Лесная Ведьма

«Свобода – это всё, что у меня есть. Свобода...

Я знаю, они отнимут её рано или поздно – поймают в клетку, закуют в обстоятельства, заставят склонить голову перед величием силы.

Они лишат меня ветра в крыльях.

С каждым утром всё сложнее открывать глаза, понимая, что тьма уже близко.

Я не знаю, что страшнее – полнолунный мор или золотая клетка, в которую они меня манят».

17 июля

                                                                                                   ***

              Лущин спал в объятьях тумана. Прохладный рассветный ветер, принёсший в город горький запах летнего разнотравья, вольготно гулял между серыми пятиэтажками, иногда заглядывая в случайные окна и тревожа занавески. Утренние пташки неспешно начинали свои разговоры, разнося весть о восходе сначала по тихим улицам, а затем по лесам и полям.

              День сменял ночь. Солнце, робко появившееся из-за горизонта, сметало с небосвода тёмную пелену, заменяя яркие звёзды пушистыми розоватыми облаками с золотой каймой.

              Промокшая в траве чёрная кошка цеплялась острыми коготками за ветку покосившейся старой яблони. Именно отсюда, сверху, лучше всего было видно, что происходит в окнах ближайшего дома.

             Катерина ещё сладко спала, когда домашний телефон громкой трелью нарушил покой квартиры Чернавиных.

– Алло? – сонно буркнула в трубку девушка, закутанная в одну простыню.

– Собирай вещи, Катя, – бодро произнесла по ту сторону Елена. – Мы едем на море.

– Куда? – переспросила Катерина, понимая только, что мозг в такую рань отказывает функционировать без чашки кофе или прохладного душа.

– На море, – терпеливо повторила крёстная. – Моя знакомая предложила нам погостить у неё недельку-другую. Маленький домик у побережья рядом с горами, разве не здорово?

          Катерина что-то невнятно промычала в трубку. Она бросила тяжелый взгляд на часы – половина шестого утра.

           Предложение Елены было, безусловно, заманчивым, но тёплая кровать манила сильнее далёкого моря. Домик у побережья отлично вписался бы в летние каникулы, если отправляться к нему пришлось хотя бы двумя-тремя часами, а может, и днями позже.

           Сон ещё звал в своих сладкие объятия, но крёстную уже было не переубедить:

– Я зайду за тобой через час. Будь готова.

          Катерина вдруг почувствовала лёгкую щекочущую дрожь в руках, и чуть не выронила трубку. Голос Елены сменился частыми гудками, оставив её в лёгком недоумении. Она тихо взвыла под стать ветру, решившему вдруг навестить квартиру Чернавиных.

           Холодный душ не помог прогнать остатки сна, и надежда оставалась только на кофе. Напиток горчил, и больше не казался чем-то поистине волшебным. Даже сливки и корица не спасали – сделать больше глотка не получалось, настолько противным был привкус.

           Глаза слипались, ноги еле держали, а мысли превращались в сплошную кашу при любой попытке думать. Катерина заглянула в зеркало – но и там не было ничего хорошего. Голубые глаза обрамляли два синяка, которых и скрыть было нечем.

          Всё с самого утра шло наперекосяк, предвещая день, полный мелких трудностей.

          Елена по телефону рассказала слишком мало. Куда они едут, зачем? Почему нельзя было предупредить раньше? Что за знакомая ждала их у моря? Связано ли это как-то с Лесным Кругом или колдовством?

          Катерина тяжело вздохнула. Ей ничего не объяснили. Снова. Это чувство неизвестности сжимало душу, сковывало её тяжелыми цепями странных мыслей. Плыть по течению жизни легко и приятно только тогда, когда знаешь, куда и зачем.

         А если не знаешь? Как довериться судьбе, если тревога внутри, вызванная совершенной неизвестностью будущего, постоянно даёт о себе знать?

         Спортивную сумку Катерина собрала быстрее, чем предполагала.

                                                                                     ***

          Старая красная машина, словно прибывшая прямиком из прошлого века, с помятым крылом и трещиной на лобовом стекле неспешно подкатила к подъезду.

«Корыто какое», – досадно подумала Катерина.

          Она бросила взволнованный взгляд на Елену, но крёстная не разделяла её настроений – она, наоборот, словно излучала спокойствие, всем своим видом давая понять, что всё под контролем. Катерина из раза в раз удивлялась этой способности. Может, это тоже был особый колдовской дар и все ведьмы просто не испытывали страха или тревоги?

           Дверь скрипнула, и из машины выскочила хрупкая высокая девочка. Русые локоны обрамляли фарфоровое личико; белая футболка, наспех заправленная в джинсовую юбку, казалась на несколько размеров больше – на такой фигуре любые вещи выглядели мешковато. Но больше всего поражал взгляд зелёных глаз – наивный, восторженный, немного детский.

          Затем дверь машины хлопнула второй раз, и из неё вышел тот, кого Катерина увидеть никак не ожидала.

– Ты? – как разъяренная кошка прошипела она. От одного вида парня волосы встали дыбом.

– О, так ты знакома с Андреем? – удивилась Елена, но вопрос остался без внимания.

          Чувства, природу которых мозг отказывается объяснять, являются самыми сильными, опасными, словно лесной пожар сухим летом. Они рождаются где-то глубоко внутри, не подчиняясь сознанию и игнорируя сердце. Это та же магия, заключенная в определённая тело – рукой взмахни, и искры слетят с кончиков пальцев, переворачивая всё вокруг с ног на голову.

            Катерина махать руками не планировала, но Андрей всё ещё раздражал. Он всё ещё, словно горящая спичка, разжигал самые противные ей чувства – злость, ревность, обиду, такие мощные и пока бесконтрольные. Она злилась, потому что не могла понять его мотивы, ревновала, потому что бабушкины цветы достались ему, обижалась, потому что он знал явно больше, чем говорил.

          Катерина буравила взглядом парня. Внутри всё полыхало огнём негодования – ладони сжались в кулаки. Если бы могла, она непременно раздражённо вскрикнула бы – выплеснула все эмоции наружу. День, не успев толком начаться, уже казался испорченным просто потому, что улыбчивый сосед сейчас стоял рядом.

– Мир тесен, Катрин, – устало заметил Андрей, даже не посмотрев в её сторону. В интонации больше не сквозило беспочвенное дружелюбие – он вдруг ответил на её раздражение ровно тем же. – Это Даша Князева, моя младшая сестра, – Андрей как-то неохотно кивнул в сторону девочки.

– Андрей Князев, мой старший брат, – театрально вскинув руки в его сторону, не осталась в долгу она.

