Часть 3
В зоне прилета было многолюдно. Я нервно осмотрелась по сторонам, испытывая определенный дискомфорт. Как в таком столпотворении найти нужного человека?
Я помянула недобрым словом свою безалаберность — не мешало бы уточнить у гоблинов, как будет выглядеть мой провожатый. Небось, ему-то сообщили, кого он должен встречать. Осталось верить, что он заметит меня поскорее.
Чемодан тяжелый, и я никак не могла приноровиться везти его ровно. Треклятый сундук на колесиках оттягивал руку и бился о бедро. Утомившись, я затормозила в центре зала и осторожно присела на его ребристую верхушку.
Все, не сдвинусь с этого места! Учитывая мое уникальное «везение», мы с загадочным гоблинским работником будем наворачивать круги друг за другом и за счастье, если сойдемся до заката.
От нечего делать я начала разглядывать прохожих. Аэропорт — необычное место. Такое многообразие людей вряд ли встретишь где-то еще.
Две девчонки с дредами и в толстовках с эмблемой «Paris» заливисто смеялись и активно размахивали кому-то руками. Вот они подбежали к респектабельной пожилой паре и набросились на них с объятиями и поцелуями. А те скинули с себя маску солидности и ответили им, образуя кучу-малу. Радостное воссоединение семьи.
А та женщина в элегантном темно-синем костюме и с прилизанной прической, не отлипающая от своего телефона, наверняка, встречала какую-то важную шишку. У нее было скучающее и надменное выражение лица. Типичная секретарша. Каждое утро толпы таких же наводняли Сити. Они сноровисто передвигались в узких юбках и туфельках на высоких каблуках, одним глазом кося в коммуникатор, вторым — по сторонам, чтобы ненароком не впечататься в какого-нибудь бедолагу, пролив на него обжигающий черный кофе, который непременно держали в руках.
Или же молодой парень в джинсах и косухе, переминающийся с ноги на ногу у табло. Невооруженным взглядом было заметно, как он нервничал. Букет белых роз, который он прижимал к себе, уже изрядно помялся, но он не обращал на это внимания, сконцентрировавшись на часах. Белая роза — символ искренней любви. В Риджентс-парке есть целый отсек, где высажены эти очаровательные цветы. Вероятно, он ждал свою подругу или невесту, но рейс запаздывал и он переживал.
Почему-то именно сейчас на меня накатила ностальгия по Лондону, его шумным улицам и тихим скверам.
В последнее время я много гуляла по городу и успела влюбиться в него, каждый день, открывая что-то новое в его облике — уютные кафе и антикварные лавочки Ислингтона, живописную «маленькую Венецию» в Мейда Вейл, роскошный Ридженс Парк, дизайнерские бутики Мейфэра, гламурный Сохо и чопорный Ричмонд, классическую архитектуру Сент-Джеймса, сохранившего аутентичную атмосферу старой доброй Англии.
Случайные прохожие смотрели на меня чуть-чуть насмешливо и снисходительно. Думаю, я была похожа на провинциальную туристку, впервые выбравшуюся из своего захолустья в столицу, но я не обижалась.
Что вообще мне довелось увидеть в этой жизни? Дурсли не баловали меня, как своего драгоценного сыночка. Куда бы они ни ездили — в парки, музеи или на ярмарки, меня в это время подбрасывали миссис Фигг или запирали в доме. О, исключением был единственный поход в зоопарк, но у меня до сих пор звенело в ушах от теткиных криков.
В общем-то, Петуния Дурсль плевать хотела на мое образование и развитие. Ей было бы проще, вырасти я идиоткой и неумехой. Кто же еще мог родиться у двух «ненормальных»?
А потом в мою унылую жизнь ворвался Хагрид и распахнул двери в сказку.
На одиннадцатилетнего ребенка волшебный антураж Хогвартса произвел невероятное впечатление. Не могло быть иначе. Но со временем иллюзия рассеялась.
