Лесная Ведьма

— Я шкатулку забыла у бабушки. Деревянная такая, резная, ты помнишь. Забери завтра, пожалуйста

— Мам, все в порядке? — Катерина сердцем чувствовала, что мама что-то недоговаривает.

— Я устала на работе, солнышко, — Ольга Константиновна с трудом выдавила из себя улыбку, прежде чем захлопнуть дверь спальни, не сказав больше ни слова.

Катерина застыла в недоумении. Мама прежде редко была так взволнованна и раздражительна. Неужели сообщение о звонке на домашний телефон так испортило ей настроение? Кто же тогда такая эта Карина?

Часы в гостиной пробили десять. Еще один бесцельный летний день остался позади. Лишь только голова Катерины коснулась мягкой подушки, сон накрыл девушку с головой. Последнее время что-то творилось: Катерина часто проваливалась в сон без особой усталости.

***

Утро не задалось. Сон не принёс должных сил, и вторая кружка кофе, самый действенный и проверенный метод, не помогала. Катерина чувствовала себя разбито, будто весь вчерашний день посвятила тяжелой физической работе: мышцы ныли так, что передвижение по квартире становилось испытанием.

В любом случае от домашних дел никто не освобождал: надо было помыть посуду, протереть пыль, сходить на квартиру бабушки за шкатулкой.

Катерина не посещала бабушкину квартиру с самого дня похорон. Не хотела возвращаться к прошлому, цеплять за кончик этот сильный клубок воспоминаний, время от времени итак перекрывавший воздух. Но сегодня обстоятельства вынуждали. Надо было вернуться и постараться сделать это без лишних слез.

Закончив домашние дела и наскоро собравшись, Катерина надела на плечи маленький рюкзачок и отправилась в путь. Пару улиц, и она будет на месте.

Летний Лущин радовал жителей. Деревья защищали зеленой тенью от жаркого летнего солнца, громко щебетали птицы, легкий ветерок сновал туда-сюда между уютными пятиэтажками, вокруг цвело все, что только может цвести. Катерина рада бы была провести пару-тройку теплых вечеров где-нибудь в тихих дворах Лущина, но подходящей компании не было. Друзья возвращались только к концу августа, всё лето превращалось в бесконечно долгое ожидание встречи.

Катерина вдохнула побольше сладкого летнего воздуха, прежде чем войти в подъезд дома. Здесь все напоминало о бабушке: запах сырости, ступеньки, почтовый ящик с номером «46». Здесь всё тянуло в омут прошлого.

Ноги еле передвигались по ступенькам. Дойти до четвертого этажа оказалось труднее, чем встать утром с кровати.

И всё-таки цель была достигнута.

Девушка позвонила в дверь, словно в плену туманного видения забыв, что с той стороны не ответят. Пару мгновений царила тишина, тяжелая и душная. Катерина слышала, как быстро билось её сердце.

Вдруг отворилась дверь в противоположном конце лестничной клетки.

— Она умерла около полугода назад, — голос вернул Катерину в реальность.

— Я знаю, — спустя пару мгновений, тихо ответила девушка.

Она ощущала на себе чей-то взгляд. Лишь миг её терзало сомнение, развернуться к человеку за спиной или нет. Стоило ли? И она развернулась, предчувствуя, что этот мимолетный выбор был правильным, будто среди тысячи дорог удалось найти одну единственную — верную.

Он смотрел на неё с интересом и сочувствием. Молодой парень с красной кружкой в горошек в руках, сосед бабушки, о котором Катерина изредка слышала. Кажется, он переехал в Лущин около года назад. Он был высокий и светловолосый, с исключительно правильными чертами лица. Не о нём ли говорила бабушка, когда упоминала, что по соседству появился настоящий принц из сказки?

— Вы знакомая Агаты Романовны?

— Внучка, — выдавила из себя Катерина, понимая, что как бы ни был красив собеседник, сил разговаривать сейчас у неё не было.

— Если нужна будет помощь, звони, — парень указал на кнопку у двери.

