Лесная Ведьма

Холодное сердце глухо стучало, пока горячие слёзы падали на серый асфальт. Октябрьский ветер хотел превратить их в льдинки, но даже он был сейчас бессилен.

 А если там, под сердцем, лёд, 

То почему так больно жжёт? * 

 Любовь не требует доказательств. Не нужно разбивать руки в кровь, чтобы быть любимым. И чем раньше эта мысль пронзит сердце, тем лучше.

***

Дождь барабанил по подоконнику с самого утра. Осень царила в Лущине, с каждым днём опуская столбик термометра на пару делений вниз. Тонкая ледяная корочка к вечеру покрывала небольшие лужи на тёмном асфальте. Деревья скидывали свои яркие желто-красные наряды, погружая город в серое монохромное видение. Затихли птицы, затихла жизнь — всё приготовилось к неизбежному белому мору. 

 Стрелка часов медленно приближалась к полуночи. Ольга листала дневники матери при тусклом свете ночника. Руны, засушенные травы, чернила, пропитавшие листы насквозь — эти тетради были маленькими произведениями искусства. Вот только в этом искусстве Ольга разбиралась из рук вон плохо. Большая часть записей была посвящена ковену, другая — семье, местами были вклеены иссохшиеся письма — Агата, казалось, поместила всю жизнь в эти пожелтевшие страницы. Года сменялись лёгким шелестом. 1990-й, 1995-й, 1996-й... 

 Год окончания школы. Год, когда семья Чернавиных навсегда разделила обычную жизнь и колдовство. Ольга тяжело вздохнула. Столько лет прошло, но воспоминания не блекли от времени. Она помнила, как почувствовала себя разочарованием для родителей, как быстро собирала чемодан, чтобы уехать в Москву. Помнила, как жгучий августовский воздух, пропитанный пылью, наполнял лёгкие, пока она стояла на крохотной остановке в ожидании новой жизни. 

 Стоит лишь порвать эту нить — и станет легче, думала тогда Ольга, непременно станет легче. Вот только легче не становилось ни через день, ни через год, ни через десятилетия, и всё внутри до сих пор сжималось и бунтовало при одной мысли о колдовстве. Оно было повсюду: с Катериной, с Еленой, с мужем — Алексеем — где-то на Камчатке. 

 Попытка забыть ни к чему бы не привела, Агата была права: 

 «Память Оленьки стереть не получится. Я не могу лишить её воспоминаний детства, наших самых счастливых и тёплых воспоминаний. К сожалению, Чернавины слишком крепко связаны с колдовством, чтобы это можно было забыть 

24 июля 1996». 

 Маленькие буквы с витиеватыми крючками описывали всё, что творилось за эти долгие годы с Ольгой: внезапные судороги, ночные кошмары, вены, вспыхивающие золотом на пике эмоций. Агата страдала не меньше, чем дочь, но никогда даже не намекала на это — она не была склонна к сантиментам. 

 Как всё могло быть просто, если бы они нашли в себе силы поговорить! Но молчание длилось годами. Ольга была твердо уверена, что разочаровала мать. И только чернильные строчки открывали правду: Агата любила её, несмотря ни на что. 

 Сердце болезненно ёкнуло: слишком поздно эта правда дала о себе знать. Ничего было уже не вернуть. Ольга надавила ногтями на ладони, чтобы не расплакаться. 

 Следующей записью были строчки из августа 1996-го. Мороз прошёлся по коже, сменив тоску на леденящий ужас. Ольга схватила мобильник. 

— Что случилось, Оль? — сонно пробормотала на том конце Елена. 

— От чего мама не уберегла тебя? Что случилось тогда, в августе? 

 Тишина по ту сторону оборвалась резкими гудками. Елена бросила трубку.

***

Катерина хотела просто забыть это. Не думать, не прокручивать в голове в сотый раз то воспоминание с пляжа. Но снова и снова перед глазами появлялось хрупкое изуродованное тело, которое полицейские небрежно доставали из воды без надежды, что сердце несчастной ещё могло биться. Катерина помнила, как резко перестало хватать воздуха, как Арчи тоскливо скулил, как Андрей крепко прижимал её к себе и просил не смотреть на спутанные рыжие волосы и кровавые отметины на бледной коже, но было поздно: Катерина увидела и ощутила то, чего боялась больше всего — тонкий шлейф смерти. 

 Врут, когда говорят, что у смерти нет цвета и запаха, что она неосязаема и внезапна. Катерина ненавидела эту ложь. У смерти был и цвет, и запах: сероватый цвет холодной земли и запах гнили. И теперь смерть ходила рядом. Настолько близко, что её горечь щекотала нос — приятная свежесть мокрого песка сменялась вонью сгнивших водорослей, ила и тины. 

