Глава 3.
Когда последний луч погаснет,
И ночь накроет мир собой,
Проснётся то, что долго ждало,
В глубинах вечности живой.
Тени танцуют безмятежно,
Создавая свой обряд,
И шепот древних заклинаний
Пронзает сумрачный закат.
Там, где свет боится показаться,
Где время замерло в тиши,
Спрятан ответ, что так необходим,
Чтобы спасти миры души.
Не бойся тьмы, что окружает,
В ней скрыта истина твоя,
Лишь тот, кто примет эту правду,
Найдёт дорогу к свету дня.
И в час, когда миры сойдутся,
Когда судьба решит свой путь,
Лишь тьма покажет, кто достоин
Пройти до самого конца.
***
Гермиона лежала неподвижно, её дыхание было прерывистым, а взгляд — стеклянным. Малфой стоял в тени, его бледное лицо не выражало никаких эмоций. Тёмный Лорд продолжал расхаживать по залу, его мантия раздражающе развевалась при каждом движении.
— Знаешь, дитя, — прошипел он, останавливаясь напротив неё, — твоя мать, Мелисса Бертли, была необычайно красива для магглы. Она работала в антикварном магазинчике на западе Англии. Я искал последний артефакт для крестража, и судьба привела меня к ней.
Он сделал паузу, словно наслаждаясь её смятением.
— У неё был тот самый предмет, который я искал. Я пришёл к ней с предложением обмена, но она отказалась. Такая юная, красивая... Она отказалась. И знаешь, что я сделал? Я взял то, что хотел, но не артефактом. Я взял её саму.
Волдеморт медленно приблизился к Гермионе и его красные глаза сверкнули в полумраке.
— Я забрал её, изнасиловал, а потом... просто оставил умирать в подворотне, всего в паре кварталов от её дома. Забрал то, что хотел, и ушёл. А она... она выжила.
Он снова отступил, его голос стал тише:
— Ты — результат той ночи. Моё дитя, созданное в боли и страданиях. И теперь ты будешь служить мне, как и должна служить дочь своему отцу.
Гермиона закрыла глаза, её губы дрожали. Малфой по-прежнему молчал, но его взгляд стал более напряжённым.
— Ты будешь делать то, что я скажу, — продолжал Волдеморт. — Будешь служить мне верой и правдой, или я найду способ заставить тебя.
В зале повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Гермионы и тихим эхом шагов Тёмного Лорда.
Внутри неё всё переворачивалось от чудовищных слов Волдеморта. Её тошнило от отвращения, но не к нему – к самой себе, к этой правде, которая казалась невыносимой ложью. Каждая клеточка её тела кричала от омерзения, но разум отказывался принимать услышанное.
Она чувствовала, как по спине стекает холодный пот, а желудок сжимается в тугой комок. Мерзкое ощущение, будто её саму вывернули наизнанку, заполнило всё существо. Недоверие пульсировало в висках, смешиваясь с яростью и отвращением. «Это ложь, — шептала она про себя, — он лжёт, он просто пытается сломить меня». Но в глубине души, где-то очень глубоко, она понимала – в его словах была правда. Слишком много деталей, слишком чётко он описывал события.
Её трясло, но не от холода — от омерзительного осознания. Как она могла быть связана с таким чудовищем? Отвращение к самой себе становилось почти невыносимым.
Блядство. Гребаное блядство.
Гермиона сжала зубы, пытаясь собрать остатки самообладания. Её глаза оставались закрытыми — так было проще не видеть этого монстра, стоящего над ней. Она чувствовала, как внутри растёт ненависть — не только к Волдеморту, но и к самой себе за то, что оказалась его дочерью, за то, что в её жилах течёт его проклятая кровь.
Не верю. НЕ.ВЕРЮ.
Гермиона с трудом приподнялась на локтях.
— Ты не мой отец! Мой отец — простой человек, дантист!
Волдеморт медленно повернулся к ней, его лицо оставалось бесстрастным, но глаза сверкнули яростью.
— Я понимаю твоё временное недоверие, дитя моё.
— Не называй меня так! — закричала Гермиона. — Мой отец — человек, а не чудовище вроде тебя!
Внезапно пространство перед ними исказилось, воздух заискрился, и в зале открылся портал — вихрь из серебристых и чёрных нитей. Из него вышли три фигуры, окутанные мерцающим светом.
Гермиона замерла, не веря своим глазам. Она узнала их — своих настоящих родителей. Но что-то было не так. Они двигались механически, их взгляды были устремлены вперёд, они не видели ни Гермиону, ни Волдеморта. Рядом с ними стояла начальница её отца — женщина, которую Гермиона часто видела в его кабинете.
