6. Бессилие.
Локоть врезается мне в лицо, и я падаю на холодный пол. Меня удерживают, не дают прикончить переродка. Она падает; рядом опускается мужчина, в котором я нахожу смутно знакомые черты. Он берёт её на руки. Я пытаюсь встать и добраться до врага, но меня вновь останавливают ударом кулака. Я интуитивно сворачиваюсь в клубок, как я делал всякий раз, когда Антоний избивал меня, и стараюсь укрыться от боли. Но удара не следует. Шаги то удаляются, то приближаются. Люди что-то кричат друг другу. Дверь захлопывается — чьи-то руки поднимают меня с пола и укладывают в кровать.
— Переродок, — из моего горла вырывается глухое шипение, глаза крепко сомкнуты. — Она уже мертва? Она должна умереть.
— Спокойно, Пит, — говорит женщина. Я заставляю себя посмотреть на неё и встречаюсь с взглядом её голубых глаз. Женщина привязывает меня к кровати. — Прости, но это ради твоего же блага, — произносит она извиняющимся тоном. — В конце концов, ты можешь навредить себе или кому-нибудь ещё. — Она вводит мне под кожу иглу, потом прикрепляет трубку, по которой тут же бежит какая-то жидкость.
— Она — не кто-нибудь, — в сердцах выпаливаю я. — Как вы не понимаете? Она оружие Сноу. Прошу, поверьте мне, она должна умереть, иначе нам всем конец!
Женщина изумлённо смотрит на меня своими голубыми глазами.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что это правда! — кричу я, чувствуя, как кровь вскипает в жилах. Пытаюсь сесть, но ремни не пускают. Мне становится трудно обуздать свою ярость, свой страх, поэтому я ещё энергичней мечусь на кровати в попытках вырваться из оков. Вот и думай: лучше ли стало теперь, когда меня забрали из той белой комнаты страха. Эти люди относятся ко мне практически так же, как в Капитолии. Ни единому моему слову не верят. И я точно знаю, что ни секунды никому нельзя доверять.
Женщина кладёт одну руку мне на плечо, другой медленно опускает обратно на подушку.
— Успокойся, Пит, — повторяет она, убирая волосы, налипшие мне на лоб. Этот жест отчего-то кажется мне таким знакомым и обнадёживающим.
— Где я? Кто вы такие? — спрашиваю я, немного придя в себя.
— Меня зовут доктор Грут. Маржа Грут. Ты находишься в госпитале.
— Что такое «госпиталь»? — интересуюсь я, пытаясь вспомнить значение слова.
— Ты не знаешь, что такое госпиталь? — удивляется Маржа.
Я качаю головой и закрываю глаза, почувствовав вдруг такую усталость, что даже желание дождаться ответа пропадает. Я слишком далёк от мира, чтобы о чём-нибудь заботиться.
Когда вновь открываю глаза — комната расплывается. Белые чудища шепчут мне: «Мы наблюдаем за тобой». Их огромные руки протягиваются ко мне, чтобы придушить. Они убьют меня. Они заодно с переродком, посланным президентом Сноу. Моя смерть уже с давних пор входила в их планы.
Чувствую, как падаю. Или это чьи-то руки тащат меня вниз? Не знаю, сплю я или бодрствую. Комната, чудовища — всё смешивается воедино и начинает вращаться.
— Почему я ещё жив? — шепчу я. — Всё это время внутри было так пусто. Я знаю, что ты здесь. Ты наблюдаешь за мной, хочешь меня. Я чувствую, как ты утягиваешь меня в темноту.
— С кем ты разговариваешь? — сквозь мрачную завесу доносится голос.
— Китнисс, — мягко говорю я. — Я должен выследить тебя и убить. Ты не можешь больше причинять мне боль. Не можешь изувечить.
Отдалённо слышу, как открывается дверь и как чьи-то шаги приближаются к кровати.
— Как он?
Я приоткрываю глаза достаточно, чтобы увидеть мужчину с каштановыми кудрями, стоящего рядом с доктором Маржей.
— Он бредит, Роберт, — тихо отвечает женщина. — Разговаривает с Китнисс, говорит, что должен убить её, в противном случае она уничтожит всех нас.
