Вечная благодарность

Джеймс Поттер глубоко и удовлетворённо вздохнул. Это было очень красиво. Просто дух захватывало. На улице было облачно, но лучи солнечного света проникали сквозь промежутки, придавая двору почти неземной вид. Если не считать редкого лёгкого ветерка, воздух был почти неподвижен. Неподалёку горел большой костёр — главный символ волшебной свадьбы. Да, это был прекрасный, незабываемый день.

11 августа был днём, который всегда будут помнить в семье Поттеров, особенно благодаря тому, как этот день начался. Десять минут назад Гарри Джеймс Поттер взял себе в жёны Гермиону Джин Грейнджер, и лучшей невестки Джеймс и представить себе не мог. Молодожёны стояли в стороне. Они непринуждённо болтали с директором школы Дамблдором, который любезно разрешил провести свадьбу на территории Хогвартса. Он предложил им это, когда Гарри сделал предложение Гермионе на прощальном пиру в их последний год. Он даже настоял на этом.

У Альбуса всегда была извращённая любовь к иронии, и тот факт, что мемориал Гермионы Грейнджер находится всего в двух шагах от них, был не чем иным, как парадоксальной иронией над судьбой.

Джеймс хотел провести свадьбу в любом другом месте, чувствуя, что праздник там, на виду у мраморного обелиска, был жестокостью по отношению к мёртвым. А может быть и не жестокостью. Возможно, это был способ исполнить её желание? Путешественница во времени любила Гарри настолько сильно, что готова была умереть за него, и теперь её копия из другого мира стала его женой. Это звучало более позитивно. Да, эта мысль нравилась ему гораздо больше. Он не хотел думать, что Альбус был из тех, кто тычет носом в покойников.

Грейнджеры тоже присутствовали. Они очень сблизились с Поттерами и не были удивлены помолвкой Гарри и Гермионы. На самом деле они были в восторге. Они обожали Гарри. Пара полюбила его с того самого момента, как он решил жениться на Гермионе на платформе, когда те впервые встретились. Ещё больше они полюбили его, когда поняли, что Гарри стал замечательным другом для их дочери — об этом говорили многочисленные письма, которые Гермиона писала о нём.

Все видели, как развивались их отношения в последние несколько лет. Грейнджеры с удивлением наблюдали, как их социально неуклюжая дочь пытается общаться с Гарри, а Поттеры — как их легкомысленный сын пытается ухаживать за девушкой, которая предпочла бы лучше книги. Обе семьи вздохнули с облегчением в тот летний день, последовавший за четвёртым курсом, когда они наконец-то стали парой.

Однако в этот момент Даррен обнимал Саманту, которая с ужасом в глазах смотрела на обелиск. Она была сама не своя с тех пор, как приехала сюда. Бедная женщина не могла оторвать от него глаз. Время от времени её взгляд устремлялся вдаль, будто она увидела фантом и хотела рассмотреть его получше. Джеймс был уверен, что Саманте всё это только кажется — Гермиона была не из тех, кто так жестоко издевался бы над матерью. Но он чувствовал, что не имеет права ничего ей говорить.

Им было особенно больно узнать, что девушка, которая много лет назад отдала Даррену бумажник на вокзале, была Гермионой. Поначалу они были ошеломлены, но потом, когда осознание до конца пришло к ним, место заняла подавленность. Ни один из них не мог поверить, что они не узнали собственную дочь, когда она стояла перед ними. В какой-то степени Джеймсу казалось, что они ненавидят себя за то, что так легко расстались с ней.

Джеймс вполне мог это понять. Он уже давно ненавидел себя за то, что так легко отмахнулся от Гермионы до того момента, когда она умерла у него на руках. Джеймс думал только о своём тогда ещё не родившемся сыне. Он больше беспокоился о собственном воображаемом величии, а она думала о благе всего мира. Да, он понимал ужас, который они испытывали, когда так легко, без задней мысли, отпустили её.

