Лесная Ведьма

Когда ты грустишь, мне хочется петь,

И так вот всегда.

Упрёком ли, словом, захочешь задеть –

Так я не горда.

Fleur – Когда ты грустишь

"Они разные. Они вместе. И мне, и Косте трудно в это поверить: Леночка, моя талантливая Леночка, и хмурый, задумчивый Виктор. Кто бы мог подумать... Она – настоящая ведьма, превосходная травница, чародейка, а он – переписчик рун, неисправимый гордец из дождливого Ленинграда.

Она – совершенство, он – потомок самого дьявола...И вокруг них всё цветёт от чувств, которыми наполнены эти два сердца".

20 июля 1994

***

Пар поднимался над водной гладью. Воздух дрожал. Лес, ещё зелёный, но уже пропитанный сероватой дымкой предстоящих холодов, тихо застыл в ожидании неизбежного. Всё живое склонилось под тяжелыми тучами, накрывшими небо пасмурной пеленой. Где-то далеко осталось беззаботное веселье летних дней. Приближалась осень, а за ней и зима – белый сон, смерть, как твердили колдовские записки.

Вечер опускался на землю, и холодок, уже немного колкий, так и норовил коснуться оголённой кожи. Катерина, закутанная в большой клетчатый плед, найденный на кухне Лесного Круга, сидела на берегу Медвежьей Лапы, чертя в блокноте новые руны – руны перемещения. С помощью нехитрых символов и нескольких удачных взмахов рукой пустая кружка должна была переместиться с одного камня на другой.

– Получается? – за спиной возникла Наталья. В руках она держала небольшие золотые часы на цепочке, стрелки которых безжизненно застыли на месте.

Катерина мотнула головой. Не получалось. Руны давались тяжело, и за месяц она освоила только два заклинания – то самое, которое позволяло открывать окна, и заклинание левитации небольших предметов: карандаши и ручки в воздух поднимались, а вот книги – уже нет.

– Хорошо бы выучить это заклинание до сентября. – Ведьма заправила прядь белокурых волос, выбившихся из замысловатой прически, за ухо.

– Почему? – удивилась Катерина.

– У тебя начнётся школа, будет не до магии, – Наталья присела рядом. – Выпускной класс, экзамены. – Колдунья внимательно проверила записи ученицы – руны были идеально прочерчены, но кружка перемещаться почему-то не желала. Безмятежное выражение лица женщины сменилось лёгкой задумчивостью. – Уже знаешь, что дальше?

– Институт.

Наталья вернула блокнот. Взгляд мечтательных голубых глаз устремился на противоположный берег озера, покрытый едва заметным туманом. Ответ Катерины не был для неё неожиданностью: однажды она уже слышала похожий.

– А магия? Её ты планируешь вписывать в жизнь?

Катерина замешкалась. Предстоящий год и так должен был быть насыщен событиями. И было ли там место для магии и Лесного Круга? Когда всё успеть?

Сомнения вдруг зашелестели в душе, словно осенние листья под ногами. "Зачем всё это? Какой толк в колдовстве?" – понуро шептали они изнутри. И Катерина не знала зачем – логического обоснования у колдовства не было, всё это ещё могло сойти за странную шутку, галлюцинацию, бред. Только сердце всё равно твердило, что колдовская дорога была правильной. Нелёгкой, извилистой – правильной. И вряд ли был другой выход.

– У тебя очень хорошо получаются руны, – не дождавшись ответа ученицы, заметила колдунья. – При должном усердии мы могли бы начать изучать более интересные заклинания сразу после осеннего равноденствия.

Катерина растеряно пожала плечами.

– А почему именно после осеннего равноденствия?

– Будет неплохая возможность восполнить утраченные силы... если выберешь верную дорогу, – Наталья ещё раз взглянула на часы и провела рукой по их корпусу в надежде, что тишину нарушит ход шестерёнок.

Но часы молчали.

– Равноденствие – тяжелый день, и не только для ведьм, но и для всех людей, – пояснила она. – Тьма и свет равны – и приходится выбирать, на какой стороне ты. Выбор не всегда очевиден. Всё сложнее. Намного сложнее. Могу посоветовать только одно: выбирай сердцем.

– Что? – Катерине показалось, что она совершенно утратила нить разговора.

– Выбирай свой путь сердцем, Кать. Никто из нас всё равно не знает, как правильно. Старшие могут лишь подсказать, но никто не сможет прожить жизнь за тебя.

Катерина задумалась. Ручка сделала на листе пару витиеватых отметин – рун перемещения.

Наталья довольно улыбнулась: часы испарились в воздухе. Наконец, получилось!