 Врачи тихо стояли над телом Татьяны. Секунды тянулись мучительно долго в ожидании вердикта. Тишина или слабое биение? Вздох или ледяное бездвижие? Что бы ни твердили вокруг, нельзя недооценивать ведьм, даже в вопросах жизни и смерти. 

 Врачи засуетились. Татьяна была жива. Машина скорой помощи уехала так же быстро, как и появилась, пронзая беззвучие печальным тревожным сигналом. Сон превратился в кошмар, застряв в груди смолистым страхом. 

Воронья стая взмывала в воздух посреди черных стволов усталых кладбищенских берёз. Ботинки проваливались в грязный и мокрый мартовский снег. Дышать было нечем — вместо воздуха остались лишь пустота и отчаяние. Крепкие мужчины быстро разбивали лопатами мёртвую почву. Яма становилась всё глубже и глубже. Пара минут, горсть промёрзлой земли — и жизнь бабушки Агаты превратилась в длинный дефис между двумя датами. 

 Катерина вскочила с кровати. Сердце бешено стучало, в ушах звенело, а руки едва заметно дрожали. По спине катился холодный пот. Кошмары не покидали её с того самого дня, когда цветные фенечки открыли ужасную правду: тьма уже пришла с севера. Теперь Катерина боялась засыпать, ведь точно знала — мрачные видения навестят её вновь. От них не спасали ни лекарства, прописанные доктором в больнице, ни травяные настойки Елены. Кошмары повторялись изо дня в день и забирали все силы. В лучшем случае можно было проснуться, но иногда один сон тут же сменялся другим, опутывая сознание липкой паутиной. Звон будильника, столь ненавистный, превратился в последние дни в утешительную мелодию. 

 Арчи недоумённо поднял глаза-угольки на хозяйку, поднялся с лежанки и устроился рядом, что-то проскулив по-собачьи. Пара минут в тишине привели сердцебиение в порядок. Катерина водила рукой по мягкой шерстке щенка, понимая, что уснуть вновь не сможет. Арчи ткнулся мордочкой ей в руку. Как бы ни ворчала на него мама, но щенок скрашивал все тревожные осенние дни, тянущиеся как назло долго: с ним Катерина чувствовала себя не такой беспомощной и бесполезной, как обычно. 

 Катерина взмахнула рукой, чтобы достать тетрадь из рюкзака и повторить несколько простых заклинаний, но тетрадь лишь жалко плюхнулась рядом с письменным столом, пару метров не долетев до кровати.

 — Вот чёрт! — выругалась в пустоту Катерина, и снова повторила заклинание.Тетрадь подпрыгнула, и печально осталась лежать там, где упала.

***

Белые меловые линии на зелёной доске сливались в непонятные фигуры. Катерина старалась разобрать формулы, но понимала только то, что ничего не понимает. Веки тяжелели с каждой новой минутой — ночные кошмары напрочь лишили её нормального сна. 

 Отличные оценки медленно превращались в четвёрки. И нагонять было трудно — первый экзамен грозно маячил на горизонте уже через полтора месяца, и все силы, нерастраченные на колдовство, Катерина бросала на подготовку к нему, а не на алгебру.

 — Чернавина, к доске, — вывел её из раздумий голос Лидии Николаевны. — Уравнение на тридцать пятой странице. 

 Катерина взглянула в учебник, но и там ничего не было ясно. Кинув жалобный взгляд на Диану, что-то старательно выписывающую в тетрадь, она вышла к доске, надеясь на чудо. 

Синусы, косинусы, единицы, нули и скобки. В этот миг руны и колдовство показались детскими забавами по сравнению с тригонометрией. Рука нерешительно пыталась вывести на доске уравнение, но ничего не выходило. 

— Ну же, Кать, — Лидия Николаевна забарабанила острыми ноготками по столу. — Чему равен синус икс?

 Катерина опустила взгляд в пол. Она могла рассказать, как совершать наговор на воду в полнолуние или расписать рунами заклинание левитации, а чему равняется синус икс не имела ни малейшего понятия. Она совершенно забыла об алгебре в свете последних событий. Да и какое ей было дело до синусов икс, когда тьма настигла ведьм вместе с первым холодным ветром? 

— Я не знаю. 

 Два десятка удивлённых взглядов устремились к ней. «11 А» недоумевал: Чернавина могла чего-то не знать? На задних партах раздался смешок. 

— Очень плохо, Кать, очень плохо, — качнула головой женщина, внимательно вглядываясь в журнал. — Так мы на медаль не выйдем. Садись, два. Будь добра, выучи всё к следующему занятию. 

 Катерина вернулась за парту. На миг она почувствовала, что вот-вот расплачется. Она — позорище! Диана приободряюще хлопнула подругу по спине, но даже её тёплая улыбка не помогала избавиться от противного грызущего чувства внутри. Катерина понимала, что стала уделять учебе меньше времени — и вот итог. На задних партах продолжали насмешливо шептаться. Диана обернулась и пригрозила двум парням — Славе и Боре. 