— Очень странно. Можно было бы списать всё на посттравматический стресс, но как тогда объяснить, что он видит в ней врага? — говорит мужчина по имени Роберт. — Я просмотрел результаты анализов. Теперь уже с трудом верится, но может с их помощью удастся разобраться в том, что с ним сделали в Капитолии.
— И что же вы выяснили?
— Дело в том, что ему вкалывали мощные дозы яда ос-убийц, — отвечает Роберт.
Маржа испуганно вздыхает и с тревогой в голосе произносит:
— Неужели они применяли охмор?
— Охмор? — растерянно отзывается Роберт. — О чём это ты?
Маржа понижает голос до шёпота, и мне приходится напрячь слух, но уловить удаётся лишь некоторые слова:
— Они говорят… устаревшем… пыток… неправдивые…
Маржа придаёт своему голосу прежний тон.
— Давным-давно — может быть, ещё до начала Тёмных Времён — один из моих предков подвергся довольно необычному приему воздействия на сознание, известному как «охмор». Бедолагу арестовали за измену и назначили наказание в виде интоксикации организма с помощью яда ос-убийц. После этого Капитолий вернул его в Тринадцатый. Все были беспомощны, и, в конце концов, в момент отрешения он покончил жизнь самоубийством. В моей семье эта история хранится вот уже много лет. Мы столкнулись с похожим случаем. Но гораздо хуже. Скорее всего, капитолийцы улучшили технику. Усовершенствовали её. Думаю, они накачивают жертву ядом, который вызывает определённые воспоминания. Мой родственник этого не выдержал.
— Мы должны внимательно следить за ним, — говорит Роберт. — Нельзя допустить, чтобы он покончил с собой. А вы уверены, что охмор неизлечим?
— Никаких записей по этому поводу нет, поэтому на данный момент мы должны убедиться в том, что его ничто не спровоцирует. Никакого общения с теми, кто связывает его с Китнисс. Весь страх сейчас сосредоточен вокруг неё: нетрудно догадаться, что капитолийцы изменили его воспоминания о ней. Остаётся лишь гадать, какие конкретно участки его мозга затронули учёные.
— Думаю, нужно сообщить Плутарху, — предлагает Роберт. — Им важно знать, что происходит с мальчиком.
Слова гремят в моих ушах, но их смысл не касается сознания. И пусть: я всё равно им не верю. Что бы кто ни сказал — всё ложь.
Из угла комнаты выныривает переродок и внезапно оказывается у моей кровати, а два доктора поднимаются высоко в воздух. Мы находимся на вершине какой-то башни, а под нами бегут воды.
— Нужно собрать группу экспертов из докторов и психологов, — как ни в чём ни бывало продолжает Роберт. — Посидим обсудим, что делать, а парень пусть выспится за ночь. Необходимо выяснить, насколько сильно действие яда. А пока, если мы ничего ему не дадим, Пит не уснёт.
— Осторожно! — кричу я, когда переродки появляются за его спиной. — Сзади!
Доктор Роберт оборачивается и нос к носу встречается с переродком, потом пожимает плечами и обращает взгляд на Маржу.
— Он видит то, чего нет.
— Нет! Да вот же они. Я их вижу. Они смотрят на нас. Они схватят меня, — воплю я.
Маржа склоняется надо мной и качает головой.
— Пит, здесь нет никого, кроме нас. Мы не причиним тебе вред.
— Ну как же вы их не видите? — с отчаянием выпаливаю я, чувствуя, как слёзы текут по щекам.
— Он слишком взволнован. Бедный мальчик. — Маржа дотрагивается до моей головы, и я вздрагиваю от прикосновения. — Хорошо, уколем морфлинг и дадим немного успокаивающего сиропа.
Доктор Роберт долго смотрит на меня, потом произносит:
— Ты здесь в полной безопасности, Пит. Мы просто поможем тебе уснуть. Ты нуждаешься в отдыхе.
Тварь, стоящая позади доктора, хватает его своими когтями и сбрасывает с башни. Я хочу закричать, но не могу: горло сдавливает невидимая сила. Меня захлёстывает страх, когда я вновь вижу переродка. Переродка, который когда-то был Китнисс. Она подходит ближе и протягивает ко мне когтистые лапы. Одним плавным движением она поднимает меня с кровати, и в следующую секунду я следую за доктором. Весь путь с высокой башни занимает несколько секунд, потом я падаю в шумную реку.