          Тихие лущинские дворы эхом отразили бойкий голосок Князевой, и даже птицы на соседних деревьях загалдели громче. Катерина невольно вздрогнула, по телу прошлись ледяные мурашки.

           Казалось, в присутствии сестры Андрей изменился. Куда-то пропала вальяжность и лёгкость, а самое главное – улыбка. Он выглядел плохо: под глазами проступали синяки, от напряжения четче обозначились скулы – за пару дней он будто стал серьёзнее и взрослее. И это отчетливо бросалось в глаза на фоне жизнерадостной девочки рядом.

– Даша, ты давно в Лущине? – поинтересовалась Елена, убирая спортивную сумку Катерины в багажник.

– Нет, – охотно ответила та, отойдя немного в сторону от машины, – но скоро окончательно перееду и с сентября пойду в школу.

– В школу? – удивилась Катерина, наблюдая за тем, как Андрей сначала помогает Елене с чемоданом, а затем что-то тихо и серьёзно объясняет ей. – Здесь?

       Но стоило Андрею краем глаза посмотреть на неё, Катерина резко отвернулась и продолжила разговор.

Даша кивнула, чем вызвала тихий смешок.

– Здесь их всего две: обычная, наша, и гимназия. Одна другой не лучше, – Катерина усердно делала вид, что до разговора Елены и Андрея ей нет никакого дела, но сама подалась чуть вперёд в попытке услышать больше. – В каком ты классе?

– Перешла в одиннадцатый.

– Тебе семнадцать? – Катерина пришла в полнейшее замешательство, на секунду отвлекшись от разговора крёстной.

Хоть Даша и была чуть выше, в голове просто не укладывалось, что их возраст мог совпадать – она выглядела совсем ещё девочкой, лет четырнадцати, не больше.

– Мне шестнадцать. Семнадцать исполнится в апреле.

– Дожить бы до него, – машинально ответила Катерина, скрестив руки на груди.

Но Даша лишь звонко рассмеялась, приняв её язвительные слова за шутку.

– Не переживай, доживём, – она легко и непринуждённо похлопала Катерину по спине.

        Андрей любезно распахнул дверь машины, жестом приглашая девушек на задние сиденья.

– Спасибо, сэр, – Даша тихонько хихикнула, а затем поцеловала брата в щеку.

        Катерина промолчала.

       Машина неспешно начала свой далёкий путь, оставляя позади маленький Лущин.

                                                                                   ***

         Зелёные леса сменялись городами, в основном, серыми, невзрачными, пыльными, пропитанными июльским зноем. Города – небольшими посёлками, усеянными двухэтажными деревянными домиками. Затем снова со всех сторон тянулись густые леса и раскидывались бескрайние пёстрые покрывала полей.

         Ветер радостно бился в чуть приоткрытое окно. Солнце катилось по чистому голубому небу.

          Дорога, казалось, длилась вечно, и к обеду Катерина успела устать от монотонного шума с обеих сторон.

          Она уткнулась носом в книгу и усердно делала вид, что занята чтением, чтобы не вызывать лишних вопросов ни у Даши, с которой она сидела совсем близко, ни у Елены, ни, тем более, у Андрея.

          Она и в самом деле пролистала пару страниц заговоренного справочника волшебных существ, но сосредоточиться никак не могла – то Даша кидала в её сторону любопытные взгляды, но почему-то не решалась завести разговор, то поля за окном, мелькая перед глазами яркой фотоплёнкой, отвлекали от изучения волшебных существ.

           Очередная случайная страница скользнула под тонкими пальцами.

          «Водяница — утопленница из крещённых. Не принадлежит к нежити, так как утоплена не по своей воле. Обладает бледной кожей, волосы обычно русые, с зеленоватым отливом. Ходит нагая или в белой рубахе вдоль берегов рек и озёр или плещется в водоёмах»

           Рядом карандашом была приписка:

« Не агрессивна. Заклинаний против водяницы нет».

           Катерина украдкой взглянула на Дашу. Бледная кожа, русые волосы. Вот отливали бы они зеленцой, а не золотом, – вот вам и водяница.

            Она улыбнулась от этой внезапной мысли, и тут же поймала взгляд Андрея. Серьёзный, взволнованный. В зелёных глазах отчего-то поселилась тревога.

            Улыбка пропала с лица Катерины так же быстро, как и появилась. Книга захлопнулась.

            Елена несколько раз заводила разговор с Андреем, что-то с интересом у него выпытывая, но Катерина совершенно не хотела их слушать. Музыка в наушниках вполне заменяла пустые разговоры и избавляла от необходимости что-то иногда в них добавлять.

                                                                                             ***

              Вечер тягуче лёг на землю, покрывая белёсым туманом зелёные поля за окном. Даша и Елена уснули, утомлённые долгой дорогой. Солнце упало за горизонт, и с каждым новым километром вокруг становилось всё темнее и темнее, всё тише и тише – так тихо, что Катерина вдруг стала различать среди прочих звуков дыхание каждого в салоне.

              Машина свернула на заправку.

– Ты чего нервная такая, Катрин? – усмехнулся Андрей, расплачиваясь на кассе за бутылки воды и кока-колы.

              Впервые за день на его лице скользнула улыбка.

               Щеки Катерины мгновенно покрылись румянцем. Он снова сделал это! Снова назвал её так, как ему заблагорассудится.

                Сердце мгновенно вспыхнуло тёмным огнём:

– Хватит называть меня Катрин! – громко вскрикнула она. Казалось, все эмоции, копившиеся внутри, ураганом вырвались наружу.

                 Она резко развернулась и зашагала к выходу. Весь день она старалась избегать любых разговоров, взглядов, а тут обстоятельства столкнули их лицом к лицу, и деться было некуда.

                 Андрею потребовалось пару мгновений, чтобы догнать её.

– Ну вот, ещё и надулась, как мышь на крупу, – продолжил он. – Держи, не злись, - он протянул Катерине мороженое в шуршащей обертке.

               Катерина застыла на месте. Огонёк гнева погас так же быстро, как и разгорелся, уступив место лёгкому недоумению. Она совершенно не понимала его.

              Нервно мигала неоновая вывеска придорожного кафе, тусклым жёлтым светом разбивая полутьму вокруг.

              Они сидели на нагретом за долгий день капоте и ели совершенно не вкусное, приторно-сладкое мороженое с заправки.

"Отвратительно", – думала она. – «Здесь...с ним».

"Так странно", – думал он.

              Впитавший дневное жгучее солнце асфальт отдавал в воздух своё тепло. Тяжелый запах дороги заполнял лёгкие, а пыль тонким слоем оседала на коже.