Катерина бойко решила провести оставшийся день один на один с учебником алгебры, но тут же вспомнила, что вчера вечером ей звонила Елена, предупредив о срочном собрании ковена. Дело касалось жизни и смерти, и не явиться она не могла. Надо было узнать последние новости о Татьяне, показать Наталье заклинание левитации, поговорить с крёстной. Выбор между обычной жизнью и колдовством беспокоил уже не так явно — было только немного досадно, что совмещать и то, и другое не получалось. Лесной Круг ждал, а поэтому свидание с алгеброй откладывалось на неопределённый срок. 

 Среди всех мыслей, витавших в голове до конца урока, Катерина вдруг ощутила на себе внимательный взгляд карих глаз. Кирилл украдкой смотрел на неё, и от этого становилось ещё противнее. Зачем он делал это? Радовался её неудаче? Смеялся, что отличница не смогла решить элементарное уравнение? 

 На перемене Миша попытался объяснить решение задачи, попутно дожевывая пирожок из столовой, но все его объяснения прошли мимо. В голове копошилось слишком много мыслей, да и Кирилл продолжал мелькать в поле зрения чаще обычного. 

— Он всю перемену на тебя смотрел, — заметила Диана в начале урока истории. 

— Может, он смотрел на Мишу, — возразила Катерина, щеки которой вдруг вспыхнули нежным румянцем. 

Предыдущие два года, пока бабочки летали в животе, Кирилл ни разу не обращал на неё столько внимания, сколько за этот день. Что вдруг на него нашло? Он постоянно был где-то рядом, как будто вот-вот собирался заговорить, но почему-то не решался, хотя «он» и «не решался» явно не вязались вместе. 

— И что же нас объединяет со Средневековьем? — пробасил Александр Владимирович, полноватый мужчина в очках цвета йода и забавной клетчатой жилетке. — Запишите в тетрадях. 

«Ведьмы, суеверия, вера, — Катерина машинально прочертила фигурную скобку, — объединяют нас со Средневековьем». 

 Она совершенно не думала о том, что написала. Мысли были уже где-то у Путевой Развилки и хвойного леса. 

— Ладно, суеверия и вера — это понятно, — тихо рассмеялась Диана, — а ведьм-то ты где видела? 

 Катерина потом не раз пожалела о своём чересчур выразительном взгляде, который, казалось, раскрыл все карты.

***

Свет вспыхнул, озаряя коридор наставников таинственным золотистым мерцанием. В Лесном Круге давно не было гостей. А сейчас то и дело раздавались чьи-то шаги и шелестели голоса, оживляя ветхие кирпичные стены. Гости быстро появлялись и так же быстро исчезали. Катерина заметила из окна небольшую группу колдунов, перешептывающихся о чём-то с Кариной на ступеньках крыльца. Наставница была невозмутима, и лишь её чёрное платье иногда взволнованно вздрагивало от порывов осеннего ветра. 

— Это всё серьёзно? — донёсся до Катерины голос одной из ведьм. 

— Более чем, — ответила Карина, звякнув серебряными браслетами на руке. — Но пока Таня не придёт в себя, мы не можем ничего знать наверняка. 

 Катерина постаралась прислушаться к разговору, но больше не смогла различить ни слова, поэтому оставила эту затею. Карине вряд ли понравилось бы, что она подслушивала. Бесцельно обогнув пару раз коридор наставников, Катерина тихо шмыгнула в гостиную, надеясь остаться незамеченной. Бархатный диванчик в тёмном углу отлично подходил для её планов. Она так устала за последние дни, что, казалось. голова начинала болеть от любой попытки начать о чём-нибудь думать. Хотелось на мгновение провалиться в пустоту, в гармоничную тишину, стать лёгким дуновением ветра — словом, оставить далеко все эти переживания, крепко держащие на земле. 

 Жар от пылающего камина делал воздух в комнате сухим и жгучим. Катерина взмахнула рукой, прочертив в воздухе две руны, и окно открылось, наполнив лёгкие октябрьской влагой. Что-что, а открывать окна она научилась мастерски. Ветер, ворвавшийся в гостиную, остудил голову, возвращая в реальность, прошёлся вдоль пыльных книжных полок, качнул занавески и стих. Провалиться в пустоту не получилось — вокруг всё ещё мерно текла жизнь. 

— Сердечный барьер не в порядке, дитя, — голос Нины звучал тяжко и скрипуче. Её седые волосы поблескивали в свете огня. В тусклой комнате Катерина не сразу заметила колдунью в инвалидной коляске. Или её здесь не было секундой ранее? 

