Глава 9
Тристан
Стоя под огромным душем, я испытываю полное смятение чувств. Я никогда не мылся вместе с кем-то. Никогда не позволял кому-то заботиться обо мне подобным образом. А сейчас именно это и происходит.
Данте стоит рядом, обнимая меня левой рукой, пока его правая рука между моих ягодиц массирует мой чувствительный вход, освобождая внутренности от спермы.
Он кончил в меня. Он трахнул меня. Дважды. Мой разум пытается осмыслить этот факт и смириться с ним. А также тот факт, что три лучших оргазма в моей жизни случились за последние двадцать четыре часа. И я практически не контролировал ни один из них.
Я сопротивлялся каждому — и это было хорошо. Хорошо - бороться. А еще лучше - сдаваться.
Но сейчас я чувствую себя довольно уязвимо. Частично из-за секса. Но гораздо больше из-за признания, которое он вырвал у меня.
Возможно, поэтому я позволяю ему ухаживать за собой.
Хоть мне и немного больно, я снова начинаю твердеть. Всё дело в его прикосновениях. В его близости. В том, что его полувозбуждённый член касается моего бедра.
Раньше я не особо задумывался о размере члена - мой обычный, вполне нормальный, и мне никогда в голову не приходило представлять, каково это - принимать эту штуку внутрь себя. Глядя на Данте, я не могу поверить, что он во мне поместился. Я бы не назвал его член чудовищным, слава богу, но он большой, гораздо больше моего.
Всё в нём больше по сравнению со мной. Его член. Его тело. Его сила.
Он действительно мог бы причинить мне боль, если бы захотел. Но у него есть свои правила, и теперь я их понимаю. Он не может ударить меня по лицу. Он не может использовать кулаки. Он не может меня покалечить.
Странная правда в том, что я причинил ему больше боли, чем он мне. Его кровь стекает по ноге и смешивается с водой, окрашивая ее в розовый цвет. Я ударил его ножом. Я оставил порез на его груди. У него наверняка останутся шрамы, которых у него и так уже много. Я вижу зажившие рубцы от порезов. Вижу круглый след на правой стороне груди и подозреваю, что он от пули.
Конечно, я погуглил, узнав его полное имя. Семья Адессо — это старая бизнес-элита. Компания Данте сейчас, похоже, отделена от бизнеса его отца, но совершенно очевидно, что он вырос в роскоши и богатстве. Откуда же взялись шрамы у человека с такой родословной?
Все вопросы улетучиваются из головы, когда его палец проникает в меня, с давлением растягивая изнутри. С моих губ слетает тихий звук. Данте тоже не молчит, я слышу глухое урчание в груди, словно он доволен происходящим.
Он опускается на колени и начинает мыть меня между ног влажной тканью. Когда он нежно протирает яйца, мой член поднимается, напрягаясь. Когда он начинает мыть ствол – колени у меня подгибаются, и чтобы не упасть – я хватаюсь за его плечо.
Я смотрю вниз. Он поднимает взгляд с моего члена на лицо.
- У тебя очень красивый член, – говорит он.
В груди разливается теплое, распирающее чувство. Мне нравятся его слова. Я хочу, чтобы он снова заставил меня кончить, но знаю, что он этого не сделает, а просить я не буду. Я и так чувствую себя униженным своим признанием.
Я должен был злиться на то, что он накачал меня наркотиками, похитил, связал, вставил дилдо мне в задницу, пока я был без сознания, а потом трахал меня им, пока я не кончил так сильно, что отключился.
Но настоящая злость пришла, когда я проснулся в собственной постели. Один.
Хотя сначала я не злился. Мне было больно. Я долго лежал, не имея сил подняться, чувствуя себя брошенным и покинутым. Это напомнило мне те ужасные дни после ухода Эвана. Мною владели одиночество и страх. Гнев - гораздо более предпочтительное чувство, поэтому я позволил ему захватить меня и затмить всё остальное.
Данте с усилием поднимается, кровотечение из раны до сих пор не прекратилось. Ему требуется медицинская помощь. Но вместо этого он берет шампунь. Я пытаюсь выхватить бутылку из его рук. Его глаза вспыхивают в ответ. Сложно описать, какая мощь скрыта в нем, но я ощущаю, как эта сила возвращается и заполняет его целиком.
Он отводит меня из-под струй воды и начинает намыливать мне волосы. Я закрываю глаза и наслаждаюсь его пальцами. Ощущать их на коже моей головы почти так же хорошо, как и внутри меня. Но это опасное удовольствие, которое он снова может отнять.
Я резко распахиваю глаза и смотрю на него в упор. Данте замирает, слегка наклонив голову, будто пытаясь понять меня.
- Не делай так снова, — говорю я ему.
Я вижу, как он обдумывает мои слова. Он не спрашивает меня: «Что не делать?», он понимает меня.