Её мать шла с опущенной головой, её отец — с застывшим выражением лица. Они двигались как марионетки, их движения были неестественными, как кто-то бы управлял ими извне. Начальница отца замыкала процессию, и в отличие от механической походки её подчинённых, её движения были странными — ломаными, как у фарфоровой куклы с повреждёнными суставами. На её лице играла странная, почти торжествующая улыбка, будто она знала какую-то важную тайну.
Каждый её шаг был неестественным, как будто тело состояло из отдельных частей, соединённых не совсем правильно. Она двигалась, как сломанная марионетка в руках неопытного кукловода — резкие, угловатые движения чередовались с плавными, почти грациозными. При этом её взгляд оставался пронзительно-живым, в отличие от пустых глаз своих спутников.
Когда она проходила мимо Гермионы, та заметила, как женщина едва заметно подмигнула ей — движение было настолько быстрым и неожиданным, что Гермиона не была уверена, не почудилось ли ей это. Её странное поведение никак не сочеталось с механическими движениями родителей Гермионы. Казалось, что она единственная из всей троицы сохранила частичку своего истинного «я», несмотря на происходящее.
Когда портал закрылся, оставив после себя лишь слабое серебристое сияние в воздухе, начальница всё ещё улыбалась своей загадочной улыбкой.
— Что... что это значит? — прошептала Гермиона в ужасе.
Волдеморт наблюдал за происходящим с довольной улыбкой, его терпение наконец было вознаграждено.
Тело начальницы начало корчиться в конвульсиях. Её кожа разрывалась изнутри, выпуская наружу что-то тёмное и чешуйчатое. Гермиона в ужасе отпрянула, наблюдая, как человеческое тело трансформируется, теряя очертания.
Кости хрустели, принимая новую форму, ревущий крик оглушал все помещение, переходя в змеиное шипение. Плоть растягивалась и менялась. Кровь сочилась из тела, смешиваясь с чем-то липким и чёрным, напоминая смолу. Запах гнили и серы заполнил мраморный зал, вызывая рвоту у девушки. Через несколько мгновений перед ними предстала Нагайна — огромная чёрная змея с горящими красными глазами. Её чешуя блестела в полумраке, а раздвоенный язык нервно мелькал в воздухе.
Гермиона закричала от страха, отползая назад. Её родители продолжали стоять неподвижно, их взгляды были устремлены вперёд, словно они не видели происходящего превращения.
— Благодарю тебя, Нагайна, — произнёс Волдеморт с лёгкой улыбкой. — Теперь ты можешь помочь мне узнать всю правду.
— Расскажите мне, как появилась на свет ваша дочь? — Он повернулся к маглам.
— Мы не могли иметь детей... долгие годы пытались... и тогда... 30 сентября 1979 года... мы взяли малышку из дома малютки... — начал говорить монотонным голосом отец Гермионы.
Гермиона закрыла лицо руками, её плечи задрожали от беззвучных рыданий. Каждая произнесённая отцом фраза была как удар ножом в сердце. Надежда, которая ещё теплилась в её душе, окончательно умерла.
— Это ложь! — сквозь слёзы выкрикнула она. — Это всё ложь!
Но её родители продолжали говорить, будто роботы, выдавая все подробности того дня, когда они «усыновили» её. Нагайна обвила кольцами одну из колонн, её красные глаза следили за происходящим с холодным интересом.
Гермиона свернулась калачиком, её тело содрогалось от рыданий. Она чувствовала, как мир вокруг неё рушится, как все её представления о семье и родителях рассыпаются в прах.
Волдеморт слушал внимательно, его лицо не выражало никаких эмоций. Когда рассказ закончился, он кивнул:
— Достаточно. Теперь ты знаешь всю правду, дитя моё.
— Нет... этого не может быть... это неправда... — Гермиона подняла на него полные слёз глаза, в которых читалось отчаяние.
— Мама! Папа! Очнитесь! Пожалуйста, очнитесь! — кричала Гермиона, её голос срывался от отчаяния.
— Это бесполезно, Грейнджер. Они под Империусом. — Наконец подал голос Малфой, стоявший в тени до этого момента.
— Заткнись, Малфой! Они всё ещё мои родители! — взревела Гермиона, её глаза налились яростью.
Волдеморт лишь усмехнулся:
— Были твоими родителями.
Он поднял Бузинную палочку, и в следующее мгновение зал озарился яркой зелёной вспышкой. Тела её родителей рухнули на пол безжизненной грудой.
Гермиона издала такой крик, что, казалось, её голосовые связки разорвались. Звук был наполнен такой болью, что даже Нагайна вздрогнула. Её крик перерос в хрипы, в булькающие звуки, будто из последних сил.