***

Лето покинуло Лущин быстро: серое небо с тяжелыми тучами в один из последних дней августа вдруг резко навалилось на землю; ветер, ещё вчера тёплый и ласкающий, угрюмо засвистел в желтеющей листве, срывая сухие листья с веток. Дождь бил по подоконнику с самого утра. Колючая тревожность застыла в воздухе. Осень вступила в свои права.

Катерина проснулась раньше будильника – комок трепетного волнения всё сильнее сжимался в груди – считанные часы оставались до начала последнего учебного года в школе и долгожданной встречи с друзьями.

Накануне вечером ей позвонила Диана, проводившая каждое лето в какой-то глухой деревне без связи, и сообщила, что вернулась в город. Они не виделись три месяца – срок не столь значительный относительно жизни, но огромный по меркам школьных будней.

Белоснежная блузка и черная юбка уже ждали на вешалке. Запах кофе витал по квартире. Школа....Школа ждала: контрольные, тетради, исписанные домашними работами, бесконечные проверки знаний. Катерина любила и ненавидела это одновременно.

– Поздравляю с началом учебного года, – произнесла Ольга Константиновна, стоило Катерине переступить порог кухни.

– Ещё немного, и страдания кончатся, – буркнула девушка, разбавляя привычный кофе холодным молоком.

Мама рассмеялась, переворачивая на сковородке румяные блинчики.

– Всё только начинается, солнышко. Уже решила, какие предметы будешь сдавать на экзаменах?

Катерина мотнула головой. Время подумать ещё было – пару месяцев точно.

Вот только где-то в глубине души она знала, что решить своё будущее в ближайшее время не предоставляется возможным: надо было выбирать между колдовством и привычной жизнью – между дорогой, внезапно открывшейся, и дорогой, которая всегда казалось единственной. Ещё пару месяцев назад всё было просто: школа, экзамены, институт, филологический факультет. А теперь что? Институт колдовских наук – факультет трёхступенчатых рун?

Катерина тихо усмехнулась своей внезапной мысли.

– А существуют институты для ведьм? – в шутку спросила она.

– Боюсь, только в больших городах, – Ольга Константиновна ласково пригладила короткие пряди Катерининых волос.

– Вроде Москвы?

– Да, в Москве точно есть несколько академий. Но там обучаются городские – это другая магия, солнышко.

– И чем же она отличается?

– Разве в Лесном Круге тебе не говорили? – удивилась Ольга Константиновна, ставя перед Катериной тарелку с блинчиками. – Магия городских берёт своё начало из хаоса, из суеты, из искусства. Ей не нужна гармония природы, чтобы существовать.

***

Диана ждала её у подъезда под желтым зонтом, ярким пятном выделявшимся среди серости первого сентябрьского дня.

– Ого! Ты волосы отстригла? – в карих глазах мелькнуло недоумение, быстро сменившееся искренним восторгом: – Тебе идёт!

Подруги заговорчески переглянулись. Радостный крик разнёсся среди серых пятиэтажек.

– Поверить не могу, что ты наконец приехала! – воскликнула Катерина.

– Я скучала по Лущину, – призналась Диана, беря подругу под руку. – Там, где я провела лето – сплошная глушь. Деревня, лес и озеро. А единственное развлечение – старинный колодец в трёх километрах, – она аккуратно поправила причёску, над которой старалась всё утро.

Катерина пригладила ей несколько прядок. Пепельные кудри выглядели роскошно.

– А ты как?

– Всё лето здесь, – пожала плечами Катерина, почему-то умолчав про небольшую поездку к морю. – Ничего интересного.

Диана понимающе кивнула. Её каблуки глухо стучали о неровный мокрый асфальт лущинских дорожек.

– Кирилла уже видела?

Прежде внимательно смотревшая на подругу, Катерина вдруг отвела взгляд. Она услышала то, что совершенно не хотела слышать. Мурашки колкой стайкой прошлись по спине вверх-вниз. К пальцам прилила кровь.

Началось это пару лет назад. Сначала непонятное чувство завладело зрением – и все другие парни, кроме Кирилла, на какой-то миг перестали существовать; затем перебралось в голову, засев там навязчивой идеей завести разговор с ним. Не прошло и двух дней, как вместо крови Катерина начала ощущать что-то обжигающее.

"Влюбилась" , – констатировала тогда Диана, отвесив подруге сильный щелбан.

– Нет, не видела, – как можно равнодушнее произнесла она.

"И не особо хотелось", – добавила мысленно.

