3. Возможность
- Мне все равно, поверишь ты мне или нет.
Но уже знакомый гордый профиль и отведенный взгляд говорят об обратном. Поэтому Ван Ибо не пытается переубедить, а лишь садится на камень ближе к стене:
- Раз так, то ты не возражаешь, если я буду слушать тебя не стоя? Говорят же, что в ногах правды нет.
За что заслуживает гневный, почти яростный взгляд, который моментально маскируется привычной черной иронией:
- Но я постою, если ты не против.
Эти невыносимо длинные ноги безвольными плетями висят, касаясь земли только трогательно маленькими грязными ступнями - и неизвестно, сможет ли Сяо Чжань вообще ходить, когда цепи будут сняты - после столь длительного заточения.
Но почему он вообще об этом думает?
Ван Ибо не собирается освобождать Кощея, просто... послушает его версию событий, раз убить не получится.
Но сердце колет острой иглой вина, поэтому неожиданно для самого себя он поднимается и подходит ближе:
- Если хочешь, я поищу какой-нибудь камень, чтобы ты мог сидеть. Я вроде бы видел несколько по пути сюда.
Идти снова во тьму коридоров горы - невыносимо, но еще ужаснее та горечь, что делает карие глаза почти черными. Но которой на смену приходит искреннее удивление:
- Ты... что? - кажется, Сяо Чжань почти потерял дар речи, но очень скоро приходит в себя, чтобы знакомо фыркнуть. - Ты еще массаж предложи!
Ох, вот не стоило снова смотреть на эти ноги, не стоило!
Потому что руки почти начали зудеть от желания дотронуться невзирая на возможную грязь.
Ван Ибо с подозрением смотрит сначала на свои предательские конечности, потом на те, что соблазняют его своим вроде бы непрезентабельным видом, а потом на их владельца:
- Это твоя магия, да? Даже руны тебя не останавливают.
Кощей еле заметно хмурится, а затем дергает головой, словно отметая мысли:
- Это уже не важно. Ты хочешь знать, почему я здесь?
Ван Ибо бы поспорил о важности и приоритетах, но нужно сохранять амплуа дурачка, поэтому максимально легкомысленно кивает:
- За этим мы тут и собрались.
Но вместо жалостливой истории о несправедливом заточении звучит вопрос, ответ на который тоже очень бы хотелось услышать:
- Ты знаешь, кто я такой?
Хочется ответить "гений, миллиардер, плейбой, филантроп", но это что-то из другой и совсем не сказочной реальности, поэтому Ван Ибо начинает перечислять базу, которую знает каждый житель царства:
- Злодей. Злой Кощей, который над златом чахнет. Эммм, колдун, который водится с нечистью. Что еще? Ах, да: бессмертный же!
И с каждым словом тонкие губы растягиваются все шире в совсем нехорошую улыбку:
- Вот как.
- Скажешь, что неправда?
- Скажу. А ты мне поверишь?
Это очень, очень расходится с тем, что кому-то тут все равно, но Ван Ибо не будет придираться к словам того, кто вызывает у него такие неоднозначные эмоции:
- Ты скажи, а я уж решу. Так что из этого ложь?
- Проще сказать, что правда: я колдун.
Ван Ибо не удерживается и фыркает:
- Ну тут ты не удивил: кого еще будут вешать на заговоренных цепях!
- Да кого угодно! - Сяо Чжань снова огрызается. - Кого угодно могут обвинить в неугодном колдовстве и сжечь, например. Кому-то везет больше, и они становятся придворными чародеями.
Значит, все-таки воздействие есть!
Которое пробивается через руны!
Он не сошел с ума!
Но кое-что все-таки хочется уточнить:
- А нечистая сила? Будешь отрицать? Всем известно, что ты плетешь козни вместе с Бабой-Ягой!
- Как ты ее назвал?! - Сяо Чжань уже в полный голос хохочет. - Баба-Яга! Ох, не могу!
Ван Ибо уже понимает, что в очередной раз сморозил какую-то глупость:
- Ну а что опять не так? Баба-Яга - костяная нога, живет в избушке на курьих ножках, заманивает к себе в гости добрых молодцев и съедает их.
На него смотрят как на не очень умного: с сочувствием:
- Ты дурак? Ба Йе - вегетарианка!
- Но... добры молодцы и красны девицы...
- И йогиня! Йогой она занимается, а не всем этим!
Конечно, Кощею соврать - как нефиг делать.
Но зачем? Если все равно останется тут висеть на цепях вечно.
Кстати об этом:
- А ты и правда бессмертный? И что смерть свою спрятал?
Сяо Чжань давится воздухом:
- Спрятал?! Где?!
- В яйце!
И Ван Ибо не виноват!
Взгляд сам соскочил на набедренную повязку, которая прикрывает хоть немного срам. И, наверное, поэтому не получается контролировать собственное невнятное бормотание:
- Только я не знаю, в правом или в левом.
- Ой, не могу! - Кощей хохочет так заливисто, что совсем не напоминает того, кто умирает. - В яйце!
На что царевич сильно смущается:
- Ну, формально, не в яйце, а на кончике иглы. А вот игла уже в яйце, а яйцо - в утке, а утка - в зайце, а заяц - в сундуке, а сундук - на дубе. Или в дубе? Я забыл!
Сяо Чжань дослушивает его и совершенно спокойно интересуется:
- Что вы курили?
- Кто? - Ван Ибо даже оглядывается, чтобы убедиться, что они все еще одни в пещере.