Она подползла к телам, её руки тряслись. Пальцы лихорадочно ощупывали их лица, пытаясь найти признаки жизни.
— Мама... папа... проснитесь... это неправда... неправда...
Её тело содрогалось в конвульсиях, боль разрывала изнутри. Она чувствовала, как будто кто-то выдирает её сердце голыми руками. Каждая клеточка её существа кричала от невыносимой агонии.
Гермиона прижимала их тела к себе, словно пытаясь вернуть к жизни силой своей любви.
— Нет... нет... нет... — шептала она, её голос становился всё тише.
Слезы заливали её лицо, смешиваясь с кровью, которая сочилась из уголка рта. Она не могла принять реальность происходящего. Её мир рушился, рассыпаясь на миллион осколков.
— Они... они не могли... они любили меня... — бормотала она, пытаясь разбудить их, встряхивая безжизненные тела.
Но они не двигались. Их глаза были открыты, но в них не было жизни. Гермиона чувствовала, как что-то внутри неё умирает вместе с ними. Её крик затих, сменившись беззвучными рыданиями, а затем и полной тишиной.
В этот момент что-то внутри Гермионы с хрустом оборвалось. Словно кто-то повернул невидимый выключатель, и половина её души погасла. Тело начало пульсировать в странном ритме, а в груди рождалось нечто тёмное и могущественное.
Её лицо превратилось в бесстрастную маску, глаза остекленели от полного равнодушия. Она больше не чувствовала ни боли, ни страха, ни отчаяния. Что-то древнее и тёмное пробуждалось в её душе, наполняя тело новой силой.
Под глазами проступили тёмные вены, будто корни древнего дерева, прораставшие сквозь кожу. Она не замечала боли от Круциатуса, который продолжал терзать её тело. Медленно, с грацией хищника, она поднялась на ноги, поворачиваясь к Тёмному Лорду.
— Здравствуй, — произнесла она безжизненным голосом, её глаза полностью почернели, поглотив последние остатки света.
Волдеморт, не отрывая взгляда, медленно приблизился к ней. Он внимательно изучал её лицо, пока она стояла прямо, как натянутая струна. От неё исходило такое мощное зло и сила, что даже в его душе зародилось нечто похожее на страх.
— Интересно... — прошептал он, но она не обратила на это внимания.
В зале резко похолодало, воздух стал густым и тяжёлым, свинцовым. Нагайна, чувствуя ужас, отползла к трону, сжимаясь в клубок. Даже бесстрашный генерал Малфой широко раскрыл глаза и крепко сжал палочку, готовый защищать своего повелителя. Его приспешник, не выдержав напряжения, забился в угол, дрожа от страха.
Гермиона продолжала стоять неподвижно, излучая тёмную энергию, которая заполняла всё пространство вокруг. Её тело пульсировало в такт какому-то древнему ритму, а внутри рождалась сила, о существовании которой она раньше не подозревала.
Внезапно пространство разорвал оглушительный хлопок. В центре зала возник пожиратель.
— Мой Лорд! Генерал! — дрожащим голосом произнёс он. — Орден атаковал Министерство Магии. Они ищут грязнокровку, подругу Поттера.
Лицо Тёмного Лорда исказилось яростью, глаза вспыхнули алым пламенем.
— Как вы могли это допустить? — в гневе воскликнул Малфой, делая шаг вперёд. — Почему вы сообщаете об этом только сейчас?
— Мы пытались отбить атаку, но Орден наступает, их становится больше, — ответил пожиратель, склонив голову в ожидании наказания.
Тёмный Лорд молчал, погружаясь в свои мысли. Внезапно пожиратель заметил Гермиону за спиной своего повелителя.
— Э-это... э-это... грязнокровка? — заикаясь от ужаса, прошептал он, не в силах оторвать взгляд от её преображённого облика. Чёрные глаза, казалось, поглощали свет, а тёмные вены, пульсирующие под бледной кожей, создавали жуткую картину. За её спиной лежали два безжизненных тела, добавляя сцене ещё больше мрачности. Его сердце замерло от страха при виде этой картины — полуживой, полумёртвой фигуры.
Тёмный Лорд резко пришёл в себя.
— Передай всем! Пусть слышит каждый! Особенно Орден! Грязнокровка Грейнджер умерла сегодня утром за сопротивление уничтожению магии в её крови!
Он повернулся к Гермионе, и его голос стал тише, почти нежным:
— Имя этого дитя с этого дня — Гермиона Гормлайт Певерелл, наследница великого Салазара Слизерина, потомок Гормлайт Мракс, потомок Кадма Певерелла, моя плоть и кровь, о которой никто не должен узнать. — он смотрел на неё с неким восхищением. — Исчезни! — прокричал он пожирателю.