Я ожидаю, что последует напоминание о контракте. Думаю, он скажет, что может делать все, что захочет, пока это не выходит за рамки правил. Но он говорит:
- Не буду.
А мне обязательно хочется уточнить, чтобы быть уверенным, что меня поняли:
- Я имею в виду - не отвози меня одного обратно в мою постель.
- Я знаю. Я сказал, что не буду.
Не знаю, почему я верю ему, но я верю. Снова зажмуриваю глаза, когда он подталкивает меня под струи воды и запрокидывает мне голову, чтобы смыть шампунь.
Сам он моется гораздо быстрее. Я отхожу в сторону, чтобы не мешать. Мне хочется прикоснуться к нему, но я не знаю, как это сделать. Впрочем, Данте справляется достаточно быстро, так что мне даже не приходится разбираться со своим желанием. Как только он выключает воду, сразу же снова берет всё под свой контроль.
Душевая кабина в ванной комнате огромная и без дверей, как и положено в роскошном пентхаузе. Вход, он же и выход – всего один, но Данте все равно показывает мне, куда идти. Я подчиняюсь, у меня совершенно нет сил снова спорить и сопротивляться.
Ровно до тех пор, пока я не смотрю вниз. Мне удается отвести взгляд от гипнотизирующего вида его тяжелого, мощного, полутвердого члена, висящего над яйцами. Мне удается игнорировать то, как быстро мой рот наполнился слюной при виде этого зрелища. Потому что я вижу, что кровь все еще течет по его ноге.
Порез на груди слегка кровоточит, но на бедре у него серьезная ножевая рана. Я не могу поверить, насколько спокоен Данте при этом. Не могу поверить, что он даже не злится. Я же, бля, сам ударил его ножом.
- Тебе нужен врач, — говорю я.
- Для этого - нет.
- Но кровотечение не прекращается, — возражаю я.
- Прекратится, когда я наложу швы.
- Что? Ты не можешь...
- Перестань об этом беспокоиться, Тристан.
- Данте… это ведь я ранил тебя.
Улыбка играет на его губах.
- Я знаю.
Я смотрю на него, как на сумасшедшего — потому что он таким и является.
- Хочешь посмотреть, как я зашиваю? — спрашивает он.
Я моргаю. Сдерживаю свое автоматическое «нет». Думаю.
Данте настолько ненормален, настолько не пытается оправдывать свои поступки, что это освобождает меня и дает возможность задуматься о собственных истинных желаниях. Мне больше не надо цепляться за понятие нормальности.
- Да, — отвечаю я. - Я хочу посмотреть.
Именно потому, что я смотрю, я замечаю, как его член дергается. Мой отвечает тем же.
Он подаёт мне полотенце, и берет другое для себя. Полотенце такое пушистое и гладкое, совсем не похоже на те, к которым я привык. Мне нравится, как оно мягко касается моих яиц и напряженного члена. Кожа стала намного чувствительнее после депиляции, я ощущаю буквально всё. И мне нравится, как стал выглядеть пах. Мне нравится эта гладкость. Когда он трахал меня, между нами не было ничего лишнего. Только кожа. Только сперма.
Член твердеет с каждой секундой. Непонятно, почему мое тело стало таким сексуально отзывчивым, но это мне тоже нравится. Это ощущение правдиво, в отличие от большинства вещей вокруг. Невозможно что-то скрывать или притворяться, стоя голым в ванной с торчащим вверх членом.
Я также вижу растущее возбуждение Данте. Я никогда раньше не видел «вживую» чужой обнаженный член, разве что в порно. И уж точно никогда не касался ничьего другого, кроме своего. А теперь я хочу потрогать член Данте. Хочу почувствовать его тяжесть и текстуру, хочу ощутить, как он поднимается под моими пальцами.
Данте, кажется, разгадал мои тайные желания, потому что резко отворачивается. Одно из его правил — я не могу касаться его там.
Он, прихрамывая, идет к шкафчику и достает довольно внушительную аптечку. Я опять думаю обо всех его шрамах. Думаю о том, как легко он обезоружил меня. Он настоящий боец. Все эти мышцы - не просто показуха. И он очень хорошо сложен. Каждый мускул очерчен, не только на руках и торсе, но и на бедрах, ногах, ягодицах.
Как я раньше не замечал совершенную и полную эротики красоту мужского тела?
Данте усаживается на закрытую крышку унитаза. Роясь в красной сумке, он следит, как я устраиваюсь на полу неподалеку на своем полотенце, скрестив ноги. Взгляд задерживается на мне, и он слегка улыбается одним уголком рта.
Он обрабатывает рану антисептиком. Это, наверняка, адски больно, но его тело совершенно спокойно, лишь эрекция нарушает это показное равнодушие.
