4. Зла на всех не хватает
Есть что-то невыносимо трогательное в том, что один из самых известных злодеев современности такой слабый и беззащитный на его руках - это никак не вяжется с образом, что передается из уст в уста в народе.
Сейчас Ван Ибо видит очень истощенного человека (они все-таки это выяснили), который все еще настороженно смотрит на него, готовится к подвоху и изо всех сил показывает, что даже если его в очередной раз предадут - его это не удивит.
И все равно конвульсивно сжимает пальцы на его рубашке, когда царевич подхватывает на руки свою посильную ношу:
- Что ты делаешь?! Немедленно отпусти меня!
- А ты в состоянии сейчас идти?
- Конечно!
Что-то сейчас подсказывает ему, что спорить в данный момент - бесполезно, поэтому он без единого возражения, но бережно опускает Кощея на землю:
- Хорошо, иди.
Конечно же, тот сразу начинает заваливаться, потому что ослабленные мышцы не восстановит остаточная магия, которая поддерживала жизнь в этом субтильном теле все это время. Поэтому Ван Ибо с довольной гремлинской ухмылкой снова поднимает грозного мага на руки:
- А если не можешь - не спорь. Характер будешь показывать своим врагам, когда восстановишь силы. А сейчас просто позволь о себе позаботиться и помоги мне.
Руки робко, но обвивают его шею, пока их владелец еле слышно, но все равно знакомо ехидно шепчет куда-то в плечо:
- Раз я такой слабый, то чем могу помочь такому великому воину?
Ван Ибо чуть кряхтит, наклоняясь к кристаллу:
- Его понесешь, чтобы я видел, куда идти. В пещерах, знаешь ли, факелы не стоят на всем пути.
Он почти что кожей чувствует, как тонкая рука соскальзывает с его плеча, а затем возвращается на место уже с источником света:
- Мы можем идти.
Хочется усмехнуться на подобные команды, но вместо этого Ван Ибо отрицательно качает головой:
- Еще нет.
Под удивленный "ох!" он усаживает бывшего пленника на тот самый камень, чтобы накинуть на него это жалкое подобие плаща, чтобы снова хотя бы немного прикрыть наготу, и после этого снова поднимает на руки:
- Вот теперь можно. Снаружи очень жарко, но пока дойдем - замерзнешь же.
Сяо Чжань еле уловимо притирается к нему дрожащим телом, но все равно спорит:
- Я столько времени тут провел, что уже привык.
- Отвыкай.
Голова на его плече ощущается приятной тяжестью, и даже запах грязного тела не вызывает отвращения - и это странно для достаточно брезгливого царевича. Но в сегодняшнем дне слишком много нового, поэтому не стоит зацикливаться на подобных мелочах, а лучше обращать внимание на то, куда они идут, потому что в этот раз маршрут должен строиться от противного: постоянно направо.
И Сяо Чжань непривычно молчалив - ни одного комментария о том, что вообще-то сам все может. И только сильно скосив глаза Ван Ибо замечает, что тот отключился и тихо сопит, при этом каким-то образом удерживая кристалл в руках. Видимо, за время заточения организм научился новым для себя вещам, которые нацелены на выживание.
А него внутри клокочет непонятная злость, хочется рвать и метать.
Рвать тех, кто это сделал.
И метать то, что нарвал, так, чтобы все видели, что бывает с теми, кто...
Кощей что-то невнятно стонет и все-таки разжимает ладонь, поэтому царевичу приходится сделать почти акробатический выпад, чтобы поймать падающий кристалл в естественное углубление, которое образует расслабленное в его руках тело. На что Сяо Чжань дергается, но не просыпается:
- Хммм...
Ван Ибо с трудом выравнивается и шепчет, почти баюкая свою ношу:
- Все в порядке, спи.
Ноша успокаивается и продолжает сопеть ему в шею все то время, пока они идут до выхода из горы, где уже ее будят яркие лучи солнца.
И Юйцзин, который громким возмущенным ржанием высказывает все то, что думает о своем нерасторопном хозяине.
Кощей совершенно мило щурится, пытаясь привыкнуть к дневному свету:
- Я... Как мы...
Вместе с конем осталась его основная дорожная сумка, в которой есть сменная одежда, пусть и не очень чистая, но это все равно лучше, чем это тряпье на бывшем пленнике. Но перед этим нужно решить кое-какие проблемы: помыться и поесть. Поэтому Сяо Чжань вновь осторожно уложен - в этот раз на мягкую траву, а Ван Ибо начинает копаться в сумке, деловито рассматривая и принюхиваясь к своей одежде:
- Я, конечно, могу ее постирать, но сохнуть будет долго. Поэтому если ты не брезгуешь...
Тихий смех прерывает его исследования, заставляя отвлечься на темные удивленные глаза, которые все еще сильно щурятся:
- Ты и правда считаешь, что я буду сейчас капризничать и выбирать себе наряды?
Приходится согласиться:
- И то верно. По пути сюда я видел небольшое озеро, так что можно сначала там помыться: я сам вспотел как собака, пока до тебя добирался по этой жаре.
