серь­ёз­но?

— Для та­кого иди­ота, как ты, это ку­сочек де­рева. А для ме­ня это ку­сок чь­ей-то па­лоч­ки. Я хо­дил по мес­там, ку­да шла Гер­ми­она. По­бывал в мес­те, где мы её наш­ли. На­шёл толь­ко эту ерун­ду. Пос­мотри на внут­реннюю часть. По­хоже, что вся сер­дце­вина ис­сохла. Без зак­ры­того прос­транс­тва впи­талась и пок­ра­сила де­рево в си­ний, ви­дишь?

Он ука­зал паль­цем на не­боль­шой про­межу­ток в этой са­мой мел­кой щеп­ке. И дей­стви­тель­но, там бы­ло не­боль­шое си­нева­тое пят­но. Но это мог­ло быть что угод­но. Да­же ес­ли это и бы­ло чь­ей-то па­лоч­кой, то не обя­затель­но той, что бы­ла как-то свя­зана с Глу­пыш­кой Мар­той.

— Ель, — Дор­марр ак­ку­рат­но пе­река­тывал де­рево на ла­дони. — Еди­норог. От­ли­ва­ет се­реб­ром. Очень ста­рая ве­щица. Удив­лён, что она ещё не сгни­ла.

— Ко­му это мо­жет при­над­ле­жать? — сли­зери­нец ис­пы­ту­юще ждал от­ве­та, но не по­лучил ни­чего. Вла­делец ма­гази­на вер­нул ему ку­сок па­лоч­ки, ак­ку­рат­но вло­жив её то­му на ла­донь, и взял в ру­ки но­вую га­зету. Не стал от­кры­вать её, всё смот­рел на де­рево, но ду­мал, но не мог не про­из­нести ни сло­ва.

— Кни­га в под­валь­ном хра­нили­ще тво­его от­ца, — Дор­марр по­дал го­лос лишь спус­тя вре­мя, и то, ког­да Дра­ко Мал­фой под­нялся и стал оде­вать­ся, ра­зоча­рован­ный в том, что его дол­гое пу­тешес­твие прош­ло без­ре­зуль­тат­но. За ок­ном тем­не­ло, а ид­ти нуж­но бы­ло быс­тро, что­бы ус­петь к де­вяти. — Толь­ко сту­пай ос­то­рож­нее. Бо­юсь, он лю­бил за­щит­ные зак­ли­нания боль­ше, чем ты мо­жешь се­бе пред­ста­вить.

— Спа­сибо.

Дра­ко спря­тал ку­сок де­рева в кар­ман и, от­вернув­шись, ус­мехнул­ся. По­рой он удив­лял сам се­бя: умел врать луч­ше, чем кто-ли­бо дру­гой.

Па­лоч­ка мог­ла при­над­ле­жать ко­му угод­но (ведь бы­ла най­де­на на раз­ва­линах, её, ис­ка­лечен­ную и рас­трес­кавшу­юся, приш­лось раз­ла­мывать до­воль­но дол­го, так же, как и ис­кать), но это сов­сем не бы­ло свя­зано с де­лом. Нуж­но бы­ло лишь убе­дить муж­чи­ну ска­зать, где на­ходи­лась кни­га.

Ес­ли бы Дра­ко по­казал ему клей­мо, тот бы по­верил. Од­на­ко у не­го не бы­ло тен­денции фо­тог­ра­фиро­вать ого­лён­ные спи­ны де­вушек, что­бы по­том по­казы­вать их взрос­лым муж­чи­нам.

К то­му же, все проб­ле­мы мож­но бы­ло ре­шить го­раз­до про­ще. Врань­ём.

Прав­да, воз­вра­щать­ся в та­кое не­род­ное по­местье со­вер­шенно не хо­телось. Вновь мёр­твая ти­шина. Чер­ви, раз­мно­жа­ющи­еся от тво­их гни­лых мыс­лей.

Мер­зость.

***

Глу­пыш­ка Мар­та для мно­гих бы­ла лишь ми­фом, ле­ген­дой, о ко­торой да­же не сто­ило вспо­минать. Как и мно­гие дру­гие сказ­ки, её рас­ска­зыва­ли на ночь де­тям, что­бы те пла­кали и ве­ли се­бя хо­рошо. В край­нем слу­чае — уме­ли бо­ять­ся. Ни Гер­ми­она, ни её друзья не бы­ли с этой сказ­кой зна­комы по­тому, что им не при­ходи­лось стал­ки­вать­ся с жес­то­кими ро­дите­лями, ис­поль­зу­ющи­ми всё, что­бы на­пугать сво­его ре­бён­ка до чёр­ти­ков.

Со­бира­ли по ку­соч­кам Глу­пыш­ку Мар­ту,
Ма­лень­кую лю­битель­ни­цу сыг­рать в кар­ты
На уда­чу...

«Не иг­рай­те. Не ду­рачь­тесь. Слу­шай­те нас, и всё бу­дет хо­рошо. Ина­че за­кон­чи­те так, как за­кон­чи­ла Глу­пыш­ка Мар­та», — го­вори­ли ро­дите­ли сво­им де­тям, ук­ла­дывая их спать. Те ощу­щали хо­лод, ще­кочу­щий пят­ки, нер­вы — вдвой­не.

Глу­пыш­ка Мар­та спрыг­ну­ла с кры­ши. Или её стол­кну­ли. Это не важ­но. Она бы­ла дру­гом, но ста­ла вра­гом, сто­ило её доб­ро­му на­путс­твию, об­ра­щён­но­му к че­тырём Ос­но­вате­лям, прев­ра­тить­ся в прок­лятье, про­шед­шее че­рез ве­ка, что­бы на­конец по­казать всем свою мо­гущес­твен­ную си­лу.