***

Трехэтажное кирпичное здание, гирлянды цветных шаров, музыка из спортзала, от которой дрожали стены. Стоило переступить порог, Катерина выдохнула. Всё вернулось на свои места, в привычное простое русло, где она точно знала, что делать дальше. Лето показалось странным сном – волнующим, отдающим запахом полевых цветов и пыльных половиц Лесного Круга сном. А в реальности ждали алгебра, геометрия, физика и ещё с десяток предметов.

Как в калейдоскопе мелькали душистые цветы и банты первоклашек. Катерина вцепилась в руку Дианы, чтобы не потерять подругу среди людей. Они пробирались сквозь толпу к заветной табличке "11 А", которую держал в руках Миша, высокий обаятельный парнишка – хорошист и гордость спортивных секций.

– Кого я вижу, – широко улыбнулся он.

Наспех поздоровавшись со всеми, за кого успел зацепиться взгляд, Катерина и Диана отошли немного в сторону, где было не так душно. Спортзал не был рассчитан на большое количество людей – для этого скорее подошёл бы актовый, но он был в ремонте с прошлого года.

Колокольчик в руках застенчивой и неуклюжей первоклашки весело звенел, приглашая учеников быстрее вернуться за родные парты. Директриса, по совместительству учительница математики, произнесла короткую речь, пожелав академических успехов. Ничего нового. Так было каждый год все десять лет до этого.

Толпа схлынула в узкие двери спортзала.

– Бледны, как две поганки, – шутливо заметила Маргарита Сергеевна, классный руководитель 11 А, покосившись на подруг.

Катерина и Диана переглянулись и тихо хихикнули, выйдя в прохладный коридор.

Кирилл вошёл в класс медленно, вальяжно, и Катерина сразу ощутила, как сердце упало в пятки. За лето он ничуть не изменился: каштановые волосы всё так же лежали небрежными кудрями, глаза, черные, как ночь, всё так же презрительно смотрели на мир. Холодный и отчуждённый, он привлекал внимание своим напускным равнодушием, за которым, несомненно, пряталось что-то совсем иное.

С запылённых летними месяцами чувств вдруг сдули толстый слой прежних переживаний, и Катерина с ужасом осознала, что, несмотря на железные доводы логики, она всё ещё испытывала что-то к Кириллу. Ещё чуть-чуть, стоило только тлеющему огоньку разгореться, и она снова окажется в этом омуте с головой.

Он прошел мимо их парты.

– Привет, – его низкий голос заставил трепетать всё внутри. – У нас новенькая? – небрежно обратился он к Катерине.

Катерина застыла. В тот же миг в класс вошла Даша Князева, такая светлая, красивая и воздушная в белоснежной блузке. Казалось, случайная ученица заблудилась и попала в выпускной класс – ей с трудом можно было дать шестнадцать. Она смущенно улыбалась и выглядела очаровательно, словно образцовая кукла с картинки.

Даша поздоровалась с Маргаритой Сергеевной, заполнявшей журнал, и та сразу встрепенулась:

– Внимание! 11 А! – выпалила она, похлопав рукой по столу. – Рада вам представить нашу новую ученицу – Дарью Князеву. Прошу любить и жаловать!

– Ты её знаешь? – шепнула на ухо Диана.

– Вроде того.

– Привет, Кать! – Даша радостно помахала с другого конца класса, где её уже окружили почти все учащиеся 11 А.

Кирилл сел позади. Тут же к нему подлетел его товарищ по всем школьным авантюрам – Вадик – невысокий веснушчатый паренёк в очках, которые прикрывали бледные бестолковые глаза. Катерине всегда казалось, что глаза Вадика похожи на рыбьи.

– Симпатичная, да? – донёсся до Катерины шёпот Вадика.

Кирилл что-то хмыкнул ему в ответ.

– Может, пригласить её в кино на выходных?

Кирилл задумался и что-то черкнул на листе, вырванном из чистой тетради.

– Пригласи на следующих. На этих с ней пойду я.

Катерина вдруг почувствовала, как самолюбие больно кольнуло в груди. Пригласи Кирилл Диану или любую другую девчонку из класса, не было бы так обидно. Но почему именно Дашу? Потому что она новенькая? Или потому что она выглядела мило, пока не произносила ни слова?

– Кать! – снова бойко позвала Князева. Громкий тонкий голосок освежил летние воспоминания, и стало не по себе. – Сфоткаешь нас? – она помахала телефоном.

Катерина огляделась. Действительно, обратиться Даше было больше не к кому – класс пустовал, ведь все собрались вокруг неё. Даже Кирилл с Вадиком как-то быстро и ловко оказались рядом.

Телефон щёлкнул пару раз, запечатлев в своей памяти 11 А без Катерины Чернавиной.