— А что такое сердечный барьер? — страх показаться глупой уже совсем не беспокоил. Хуже алгебры и удивлённых одноклассников было трудно что-то представить. 

— Крепкая защита, — Нина откашлялась в кружевной платок, — твои эмоции могут стать отличным препятствием для чужих заклинаний, если достигнешь внутреннего спокойствия. 

 Катерина подумала, что давно не ощущала себя спокойно. Жизнь с недавних пор превратилась в опасный маятник, и события забрасывали из крайности в крайность. 

— Ты переживаешь из-за Татьяны, дитя, — Нина протянула руку в сторону Катерины. — Из-за смерти, которую боишься увидеть вновь. Этот страх ломает твой сердечный барьер изнутри. 

— Я ничего не могу с этим сделать, — из груди вырвался обречённый вздох. 

 Нина опустила руку в карман шерстяного пиджака и вынула оттуда маленький деревянный амулет. 

— Положи под подушку, дитя. Это отгонит мрачные ночные видения. Без них станет легче.  

Катерина осторожно взяла амулет, пахнувший еловой смолой, и спрятала подарок в карман рюкзака. Жест Нины отозвался теплом внутри. 

 Остроносые лодочки тяжело переступали по половицам. Наталья вошла в комнату под руку с невысоким крепким мужчиной, выглядевшим слишком «по-земному» в компании колдуньи. Казалось, не будь его, она тут же рухнула бы от бессилья. Мечтательные голубые глаза безжизненно потухли, милое лицо выглядело болезненно бледным, тело исхудало и ослабло, что было заметно сквозь тонкое синее платье, поверх которого колдунья накинула черный платок. 

 Мужчина заботливо усадил Наталью в кресло у камина. Она держала его руку так крепко, что костяшки её тонких пальцев белели. Незнакомец огляделся и, заметив Нину, приветственно кивнул ей. Затем его тяжелый взгляд остановился на Катерине. Несколько мгновений он над чем-то серьёзно размышлял, а потом произнёс: 

— Здравствуй, Катерина. Помнишь меня? Катерина мотнула головой. Она видела его впервые. По крайней мере, думала, что видит впервые. Наталья неспешно развернулась к ученице: 

— Игорь Васильевич Смелов, мой муж, — представила она его. 

— Я учился у твоего дедушки, — тут же добавил Игорь. 

— Я плохо помню дедушку. 

 Мужчина нахмурился, между бровями пролегла складка. В тёмно-серых глазах отразилось пламя. Фраза и поведение Катерины привели его в тупик. Всё должно было быть совсем не так. 

 В окно проскользнула юркая птичка, отчаянно хлопая мокрыми крыльями. 

— Ну и погодка, — Елена отдышалась, отряхая от пёрышек ворот белой блузы, расшитый красным узором. Щеки её пылали, а короткие рыжие волосы небрежно взлохматились. Она по-птичьи взмахнула рукой, и пара серебристых сфер возникли в воздухе, добавив света в полутьме. 

— Велесова ночь близко, чего ты ожидала? — тихо произнесла Наталья, устало наклонив голову. Из её нежного голоса исчезли все эмоции. Она достала золотые часы из кармана платья и безжизненным взглядом посмотрела на циферблат, а затем что-то сказала мужу, едва шевеля губами. Игорь понимающе кивнул. 

— Велесова ночь? — живо поинтересовалась Катерина, метая взгляд между присутствующими. 

— Праздник Предков, приходящийся на 31 октября, дитя, — подала голос Нина. 

— Ночь, когда граница между миром живых и миром мёртвых исчезает, и духи спокойно могут проникнуть к нам, если не защитить себя в должной мере, — Елена села рядом, приобняв крестницу за плечи. Тепло разлилось по телу Катерины от её прикосновения. От Елены пахло еле уловимым запахом летних горьковатых трав. Или это были противные на вкус лекарства, которые крёстная выписывала пациентам в больнице? 

— Про Хэллоуин же слышала? — вмешался Игорь. — Хэллоуин у западных колдунов, Самайн — у кельтов. А у нас Велесова ночь... 

 Он не успел договорить: дверь распахнулась, являя на пороге строгий силуэт наставницы. Все разом стихли. 

— Двенадцать звёзд погасли в небе, 

 Шесть белок забрались в дупло. 

 Двенадцать рыцарей уснули 

 На площади, где в ночь светло. 

 Кому-нибудь знакомы эти строки? — Карина прошествовала в гостиную. За ней, опустив голову, следовала Полина, выглядевшая чем-то расстроенной. 

 «Неужели фиалки завяли?» — подумала Катерина, поймав печальный взгляд девушки. 