              Они молчали. И эта тишина и для Катерины, и для Андрея была в сотни раз лучше попыток снова завести какой-либо разговор.

              В траве у дороги громко трещали кузнечики. Изредка мимо, словно кометы, проносились машины, светом фар вычерчивая полосы в темноте и рёвом мотора нарушая это ночное безмолвие.

             На тёмно-синем полотне медленно проступали серебристые звёзды. Причудливые фигуры, в которые они складывались, приковывали взгляд. Катерина запрокинула голову и мысленно чертила линии между знакомыми с детства яркими точками небосвода.

              Андрей сначала долго смотрел в сторону горизонта, где алая полоска разделяла кружево лесов и тёмное небо, затем перевёл взгляд на Катерину:

– Что ты сделала с волосами? – тихо спросил он. Его голос звучал тяжело, совсем не так, как при их встречах на лестничной клетке.

              Катерина коснулась руками воздуха. Она по привычке хотела пригладить длинные пряди, но сделать этого уже никак не могла.

– Так вышло, – бросила девушка, тряхнув головой из стороны в сторону. Её искренне забавляло так делать, и, похоже, этот жест нравился окружающим, вызывая улыбку.

             Ночной ветер нежно коснулся её щеки и приподнял короткие пряди. Катерина глубоко вдохнула, закрыв глаза. Прохлада, принесённая ветром, была лучшим подарком за этот долгий день. Спокойствие разлилось по венам. И даже Андрей больше не мешал этой внезапно настигнувшей гармонии.

– У тебя есть любимое созвездие? – вдруг спросил Андрей, неуклюже переводя тему.

             Катерина задумалась, посмотрев на небо. Звезды здесь, в темноте лесов, светили как-то особенно ярко. Так ярко, что даже свет от вывески не мешал любоваться их холодным мерцанием.

– Большая медведица, наверное, – найдя взглядом на звездном полотне большой ковш, как можно равнодушнее выдала она. – А у тебя? – вопрос слетел с языка скорее из вежливости, чем из желания узнать что-то новое об Андрее. Она абсолютно ничего не хотела о нём знать, особенно сейчас.

– Кассиопея, – он махнул рукой немного в сторону. – Как будто гора с двумя вершинами.

               Катерина насторожилась, искоса посмотрев на парня. Что-то в этом непринуждённом жесте её смутило. Она почувствовала это снова. Лёгкую тревогу где-то внутри.

               Андрей был напряжён с самого утра, и Катерина ощущала это. Его что-то терзало, но показывать он этого не хотел. Он мастерски маскировался, отшучивался в разговорах с сестрой и Еленой, но вместе с тем какая-то таинственная тень мелькала на лице, притаившись в зелёных глазах.

              При первой встрече Катерина вовсе не обращала на это внимание, но теперь здесь, в ночи на тихой заправке она вдруг начала понимать, что в нём так тревожило её – он совмещал то, что она терпеть не могла: тайну и улыбку.

              Любые тайны омрачают взгляд, делают его непременно немного печальным и слегка задумчивым, затуманенным. Они уносят с собой лёгкость, и не дают долго смотреть в глаза человеку, являясь каменной стеной его души и сердца.

           Катерина могла бы посмотреть в его глаза, если бы не была уверена, что обязательно наткнётся на эту стену.

– Катрин, не спи, – Андрей щелкнул её по носу, отчего она раздражённо взмахнула руками.

           По кончикам пальцев словно прошёлся электрический ток.

            Они ещё несколько минут просидели в полной тишине.

            Машина выехала с заправки. Неоновые огни остались вдалеке, теперь путь освещали лишь редкие фонари. Глаза тяжелели, темнота за окном приятно убаюкивала. Сидя в машине и мчась куда-то в ночь, Катерина вдруг подумала, что чувствует себя немного счастливой.

                                                                                           ***

        Вечером следующего дня они наконец прибыли на место.

        Двор, в котором остановилась машина, был огорожен высоким деревянным забором, сквозь доски которого пробивались крупными листьями большие подсолнухи. Справа от небольшого двухэтажного дома располагался яблоневый сад, слева – звонко журчал ручей, склон которого был вымощен большими гладкими камнями, принесёнными с морского побережья. Рядом с каждым деревом в саду стояла плетёная корзина, доверху наполненная спелыми фруктами.

       Гостей ждали. Сторожевой пёс, дворняжка, скорее напоминавший волка, скулил у забора.

– Анна! – радостно крикнула Елена, спешно вылетая из машины навстречу старой подруге. – Анна!

      Женщины тепло обнялись.

      Анне было сорок. Некогда стройное тело с возрастом раздалось, и льняное платье уже не скрывало округлых плеч и полноватых рук. Светлые волосы контрастировали со смуглой кожей, с годами привыкшей к жаркому солнцу.

       Она изменилась. С последней их встречи с Еленой прошло шестнадцать лет. Другим стало тело, другими – мысли, и лишь глаза медового цвета всё ещё смотрели на мир с долькой колдовского лукавства.

– Юг пошёл на пользу, – прошептала Елена, расплываясь в улыбке. – Чудесно выглядишь.

– Не такая бледная, как ты, это уж точно, – тепло усмехнулась хозяйка, выставляя вперёд руки, чтобы продемонстрировать идеальный южный загар.

       Катерина вышла из машины вслед за крёстной, стараясь не мешать долгожданной встрече давних подруг, но серый пёс, лежавший в ногах хозяйки, быстро заметил её и игриво завилял хвостом:

– Катя? – голос Анны дрогнул, стоило ей только увидеть девушку. – Чернавина?

         Катерина смущённо кивнула. Она опустила взгляд на пса, высунувшего шершавый язык. Глаза-угольки любопытно разглядывали её в ответ.

– Это Граф, – поспешила представить своего верного охранника Анна. – И он рад тебя видеть не меньше, чем я.

       Она протянула Катерине руку и с жаром пожала ладонь.

       Дверь машины хлопнула, и во дворе появилась Даша, немного помятая долгой дорогой. Андрей появился во дворе последним. Анна снова хотела что-то воскликнуть, но тут же стихла, зато пёс восторженно ринулся к парню, чуть не сбив с ног.

– А как зовут юношу? – что-то неуловимо поменялось в интонациях женщины.

– Андрей Князев, мой старший брат, – не упустила возможности подшутить над ним Даша.

      Андрей смерил сестру серьёзным взглядом, а затем потрепал за ухом пса. Граф довольно гавкнул.

– Князев, значит, – задумчиво произнесла Анна, пристально разглядывая парня. – Известная фамилия. Вы случайно не с Урала?

       Андрей не успел ничего ответить.