— Да, мой лорд, — поклонился тот и исчез в вихре трансгрессии.
Тёмный Лорд вновь взглянул в чёрные глаза Гермионы, ощущая то, как в ней пульсируют тёмные силы. Он ясно чувствовал в ней пробуждающееся зло — древнюю, первозданную мощь, которая могла стать его главным оружием в грядущей войне. Её преображённый облик, эти бездонные чёрные глаза и тёмные вены под кожей были не просто внешним проявлением — это было физическое воплощение той силы, что дремала в её крови.
Он понимал: Она могла стать той, кто завершит то, что он начал — окончательным триумфом тёмной магии над всем миром. Эта мысль наполнила его новой силой и уверенностью. Его дочь, его оружие, его наследница — она станет ключом к окончательной победе.
Даже бесстрашный генерал Малфой почувствовал, как по спине пробежал холодок тревоги. То, что он видел сегодня, повергало его в шок. Весь привычный мир вдруг стал неправильным, искаженным, словно кто-то взял его и вывернул наизнанку.
— Драко, — произнёс Тёмный Лорд, — отведи мою дочь в Мэнор. Предоставь ей самую лучшую комнату, она ни в чём не должна нуждаться. Ты теперь её защита.
Малфой молча кивнул, чувствуя, как тяжесть этого поручения давит на плечи.
Развернувшись к дрожащему в углу приспешнику, Тёмный Лорд без колебаний выпустил в него смертельное заклятие. В зале появился ещё один труп.
— Никто не должен знать о сегодняшнем, — произнёс он с ледяным спокойствием. — Это останется между нами.
Малфой едва сдерживал дрожь под тяжёлым взглядом повелителя. В его голове крутились тысячи вопросов, но он знал — задавать их нельзя.
— Я лично выйду к Ордену и разберусь с Поттером, — произнёс Тёмный Лорд. — Главная задача сейчас — спрятать мою дочь.
В этот момент Нагайна, которая всё это время неподвижно лежала в углу, яростно зашипела.
Вместе они исчезли в черном вихре.
Малфой стоял неподвижно, глядя в то место, где только что находился его повелитель. В его душе нарастала тревога — он понимал, что этот день станет поворотным моментом в истории магического мира, началом чего-то более масштабного и разрушительного.
Он медленно приблизился к Гермионе, которая всё ещё стояла неподвижно, как статуя. Её чёрные глаза следили за каждым его движением, и он невольно отвёл взгляд.
— Пойдёмте, госпожа, — тихо произнёс он, протягивая руку. — Я отведу вас в безопасное место.
Гермиона не ответила, но позволила ему взять себя за руку. Её кожа была холодной как лёд, а пульс едва прощупывался. Малфой понимал — перед ним уже не та Гермиона, которую он знал в Хогвартсе. Не та Гермиона, которая ещё днём была бледной тенью самой себя.
Они аппарировали в Мэнор, и Малфой провёл её в самую охраняемую часть поместья. Комната была роскошной, но Гермиона не замечала этого. Она просто опустилась на кровать и закрыла глаза.
Малфой стоял у окна, наблюдая за ней. В его голове крутилась мысль: что ждёт их всех впереди? И какую роль в этом сыграет эта девушка, ставшая наследницей древних родов и дочерью Тёмного Лорда?
***
Гермиона проснулась от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь тяжелые зеленые шторы. Она не сразу поняла, что происходит, и где она находится. Сидя на кровати, она медленно осмотрелась вокруг.
Прямо перед ней возвышались стены, украшенные изысканной лепниной и золотыми вставками, создающими ощущение величия. На стенах висели картины в золотых рамах, отражающие свет и добавляющие пространству глубины.
Справа от неё у окна стояло элегантное кресло с бархатной обивкой и золотыми ножками. На прикроватной тумбочке рядом с креслом лежала книга, но она не успела разглядеть её название.
Слева виднелся большой ковер с зеленым орнаментом, который гармонично сочетался с цветом стен и создавал ощущение уюта. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь легким шорохом штор, колышущихся от легкого ветерка.
Напротив кровати располагалось большое зеркало в золотой раме, отбрасывающее мягкий свет. Шторы, хоть и были задернуты, не могли полностью скрыть яркое солнце, которое настойчиво пробивалось сквозь ткань, освещая яркой полоской пол.
Воспоминания проносились в её голове, словно обрывки старого фильма. Она пыталась собрать их воедино, но каждый раз натыкалась на стену боли. Круцио... Это слово эхом отзывалось в её сознании, вызывая спазмы в теле. Боль от правды... От той правды, которую она не хотела принимать.