– И с тобой потом сфоткаемся, – примирительно произнесла Даша, довольная фотографиями. – Андрею покажу.

– Не стоит, – буркнула Катерина, вернувшись за парту.

***

Ничто не пугает людей сильнее тёмного тумана неизвестности. Неизвестность всегда рождает безумные теории, противоречащие здравому смыслу. А вдруг? А если? И все сомнения и страхи тут же лезут наружу.

Газета колдовских новостей лежала на столе перед Еленой. Разворот восьмой и девятой страниц был посвящен полнолунному мору и всем, кого считали к нему причастными.

Полнолунный мор оставил северные земли, но опытные маги продолжали искать причину внезапных смертей. Догадки были самые разные: от древнего проклятия, вдруг вырвавшегося из недр колдовских глубин наружу, до деятельности чернокнижников, по последним сводкам расположившим свой временный привал именно в Карелии.

«Они винят чернокнижников», - в отчаянии думала Елена, сдавливая тонкими пальцами виски.

Она знала, что чернокнижники здесь точно ни при чём. Группу магов, использовавших заклятия крови, магическое сообщество переоценило, считая сильнейшими, но в сущности это было совсем не так.

"Он слаб. Всё, что он может сейчас - как волк зализывать раны в глуши. Он не способен на эти ужасы. Что бы с ним не происходило, он на такое не способен".

Сердце дрогнуло от этих мыслей, и Елена прижала палец к груди.

"Барьер слабеет," - с грустью подумала она.

Старая фотография опустилась на стол рядом. Изображение выцвело со временем, но главным был не цвет, а воспоминание. В центре стояла Агата, молодая, красивая, сильная. Фотоаппарат запечатлел её платье светло-серым, но Елена помнила, что оно было нежно-голубым, в цвет глаз наставницы. Рядом с Агатой стоял Константин Георгиевич. Их окружали ученики Лесного Круга: тут была и Карина, выделявшаяся среди других девушек высоким ростом, и Наталья с Татьяной, державшиеся за руки, и Анна с букетом полевых ромашек, и сама Елена, поправляющая длинные рыжие волосы, лежащие на плечах крупными волнами.

А рядом стояли они. Те, кого теперь было принято называть чернокнижниками – ученики Константина Георгиевича – четыре крепких парня в тёмных плащах: Виктор, Игорь, Лев и Захар.

Свет потух – да ему и не нужен был свет. Витиеватые знаки в книге то и дело вспыхивали алым. Заклинания рвались наружу, бросая на стены зловещие обсидиановые тени. Запах серы смешался с запахом гнили. Время растворилось в чудовищной пелене неизвестной силы – Виктор не помнил, сколько времени провёл за манящим фолиантом, но хотелось больше. И больше, и больше. Магия расходилась по телу электрическим треском. Каждый новый символ книги наполнял энергией крепкие руки, покрытые тонкими полосками шрамов.

– Всё в порядке? – раздался девичий голос на пороге.

Она. Снова она. Виктор обернулся.

– Уходи, Лена.

Но девушка смело шагнула навстречу.

– Это они зовут тебя? Эти тени? – спросила она, с ужасом глядя на стены, где плясал сам дьявол со свитой – уродливые узоры.

Парень захлопнул книгу, и комната погрузилась во мрак. Елена рассеянно взмахнула рукой – тяжелые шторы упали вниз и холодный свет пробился внутрь. Лунные блики сверкнули в зелёных глазах.

– Чижик, уходи, – повторил он. – Уходи к весёлым кострам и мягкой траве. Тебе не место среди хаоса.

– Я не могу тебя бросить.

– Можешь. Иначе они захватят и тебя. Будут звать каждую ночь, обращать свет во тьму, сводить с ума, отравлять кровь. Это опасно – это тёмная магия.

Чёрная магия, – уже шёпотом добавил он.

– Мой барьер сильный, – горячо возразила она.

Виктор подошёл ближе. В тёмных глазах полыхнул алый огонь. Хаос, захвативший разум, рвался наружу.

– Я не люблю тебя, – равнодушно произнёс он.

Елена чувствовала, как сердце провалилось в пятки, а в груди, минуя сердечный барьер, застыли ледяные иглы слов.

Огромная тень отделилась от стены и кинулась в сторону девушки. Елена в ужасе вскрикнула, выставив руки вперёд. Яркая вспышка ослепила тварь, и монстр, тихо шипя, исчез за спиной мага.

Виктор не слышал и, конечно же, не чувствовал, как что-то вдруг с дребезгом разбилось. Елена всеми силами делала вид, что осколки не давят в грудь.