- Все те, кто это придумал. Какой нафиг заяц! Какой дуб! Разве что, что тот, с которого ты на меня свалился!
- Так ты не бессмертный?
- Конечно нет! Бессмертия не существует - это тебе любой колдун скажет, это просто невозможно.
- Но ты не умер тут от голода и холода! - у него есть еще аргумент. - Обычный человек бы так не смог, а вот бессмертный Кощей - вполне.
- Я - чародей, - на него смотрят гордо черные глаза, - и еще чего-то стою, даже если меня лишили почти всех моих сил.
- А за что лишили? И кто?
- Ты слышал про Тридесятое царство? - ему отвечают вопросом на вопрос, сбивая.
- Ну да, это наши соседи.
- А что ты слышал последнее?
Ван Ибо кривится:
- Я особо не интересуюсь политикой - это дело старшего брата, но вроде там были какие-то проблемы в царской семье, поэтому временно отложена моя помолвка с младшей царевной.
Не то чтобы он сильно расстроился по этому поводу, потому что жениться на незнакомой девице ему не хотелось совершенно.
Сяо Чжань улыбается как-то потрясающе хищно:
- Проблема - это я.
Что заставляет вновь начать сомневаться: так ли невинен этот злодей, который с легкостью признается в содеянном.
- Ты...
Тот даже не пытается отрицать:
- Да, я много крови попортил этой семейке, пока меня тут не подвесили как утку по-пекински.
- Получается, что правильно подвесили! - его голос срывается из-за собственной глупости.
Но Сяо Чжань почему-то не радуется, что вновь обманул доверчивого юношу, а продолжает задавать вопросы:
- А знаешь ли ты, Ван Ибо, сын царя, что я ранее тоже был придворным чародеем? И весьма могущественным.
Что-то такое он слышал про соседнее государство, с которым папенька хотел заключить политический союз через брак детей.
- И предал доверие своего государя?!
- Не смог его защитить. И его семью.
Головоломка со скрипом, но начинает складываться в его голове, потому что ну не выглядит Сяо Чжань злодеем без совести:
- Они... Ты...
Бывший царский чародей смотрит на него с горечью, которая, кажется, обращена внутрь:
- Я не знаю, что сейчас с царем и твоей невестой - возможно, они еще живы, но его брат, что устроил переворот, знал, с кем ему предстоит сражаться, поэтому сначала обманом обезвредил меня и только потом уже ввел свои войска в столицу.
Нельзя сказать, что это звучит совсем уж неправдоподобно: стычки за власть регулярно происходят даже в царских семьях. Но все равно Ван Ибо сомневается:
- И почему я должен тебе верить?
Снова этот гордый профиль и отведенный взгляд:
- Как я сказал, мне все равно, веришь ты или нет. Ты захотел узнать - я рассказал, правда, до сих пор не знаю, зачем тебе это. А теперь уходи, Ван Ибо, сын царя, не стоит разрушать легенды, которые ходят обо мне - это может плохо для тебя закончиться.
По закону жанра злодей должен был начать его уговаривать освободить, сулить золотые горы и власть, но Кощей прикрыл глаза и вообще на него не смотрит, словно устал от его общества.
Словно тут не глубокая пещера в далекой горе, а проходной двор, и пленник утомился от людей, что сюда постоянно приходят.
Поэтому Ван Ибо поступает так, как привык, за что его за глаза зовут дурачком: сначала делает, а потом думает. И сдергивает с тощих плечей свою накидку, вынуждая Сяо Чжаня вздрогнуть, но тот все равно не открывает глаза, словно их разговор окончен.
- Да, ты рассказал - я услышал. И у меня остался только один вопрос.
Голос, полный вселенской скуки, все же вопрошает:
- И какой же?
Но деланное спокойствие рассыпается вместе со звеньями цепи, когда он замахивается и одним ударом заговоренного меча перебивает оковы, чтобы затем отбросить оружие в сторону и подхватить обессиленное тело, что почти падает на него:
- Знаешь ли ты, как вернуть твои силы, легенда? Они тебе потребуются, чтобы отомстить за себя и твоего царя.
Наконец эта маска разбита, и на него смотрит человек со смесью надежды и неверия на лице, пока тощие грязные руки цепляются за его плечи:
- Ты... Но почему...
Теперь черед Ван Ибо криво ухмыляться, разрушая образ недалекого младшего царевича тем самым выражением лица, что пугает людей: мрачным и смертельно опасным:
- Потому что я точно знаю: легенды бессмертны в отличие от царей, что сменяют один одного, а это даст нам возможность.
- Возможность?.. - Кощей смотрит на него со всей серьезностью, вероятно, впервые оценивая его как... кого?
Он осторожно укладывает своего потенциального партнера по политическим интригам на накидку и только после этого отвечает:
- А что светит младшему сыну царя совсем небольшого государства кроме вероятности, когда брат захочет себе трон и корону, умереть от рук наемника, чтобы не наступал на пятки в очереди престолонаследия? А тут открывается еще вариант не сдохнуть ближайшие лет десять под крылом могущественного мага да еще и прославиться, восстановив справедливость. Вполне неплохо, как мне кажется.
Сяо Чжань внимательно его рассматривает, но не спешит смеяться:
- А ты не так прост, Ван Ибо.
- Так по рукам?
Тонкая дрожащая ладонь хватает его собственную только через несколько мучительно длинных секунд:
- Я не могу обещать тебе легенду о великом царевиче, но мою защиту - однозначно. И все, что ты пожелаешь - в рамках моих возможностей.
Его пальцы цепко хватают эту возможность и уже не выпускают.