Перед глазами проносились образы родителей, их искаженные страхом лица в тот момент, когда Волдеморт... Нет, она не могла даже мысленно произнести это имя. Они были мертвы, убиты, и эта мысль была настолько невыносимой, что Гермиона невольно застонала и закрыла лицо руками.
«Гермиона... Гормлайт... Певерелл...»
Фрагменты фраз, произнесенные незнакомыми голосами, кружились в её голове.
«Защити... госпожа...»
Кто это говорил? И почему эти слова вызывали у неё такое странное чувство дежавю?
Она резко взъерошила волосы, пытаясь собрать мысли воедино.
Что чёрт возьми произошло? Где я?
Её пальцы дрожали, а сердце билось так сильно, что казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Что-то внутри неё сопротивлялось этим новым открытиям, этим странным титулам и именам, которые, как ей казалось, не могли иметь к ней никакого отношения.
Комната, которая сначала казалась просто чужой, теперь воспринималась как ловушка. Каждый предмет, каждая деталь интерьера словно кричали о том, что она здесь нежеланный гость, что это место принадлежит кому-то другому. Кому-то, кто носил имя Гормлайт Певерелл.
Её охватила паника. Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что всё это как-то связано с ней. С той частью её личности, о существовании которой она даже не подозревала. С той частью, которая, возможно, была частью чего-то гораздо большего и гораздо более опасного, чем она могла себе представить.
Гермиона резко подскочила с кровати. Она не могла больше оставаться в этой комнате, наедине с загадками и воспоминаниями, которые разрывали её изнутри. Она молниеносно бросилась к двери.
Выбежав в коридор, она оказалась в пространстве, которое словно замерло во времени. Высокие арочные своды, украшенные изысканной лепниной, тянулись вверх, создавая ощущение бесконечности. Стены, окрашенные в глубокий зелёный цвет, поглощали свет, проникающий через витражные окна, а массивные люстры с хрустальными подвесками свисали с потолка и их отражения мерцали на полированном полу.
Гермиона бежала по коридору, её дыхание становилось всё тяжелее. Она чувствовала, как ноги сами несут её к лестнице, ведущей вниз.
Бежать. Бежать. Спастись.
Спустившись на первый этаж, она оказалась в огромном зале с высокими потолками. Здесь царил полумрак, но свет, проникающий через огромные окна, освещал массивные колонны и резные панели.
Гермиона остановилась, пытаясь отдышаться. Её взгляд скользил по деталям интерьера, но она не могла сосредоточиться. Всё её внимание было сосредоточено на том, чтобы понять, где она находится и что происходит.
У хозяина явно проблемы со вкусом...
Внезапно Гермиона услышала приглушённые мужские голоса. Они доносились из-за поворота коридора, и она мгновенно замерла. Её сердце забилось чаще, когда она поняла, что это может быть её шанс узнать, что происходит.
Тихо, почти бесшумно, она двинулась вперёд, стараясь держаться в тени. Её движения были плавными и осторожными, подобно охотнице, выслеживающей добычу. Наконец, она добралась до стены, за которой находилась большая гостиная.
Сквозь щель между стеной и дверью она увидела двух мужчин. Один из них был Малфой — его голос она узнала бы где угодно. Второй — незнакомец в форме пожирателя.
Значит Малфой. Стоило бы догадаться. Дорого, безвкусно. Все зеленое.
— Генерал, атака на Министерство магии успешно отражена, — докладывал незнакомец. — Потери с нашей стороны минимальны.
— Хорошо, — голос Малфоя звучал холодно и властно. — Продолжайте укреплять периметр. Мы не можем допустить новых прорывов.
— Сэр, есть ещё одна важная новость, — продолжил незнакомец. — Сегодня весь мир узнал о смерти Гермионы Грейнджер. Её тело было найдено в руинах старого поместья.
Что блядь?!
Гермиона почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Смерть Гермионы Грейнджер? Но ведь я здесь, живая и невредимая!
— Печальные новости, — произнёс Малфой. — Она была достойным противником.
— Да, сэр. Её смерть, несомненно, повлияет на ход войны.
Гермиона слушала, не в силах поверить своим ушам.
Безумие. Они точно чокнутые!
Когда мужчины закончили разговор и начали расходиться, Гермиона отпрянула от стены, стараясь остаться незамеченной. В её голове крутилось слишком много вопросов.
Как только Гермиона попыталась тихо уйти, сзади неё раздался знакомый властный голос:
— Проснулась, госпожа?