***

Густой пар клубился над чугунными котлами в камине. В одном кипело зелье, в другом – суп. Наталья в синем фартуке нарезала свежую зелень, которую недавно принесла из теплицы. Вдруг острое лезвие ножа прошлось по кончику пальца. Колдунья тихо ойкнула. Несколько алых капель упали на доску.

– Неспроста, – сидящая в углу у камина Нина обратила свой безжизненный взгляд к Наталье.

– Не придумывай.

Наталья шепнула пару слов, и ранка затянулась.

– Всё в порядке, Нина, – заверила она. – Давай обедать.

Тарелки бесшумно приземлились на стол, половник аккуратно зачерпнул суп из котла, а Нина в углу начала напевать что-то необычайно печальное.

– Хороша была Танюша, краше не было в селе*... – невзначай подхватила Наталья.

И вдруг тревожный взгляд голубых глаз устремился к Нине. Нож выпал из рук, впившись лезвием в половицы.

– А где Таня? – только и смогла вымолвить колдунья.

***

Хрупкое тело то судорожно вздрагивало, то безжизненно замирало на несколько минут. Слёзы. Слёзы. Слёзы. А куда от них деться, если внутри всё рушится, если пустота разрастается, если по венам течёт яд, парализующий тело?

Тихий стук в дверь Елена проигнорировала – сил, чтобы встать, открыть, разговаривать с кем-то по ту сторону, не было. Печаль и отчаяние пригвоздили её к кровати. Она ненавидела жизнь. Забрать всё лучшее, опустошить, вырвать душу и безжалостно терзать её – за это надо было любить этот незначительный отрезок времени, пока билось сердце?

Постучали ещё раз. Замок скрипнул, но колдунья не развернулась к гостям.

– Это мы, – каблучки остроносых лодочек тихо отчеканили по старым половицам.

Наталья. Чьё ещё сердце откликнулось бы на боль ближнего?

– Мы тут воды принесли...и ягод.

Татьяна. Кто ещё вспомнил бы, что она так любит ягоды?

– И, если захочешь поговорить, мы всегда рядом.

Агата Романовна. Кто, если не она, мог найти нужные слова?

Елена тихо приподнялась на кровати. Рыжие локоны спутались, спадая огненным водопадом на плечи. Колкая дрожь всё ещё владела телом.

– Милая моя, – Агата присела рядом, укрывая девушку тёплой шалью.– Что с барьером?

Елене хотелось взвыть, вскрикнуть от рвущего внутри отчаяния. А что может быть с сердечным барьером, когда обстоятельства выбивают почву из-под ног? Что может быть с сердечным барьером, когда прирученный ворон клюёт в обнаженную слабость? Что может быть с сердечным барьером, когда сердце разбито, а его осколки больно ранят грудь?

– Его больше нет, – еле шевеля губами, произнесла она. – Меня больше нет.

Агата тяжело вздохнула и жестом пригласила учениц присесть. В её руке возник гребешок. Она аккуратно и нежно коснулась волос Елены и прошлась от макушки до кончиков.

– Обычно барьер восстанавливается в течение полугода.

– Лисичка, милая, – перебив наставницу, подала голос Татьяна. – Виктор не стоит твоих слёз. Ты встретишь кого-то лучше. Всё наладится, вот увидишь.

Наталья кивнула в знак согласия, а Агата лишь печально улыбнулась, заплетая волосы ученицы в косу.

– Волшебные волосы, – заметила она. – Словно огонь твоего сердца даёт им силу.

Елена дрожащими руками заправила выбившуюся прядь за ухо. Она словно на что-то решалась, на что-то сумасшедшее и отчаянное. Сердце, до этого глухо стучавшее, вдруг забилось с новой силой. Ни Агата, ни Наталья, ни Татьяна не успели ничего возразить – в руках Лисички возник острый нож – рыжая коса упала на пол. Наталья прижала ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Татьяна опустила взгляд. Агата Романовна нахмурилась, что было ей совершенно не свойственно.

– Я уезжаю.

***

Нет ничего больнее, чем осознавать, что, пройдя долгий и тернистый путь, ты, в сущности, остался стоять на том же месте. Всё было впустую. Всё.

Катерина сползла вниз по входной двери. Сил не было – все они испарились за один школьный день. Старые тревоги задули по-новому. Она крепилась всё лето – взяла себя в руки и перестала думать о Кирилле. И тут вдруг...снова, под каменным щитом сердца вспыхнул огонь, который давно угас. Это противоречило всем земным законам, это было неправильно, но ничего сделать Катерина не могла, поэтому злилась.