Катерина в глубине души была ему благодарна за столь лаконичное завершение диалога. Казалось, парень понял, что ей нужно побыть одной, поэтому быстро захлопнул дверь своей квартиры.

Ключ повернулся в скважине несколько раз, деревянная дверь со скрипом открылась. Катерина нерешительно замерла на пороге. К груди будто примотали камень, который не давал дышать, в душе что-то скулило от безысходности.

Все было как прежде: на месте были бабушкины шерстяные тапочки, на месте был старый красный телефон, так часто в прошлом радовавший своим громким звоном, на месте были блокноты, хранившиеся на деревянной тумбе в коридоре. И лишь человека не было.

Большое зеркало в коридоре отразило девичью фигурку. Катерина встретилась взглядом с отражением.

«Эти голубые глаза точно бабушкины», — часто повторял ей в детстве дед. Катерина почти не помнила его, дедушка умер, когда ей было семь. И его фразы навсегда отпечатались в памяти лишь потому, что дедушка был единственным человеком в жизни Катерины, замечавшим её сходство с бабушкой Агатой.

Бродя по квартире туда-сюда, заглядывая то в спальню, то в гостиную, то в рабочий кабинет, Катерина пыталась вспомнить, где могла быть шкатулка, так внезапно понадобившаяся маме.

***

Тихо тикали часы с кукушкой. Первые лучи солнца осторожно заглядывали в комнату. Катерина еще спала, укутанная в простыню. Лето. В квартире витал запах свежих луговых трав. На кухне заботливо ждали: для Катерины уже был накрыт завтрак — чашка горячего чая и бутерброды с маслом, посыпанные сахаром.

Агата что-то варила в небольшом котелке. Еще не было и шести утра, а работа вовсю кипела.

— Ни свет ни заря, а Агатушка уже колдует, — в дверном проёме показался высокий седовласый мужчина. Он по-хозяйски сел за стол и потянулся к бутербродам.

— Не трогай! — пригрозила ему женщина. — Это для внучки.

В серых глазах промелькнула грусть.

— Уже и не покормишь старого.

Агата лишь хитро улыбнулась, открывая дверцу духовки. Запах свежей выпечки заполнил кухню.

***

Катерина сидела на кухне, качаясь на табуретке. Она всегда делала так в детстве. Только вот в детстве табуретка так противно не скрипела.

Катерина тяжело вздохнула в тишине. Ей казалось, что вот-вот должна войти бабушка, предложить чаю, достать с верхней полки коробку, всегда набитую любимым печеньем. И этот момент ожидания хотелось растянуть в вечность. Хотелось обмануть сознание, внушить ему, что бабушка всё ещё жива.

Но в ответ на все бессмысленные мечтания квартира отвечала давящей на сознание тишиной.

«Двенадцать звёзд погасли в небе,

Шесть белок забрались в дупло.

Тринадцать рыцарей уснули

На площади, где в ночь светло» — гласила записка на дверце деревянного шкафа в кабинете.

Катерина сразу узнала бабушкин почерк: маленькие ровные буквы с витиеватыми крючками.

— Двенадцать звёзд погасли в небе, — зачем-то вслух повторила девушка.

Строчки казались до боли знакомыми. Детская считалочка или бабушкина колыбельная? Катерина знала, что это было что-то родное, что-то, уходящее корнями в детство, но воспоминание было как в тумане.

Дверца шкафа протяжно скрипнула. Похоже, в этом доме скрипело всё. Шкатулка, покрытая тонким слоем пыли, стояла прямо на уровне глаз. Девушка аккуратно взяла вещицу в руки. Витиеватые, как бабушкин почерк, символы на крышке были удивительно красивы. Резьба проходила по всей поверхности, но именно на крышке загадочные линии сплетались в очертания неизвестных букв.

Кажется, в этой шкатулке бабушка хранила все свои немногочисленные украшения. Любопытство взяло верх — Катерина приоткрыла крышку. Трепетный восторг охватил её, когда механизм замка не воспрепятствовал мимолётному желанию. Вот-вот и...