С тех пор Саманта и Даррен проводили намного больше времени с дочерью и, к большому замешательству Гермионы, проявляли к ней больше заботы. Во время одной из многочисленных бесед, Джеймс узнал от Даррена, что они не могли проводить много времени с Гермионой, когда та была моложе, так как они постоянно работали, а она училась. Хоть они и любили её, им не удавалось выражать это так часто, как им бы хотелось. Теперь же они нашли время. Гермиона не понимала такой внезапной перемены в своих родителях, но и не возражала против этого. Судя по рассказам Саманты, Гермиона явно наслаждалась их новообретённой близостью.

Неподалёку стояла семья Снейпов, дружелюбно беседуя с присутствующими здесь Уизли. Точно так же, как Питер был далёк от того, чтобы стать вероломным предателем, так и Северус стал хорошим человеком. Он был блестящим мастером зелий и сделал много потрясающих открытий. Его курс зельеварения был удивительно популярен, и многие студенты, которые не нуждались в нём, всё равно брали его. Гарри прошёл этот курс при подготовке к аврорской академии, и говорил, что профессор Снейп был строгим, но очень способным учителем.

Его жена Миранда была интеллектуальным гигантом среди маггловского сообщества. Она работала профессором литературы в каком-то известном университете. Они идеально подходили друг другу, и оба их ребёнка выросли книжными червями.

То, что Северусу не хватало жизнерадостности, Гермиона Снейп восполняла с лихвой. Она была тёплой, общительной, но в то же время начитанной, трудолюбивой и честной. Когда она перейдёт на пятый курс в следующем учебном году, то наверняка станет префектом, а так же одной из лучших кандидатур на должность старосты школы. Помона Спраут не была так горда одним из своих учеников со времён учёбы Седрика Диггори.

Элайджа, напротив, был очень умён, но терял голос всякий раз, когда рядом оказывалась какая-нибудь девушка, кроме его матери, сестры или тётушки Лили. В такой момент он напряжённо стоял рядом с матерью, нервно озираясь по сторонам. Но он был хорошим мальчиком, поэтому Джеймс не подкалывал этим его отца.

Семья Снейпов как-то раз приходила на ужин в резиденцию Поттеров, где они хорошо поладили с Грейнджерами. В результате все три семьи теперь по очереди устраивали совместные ужины. Они стали очень близки друг другу. Джеймс и Лили были крёстными родителями Гермионы, а Саманта и Даррен — Элайджи.

Джеймс сомневался, что когда-нибудь сможет подружиться с Северусом — в прошлом между ними было слишком много вражды. Но им удалось прийти к непростому перемирию. На его сооружение ушли годы, и оно было в лучшем случае шатким, выкованным только памятью о Гермионе Грейнджер и поддерживаемым усилиями Лили. Но, тем не менее, оно было. Джеймс был уверен, что он стал крёстным отцом Гермионы только потому, что Лили была её крёстной матерью. Несмотря на это, Снейп искренне любил Грейнджеров и даже, казалось, полюбил Гарри.

Как раз в этот момент главная пара этого дня подошла к нему.

— Привет, пап, — сказал Гарри с широкой улыбкой. Она была заразительной, и Джеймс поймал себя на том, что улыбается в ответ.

— Здравствуйте, мистер Поттер, — тепло добавила Гермиона.

Джеймс преувеличенно поморщился.

— Мистер Поттер, Гермиона? Мы теперь семья, неужели тебе нужно быть настолько ужасно формальной? — Он громко вздохнул. — Если ты настаиваешь на формальностях, то мне придётся обращаться к тебе как к миссис Поттер, что внесёт большую путаницу, так как это может сбить с толку другую миссис Поттер!

Слабый румянец окрасил её щеки, и она смущённо улыбнулась.

— Простите, мистер…Джеймс?

Он рассмеялся.

— Мистер Джеймс всё ещё довольно формален, но я полагаю, что это сойдёт. Однако имей в виду, что я не против того, чтобы меня называли папой. — Его улыбка немного померкла. — Так что же я могу сделать для вас двоих? Я-то думал, что вы уже улизнули, чтобы некоторое время побыть наедине. — Он многозначительно изогнул брови.