Звонок в дверь заставил подскочить на месте.

– Андрей? – устало произнесла она. Удивляться сил не было.

Из всех людей на свете – почему именно он и именно сейчас?

– Ты настолько рада меня видеть? – не удержался Андрей, но тут же понял, что его шутка оказалась совсем не к месту. – Что-то случилось? Выглядишь не очень.

Катерина несколько секунд смотрела на него в недоумении. А затем рассмеялась, сама не зная чему. В другой раз она зло хлопнула бы дверью и сказала, что Андрей дурак, но сейчас его глупая фраза пришлась как нельзя кстати.

– Чего тебе?

– Тут такое дело...

Катерина вопросительно вскинула брови. Андрей, откинув капюшон куртки, взлохматил волосы, то ли от волнения, то ли по привычке.

– Пойдём со мной, – позвал он.

От такой наглости Катерина опешила:

– Никуда я с тобой не пойду! Чего тебе надо? И откуда ты адрес знаешь?

– Тогда подожди здесь, – Андрей исчез на лестнице, проигнорировав последний вопрос.

"Чудной он сегодня", – подумала Катерина, теребя верхнюю пуговицу воротника.

Князев вернулся через минуту, держа в руках что-то маленькое и резвое.

– Я нашёл его у остановки в лесу.

– И что мне с ним делать? – Катерина внимательно смотрела на щенка, борясь с желанием спросить, с каких пор Андрей бродил по местным лесам и что вообще он делал там в такую погоду – дождь не прекращался с самого утра.

– Любить, кормить и не бросать, если сможешь.

– А почему ты его не возьмёшь?

В зелёных глазах мелькнула досада:

– У Даши аллергия на шерсть.

Катерина аккуратно взяла щенка на руки. Он вертелся, крутился и всё пытался ткнуться куда-нибудь наивной мордочкой. Белой блузке пришёл конец – щенок вмиг заляпал её бурыми пятнами.

– Тихо, Арчи. Сейчас покормим...

– Арчи? – улыбнулся Андрей.

– Арчибальд, – уточнила Катерина. Имя как-то само пришло в голову. – Его помыть надо. Поможешь?

Князев утвердительно кивнул, снимая мокрую куртку.

***

Переминаясь с ноги на ногу, Елена всё никак не решалась постучать в дверь. Она не видела Агату почти десять лет – кто знает, как могла измениться наставница за это время. Кто знает, сколько всего успело произойти.

Наконец, рука дрогнула, и робкий стук нарушил тишину коридоров Лесного Круга. Руны на двери вспыхнули голубоватым пламенем – дверь открылась.

Елена тихо ступила на порог.

– Лисичка вернулась, – раздался тихий голос за рабочим столом.

Лисичка. Так её называли только в Лесном Круге, в родных стенах.

– Здравствуйте, – голос Елены дрогнул. Ей на миг показалось, что тут ей больше не место – слишком много времени прошло.

– Я верила, что рано или поздно ты вернёшься, – Агата встала из-за стола и подошла к ученице. Тёплая ладонь коснулась щеки Елены. – Вернёшься повзрослевшей, но столь же преданной колдовству, как и в семнадцать.

Елена не могла найти слов.

– Я...

– Теперь ты дома. И тебе здесь рады. Ты остановилась в Лущине?

– Вернулась в старую квартиру, да.

– И будешь работать в больнице, я полагаю? Ольга рассказывала о твоих успехах на медицинском поприще.

Елена кивнула. Слёзы покатились по щекам. Она не ожидала, что всё будет так. Так просто. Сухой разговор, осуждающий взгляд, заколоченные двери – она ожидала всего, но не по-матерински ласкового тона, не понимающего взгляда голубых глаз, не теплоты морщинистых рук, которые Агата протягивала ей.

Её по-прежнему тут любили. Любили как настоящая семья, которой у неё никогда не было.

Агата разлила мятный чай по чашкам. Одни вопросы сменялись другими. Они говорили долго – на улице давно стемнело, когда последний вопрос слетел с языка:

– А что с Виктором? Вы знаете?

Агата вздохнула.

– С того лета, как вы оба покинули ковен, ничего о нём не слышала, – мурашки пробежали по телу от этих слов. Неизвестность. Она пугала. – Но если тебе интересно, я спрошу у Кости...

– Не стоит. Много времени прошло, – слова застряли в горле, – наверно, уже стоит забыть.

– Но ведь ты не забыла, милая. Знаешь, любовь – это страх...

– Почему вы так говорите? – вдруг встрепенулась Елена. Фарфоровая чашка громко звякнула о блюдце. – Это разные вещи! Там, где страх, нет места любви.

