Каспар: Между строк и пламенем

Солнце лишь робко пробивалось сквозь плотную ткань утреннего тумана, будто стесняясь нарушить тишину спящей земли, когда Элиза, продрогшая до костей и дрожащая как осенний лист на ветру, вошла в родное поместье Кастильоне. Её волосы слиплись от влаги, а одежда противно липла к телу, оставляя на мраморном полу маленькие, предательские лужицы. Она ощущала себя не просто промокшей, а выжатой до последней капли, точно лимон, переживший бурный натиск.

Проскользнув мимо сонных слуг, которые еще только начинали разминать свои утренние зевотные мышцы, она шмыгнула в свою комнату, подобно маленькой мышке, спасающейся от голодной кошки. Сбросив с себя мокрую одежду, будто сбрасывая оковы, она тут же закуталась в толстый махровый халат, пахнущий лавандой и домом, запахом, который всегда успокаивал ее. Зубы выбивали дробь марша, но внутри, словно уголек, тлело приятное тепло от осознания, что она в безопасности, дома.

Она плюхнулась на кровать, как утонувшая в пучине мягких подушек, и накрылась одеялом, стремясь согреться как можно быстрее. Затем потянулась к своему верному спутнику — дневнику, лежащему на прикроватной тумбочке, словно преданный пес, ждущий своего хозяина. Дневник был для неё больше, чем просто листы бумаги, скрепленные обложкой. Он был её верным другом, её личным психологом, её жилеткой, в которую можно поплакать, её зеркалом, отражающим самые сокровенные мысли и переживания. Обложка, украшенная тиснеными лилиями, хранила в себе тайны ее растущей души, как старый сундук — фамильные драгоценности.

Она открыла первую страницу и принялась строчить, будто одержимая, пытаясь перенести на бумагу все пережитые эмоции. Чернила танцевали по листу, подобно бабочкам в летнем саду, оставляя за собой след из слов, как следы на песке:

"Сегодня я чуть не утонула. Глупо, да? Я же так люблю реку! Она всегда была для меня местом покоя и умиротворения. Но сегодня она была неласкова! Она затянула меня в свои холодные объятия и я начала тонуть. И вдруг... Он. Он появился из ниоткуда: Высокий, сильный, как скала, непоколебимый и уверенный. Он вытащил меня из воды, словно вырывая из лап смерти. Кто он? Мой ангел-хранитель? Или просто случайный прохожий, движимый добрыми намерениями? Его глаза... Они были такими... тёмными. Бездонными, как колодцы, хранящие вековые тайны. Они пугали и одновременно притягивали, подобно магнитам. Я должна узнать, кто он, во что бы то ни стало."

Она на мгновение замерла, задумавшись, будто пытаясь поймать ускользающую мысль. Потом прикусила кончик ручки как ребенок, сосредоточенный на сложной задаче, и продолжила:

"А еще этот силуэт... Он снова был там, на опушке леса. И ведь он просто стоит и смотрит, не трогает меня. Что ему нужно? Чего он хочет? Возможно, я схожу с ума? Может быть, это просто плод моего воображения, разыгравшегося из-за одиночества?"

Закончив запись, Элиза закрыла дневник и прижала его к груди, обнимая старого друга. В голове роились мысли, словно пчелы в растревоженном улье. Она чувствовала себя потерянной, как лодка без парусов в бушующем море, брошенная на произвол судьбы.

Внезапно дверь тихонько скрипнула и в комнату проскользнула Доротея, её няня, женщина с добрыми морщинками вокруг глаз, подобно лучикам солнца, и мягкой улыбкой, способной растопить лед. Доротея была для Элизы больше, чем просто наемная работница. Она была ей подругой, советчицей, а иногда даже и матерью, заменяя вечно занятых родителей.

— Элиза, золотце, ты вернулась! — проворковала Доротея, подходя к кровати и ласково поглаживая её по голове, — Я так волновалась! Ты вся дрожишь. Что случилось?