Её передернуло от неожиданности и от того, что её поймали. Она резко обернулась и встретилась взглядом с Малфоем. Он медленно осмотрел её с ног до головы — атласная ночнушка едва прикрывала колени, а обычно аккуратно уложенные кудрявые волосы сейчас были в полном беспорядке. Тонкая ткань ночнушки предательски обрисовывала контуры её тела, и через неё отчётливо проглядывали напряжённые соски.
Малфой заметно напрягся от увиденного, его взгляд на мгновение задержался на очертаниях её груди, но он тут же взял себя в руки, вернув лицу привычное бесстрастное выражение.
Гермиона заметила его изучающий взгляд и мгновенно смутилась. Она одернула ночнушку.
— Что случилось вчера в зале на аудиенции с Тёмным Лордом? Почему я помню только отрывки? — спросила она, пытаясь скрыть своё замешательство.
Её голос дрожал, но она старалась держаться уверенно, несмотря на то, что стояла перед ним в таком неподобающем виде.
Его голос прозвучал мягко, но в этой мягкости таилась сталь — голос человека, привыкшего отдавать приказы и получать повиновение.
— Вы помните что-то конкретное? — спросил он, не отводя взгляда.
Гермиона сглотнула, пытаясь собраться с мыслями.
— Я помню Круциатус... — начала она, и её голос дрогнул. — Помню, как Волдеморт говорил о том, что я его дочь. И... и о смерти моих родителей.
Она замолчала, чувствуя, как к горлу подступает ком. Воспоминания были размытыми, но достаточно четкими, чтобы вызвать боль.
Малфой продолжал смотреть на неё, и в его глазах промелькнуло что-то, похожее на сочувствие, но тут же исчезло, сменившись привычной холодностью.
— И это всё? — спросил он, внимательно наблюдая за ней.
— Да... — ответила Гермиона, чувствуя, как виски начинают пульсировать от боли. Она схватилась за голову и начала терять равновесие.
— Вам нехорошо? — его голос прозвучал неожиданно мягко, когда он подхватил её за талию. Их глаза встретились.
В этот момент их взгляды, казалось, застыли во времени. В глазах Малфоя читалось непривычное беспокойство, а в её — страх и непонимание. Они стояли так близко, что могли чувствовать дыхание друг друга.
— Что значит... что я умерла? — прошептала Гермиона, не отрывая взгляда от его глаз. — И кто такие Гормлайт и Певерелл?
Малфой не спешил отпускать её, продолжая удерживать взгляд. Его голос стал едва слышным, когда он произнес:
— Ваше полное имя... Гермиона Гормлайт Певерелл.
В его глазах промелькнуло что-то, похожее на тень сомнения, но он тут же вернул себе привычное выражение лица и медленно отпустил её, пряча руки в карманы мантии. На лице Гермионы отражалась целая гамма эмоций: непонимание, страх, растерянность и что-то похожее на надежду. Она хотела задать ещё столько вопросов, но Малфой уже отворачивался.
— Мне пора, — отчеканил он стальным голосом, в котором больше не было и тени мягкости.
— Но как же... — попыталась было сказать Гермиона, но он перебил её.
— Позже, — коротко ответил он и, не оборачиваясь, направился к выходу. Его походка была такой же уверенной и надменной, как всегда.
Гермиона осталась стоять на месте, глядя ему вслед. В голове крутилось слишком много вопросов, на которые она не получила ответов.
«Гермиона Гормлайт Певерелл», — эхом звучало в её голове. Что всё это значит? И почему о её смерти — должны знать все?
Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. События вчерашнего дня, обрывочные воспоминания, слова Волдеморта, откровения Малфоя — всё это сливалось в один неразборчивый поток. Ей нужно было время, чтобы осмыслить происходящее, но она знала, что времени может не быть.
«Позже», – сказал Малфой. Но что, если этого «позже» не случится?
Бежать! Но куда? Правильно! Некуда! Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Она тряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Нет, она не может позволить себе раскисать. Гермиона медленно поднималась по лестнице, погруженная в свои мысли.
Добравшись до своей комнаты, она остановилась у двери, собираясь с духом.Глубоко вздохнув, Гермиона вошла в комнату. Здесь, в тишине и уединении, она наконец-то могла позволить себе быть слабой.
Голова гудела, будто внутри неё устроили пчелиный улей. Желудок резко схватило спазмом, и только сейчас она осознала, насколько голодна. В пустой комнате звуки собственного голода казались оглушительными.
Внезапно тишину нарушил тихий скрип открывающейся двери. Гермиона резко обернулась и увидела женщину преклонных лет. Седые волосы были аккуратно уложены, а чёрное строгое платье до пола придавало ей вид настоящей английской экономки из старинных романов.