– С Алтая, – снова вступилась за него сестра. – С Горно-Алтайска.

– Моя сестра Даша, – снисходительно представил девочку он.

        Казалось, её присутствие все-таки его тяготило. Они были похожи – оба по отдельности улыбались, светились, шутили. Высокие, светловолосые, зеленоглазые – оба притягивали взгляд, стоило только появиться где-нибудь. Вот только этим двум звёздам было тесно на одном небе.

– Вы надолго? – Анна обратилась к Елене.

– Недельку-другую, – уклончиво отозвалась та. – Отдохнём, насладимся морем, сходим в горы.

– А вы? – она перевела взгляд на брата и сестру.

– А мы вместо службы доставки, – устало ответил Андрей.

         Анна рассмеялась, а затем понимающе кивнула и больше ни о чем не стала спрашивать гостей.

– Располагайтесь на втором этаже, – она протянула Елене и Даше небольшие медные ключи и указала на узкую деревянную лестницу с высокими ступеньками, освещённую единственной старой лампой. – Через полчаса жду вас. Я приготовила много всего. Поужинаем на улице. Андрей, ты поможешь мне накрыть стол?

        Парень утвердительно кивнул и исчез вместе с Анной за белой дверью кухни.

         Утомлённые дорогой, Елена и Катерина рухнули на диванчик, как только оказались в комнате. Комната была небольшая, но светлая, со скошенным потолком, украшенным витиеватым узором цветов. Подсолнухи, ромашки, колокольчики, нежно прорисованные тонкой кистью. Казалось, летний луг отчего-то решил вдруг решил зависнуть прямо над головой.

        Две мягкие кровати с чистыми бельём уже ждали их.

– Как тебе дорога? – поинтересовалась Елена, бесцельно глядя на красочные зелёные стебли, переплетающиеся на потолке. – Смотрю, вы сдружились с Андреем.

– Ничего подобного, – фыркнула Катерина, быстро вскочив с диванчика и скрестив руки на груди.

– А вот и зря, – несмотря на явную усталость, Елена хитро улыбнулась. – Отличный парень. Ты давно его знаешь?

– Дня три, не больше, – равнодушно пожала плечами Катерина, подойдя к окну и распахнув его, впустив свежий морской воздух в комнату. – Когда ходила за шкатулкой, случайно позвонила в бабушкин звонок. На секунду показалось, что должны открыть, – Катерина запнулась, чувствуя, как слёзы внезапно застилают глаза. – И тут вышел он.

         Елена нахмурилась, но Катерина не заметила этого. Она увлеклась разглядыванием яблонь, росших прямо под окнами.

– В тот день, когда ты пошла за шкатулкой? – переспросила Елена.

        Катерина отстранённо кивнула. Шум прибоя за окном отгонял любые мысли.

– Надо же, – сказала женщина скорее себе, нежели крестнице. – Агата Романовна неплохо его знала, мне кажется.

         Эти слова, словно пуля, ударили в голову.

Вот. Вот что раздражало Катерину в нём. Почему бабушка общалась с каким-то парнем, непонятно зачем приехавшим в маленький Лущин? Почему она просила именно его следить за растениями и квартирой? Почему он, а не она?!

Ревность.

            К ней не было уже никакого повода, но Катерина всё равно её испытывала. Она огнём вспыхивала в ней, обжигая каждый раз, когда Андрей был рядом.

             Она ревновала любимую бабушку к Андрею. А вдруг Агата говорила с ним с такой же теплотой, как с ней? А вдруг она доставала ему то самое вкусное печенье из коробки? А вдруг она говорила ему то, что никогда не говорила ей? Невозможность узнать правду злила ещё больше.

          Бабушка оставила Катерине много тайн, и Андрей, видимо, был одной из них.

                                                                                                   ***

             Во дворе развели костёр, чтобы вскипятить чайник прямо на улице.

              На огонь Катерина смотрела с опаской и боялась подставить ему озябшие руки, – в голове ещё были свежи воспоминания с Посвящения, а под джинсами розовым пятном выделялся недавний ожог. Граф, словно верный рыцарь, расположился у неё в ногах, громко дыша и виляя пушистым хвостом.

              Андрей и Анна суетились, накрывая стол. Их взаимопонимание вызывало восторг. Катерина ещё раз убедилась в способностях Андрея быстро и легко располагать к себе людей. Или, может, это была особая черта всех Князевых?

               Елена, где-то в доме раздобывшая гитару, появилась во дворе чуть позже.

– Ты не против? – спросила она у Анны, присаживаясь на раскладной стул рядом с Катериной. – Сто лет не играла!

– И не пела, – улыбнулась ей хозяйка, ставя перед гостями большую миску, наполненную кусочками спелого арбуза. – А ведь раньше только под твои колыбельные и засыпали.

                Елена с наслаждением стала перебирать струны. Сад наполнился мелодичными переливами.

               Наконец, стол был накрыт. Над хрупкими фарфоровыми чашками поднимался душистый мятный пар.

                Анна отрезала пару кусков ягодного пирога и разложила их по тарелкам.

               В тот же момент скрипнула дверь дома, и во дворе появилась сонная Даша. Белая футболка окончательно смялась, растеряв опрятный вид, но девочку это совсем не тревожило.

– Одна сказочная история под звуки этой гитары, Елена Сергеевна, и вы меня не разбудите, – сладко зевая, произнесла она.

– Уснёшь, как спящая красавица?

– Скорее, как Белоснежка, – Даша взяла большое спелое яблоко со стола и с хрустом откусила его, присаживаясь за стол.

– Давно это было, – тихо начала Елена. – Правил тогда лесами да полями царь змеиный. Полозом звали его в народе. Хитёр и силён был царь. Боялись его люди в деревнях, опасались, небылицы о грозном царе лесном складывали.

Людьми же в то время правил мудрый Ведомир, старый князь рода людского. И было у князя три сына: Миродар, Хранимир и Горислав.

На старости лет решил князь женить сыновей, подобрал каждому невесту-красавицу, да только не успели свадьбы весёлые отыграть – месяц растущий не стал полной луной – скончался княже.

Горевали тогда деревни, горевали леса да поля. Ветер буйный тихим плачем сменился.

Разделили добры молодцы земли отцовские поровну: Миродар взял себе земли севера, Хранимир – деревни южные, а Гориславу достались хлипкие стены восточные.

Тоска и скука напали на брата младшего: мёд стекал реками в хоромах княжеских, позабыл Горислав про земли отцовские, позабыл про невесту-красавицу – Беляночку, чьи косы были белее снега первого.