Элиза вздохнула и рассказала ей о своем злоключении на реке, опуская, правда, встречу с таинственным незнакомцем и преследующий её силуэт. Девушка не хотела волновать Доротею еще больше, не хотела омрачать её доброе сердце.

Доротея выслушала её с тревогой в глазах, словно мать, услышавшая о беде своего ребенка.

— Ох, Элиза, Элиза! — покачала она головой, будто сетуя на безрассудство молодости, — Нельзя быть такой беспечной! Река совсем не игрушка. У нее свой характер, свой нрав. Иди-ка, я принесу тебе горячий чай с медом и лимоном, чтобы прогнать простуду. И позови горничную, пусть приготовит тебе теплую ванну с травами, чтобы ты расслабилась и согрелась.

Элиза благодарно улыбнулась Доротее. Ее забота была как теплое одеяло, согревающее в холодный день, как лучик солнца, пробивающийся сквозь серые тучи.

***

Родители Элизы проснулись ближе к обеду, в их спальне, которая всегда благоухала ароматом старинных книг и дорогих духов. Солнце, уже вовсю заливавшее комнату, щедро осыпало золотыми лучами резную мебель и тяжелые бархатные портьеры. Армандо потянулся, словно большой кот, разминая затекшие мышцы, и посмотрел на Изабеллу, все еще спящую рядом с ним. Она выглядела такой безмятежной и юной во сне, будто скидывала с себя бремя ответственности и забот. Армандо нежно коснулся ее щеки, и Изабелла открыла глаза.

— Доброе утро, любовь моя, — прошептала она, улыбаясь.

— Доброе утро, — ответил Армандо, целуя ее в лоб, — Как тебе спалось, моё очарование?

— Прекрасно, — ответила Изабелла, — Признаться честно, я так соскучилась по дому и по этой кровати. Эта работа вынуждает нас забывать о таких ценных моментах, как этот, — сонно бубнила женщина.

— Я тоже, — согласился Армандо, — Но меня уже тянет в новые приключения и на поиски забытых сокровищ, — подмигнул мужчина, заставляя женщину коротко хихикнуть.

Они вместе встали с кровати и принялись собираться, как готовясь к очередному сражению. Они были будто две половинки одного целого, идеально дополняющие друг друга. Армандо — сила и надежность, Изабелла — элегантность и ум.

Тем временем, в поместье воцарилась легкая суета. Слуги сновали туда-сюда, готовя завтрак для хозяев и приводя в порядок комнаты. Армандо и Изабелла вышли из своей комнаты и спустились вниз, в столовую, где их уже ждал накрытый стол.

Элиза спустилась следом, услышав их голоса. Она почувствовала облегчение, когда увидела их. Она соскучилась по ним, несмотря на то, что видела их меньше суток назад. Время, проведенное вдали от них, казалось ей вечностью, минувшим годом. Или это могло таким казаться из-за событий, встряхнувших разум Элизы. Она не знала точно.

— Мама! Папа! — воскликнула она, бросаясь к ним в объятия.

— Элиза, моя дорогая! — воскликнула Изабелла, крепко обнимая дочь, не желая ее отпускать, — Как мы соскучились!

Армандо и Изабелла знали, что им нужно уделять ей больше внимания, но они не могли ничего поделать, кроме как организовать очередную безумную неделю путешествий. Их работа отнимала у них слишком много времени, словно пожирающая все вокруг безжалостная машина.

— Мы решили, Элиза, — начала Изабелла, — что ты поедешь с нами на этой неделе.

— Правда? — глаза Элизы загорелись от радости, словно две маленькие звездочки, — Ох, мама, это здорово! — воскликнула она.

— Мы будем ездить по окрестным деревням, — объяснил Армандо, — Нужно проверить несколько старых церквей и замков. Может, найдем что-нибудь интересное.

— И ты будешь с нами, — добавила Изабелла, улыбаясь, — Будешь помогать нам.

Элиза была в восторге. Она мечтала побывать в этих местах, увидеть своими глазами древние руины, услышать истории, которые рассказывали стены, словно шепот прошлого. И самое главное, она хотела побыть со своими родителями, почувствовать их любовь и заботу, будто теплое солнце после долгой зимы.

