Второй шанс

Жаркая погода устанавливается в Брайтоне с самого утра. Гермиона уже заканчивает с приготовлением завтрака и решает снова попытаться поговорить с сыном. Она стоит перед дверью комнаты Лео, делает вдох — как перед прыжком в холодную воду — и тихо стучит.

— Лео? Можно я войду?

Из-за двери — тишина. Потом недовольное:

— Входи.

Она осторожно входит. Комната залита мягким солнечным светом. Лео сидит за письменным столом, сгорбившись над какой-то поделкой: ножницы, бумага, клей — всё в аккуратной кучке, как всегда у него. Он сосредоточен, и даже не оборачивается.

— Завтрак готов, — говорит Гермиона, стоя у порога. — Там твои любимые вафли. С мёдом.

— Я не голоден, — бурчит он, не поднимая головы.

Она медленно подходит ближе. Сердце стучит слишком громко. Садится на край кровати, не отводя взгляда от мальчика. Голос дрожит, но она держится.

— Прости меня, Лео. Я... виновата перед тобой. Прости, что не позволила тебе узнать Драко раньше. Это было неправильно. Я думала, что защищаю тебя, но на самом деле я просто боялась...

Он откладывает ножницы и впервые смотрит на неё. Не со злобой или обидой. Просто смотрит — по-взрослому, почти изучающе.

— А ты любишь его? — спрашивает внезапно.

Гермиона замирает. Она не ожидала этого. Грейнджер смотрит на сына, на его серьёзное лицо, и чувствует, как щемит в груди.

— Лео... Причём тут это?

— Просто скажи, — настаивает он. — Это важно.

Она выдыхает. Медленно, с осторожной честностью:

— Да. Я его люблю.

Лео смотрит прямо в её глаза. Несколько секунд — будто вечность. А потом вдруг — улыбается. По-настоящему, широко, с тем самым выражением, от которого у Гермионы сжимается сердце. Он поворачивается обратно к своей поделке, как будто ничего и не произошло.

— Ну и хорошо, — говорит просто. — Потому что он тоже тебя любит.

***

Гермиона закрывает багажник и поворачивает голову, смотря на Лео, который топчется на крыльце, будто не хочет верить, что они и правда уезжают.

— Мне нужно на работу, — тихо говорит Гермиона, обращаясь к сыну. — Это правда важно.

— Я понимаю, — кивает Лео, стараясь держаться стойко. В такие момент он выглядит слишком взрослым для своих десяти лет. Но глаза его всё равно слишком грустные.

Драко опускается на корточки рядом с ним, на равных.

— Я приеду в ближайшие дни, — обещает он мягко. — Как только сможет твоя мама.

Лео щурится, смотрит ему в глаза. Потом говорит, сдвигая брови:

— Только обещай, что это не займёт десять лет. Обещай, что не исчезнешь.

Драко не улыбается. Он воспринимает это всерьёз, как клятву.

— Обещаю, — говорит он твёрдо. — Я не пропаду, Лео. Ни за что.

Мальчик чуть отступает, как будто обдумывает что-то, потом, добавляет немного смущённо:

— Хочешь... хочешь меня обнять?

Сердце Драко спотыкается. Он осторожно, будто боясь спугнуть, заключает сына в объятия. Лео замирает на секунду, а потом сам прижимается крепче.

Гермиона смотрит на них — и мир чуть размывается сквозь влагу в глазах. Без слов она подходит и обнимает их обоих, заключая в этот неуверенный, но настоящий круг. Они крепко сжимают в объятиях друг друга, будто пытаются наверстать целое потерянное десятилетие в одном коротком моменте.

Всхлип миссис Грейнджер напоминает им о том, что они тут не одни. Гермиона спешно стирает слёзы с щёк и прощается с родителями. Оставляет поцелуй на макушке сына, обещая ему приехать как можно скорее.

Дорога обратно тянется ровно, как лента. За окном мелькают деревья, поля, редкие дома. Погода — безупречная. Солнце уже не жарит, а просто мягко касается стекла.

В машине тихо играет радио — почти неслышно. Гермиона сидит молча, смотрит в окно. Драко — за рулём, иногда поглядывает на неё краем глаза, будто ждет, кто первый нарушит молчание.

— Ты не ожидал, что он будет таким, да? — тихо спрашивает она, не отрывая взгляда от дороги. — Взрослым не по годам.

Он сжимает руль чуть сильнее, пальцы на мгновение белеют.

— Нет, — признаёт Драко. — Не ожидал. Даже представить не мог.

И снова молчание. Шум шин.

— Он умный, — продолжает Гермиона. — Чертовски умный. Иногда говорит вещи, от которых у меня мороз по коже. Будто в нём живёт что-то древнее, старше меня и моих родителей. Я не всегда знаю, как ему отвечать.

— Он весь в тебя, — с мягкой улыбкой говорит Драко. — Это чувствуется.

Она поворачивает голову. Их взгляды пересекаются на долю секунды.