Древний замок, безусловно, был прекрасен в своем величии, но по-прежнему оставался лишь грудой булыжников, по которому бродили сквозняки и привидения. Если бы не магия — жить в нем стало бы невозможно. С приходом холодов даже у самых впечатлительных первокурсников из числа магглорожденных воодушевление шло на убыль и хотелось обратно домой, где стены в помещениях не покрывались инеем и не нужно было надевать под одежду шерстяное белье. Я не представляла, как слизеринцы обитали в своих мрачных подземельях. Бррр, по коже пробегал мороз, как я вспоминала, что Шляпа предлагала мне отправиться на факультет змей.
Что до остальных «достопримечательностей» магического мира?
Косой переулок — хаотичное нагромождение всевозможных пестрых лавок, шумный и неорганизованный. Гулять по нему все равно, что проходить полосу колдовских препятствий.
Лютный — пристанище темных магов, в которое не советовали забредать добропорядочным гражданам. Однажды я умудрилась выпросить экскурсию по нему у одного небезызвестного блондинистого слизеринца. Смотреть на Лютный повзрослевшими глазами было... отрезвляюще. Ютящиеся там волшебники не верили ни в Министерство, ни в Мерлина, ни в Высшие силы, а с младенчества привыкли рассчитывать только на самих себя. Отбросы общества, отчаянно стремящиеся вырваться из замкнутого круга нищеты и безнадежности. Они не могли позволить себе сейф в Гринготтсе или отправить детей учиться в Хогвартс. Без поддержки властей, без образования, неухоженные и в обносках — кто бы взял их на приличную работу? Немудрено, что многие из них свернули на преступный путь.
Парадоксально, но в лавочках Лютного порой можно было найти потрясающие вещи. Конечно, среди них масса условно разрешенных товаров и еще больше запрещенных, но они так тщательно прятались, что координаты передавались только «по знакомству».
Как бы ни кичились чистокровные снобы своими магическими способностями, превознося волшебников, как сверхрасу, мы уступали магглам по уровню развития. И это полбеды! Министерство элементарно забывало о социальной ответственности перед теми, кому реально требовалась помощь. Мордред, да у нас даже не было своих собственных приютов, хосписов или биржи труда!
Маггловское правительство заботилось о своих гражданах по мере сил и возможностей, и при этом они уже вовсю исследовали космос, компьютерные технологии и трансплантологию, совершая порой феноменальные открытия на благо человечества, а для волшебников, похоже, главным достижением остался переход от Средневековья к Викторианской эпохе, которая так им понравилась, что они задались целью задержаться в ней подольше. Маги топтались на месте и надо было с этим разбираться.
Вот Кингсли теперь и бился головой о стену, состоящую из упертых, рафинированных аристократов, которые сделают шаг по направлению к модернизации и прогрессу, только если дать ощутимого пинка под их высокородные задницы.
Еще одна причина, почему я покинула Англию. Участвовать в «крестовом походе» против зашоренности мышления? Упаси Годрик!
Форкс — неприметный городишко, где мне отныне предстояло жить, не шел ни в какое сравнение не то что с Лондоном, но даже с Литтл Уингингом. Это была скорее деревня с ее фермерским колоритом, дружелюбными людьми, подержанными машинами и семейными забегаловками. Идеальное место, чтобы в тишине и спокойствии найти гармонию в душе.
В таком городе, каждый человек мог проникнуться разницей между насыщенной, гиперактивной столичной жизнью, и этим крошечным мирком, в котором не было места излишней суете. То, что мне необходимо после бесконечного квеста на выживание, во что превратились мои будни после зачисления в Хогвартс. Просто остановиться и насладиться моментом.
Волшебники жили долго, но молодость у нас тоже не вечна. Глупо, но мне хотелось прикинуться среднестатистическим подростком, отбросив «взрослые» заботы куда-нибудь на потом.
Внезапно передо мной возник мужчина. Я осмотрела его с ног до головы и сделала вывод, что здесь он должен чувствовать себя так же чужеродно, как и я.
Лицо у него было интересное — не старое и не молодое с густыми бровями, впалыми щеками и крупным носом. В уголках глаз и вокруг губ притаились морщинки, но волосы черны, как смоль, без единой сединки и доставали до ключиц. Бледно-коричневая кожа и глаза цвета выдержанного коньяка выдавали в нем коренного жителя Америки, из тех, кого привыкли называть «краснокожими». Одет он в линялые джинсы с массивной пряжкой в виде головы волка, клетчатую фланелевую рубашку и грубые рабочие ботинки. Что самое примечательное — его голову покрывала широкополая ковбойская шляпа.