— Госпожа, не угодно ли вам что-нибудь? — спросила женщина мягким голосом.
Гермиона от неожиданности вздрогнула и попятилась назад.
— Кто вы? — спросила она, стараясь скрыть своё замешательство.
Женщина слегка улыбнулась, словно привыкла к подобным вопросам.
— Меня зовут Грейс, я экономка этого дома. Я подумала, что после всего произошедшего вы, возможно, проголодались.
Гермиона почувствовала, как предательски заурчал желудок, подтверждая слова женщины. Она всё ещё была настороже, но голод давал о себе знать.
— Я... да, я действительно голодна, — призналась она, пытаясь собраться с мыслями.
Грейс остановилась у двери в комнату Гермионы и мягко произнесла:
— Прежде чем идти в столовую, вам стоит привести себя в порядок. Позвольте я помогу вам с выбором одежды.
Гермиона посмотрела на свою ночнушку и поняла, что экономка права. Она чувствовала себя грязной и растрепанной после всех событий.
— Да, вы правы, — согласилась она. — Где я могу принять душ?
— Ванная комната находится здесь же, в ваших апартаментах, — мягко произнесла Грейс, открывая дверь слева от кровати. — Всё необходимое вы найдёте внутри. А я пока распоряжусь насчёт завтрака.
Гермиона заглянула в просторную ванную, и её взгляд сразу привлекла изысканная обстановка. Стены были облицованы плиткой насыщенного изумрудного цвета, которая переливалась в свете хрустальных люстр. В центре комнаты стояла белоснежная ванна на изящных ножках, окружённая декоративными элементами, такими как металлический смеситель с классическим дизайном. Рядом с ванной находился небольшой столик с мраморной столешницей, на котором располагались аксессуары для ванной.
Слева находился туалетный столик с мраморной поверхностью и чёрными резными элементами. На нём были установлены два больших зеркала в изысканных рамах, а также светильники с хрустальными подвесками, которые добавляли блеска и уюта. Над столиком висели две люстры, подчёркивающие роскошь интерьера.
На стенах можно было заметить декоративные элементы, такие как картины и зеркала, которые усиливали ощущение глубины и стиля. Пол был выполнен из тёмного дерева, что гармонично сочеталось с общей цветовой гаммой комнаты.
Здесь было всё: от пушистых полотенец до свежих халатов и тапочек.
— Спасибо. Я быстро. — Она благодарно кивнула экономке.
— Не торопитесь. Я подожду вас здесь. — Грейс снова улыбнулась.
Гермиона вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Тёплый свет ламп, отражаясь от блестящих поверхностей, создавал уютную атмосферу. Она наконец-то могла расслабиться и привести себя в порядок после всего произошедшего.
Пока вода набиралась в ванну, Гермиона заметила на полке несколько флаконов с ароматными маслами и шампунями.
«Нужно будет расспросить Грейс о том, как она здесь оказалась», — подумала Гермиона, погружаясь в горячую воду. Но сейчас главное — отдохнуть и набраться сил.
Выбравшись, она обернула полотенце вокруг тела и закрутила второе на голове, досадуя, что не может воспользоваться волшебной палочкой для сушки волос. В зеркале отразилось её усталое, но уже более спокойное лицо.
Пока она принимала душ, Грейс действительно распорядилась насчёт еды. Когда Гермиона вышла из ванной, одетая в махровый халат, экономка уже ждала её.
— Выглядите гораздо лучше, — одобрительно заметила она.
На кровати был разложен элегантный наряд: блузка насыщенного изумрудного цвета и атласная юбка-миди того же оттенка. Рядом стояли чёрные туфли-лодочки.
— Это не мой стиль, — заметила Гермиона, рассматривая одежду.
— Этот наряд безупречно подойдёт госпоже, — мягко возразила экономка. — Он подчеркнёт вашу природную красоту и благородство.
Грейс помогла Гермионе высушить волосы, которые после ванны завились ещё сильнее. Затем они вместе оделись, и экономка аккуратно уложила локоны, придав причёске ухоженный вид.
— Вы готовы, госпожа, — сказала Грейс, отступая на шаг и оценивая результат.
Гермиона посмотрела в зеркало и вынуждена была признать, что наряд действительно сидит на ней прекрасно. Хотя одежда и отличалась от её обычного стиля, она придавала ей уверенный и элегантный вид.
Ну прям сейчас можно поступать на факультет Слизерина.
— Спасибо, Грейс, — поблагодарила она экономку.
— Пойдемте, мисс, завтрак почти готов.
Вместе они направились вниз по лестнице, где их уже ждал завтрак.