Тррр-ррр-ррр. Оглушающая трель звонка сотрясла воздух.

Руки дрогнули от испуга, шкатулка оказалась на полу. Катерина застыла в недоумении. Кто додумался звонить в пустую квартиру? Она поспешила открыть, но ни за дверью, ни на лестничной клетке никого не оказалось.

Девушка вернулась в комнату, где оставила шкатулку. Украшения рассыпались по зелёному ковру, словно роса на утренней траве. Несколько серебряных колечек, пара серёжек, цепочка, брошка и подвески блестели в лучах случайно заглянувшего в окно солнца. На миг Катерина застыла, очарованная столь завораживающим зрелищем. Было в этих украшениях что-то волшебное и таинственное.

Серебро приятно холодило руки, пока Катерина бережно складывала его обратно. Взгляд задержался на маленькой, не больше двух сантиметров, брошке-сове с камнями, похожими на изумруды, вместо глаз. Катерина аккуратно положила вещицу на ладонь, не в силах остановиться её разглядывать. Сова запылилась, оттого камни в глазах выглядели блеклыми и безжизненными. Девушка подула на брошь в надежде освободить от пыли хоть небольшую часть украшения. Пыль с изумрудов застыла в воздухе зеленоватой дымкой.

Сердце забилось чаще. Тук-тук-тук. Изумрудные глаза зачаровывали своей красотой. Время будто застыло между Катериной и старинной брошью, давая им возможность вдоволь насмотреться друг на друга. Девушка провела пальцем сверху вниз по холодной поверхности серебра. Мгновенье растянулось в вечность.

В носу защекотало. Катерина тихо чихнула. И ещё, и ещё! Пыльная дымка растворилась. Сова перекочевала на своё законное место, и крышка шкатулки глухо захлопнулась.

***

Катерина повернула ключ в замке. Она словно запирала прошлое. Возвращаться в квартиру больше не хотелось, да теперь и не за чем было. И хотя с этим местом были связаны самые тёплые воспоминания детства, без бабушки это помещение потеряло всякий смысл.

Слезы подступили к глазам. Прошло полгода, но всё ещё было тяжело.

— Всё в порядке? — от неожиданности Катерина подскочила на месте, чуть не уронив шкатулку во второй раз.

Сказочный принц из соседней квартиры снова стоял на лестничной клетке с кружкой в руках.

— Следишь за мной? — поинтересовалась девушка, вытирая ладонью соленые дорожки на щеках. Мысли в голове смешались.

— За квартирой, — ответил парень, ободряюще улыбнувшись. — Агата Романовна просила...чтоб не ходили всякие.

Катерина выгнула бровь, недоверчиво глядя на странного соседа. Было в нём что-то, что отталкивало её.

— Знаешь, раз в неделю кто-то обязательно приходит. Пару дней назад заглядывала директор гимназии, на прошлой неделе — главврач больницы.

— Вы...ты же около года назад переехал, так? — спросила Катерина, не скрывая подозрений в голосе. Ей определённо не нравился этот улыбчивый сосед.

Парень кивнул, отпивая из кружки.

— Тогда почему бабушка доверила следить за квартирой тебе?

— Наверно, я выгляжу как человек, которому можно доверять, Катрин.

— Даже так... — протянула девушка. Собственное имя, да ещё и исковерканное, из чужих уст укололо сознание, словно личное пространство бессовестным образом нарушили.

Катерина резко и решительно шагнула в сторону лестницы, желая закончить этот разговор. Голова гудела от потока мыслей, кровь приливала к вискам.

— Извини, — спохватился парень, метнувшись за Катериной вниз. — Я не хотел обидеть...

— Тогда не называй меня Катрин! — раздраженно выпалила девушка, нарочно громко топая по ступенькам.

***

— Почему ты не сказала мне? — укоризненно спросила Катерина, еле отдышавшись — она практически бегом возвращалась домой. Щеки её покрылись красными пятнами от возмущения.