— Мисс Поттер, полагаю?
— Верно, мистер...? — я поднялась, чтобы хоть отчасти сравняться с ним в росте. Индеец возвышался надо мной, точно скала.
— Тайрон, — мужчина согнулся в старомодном поклоне, — Добро пожаловать в Америку. Я отвезу Вас в Форкс.
Я растерялась, его внешний вид как-то не подразумевал наличие великосветских манер. Подсознательно захотелось присесть в ответном книксене. Но индеец уже подхватил мой чемодан, словно пушинку, и попросил следовать за ним.
На парковке мы забрались в машину, похожую на грузовик с закрытой кабиной и открытой задней частью с невысокими сторонами и низкой дверцей. Подобные средства передвижения не часто встретишь на улицах Лондона, скорее уж в отдаленных графствах, где развито фермерское хозяйство, а по бездорожью проедет только эдакая громадина.
Мистер Тайрон подождал, пока я пристегну ремень, благо после самолета у меня не возникло с этим никакой заминки, и мы тронулись в сторону Форкса.
Разговор не клеился, хотя интуитивно индеец мне импонировал. От него исходила доминантная аура, но не агрессивная, а защищающая. Про таких мужчин обычно говорили — обстоятельный и надежный. Мечта любой вменяемой женщины.
Он рассказал мне про Форкс и его окрестности — куда сходить в первую очередь, где сытно накормят по особым домашним рецептам и угостят вкуснейшим кофе, а также про небольшую индейскую резервацию на побережье, откуда он родом. Уверял, что меня там будут рады видеть в любое время. В ясную погоду можно побродить по пляжу, а с заходом солнца устроиться у костра вместе с молодежью и послушать истории старейшин.
Я не понимала в курсе ли индеец, что я волшебница или это традиционное местное гостеприимство, поэтому помалкивала и внимала. Гоблины могли нанять его через посредников, как тот персонал, что подготавливал дом к моему приезду.
Прежний владелец забрал с собой практически все свои пожитки и дом достался мне минимально меблированным, без посуды, постельного белья и прочих немаловажных вещей. Благослови Мерлин того, кто придумал торговые каталоги! Гоблины подсунули мне целую кипу изданий и я попросту тыкала пальцем в понравившиеся товары.
Как мне нелюбезно объяснили, на Гринготтс работали сквибы, отлично ориентирующиеся в мире магглов. Их-то и использовали для таких поручений, а они уже в свою очередь занимались организацией на местах, нанимая подходящий персонал и тому подобное. Сложноватая схема, но главное с моих плеч сняли непосильную ношу, хотя я подозревала, что содрали за услуги втридорога.
Ла-Пуш я и так планировала посетить, но заручившись официальным приглашением, приеду туда, как цивилизованный человек, а не нахрапистый турист.
Мы проезжали по красивой местности, пейзажи за окном притягивали взгляд. Извилистая дорога, казалось, вела в бесконечность, по бокам росли могучие ели и виднелись горные пики. Густая и надо полагать труднопроходимая чаща подстегнула память о наших с Гермионой скитаниях по лесу Дин, где мы играли в догонялки и прятки с прихвостнями Волдеморта.
Говорят, время лечит... Врут, наверное. Да, физические повреждения постепенно затягивались, боль проходила, оставляя уродливые шрамы. Их можно было прикрыть одеждой или удалить зельями. Но что делать, если твоя рана находилась глубоко в сердце? Огромная не зарастающая и кровоточащая дыра. Как ее залечить, если от воспоминаний не избавиться по щелчку пальцев? Ведь «Обливиэйт» не панацея.
Есть такой опыт, пережив который и испытав глубокое эмоциональное потрясение, не вырвать изнутри, как ни старайся. Одно пустяковое слово или неуловимый образ станут катализаторами, и мозг взорвется, подводя своего хозяина к помешательству. А может и не нужно этого делать? Удары судьбы и беды нас закаляли, делая сильнее и мудрее, или же подавляли и надламывали, отнимая частичку внутреннего «огня»?
Прислонившись лбом к холодному окну, я перенеслась на несколько месяцев назад.