Сяо Чжань все еще как-то тепло ему улыбается:
- А царевич такой деликатный, оказывается! Не говорит прямо, что от меня воняет, как от выгребной ямы, а лишь жалуется, что сам вспотел.
На что Ван Ибо смущенно отводит взгляд и продолжает рыться в сумке:
- Я же не совсем без мозга и понимаю, что у тебя там в пещере не было нормальных условий. Ты не есть не мог, ни пить, ни помыться... - и радостно вскрикивает, когда находит неожиданное. - Яблоко будешь? Оно закатилось на самое дно, так бы мы давно с Юйцзином бы его съели.
Его прошибает словно молнией от того голода, что проступает на бледном лице:
- Яблоко?..
У Юйцзина, кажется, те же мысли, потому что эта наглая шерстяная морда тут как тут, строя жалобные глазки. Ван Ибо даже рявкает на него:
- Эй, ты тут хотя бы траву ел, а Сяо Чжань...
Но замолкает, когда дрожащая рука берет с его ладони яблоко, но не тянет моментально в рот, а предлагает коню:
- Будешь? Я поделюсь.
У Ван Ибо заканчиваются слова.
И он больше никогда не будет верить слухам.
Потому что если умирающий от голода человек готов поделиться едой с кем-то еще (пусть даже с этой хитрой ненасытной мордой), то не может тот быть отпетым злодеем.
И этот самый фальшивый злодей еще и слабо улыбается, маня коня угощением:
- Яблочко?
Юйцзин ржет так радостно и почти что кивает, но все равно опасливо косится на хозяина: можно ли?
А Сяо Чжань расплывается в самой широкой улыбке, понимая это по-своему:
- Тебя и правда зовут Яблочко? Потому что ты их так сильно любишь?
Эта плутливая скотина готова быть кем угодно, если при этом будут кормить, но все равно не наглеет и ждет, пока яблоко разломят пополам, и только после этого аккуратно берет свою часть с нежной ладони:
- Фрррр!
Ван Ибо может только тихо вздохнуть в ответ:
- Вообще-то его зовут Юйцзин, но мне кажется, что теперь он готов быть для тебя Яблочком, если ты и дальше будешь его угощать.
Невозможно отвести взгляд от того, каким удовольствием светится лицо Кощея, когда тот небольшими укусами ест яблоко и довольно жмурится, но он все-таки смущенно отворачивается, бормоча:
- А когда помоемся, то можно уже выбираться к основной дороге. Там точно есть трактиры, где и поедим как следует.
Юйцзин Яблочко с довольным хрумканьем съедает и огрызок: кажется, у него только что появился еще один человек, у которого можно выпрашивать вкусняшки. Но это ему еще придется отработать, потому что идти сам пока Сяо Чжань не может, даже до озера.
Поэтому Ван Ибо сконфуженно мнется, но все же вновь оборачивает истощенного Кощея в свою накидку:
- Дальше ты поедешь верхом, а я пойду рядом с поводьями, потому что Юйцзин Яблочко не даст кому-то еще собой управлять, - и тут же добавляет, видя, что Сяо Чжань открывает рот, чтобы начать спорить. - Возражения не принимаются! Ты точно пока не можешь нормально ходить и валишься с ног от упадка сил.
- Но это же твой конь... А я чужак.
Он подхватывает парня на руки и поднимает вверх, чтобы усадить боком на седло, в то время как Яблочко даже не думает дергаться и проявлять характер:
- Видимо, уже нет, раз он позволяет. Смирись!
Дрожащие пальцы с грязными обломанными ногтями пытаются уцепиться за луку седла, но сил явно не хватает, и Сяо Чжань тут же начинает заваливаться, испуганно охнув. И во второй раз уже Ван Ибо успевает подхватить это слабое тело и удержать от падения:
- Понятно.
На что Кощей тут же мгновенно ершится - и откуда вообще энергия для этого:
- Что тебе понятно?!
- Что план надо менять и действовать по обстоятельствам. Прости, Яблочко, но угощение придется отработать вдвойне.
И пока Сяо Чжань опять не начал с ним спорить, ставит одну ногу в стремя и вторую одним быстрым движением переносит через круп коня, садясь за моментально обмякшим в его руках парнем:
- Вот так, теперь ты не свалишься - я держу тебя.
Тот, конечно, может пререкаться и что-то доказывать, но тело не обманет: оно явно на грани, поэтому сразу же расслабляется, когда чувствует для себя опору. И снова начинает отключаться, стоит Сяо Чжаню прикрыть глаза чуть дольше, чем на секунду.
Яблочко словно понимает, что не нужно сейчас проявлять свой характер, и очень ровно идет даже почти без указаний со стороны хозяина, который сосредоточен на спящем Кощее в его руках, которого нужно помыть, переодеть, накормить и спать уложить, а потом уже планировать совместные злодейства, которые повергнут их общих врагов в ужас.
А зла, как известно, на всех не хватает.
И пока самое главное зло трогательно дремлет в его руках.