Гермиона сидела за длинным столом, покрытым изумрудной скатертью, и завтракала. Перед ней стояли изысканные фарфоровые тарелки, хрустальные бокалы и серебряные приборы. Грейс стояла рядом, наблюдая за ней с почтительным выражением лица.
— Грейс, — обратилась Гермиона, отложив вилку, — почему вы не садитесь? Я приглашаю вас за стол.
Грейс слегка поклонилась.
— Благодарю вас, госпожа, но это не в моих правилах. Я предпочитаю оставаться на своём месте.
Гермиона кивнула, понимая, что настаивать бесполезно. Она решила сменить тему.
— Расскажите мне, как вы оказались здесь? У Малфоев всегда были домовые эльфы.
Грейс вздохнула, её взгляд стал задумчивым.
— Моя семья была убита, госпожа. Генерал Драко Малфой спас меня и приютил у себя. Он дал мне работу экономки, и я с большой благодарностью служу ему. Все его домовые эльфы были убиты во время войны.
Гермиона слушала, чувствуя, как её сердце сжимается от сочувствия. Она знала, что война оставила глубокие раны в жизни многих людей.
— Вы, должно быть, очень благодарны ему, — тихо сказала она.
— Да, госпожа, — ответила Грейс с искренней улыбкой. — Я всегда буду благодарна за его доброту.
Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
— Кто убил вашу семью? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Это были члены Ордена, — ответила Грейс. — Во время битвы в Каслтоне.
Гермиона едва не выронила чашку. Орден, который она когда-то считала защитниками мира, оказался причастен к такому зверству? Её разум отказывался принимать эту информацию.
— Это какая-то ошибка, — прошептала она. — Орден не мог...
Она сделала паузу, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
— Грейс, скажите, почему вы так ко мне по-доброму относитесь? Это приказ генерала?
Экономка покачала головой.
— Нет, госпожа. Это больше уважение к вам, нежели приказ. Я слышала о Гермионе Грейнджер, о том, какой вы были...
Гермиона резко перебила её:
— Но ведь Гермиона Джин Грейнджер умерла.
Грейс посмотрела на неё с пониманием.
— Да, госпожа.
— Знаете ли вы, почему меня теперь зовут Гермиона Гормлайт Певерелл? — спросила Гермиона, но Грейс не успела ответить.
— Потому что вы дочь Волдеморта, потомок Гормлайт Мракс и Кадма Певерелл, наследница Салазара Слизерина. — Раздался холодный голос из-за спины.
Гермиона резко обернулась, прерывая завтрак.
Малфой стоял в дверях, его серые глаза сверкали стальным блеском. Он медленно осмотрел её с головы до ног и, удовлетворенно кивнув, продолжил:
— Никто не должен этого знать, иначе Орден найдет вас и убьет.
Гермиона нервно сглотнула, чувствуя, как пропадает аппетит.
— Орден никогда так со мной не поступит, — возразила она.
— Хотите проверить? — спросил Малфой, его голос стал еще более ледяным.
Он медленно обошел стол и сел напротив Гермионы, его взгляд был пронзительным и угрожающим.
— Я не позволю им причинить вам вред, — добавил он, но в его словах слышалась угроза не только для Ордена, но и для неё самой.
Малфой спокойно наложил себе еду, словно происходящее было для него обыденностью. Грейс застыла у стола, наблюдая за происходящим.
— Почему я ничего не помню после смерти родителей? — спросила Гермиона, и каждое слово отзывалось острой болью в груди.
Малфой поднял взгляд от тарелки.
— Это произошло из-за сильного потрясения после их смерти, — ответил он, намеренно умолчав о её изменившейся внешности и темной энергии, которая начала проявляться.
Продолжая есть, он добавил:
— Сегодня Темный Лорд прибудет в Мэнор. Он хочет лично с вами поговорить.
В этот момент Гермиона почувствовала, как волна страха и ненависти захлестнула её. Её тело начало пульсировать, и внезапно весь дом содрогнулся. Стены затряслись, люстры закачались, создавая зловещую каденцию. Гермиона в ужасе вцепилась в край стола, а Грейс схватилась за камин, чтобы не упасть.
Малфой продолжал сидеть неподвижно, его пронзительный взгляд не отрывался от Гермионы. Землетрясение прекратилось так же внезапно, как началось.
Гермиона тяжело дышала, пытаясь справиться с охватившей её паникой.
— Что это было? — прошептала она, всё ещё дрожа.
Малфой медленно отложил вилку.
— То, что вы унаследовали от своего отца, госпожа, — ответил он, его голос был холоден как лёд. — И то, что Орден никогда не простит.