***

После завтрака началась подготовка к поездке. В поместье царил хаос. Слуги бегали туда-сюда, собирая вещи, укладывая чемоданы, проверяя упряжь лошадей. Армандо и Изабелла отдавали распоряжения, контролируя каждый этап подготовки, словно генералы, готовящие армию к битве.

Элиза бегала за ними, стараясь помочь, чем могла. Она складывала книги в сумки, проверяла карты, пересчитывала инструменты. Она чувствовала себя важной частью команды, маленьким винтиком в большом механизме.

Наконец, все было готово. Карета, запряженная четверкой вороных коней, ждала у входа в поместье. Слуги погрузили чемоданы и сумки, а Армандо помог Элизе и Изабелле забраться в карету.

— Ну что, в путь? — спросил Армандо, садясь рядом с ними.

— В путь! — воскликнула Элиза, с нетерпением глядя в окно.

Карета тронулась с места, плавно покачиваясь на ухабах дороги. Элиза смотрела, как поместье Кастильоне удаляется, будто корабль, уплывающий в дальнее плавание. Она чувствовала волнение и предвкушение. Впереди ее ждало новое приключение.

***

Первый день путешествия прошел как в волшебной сказке. Они посетили небольшую деревушку, затерянную в горах, под названием "Валум". Ее дома, сложенные из серого камня, будто вырастали прямо из скал. Армандо и Изабелла отправились осматривать старую церковь, расположенную в центре деревушки, а Элиза осталась бродить по окрестностям, наслаждаясь красотой дикой природы.

Она поднималась по узким тропинкам, словно карабкаясь по спине спящего дракона, собирала полевые цветы, вдыхала чистый горный воздух. Она чувствовала себя свободной, словно птица, вырвавшаяся из клетки.

Вечером они остановились в небольшом отеле, расположенном на окраине деревни. Отель был старым и уютным, с деревянными стенами и камином, в котором потрескивал огонь. Элиза сидела между родителями у камина, слушая их рассказы о древних цивилизациях, о затерянных сокровищах, о тайнах, которые хранит земля, будто старый пиратский клад. Она чувствовала себя счастливой, как никогда раньше, словно ей подарили целый мир.

Ночью, когда все уснули, Элиза выглянула в окно. Луна заливала серебряным светом горы и долины, как художник, раскрашивающий ночной пейзаж. И там, на опушке леса, она снова увидела его. Силуэт. Он стоял неподвижно, наблюдая за ней, словно хищник, выслеживающий свою жертву. Элиза похолодела от страха, будто ее окатили ледяной водой, и быстро закрыла окно. Она легла в кровать, стараясь не думать о нем, как отгоняя назойливую муху. Вопреки всем желаниям, заснуть Элиза смогла не сразу. Она долго ворочалась, переворачивалась с бока на бок и тревожилась от каждого лишнего шума. Спать в непривычной для неё месте оказалось той ещё пыткой, но девушка, воспитанная настоящей Кастильоне, всё таки осмелилась и смогла прогнать все страхи, позволяя себе заснуть и проспать спокойным, приятным сном.

***

Следующие дни были похожи один на другой, как бусины, нанизанные на нитку. Они ездили от деревни к деревне, от церкви к замку. Они посетили деревню под названием "Селеция", где ветер, казалось, рассказывал старинные легенды, и старинный замок Энкондит, чьи стены хранили молчаливые истории прошлых эпох. Армандо и Изабелла работали, не покладая рук, словно пчелы, собирающие мед. Они осматривали стены, изучали фрески, копались в архивах, точно археологи, раскапывающие древние руины. Элиза помогала им, чем могла, словно маленький помощник волшебника. Она носила инструменты, записывала информацию, фотографировала находки. Она училась у них, впитывая их знания и опыт, как губка, впитывающая воду.

Но помимо работы, они находили время для развлечений. Они устраивали пикники на природе, играли в игры, рассказывали друг другу истории, как участники веселого карнавала. Они смеялись, шутили, спорили, как обычная, любящая семья. Они были семьей.