– Это в городе тебя научили так мастерски перебивать? – улыбнулась Агата. – Любовь – это страх...страх причинить ближнему боль. Надеюсь, теперь понимаешь, что произошло тем летом?

– Всё было не так. Вы многого не знаете.

– Разве? – взгляд голубых глаз обезоружил.

***

Блокнот с рунами со злостью полетел в стену. Катерина готова была зарычать от ярости, которую контролировала из рук вон плохо.

– Чёрт возьми! – взревела она. – Да когда же получится?

– Никто не говорил, что магия – простое занятие, – по спине стайкой пробежали мурашки от одного голоса главной колдуньи. Запах дорогого парфюма ударил в нос. – Знаешь, когда всё станет просто и понятно? – Карина наградила ученицу долгим пронизывающим взглядом: – Под землёй в деревянной коробке.

"Оптимистично", – подумала Катерина, и её мысль тут же отразилась в глазах наставницы.

– Оптимистом быть бесполезно. Розовые очки не спасут тебя от летящего заклинания, а вот грамотная защита в виде трехступенчатого рунного барьера вполне справится. Мой тебе совет: будь реалистом.

– Я реалист, – Катерина осмелилась посмотреть прямо в льдистые глаза Карины.

– Разве? – усмехнулась та.

– Читаете мои мысли? – и откуда вдруг взялось столько храбрости?

– Не только их. Твои мечты и тайны. Колдовство, знаешь ли, при грамотном пользовании раскрывает человека изнутри. Я вижу практически всё.

Злость комом застряла в горле, затмив страх.

– И как? – Катерина хотела, но уже не могла остановиться.

– Наивные мечты наивной девочки. Школа, одноклассник, любовь. И ни одной мечты о магии. Так ты ведьмой не станешь.

Катерина опустила взгляд, стараясь ни о чём не думать. Любая мысль тут же обратилась бы против неё. Злость вдруг перестала бить в голову, зато перекочевала в кончики пальцев, застыв там жгучим покалыванием.

Импульс. Искра.

Подол чёрного платья Карины вспыхнул алым огнём, но на лице главной ведьмы не дрогнул ни один мускул. Она этого и добивалась. С самого начала. Фигура женщины растворилась в серебристой дымке, оставляя после себя только запах палёной ткани.

Катерина судорожно выдохнула. Её трясло от злости и бессилия. Прошло почти два месяца, но руны не получались так, как хотелось бы. Да ещё и Карина не упускала случая задеть за живое. Она ничему не учила как наставница, только выдавала колкие замечания, мгновенно выводившие Катерину из себя.

– Катя, – раздалось у двери.

Наталья обеспокоенно застыла в проходе. За ней виднелась тень коляски Нины.

Наталья прошла внутрь и аккуратно подняла блокнот.

– Смотри, что вышло, – она протянула блокнот Катерине. Но взять его девушка не смогла – страницы жгли, будто пылающий костёр на Посвящении.

– Это гнев, – пояснила колдунья, – разрушающая сила...

Слова доносились как в тумане – Катерина практически ничего не слышала. Пелена злости застилала глаза, делая мир вокруг таким ненавистным, несправедливым, угрожающим. Кровь била в виски. Горшки на подоконнике задрожали от одного взгляда голубых глаз. Катерина рассекла руками воздух, чтобы унять жжение на кончиках пальцев.

Горшки разлетелись вдребезги. А фиалки, на которые успела посмотреть юная ведьма, вдруг сжались, скрючились и обратились в пепел.

Наталья силой развернула девушку к себе.

– Катя, – повторила она громче, крепко хватая руки ученицы. – Дыши. Просто дыши и не думай.

Это помогло. Катерина устало опустилась на пыльный пол, запачкав чёрные джинсы.

– Я не хотела, – виновато выдавила она, вдруг осознав, что натворила. Дышать было тяжело от запаха гари, ещё витавшем в комнате. – Я два месяца пытаюсь...понять магию. И у меня не выходит.

– Кто тебе это сказал, дитя? – Нина приподнялась на костыле.

– Карина. Она сказала, что ведьмы из меня не выйдет.

– Карина много чего говорит. Не обязательно слушать всё подряд.

– Но...она же старшая ведьма.

– А разве старшие никогда не ошибаются? – Наталья заглянула прямо в глаза ученице. – Просто их ошибки стоят нам дороже, ведь мы привыкли полагаться на их опыт. Мы почему-то считаем, что человек измеряется прожитыми годами или статусом, заслуженном в обществе. Но мудрость не приходит с возрастом или богатством, мудрость приходит от зрелости сердца.

