5. Еще красивее
Если честно, то и сам Ван Ибо очень устал: долгая дорога до этой чертовой горы, а потом еще и нервотрепка в пещере - не удивительно, что по ощущениям по нему как будто стадо лошадей пробежало. Поэтому он искренне радуется, когда за очередным поворотом дороги о прохладном отдыхе намекает озеро.
Но приходится побыть немного злодеем: спрыгнуть с коня и разбудить и Сяо Чжаня, который почти что слюни на него пускает во сне:
- А? Что?
Он протягивает руки, чтобы бережно спустить этот сонный кокон на землю:
- Все в порядке, привал на умыться и отдохнуть.
Кощей трогательно трет тыльной стороной ладони заспанные глаза:
- Да, хорошо.
И смешным пенечком косолапит, чтобы через пару шагов опуститься на траву на берегу:
- Ох...
Да, такой краткий сон не поможет восстановить силы, но до таверны еще надо доехать - и не в таком состоянии, в каком бывший пленник находится сейчас. Поэтому Ван Ибо снимает с Яблочка седло и поводья - пусть тоже отдохнет, все равно никуда далеко не убежит, и достает из дорожной сумки полотенце и относительно чистую одежду:
- Ну что, тогда давай в озере искупаемся.
Сяо Чжань почему-то еще сильнее закутывается в накидку и отрицательно мотает головой.
Он хмурится:
- Ты не умеешь плавать? Так мы и не будем забираться на глубину.
- Умею.
- Тогда в чем дело?
Тот молчит, смешно сопит и отводит взгляд, но все же признается:
- Я боюсь утонуть даже на мелководье, если поскользнусь.
Ван Ибо не видит в этом проблемы:
- Так я буду рядом и не дам тебе утонуть. Или ты думал, что отпущу тебя одного в воду?
По яростному взгляду становится понятно: именно это и думал.
- Я не буду рядом с тобой мыться!
- Не переживай: я закрою глаза и не буду подсматривать, твоя честь в безопасности.
Видно, что Сяо Чжань очень хочет его стукнуть, но нет сил подняться, поэтому царевич решает брать вопрос в свои руки.
Буквально.
Быстро, чтобы попутчик не успел осознать, сбрасывает с себя одежду, оставляя только белье, чтобы уж совсем не смущать, и кусочек мыла в руке, и под испуганный писк подхватывает возмущенный рулетик на руки:
- Вот и отлично, что все решили.
- Ван Ибо!!! Ты не посмеешь!
- Поспорим?
- Ты! Ты намочишь накидку!
- Отлично! Ее точно надо постирать.
- Ван Ибо, ты вообще человек?!
Ответ на этот вопрос никто уже не услышит, потому что даже если бы тот был озвучен, то был бы заглушен вполне себе нечеловеческим воплем Сяо Чжаня, которого бережно внесли на руках в достаточно прохладную воду и не менее аккуратно опустили ногами на дно:
- Вот видишь: ничего страшного же нет.
И Ван Ибо цепенеет, когда видит пугающе огромные зрачки широко открытых и уже совсем не сонных глаз и когда тонкие пальцы достаточно больно впиваются в его плечи:
- Что такое?
Почти мгновенно посиневшие губы с трудом шевелятся:
- Х-х-холодно.
Очень хочется больно ударить себя по голове, потому что мозгов не хватило сообразить, что истощенному человеку очень сложно будет перенести резкое охлаждение после того, как тот только-только согрелся. Поэтому Ван Ибо матерится и пытается как можно быстрее высвободить дрожащее тело из моментально намокшей накидки:
- Сейчас, сейчас...
И вот уже его ладони скользят по болезненно-бледной коже, растирая в попытке оживить:
- Сейчас согреешься - чуть-чуть потерпи!
Обычно ехидные глаза словно не видят его, глядя в никуда, пока тело колотит от холода. И у Ван Ибо просто нет другого выхода, кроме как прижать к себе, впечатывая почти целиком:
- Прости! Я не подумал!
Губы еле двигаются у его шеи:
- Эт-то заметно.
Но раз Кощей начал снова иронизировать, то все уже не так плохо, поэтому можно продолжать гладить с нажимом шею, спину, плечи, грудь, руки, разминая застывшие мышцы и разгоняя кровь:
- Уже лучше?
Пальцы колет осознанием, какой все-таки Сяо Чжань тощий: реально Кощей, просто кожа да кости - и тем больше странно хочется это исправить.
И Ван Ибо уже начал это делать, не подумав о последствиях - все, как он любит. Поэтому чуть отстраняется, чтобы довольно хмыкнуть: мыло из его рук выпало, но не утонуло, запутавшись в складках плавающей на воде накидки. Поэтому можно с трудом ухватить влажный брусок и растереть его между ладонями, формируя пену:
- Сейчас, сейчас...
И забыто уже обещание закрыть глаза и не смотреть.
И пресловутая честь осталась где-то там, где это было важно.
Потому что сейчас царевич получает странное и немного извращенное удовольствие, когда проводит вновь и вновь ладонями по трясущемуся телу, с радостью наблюдая, как сереет пена в его руках, а кожа приобретает явно алебастровый цвет, избавляясь от разводов грязи. Он настолько увлекается, что не сразу замечает, что руки его будущего напарника сжаты в кулаки, а губы образуют тонкую-тонкую алую полоску - так сильно напряжен сейчас их владелец.
