Глава 8
Существуют разные лекарства от любви, но нет ни одного надежного.
Ф. де Ларошфуко
- Глеб, где мы? – голос Тани звучал глухо в той кромешной тьме, где они оказались. – И кто такой Арей, объясни! Ты, судя по виду, его знаешь?
- Арей – страж и Первый мечник Мрака, по совместительству – бог войны, - обыденным голосом ответил Бейбарсов, как будто каждый день сталкивался с богами и стражами. – Я слышал о нем в Тартаре. Его боятся, очень боятся, но уважают. Подробностей не знаю, но он – в совершенно прямой оппозиции Лигулу, хотя не поддерживает никого конкретно, защищая только тех, кто ему дорог лично, а таких, как я могу догадываться, крайне мало. Он – одиночка, всегда сам по себе. И он никогда не отступает от своих принципов. Даже перед лицом смерти.
Таня слушала краткое описание Арея, и до неё с запозданием и страхом доходило, что было бы, если бы этот страшный человек сначала взмахнул своим мечом, а не выслушал их.
- А где мы... Судя по словам Арея – в Подземье, - всегда мягкий голос некромага сейчас был резок. – И снова мне приходится напоминать тебе об обязанности осветителя. Или ты так и собираешься стоять здесь в темноте? Мне-то все равно, а вот на твоем месте я бы поторопился снять эффект приворота к ублюдку-некромагу, - Таня даже в темноте чувствовала, как Глеб презрительно кривит губы, не догадываясь, что некромаг просто пытается скрыть свою болезненную и сумасшедшую страсть и не дать ей вырваться на свободу.
- Глеб, не надо, - Таня внезапно поняла, что так устала от недоверия и неприязни некромага, что совершенно упала духом. – Прости, но тебе не стоит постоянно напоминать мне о том, что было между нами. Ты жив, у тебя впереди новая жизнь, пусть и без магии, которая стала твоей частью, но ты можешь начать все с чистого листа. И, знаешь, я рада тому, что смогла уберечь тебя от смерти, пусть ты и считаешь, что я сделала это из жалости.
Некромаг молчал, смущенный болью в её голосе. Таня же, услышав в его молчании недоверие, поспешно продолжала:
- В том, что ты лишился магии, нет моей вины. Я никогда не желала тебе такой судьбы и ни за что не стала бы злорадствовать по этому поводу. Ты всегда притягивал меня, и это ты тоже знал. Не моя и не твоя вина, что я выбрала Ваньку, просто я не могу быть рядом с тем, кого боюсь. Но, Глеб, знаешь, если бы все сложилось немного по-другому, я выбрала бы тебя. Это все, что я хотела сказать, - Таня резко отвернулась, и над их головами тускло загорелся осветительный шарик. – А сейчас – пойдем. Думаю, и ты, и я хотим как можно скорее избавиться от приворота.
- Пойдем, - неожиданно спокойно согласился некромаг. – Ты права – и у тебя, и у меня – своя жизнь, и надо как можно скорее расстаться с призраками прошлого, чтобы не только я имел возможность начать все с чистого листа.
С этими словами, больно ранившими Гроттер, он прошел вперед по узкому склизкому лазу, указанному им Ареем, чтобы Таня не видела, как ему больно от её слов. Хотя, Глеб уже давно смирился с тем, что потерял её, но любить эту девушку ему никто не запретит. Просто до конца своей, уже лопухоидной жизни, он останется один на один со своими воспоминаниями, а больше рядом никто, кроме неё ему и не нужен. Бейбарсов знал, что его часто обвиняли в пафосности и показной загадочности. Он никогда не возражал против того, что вслед ему неслись опасливые шепотки, и клеймо: «Да не связывайся с ним, это же некромаг!», носил уже привычно. Раз никто не видит, что этот гонор и пафос – всего лишь защитная маска, зачем убеждать кого-то в обратном? Это сначала было больно, потом Глеб привык контролировать горькую обиду, ловя на себе откровенно брезгливые или полные страха взгляды. Но ему было плевать на это. Единственный человек, чье мнение его беспокоило, была Таня. Он так сильно любил её, что был просто уверен – вот сейчас, сегодня она поймет, почувствует, поверит....
Но шли дни, а Таня все так же не верила ему, ища защиты от смущающих её ощущений у своего привычного и предсказуемого Валялкина, которому, по большому счету, была не нужна, который не замирал от страсти и болезненного безумия, едва она оказывалась рядом с ним. И тогда, доведенный до отчаяния, он похитил Зеркало, чтобы хоть так побыть рядом с ней, показать, что такое поцелуи и прикосновения того, кто, действительно, умирает от страсти. Но она только испугалась еще больше, поняв, что её обуревают совершенно незнакомые ей чувства ,которые ей были недоступны с её маечником.
И тогда она – королева драконбола, победительница Чумы и самая храбрая девушка на свете, испугалась. Просто испугалась самой мысли о том, что готова позволить себе, потеряв голову от этой бури чувств. И убежала к тому, с кем не было так непривычно, с кем сердце не трепыхалось раненной птицей, при одном только прикосновении. А ведь она чувствовала то же самое – и тогда, в Магфорде, и на Сером Камне. Бейбарсов с замиранием вспоминал, как трепетало её тело в его руках, как жадно отвечали на поцелуи её губы, требуя большего, и как она прижималась к нему, закрыв глаза, подсознательно понимая, что находится в объятьях вовсе не вялого ветеринара...
Некромаг тряхнул головой, отгоняя горькие мысли. Все уже кончено, надо только найти этого Алхимика. А потом – она улетит к Валялкину, а он – останется один и попытается как-то жить дальше. Или не попытается. Но об этом он подумает потом.