Ударившись о воду, с отчаянием начинаю борьбу за свою жизнь: всеми силами стараюсь удержаться на плаву. Но вскоре понимаю, что сопротивление бесполезно. Я прихожу в себя, когда чувствую, как боль, до сих пор присутствовавшая в моём теле, начинает понемногу отступать. Потом тёмная вода смыкается над моей головой, и мир уплывает прочь.
Смерть и прозрачна, и туманна. В ней есть мягкие цвета и знакомые, почти осязаемые запахи. Всё это должно успокаивать — и всё же я чувствую нависшую надо мной угрозу. Среди туманных облаков появляется фигура моего отца. Он почти прозрачен, но всё же видим.
— Пит, — зовёт он. — Подожди минутку.
— Я не ухожу, — отвечаю я. — Я останусь здесь.
— Нельзя, — говорит папа со страдальческим выражением на лице. — Ты должен вернуться.
— Папочка, я не хочу, — отзываюсь я, словно трёхлетний ребёнок. — Я хочу остаться здесь с тобой. Пожалуйста, позволь мне.
— У тебя нет выбора, Пит, — произносит он мягким голосом. — Жизнь ждёт тебя. Возьми от неё только лучшее.
С этими словами он медленно пятится назад, пока туман полностью не скрывает его от моего взгляда. Я зову его, но всё бесполезно. Передо мной расстилается серая мгла. Вот какая жизнь меня ждёт — бесцветная и пустая.
Постепенно прихожу в себя. Я понимаю это, потому что чувствую подушку под головой и слышу гудение машин. Открыв глаза, замечаю женщину в белом халате, стоящую в моей палате. Сердце бешено стучит в груди, когда я пытаюсь вскочить и убежать. Но я связан, и бежать мне некуда.
— Пит, ты проснулся. Хорошо, — ласковым голосом говорит женщина, повернувшись ко мне. — Как самочувствие?
Она медленно подходит ко мне, а я оглядываю комнату, стараясь не выпускать женщину из поля зрения.
— Кто вы? — недоумённо спрашиваю я. — Где я?
— Ты не помнишь? — озадаченно произносит она. — Меня зовут доктор Маржа Грут. Мы познакомились с тобой пару часов назад.
— Нет, не знакомились, — раздражённо бросаю я. Она делает ещё пару шагов в моём направлении, а я не хочу, чтобы она приближалась. Как можно доверять совершенно незнакомому человеку? И плевать на то, что она говорит. — Вы лжёте мне! Лжёте!
— Почему ты так думаешь? — тихо спрашивает доктор.
Вопрос вводит меня в ступор; требуется какое-то время, чтобы найти разумное объяснение.
— Потому что все лгут, — наконец отвечаю я. — Все всегда врут.
— Я не лгунья, Пит. Я лишь хочу помочь тебе, сделать так, чтобы ты поправился. Ты ещё так молод. Жизнь ждёт тебя. Ты должен взять от неё только лучшее.
Мои глаза округляются, когда я слышу слова моего отца.
— Откуда вы знаете эти слова?
— Моя бабушка так говорила, — отвечает доктор. — Почему ты спрашиваешь? Тебе они знакомы?
Я медленно киваю.
— Мой папа раньше тоже так говорил. Но он умер. Китнисс убила его.
— Что заставляет тебя так думать?
Но прежде, чем успеваю ответить, в палату входит ещё один доктор с копной кудрявых каштановых волос.
— Это доктор Роберт, Пит, — представляет мужчину Маржа. — Он главный доктор всего Тринадцатого дистрикта. Вы уже виделись раньше.
— Разве? — настороженно спрашиваю я.
— Амнезия — нормальное явление для тех, кто подвергся охмору, — сообщает доктор Роберт и ободряюще мне улыбается. — Не о чем беспокоиться. Это пройдёт. Когда яд выведется из организма, ты начнёшь вспоминать. Здесь ты в безопасности. Мы поможем тебе восстановиться.
Доктор Роберт поворачивается к Марже и показывает ей список.
— Похоже, они нашли для него посетителя, — говорит он так, будто меня и нет.