Повисла гнетущая тишина. Каждый обдумывал услышанное. Катерина переглянулась сначала с Натальей, потом с Еленой. Было ли заметно, что она знает это четверостишие? Признаваться при всех не хотелось. Да и какой толк? Знает и знает она про звёзды, белок и рыцарей. Вот бы ещё что-то разобрать и понять в этом. Карина внимательно наблюдала за собравшимися. Её угловатое лицо и льдистые глаза озарились желтоватым светом камина. 

— Что ж, — она скрестила руки на груди, метнув на Полину холодный строгий взгляд, отчего бедная девушка помрачнела ещё сильнее, — разгадка этих строк помогла бы защитить Лесной Круг.

 — Каким образом? — Игорь развернулся к главной ведьме. Карина медлила.— Это четверостишие — подсказка к местам, где спрятаны камни Чергневы, — не дождавшись объяснений, произнесла Нина. — Агата любила загадки, ведь так? — чёрные незрячие глаза обратились к Елене, будто она точно знала ответ. 

 Елена напряглась, крепче сжав плечо Катерины. Ей совершенно не нравилась эта затея с камнями. Какой-то подвох таился в навязчивой идее Карины собрать венец Чергневы в стенах Лесного Круга. У неё уже было восемь камней — почему они не могли защитить? 

Катерина почувствовала напряжение крёстной и недоверчиво покосилась на наставницу. Интересно, главная ведьма прочла это четверостишие там же, где она? Мама вскользь упоминала, что Карина перевернула вверх дном бабушкину квартиру в поисках заветных артефактов, но ничего там не нашла.— Нам нужны камни Чергневы. Все. Все до единого. 

— Зачем? — Наталья затухала на глазах. Лицо её приобрело нездоровый сероватый оттенок. Елена оставила Катерину на диване и подошла к белокурой колдунье, взяв её за руку. — Зачем нам все? 

— Для надёжной защиты. В таком состоянии, как сейчас, мы не можем сопротивляться. Нужны крепкие сердечные барьеры, — несмотря ни на что, голос главной ведьмы звучал холодно и ровно, — боевые заклинания, сила. У кого из нас сейчас достаточно силы, чтобы сражаться? 

 Игорь с вызовом посмотрел на неё. 

— Я пригласила в ковен старых знакомых, — Карина кивнула в сторону Смелова. — Всё ради того же. Мы переживаем непростые времена, и я не хочу, чтобы с кем-то из нас повторилось то, что случилось с Таней. 

 Снова повисла тишина. Катерина вдруг услышала своё глухое сердцебиение. Она не испытывала страха перед загадочной тьмой, как все остальные. Её волновало другое: ночные кошмары, новые заклинания, школа, алгебра, Кирилл... 

— Тьма намного опаснее, чем мы думали. И за этой силой кто-то стоит, — с этими словами Карина резко развернулась и подошла к двери. — Катерина, пройди со мной.

***

— Да пусть сам дьявол смирится. Мы сильнее его! — отчаянно вскрикнула Наталья, судорожно вытирая дорожки слёз. Её колотило от одной мысли, что Татьяна оказалась на грани жизни и смерти. И почему же она ничего не почувствовала, когда подруга оказалась в беде? Ни единого магического всплеска? Все эмоции разом вырвались наружу. Игорь крепко обнял жену. 

— Всё будет хорошо, пташка. Всё будет хорошо, — на всякий случай несколько раз повторил он. 

— Ты уверен, что это не дело рук Ворона? 

— Исключено, — отрезал Игорь. — Он контролирует тёмную магию. 

— Это же кровь, хаос, смерть... Как вообще можно это контролировать? Наталья уткнулась в плечо мужа. 

— С ним всё в порядке? — не выдержала Елена, ставшая невольной свидетельницей этой сцены. Она боялась, что рано или поздно этот вопрос слетит с языка, а в груди снова защекочет, словно невесомое пёрышко, волнение за тёмного мага. И вот этот миг настал. Сердце вдруг забилось чаще, хотя ничто, связанное с Виктором, уже не могло его тревожить. Пепел не подожжёшь, и на былом кострище бушующее пламя никогда не встретится с ясным небом. 

— Вроде, — хмыкнул Игорь. 

 С ним всегда всё было в порядке, и нечего за него беспокоиться, решила Елена. Беспокоиться нужно было за Катерину, которая не знала ни одного боевого заклинания на случай опасности. 

— Игорь, — обратилась она к мужчине. — Ты же преподавал боевую магию в академии.

 Смелов кивнул, понимая, к чему клонит целительница. 

— Ты не мог бы дать несколько уроков Катерине? Какие-то простые, элементарные заклинания. 

— Вы её недооцениваете. Она способна на большее, на контроль сильнейшей магии. Посмотрите ей в глаза — она внучка Агаты Чернавиной. 

— У неё с трудом получаются руны, — перебила его Наталья, — да, она старается, но два заклинания за три месяца — катастрофично мало для юной колдуньи. К тому же, у неё случаются неконтролируемые всплески колдовства. 