Таня же шла за Бейбарсовым, обуреваемая приблизительно такими же мыслями. Она старалась думать о Ваньке, который ради неё... А что он сделал ради неё? Нашел многоглазку, чтобы она сделала выбор? Тогда чем он лучше некромага с его Кровью Вепря? Тот хоть хотел выпить её с нею вместе, так что, связь была бы обоюдной. А Ванька просто сунул ей эту траву и ждал, когда она скажет то, что ему хотелось услышать.
Тане стало страшно. Мысли были настолько кристально четкими, что в их правдивости она и не сомневалась. Но почему она так в этом уверена? Она же выбрала Ваньку! А Глеба она любит сейчас только из-за приворота!
Гроттер чувствовала, что сходит с ума от несоответствия чувств и поступков. А Бейбарсов... Таня уставилась в затылок некромага, понимая, что её снова охватывает тягучее вожделение и нежность. Нет, не смотреть! Ни за что не смотреть на него, иначе она не выдержит и просто сама будет умолять его... Не дождешься, эгоист проклятый!
И Глеб, и Таня еще долго предавались бы самоедству, но тут узкий туннель вдруг резко вильнул вправо.
Бейбарсов резко остановился, и Таня от неожиданности впечаталась ему носом в спину. И тут же, не контролируя себя, обхватила его руками, прижавшись к нему и закрыв глаза от страсти и нежности.
Глеб словно окаменел. На несколько мгновений он замер, борясь с тем, чтобы, наплевав на все, не обернуться и не сжать её в объятьях. Но в этой борьбе с собой некромаг совершенно постыдно проиграл. Резко обернувшись, он с такой силой прижал Таню к себе, что на мгновение девушке показалось, что у неё трещат ребра. Но это была удивительная смесь удовольствия и боли и Таня, наслаждаясь этой своей маленькой победой, вжималась в него все сильнее, пока его руки безотчетно скользили по её лицу, шее, ключицам, а лихорадочно блестевшие черные глаза пылали чудовищной страстью. Таня, боясь потерять это мимолетное счастье, приподнялась на цыпочках и несмело коснулась краешка губ Глеба своими губами. И в этот момент словно прорвало плотину – Глеб, с негромким стоном, впился в её губы поцелуем, так, что мир вокруг словно перестал существовать, и не было ни каменных стен, ни приворотного зелья, ни Ваньки, ни Тибидохса, ни самого мира. Были только парень и девушка – два начала, две стихии, яростно сплетенные друг с другом.
Глеб продолжал неистово целовать её, а его руки уже стягивали с неё рубашку, обжигая гладкую кожу. И вдруг... все кончилось.
Внезапная мысль о Зелье отрезвила ему голову и он, сделав над собой огромное усилие, освободился, сбросив с себя Танины руки, стараясь не дотрагиваться до неё, чтобы она не почувствовала, как дрожат его пальцы.
- Прекрати, не позорь себя! – резко произнес Бейбарсов, отступая от девушки. - Вспомни, что ты никогда не хотела меня и осознай, наконец, что это всего лишь приворот. Не дотрагивайся до меня, я же просил!
Таня, вспыхнув, отвернулась, стараясь не заплакать .
- Прости, это Зелье! – прошептала она. – Я не хочу так вести себя, но это очень трудно контролировать.
- Поэтому, просто держись от меня подальше со своими неконтролируемыми приступами! – некромаг словно вознамерился растворить её в яде своего голоса. – Сказано же тебе – мне это неприятно! Не смей трогать меня!
«Не приближайся ко мне, малышка! Я только об этом и мечтаю! Просто нельзя! Не надо! Я не выдержу!» - Бейбарсов так сильно закусил губу, что почувствовал во рту солоноватый привкус крови. Боль слегка привела его в чувство.
Он бросил взгляд на полностью униженную девушку и, отвернувшись, попытался отвлечь её, чтобы облегчить боль своего мерзкого поведения:
- Здесь какой- то проход! Направь туда свет, чтобы видеть, куда мы идем!
Таня, глотая слезы, застегнула пуговицы на рубашке дрожащими пальцами и машинально отправила осветительный шарик вглубь, как оказалось, обширной пещеры, конец которой терялся где-то далеко. Но некромаг, хотя и бывший, обладал острым зрением, и выхватил взглядом в другом конце пещеры какой-то мерцающий блик.
- Идем туда, - махнул он рукой, - там какой-то свет. Возможно, мы уже скоро будем у цели.
Еще около получаса некромаг и Таня шли в полном молчании по пещере. Девушка страдала от отношения Глеба, а Глеб просто старался ни о чем не думать, особенно об этом поцелуе, когда он чуть было не сорвался, в очередной раз напоминая себе, что ни за что нельзя показывать Тане свои чувства.
Свет впереди становился все ярче и вскоре они подошли к широкому проходу, который вел в другое подземное помещение. Бейбарсов, шедший впереди, осторожно заглянул в маленькую каменную комнатку, напряженно готовясь к нападению. В этот момент, он чувствовал себя особо уязвимым без привычного ощущения всесилия, которое давала ему некромагия. Но самая невыносимая мысль была о том, что он в случае опасности не сможет защитить Таню, которая, хоть и владела определенной силой, но вряд ли смогла противостоять Стражам, да еще и на их территории, в Подземье.
Однако на этот раз интуиция бывшего некромага молчала.
Глеб увидел перед собой средневековую лабораторию обычного алхимика – фигурные сосуды, древнего вида перегонный куб на резном столе красного дерева, который был покрыт пятнами от всевозможных зелий и кислот, какие-то травы, запаянные колбы с ингредиентами, котлы различных размеров...
Тут Глеб и выглянувшая из-за его спины Таня увидели и хозяина лаборатории.