И алый цвет сейчас не только на губах, но и на острых скулах, и на торчащих из-под спутанных волос ушах.
Глаза же теперь смотрят прямо на него: с ужасом и какой-то обреченностью, заставляя замереть:
- Сяо Чжань?..
- Ты... - губы все-таки с трудом разлепляются, но почему-то дрожат.
- Я?.. - где-то копчиком он понимает, что что-то делает не так, но мозг отказывается подсказывать, командуя сосредоточиться в первую очередь на тактильных ощущениях, потому что думать тот о последствиях категорически не любит.
- Что ты делаешь?!
Ван Ибо смотрит сначала на свои руки, а потом на поднимающуюся и опускающуюся в возмущенном сопении грудную клетку:
- Ээээ... Мою тебя.
- Именно!
- Ты хотел сам это сделать? - кажется, думать все-таки сегодня придется.
- Да! - Сяо Чжань с обреченной яростью это выкрикивает и хватает мыло у него из рук. - Дальше я сам! И отвернись, охальник! Ты обещал!
Да, обещал.
Вроде бы.
Поэтому и правда приходиться отвернуться, чтобы уже спиной слушать это раздраженное пыхтение, пока Кощей сам как-то справляется с мытьем.
- Черт!
Он мгновенно оборачивается, чтобы успеть уловить расстроенное выражение лица, пока то не стало вновь напряженной маской:
- Что случилось?
Губы вновь тонко поджимаются, но все же выдают свой секрет:
- Я уронил мыло.
Это озеро, тут почти нет течения, поэтому Ван Ибо привычно не думает долго и тут же наклоняется, чтобы начать шарить руками у этих самых очень худых и длинных ног. За что незаслуженно получает шлепок по голове:
- Ты!!!
- Ой, за что?! - одна рука трет болящую макушку, а вторая с трудом удерживает брусок, который все-таки удалось найти.
Но вопрос сам собой отпадает, когда приходит понимание, на каком уровне сейчас находится его лицо. Поэтому царевич ооооочень быстро встает, чтобы криво и неловко улыбнуться, протягивая мыло:
- Держи. Дальше справишься?
Сяо Чжаня, кажется, колотит теперь не от холода, а от возмущения:
- Ты!!!
И, что закономерно, мыло тот не удерживает, и то снова падает в воду, на что Ван Ибо уже отработанным движением быстро наклоняется и вылавливает потеряшку:
- Давай все-таки я помогу, а то до ночи будем играть в ловлю жемчуга. Наклонись ко мне немного.
- Зачем?!
Кощей злобно зыркает на него, но удивленно округляет глаза, когда руки в пене касаются его волос:
- Что...
Но царевич слишком занят, чтобы комментировать очевидное, поэтому медленно и почти медитативно пытается распутать пряди и бережно распределяет по ним мыло, все же иногда бурча под нос:
- Надо бы масло еще, чтобы потом нанести, а то колтуны точно останутся.
- Отрежь их.
Голос звучит так отрешенно и безжизненно, что Ван Ибо аж отвлекается, с ужасом выдыхая и глядя прямо в темные глаза:
- Но в волосах же тоже твоя сила!
Сяо Чжань лишь хмыкает:
- Пусть все думают так дальше, а я не хочу ходить с колтунами на голове.
Он пропускает между пальцами запутанные пряди и огорченно кивает:
- И правда много колтунов, придется отрезать.
Тонкие и чуть дрожащие руки поднимаются вверх, чтобы забрать у него мыло:
- Дальше я сам. Поищи пока кинжал, царевич.
Ван Ибо неосознанно покоряется силе в этом голосе, делает несколько шагов к берегу и только потом испуганно оглядывается:
- А если ты упадешь?!
Маленькая ладонь уже опустилась ниже поверхности воды, и не нужно быть особо одаренным, чтобы понять, чего именно сейчас касается Сяо Чжань:
- Как-нибудь справлюсь, не переживай.
Но царское упрямство - высшей пробы, поэтому Ван Ибо демонстративно складывает руки на груди и становится полубоком, чтобы и прямо не смотреть, и быть наготове в случае чего:
- Я все же подожду тут.
Знакомое фырканье дает понять невысказанное возмущение, но терпение у него тоже царское, поэтому Ван Ибо дожидается тихого "я закончил", чтобы подхватить все еще плавающую накидку и обернуть ею уже полностью обнаженные тощие бедра:
- Это буквально на минуту: сейчас дам тебе полотенце, когда будем на берегу.
Сяо Чжань кутается в почти чистую, но сухую ткань, довольно выдыхая, пока царевич достает из сумки кинжал:
- Ты уверен?
- Не тяни.
Влажные пряди как будто ласкают его ладони, но Ван Ибо безжалостен, срезая те из них, что уже не получится распутать, а затем выравнивая и остальные по длине так, что уже очень скоро бледное скуластое лицо непривычно обрамляет достаточно короткая волна волос.
Кощей криво улыбается:
- Что, стал еще страшнее?
А царевич не может отвести взгляд от стрижки, которая делает из грозного злодея юного мальчишку:
- Еще красивее.