Силён был Горислав в гневе хмельном. Морок медовый затуманил разум. Долго смотрел князь молодой в сторону земель соседских – узрел там богатства несметные. И пожелал Горислав войны с царством лесным, захотел себе забрать земли Полоза. Собрал князь войско бравое да в поход снарядился под полной луной.

Плакала горько в ночи Беляночка, жениха проводив непутёвого. Растрепала белы косы, к природе могучей взмолившись, всё просила за Горислава.

И пожалели луна серебристая и ветры могучие девицу.

Вернулся живым Горислав, да только сердце его ядом наполнилось. Проиграть не хотел он Полозу. Править желал землями древними, обрести мечтал сокровище, в лесах змеиных сокрытое.

И собрал Горислав войско снова, и снова в лесные земли отправился.

Разгневался тогда Полоз на глупого князя, а пуще разгневалась матушка его – Чергнева, Великая Змеица. Отразили удар они вражеский, да только не сдавался Горислав, злость мёдом запивал и рвался к цели, словно зверь дикий.

А в хоромах княжеских горевала Беляночка. Бледнее снега стала, прозрачнее тумана рассветного.

И решилась она просить милости у Полоза, царя лесного. Пришла в земли древние да на колени пред змеем бросилась, за жениха просила.

Долго думал Полоз о судьбе девицы и дал ей три дня и три ночи да отвар колдовской.

Воротилась Беляночка в хоромы княжеские, налила жениху отвара целебного. Да только не стал пить Горислав зелье змеиное, отобедал пирогами да запил мёдом и снова в поход снарядился. Не слушал гордый князь мольбы Беляночки, виделось ему сквозь морок хмельной счастье в лесах змеиных.

Проиграл Горислав битву третью с Полозом, воевод смелых положил в бою.

Встретил царь змеиный гостя гневного как друга давнего – усадил за стол, яствами наполненный. Ел да пил Горислав, горя не зная, хмелел час от часу. Не вспоминал ни про земли восточные, ни про воинов своих бравых, в бою жизни отдавших, ни про невесту-красавицу.

И вошла тогда в зал каменный девица черноглазая с кубком серебряным. И предложила отпить мёду лесного, сладкого.

Отпил Горислав мёду сладкого. И шепнула на ухо ему девица, что на каждого зверя лютого найдётся всегда охотник смелый.

Обернулся тотчас Горислав зверем диким – медведем бурым. Взревел в ночи громко, отчаянно да прочь из царства лесного бросился.

Долго бродил зверь дикий по полям да лесам, исхудал, истощал. Луна полная тонким месяцем сменилась. Без сил скитался Горислав в шкуре медведя бурого.

Права оказалась лесная девица. Нашёлся на зверя охотник ловкий – стрела острая средь бела дня в сердце впилась. Свистнул победно охотник удалой – повержен медведь был.

Почувствовала смерть милого Беляна, внутри словно что-то оборвалось. И снова обратилась девица к Полозу.

Молила она царя лесного день, молила ночь. Но непреклонен был Полоз.

Вступилась тогда за девицу Великая Змеица. Жизнь на жизнь обменять предложила.

Ни секунды не колебалась Беляночка.

Взмахнула руками Змеица, и в тот же миг обратилась девица в деревце белое. И все слёзы выплаканные застыли рубцами черными на тонких веточках.

Очнулся в лесах забытых медведь. Не то рёв, не то плач по округе разнёсся.

Пришёл медведь к царю змеиному да склонил пред ним голову покорную.

С тех пор стал Горислав верой и правдой служить Полозу, судьбе покорившись.

– И это всё? – вскинула брови Катерина, борясь с пленительной дремотой. Чай в её кружке остыл, а к пирогу она так и не притронулась. – Вот тебе и «долго и счастливо».

               Огонь тихо потрескивал и убаюкивал, а мелодичный голос Елены был похож на сладкую колыбельную.

               Елена переглянулась с Анной. Они знали послесловие.

– Говорят, на Марьяне женившись, Полоз смягчил приговор свой царский. Позволил он Гориславу в человеческое обличье под полной луной возвращаться.

– А Беляночка? – не унималась Катерина.

– Стала духом лесным, берёзкой тонкой. И видятся они до сих пор лишь под полной луной.

– Зачем отдавать свою жизнь за глупого князя? – вслух начала размышлять Катерина.

– Любовь, – перебил её Андрей, отчего разбудил Дашу, склонившую голову ему на плечо.

– Он не любил её, – горячо возразила Катерина, и Граф громким лаем словно подтвердил её слова. – Она за него жизнь отдала, а он?

                     Андрей равнодушно пожал плечами, не желая спорить. Даша несколько мгновений внимательно смотрела на брата, словно пытаясь угадать ход его мыслей – половину истории она точно прослушала и теперь совершенно не понимала, о чём шла речь.

                Время близилось к полуночи, чёрная южная ночь завладела побережьем.

                    Все чашки опустели, а сладкие ягоды были съедены. Пожелав всем доброй ночи, Катерина покинула уютный двор.

                                                                                                  ***

– Мы приехали не просто так.

       Взмахом руки огонь в камине громко затрещал, заглушая оркестр цикад за окном.

– Я знаю, – кивнула Анна. – Никто не навещал меня столько лет в этой глуши, а тут...

– Ты уже слышала про озёрный край? – не стала медлить Елена. – Все эти исчезновения, убийства. Всё то, что творится сейчас в Карелии.

– Полнолунный мор? Да, даже в наших краях говорят об этом.

          Анна задёрнула занавески, не пуская лунный свет в окно. Она ловко достала из-под горящих поленьев пару стеклянных пузырьков, наполненных чем-то тёмным и густым. Зелья долго томились, но теперь пришло их время.

– Карина опасается, что скоро он может дойти и до Лесного Круга, – продолжила Елена. – Нам нечем противостоять. В ковене осталось от силы дюжина ведьм. Мы не нужны никому и слабы как никогда.

             Анна нахмурилась. Два изящных бокала возникли на дубовом столе.

– И с помощью камней Карина хочет вас защитить?

             Елена неуверенно кивнула. Языки пламени тревожно отразились в зелёных глазах.

– Ты же сама прекрасно знаешь, что Карина ничего не делает просто так. Тут в чём-то подвох.

              Елена стихла. Она и сама это прекрасно понимала, но голос извне, лишь подтверждавший беспокойные мысли, заставлял сердце биться чаще. Они все по очереди вступали в какую-то опасную чужую игру, правил которой не знал никто.

–У меня камней нет, – в голосе Анны прорезались стальные нотки.

             Она откупорила один из пузырьков и вылила вязкое содержимое себе в стакан. Зелье замерцало сквозь тонкое стекло.