Гермиона покраснела ещё сильнее. Гарри же был совершенно невозмутим. Он уже давно привык к выходкам своего отца.

— Тебя ищут несколько человек из Министерства, — сказал он прищурившись. — Похоже, их не волнует, что ты присутствуешь на свадьбе своего сына.

Джеймс фыркнул.

— Это ведь политики из Министерства, не так ли? Ну и чего же они хотят?

— Они хотят поговорить с вами о вашем последнем предложении, касающемся жестокого обращения с домовыми эльфами, — ответила Гермиона. В её глазах мелькнуло возбуждение. Она даже слегка приподнялась на носочки в ожидании его ответа.

Джеймс ласково усмехнулся её энтузиазму.

— Ну, я думаю, мне придётся сказать им, чтобы они подождали около двух недель, не так ли?

— Две недели? — Тихо спросила Гермиона, её голос звучал удручённо. — Почему так долго, мистер По...Джеймс?

— Да, папа, — нахмурившись, добавил Гарри. — Обычно именно ты выслеживаешь их и пытаешься загнать в угол, а не наоборот. Почему такая перемена? — Гарри обнял её за талию, и она тут же замерла, и, когда она посмотрела на него, едва заметная улыбка появилась на её губах. Гарри наклонил голову и улыбнулся ей, а затем выжидающе посмотрел на отца.

— Ну что ж, — медленно произнёс Джеймс, выдерживая паузу, прежде чем ответить. — Я думаю, мне понадобится около двух недель, так как именно столько времени вы двое запланировали потратить на свой медовый месяц.

На лице Гарри появилась понимающая улыбка, но Гермиона, похоже, ничего не поняла.

— Какое отношение наш медовый месяц имеет к вашей встрече с советом? — Она казалась почти оскорблённой тем, что её медовый месяц встал на пути безопасности домашних эльфов. Как это мило!

— Потому что я хочу, чтобы ты была там, Гермиона, — просто ответил Джеймс. — Я думаю, у тебя есть всё необходимое, чтобы стать замечательным социальным инженером, как это любит называть Лили — ну, ты знаешь, другая миссис Поттер.

Она выглядела испуганной, прежде чем начала хватать ртом воздух.

— Но мистер Поттер, — сказала Гермиона, ломая руки. — Я не могу! Члены Визенгамота просто не станут меня слушать! Я всего лишь новая кровь, и…

— Нет, — твёрдо перебил её Джеймс. — Ты не просто новая кровь, Гермиона. Я больше никогда не хочу слышать от тебя ничего подобного, ты поняла? Ты выдающаяся ведьма, и ты никогда не должна верить в обратное. Я не могу представить себе другой, более способной, ведьмы, которой по плечу справиться с этими старыми козлами, заправляющими Визенгамотом.

Она потрясённо молчала, широко раскрыв глаза.

Гарри одобрительно кивнул.

— Я так и думал, что ты это скажешь. Я надеялся, что ты выберешь её. Я знаю, что Чарли говорил о продолжении твоей борьбы за равенство, но я думаю, что он сказал это только потому, что кто-то в семье должен продолжать твоё дело, ведь я собираюсь стать аврором. У моей Гермионы такая же страсть к восстановлению справедливости, как и у тебя, папа. — Он улыбнулся. — Я думаю, это отличный выбор.

— Я рад, что ты согласен с этим, Гарри, — сказал Джеймс с усмешкой.

— Кроме того, Гермиона, ты ведь всё равно хотела стать юристом, не так ли? Я почти уверен, что ты планировала пробираться сквозь пыльные книжки с законами, о существовании которых никто даже не подозревает. Это именно то, чем ты хотела бы заниматься в долгосрочной перспективе, я прав? Ну вот, папа просто поможет тебе заняться этим чуточку раньше, чем ты думала, вот и всё, — сказал Гарри, легко целуя её в щёку, зацепив уголок губ.