— Вы уверены, что не станет хуже? — осведомляется доктор Маржа. — Он ещё слишком слаб, вы и сами видите.
— Они с Хеймитчем так решили. Нам стоит рискнуть: когда-то ведь мы должны сдвинуться с мёртвой точки.
— Хорошо.
— Тогда я схожу за ней, — говорит доктор Роберт.
Я пытаюсь понять, о чём эти люди только что говорили. Охмор? Амнезия? А этот доктор Роберт… не тот ли он мужчина, которого скинули с башни? Я уже начинаю сомневаться, скидывали ли кого-нибудь вообще. Что было дальше? Я умер, потом увидел своего отца и очнулся. Лёжа в этой самой кровати, я видел, как и меня сбросили с башни. Значит ли это, что ничего подобного не случалось? Как мне узнать?
— Кое-кто придёт навестить тебя, Пит, — с улыбкой говорит доктор Маржа. — Кое-кто из твоего прошлого. Из твоего дистрикта.
— Разве я не дома? — вскидываюсь я. — Почему? Где я?
— Ш-ш, — успокаивает доктор. — Ты в Дистрикте номер тринадцать. Сейчас не время для расспросов. Просто сядь и расслабься. Могу сказать, ты делаешь большие успехи по сравнению с вчерашним днём.
— Вчерашним днём? — запинаясь, произношу я. — А что было вчера?
— Тебя вытащили из Капитолия и привезли сюда. Сейчас ты находишься в госпитале Тринадцатого дистрикта, — успокаивающим тоном говорит доктор Маржа, но я слышу в её голосе едва уловимые нотки нетерпения. Думаю, она уже не в первый раз говорит об этом.
— Вот, выпей, пожалуйста, — говорит доктор Маржа. Она ослабляет ремни, помогает мне сесть, протягивает стакан, заполненный прозрачной жидкостью, и белые таблетки. — Это простая вода. Таблетки помогут тебе немного расслабиться. Мы же не хотим, чтобы ты накричал на своего посетителя.
Я послушно забираю лекарство. Что-то подсказывает мне, что эта женщина не желает мне зла. К тому же, она в точности повторила слова моего отца, и я думаю ей можно довериться. Кому-то всё-таки нужно доверять, иначе простишься с жизнью. А я не могу поступить так с отцом, который так хотел, чтобы я жил.
— Спасибо за доверие, — подмигивает доктор Маржа, когда я залпом запиваю таблетки. — Я хочу помочь тебе, Пит. Ты не против?
— Не против, — вздыхаю я и откидываюсь на подушки.
Женщина снова привязывает мои запястья к кровати.
— Просто предосторожность, не переживай. Теперь постарайся немного отдохнуть до прихода гостя.
Доктор Маржа уходит, снова оставив меня одного. Я изучаю взглядом потолок, пытаясь вспомнить, где есть правда. Стараясь выяснить, осталось ли что-нибудь на этой земле, ради чего стоит жить. Жить в этом ночном кошмаре, который все называют миром. Конечно, отец просил меня… но достаточно ли этого?
Последующий час я провожу в раздумьях. Потом дверь в палату открывается, и я во все глаза гляжу на вошедшего. Смотрю встревожено, потому что передо мной появляется новое лицо. Пусть я не доверяю своим докторам, но хоть имена их знаю. А эта девушка мне незнакома. Во всяком случае, я так считаю. Постепенно меня охватывает смятение. Округлые формы, светлые желтоватые локоны собраны в косу, на вид девушке столько же, сколько и мне. В ней есть что-то знакомое. Трудно поверить, что в этом мире ещё остались не чуждые мне вещи.
— Пит, это я, Делли. Помнишь меня?
— Делли? — Я стараюсь уцепиться за смутное воспоминание, лежащее на поверхности сознания. — Делли. Ты? — произношу с сомнением.
— Да. Как ты себя чувствуешь?
Над вопросом приходится подумать. Меня переполняет неуверенность.
— Ужасно. Где мы? Что произошло?
Делли не торопится с ответом.
— Ну… — протягивает она, пытаясь подобрать слова. — Мы в Тринадцатом дистрикте. Теперь живем здесь.
Я испускаю вздох. Точно так же сказали и доктора.
— То же самое мне говорили те люди. Но я ничего не понимаю. — Я сосредоточенно смотрю на неё, безмолвно вынуждая сказать правду. — Почему мы не дома?