            На немое удивление Елены хозяйка дома поспешно ответила:

– Я оставила их в горах много лет назад. Эти камни - опасная вещь, подвластная далеко не каждому. Я теряла с ними контроль над магией.

             Анна залпом выпила зелье, горькое, как её воспоминания о Лесном Круге, Карине и камнях Чергневы. Столько лет прошло! А сердце всё ещё терзала обида.

Несправедливость.

             Именно она заставила Анну покинуть горячо любимый ковен холодной зимой шестнадцать лет назад, когда Агата вдруг решила отойти от дел и её место медленно, но верно стала занимать Карина.

« У наставницы не может быть двух лучших учениц», - эхом звучало в голове, и эта фраза перекрывала воздух.

              Агата ничего не знала о ссоре воспитанниц – слишком была занята семьёй: мужем, дочерью, маленькой внучкой.

                Анна просто исчезла, испарилась, оставив любимого учителя в неведении. Тогда это решение казалось разумным – в одночасье сбежать от всех, выпорхнуть из-под тяжелой плиты обстоятельств, освободиться от ядовитого влияния главной соперницы, колдовской сестры, однажды её предавшей.

              Карина Ольховская. Это имя и сейчас тягучей обидой текло по жилам. Всё это случилось из-за неё.

– Завтра мы отправимся за камнями. Они нужны нам, как вода и воздух. Сколько их спрятано?

– Пять: аквамарин, два алмаза, изумруд и опал.

           Анна украдкой смахнула слёзы.

– Пять? – переспросила Елена. Это был вовсе не тот ответ, на который она рассчитывала.

– А сколько ты хотела у меня найти?

– Восемь.

– С чего бы это?

– Пять тебе подарила Агата ещё во время учёбы. Три ты получила правом последней ученицы, разве нет?

       Анна усмехнулась.

– Я не последняя ученица. Далеко не последняя. Думаю, Агата воспитала ещё много ведьм после меня. Разве она не обучала Катерину, к примеру?

       Елена мотнула головой.

– Катерина три дня назад узнала о колдовстве и прошла Посвящение.

– Но ей же уже семнадцать.

– И в декабре будет восемнадцать. Магия почему-то долго не проявлялась. И до сих пор не даёт о себе знать. Руны не чертятся, зелья не варятся.

– Быть не может! Она же Чернавина – ведьма в пятнадцатом колене. Она лет с трёх должна колдовать.

– И, тем не менее, дар настиг её только с помощью заклятия Агаты. А до этого – ничего! Никаких признаков.

           Елена взяла в руки один из стеклянных пузырьков на столе. Внутри был медузий отвар – склизкое зелье, рассчитанное на поддержание колдовской силы под убывающей луной. Блестящая работа! Даже спустя столько лет, Анна оставалась лучшей во всём, и даже в зельях.

– Что-то тут не сходится.

– Я тоже так думаю, но... не знаю, где этот клубок берёт своё начало.

           Женщины замолчали. Они делили тревогу пополам в этой тишине, нарушаемой лишь треском огня в камине. Обе знали, что что-то должно случиться в скором времени.

– Велена? – серьёзно обратилась Анна к подруге.

– Да?

– Ищи камни, только если по-настоящему знаешь, зачем и для чего это делаешь.

                                                                                                    ***

              Несмотря на усталость, сон не шёл. Всё время мешали чьи-то тихие голоса, беспрестанно шелестящие в ночи.

                Катерина, тихо ступая на цыпочках, подошла к окну и распахнула его. За кронами деревьев и черепичными крышами соседних домиков плескалось и мерцало море. Его шум, похожий на мерное дыхание великана, разносился по округе. Вдох. Выдох. Лёгкие наполнились солёным воздухом.

– Я ненадолго, Анна Аркадьевна, – вдруг раздалось внизу, и садовые фонари вспыхнули голубым светом, освещая дорожку, вымощенную морскими камнями.

                Катерина высунулась в окно, чтобы убедиться, что голос принадлежал Андрею.

          На крыльце стояла Анна в домашнем халате. Князев стоял чуть поодаль, а рядом с ним весело вилял хвостом Граф.

– Туда и обратно, к утру вернусь, – поклялся Андрей, слегка улыбнувшись.

           Их темные фигуры направились к машине, и Катерина затаилась у окна. Она знала, что подслушивать нехорошо, но любопытство взяло верх.

– Это опасно, – предостерегла хозяйка.

– У меня поручение от неё, – сделав акцент на последнем слове, настоял парень. – Вы же понимаете.

     Анна тихо рассмеялась.

– Да-а, – протянула она. – С ней никто никогда не спорил. Будь осторожен, Андрей.

      Катерина застыла. Создавалось впечатление, что Анна и Андрей уже были знакомы, причём довольно давно. О ком они с таким трепетом разговаривали? Куда отправлялся Андрей посреди ночи?

    Машина взревела в ночи, свет фар прорезал ночную тьму.

     Тайн становилось всё больше, а ответов не было вовсе.

                                                                                       ***

           Утро выдалось солнечным. Громко плескалось море, волна за волной разбивались о берег, что-то шепча каждый раз, прежде чем обернуться пеной. Соседские петухи кричали, встречая рассвет.

          Плотно позавтракав, Елена и Катерина собрались в путь.

– Мы что-то ищем? – спросила Катерина, ступая босыми ногами по мокрой от росы траве, ещё объятой ночной прохладой. – Зачем нам в горы?

– Да, ищем, – кивнула Елена, шнуруя кроссовки на ступеньках крыльца. – Один необычный цветок – хрустальный гордец. Не колдовской, но довольно редкий. Он мне нужен для особых растворов.

           И словно в подтверждение своих слов, женщина достала мобильник и показала крестнице фотографию, на которой был голубоватый цветок с белой сердевиной, сделанный как будто из стекла и ваты.

            Она не хотела обманывать. Только защитить, оградить на время от камней Чергневы и тайн, с ними связанных. Пусть Катерина думает, что в горах им нужен всего лишь цветок, пусть думает, что ради него они и приехали.

– И где он растёт? – не унималась Катерина.

– На склонах Амуко.

          Катерина попыталась выдавить улыбку. Елена что-то недоговаривала, и с каждым разом это пугало всё больше.

– Вас подвезти? – вдруг раздалось в стороне дома.

         Андрей появился на крыльце. Синяки под его глазами приобрели уже совсем нездоровый вид.

– Или, может, ещё чем помочь?

          Елена быстро кивнула, окрылённая неожиданным везением. Поездка на машине значительно сэкономила бы их время, да и компания Андрея вполне могла занять Катерину, пока камни не окажутся в надёжных руках.