Ольга Константиновна застыла, словно загнанный в ловушку зверь. Она знала, что скрывает. В серых глазах мелькнул страх от осознания, что близится момент, когда все тайны вылезут наружу.

— Почему ты не сказала, что за бабушкиной квартирой следит какой-то незнакомый парень?

— Ах, да... Андрей Князев, — облегченно выдохнула женщина, — бабушка лестно о нём отзывалась в наши редкие встречи. Он цветы поливает, когда я не успеваю.

— Это могу делать я! — возразила Катерина, закипая изнутри от непонятной ей самой злости. Она чувствовала себя с каждой минутой всё хуже, а искреннее негодование, казалось, заставляло голову болеть сильнее. — А этот тип выглядит слишком подозрительно!

— Ты преувеличиваешь.

Катерина готова была что-то ответить, но теплый летний воздух вдруг стал нестерпимо жгучим. Перед глазами зарябило, а в ушах застыл противный звон. Девушка несколько раз чихнула. И тут в голову будто молотом ударили. Земля под ногами поплыла.

— Позвони Елене, — жалобно попросила Катерина у мамы, оседая на диван. — Мне нехорошо.

***

Елена появилась спустя полчаса. Она работала врачом-терапевтом Лущинской больницы, находившейся недалеко от дома Чернавиных, да и жила на соседней улице.

Елена и Ольга подружились ещё в детстве. Разные, как Солнце и Луна, они, тем не менее, пронесли дружбу сквозь время и обстоятельства. Ни для кого не стало неожиданностью семнадцать лет назад, что именно Елена стала крёстной для единственной дочери Ольги.

Катерина же воспринимала Елену скорее как старшую сестру. Мудрую и добрую сестру, готовую всегда прийти на помощь, если понадобится.

И сегодня понадобилось...

***

Катерина проснулась. Мама и Елена пили чай на кухне, их заразительный смех разносился по квартире. Похоже, им там было весело. Невесело было только ей, Катерине. Простая аллергия это была или простуда, или ещё что похуже, крёстная так и не решилась сказать. Лишь что-то шепнула маме на ухо, прежде чем отправить Катерину спать.

Девушка, завернувшись в плед, оправилась на кухню за глотком горячего чая. Несмотря на теплый вечер, Катерину знобило. Ноги дрожали и совсем не хотели подчиняться, зато боль в голове стихла.

— Проснулась, солнышко? — Ольга Константиновна засуетилась вокруг дочери. — Чаю, кофе?

— Чаю, — хрипло буркнула девушка, плюхнувшись на стул.

— Нам надо поговорить, — вкрадчиво произнесла Елена. Взгляд зелёных глаз был чрезвычайно серьёзен, а короткие рыжие волосы, казалось, на миг потемнели, утратив всю схожесть с языками пламени.

— Я все-таки умру? — вяло произнесла Катерина, по-своему истрактовав настроение крёстной.

Слова Елены заставили трепетать всё внутри. Она же врач. Неужели и правда что-то серьезное творилось с ней, с Катериной? Неужели не просто аллергия или простуда? А если...

В голове уже всплыл текст будущего завещания, когда Елена вдруг прервала этот эти мрачные мысли вопросом:

— Кать, как ты относишься к магии?

— Так же, как и к НЛО, пришельцам и деду Морозу.

В глазах Елены застыло недоумение. Видимо, девушка высказалась слишком туманно.

— Её не существует, — констатировала Катерина, сильнее кутаясь в плед. Она мерзла, руки и ноги леденели с каждой минутой всё сильнее. И это в середине июля!

В горле пересохло, хотелось пить. Девушка по-детски протянула руки к маме, чтобы попросить кружку. Но просить не пришлось: кружку как магнитом притянуло к Катерине. До кухонной столешницы было около полутора метров. Нет, ей не показалось. Кружка сама преодолела это расстояние и оказалась в руках, согревая теперь их своим приятным теплом.

— У меня галлюцинации, теть Лен, — испуганно пискнула Катерина, подгибая колени. — Кружка летает...