— Спасибо, — почти шепчет она. — Вы, кажется, нашли общий язык.

— А как иначе? Он мой сын, Гермиона.

Снова тишина. Но она уже не напряжённая. Теплая, спокойная. Как выдох.

— Мне кажется, — говорит Гермиона, опираясь лбом о стекло, — Что он уже потихоньку тянется к тебе. Ты видел, как он на прощание предложил обнять себя?

— Честное слово, я думал, что расплачусь, — признаётся Драко. — Это такое необъяснимое чувство... Я знаю его всего пару дней, а уже безумно люблю.

Гермиона улыбается и закрывает глаза. Несколько секунд — ни слов, ни движения.

Дорога впереди всё короче. Город уже где-то рядом, чувствуется по плотному воздуху, по возвращающейся суете. Но сейчас — ещё их маленький островок между прошлым и будущим.

— Я рада, что ты поехал, — говорит Гермиона, уже тише. — Это было правильно.

— Я тоже, — отвечает он. — И если честно... я уже скучаю по нему.

— Ты можешь позвонить ему, — предлагает она.

— Это не то. Я хочу проводить с ним время, заниматься чем-то вместе, понимаешь?

Она кивает и улыбается.

— Скажи, что ты тоже по нему скучаешь?

Она смотрит в окно, затем снова на него.

— Всегда, — отвечает просто.

И этой простой честности им обоим сейчас достаточно.

— Что это за звук? — спрашивает Драко, нахмурившись. Он сбавляет скорость, вслушиваясь. Где-то сзади у машины будто что-то негромко постукивает на кочках.

— Кажется, что-то с колесом, — отзывается Гермиона, наклоняясь вперёд.

Машина плавно съезжает на обочину. Рядом — густая зелень, высокая трава и пустая просёлочная дорога. Ни одного встречного автомобиля. Только тишина и жужжание летних насекомых.

Драко выходит первым, захлопывает дверь и наклоняется к заднему колесу, хмурясь. Гермиона выходит следом, щурясь от солнца.

— Ну, что? — спрашивает она.

— Похоже, ветка попала. Или камень застрял. Сейчас посмотрим...

Он наклоняется ниже, но потом выпрямляется, отряхивая ладони.

— Всё в порядке, — он чуть улыбается. — Ничего серьёзного.

Гермиона кивает, но не спешит возвращаться в машину. Несколько секунд — просто взгляды. Она стоит рядом, волосы растрепались на ветру. Он — чуть ближе, пальцы всё ещё в пыли, рубашка расстёгнута на одну пуговицу больше, чем нужно. Воздух между ними будто сгущается.

— Если мы не сядем в машину прямо сейчас, я тебя поцелую, — вдруг произносит Малфой.

Она смеётся тихо и искренне, но не спешит садиться в салон. Он делает шаг ближе. Неуверенный. Она не отступает.

— Гермиона, — почти шёпотом.

Она смотрит прямо ему в глаза. Ни возражений, ни слов. Просто тишина — и кивок. Почти незаметный, но достаточно громкий для него.

И он тянется к ней.

Поцелуй сначала робкий, пробующий. Но между ними — слишком много несказанного, сдержанного, вытесненного. Страсть вспыхивает резко, будто сожжённый фитиль. Их губы сливаются в поцелуе, требовательном, остром, жадном. Он прижимает её к себе, её пальцы сжимают его плечи — будто она боится, что он исчезнет.

Они стоят посреди безлюдной дороги, где пахнет горячим асфальтом, травой и летом. И в этот миг — никто не важен. Ни работа, ни воспоминания, ни обида.

Только они. Только двое, которые слишком долго держали всё в себе.

— Нам нужно остановиться, — говорит Гермиона сквозь поцелуй, крепче цепляясь в его плечи.

— А ты этого хочешь? — спрашивает Драко, сжимая её тонкую талию.

Она медлит прежде, чем покачать головой с лукавой улыбкой на губах.

— У меня есть идея, — говорит Малфой. — Пойдём.

Они возвращаются в машину. Драко молча сворачивает с дороги, находит просёлок, укрытый зарослями, и заезжает между деревьями. Машина замирает в тени. Вокруг — тишина, только стрекочут кузнечики и в ветвях шумит лёгкий ветер.

Драко поворачивает голову первым. Их взгляды снова встречаются, и на этот раз уже нет никакой сдержанности. Ни прошлого, ни страхов, ни слов.

Только она и он. Здесь и сейчас.

Он тянется — медленно, почти неуверенно. Касается её щеки ладонью. Она не отстраняется. Только закрывает глаза, как будто в этом прикосновении — долгожданный покой.

Их губы снова встречаются — на этот раз медленнее, глубже. Внутри разгорается что-то тёплое, настойчивое, расплавленное. Она тянется к нему, а потом перебирается к нему на колени, ладони скользят по его шее. Он обнимает её крепко и отодвигает кресло назад, чтобы она не задевала руль.

— Драко, — тихо шепчет она, когда он крепче сжимает её ягодицы сквозь тонкое летнее платье.