— И провалы в памяти, — подытожил Игорь, поймав на себе два удивлённых взгляда. — Что-то здесь не так. 

 Елена вздрогнула: 

— Ты же не хочешь сказать... 

— Я не хочу ничего утверждать. Я понаблюдаю за ней во время наших занятий. Ты не против, Велена? 

Женщина мотнула головой. Ей и самой бы хотелось знать, почему крестница, с рождения обреченная к колдовству, никак не могла колдовство подчинить.

***

Дверь с печальным скрипом захлопнулась, отрезая двух колдуний от остального мира. Книжные полки освещал дрожащий свет тонких серебристых свечей, а в воздухе витал аромат шалфея, мяты и чабреца. Всё в этом кабинете было мрачное, давящее, чужое. 

Наставница упала в кресло. Сердце Катерины сжалось.— Прости, Катерина. — Вечно холодный голос вдруг смягчился, превратив привычные колкие нотки в нежную мелодию. 

— Я вижу, ты боишься меня. Не стоит. Пора бы объяснить, в чём дело. — Карина тяжело вздохнула, будто собираясь с мыслями. Выражение лица утратило былую строгость, а зрачки льдистых глаз расширились. — Пойми, Лесной Круг — моя жизнь. Я люблю это место и этих людей, несмотря на все недоразумения прошлого. 

— О чём это вы? — столь разительная перемена не укладывалась в голове. Катерина ожидала всего, но не этого. Она скорее могла предположить, что Карина отчитает её или упрекнёт в поверхностных знаниях. 

— Я не верила в тебя с самого Посвящения. Это из-за Агаты Романовны. 

— Из-за бабушки? 

— Родство с одной из сильнейших ведьм в истории ещё ничего не гарантирует, помнишь? 

Эти слова были сказаны перед самым Посвящением, как такое забудешь? Катерина нахмурилась, понимая, что наставница снова играет с ней и с её чувствами, но столь заметные перемены давали надежду, что, наконец, все маски спали перед лицом загадочной тьмы с севера.

 — Я ошибалась. Твоё усердие дало плоды — колдовство подчиняется не кровным узам, а твоей настойчивости. Ты удивительная колдунья, — Карина заглянула в глаза ученицы, и Катерина почувствовала, как воздуха вдруг стало слишком мало. Взгляд главной ведьмы проникал внутрь, сметая любые барьеры. Она смотрела не в глаза, она смотрела в самую суть, в самое сердце. 

 Что это за магия? Катерина небрежно дёрнула рукой, и тут же оконные створки громыхнули позади. Дождь бисером стучал по подоконнику. Взгляд Карины устремился к окну. Она кивнула не то Катерине, не то самой себе. 

 Катерина почувствовала укол вины: она успела почти возненавидеть наставницу за три месяца пребывания в ковене. За что? За то, что Карина не возилась с ней, как остальные ведьмы, и не упускала шанса намекнуть, что всегда можно колдовать лучше? Нельзя ненавидеть человека только потому, что он сложный и непонятный. Сердце забилось чаще, сбросив груз прошлых обид. 

— Всё, чего я хочу сейчас — это защитить Лесной Круг, — тихо произнесла Карина, поправляя серебряные браслеты на руке. — Я хочу, чтобы каждая ведьма не боялась больше сумерек и ночи. Я хочу победить эту тьму, — помедлив, она добавила: — а для этого мне нужно собрать венец Чергневы, моей прапра...бабушки. 

— Вы — правнучка Чергневы?! 

 Лёгкая улыбка заиграла на губах женщины. 

— Прапра...внучка Чергневы, потомок Полоза. Ты же слышала эту легенду, верно? 

Катерина кивнула. Всё вдруг встало на свои места, хотя поверить в то, что перед ней стояла прапра...внучка Полоза и Марьяны, а добрая сказка была правдой, было непросто.  

Ведьма поднялась и подошла к дубовому столу, на котором возвышались горы бумаг. В ящике повернулся ключ, и небольшая резная шкатулка, один в один похожую на ту, в которой бабушка хранила украшения, застыла в воздухе. Крышка со скрежетом отъехала в сторону. Карина несколько мгновений внимательно рассматривала содержимое, а затем достала какой-то маленький предмет и протянула Катерине: 

— Держи. 

 В руках Катерины оказался небольшой серебряный кулон с синеватым камнем внутри. 

— Это защита. Один из камней моей бабушки. 

— И вы доверяете его мне? — удивилась Катерина. Всё слишком резко изменилось за один вечер. Маятник снова качнулся в сторону. 

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — ведьма ласково потрепала ученицу по голове. — И ещё, — шепнула она напоследок, — ты станешь сильной ведьмой, Кать. Все в это верят.