Но даже в этой идиллии иногда возникали трения, словно легкие царапины на гладкой поверхности. Элиза чувствовала, что родители не всегда понимают ее. Они слишком много времени уделяли работе, слишком мало — ей, будто она была лишь маленьким приложением к их великому делу. Ей хотелось поговорить с ними о своих проблемах, о своих страхах, о своих мечтах, как поделиться своими секретами с самыми близкими людьми. Но они всегда были заняты, будто запертые в своей собственной башне из слоновой кости.

Однажды, во время обеда, в Медовой лавке, где пахло свежим хлебом и жареным мясом, Элиза не выдержала, словно чаша ее терпения переполнилась. Она решилась поговорить с родителями.

— Мама, папа, — сказала она, стараясь сдерживать слезы, которые внезапно подступили к её глазам, — вы всегда так заняты. У вас никогда нет времени для меня.

Армандо и Изабелла переглянулись, словно осознавая свою вину. Они знали, что Элиза права. Молчание было недолгим. Пока граф и грация Кастильоне подбирали слова, смотря ошарашено на свою дочь, та уже вскочила из-за стола, намереваясь выйти на улицу для того, чтобы подышать свежим воздухом и придти в себя.

— Мы знаем, дорогая, — ответила Изабелла, с грустью в голосе, — Мы очень много работаем, но мы делаем это для тебя. Мы хотим, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Пойми нас, родная.

— Мне не нужны деньги, — возразила Элиза, как отмахиваясь от чего-то ненужного, — Мне нужно ваше внимание. Мне нужно, чтобы вы были рядом. Вы разве не можете этого понять? Мне девятнадцать лет и сколько раз за всё это время мы выходили вот так куда-то? Трижды, если я не ошибаюсь. Это по-вашему в порядке нормы?

— Как ты, Элиза Кастильоне, смеешь прерывать обед такими истериками? Мы учили тебя, что на людях нужно вести себя сдержанно и аккуратно. Никто из посетителей этого места не хочет смотреть на твои скандалы, — прервал Элизу её отец, точно также вставая из-за стола.

— Ну всё, прекратите оба. Армандо, ты подаешь пример не лучше. Сядьте оба и примитесь за еду. Такие вопросы мы можем решить дома, — начала успокаивать всех Изабелла, нежно касаясь руки своего мужа и заставляя того посмотреть на неё.

Армандо всегда был строгим и требовательным человеком, и эти черты лица проявлялись и в его отношении к собственной дочери, которой он хотел дать всё самое лучшее и хорошее. Элиза выросла в достатке и, будучи частью такого древнего и великого рода, как Кастильоне, она обязана была свято чтить традиции рода и подавать пример настоящего послушания. Не смотря на свою излишнюю строгость, Армандо понимает, что иногда перегибает палку и делает больно не только своей дочери, но и себе, поэтому сейчас, когда он чувствует теплую ладонь жены и смотрит в заплаканные глаза дочери, он смягчается и виновато отводит взгляд в сторону.

— Извини. Мы постараемся, Элиза, — Армандо вздохнул, словно выпуская на волю тяжелый груз, — Мы постараемся уделять тебе больше времени, — сказал он с надеждой в голосе и поднял глаза на дочь, пытаясь найти в её глазах понимание.

Элиза посмотрела на них с сомнением, будто не веря своим ушам. Собственный отец в очередной раз сравнивает её с землей, не позволяет и лишнего шага сделать. И это всегда так удручает, что Элизе порою кажется, что, не будь они частью рода Кастильоне, всё было бы куда более приятно. Её задели за живое слова родного отца и даже его последующие извинения не помогли ей отпустить эту ситуацию. Она слышала это уже много раз, словно старую, заезженную пластинку. Ей не хотелось идти на поводу у этой слепой веры, но и сделать она ничего не могла, поэтому Элиза в очередной раз приняла это, сев обратно за стол и молча возвращаясь к еде.