Замешательство, огорчение и печаль смешиваются в её взгляде
— Там… — Делли опять колеблется. — Там стало опасно. Я тоже очень скучаю по дому. Только что вспоминала, как мы с тобой рисовали мелом на мостовой. У тебя здорово получалось. Помнишь, как ты на каждом камне нарисовал зверюшек?
— Да. Поросят, кошек, всех, каких знал… — рассеянно бросаю я. — Ты что-то сказала… про опасность?
Она не знает, куда деть руки, избегает смотреть мне в глаза. На лбу поблёскивают капельки пота.
— Да… там нельзя было оставаться, — сбивчиво произносит Делли. — Не бойся, тебе здесь понравится. Все очень добры к нам. Всегда есть еда, и чистая одежда, и в школе гораздо интереснее.
— Где мои родители? Почему они не приходят?
— Они не могут, — мягко говорит Делли; в её глазах стоят слёзы. — Многим не удалось улететь. Нам надо строить новую жизнь. Хороший пекарь нигде не пропадет. Помнишь, как твой отец разрешал нам лепить фигурки из теста?
Помню. Папа разрешал испечь их в печи, но как-то раз фигурки дочерна подгорели. Я почти вижу, как языки пламени лижут съедобные игрушки. Слова Делли пробуждают во мне ещё одно воспоминание.
— Там был пожар, — неожиданно вспомнив, говорю я и в ожидании подтверждения смотрю на Делли.
— Да, — шепчет та.
— Двенадцатый сгорел дотла! Из-за неё! Из-за Китнисс! — яростно кричу я, дергая за ремни. Мне просто необходимо убраться из этого места.
— Нет, Пит. Она не виновата.
— Это она тебе сказала? — шиплю я на Делли. Опять двадцать пять. И эта мне не верит.
Дверь открывается, и Делли начинает потихоньку пятиться назад.
— Она не говорила. Я сама…
— Она лжет! — кричу я. Делли должна знать. Я обязан предупредить её. Эти люди в Тринадцатом не послушают меня, но она должна. — Не верь ни одному ее слову! Она — переродок. Капитолий создал её, чтобы уничтожить нас всех, кто ещё жив! — продолжаю орать я, надеясь убедить девушку. Но та лишь качает головой. Да что же с ней не так? Почему она мне не верит?
— Нет, Пит. Она не… — снова пытается Делли, но я не даю ей закончить. Мой разум заволокла пелена страха, мной овладело чувство беспомощности.
— Не верь ей, Делли, — в исступлении кричу я. — Я поверил, и она чуть не убила меня. Она убила моих друзей. Мою семью. Даже не подходи к ней! Она переродок!
В дверной проем просовывается чья-то рука, вытаскивает Делли наружу, и дверь захлопывается. Я не совсем понимаю, что происходит. Она должна быть ещё близко, поэтому, несмотря на то, что моего посетителя уже нет в комнате, продолжаю кричать:
— Она переродок! Мерзкий переродок! — Я задыхаюсь, чувствуя, как вскипает кровь. — Переродок! Не доверяй, не верь ей! Она переродок! Она убьёт всех нас!
Вокруг сгущается тишина, и я понимаю, что остался один. Неожиданно для себя вдруг ударяюсь в слёзы.
— Пожалуйста, — на этот раз я говорю гораздо тише. — Поверьте мне. Она переродок!
Что толку? Всё равно меня никто не слушает. Чувствую, как на мои плечи наваливается отчаяние. Я даже подняться не могу под его тяжестью. Оно утаскивает меня всё глубже и глубже. Я падаю и всё никак не упаду. Будто меня снова сбросили с высокой башни. Только сейчас я не ударяюсь о воду, а всё падаю, и падаю, и падаю.
Дверь открывается, и в палату входит доктор Маржа.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает она. Снова убирает волосы, налипшие мне на лоб. И снова этот жест кажется знакомым.
— Она не отпускает меня, — обречённо шепчу я.
— Я представляю, каково тебе. И мне жаль, — отзывается Маржа. — Но она больше не в Тринадцатом. Может быть, зная это, ты будешь чувствовать себя в безопасности. Она отправляется в Дистрикт номер два.