– Довезёшь до подножия Амуко?

          Катерина скрестила пальцы за спиной, искренне надеясь, что Андрей откажется от этой затеи. Весь его вид указывал на то, что ночь он провёл без сна, а тут снова помогать кому-то...

«Он не согласится!» – уже твёрдо решила она.

            Но Андрей не собирался оправдывать её надежд.

                                                                                              ***

                Величественные, свободные, несокрушимые, безразличные ко всему людскому, мелочному. Молчаливые правители синего побережья. Они возвышались над всем остальным миром, упираясь острыми макушками в голубое небо. Узкие тропки, уводящие сквозь редкую зелень наверх, были лишь иллюзией ­– разве эти великаны покорятся?

                И как просить у Их Величеств что-то крошечное, но могущественное? Как посметь забрать то, что правом истории принадлежит лесам и буйному ветру?

                Елена тяжело вздохнула, преодолев очередной крутой подъём. Ноги гудели, а крыши посёлка стали едва заметными точками у полосы изумрудного моря, сверкавшего в лучах яркого солнца.

                Она не могла винить Анну в её решении спрятать камни Чергневы в недоступных уголках южных земель. Будь она не её месте, поступила бы так же – избавилась бы как можно скорее. Кто, как ни непроходимые горные тропы, лучше защитит могущественные колдовские артефакты?

              Катерина и Андрей плелись следом. Раскрасневшиеся от трудной и долгой дороги они, тем не менее, находили в себе силы на словесные перепалки.

             Обернувшись на них, Елена тихо усмехнулась. Того и гляди столкнут друг друга в объятия острых камней.

– Дальше дорога петляет. Идти долго. Может, передохнёте? – предложила Елена, глядя на Катерину и Андрея уже сверху вниз. – А я продолжу путь, пока это будет возможно. Как только найду цветок – сразу вернусь к вам.

               В голубых глазах Катерины полыхнуло недовольство. Она устала, но оставаться вдвоём с Андреем не хотела.

– Я с тобой! – наигранно бодро произнесла она.

            Но Елена видела немного больше. Навыки целителя позволяли невооруженным глазом узнать переутомление, которое Катерина усердно пыталась скрыть. Сердце девушки быстро стучало, а ноги слабли – дальше нельзя.

– Поищите тут, – настояла на своём Елена, поднимаясь выше. – На прошлом перекрёстке три дороги. Всем вместе нам их не обойти.

               Она исчезла за деревьями так быстро, что Катерина и Андрей не успели даже моргнуть.

           Катерина коснулась рукой ствола ближайшего бука, обвитого горным плющом.

           Даже деревья здесь были для неё чужими. Они шелестели как-то по-другому, дышали чистой свободой и питались жгучим южным солнцем. Они не знали яркой палитры лесных цветов и никогда не ощущали тёплого ветра, приносившего горький запах разнотравья с полей. Корнями они прорезали себе путь сквозь горные породы. Не жизнь – вечная борьба, а они – безмолвные стражи.

Другие. Чужие.

          Тишину прервал громкий хруст веток неподалёку. Несколько секунд понадобилось, чтобы понять, что что-то случилось.

– АНДРЕЙ!

           Катерина метнулась назад. Она вмиг преодолела расстояние, разделявшее их. Парень сидел у обрыва и, скрипя зубами, держался за ногу.

– Болит? – встрепенулась Катерина, подбегая ближе.

– Ерунда, царапина, наверно, – отмахнулся он, потирая ушибленную ногу чуть выше ссадины. Андрей видел, как побледнела девушка при виде крови, и больше всего на свете сейчас не хотел, чтобы Катерина так переживала за него.

        Катерина присела на корточки, чтобы внимательно осмотреть рану. Кровь смешалась с пылью и землёй. От этого зрелища ком застыл в горле.

– Болит? – повторила она вопрос, доставая бутылку с водой. – Говори честно!

– Немного, – Андрей попытался подняться, но резкая боль остановила его. – До дороги метров пятьдесят, доковыляю.

          Катерина задумалась. Если это был просто ушиб, то она смогла бы помочь. А если перелом...Если этот Князев ухитрился сломать себе ногу? Что делать тогда?

– Ты сейчас этим взглядом дыру в ноге прожжешь, – усмехнулся парень, стараясь придать голосу весёлый тон.

– Не будет ноги – не будет проблемы, – раздраженно буркнула девушка, и тут же мысленно ударила себя по голове. Что за чушь она несет?

        Но Андрей шутку оценил, широко улыбнувшись. В зеленых глазах мелькнули хитрые огоньки.

– Ну, что скажешь, доктор?

         Катерина ещё раз взглянула на ссадину. Мысль, импульс, искра. Пальцы тронул легкий холодок, и вдруг всё стало совершенно ясно. Она никогда прежде не была так уверена:

– Ушиб... Синяк потом точно останется,– тихим шёпотом сорвалось с губ. – Жить будешь.

– Ты думаешь? – казалось, Андрей смеялся над её серьёзным видом. Но Катерину это не смутило.

      Она утвердительно кивнула в ответ. Был бы перелом – она ощутила бы этот надрыв.

         Едва уловимое мерцание на кончиках пальцев Катерины никто не заметил.

      Вода смывала пыль и кровь, алыми каплями опадая на серую землю.

        Катерина огляделась. Она чувствовала себя в горах как в каменных тисках. Всё вокруг казалось серым, бесчувственным, равнодушным. Горам было плевать на раны, на человека, на жизнь.

          Тоска по свободным лесам вдруг захватила сердце. Там, в цветущих полях, где каждая травинка несла собой жизнь, или под покровом смолистых сосен, таких надёжных и крепких, и жилось, и дышалось легче.

         В горном затишье они вдруг услышали звонкую трель ручья.

– Пойду наберу воды, – быстро спохватилась Катерина. – Рану надо ещё раз промыть.

           Она шла на звук, и с каждым новым шагом ручей звал всё громче.

           Ледяная вода больно хлестала пальцы. Это не был нежный лесной ручеёк, ласкавший прохладой. Это был стремительный живой поток, стрелой спускавшийся с вершины через огромные мшистые валуны и острые выступы горных пород.

        Бутылка чуть не выскользнула из рук, пока Катерина пыталась её наполнить. Кристально-чистая вода не скрывала дна, усыпанного разного размера камнями.

          Катерина подалась чуть вперёд, чтобы дотянуться до одного из них, гладкого серого камушка, непохожего на все остальные, но нога совсем некстати соскользнула в ручей.

– Да что ж такое! – раздраженно выругалась Катерина. Кроссовок быстро пропитался холодной водой, отчего по спине побежали противные мурашки.