С широко расставленными ногами он полностью на виду: стоящий член, тяжелые, налитые яйца. И мне становится виден еще один шрам на внутренней стороне его бедра. Он начинается примерно в четырех дюймах* от паха и тянется прямо к яйцам. Шрам едва заметный, старый. Похоже, он занимается боями уже очень давно, и драки эти бывали очень жестоки.
* 4 дюйма – примерно 10 см.
Если я правильно догадался, то это может объяснить его терпимость к боли и умение оказывать себе медицинскую помощь. Наблюдаю, как он вскрывает упаковку и достает изогнутую иглу. Он сжимает края раны пальцами и начинает умело шить. Его дыхание становится шумным и тяжелым, но это единственное, что выдает его эмоции. Но даже когда пальцы окрашиваются кровью – его эрекция не ослабевает.
Не понимаю, почему это зрелище так будоражит, но мой член тоже пульсирует, пока я слежу за Данте. Капля предсемени выдает мое сильное возбуждение.
Данте отрывается от своего занятия и смотрит на меня.
-Можешь дрочить, если хочешь, - говорит он. – Но кончать нельзя.
Секунду колеблюсь, а потом начинаю. Я никогда раньше не мастурбировал перед кем-то. С кем угодно, кроме Данте, я бы слишком смущался, а в его присутствии я бесстыдно глажу себя и вижу, как приоткрываются его губы, когда он смотрит на меня. Ему требуется некоторое время, чтобы сосредоточиться и вернуться к ране.
К тому времени, как он заканчивает, смывает кровь и перевязывает рану, я уже тяжело дышу. Мне до безумия хочется кончить. Данте идет к шкафчику и достает какую-то бутылочку. Смазка, понимаю я, когда он выдавливает немного себе в руку.
Требовательный нетерпеливый стон вырывается из меня, когда он смазывает свой член. Он берет еще одно полотенце, складывает его и аккуратно кладет на пол мне за спину. Затем опускается на колени и широко раздвигает мои ноги. Поза становится неустойчивой, и мне приходится отклониться назад, я падаю на спину, но не на твердый пол, а на заботливо подложенное полотенце. Данте поднимает вверх мой зад, открывая себе еще больший доступ, и резко вонзает свой член внутрь.
Я кричу, выгибаясь от боли. Хоть я и не такой тугой, как в первый раз, но всё равно проникновение чувствительно. Но ему все равно. Он беспощадно и грубо таранит мою задницу. Все толчки попадают точно в цель – по моей простате. То, как он держит меня, согнув почти пополам, заставляет мой член сильно течь, прижимаясь к напряженному животу.
Я пытаюсь дотянуться рукой до своего ствола, но Данте грубо отбрасывает мою руку и сжимает пальцы на моем горле. Я чувствую, как паника охватывает меня, когда я не могу полноценно вдохнуть. Я мечусь, пытаясь вырваться, но он безжалостен. Сквозь пелену удушья вижу лишь его темные, сосредоточенные глаза и оскал стиснутых зубов. Он продолжает беспощадно вбиваться в меня...
Я кончаю так яростно, что кричу, хоть и задыхаюсь от хватки на моем горле. Мое тело судорожно извивается на полу. А член, к которому так никто и не прикоснулся, бешено извергается.
Он продолжает трахать меня, а моя разрядка всё длится и длится. Затем его бедра резко толкаются вперед, он напряженно прижимается ко мне и замирает. Я чувствую его оргазм: его член пульсирует внутри меня, заполняя нутро горячей спермой. Это выдаивает из меня еще одну сливочную струю. И еще одну.
Я обессиленно падаю, разбитый и судорожно дергающийся так сильно, что руки безвольно бьются о плитку пола. Данте отпускает мое горло. Его тело тоже содрогается, качаясь на мне, а член продолжает подергиваться внутри.
Темные пятна пляшут перед моими глазами. Я вскрикиваю, когда он выходит из меня. С трудом осознаю, что он поднялся, потому что слышу шум текущей воды.
Данте возвращается с теплой, влажной тканью. Челюсти сжаты и взгляд по-прежнему сосредоточен, пока он вытирает с кожи следы моего оргазма. Сперма повсюду на мне. Если бы я был в состоянии думать яснее, я бы умер от смущения от того, как бесстыдно выгляжу, пока Данте поднимает мою ногу и чистит мою дырку.
Но мое тело слишком расслаблено, а разум слишком разбит, чтобы протестовать, когда он поднимает меня с пола так, как будто мои 165 фунтов* для него ничто и как будто у него нет свежей ножевой раны на бедре.
* 165 фунтов – 74,8 кг.
Он несет меня в спальню. Не в ту, со странной черной кованой кроватью. А в обычную. Огромную и роскошную, но обычную.
Укладывает меня в просторную, удобную кровать, и укладывается сам. Поворачивает меня на бок и притягивает к себе, прижимая спиной к своей груди. Укрывает нас одеялом.
Я засыпаю с ощущением, будто всё это - самое естественное в мире.