Глава 4.
Они предали нас.
В самый ответственный момент.
Они предали нас.
Мы должны им отомстить...
Ему отомстить.
***
Гермиона проснулась с дикой головной болью и отчетливым желанием снова уснуть, но, увы, такой роскоши она позволить себе не могла. Мало ли что может сделать Малфой за то время, пока она нежится на мягкой перине? Да, Гермиона, конечно, позаботилась о том, чтобы на территории поместья имела возможность трансгрессировать только она сама и некоторые представители Министерства, но нехорошее предчувствие не покидало девушку.
Когда она спускалась к завтраку, в голову прокралась правильная, но не особо радужная мысль - проверить подземелья, ведь она была почти уверена, что слышала ночью крики.
Но сия мысль была отброшена как можно дальше: мало ли что ей могло почудиться ночью в Мэноре - в поместье, в главном зале которого ее пытала сумасшедшая Беллатриса Лестрейндж?
— Уродство. Могли бы найти фото поприличней.
В столовой, закинув ногу за ногу, восседал Малфой.
Он читал свежий выпуск «Пророка», то и дело прерываясь на комментарии.
— Переврали все, сволочи! — негодовал он, громко шелестя страницами. — Слава Мерлину, отец мертв и не увидит этого позора! — Фыркнув, он процитировал написанное в газете, подражая противному голосу Риты Скитер: — Добровольно сдались в плен...
— Что, Малфой, читаешь собственную биографию, написанную журналистами? — издевательским тоном протянула Гермиона, усаживаясь за стол напротив разъяренного Драко.
— Злорадствуешь, Грейнджер? Или завидуешь? — оторвавшись от газеты, съязвил парень. — О тебе-то давно ничего не писали.
Девушка прихлопнула в ладоши.
— И слава Мерлину! Не помню, что бы обо мне в «Пророке» писали что-нибудь хорошее.
Драко смерил Гермиону презрительным взглядом своих холодных серых глаз и сухо отозвался:
— А что, прости, можно написать хорошего о паршивой грязнокровке?
Грейнджер поджала губы, но не ответила на оскорбление.
Вместо этого она заговорила о подземелье Мэнора.
— Ночью я слышала крики, доносящиеся из подвала, — осторожно начала она, придвигаясь на высоком резном стуле поближе к длинному столу.
В комнату вошел эльф с подносом.
— Могу посоветовать заглушающее заклинание, — безразлично ответил Малфой, все еще перелистывая страницы газеты.
— Спасибо, — шепнула девушка, обращаясь то ли к хозяину особняка, то ли к его слуге, поставившему перед ней чашку кофе.
Гермиона поднесла чашку ко рту, но тут же одернула руку, приложила пальцы к обожженным губам.
— И все таки, — после недолгой паузы, продолжила она тему о подвале, — я бы хотела проверить...
Эльф, молчащий до этого времени встрепенулся и, перебив Гермиону, обратился к хозяину:
— Позвольте вмешаться в разговор, мой господин, — не смея поднять глаз на Драко, попросил он.
— Валяй, — небрежно бросая газету на стол, отозвался Драко.
— Мисс говорит о подвале, ведь так? Его не нужно проверять: мы уже сделали это. После того как... — Эльф осекся и опустил уши, не зная как выразиться, чтобы не смутить ни хозяина, ни гостью. — В общем, там теперь живет не менее дюжины призраков. По ночам они часто голосят и не дают спать.
Малфой нахмурился, но уже через мгновение нашел в словах домовика что-то смешное и вновь разразился полуистерическим хохотом.
От этого хохота пальцы Гермионы в мгновение похолодели, и вспотели ладони.
По спине пробежали мурашки, девушка сжалась, но вопреки своему желанию не зажмурилась и не заткнула уши.
Малфой все пытался выговорить что-то сквозь смех, но как только ему давался хотя бы слог, он начинал смеяться еще пуще прежнего. Хватался руками за худой живот, судорожно глотал воздух, но смеяться не прекращал.
Грейнджер показалось, что у него припадок, но вызвать людей из Министерства она так и не решилась: глаза Драко Малфоя выглядели абсолютно спокойными, и взгляд был вполне осознанный, даже в тот момент, когда он чуть не упал со стула, так что она не могла усомниться - он в порядке.
***
— «...Был досрочно освобожден из Азкабана благодаря смягчающим обстоятельствам, которые учел суд при рассмотрении дела.
В данный момент Драко Малфой доставлен в свое поместье под надзором работника Министерства...»
Хриплый голос умолк. Прерывистое тяжелое дыхание разносилось по камере.
Из-за стены послышался громкий негодующий бас:
— Ничтожество! Я бы лучше принял смерть!
— Слушай дальше: «...Напомним, семья Малфоев добровольно сдалась в плен, не в пример другим Пожирателям смерти. К тому же, судом был учтен тот факт, что Драко Малфой был принужден собственным отцом принять черную метку...»
— Принужден! — взревел голос из-за стены. — Ублюдок!
Читающий же не останавливался:
— «...Кроме того, за Малфоя поручился сам прославленный Гарри Поттер...»
По-видимому, выдержка читающего окончательно иссякла именно на этой строке, и он истошно завопил:
— Спелся с Поттером! Трусливая мразь! На что он еще готов пойти, спасая свою жалкую шкуру?!
***
Рон Уизли был вне себя от бешенства. Статья, заварившая кашу в его рыжей голове, не давала покоя. Он надеялся найти ответы в кабинете друга, но узнал, что больше не может прорваться туда через камин: тот был почему-то запечатан.
Он уткнулся в листок бумаги, не зная, кому написать первому - любимой девушке или лучшему другу? И то, и другое не терпит отлагательств. Решив, что с Гарри можно поговорить и завтра на работе, он принялся строчить письмо Гермионе.
Рон яростно водил пером по желтоватому пергаменту, не особо задумываясь над содержанием написанного.
Сычик радостно метался по клетке, предвкушая долгий полет.
«Я надеюсь, она, по крайней мере, не закрыла доступ к совятне...»
***
Гарри Поттер буйствовал не меньше друга.
Он метался по кабинету, то проверяя, закрыл ли доступ к камину, то замыкая, то отмыкая дверь. Каждую минуту поглядывал на часы.
В любое мгновение в Министерство могли ввалиться журналисты, каким-то образом узнавшие о его присутствии на суде Малфоя.