        Но отказаться от находки она не могла и наступила в воду второй раз – терять было нечего, а камушек так и манил взять его в руки.

       Он отливал серебром, белые полосы змейками опоясывали серые бока, а почти идеальная круглая форма заставляла сомневаться в горном происхождении – тут все камни были острыми, колкими, холодными. А этот словно грел и даже обжигал.

«На память», – решила Катерина, немного полюбовавшись и спрятав находку в карман джинс.

           Вымокший кроссовок раздражающе хлюпал при каждом новом шаге. Вернувшись к Андрею, Катерина промыла его рану снова. На этот раз ссадина выглядела менее устрашающе, и больше не вызывала отвращения.

– И как ты так ухитрился? – не выдержала она.

– Не заметил корней под ногами. Смотри, они же прямо как удавы в джунглях.

– Ну и сравнение.

             Корни близ лежащих деревьев действительно выступали из-под земли, и неосторожный путник вполне мог об них споткнуться, повредив не только ноги. Катерина смерила внимательным взглядом сначала их, а потом посмотрела на Андрея – он ночь не спал и сейчас выглядел уж совсем измученно. И зачем ему всё это?

– А на что они, по-твоему, похожи? – поинтересовался Андрей. – Может, тугие канаты кораблей?

          Взгляд голубых глаз метнулся к деревьям.

– На волосы лесной девы, – немного подумав, ответила Катерина. – Беляночка косы распустила.

–Любишь сказки? – он посмотрел на неё с неподдельным интересом.

       Катерина пожала плечами, а затем задумчиво добавила:

– Елена неплохо их рассказывает, как тут не полюбить.

                                                                                                         ***

         Елена держала их в руках. Пять камней – пять древних артефактов из легендарного венца. Пять ступенек на пути к безграничной силе и бессмертию.

          Жгучие слёзы капали на сухую землю.

        Зачем? Зачем она положила начало этой игре, проигрыш в которой непременно означал бы смерть?

                                                                                                        ***

            Волна накатывала на волну, оставляя вместо себя лишь молочно-белый пенный гребешок, разбивающийся о мелкую гальку берега. Море шумело, бурлило, жило. И сердце билось вместе с ним в такт.

            Катерина смотрела в бескрайнюю серо-голубую даль. Солёный бриз бил в лицо, принося с собой капли воды и раздумья.

                Ещё несколько дней назад её терзало невнятное предчувствие перемен. И перемены случились! Жизнь резко свернула на извилистую тропку колдовства, стеной отгораживая прошлое от настоящего. Всё в прошлом казалось теперь фарсом: бабушка, мама и крёстная всю жизнь скрывали магический мир, выстраивая вокруг иллюзию нормальности. Только вот колдовство всё ещё было чем-то из ряда вон – слишком много тайн оно хранило.

                Теперь же волновало ещё и другое – Катерина чувствовала, что все вокруг что-то недоговаривают. Недоговаривает Елена, которая приехала на юг явно не за хрустальным гордецом, недоговаривает мама, так внезапно сорвавшаяся в деревню, недоговаривают ведьмы из Лесного Круга. Неужели этот новый, колдовской мир, недавно распахнувший свои двери, не доверял ей? От чего её так усердно берегут? Откуда у всех вокруг столько тайн?

                 Первый попавшийся под руку камушек с силой упал в воду, печально булькнув.

Где искать ответы?

            Катерина вздохнула. Только море было с ней честно – ему нечего было скрывать.

            Разбежавшись, она нырнула в тёплую воду, поднимая тучу брызг. Ожог на ноге защипало.

           Пропитав волосы и кожу солью, море немного успокоило мысли. Мягкие волны словно смывали все тревоги, накопившиеся за эти дни.

– Катя, нам пора! – раздалось вдалеке. Елена звала.

        Четыре дня. Ровно столько они пробыли в гостях у Анны и, не успев насладиться морем и южным солнцем, отправились домой, в родной Лущин.

                                                                                          ***

      Август стоял тёплый и солнечный. Лето плясало в своём последнем танце.

       Июльская суета куда-то испарилась, и все обитатели ковена вздохнули с облегчением, встречая тихий август.

        Наталья и Татьяна собирали и приносили из леса корзины яблок. Полина трудилась в теплицах и на грядках. Даже Нина, предпочитавшая солнечному свету покой своей комнаты на чердаке, вдруг стала выходить на свежий воздух.

        Стены Лесного Круга наполнились ароматом горячей выпечки. Из самых кислых яблок получались самые сладкие пироги, щедро сдобренные корицей. В чай ведьмы добавляли мёд.

      Катерина всё больше времени проводила в этой колдовской компании, усердно учась у всех понемногу. К середине месяца даже руны стали получаться всё лучше, и окна теперь раскрывались от лёгкого росчерка ручки. Она вдруг в себя поверила. Поверила, как в будущую колдунью.

         Новостей из Карелии больше не было, и, казалось, полнолунный мор навсегда покинул северные земли.

                                                                                                   ***

      Женская фигура кралась по каменистому берегу Медвежьей Лапы. Травы сплетались в узлы под ногами, деревья склоняли кроны всё ниже и ниже, преграждая путь и словно предупреждая, но женщина упорно шла вперёд. Закутавшись в длинный плащ, она уходила всё дальше от Лесного Круга, оставляя за спиной его безопасные стены.

       Татьяна спустилась к воде, аккуратно ступая босыми ногами по острым камням. Туфли она оставила ещё в начале пути.

       Ветер, принёсший с собой первый запах осени, скользил над тихой зеркальной поверхностью. Холодные воды Медвежьей Лапы по его велению коснулись ног ведьмы, зовя в свою тёмную пучину.

    Татьяна огляделась. Не следил ли кто за ней? Но лес шумел, как прежде, лес жил на последнем дыхании лета.

        Татьяна скинула с себя плащ, обнажая бледное тело. На землю полетели кольца и фенечки. Рыжие волосы легли на хрупкие плечи.

      Воды звали, а там, на глубине мог храниться ключ ко многим загадкам. Стройное гибкое тело вытянулось в предвкушении погружения. В глазах цвета серебра полыхнуло безрассудное бесстрашие.

       И тут же острые пыльные камни окропила алая кровь.

        Татьяна отчаянно выгнулась, на губах застыл безмолвный крик. Глаза застелила пелена мутной озёрной воды, и бледное тело, ещё изнывающее от страшной раны, камнем ушло на дно.

       Пузырьки воздуха поднимались к поверхности, унося с собой жизнь. Зелёные водоросли цепями опутали тело ведьмы, вплелись в волосы и больше не отпускали.