Её пальцы спешно начинают расстёгивать пуговицы его рубашки, в то время как его пальцы обнажают её плечи, а затем и грудь. Губы жадно исследуют округлые полушария, уделяя внимание соскам. Он посасывает и нежно покусывает их, вызывая у девушки несдержанные стоны.

Пространство между ними практически исчезает. Всё остальное — исчезает. Есть только это чувство: быть рядом. Принадлежать. Быть единым целым.

Это не просто страсть.

Это не просто воспоминание о том, кем они были.

Это — подтверждение, что между ними что-то есть. Живое. Настоящее.

Боль и любовь, вина и принятие. Всё это смешивается в их движениях, в дыхании, в поцелуях, в руках, что ищут друг друга в узком пространстве машины.

Руки Гермионы, дрожащие от возбуждения, находят его ширинку и расстёгивают её, освобождая возбуждённый член.

— Я хочу тебя, — чувственно шепчет он, оставляя жаркие поцелуи на её шее.

— Я хочу тебя сильнее, — хмыкает Гермиона, проводя рукой по его члену.

Она смыкает пальцы в кольцо и ускоряет движение рукой. Через полминуты он уже теряет связь с реальностью, ударяясь затылком о подголовник кресла.

— Чёрт...

Гермиона самодовольно улыбается, улавливая перемены на его лице и чуть приподнимается на нём, задирая подол короткого платья. Малфой перехватывает инициативу и обхватывает её ягодицы, впиваясь в её губы с несдержанным поцелуем. Он отодвигает в сторону её кружевные трусики и насаживает её на свой член — резко и жёстко, до самого основания. Гермиона протяжно стонет, ощущая, как перехватывает дыхание от внезапного наслаждения.

— Господи, — шепчет она прямо в его ухо, крепче цепляясь за его плечи. — Ещё, Драко... Да... Быстрее...

Она стонет громче, уже забывая, что они находятся в машине посреди какой-то дороги. Нет никаких гарантий, что их никто не заметит, но ей плевать. И ему тоже. Важнее только то, что они сейчас вместе. Чувствуют друг друга и наслаждаются друг другом.

Драко обхватывает её бёдра и ускоряет темп. Дыхание девушки сбивается, она почти задыхается в этом бешеном ритме. Её обнажённая грудь сексуально подпрыгивает с каждым новом толчком, и это возбуждает его ещё больше. Он оставляет шлепок на её ягодице и она вздрагивает, ощущая, как новые чувства пронзают каждый миллиметр её кожи.

— Ещё, — просит она прямо в его ухо и сжимает волосы на его затылке, когда он выполняет её просьбу, нанося ещё удар по её нежной коже на ягодице.

— Ещё, Драко, — снова просит Грейнджер. — Сильнее.

Он снова шлёпает её и крепче стискивает челюсть, когда она закусывает губу и начинает дышать ещё быстрее. Несколько толчков — и она стонет громче, выгибается и её лицо замирает в блаженстве, а тело дрожит от сокрушительного оргазма. Она сжимает его член внутри себя и он, не удерживаясь, кончает следом, не сдерживая протяжный стон.

— Я люблю тебя, — вырывается у Драко, когда он утыкается в её чуть влажную шею.

— А я тебя, — отвечает ему Гермиона, встречаясь с его сверкающим взглядом.

Снаружи поднимается ветер, чуть раскачивая кроны деревьев, пряча их от постороннего мира. Внутри машины — всё затихло. Их дыхание постепенно выравнивается, но напряжение между ними не исчезает — оно сменилось чем-то новым. Глубоким. Тихим. Осязаемым.

Гермиона не двигается, боясь разрушить хрупкий момент. Она чувствует, как его пальцы мягко скользят по её спине, замирают у линии шеи. Его ладонь тёплая, чуть шершавая, но родная. Такая родная, что от этого сжимается что-то внутри.

— Не знаю, что это было, — шепчет она наконец, чуть отстраняясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что бы это ни было... — он слегка улыбается, но в его голосе дрожит приятная усталость. — Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Она ничего не отвечает. Просто смотрит. В глаза, в которых столько боли и упрямства, сколько она видела только в зеркале. И, может быть, именно поэтому ей так страшно. Страшно, что всё это может закончиться в один миг.

— Нам нужно ехать, — говорит она мягко. — Уже опаздываем.

Он отпускает её неохотно. Она поправляет платье, как будто в этом есть возможность привести в порядок чувства. Но вряд ли. Он заводит машину. Мотор рычит, нарушая их маленькое убежище.

Когда они выезжают обратно на дорогу, Гермиона смотрит вперёд, но в уголках губ всё ещё держится та самая улыбка, почти невидимая. А Драко не говорит ничего, но сжимает руль чуть крепче. Потому что впервые за долгое время он не чувствует одиночества.

И хотя они по-прежнему молчат, между ними — что-то новое.

Что-то, что уже начинает прорастать, пуская длинные извилистые корни.