***

Ветер шумел в редкой листве, моросил колкий холодный дождь, который в любой момент мог превратиться в снег. Лес устало сбрасывал свой последний наряд, провожая октябрь. 

Катерина держала маленький кулон прямо у сердца, возвращаясь в серых сумерках к Путевой Развилке. Она надеялась выйти к остановке автобуса до наступления темноты, но с каждой новой минутой пробираться сквозь колючие заросли и мокрую листву становилось всё труднее и труднее — тьма обступала со всех сторон, и тихий лес начинал пугать, заставляя ускорить шаг. 

 Фонарь на остановке потух, не удостоив даже тусклым светом. Дождь превратился в мокрые хлопья. Катерина уже сто раз прокляла себя за то, что решила добираться до дома в одиночку. Зубы стучали от холода, но автобуса так и не было видно. 

 Свет фар пронзил серые сумерки, и Катерина забилась в уголок хрупкого навеса — подъезжал явно не нужный автобус. Какие-то мрачные мысли закрались в голову, прежде чем сквозь снежную стену она смогла различить до боли знакомое: 

— Катрин! 

 Только один человек любил так коверкать её имя. Только с этим человеком были связаны необъяснимые случайности. 

— Ты как тут очутился? — пытаясь согреть дыханием побелевшие от холода руки, спросила она. 

— Ездил в Звёздовск. А ты? — в зелёных глазах мелькнуло неподдельное волнение. 

— Гуляла, — соврала Катерина, отвернувшись к окну. 

 Волосы мокрыми прядями прилипли ко лбу, пальцы начинали краснеть, поддаваясь теплу машины. Наконец, Катерина смогла разжать ладонь, чтобы спрятать драгоценный кулон в карман куртки. 

 Они снова молчали, как привыкли, прекрасно зная, что наверняка встретятся следующим утром. С начала сентября у них появилась традиция обязательно сталкиваться где-то в самую рань. Андрей совершал небольшие пробежки по городу, Катерина — выгуливала Арчи. И не было ни дня, чтобы они не пересеклись. 

 Катерина чувствовала, как время от времени Андрей кидал на неё взгляд, и старалась всеми силами делать вид, что не замечает этого. Лёгкая усталость отгораживала от ненужных мыслей, а темнота и мелькавшие за окном кружева леса убаюкивали. 

— Ты не заболела, Катрин? — Андрей дотронулся рукой до её лба горячей ладонью.

 Катерина не поняла, что произошло, но сердце провалилось в пятки от этого прикосновения. Выдавить хоть какой-то ответ оказалось сложно: 

— Вроде нет, — голос зазвучал почему-то тише и мелодичнее. — Всё в порядке. 

 Андрей слегка улыбнулся, а Катерина почувствовала, как щёки залились румянцем. Может, и правда заболела? По такой погоде — неудивительно. 

 Мобильник пискнул в кармане куртки. Диана хотела отдать учебники для подготовки к экзамену. В своих силах белокурая красавица была уверена, в отличие от Катерины.«Подожди меня у подъезда», — тут же последовал ответ. 

— Как дела в школе? — не выдержал тишины Андрей, пока машина сворачивала на дорогу к Лущину. 

— Не так, как хотелось бы... 

— Даша сказала, что у тебя с алгеброй проблемы. 

— Давай не будем об этом, хорошо? — решительно отрезала Катерина. Говорить об алгебре, тем более с Андреем, ей совершенно не хотелось. Это были исключительно её проблемы. — До завтра! — дверь машины громко хлопнула. 

 Раскрасневшись, Катерина, уже направилась к подъезду, но вдруг непонятное тёплое чувство, волной разлившееся внутри, заставило её остановиться. Она улыбнулась своим внезапным мыслям и развернулась обратно. 

— Ну, или до «когда-нибудь», — весело выпалила она ничего не понимающему Андрею. — Когда-нибудь ведь встретимся, верно? 

 И оба знали, что это «когда-нибудь» наступит очень скоро. 

— Это что, Дашин брат? — не смогла скрыть удивления Диана, когда красная машина скрылась за поворотом. — Вы встречаетесь? — в карих глазах мелькнули хитрые огоньки. 

— Нет, — Катерина заправила прядь волос за ухо. — Нет, ничего такого. Он бабушкин сосед. 

Случайно познакомились летом. Случайно познакомились, случайно заговорили, а теперь случайно виделись каждое утро. Слишком много случайностей для одного Андрея Князева. 

— А он симпатичный, — улыбнулась Диана. 

— Он странный. 

 Нет, между ними точно не могло ничего быть. В какой-то момент Андрей перестал раздражать — и этого было достаточно. Они умели молчать рядом друг с другом, только и всего. Сердце при нём не замирало так часто, как это происходило с Кириллом, бабочки в животе не летали. Диана ещё несколько минут щебетала что-то об Андрее, пока эта тема окончательно не наскучила обеим. 