Вот, что я тебе скажу: даже если что-то не получается, мы попробуем снова...

На мгновенье Катерина перестала слышать мягкий голос колдуньи – он потонул в каком-то шелесте, словно кто-то тревожил сухие осенние листья. Шелест этот становился всё громче и громче, пока не перерос в тревожное шипение. Змеиное шипение.

Катерина в ужасе огляделась: но нет, змей рядом не было.

– Что-то случилось?– Наталья заботливо погладила её по плечу. – Кать, ты точно в порядке?

– Наверно, лучше пойти домой.

***

– АНДРЕЙ! – раздалось в ночной тишине.

Свет резким щелчком включился в комнате.

– Что случилось?

Даша приподнялась на кровати. По бледному испуганному лицу катились слёзы.

– Кошмар приснился? – Андрей присел рядом.

Даша кивнула.

– Тёмный лес, озеро и змеи...много змей, – дрожащим голосом произнесла она. – И всё кружилось, звенело...а потом исчезло, как будто умерло.

– Надо меньше читать ужастиков на ночь, – заметил Андрей.

– Не в этом дело. Этот город, он странный, не находишь?

Андрей пожал плечами.

– Засыпай, Даш. Завтра в школу.

Лёгким движением руки комната снова погрузилась в тягучую тьму.

***

Сентябрь потух. Ветер тревожно гнал тёмные речные волны на берег, мелкий серый дождь моросил на песок. Холодало стремительно. Быстрее только темнело – ночь, промозглая и таинственная, отвоёвывала своё право у последних солнечных дней. Осеннее равноденствие пришлось на двадцать первое сентября.

Катерине еле удавалось сдерживать Арчи на поводке, пока они шли до запустевшего пляжа – окраин Лущина, где вероятность наткнуться на посторонних была мала. Ей нужно было одиночество. Холодный воздух и одиночество, чтобы, наконец, привести в порядок мысли.

"Что дальше?" – этот вопрос не давал сомкнуть глаз уже несколько дней. И никто не знал ответа, не мог направить, помочь, подсказать.

Щенок резво бежал впереди.

"И как мама на это согласилась?" – подумала Катерина, глядя в наивные тёмные глаза. –"Он больше походит на волчонка".

Как только шлейка освободила его, щенок, весело помчался вдоль воды, поднимая тучи грязи. От блестящей серой шёрстки не осталось и следа.

Вдруг громкий и весёлый лай донёсся издалека. Катерина поспешила на зов, сильнее кутаясь в дождевик.

– Лущин, конечно, маленький, но чтобы настолько..., – не выдержала она, едва заметив знакомую фигуру.

– Признай, что ты меня преследуешь, – Андрей сидел на большой коряге и смотрел на волны, быстро накатывающие на берег. Арчи игриво ткнулся носом в его ботинок.

– Я?! – изумилась девушка.

Капли дождя застучали с новой силой.

Андрей рассмеялся.

– А почему тогда из всех мест в такую погоду ты выбрала именно пляж?

– Арчи так решил, – пожала плечами Катерина. – Да и мне хотелось к воде...

– Успокаивает?

Она кивнула. Речные волны и правда действовали успокаивающе – как будто гасили огонь пустых переживаний и обид внутри. Жизнь вокруг кипела, бурлила, но здесь, вдали от людей, можно было попытаться найти немного утешающей гармонии.

Катерина присела на корягу рядом. Андрей молчал, да и она не хотела особо говорить. Молчать у них всё равно получалось лучше – даже дождь вдруг стих, поддавшись их примеру.

– Ты фаталист, Катрин? – спустя несколько минут, спросил Князев.

– Не знаю.

– В смысле, в судьбу веришь?

– Андрей, я тебя поняла, и мой ответ такой же: я не знаю. Есть вещи, которые можно изменить, проявив свои лучшие качества, а есть...

– Что-то, что не изменишь, так?

– Так.

Катерина уставилась на воду, рябившую от капель дождя. Сколько бы она ни бегала от колдовства, оно рано или поздно настигло бы. Это была судьба, которой необходимо было подчиниться, принять. Ей на секунду показалось, что Андрей её понимает. Словно у него в жизни тоже есть что-то, что неизбежно настигло.

Вдруг Арчи тоскливо заскулил у кромки воды. Катерина и Андрей метнулись к щенку, волочащему по мокрому холодному песку какие-то нитки.

Фенечки. Цветные фенечки в бурых пятнах крови.

Катерина окаменела от ужаса. Нехорошее предчувствие прошлось по телу ледяной волной.

– Надо вызвать полицию, – тяжело дыша, шепнула она Андрею.