Елена лишь загадочно улыбнулась краешком губ, пристально наблюдая за реакцией крестницы.

— Похоже, у меня все-таки жар, — продолжала девушка, растерянно прислонив ладонь ко лбу. — Это ангина? Простуда? Аллергия?

— Кое-что похуже, — обреченно вздохнула Ольга Константиновна, отвернувшись к окну.

Катерина успела подумать, что вряд ли что-то может быть хуже ангины в июле, но Елена перебила ход её мыслей:

— Это магия, Кать.

— Что?

— Магия, колдунство, волшебство — называй, как хочешь, — просто ответила женщина, как будто в этом не было ничего странного.

Вот так в лоб! Двое сумасшедших на одной кухне.

Елена не спешила продолжать разговор, прекрасно понимая, что Катерине нужно время, чтобы всё обдумать. Но Катерина спохватилась быстрее, чем того ожидала крёстная:

— А вы, наверно, волшебница и учились в Хогвартсе? — устало съязвила девушка, с недоверием отпивая чай из летающей кружки.

Всё вокруг казалось ей неумелым розыгрышем, в котором крёстная не хотела признаваться. Странно было слышать из уст уважаемого в Лущине врача о какой-то там магии.

— Я ведьма, — серьёзно произнесла Елена. — И училась в Лесном Круге, который до недавних пор возглавляла твоя бабушка.

И словно в доказательство этого утверждения, женщина закатала рукав белоснежной блузки и вытянула раскрытую ладонь вперёд. Катерина с любопытством уставилась на неё.

Елена что-то тихо произнесла, еле шевеля губами. В руке вспыхнуло красноватое пламя. Мерцающий свет залил кухню, объятую закатной полутьмой. Девушка вздрогнула от неожиданности. Пламя начало коптить, но запах гари исчез так же быстро, как и появился.

— У тебя не ангина, — как ни в чем не бывало продолжила Елена, сдувая пепел с ладони. — Ты вдохнула заговоренную пыль с украшений из шкатулки. Это было именное проклятие. Твоя бабушка очень хотела, чтобы ты стала ведьмой.

Катерина, не выдержав пристального взгляда крестной, с надеждой обратилась к маме:

— Скажи, что это неправда, — растягивая слова так, будто разговаривает с сумасшедшими, попросила она. — Это ведь дешёвые фокусы? Может, мне просто всё это снится? Да! У меня температура и всё это мне просто снится...

Но Ольга Константиновна лишь пожала плечами, решив воздержаться от ответа.

Елена взмахнула рукой, и кружка Катерины снова поднялась в воздух, расплескивая недопитый чай в разные стороны.

Катерина сверлила кружку недоверчивым взглядом, не желая признавать действительность происходящего. Елена повторила жест — плед Катерины, рассыпаясь, опал жемчужными бусинами на пол.

— Хорошо, предположим, что это правда, — неохотно сдалась девушка, по-прежнему не желавшая верить своим ушам и глазам. — Почему об этом нельзя было сказать раньше? Пока я верила в Деда Мороза, например.

— Видишь ли, солнце, никто не был уверен, что магия тебя коснётся, — Елена заботливо накрыла руку крестницы своей. Стало значительно теплее. — Это очень редкий и опасный дар. Не каждый ребёнок, имеющий в родственниках волшебника, получает способности к колдовству.

Елена взлохматила волосы, будто собираясь с мыслями.

— Ты больна лихорадкой Чергневы. Вполне естественная реакция человека, не сталкивавшегося с магией на проклятия и разного рода проявления колдовства. Ты будешь плохо себя чувствовать, пока не сделаешь выбор: обычная жизнь или путь ведьмы. Я знаю, это нелегко, но я бы на твоём месте рискнула.

«Рискнула бы загреметь в психушку?», — невольно подумала девушка. Ей на миг показалось, что больна точно не она, а Елена.

— Это тяжело принять, Кать, но мир не такой, каким ты видела его все семнадцать лет.