 Взяв учебники и попрощавшись, Катерина пробежалась пальцами по холодным кнопкам домофона и зашла в подъезд. Запах сырости быстро сменился знакомой горечью. Так пах сгнивший ил. Катерина прошла пару ступенек вверх и замерла, оглянувшись. Ей показалось, что кто-то зашёл за ней, но лестница была пуста. Липкий страх схватил за шею, кровь ударила в голову. Желтоватый свет подъезда на мгновенье дрогнул — по стене метнулась уродливая тень. Под ногами раздалось тихое змеиное шипение, оставляя в голове одну единственную холодную мысль: «Бежать». 

 Катерина пулей преодолела шесть пролётов, но с каждой ступенькой неизвестное существо было всё ближе и ближе. Оно одновременно скользило по стенам, стучало в окна и карабкалось по лестнице, всё пытаясь настичь. Ключ повернулся в замке, и тяжелая железная дверь отгородила от подъезда, но Катерина твёрдо знала — для вездесущей тени это не преграда, и непонятно, почему она вдруг решила отступить и оставить в покое. Учебники упали на пол, а рука скользнула в карман куртки за мобильником — нужно было срочно позвонить Елене и рассказать обо всём. Эта тень была колдовством, тёмным колдовством, Катерина была в этом уверена, и камень Чергневы не сильно-то помог. 

 Быстро дыша, она скинула куртку. Гудки, гудки, гудки. 

— Чего такая взмыленная? — раздался мужской голос с кухни. И тут же Арчи радостно гавкнул рядом. Катерина сбросила вызов. Показалось? 

— Что-то ты поздно сегодня, — Ольга Константиновна вышла в коридор из кухни. — Ужин остыл. 

— Она врёт, — раздался всё тот же мужской голос. — Ничего не остыло! 

— Папа?!

***

Тихий стук в старые деревянные ворота, поросшие мхом. Тук-тук-тук. Тяжелый скрип. Запах еловой смолы и можжевельника.Катерина застыла на месте. Она уже была здесь, рядом с этой лесной хижиной. Только тогда в ворота стучала не она, а бабушка. И как же давно это было!Всё закружилось в тёмном вихре. Громко взмахнул крылом кто-то рядом.— Здравствуй, Катерина. Помнишь меня? 

 Одеяло слетело вниз, и Катерина ступила босыми ногами на прохладный пол. Воспоминания вдруг всплыли в голове, выстроившись в стройную цепочку: она вспомнила и Виктора, и Игоря, и хрупкую фарфоровую чашку, в которую они наливали ей сладкий ягодный морс, когда она была маленькая. 

 Они с бабушкой каждое лето ездили куда-то в карельские леса и навещали магов в забытой глуши. 

 Но где были эти воспоминания все эти годы? Какая-то неведомая сила сдерживала их под замком в сундуке памяти. Как она могла забыть Игоря, рисовавшего с ней забавных зверей на берегу одного из кристально чистых озёр? Как она могла забыть Виктора, оборачивавшегося вороном с последним закатным лучом? Всё это же было с ней, и не было сном. 

 Елена однажды сказала, что страх открывает потайные двери сознания, и вечером у Катерины были все шансы подтвердить слова крёстной. Встретившись в подъезде с тенью, Катерина не на шутку перепугалась. Чьи это были тени? Кто колдовал? Она знала только одного тёмного мага, но он давно покинул Лущин. Неужели страх пробудил воспоминания? Вопросов снова было больше, чем ответов, и радовало только одно — с амулетом Нины кошмары действительно покинули сны.

***

— Лен, скажи мне правду, — взмолилась Ольга, схватив подругу за руку. В серых глазах мелькнуло отчаяние. Ещё одной тайны она точно не выдержит. — Сколько ещё ты будешь меня избегать? Что случилось тогда, в августе? 

 Колдунья робко приподняла рукав белой рубашки, стараясь не смотреть подруге в глаза. Она ненавидела себя за эту тайну. 

 Но неожиданно стены Лесного Круга содрогнулись от удара извне. Холодный северный ветер, гулявший за окном, вдруг распахнул крепкие ставни, и тяжелые занавески взмыли в воздух. Свечи, тускло освещавшие коридор, тревожно потухли, погрузив всё во мрак.Тёмный силуэт скользнул рядом. 

 Елена, вскинув руки, закрыла собой Ольгу, готовясь в любой момент отразить удар. Пугающая тень приблизилась, расползлась по стене кривым узором, и тут же упала на пол, являя вместо себя человека. Сердце ударило в грудь и тут же затихло.

 — Ты... — только и смогла вымолвить Елена, удерживая заклинание на кончиках пальцев.